Текст книги "Друзья по несчастью (СИ)"

Автор книги: Павел Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

[2] Nito (лат.) – экзамен.

Глава 5

Приграничный сектор

Служба проходила монотонно, изо дня в день. Капитан пограничного стационарного аванпоста в секторе М12 просматривал сводку за истекшие сутки.

– Лейтенант, Кварис!

– На связи! – отозвалось в переговорном устройстве.

– Почему не доложили, о прохождении через наш сектор пространства за последние сутки четырёх неустановленных кораблей. Определили их класс и принадлежность?

– Никак нет, капитан. Установить принадлежность кораблей не представилось возможным, они шли двумя группами под прикрытием искажающих полей. Зафиксировать их удалось только в момент прыжка в центральный сектор. Предположительно, это пираты. Заблудились и ушли обратно, откуда прибыли.

– В следующий раз докладывать немедленно обо всех неустановленных кораблях, входящих в наш сектор.

– Так точно, капитан! Разрешите продолжать? Поступила сводка из службы дальнего обнаружения.

– Продолжайте.

– В последние двенадцать часов в секторе ответственности Планетарного Союза, на границе чувствительности наших средств обнаружения, отмечается концентрация крупнотоннажных кораблей. Класс и количество установить пока не представляется возможным.

– Связались с координатором?

– Координатор на наши запросы отвечает, что проводятся мероприятия по конвоированию в судовые верфи отслуживших свой срок кораблей для последующей утилизации, но как установлено, маневрирующие корабли, не являются устаревшими или подлежащими списанию.

– Подготовить информацию в Генеральный штаб и, по дипломатическим каналам, официальную ноту протеста в Планетарный Союз…

Но капитан не успел договорить, как раздался взрыв с последующей разгерметизацией, и стационарный аванпост пограничного сектора пространства, перестал существовать, как боевая единица. Одновременное нападение произошло ещё на пять стационарных аванпостов. Пограничные укреплённые стационарные базы были сметены в одно время по всему вектору пространства по линии соприкосновения двух могущественных объединений рас, населяющих Галактику.

***

– Курсанты! Планетарный Союз разорвал дипломатические отношения с Альянсом и в секторах соприкосновения, вторгся вглубь нашего пространства. На данный момент потеряны три пограничных аванпоста и одна планета, – говорил командир курса во время экстренного построения, на которое я с Романом еле успели, – Академией получен приказ: продолжить обучение, форсировав подготовку. Об остальных изменениях в распорядке дня, до вас доведут непосредственные начальники. Рапорта, связанные с направлением в действующую боевую часть, от первого и второго курса, рассматриваться не будут. Так что, не тратьте ни моё, ни ваше время. Ваша задача успешно завершить обучение и выйти подготовленными солдатами…

– Что скажешь, Роман? – после построения подошёл к своему другу.

– Павел, я знаю не больше твоего. Пойдём в кубрик, там обсудим, может, кто знает больше нашего.

Но до кубрика, так и не дошли. Увидели, что в комнате релаксации, как тут называли ленинскую комнату, собираются курсанты и офицеры, и что-то громко обсуждают.

– Курсанты! Прекратить шум! – наводил порядок командир второй роты лейтенант Миронов, – орбитальная база расположена в глубоком тылу. От того, что мы все подадим рапорта о переводе, ничего хорошего не выйдет! Боевые действия ведутся в противоположном секторе Галактики, нам добираться до него слишком долго. За это время многое может поменяться, как в расстановке сил, так и с тактической точки зрения. Наша с вами задача завершить курс обучения. Учебные заведения нашего профиля, как вы знаете, являются резервом Главнокомандующего и, чем выше уровень подготовки резерва, тем лучше!

– Господин лейтенант, разрешите вопрос!

– Не разрешаю! Сядьте, курсант! Довожу новый распорядок…

***

Закрытое совещание офицеров Академии

В кабинете генерала Джавангара собрались руководители служб, отвечающих за боеспособность базы и руководители учебных направлений.

– Довожу до вашего сведения, – не поднимаясь с места, говорил генерал, – получено сообщение из Генерального Штаба, об участившихся диверсионных нападениях в нашем тылу. Атаке подвергаются особо важные объекты инфраструктуры, в том числе учебные заведения военизированного типа. К таким относится и наша Академия. Приказано усилить бдительность и провести контрдиверсионные мероприятия. Майор Куцевич, изложите наши соображения.

– Господа офицеры, исходя из анализа произошедших случаев, противник не намеривается захватывать стационарные базы. Он, не входя в непосредственный контакт, уничтожает их на дальних подступах. Как удалось противнику пройти вглубь нашего пространства незамеченным на корабле, классом не ниже линкор, вопрос к специальным службам, а нам остаётся только одно – эвакуация на планету. План уже подготовлен и сегодня к полудню, каждый получит свой экземпляр с индивидуальными инструкциями. Без прикрытия боевых кораблей, база Академии не выстоит и часа, а у нас люди, и не просто люди, а те, кто в недалёком будущем займёт место в строю, взамен павших. Первыми на планету высаживаются первый и второй курс. Затем все остальные. Примерный срок эвакуации – две недели. Понимаю, что это катастрофически большой срок, но ничего поделать не можем. Инфраструктура на планете не приспособлена к пребыванию всего личного состава Академии. Необходимо её подготовить, чем и займётся четвёртый курс. Впоследствии, на стационарной орбите останется минимальный персонал для обслуживания станции.

– Разрешите вопрос, – с места поднялся один из офицеров комендантской службы и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил, – если противник узнает, что база практически пуста, ему никто не помешает её захватить, сместить с орбиты и направить на планету. Тем самым…

– Ваш вопрос понятен, – прервал майор, – базу заминируют. И при абордаже, когда возникнет угроза её захвата – уничтожат. Но сначала необходимо провести эвакуацию личного состава.

***

Прошли две недели в нервном ожидании. Вести с мест боевых действий не радовали. Толком никто не объявлял, но слухи о проигранном сражении в звёздной системе Ротанга ходили разные, вплоть до полного уничтожения первой эскадры, но все, в том числе и я, надеялись, что это всего лишь слухи.

– Павел! Где пропадал, тебе через полчаса в наряд заступать! – вспылил Горис.

– С нашим новым инструктором занимался. Я ж говорил, что меня, и ещё десяток ребят с разных курсов, он дополнительно заниматься пригласил.

– Инструктор Мамедов? – удивился Горис, как будто в первый раз услышал, что я всё свободное время пропадаю в спортзале.

– Ну, да. Много интересного узнал. Он оказывается…

– Потом расскажешь. Переодевайся, времени совсем не осталось, дежурный ждать не будет, а дел ещё невпроворот. Говорят, завтра и нас на планету спустят…

Много раз смотрел по телевизору и слышал рассказы некоторых друзей, служивших в армии, они давали хоть и смутное, но всё-таки первичное представление по дежурствам, нарядам имел, но отличие от земной службы, оказалось разительным. Это не просто стоять на тумбочке, убирать, следить за порядком и ценностью имущества, но и утомительное для меня, сидение перед мониторами контроля пространства, не подменяя, но дублируя дежурную смену подразделения охраны базы Академии.

И вот сегодня, мне выпало сидеть и пялиться в монитор, страхуя профессионалов своего дела. Слухи о перебазировании курсантов Академии на планету, оказались верными, и последние десять дней, личный состав готовился к переселению. Первая часть курсантов отправлена, но, как говорили, из-за недостатка мест проживания и складирования имущества, передислокация затянулась…

Часы сидения перед монитором подходили к концу. Ничего необычного за это время мной не зафиксировано, и я медленно, по установленной форме, принялся заполнять журнал дежурства…

– Курсант Кенгирский, сдать смену! – вошёл разводящий вместе с курсантом Демидовым. Я доложил, что происшествий не зафиксировано, и вышел из помещения учебного центра слежения.

– Слушай, Горис, – обратился я к разводящему, – позволь забежать в спортзал, забрать тренировочную форму и кое-какие мои вещи. Всё равно по пути.

– Не положено! – отрезал Горис, но потом смягчился, – у тебя есть пятнадцать минут, я пока третий пост тогда проверю – буду ждать тебя возле поста контроля.

– Есть! – козырнув, помчался в спортзал, придерживая, чтоб не били по бедру ножны виброклинка, которым вооружили всех, находящихся в наряде…

Полупустое помещение спортзала встретило тишиной и приглушённым светом. Официальные занятия не проводились уже пару дней, материальные ценности, которые посчитали ценными, эвакуировали на планету. Пройдя в раздевалку, открыл свой шкафчик, забрал тренировочную форму, положив в лежащую там же сумку.

– Павел, это ты?! – раздался знакомый голос из полумрака.

– Да, господин лейтенант.

– Хорошо, что пришёл, помоги пересчитать учебные скафандры, их сегодня сюда складировали из класса технического снаряжения, но так и не забрали, а то меня, как самого «молодого», одного оставили, не успеваю, – улыбаясь, сказал Мамедов.

– Господин лейтенант, у меня времени нет, я в наряде, меня на пятнадцать минут отпустили – за формой, – ответил, понимая, что поступаю нетактично. Лейтенант, отдать приказ, находящемуся в наряде, что видно из моей экипировки, не может, но и по-человечески его понять можно. Он только вступил в должность инструктора, а его одного оставили на хозяйстве.

– Понимаю, ладно. Беги тогда.

Не успел лейтенант договорить, как станцию чуть тряхнуло, и раздался рёв сигнала тревоги. Без того скудное освещение мигнуло и погасло, включилось красное – аварийное. Переборки заблокировались автоматически, и мы вдвоём остались стоять, запертые в спортивном зале.

– Что случилось?! – спросил, сдерживая эмоции.

– И до нас добрались! – только и выдохнул лейтенант, – быстро к скафандрам. Они в левом углу! Ноги не поломай! Там много ещё чего накидали!

Обследовав скафандры, нашли три пригодных средней степени защиты, где элементы питания заряжены и сменные модули функционируют более, чем на семьдесят процентов.

В первый год изучение скафандров ведётся в качестве ознакомительного курса, но под нескрываемый удивлённый взгляд Мамедова, я разобрался в процедуре облачения, калибровки и подстройки скафандра самостоятельно. Даже умудрился прикрепить клинок к поясу.

– У нас сорок минут, чтобы или покинуть станцию, или отбить нападение. Потом, возможен самоподрыв.

Я молчал, не зная, что ответить. Умирать в двадцать пять лет как-то не хотелось, но и прослыть трусом, спасшим свою шкуру, когда существует, хоть и теоритическая, но всё же вероятность помешать противнику не прельщало совершенно… Как потом дальше жить?!

– Курсант, ты со мной? – вывел из мимолётного замешательства голос Мамедова в шлемофоне скафандра.

– Так… – хотел по-уставному ответить, но лейтенант меня прервал.

– Проще, не на параде. Из оружия у тебя абордажный клинок. Умеешь им пользоваться? – Я неосознанно, молча помотал головой, не понимая, что лейтенант не видит моих телодвижений. – Вот и хорошо. У меня в кабинете, тоже есть кое-какое оружие. И как только подошли так близко, что не заметил центр обнаружения, – вдруг сменил интонацию, сказал Мамедов.

– Пятнадцать минут назад не было никаких сигнатур противника на радаре, – ответил, оправдываясь, – я как раз тогда в наряде стоял, только сменился.

– Это меняет дело, – говорил лейтенант, в то время как медленно шли в сторону кабинета, – тогда противник подошёл с минимальной скоростью на автономных кораблях-малютках, под полями прикрытия, но где-то рядом тогда корабль носитель. Для проведения диверсии достаточно одного-двух взводов, но тогда б мы уже все мертвы были, или… у диверсантов что-то пошло не так. Для взятия под контроль базы, уже рота понадобится. Так, что будем исходить из худшего, – продолжал лейтенант, открыв свой кабинет, вооружаясь, – наша цель капитанский мостик и реакторный отсек. Ты в работе реактора, или в минировании что-то понимаешь?

– Нет, – тут же ответил я.

– Тогда за тобой мостик. Что-то ни стрельбы, ни объявления по громкой связи нет, даже рёв сирены прекратился. Не нравиться мне это… Так что я в реакторный. Вот, держи, это тебе, – лейтенант протянул мне коммуникатор, активировав сопряжение со скафандром и боевой импульсный разрядник «Корнет» со сменным элементом питания.

Чего-чего, а боевые стрельбы в тире у нас проходили чуть ли не через день. Так что пользоваться оружием я умел, но стрелять в живого человека, хоть и противника – не приходилось.

Коммуникатор ожил. На внутренней поверхности защитного щитка шлема активировалась тактическая карта. Пока проводилась калибровка, лейтенант как-то подозрительно громко выругался. После завершения калибровки я увидел, что, мягко сказать, не обрадовало офицера: в коридорах наблюдались только красные метки, помеченные, как противник, а большинство зелёных меток – блокированы, изолированы в различных помещениях. Иногда мелькали потухшие – серые метки, указывая погибших.

– Курсант! Худший вероятностный план подтвердился – это захват станции. Но зачем она противнику, считай в тылу – не понимаю!

Я смотрел, изучая тактическую карту, не зная, что ответить. Что это не просто диверсия – понятно, так как станцию не подорвали, а времени прошло достаточно для её уничтожения силами противника. «Неужели пленные?» – промелькнула в голове мысль, которую тут же озвучил лейтенанту.

– Пленные, говоришь? – задумчиво произнёс лейтенант, – Чёрт! Конечно пленные! Во второй роте второго курса родственник Председателя Совета Альянса! Из офицеров, тоже кто-то в родственных связях с членами Совета!

– Что будем делать, лейтенант? – тихо спросил я.

– Тактическая карта показывает, что спасательные боты не повреждены. Сначала организуем эвакуацию курсантов. Кого сможем – отправим на планету. Не думаю, что начнут проведение планетарной операции. Всё – начали!

Бронированная переборка с шипением медленно открылась на треть, чтобы имелась возможность протиснуться в получившийся промежуток. Лейтенант шёл первым, я, контролируя тыл, следовал за ним, держа наизготовку «Корнет».

Шли в сторону жилых кубриков роты, где, по нашим предположениям, должен находиться не только искомый курсант, но и всё подразделение, готовящееся к передислокации.

Замечаю необычную рябь на тактической карте – оборачиваюсь назад, и не раздумывая, нажимаю на спуск разрядника. Импульс высокой плотности срывается с оружия и несётся, выхватывая в полумраке коридора силуэт скафандра неизвестной конструкции. Лейтенант тут же среагировал и присел на колено, переместившись к противоположной стороне.

– Попал, – прокомментировал лейтенант, – скафандр Союза, видишь, выпуклость на шлеме и левом плече – это глушилка. Думал с моей стороны противник. Теперь разделимся. Я на командный мостик, а ты иди в кубрики. Не думаю, что разгерметизируют станцию. Это не в их интересах. Но сам не снимай скафандр – хоть, какая-никакая, но защита. Действуй по обстановке. Держи связь, но особо не надейся на неё. Могут глушить или прослушивать, – и лейтенант подал сигнал, чтобы я не задерживался. Время играло не в нашу пользу.

***

– Ну, Павел, не посмотрю, что старше, будешь у меня в наряды ходить через день! – ругался, ходя из стороны в сторону Горис. Он уже лишних две минуты ожидал своего сокурсника, стоя возле входа в помещение, где располагался третий пост. Не дождавшись, вернулся внутрь, как раздался толчок, и основное освещение базы потухло. Завыл рёв сирены, и опустилась бронированная переборка, отсекая от внешнего мира хоть и учебный, но всё же боевой сегмент станции.

– Серёга! Что случилось? – вбегая в смежную комнату, напичканную аппаратурой радиоэлектронной борьбы и слежения, закричал Горис.

– Не знаю, – тихо произнёс Сергей, но взяв в себя в руки продолжил, – сработала автоматика включения аварийного освещения, аппаратура перешла на резервный источник питания. Помехи в эфире.

– Главный пульт радиоконтроля отзывается на сигнал?

– Никак, нет!

– Так, что сидишь – тупишь! Активируй инструкцию «нападение на базу»! Включай глушилки, ставь помехи, как внутри базы, так и снаружи! Посылай сигнал бедствия в Штаб! – выкрикнул Горис, и одновременно с Сергеем, кинулся вскрывать «пакет» с электронным ключом подачи сигнала тревоги, вводить коды, ставить радиопомехи.

***

За время, проведённое на станции, я неплохо ориентировался на нашем уровне, где располагались учебные классы, кубрики. Тем более, тактическая карта, высвечивающаяся на лицевом щитке, прорисовывала окружающую обстановку и помогала ориентироваться в дебрях коридоров и переходов, а также освещение, хоть и не в полной мере, но восстановилось, что придавало уверенность в жизнеспособности базы.

Вновь пошла рябь искажений сигнала радара скафандра.

«Противник близко. Но где? С какой стороны ждать?» – присев на одно колено, уменьшая площадь своей тушки, как цели, озирался по сторонам. До поворота в последний коридор, ведущий к жилым помещениям, оставалось буквально несколько шагов. Я, удобнее перехватив «Корнет», выглянул за угол стены. Увиденное не порадовало: группа из трёх противников контролировало вход в жилые помещения, а остальные, вероятно, уже находились внутри.

«Вот засада. Не успел. Если остались прикрывать трое, значит внутрь вошло не менее пятерых», – всплыли знания по тактике, упрятанные в глубине памяти. «Тихо уничтожить троих не получится, хоть противник и стоит на одной линии огня, но другого варианта, не вижу. На моей стороне только внезапность! Если повезёт, то и внутри ребята поддержат, да, и офицеры, не только «инфу» из одного планшета в другой, пересылать умеют».

Не выходя из укрытия, определил для себя очерёдность целей, так как тщательно продуманный план, полетел в тар-тарары! Из блока жилых помещений выходила четвёрка солдат противника, ведя скованными наручниками троих курсантов и одного офицера.

Чертыхнувшись про себя, проклиная за медлительность, заметил, как один из стоявших в прикрытии бойцов, пристально смотрел в мою сторону. Пришло время решать: или вмешиваться, или уходить – третьего не дано. Взяв в левую руку клинок, активировал боевой режим, покинул укрытие, понимая, что в горячке боя могу зацепить своих, но другого варианта, в тот момент, не нашёл.

Вперёд! Выстрел, выстрел, выстрел – справа минус три. Шаг в сторону, уйти с линии ответного огня, сближение, взмах клинком в область лицевого щитка. Минус четыре. Курсанты и офицер – молодцы, не растерялись – попадали дружно на пол, не мешая вести непрерывный огонь. Перекатываюсь. Выстрел, выстрел… Сильный, обжигающий толчок в левую руку. Стиснув зубы, стреляю ещё один раз. Минус семь. От переизбытка адреналина, сползаю по стене на пол. Меня кто-то подхватывает и тащит внутрь жилых помещений.

– Нельзя, назад! – придя в себя, кричу, что есть мочи, но понимаю, что меня не слышат – открываю лицевой щиток и вновь говорю: – Бегите в спасательные шлюпки!

– Спокойно, курсант, – услышал незнакомый голос офицера, – сейчас своих освободим, вскроем оружейную комнату и тогда, вместе двинемся к спасательным шлюпкам. Снимай скафандр, его серьёзно повредили. Тебе повезло, что заряд вскользь прошёл.

От скоротечного боя и адреналиновой лихорадки пришёл в себя и обнаружил, что сижу в тамбуре первого этажа казармы. Осматриваюсь: плечо левой руки скафандра пробито по касательной, но рука не повреждена. «Повезло!» – мысленно выдыхаю и, разоблачаюсь из скафандра. Вокруг мельтешат курсанты, вооружённые табельными полуавтоматическими импульсными винтовками.

– Курсант, с какой роты? – подходит ко мне майор с синяком под глазом и перебинтованной рукой.

– Третья рота первого курса. Господин, майор, необходимо срочно покинуть базу – не исключена вероятность подрыва. На третьей и четвёртой палубе спасательные боты…

– Я знаю, курсант, так и поступим. Будем пробиваться организованно. Сколько солдат противников на станции, не знаешь? – не удивляясь докладу, что я всего лишь первокурсник, задал вопрос майор.

– Не менее сотни, но сейчас, меньше. Предполагаю, что к нам уже выдвинулось дополнительные силы противника. Медлить нельзя.

– Господин майор, приказание исполнено. Оружие, боезапас выдан, можем выступать, – доложил кто-то из офицеров.

К счастью, или в тот момент я подумал, наоборот, к несчастью, майор принял решение оказать сопротивление противнику. Сил и средств, по его мнению, хватало для оказания организованного отпора. Но вот личный состав – курсанты, как и я…

***

Группа из двадцати курсантов, со мной во главе, медленно пробиралась по коридорам на четвёртую палубу, где находились спасательные боты. Майор меня назначил старшим и ответственным за эвакуацию части курсантов. Половина из них были девушки, которых майор не решился бросить в бой, и особо ценные для противника курсанты, попадание которых в плен, ни к чему хорошему не приведёт.

– Не останавливайтесь! Идите дальше, я в караулку загляну, – отдал команду, а сам повернул в левый рукав коридора. Меня беспокоило, как там наш курс, стоявший в момент нападения в наряде. Когда проходили в непосредственной близости, я не удержался и свернул с оговорённого маршрута, отправив подопечных следовать в конечную точку.

Отсутствие шлема и, соответственно, тактической карты, усложняло ориентацию, но теперь меня вооружили полуавтоматическим импульсным разрядником «Кедр» и защитным силовым жилетом лёгкого класса. После, хоть и неказистого, но всё же скафандра, чувствовал себя незащищённым.

Шёл, прислушиваясь, но никто по пути не встречался, пройдя пару поворотов, обнаружил приоткрытую гермодверь караулки. Запахло палёным. Осторожно заглянул внутрь и замер столбом. Десятки тел лежали вповалку. У кого-то оторваны конечности, у кого-то зияли дыры в теле. Ком тошноты подкатил к горлу, с трудом удержался от рвотных позывов, но сжав зубы, пошёл догонять остальных. Сколько в помещении было сокурсников, я не считал – не до этого.

Металлический гулкий стук донёсся до моего слуха. Я насторожился, выглянул за угол и увидел, что курсанты, которых отправил вперёд, стоят на коленях обезоруженные, а два бойца в скафандрах, возвышаются над ними. Металлический гул сервоприводов вывел из прострации. Оборачиваюсь, одновременно нажимая на спуск своего «Кедра». Замечаю, как противник, подкрадывающийся сзади, валится от заряда, пробившего ему грудь. Не теряя времени, выскакиваю из-за угла и открываю стрельбу на поражение. Первым заваливается ближайший ко мне, затем второй.

– Что так долго? – не скрывая раздражения, говорит кто-то из курсантов, поднимаясь на ноги и хватая оружие.

– Вперёд! Быстрее уходите. Я прикрою. Тут один переход остался. Садитесь в боты и улетайте! – не обращая внимания на нытьё, отдаю приказ. Слишком часто везёт. Попадаются разрозненные группы, на которых удаётся выйти неожиданно. У них, что, радар скафа не работает?! На неопытность и неосторожность солдат, считай без боя захвативших станцию, надеяться не приходится…

Занял позицию, блокируя вход на палубу индивидуальных спасательных ботов. Приготовился к отражению атаки, но никого, спешащего на помощь к погибшим противникам, не дождался. Выждав оговорённое время, достаточное подопечным для покидания станции, направился в шлюзовую, намереваясь покинуть базу. Убедившись, что часть ботов отсутствует, а вверенный личный состав эвакуирован, занялся заботой о себе любимом. Подошёл к шлюзу свободного спасательного бота, как станцию ощутимо тряхнуло. Не устояв на ногах, свалился на пол, сильно приложившись при падении всё-ещё ноющей рукой. Отчего та, отозвалась краткосрочным импульсом боли.

«Что за фигня! Валить надо! И быстрее!» – чертыхаясь, поднялся с пола, и нажал кнопку открытия шлюзовой переборки, но та, как стояла, не шелохнувшись, так и оставалась на месте, не подавая признаков жизни.

– Да, ну, нафиг! Что, лимит везения закончился?! – судорожно тыкая в кнопку открытия шлюзовой камеры индивидуального спасательного бота, лихорадочно соображал, что делать дальше. Вырисовывалась нерадостная картина: тряхнуло сильно, но вроде, разгерметизации на ближайших уровнях нет, станция не потеряла ориентацию в пространстве, что радует. Но в остальном: ни одна, из оставшихся шлюзовых камер индивидуальных спасательных ботов, не открылась. В спасательном ангаре имеются скафандры для выхода в космос, но использовать их для посадки на планету – смерти подобно. Ни стабилизаторов перегрузки, ни атмосферных парашютов, не говоря об отсутствии движителей, которыми скафандры не оборудованы, а без них далеко не уйдёшь, выйти в космос и болтаться там, неизвестно сколько – это чистой воды самоубийство.

Проверил вооружение. Сменил полупустой энергоблок к винтовке. Увеличил до максимума защитное поле силового жилета и, оглядел себя в отражении отполированных до зеркальной чистоты футляров, в которых хранились скафандры.

– Прям, Шварц, из фильма «Коммандос»! – изрёк, любуясь на мутное изображение, по которому только и смог разглядеть своё чумазое лицо.

***

Поразмыслив, хотел было выдвинуться к капитанскому мостику, но где, и на каком уровне он находится, я без тактической карты не смог сориентироваться и, пошёл в сторону третьей палубы, чтобы попробовать всё-таки убраться со станции. Благо, на каждой из них имелись ангары со спасательными ботами.

Продвигался осторожно, прислушиваясь. Может, кто оказался заперт в каютах и подаёт стуком сигнал о помощи, но мои ожидания оказались тщетными. Как потом узнал, чтобы услышать через полуметровую, покрытую полимером с внутренней стороны переборку, какой-либо шум, необходимо так стучать, что, подающий сигнал скорее оглохнет, чем его потуги услышат снаружи.

Не используя лифт, пешком, спустился на третью палубу, где в коридорах сразу бросились в глаза трупы, как противника, так и роты охраны базы.

– Наверно, здесь засада была. Что-то много трупов. Насчитал уже десяток.

Вдалеке слышалась вялотекущая перестрелка. Кто-то нечасто отстреливался на минимальной мощности разрядника, так как звук испускаемого выстрела разительно отличался от остальных, доносящихся из одного из ангаров.

Осторожно выглянув из-за угла, чуть не напоролся на бегущих навстречу бойцов противника, облачённых в скафандры. Отпрянул назад, вскинул наизготовку винтовку, но вместо противника, ударившись о противоположную стену, в мою сторону прилетела граната! Мгновение соображал и, выскочив из-за угла, кинулся на противника. Не целясь, стрелял из винтовки, переведённой в режим автоматического огня. Сзади раздался гулкий взрыв, но я продвигался вперёд, спотыкаясь о трупы противников, не ожидавших такой наглости.

Створки ангара оказались открыты. Оттуда слышалась стрельба. Осторожно заглянул и прыжком врываюсь в помещение, перекатываясь в сторону от проёма, открываю огонь, по всему, что попадает в обзор.

От слепящих многочисленных вспышек разрядника, наворачивались слёзы. Понимаю, что продолжаю жать на спусковой крючок, а ни звуков выстрела, ни вспышек не наблюдаю.

«Вот и всё! Пришёл и к тебе пушистый зверёк», – откладывая винтовку, достаю «Корнет», но затуманенные влажной пеленой глаза не позволяют опознать даже силуэты противников.

– Эй! Не стреляй! – раздался голос из полумрака противоположной стороны ангара, – мы сейчас подойдём. Контролируй вход в ангар.

Переворачиваюсь лицом к входу, держу приоткрытые створки на прицеле.

– Павел, это ты! – услышал удивлённый возглас лейтенанта Мамедова. Оборачиваюсь, а он, и ещё трое в различной форме, от обслуживающего персонала базы, до офицера подразделения охранения, осматривают трупы противников, собирая трофеи, меняя себе оружие, – что, не добрался до жилых кубриков?

– Добрался, господин лейтенант. Вверенную мне группу из двадцати курсантов, вывел к спасательным ботам на четвёртой палубе, но сам эвакуироваться не успел – тряхнуло сильно, и автоматику шлюзов заклинило.

– Понятно. А нас, здесь прижали. Так и не добрались ни на капитанский мостик, ни к реакторному. Тут больше часа удерживали оборону, но энергоблоки закончились, если б не ты – хана нам!

– Командир, что дальше делать? – подошёл один из бойцов охранения.

– По-хорошему, необходимо добраться до капитанского мостика, но вероятно, уже поздно. Покидать станцию надо, но как. Курсант говорит, что автоматика шлюзовых камер ботов заблокирована.

– Остаются только челноки. Их хоть и немного, но надеюсь, в наличии остались, – изрёк подошедший техник.

– Ещё б знать, как противник подошёл к станции незамеченным! – нервно произнёс офицер охраны, – может, у них транспорт, подходящий для атмосферных полётов.

– Вряд ли. Ладно, отдохнули, вооружились, теперь выдвигаемся в реакторный отсек. Нельзя допустить ликвидации базы, – подытожил рассуждения лейтенант.

***

Впереди шёл кто-то из бойцов подразделения охраны базы. Хоть все из нашей малочисленной группы и представились, но имена я не запомнил. За ним следовал лейтенант Мамедов, и ещё один боец, потом техник. Меня определили прикрывать тыл. Шли молча, иногда останавливаясь, проверяя тела погибших. Но как выжить, если в твою тушку попадает разряд импульсного оружия, которое пробивает, вплоть до среднего класса защиты, скафандр, не говоря о незащищённом теле. Радовало только одно – конструкцию корабля повредить из такого оружия весьма проблематично. Так что, случайной разгерметизации от неточного выстрела, опасаться не приходилось.

Как узнал, реакторный отсек располагался на минус первом уровне. Или, как между собой называли уровень обслуживающий персонал станции – «дно». О том, что есть уровень со знаком «минус» я не знал, и не представлял, что такое возможно.

«На дно» спускались осторожно, минуя оживлённые и вероятные места дислокации противника. Благо техник, вроде, Михаил Серебров, ориентировался в хитросплетениях технических путей и коридоров, ловко ведя небольшую группу к центральному реактору космической станции.

– Всё! Дальше обходных путей нет, – остановился техник, указывая на закрытую дверь переборки, – за ней начинается узкий коридор, который поворачивает налево и расширяется у входа в реакторный отсек.

– Узкий? А как туда доставляют машины, механизмы, запчасти, топливо, наконец?! – удивился лейтенант.

– «Узкий», это шириной в три стандартных коридора базы, – ухмыльнулся Михаил, – через полсотни метров, коридор расширяется в холл, размером в половину ангара, где мы с вами отбивались. Ну, а сам реакторный отсек, считай, занимает всё остальное пространство уровня, ограниченное системой переборок, шлюзов, необходимых для безопасной эксплуатации главного реактора.