Текст книги "Слепой прыжок"

Автор книги: Павел Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Следующей идеей, пришедшей в голову всем троим одновременно, оказалось включение нашлемных фонарей. И буквально через мгновение как минимум один из троицы об этом пожалел – не готов был абсолютно мирный человек Леон увидеть прямо около шлюза беспорядочно разбросанные человеческие скелеты. А Отто вздохнул как будто даже облегченно – с его точки зрения, это было логично и многое объясняло…

В рубке корабля нашелся единственный работающий прибор – головной процессор системы жизнеобеспечения. Видимо, жажда жизни в создателях корабля была сильнее всего – ведь если верить отчету процессора, то не работало больше ничего, только он и три криогенных блока в медицинском отсеке. Форматировщики переглянулись. Первым молчание нарушил Отто, презрев субординацию:

– Командир, надо бы киберов… Криотанки отключить и к нам перенести… Если люди в них еще живы.

– Дело. Займись, – Макс коротко кивнул, как будто принимал парад на плацу.

Лемке переключил связь на другой диапазон, вызывая базу, и стали видны только его шевелящиеся губы в свете фонаря. Заславский оглянулся, увидел Леона, замершего около пульта бортинженера, негромко его окликнул. Аскеров тут же обернулся.

– Леон, давай с Отто в медотсек. Проследи, чтобы киберы не перестарались. А я попробую блок черного ящика найти, он или здесь должен быть, или в капитанской каюте.

– Скорее в каюте, командир. В рубке их перестали располагать после первых же боев в космосе, поскольку в рубку старался попасть каждый уважающий себя комендор, – Леон в очередной раз продемонстрировал свою подкованность в истории.

– Тем не менее может быть и здесь. Это же эстонцы строили, они же и летали. Могли и не успеть переделать конструкцию.

Аскеров так и не понял, была ли это очередная шутка Макса, или командир на самом деле так считал. Но переспрашивать не стал, просто кивнул и пошел за Отто. Заславский же остался в рубке, выхватывая фонарем все новые и новые подробности полувекового запустения.

Пыль, вечный спутник человечества, расположилась везде по-хозяйски, не давая форматировщику видеть что-либо, кроме своих покровов. Она изо всех сил старалась заявить, что людям на этом корабле больше не место, она здесь единственная и полноправная хозяйка. Макс стоял посреди рубки, взирая на пространство вокруг, и пытался понять, откуда стоит начинать поиски, ведь воистину королевские покровы пыли застилали все. А майор Заславский никогда не сталкивался с эсминцами серии «Усмиритель» и расположение постов и приборов в рубке представлял себе скорее интуитивно, резонно предполагая, что эсминец – всегда эсминец. Стало быть, вот эти три пилот-ложемента у переднего края рубки, сразу перед пультом – это места мастер-пилота, мастер-навигатора и мастер-комендора. Три слева – первый резерв, скорее всего. То есть, в терминологии ЕС – это места офицер-пилота, офицер-навигатора и офицер-комендора. А по-русски – вспомогательная вахта. Стало быть, если уповать на такое расположение, то справа должны быть посты мастер-энергетика, мастер-связиста и мастер-техника. У них резерва, то есть «вторых», в рубке не предусмотрено. Офицер-энергетик должен находиться в техзоне, офицер-связист – в рубке связи, а офицер-техник (или зам старшего механика) – во время вахты нигде определенно находиться не может, поскольку носится по всему кораблю…

А исходя все из той же логики расположения за спиной должен быть трап на второй ярус… Макс обернулся. Трап, как ему и было положено, спрятался за массивной колонной, которая на самом деле являлась кессоном-переходником между рубкой и коридором. Винтовой, видимо дань традиции, с крутыми ступенями. Вел, что характерно, как и положено порядочному трапу, на второй ярус рубки.

Заславский поднялся наверх. Логика расположения его явно не подвела. Наверху были два пилот-ложемента, перед каждым – свой собственный пульт. При этом одно из «рабочих мест» было расположено явственно выше другого. Места капитана и первого офицера, по-русски – старшего помощника. Макс улыбнулся, пробормотал себе под нос что-то вроде «раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать» и, подойдя к пилот-ложементу капитана, совершенно беззастенчиво смахнул с его пульта слой пыли. Пыль, возмущенная до полной глубины своей пыльной души такой бесцеремонностью, вмиг решила оставить человека наедине с железом и разлетелась вокруг, медленно оседая.

Капитана в его пилот-ложементе не оказалось. Впрочем, форматировщика это не сильно удивило – ведь корабль явно совершал аварийную посадку, скорее всего капитан или погиб до посадки, или благополучно уже после нее занимался какими-то своими капитанскими делами, явно вне рабочего места в рубке. А вот старший помощник находился на своем месте. Вернее, его останки. А если совсем точно – то в ложементе старшего помощника находились чьи-то, пока не идентифицированные останки. Макс на время оставил в покое рабочее место капитана и подошел к праху того, кто полвека назад занял место в ложементе первого помощника, будучи еще живым человеком.

Мундир на скелете угадывался. Знаки различия, золотые, говорили о том, что это и есть мундир старшего помощника. И вероятнее всего, скелет в мундире тоже принадлежал тому, кто был старшим помощником. Стало быть, в отличие от капитана, в момент своей гибели он находился на посту. Похвально для офицера, но еще больше запутывает ситуацию – что же тогда произошло на этом «Усмирителе»? Капитана на месте нет, а старпом погиб на посту…

Наружный осмотр останков привел Макса к неутешительной мысли. Первый офицер эсминца был убит прямо на посту. Об этом недвусмысленно свидетельствовало отверстие на височной части черепа. Такого характерного калибра 6,35 мм, штатного браунинга корабельных экипажей. Пистолета не столь мощного, чтобы пробить бортовую броню и устроить кораблю вакуумные неприятности, но вполне достаточного для стрелковых поединков внутри корабля, в том, правда, случае, если противник не был закован в штурмовую броню. Кобура у мундира была пуста, пистолет старпома отсутствовал. Версия самоубийства на посту отменяется, прокомментировал про себя Заславский. Да и поза не та, в которой стреляются. Да и не стал бы старший помощник, человек не понаслышке знакомый с оружием, стреляться в висок. Скорее в рот бы ствол засунул, для вящей уверенности. Впрочем, с чего бы стреляться старшему помощнику? С другой стороны, зачем кому-либо его убивать? Мятеж на борту? Ладно, сказал сам себе Макс. Надо найти черный ящик, а там будут и ответы на вопросы. Во всяком случае, обязаны быть, на то он и бортовой регистратор.

Заславский вернулся к месту капитана. Убрав слой пыли, надежно прятавшей в течение полувека подробности событий, он приступил к вдумчивому поиску регистратора – отдирал панели, вскрывал обшивки, разбирал любые секции, внутри которых хотя бы теоретически мог поместиться блок. Но, несмотря на логику, бортовой регистратор нигде обнаружен не был. Как будто Лемке был прав, и чертова железяка благополучно конструкционно перенесена в каюту. Или еще куда. Ладно, чего уж… Стоило идти искать каюту капитана. Но… Заславский задумался. Что-то он явно то ли упустил в осмотре «Усмирителя», то ли не уловил своей же собственной мысли. Ага!

Макс спрыгнул вниз, на первый уровень ходовой рубки, пренебрегнув трапом. Внизу он подошел к первому попавшемуся ложементу (мастер-связиста) и осмотрел останки, обнаруженные в нем. Убедившись в совершенности своей интуиции, он подошел к следующему ложементу. Там точно так же покоились останки вахтенного офицера. Картина складывалась не из приятных…

Вызов коммуникатора прервал размышления Макса.

– Командир, здесь Аскеров. В медблоке три криобокса, в них живые люди в крайней степени истощения. На криобоксах не введена маркировка, личности не установлены. Киберы с базы привезли автономные энергоблоки, будем транспортировать к нам, как я понимаю?

– Верно. Леон, у вас там, кроме криобоксов, ничего не наблюдается?

– Я неточно выразился, командир. Три криобокса с живыми, еще сорок семь либо с трупами, либо пусты.

– Понятно. Значит, так. Криобоксы с живыми на базу, в медблок. Сами тоже на базу, на танке. Я пока останусь здесь. Как довезете – пусть Арро займется выжившими, а вас я жду обратно. Танк оставьте на базе, вернетесь на квадриках. Он свою задачу выполнил, я считаю.

– Есть, командир. Приступаю, десять-четыре.

– Десять-четыре.

Когда через два часа Отто Лемке и Леон Аскеров вернулись на двух квадроциклах к эсминцу, Макс сидел снаружи, на ступеньках опущенного вниз аварийного трапа, курил и поглаживал по металлическому боку серебряно-черный цилиндр с эмблемой ВКС ЕС. Судя по всему, это и был бортовой регистратор. Стало быть, командир его нашел.

– Макс?

– Ага. Знакомьтесь, господа, – это бортовой регистратор с этого эсминца. Найден не в каюте капитана, и даже не в ходовой рубке. Обнаружен отключенным от бортсети в медблоке. В одном из криобоксов. Насколько актуальными сведениями обладает – понятия не имею. Интерфейс подключения имеет относительно стандартный, во всяком случае в хозяйстве Ци и Леона я что-то очень похожее наблюдал.

– Можно взглянуть? – потянулся Аскеров.

– Нужно, мой друг, нужно. Прошу. – Макс протянул «черный ящик» Леону.

– М-да, действительно, один из стандартных интерфейсов. Название вам вряд ли интересно, но проблемы не будет, подключу в момент, вот только с дешифрацией можем немного помучиться. Двигаем на базу?

– Вот что, Леон. Довожу до вашего сведения официально, в присутствии Отто. На «Усмирителе» был внутренний бой. Осмотр останков в рубке недвусмысленно дает понять, что вахту, включая старпома, кто-то перестрелял. Но об этом на базе распространяться запрещаю. Вы оба теперь поставлены в известность, чего нам ждать от господ в криобоксах – непонятно. Поэтому… Поэтому, господа, осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Как только доберетесь до базы, пришлите мне сюда охранных киберов. Минимум – десяток, в допуск к приказам пропишете себя, Лемке и меня. А теперь – двигайте. Лемке, а вы помогите мне перепрограммировать проходчиков. Будет у нас трасса с изгибами, что уж тут поделать…

Леон взгромоздил на багажник квадрика регистратор, принайтовал его покрепче тросом, уселся сам и умчался в сторону базы. А Макс и Лемке направились к проходчикам, которые жались друг к другу и грустно вращали параболическими антеннами…

Через час примчалась дюжина охранных киберов – небольшого размера, примерно со среднюю собаку, шестилапых механизмов, оснащенных мощными электроразрядниками парализующего действия и не менее мощными пулеметами калибром 14,5 мм, на тот случай, если нарушитель попадется электроэкранированный. Макс и Отто потратили верных два часа, чтобы расставить негодяев по местам и замаскировать. А потом – еще верных два часа на то, чтобы развести их зоны ответственности таким образом, чтобы механизмы не пытались стрелять сразу вдвоем-втроем по одной цели. Да и с определением нарушителей возникла проблема – габариты целей и примерная масса были известны только в случае с людьми, а если позволить киберам устроить тотальный геноцид местной фауны – то ничего хорошего из этого не выйдет. Решив, что цель менее 0,1 м ³объемом и менее 40 кг массой опасности не представляет, форматировщики успокоились.

К вечеру трасса «космопорт – море» была закончена. Как и предполагал Макс – получилась она с изгибом, во избежание необходимости строить трассу сквозь эсминец. Эксцесс исполнения возник довольно быстро, причем слегка неожиданный. Киберы совершенно спокойно восприняли проходчиков, не обратив на них своего охранного внимания, но когда по свежепроложенной трассе пустили уборщик в тестовом режиме, то доблестные охранники, не дождавшись ответа на запрос пароля допуска, обстреляли бедолагу сначала электроразрядами, а потом и свинцовым дождем. Несчастный дорожный уборщик такого теплого приема не перенес, отправил на базу отчет о нападении, после чего благополучно разлетелся по шоссе набором запчастей. Довольные собой донельзя охранники сообщили Максу, Отто и Леону об уничтожении нарушителя и продолжили несение службы. Взбудораженные форматировщики примчались на место происшествия, разобрались в произошедшем и потратили еще несколько часов, «объясняя» киберам-охранникам, что дорожных рабочих расстреливать не надо. А заодно и внеся в список допуска все механизмы базы, во избежание повторения данной нелепости.

Глава 2

Человечеству никогда не стать однородным и монолитным, поскольку это очень быстро приведет к тотальной его деградации. Только здоровая межнациональная и международная конкуренция способна быть истинным двигателем прогресса. А каждый, кто норовит проводить глобалистскую политику в отношении всего человечества, прежде всего, норовит обречь homo sapiens на деградацию и вымирание.

Неизвестный философ 20 века

Начался следующий, вернее – почти последний этап прокладки трубопровода, который должен был снабжать будущую колонию водой из залива. Работа эта славилась своей рутинностью, но ни Макс, ни остальные уже не готовы были поручиться, что не случится еще что-нибудь. От Светлой ждали уже любых сюрпризов. Однако двое суток жизнь форматировщиков протекала во вполне будничном режиме. Трубопровод был проложен и смонтирован без эксцессов, не считая необходимости и его тоже пускать некоторой дугой, примерно повторяя изгиб трассы. Причины были очевидны, но, несмотря на это, Заславский устал прикидывать то так, то этак, что именно писать в отчете. Ведь обнаружение эсминца на открытой планете по сути сводило к нулю понятие «открытая планета». ЕС, по «праву первого», имел все шансы отобрать планету у Эствей либо заставить корпорацию пересмотреть условия заключенного контракта. А это, скорее всего, означало, что премия от фирмы за подготовку к колонизации либо будет равна нулю, либо она будет равна нулю вместе с зарплатой за контракт. Не будет Эствей оплачивать работу, результатами которой станет пользоваться кто-то другой. И никто не стал бы, так что все логично. А на очередном сеансе связи, после долгих раздумий и терзаний, Заславский не выдержал и решил хотя бы предупредить начальство на Марсе о возникших затруднениях…

– Добрый вечер, господин Заславский. Как ваши дела? – Том Абрахамс, сотрудник отдела колонизации, по сути – прямое начальство форматировщиков, был вежлив и предупредителен. Он появился на экране связи в своем обычном виде – при галстуке, в строгом костюме, «застегнутый на все пуговицы». Для него такой внешний вид был вполне естественен, а для форматировщика – казался чем-то абсурдным, что ли.

– Смотря с какой стороны на это взглянуть, мистер Абрахамс, – Макс посмотрел прямо в глаза начальству, решив, что тянуть с докладом не стоит. Начальство на другом конце видеоканала аж поперхнулось, ибо обычный ответ Заславского, как правило, состоял из формулировки «все согласно графику».

– Что это значит?

– Что у нас возникли непредвиденные обстоятельства, мистер Абрахамс. На планете обнаружен корабль из флота Евросоюза, предположительно пролежавший здесь около пятидесяти лет. С борта снято три криобокса с предположительно еще живыми людьми. На данный момент криобоксы находятся у нас в медотсеке, а эсминец грудой железа валяется там, где мы его нашли. По периметру эсминца организована охрана силами приданных экспедиции охранных киберов, – отчеканил командир группы предварительной колониальной подготовки, впившись пронзительным карим взглядом в одутловатое лицо начальства на экране.

– Заславский… Вы трезвы? – Томас как будто на другой слой реальности попал. Его предположение прозвучало для Макса оскорбительно, но виду отставной майор решил не подавать, максимум – слегка съязвить в ответ:

– Трезвее стеклышка, господин Абрахамс. О чем нисколько не жалею. Итак, на планете находится заросший джунглями эсминец времен Первой Колониальной. На его борту обнаружены трое в гибернационном [2]2
  Гибернация– заморозка организма в низкотемпературном сне, сохраняет организм в перелете и т. п.


[Закрыть]сне. Перевезены на базу группы подготовки. Готовятся к реанимации. На борту найденного эсминца обнаружен бортовой регистратор, ведется подготовка к дешифрации записей. Попыток ремонта эсминца и восстановления его бортовых систем не проводилось. Ввиду расположения находки на маршруте трассы «космопорт – море» и на маршруте прокладки трубопровода, внесены изменения в изначальную планировку трассы и трубопровода, приведшие к перерасходу энергии и материалов на сумму семь сотых процента изначального бюджета экспедиции. На данный момент экономия от изначального бюджета экспедиции составляет десять целых и тридцать семь сотых процента, – тон, выбранный Заславским, больше всего походил на уставной. Каковым, в общем-то, и являлся.

– Макс… Вы отдаете себе отчет в том, что вы мне сейчас наговорили? Вы можете себе представить, какие последствия автоматически сейчас вызвали? Заславский, вы в своем уме? – Начальство изволило гневаться, во всяком случае легкие гневные нотки в голосе появились.

– Господин Абрахамс, кажется, я не давал вам повода усомниться в моих психологических качествах. Равно как и в моей оценке ситуации, не так ли? По-моему, господин Абрахамс, за время нашего с вами сотрудничества еще никто не мог сказать, что я так или иначе неадекватно реагирую на внешние факторы, а равно как ни одна медицинская комиссия не приходила к выводу о том, что мое душевное здоровье не позволяет занимать должность начальника экспедиции. Или я не прав? – Ернический тон сменил уставной, Макс начинал злиться.

– Так, господин Заславский, давайте оба успокоимся. Приношу вам свои извинения, не хотел никоим образом вас задеть. Просто… это как-то неожиданно, что ли? Скажите, вы не анализировали саму возможность ремонта этого корабля? Насколько это реально для вас?

– Скорее всего – реально. Группа подготовки располагает необходимыми инструментами и материалами. Тут скорее встает вопрос в экономической целесообразности этого действия. Я не уверен, говоря простым языком, что есть смысл восстанавливать эти руины. На мой взгляд, проще связаться с военным командованием ЕС и отдать этот рыдван им в том состоянии, которое есть сейчас. Кстати, все описание я вам отправил отдельным пакетом, сможете ознакомиться.

– Это исключено, Макс. Начиная со слов «связаться с командованием». Представьте себе, сколько Эствей вложил в колонизацию Светлой. Представили? А теперь представьте себе, что будет, если ЕС получит возможность заявить «право первого» на Светлую. Размер убытков сопоставили? Никакие выплаты похоронных премий и никакие премии от страховых компаний за обнаружение эсминца не покроют ТАКИХ убытков. А наш Совет Директоров при одном только упоминании об упущенной выгоде от эксплуатации планеты хватит инфаркт. Всех сразу и поголовно.

– И что нам теперь со всем этим делать? – Вопрос не был праздным. Фактически командир форматировщиков ставил Томаса перед выбором. От того, что в ответ озвучит Абрахамс, зависела вся дальнейшая работа.

– Господин Заславский, вы хотите слышать мое мнение или официальное мнение руководства отдела колонизации? Кстати, задумайтесь над тем, что, скорее всего, в руководстве отдела найдется человек, который захочет подставить корпорацию под разборки с Евросоюзом. В такой мутной воде всегда можно половить рыбку повышений и кадровых перестановок. Так что я не удивлюсь, если с момента моего доклада руководству отдела до момента прибытия на Светлую консульской миссии ЕС пройдет менее двух суток. Именно столько быстроходные корветы ВКС Евросоюза будут преодолевать расстояние до вашего – да-да, вашего, Макс, – окончания карьеры в Эствей. Моего, впрочем, тоже. Но я сомневаюсь, что вас и вашу группу это утешит, не так ли? – Начальству очень не хотелось конфронтации, особенно в данный момент.

– Так. И все-таки, что мне делать? – Макс не собирался оставлять шефа в покое, не получив прямого указания к действиям.

Том Абрахамс подался вперед всем телом, как будто стремясь вползти в экран дальней связи. Голос его стал напоминать змеиный свист:

– Макс, дружище, поймите меня правильно… Лучше бы вам и вашим людям и не находить было этот эсминец, этих выживших, этот бортовой регистратор. Понимаете? Но, раз уж вы это все нашли, то подумайте, как это все потерять обратно, ну или хотя бы проведите расследование, которое сможет убедительно доказать, что Евросоюз не имеет права первооткрывания этой планеты. Вы меня хорошо поняли? Макс, задумайтесь над моими словами. И задумайтесь еще вот над чем. Через четыре с небольшим часа с орбиты Марса начнет разгон для гиперперехода транспорт с колонистами. Его маршрут ведет точно к вам. Ему предстоят сорок восемь часов разгона, около двух часов в гипере и сорок восемь часов торможения. Итого, через сто два часа у вас на космодроме сядут колонисты. И приемочная комиссия корпорации, что характерно, тоже. И если через сто два часа проблема с эсминцем еще не будет решена, то поверьте, господин Заславский, нам с вами, а заодно и вашим людям не позавидует даже бомж, обитающий в доках космопорта Сырт!

Абрахамс откинулся назад в своем кресле и нацепил на лицо выражение «аудиенция окончена, унесите». Макс пожал плечами и впился в лицо начальства вопросительным взглядом.

– Что? Что-то еще непонятно, господин Заславский? Работайте, всего хорошего, до скорой встречи! – Том выключил терминал связи, на экране Макса появилась бегущая строка «соединение прервано удаленным абонентом».

Если кто-либо и имел возможность испортить настроение форматировщику больше, то этот мистический кто-то явно не спешил показываться. Во всяком случае, Макса давно настолько виртуозно не макали в грязь лицом. Ни на секунду не сомневаясь, что разговор с Абрахамсом пишется, Заславский сознательно строил свои фразы так, чтобы в случае разбирательства даже не ставился вопрос о преступном сговоре либо соучастии. Более того, пытаясь мысленно поставить себя на место Тома, Макс прекрасно понимал, что скорее всего Абрахамс говорит не от своего имени, а также – что зацепить Тома никакой возможности не будет.

Ничего напрямую криминального он форматировщику не сказал, а намеки, они и есть намеки, и толковать их можно по-разному. Фактов – три. Корпорация не в восторге от находки Макса – это раз. Но оно и так было понятно. Решать проблему корпорация предпочитает руками форматировщиков – это два. Было ожидаемо, но все равно неприятно. И есть только сто часов, чтобы решить эту проблему каким-либо образом – это три. Абзац, точка, конец цитаты, тапочки подайте…

Кляня Абрахамса, эсминец, выживших с него, Эствей, Евросоюз и всех причастных, Макс закурил и задумался. Потом прикинул баланс счета на установке Дальней Связи, решил, что если уж на то пошло, то нырять в говно в одиночку как-то неинтересно, и начал вызывать еще одного абонента.

После довольно долгого ожидания экран ожил, на вызов ответили. На мониторе появилось изображение крепкого, седого, уже в годах мужчины. Причем изначально на лице его было довольно хмурое выражение, вплоть до того момента, как он разглядел вызывавшего.

– Святоша… Макс… Сколько лет, сколько зим! Я даже не буду тебе рассказывать, что у меня сейчас четвертый час утра, просто расскажи мне, с чего ты решил вспомнить мой номер, майор? – Голос собеседника нельзя было назвать доброжелательным, однако какие-то теплые тона в нем периодически скользили.

– Геннадий Владимирович, здравствуйте. Мне бы посоветоваться, если честно, – Макс уже клял себя за то, что не сообразил сопоставить время.

– Рассказывай. Стой. Ну-ка, повернись? – Заславский послушно повернулся. – Это что на тебе надето, Макс? Ты никак подался в дальние края?

Надет на Заславском был комбинезон. Вполне типичный, рабочий. Более того, именно в таких комбинезонах обычно щеголяли практически все сотрудники колониальных строительств. Имелись в нем некоторые особенности, специфические накладные карманы, возможность герметизации, возможность крепления шлема. Именно поэтому собеседник, разбуженный Максом, Геннадий Владимирович Горин, понял, что бывшего подчиненного судьба занесла далеко.

– Я теперь на Эствей работаю, в форматировке, Геннадий Владимирович, – Заславский пожал плечами, удивляясь, что до полковника слухи еще не дошли.

– В форматировке, значит. Ну, тоже дело, да. Ничем не хуже и не лучше любой штатской специальности. А что в пилоты не пошел? Ты ж вроде летал на всем, что летать умеет?

– Ну, так сложились обстоятельства. Вакансия сначала только эта была, а потом мне понравилось и я втянулся, – Макс улыбнулся.

– Однако ж как бывает. Ладно, Максим. Рассказывай, что случилось, раз ты меня посреди ночи поднял? – Горин усмехнулся, глядя на Макса добрым взглядом старого, мудрого дедушки.

– Дела странные, непонятные. Система Неккар-Мерез, созвездие Волопаса. Планета Светлая, открыта Дальней Разведкой год назад. Право на строительство колонии выиграла корпорация Эствей, штаб-квартира в Сырте на Марсе, Еврозона. Мы здесь строим, собственно, эту колонию. И тут начинается все самое интересное – на планете находится эсминец. Европейский, номер его 2ХХАВ17. Мой коллега здешний расшифровал его, как…

– Я знаю, как расшифровываются личные номера европейских БК, [3]3
  БК– боевой корабль.


[Закрыть]Макс. Подожди немного, – и Горин, отвлекшись от разговора с Заславским, открыл наручный терминал и начал что-то на нем отстукивать. Через полминуты он повернулся обратно к монитору: – Макс, это «Ревель». Он пропал пятьдесят три года назад во время патрулирования. На борту живые есть?

– Трое в криобоксах.

– Состояние какое? Усилиями криобоксов они проснутся?

– Мои медики говорят, что нет. Что надо пробуждать по полной реанимационной программе. Все-таки полвека в заморозке.

– Так. Значит, криобоксы ты с корабля вывез? – Горин усмехнулся своим мыслям.

– Так точно, господин полковник! – Макс ответил по уставу, но не для демонстрации служебного рвения, а шутки для. В конце концов, Геннадий Горин больше не являлся его командиром.

– Неправильно, Заславский. Не полковник. Генерал-майор. Но козырять мне не стоит, мы не на плацу, Макс.

– Да я, собственно…

– Конечно, не знал. Вот и не козыряй, не надо. Ты уже давно штатский, а я не на службе. Итак, Макс, я тебя могу поздравить. Так как прошло более пятидесяти лет и одного дня – то корабль теперь ваша собственность. Это прямо прописано в Международном Космическом Кодексе, в статье «Призовое имущество». Так как ты вывез людей из него в неживом состоянии – то они не могут претендовать на долю корабельного имущества. Короче, Заславский, вы миллионеры. Такая посудина на текущий момент стоит очень и очень приличных денег. Что тебя еще беспокоит? – Горин улыбался широко и открыто, в его взгляде танцевали радостные чертики.

– Да я, собственно, только что с начальством нынешним разговаривал. Голосят они, начальники, что надо этот корабль обратно потерять. Поскольку иначе государственное образование Евросоюз может лапу наложить на данную планету. Карами мне грозили небесными, вот я и решил, по старой памяти, с вами посоветоваться, Геннадий Владимирович, – Макс слега сощурил взгляд, но смотрел прямо в глаза.

– Корабль совершил штатную посадку? В журнале отражено нахождение планеты?

– Аварийную посадку он совершил. Похоже, просто свалился сюда на последнем дыхании. Журнал я еще не смотрел.

– Ясно. Так, Заславский, когда расшифруешь записи журнала – свяжешься со мной еще раз. А пока – ты извини, Святоша, я спать пошел, ночь на дворе.

– До свидания, Геннадий Владимирович! Спасибо вам.

– Не за что, Макс. Не за что пока, – и Горин отключился. Экран погас. Заславский смотрел в него еще некоторое время, обдумывая состоявшийся разговор с бывшим командиром. В свое время именно к Горину, тогда только капитану, попал служить молодой лейтенант Заславский. И все время, что Максим Викторович Заславский, по прозвищу Святоша, носил форму войск Российской Империи, он служил под началом Горина. Наверное, можно было сказать, что у Заславского не было друга ближе, чем бывший командир, – поскольку они и жизнями друг другу уже успели побывать обязаны, [4]4
  Оба относятся к боевому подразделению, в прошлом через многое прошли «в одной упряжке».


[Закрыть]и прошли вместе немало. Но в то же время, с момента увольнения из рядов Вооруженных Сил майора Заславского, они успели потеряться несколько. Обменивались поздравлениями на дни рождения и праздники, но так и не виделись. Ровно с того момента, когда Горин подписал Заславскому заявление с прошением уволить в запас с действительной службы. А если быть предельно точным – то с тех самых пор, как командование решило списать майора Заславского за систематическое пьянство, а полковник дал подчиненному шанс уволиться самому.

А Геннадий Владимирович Горин слукавил, сказав бывшему подчиненному, что пошел спать. После таких сведений генерал-майору было уже не до сна. Он встал из кресла, перед которым устроился терминал связи, прошелся по комнате, служившей ему кабинетом, потом вернулся в кресло. Посидел некоторое время, поставив локти на стол, положив голову на ладони, потом набрал номер на панели вызова. Горин не верил в совпадения, но вот надо же было такому случиться – именно совпадение и распорядилось сейчас ситуацией. Планета Светлая, вернее, колония на ней сутки назад была выкуплена на фьючерсной бирже. Покупателем выступал Комитет по колонизации, в составе Министерства Социальной Политики при Правительстве Российской Империи. Фактически, Заславский опять работал на свою страну, только не знал этого пока. И не далее как полсуток назад Горин Геннадий Владимирович присутствовал на совещании рабочей группы в составе ГРУ ГШ РИ, [5]5
  Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Российской Империи.


[Закрыть]где высокое начальство имело удовольствие обозначить задачу. А в задаче говорилось, что надо поставить на контроль все действия продавца колонии – корпорации Эствей. Отдельно было сообщено, что сама корпорация не сообщает пока своим сотрудникам о сделке. Почему – начальство не объяснило. И после этого появляется Заславский и рассказывает, что на этой самой планете именно он нашел какой-то эсминец. Вернее, вполне конкретный эсминец, но чужой, чужого государства.

Лежит он там уже полсотни с гаком лет. Как он туда попал – гораздо интересней. Ведь совпадений не бывает, считал генерал Горин. Тем временем на его вызов ответили:

– Геннадий Владимирович? Доброй ночи.

– Здравствуйте, уважаемый. Можете говорить? – Горин опять улыбался.

– Вполне, эта линия защищена, ваше превосходительство.

– Хорошо. Я по поводу вашей миссии, мой друг. Простите уж за звонок в неурочное время.

– Ничего страшного, ваше превосходительство. Я вас внимательно слушаю, что вас заинтересовало?

– Вы в курсе, что на планете Светлая работает группа предварительной колониальной подготовки от Эствей?