Текст книги "Слепой прыжок"

Автор книги: Павел Балашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Павел Балашов
Слепой прыжок

2513 год, Земля, Галанет, Росинформканал, информационно-развлекательная программа «Популярная наука».

Ведущая, симпатичная платиновая блондинка возрастом «около двадцати пяти», последний раз поправила непокорную прядь волос и повернулась к камере. Оператор показал ей большой палец, и голос режиссера сообщил, что эфир начался.

– Здравствуйте, уважаемые зрители! Вы смотрите программу «Популярная наука», с вами я – Алена Зотова, и сегодня наш гость Антон Андреевич Орехов, историк и социолог, доктор наук и почетный членкор Российской Императорской Академии Наук. Дорогие зрители, к нам пришло огромное количество ваших сообщений, в которых вы просите рассказать о том, что же послужило причинами для Первой и Второй Колониальных войн, и не ждать ли нам с вами третьей, ввиду огромного роста колоний и поселений. Антон Андреевич, вы поможете нам разобраться?

Немолодой мужчина в солидном костюме важно кивнул в камеру, то ли соглашаясь, то ли здороваясь со зрителями. По лицу его было видно, что он привык давать ответы на вопросы, и давать комментарии прессе тоже привык, работа такая. Выражение лица академика оставалось спокойным и степенным, что когда он здоровался, что когда отвечал на извилистый вопрос.

– Да, Алена, я с огромным удовольствием вам помогу в этом разобраться. Прежде всего, мне хотелось бы отметить, что Первая и Вторая Колониальные войны названы так по совокупности событий. Ведь ни для кого не секрет тот факт, что не только Российская Империя оказалась поставлена перед необходимостью силой наводить порядок. Почти все государства, имевшие на тот момент внеземные форпосты, столкнулись тогда с такой же проблемой. Также ни для кого не секрет, что с увеличением числа колоний увеличивается совокупный доход Российской Империи, а следовательно – и наш с вами, так как огромное количество производств мы разворачиваем на новых планетах. Мы добываем там руду, которая обходится зачастую дешевле, чем уже в известных месторождениях, на многих планетах, которые Империя колонизирует, разворачиваются фермерские хозяйства, что приносит нам всем увеличение продовольственного предложения. На территориях некоторых из наших колоний мы разворачиваем огромные промышленные комплексы, связанные с высокоточными производствами, что дает нам возможность производить еще больше нужных товаров и изделий. Ну и конечно же, нельзя забывать о курортах! Ведь полноценный отдых не менее важен для наших граждан, чем полноценная потребительская корзина. Вот вы, Алена, где отдыхали в этом году? – Орехов хитро прищурился, как бы предлагая ведущей самой продолжать.

– Знаете, в этом году я решила никуда далеко не летать и провела отпуск на Черном море, на Земле. А вот в прошлом году мы с подругой летали на Тихуан, там совершенно чудный скайдайвинг, знаете? – Блондинка увидела кулак режиссера, который тот показывал из своего окошка на втором ярусе студии, и предпочла на вопросе замолчать, предоставляя право гостю продолжать беседу.

– Знаю, Алена, сам я, конечно, уже староват для этого развлечения, но вот сын у меня регулярно посещает подобные мероприятия. Поэтому знаю, хоть понаслышке, – Антон Андреевич слегка улыбнулся и продолжил: – Алена, вы вот сами только что подтвердили, что курорты Внеземелья пользуются спросом. А я бы хотел добавить вот еще что – ведь многие планеты, из тех, что не относятся к «голубому ряду», позволили нам вынести туда вредные производства как с Земли, так и с Марса и Венеры. Например, вы знаете, из чего сделаны ножки вот этого журнального столика? – Орехов указал вниз, и камера показала крупным планом сначала стеклянную столешницу, а потом и какие-то абсолютно непрозрачные ножки столика.

– Нет, но вроде бы это какой-то пластик? – Алена смутилась, но немного, напоказ.

– Не какой-то, а поликранамид, производится на планете Корван, в системе Барнарда. Сама планета абсолютно непригодна для человеческой жизни, но очень богата минералами. А ее атмосфера совершенно невосприимчива к углекислоте и прочим отходам, что позволяет не стеснять заводы экологическими нагрузками, – Орехов гнал, как по бумажке.

– Ой, это все так интересно, но от темы нашей передачи мы все-таки почти отошли. Антон Андреевич, а расскажите, пожалуйста, своими словами, что же послужило толчком для вспышек сепаратизма на Ново-Владимире и Короне? Почему что двести двадцать, что сто пятьдесят пять лет назад люди все-таки захотели отделиться от Российской Империи? Может быть, политика наместников не соответствовала их чаяниям? Или было что-то еще?

– Алена, вы знаете, прежде всего, не стоит увязывать между собой Первую и Вторую Колониальные войны. Поскольку, кроме того, что обе они были попытками сепаратистов захватить планеты под свой контроль, – больше ничего общего между ними нет. Давайте немного обратимся к экономике, это позволит нам с вами чуть лучше понять происходившее тогда. Ведь до того, как в двести девяносто третьем вспыхнул мятеж на Ново-Владимире, за год почти что, в двести девяносто втором, там были обнаружены богатейшие залежи трансуранидов, в которых остро нуждались в тот момент Халифат и Содружество Американской Конституции. И уже давно ни для кого не секрет, что основной причиной якобы недовольства жителей Ново-Владимира была государственная монополия на добычу и переработку трансурановых элементов. То есть, называя вещи своими именами, некоторые транснациональные корпорации со штаб-квартирами в САК и Халифате были остро заинтересованы в новых месторождениях радиоактивных руд. А ведь с точки зрения экономики – гораздо дешевле заплатить толпе горлопанов и завезти на планету оружие, чем вкладываться в разведку и разработку новых месторождений. Да и опять же ни для кого не секрет, что именно после подавления сепаратистских выступлений на Ново-Владимире многие директора корпораций, таких как «Мечел Инверсион Групп» или «Такхо Элементс», оказались на скамье подсудимых в трибунале Космического Союза. За организацию и провокацию массовых беспорядков, приведших к многочисленным жертвам, если вспомните. Это, пожалуй, все, что можно напомнить о Ново-Владимирском мятеже, да и о его причинах. Но, разумеется, это не стоит относить целиком к Первой Колониальной. Ведь сепаратизм в колониях был тогда не только имперской головной болью, как и говорилось выше.

– То есть вы хотите сказать, что сепаратистские выступления во всех колониях были спровоцированы агентами транснациональных корпораций? – Блондинка удивленно хлопнула ресницами.

– Я хочу прежде всего сказать, дорогая Алена, что не надо искать политических причин там, где полно экономических и социальных. Так, например, мятеж на Короне был вызван ростом социальной напряженности в колонии, куда наместник стянул слишком много зарубежной рабочей силы. А граждане других стран, таких как Халифат и Китайская Народная Республика, слишком сильно отличаются по менталитету от наших с вами сограждан. И немудрено, что компактные анклавы приезжих рабочих со временем разрослись в огромные, по меркам колонии, города. И опять же немудрено, что граждане тех стран, которые были представлены в этих городах, не имели никакого желания платить Его Императорскому Величеству налоги. Поскольку налоги они предпочитают вообще не платить или уж платить своему правительству, что для добросовестных граждан вполне естественно. И в итоге недальновидная политика наместника, польстившегося на дешевую рабочую силу, привела сначала к межэтническим столкновениям, затем – к глобальной резне инородцев, а потом и к сепаратистским выступлениям. Которые, в свою очередь, были спровоцированы, прежде всего, преступными анклавами, собранными по национальным признакам, – Антон Андреевич Орехов, очень довольный своей речью, устроился в кресле поудобнее. Камера оператора дала крупным планом его лицо, потом, словно случайно, сфокусировалась на капле пота на кончике академического носа, а затем снова пошел общий план.

– Ох, Антон Андреевич, вы меня просто шокировали! Разве возможно, чтобы наместники проводили настолько несбалансированную политику? Куда же смотрел Совет по делам колоний? И куда же смотрел правящий Император Виктор Третий Аскольдович? – Алена так натурально захлопала ресницами, что операторы, оба по очереди, дали на это примерно по секунде.

– Алена, вы поймите, Совет по делам колоний не всесилен и глаз везде иметь не может. Это не считая того, что он был создан как раз после Второй Колониальной, если вы вдруг забыли, и создан был как раз для того, чтобы наместники не успевали наделать настолько фатальных ошибок. А наместники – это такие же люди, как и мы с вами, вы поймите, и они точно так же, как и мы с вами, от ошибок не застрахованы…

Глава 1

Разведка и разработка колониальных ресурсов должна проводиться там, где есть безоговорочная уверенность в быстрой транспортировке этих ресурсов. Нет никакого смысла лезть через всю Ойкумену только лишь для того, чтобы поставить очередную галочку в отчете о достигнутом рубеже. Это преступно и непростительно.

Георгий Первый Владимирович,

Государь Император Всероссийский,

Царь Армянский, Грузинский

и прочая и прочая

Сезон дождей подходил к концу. Уже все реже и реже с небес на землю начинали обрушиваться тонны воды, и создавалось впечатление, что природа от зимы просто-напросто устала. Тропическое светило все чаще выглядывало из-за туч. Погода еще не стала знойной и жаркой, поэтому днем даже можно было выйти наружу… в том случае, если ливень ненадолго утихал.

Именно этим перерывом Макс и воспользовался, выйдя из-под тента шатра на воздух. Лужи под ногами не так досаждали, как стена воды, поэтому покурить на воздухе для него было почти подарком судьбы. Сигаретный дым взвился веселым клубком, заволакивая вход под тент, но уже через секунду полетел облаком дальше, подгоняемый легким бризом с недалекого моря.

Вообще, прокладка дорог через джунгли на Светлой – занятие потрясающее в своей одновременной простоте и трудоемкости. Проходчик – по сути своей тяжелый танк с демонтированным вооружением… ну, почти демонтированным… почти всем, ага… Так вот – проходчик – это такая гусеничная машина. С отвалом на морде и отвалом на корме. Бронированными. Он едет сквозь джунгли, валит растительность, а заодно своими тяжелыми гусеницами нарушает корневую систему этой самой растительности. Прошел – проутюжил? Отлично, умница! Следом пройдет еще один экс-танк, он несет на себе цистерну с пенополимером, который благополучно и заливает в ту колею, которая осталась от ведущего. Но сначала – пройдется по этой самой колее огнеметом, дабы точно выжечь все, что успело выжить под отвалами и гусеницами. А по-другому – никак, ибо флора и фауна на Светлой отличаются просто невероятной живучестью, и развороченные вдрызг корни, если их при этом не сжечь, к завтрашнему утру дадут побеги. А к концу недели опять заросли…

Макс докурил, зашел в шатер, полюбовался на мониторы телеметрии с проходчиков. Машины с неумолимой расчетливостью двигались вперед, не быстро, но уверенно. Кажется, сегодня трасса «космопорт – море» будет закончена. И начнется следующий этап рутины, строительство насосной станции и трубопровода.

Вообще-то многим людям такая работа казалась сущей синекурой – начальство далеко, коллектив небольшой, времени вагон и маленькая тележка, денег – по меркам любой провинциальной планеты – море разливанное… Однако, тем не менее, в Предварительную Колонизацию народ отчего-то валом не валил. Хотя на этой работе отсев на собеседованиях был минимальный.

Ведь если задуматься – то еще «райское место». Когда Дальняя Разведка находит пригодную для жизни без терраформирования планету, они ставят в системе маяк для гипертуннеля, на планету забрасывают разведзонды, носящиеся по низким орбитам и передающие данные по погоде, климату, животному и растительному миру.

Потом Комиссия по Колонизации объявляет тендерный конкурс по планетке. И в тот же миг у ворот Комиссии выстраивается очередь из корпораций и фирмочек поменьше – еще бы, даже если не найдется на планете огромных залежей полезных ископаемых, то, значит, ее можно будет использовать либо в аграрных целях, либо в курортных, либо еще в каких. А то и просто – выстроить все для дальнейшего использования, подготовить планетку к заселению – да и продать ее по коммерческой цене той же самой Комиссии. А правительство какой-либо из стран с радостью вложится в такой лот. Но вот есть одна сложность. Между «готовностью к колонизации» и победой на тендере есть еще один этап – называется «предварительная колонизация», она же подготовка, она же «форматирование».

В переводе это означает, что очередная группа отставных вояк либо свежеоткинувшихся заключенных подпишет контракт с какой-либо компанией, погрузится в транспорт и отправится строить на планетке всю инфраструктуру до прибытия колонистов. Кстати, что характерно, люди «обычного» склада характера в предвариловку не шли. Почему – непонятно, но не задерживались, даже если попадали. Все-таки определенной социофобии требовала эта работа, что ли?

Техники – хоть отбавляй, самой разной. Но техникой все не заканчивается, как в древние времена, так и сейчас. Люди – основное богатство, основной груз и основной источник неприятностей. Кроме человека, никто, ни один самый умный ИскИн, не сможет выбрать место под строительство структур и коммуникаций и никогда не учтет сугубо человеческие пожелания – вроде окон на солнечную сторону и балконов на море. Ведь, кроме человека, понятия эстетики и красоты не ведомы никому…

…Макс выругался и начал облачаться в скафандр. Этого хотелось по такой жаре меньше всего, но, похоже, сегодня не его день. По данным телеметрии, один из проходчиков встал намертво, притом что тесты его систем выдавали 99 % исправности. Стало быть, на что-то напоролся, танк недоделанный. И надо идти и смотреть, что он там нашел, археолог хренов. Вот, конечно, еще и дождь того и гляди опять начнется, ага… Посидел, елки-палки, спокойно в шатре! Собственно, исключительно ради возможного дождя Макс и решился залезть в скафандр. Ибо, когда льет, гораздо приятнее быть герметично запакованным в свое, родное, нежели промокать насквозь.

До места, где замер проходчик, было ровно шесть километров. Шустрый электровеник, однако. Макс хмыкнул и уселся на квадрик, ибо пешком топать час не хотелось, а так можно будет заодно и собственной пятой точкой оценить качество проложенной дороги.

Моторчик взвыл высокими оборотами, раскручивая вариатор. Квадрик взбрыкнул, как живой, и выскочил с грунта на «шоссе», набирая свою небольшую скорость. Тоже, кстати, то еще чудо колониальной техники – квадроцикл с электромотором. Расцветка – камуфляжная, двухместный. Из приборов контроля – только датчик заряда аккумуляторов, ибо положено знать, сколько ты еще можешь на нем проехать. А так… Пятнистый, небольшой, с противно воющим мотором, из полезных опций – только огромная кобура под плазмобой сбоку да полный привод. Однако именно такими квадриками и комплектуется группа подготовки, дабы не расхолаживались, наверное. Есть, впрочем, одно исключение – группе придан еще и танк-транспортер, здоровая машина с собственным реактором, собственной системой ПВО, рассчитанная на нахождение в эпицентре ядерного взрыва мощностью до двадцати килотонн. Но этот вид техники использовать ежедневно не хотелось – во-первых, потому, что топлива для его реактора вполне ограниченное количество, а во-вторых, дабы не вызывать зависть в остальных участниках «экспедиции». Ибо, когда командир группы наряду со всеми ездит верхом – у подчиненных это вызывает добрые чувства. Если они на эти добрые чувства еще способны, конечно.

М-да… Добрые чувства… Макс не обольщался – он о своей группе был не самого лучшего мнения. Пять человек – он сам шестой. Из них полагаться до конца он мог на двоих – такого же, как и он сам, отставного вояку Отто Лемке и невысокого, но очень стремительного в движениях старшего техника экспедиции Леона Аскерова. Здоровенный тевтон Лемке в войсках Экспедиционного Корпуса оттрубил без малого пятнадцать лет, пройдя путь от унтера мобильной группы до ротного командира, а на гражданке оказался практически не у дел. Впрочем, Отто воспользовался льготами для воевавших и окончил медицинский институт по специальности хирурга, в результате чего стал гордым обладателем аж трех дипломов – медика, офицера и геолога. Ибо до службы в ЭК герр Лемке отучился в геологоразведочном на Мальдиве.

Не особо понимая зачем, он завербовался в группу сразу же после ординатуры. Все-таки пятнадцать без малого лет дали себя знать – ему было фатально скучно сидеть на одной планете, да еще и в одной клинике. А кадровики увидели три диплома, восторженно закричали, что именно его и ждали, и засунули к Максу в группу. Исключительно потому, что звание у Максима Заславского было выше (он уволился майором) и опыт больше, командиром группы остался он. А герра Лемке Отто ему вручили как приз – в качестве его заместителя.

Макс не возражал. Отто его устраивал по всем пунктам – он был достаточно огромен и грозен с виду, чтобы в портовых кабаках на всех планетах транзита их не пытались задирать, и очень неплохо себе представлял что такое орднунг, [1]1
  Порядок – нем.


[Закрыть]к чему и призывал остальной личный состав «предвариловки».

Леон Аскеров для Заславского был вторым подарком судьбы. Франт и щеголь, на собеседование с будущим командиром группы явился в белоснежной шелковой сорочке, черной жилетке из телячьей кожи, выглаженных до бритвенной остроты стрелок брюках из натуральной ткани и полусапогах из крокодила. Но, несмотря на внешний апломб и пафос, первые же десять минут личного разговора убедили Заславского в том, что такими кадрами разбрасываться нельзя, и место старшего техника в экспедиции группы предварительной колониальной подготовки оказалось за Леоном Эльхан-оглы Аскеровым, гражданином Республики Азербайджан.

А остальной личный состав регулярно вгонял Макса в тоску самим фактом своего существования. Ну посудите сами: функции второго техника и энергетика выполняла Ци Лань, женщина, как будто созданная для того, чтобы ее ненавидеть. Ее сентенции и длительные лекции доводили форматировщиков до бешенства, чем она отлично пользовалась, прекращая любой спор в свой монолог. Еще только транспорт их едва успел взлететь, она сразу же повергла всех в шок. А так все хорошо начиналось…

– Здравствуйте, господа и дамы. Так как нам с вами вместе лететь и потом какое-то время работать, я, как ваш командир на время этой экспедиции, считаю необходимым представиться и немного рассказать о себе. Кстати, того же я жду и от вас. Итак, меня зовут Максим Заславский. В прошлом майор ВКС, после войны ушел со службы и нанялся в Эствей. Работал на планетах Месса и Ново-Иерусалим, руководил группами первичной подготовки. Это моя третья экспедиция. Специальности – пилот, кибернетист, программист, связист. Кто следующий? – Макс крайне неплохо владел интерлингвом, потому надеялся, что дружелюбная интонация будет расслышана.

– Здравствуйте. Меня зовут Отто Лемке. В прошлом капитан Экспедиционного Корпуса Вооруженных Сил Евросоюза. Геолог, врач. Первая экспедиция.

Заславский одобрительно кивнул, поудобнее устроился в кресле, открыл банку с пивом и обвел глазами остальных. Две женщины и двое мужчин, еще не успевшие представиться, переглянулись…

– Здрасте. Меня зовут Ци Лань. В экспедиции первый раз. Техник, энергетик. Феминистка, коммунист, лесбиянка, – оттарабанив это «представление», невысокая, коротко остриженная широкоплечая китаянка с размаху уселась обратно на диван. Рыжеволосая женщина, сидевшая рядом с ней и до ее представления явно не имевшая ничего против такого соседства, вскочила.

– Здравствуйте. Меня зовут Елена Реньи. В экспедиции тоже впервые. Я по первой специальности биолог, по второй – строитель. Также прошла курсы медпомощи, курсы операторов робототехники широкого профиля, курсы операторов систем жизнеобеспечения малых колоний. – Елена сочла, что закончила представляться, и перешла к другой стене кубрика, устроившись там в кресле.

– И вам всем здравствуйте. Позвольте представиться – Леон Аскеров. Это моя вторая экспедиция, я пилот, астрофизик и техник. Ранее работал на Второй планете, в системе Барнарда. Также окончил в свое время курсы военных переводчиков и курсы операторов робототехники широкого профиля, – жгучий брюнет с франтоватыми усиками улыбнулся и сел обратно.

– Кай Арро, здравствуйте. Кай Арро – это мое имя. Первая экспедиция, специальность – врач, биолог. До работы на Эствей работал на Интернешнл Джиографик, Скаймолл и Интерпланет. Родился и вырос на Марсе, больше ни на одной планете никогда не был…

Про Елену Реньи Максим Заславский старался лишний раз не думать. Француженка была весьма недурна собой, как будто сойдя со страниц какого-нибудь журнала для барышень. Стройная, улыбчивая рыжеволосая женщина с пухлыми, чувственными губами на милом лице, безупречной фигурой, она была приятна и мила в общении и чем-то так зацепила Макса, что он приклеил ей прозвище «Елень Офигенная». Но никогда ее так вслух не называл ни наедине, ни при остальных. Слишком, по мнению Заславского, сексапильная женщина не способствовала его душевному спокойствию, а заводить роман или интрижку в экспедиции отставному майору казалось не лучшей идеей.

Кай же Арро, молодой еще марсианин, только-только отметивший четверть века, показался Максу никаким. Ну медик и медик, без излишней напыщенности, без глупого зазнайства. Спокойный, немного неуверенный в себе, неплохо образованный – но никакой. Если бы командира форматировщиков попросили описать Кая двумя словами – то, скорее всего, это были бы слова «вчерашний отличник». Ну, в том плане, что внешность и манеры поведения молодого человека, выросшего на Марсе, ничего не говорили ни о его увлечениях, ни о его предпочтениях, ни об образе жизни. Создавалось, глядя на него, впечатление, что он просто окончил университет и подался искать работу там, где она есть. А увлечения, планы, компании, девушки – оно все осталось где-то в студенческих годах, курсе на втором-третьем. Чуть выше среднего роста, с мелкими, но очень правильными чертами лица, свойственными генетике среднего европейца, и развитой грудной клеткой, обусловленной марсианским разреженным воздухом. Короткая стрижка темно-русых волос довершала картину…

…Занятый мыслями и воспоминаниями, Макс доехал до проходчиков. Оба экс-танка сиротливо замерли на свежепроложенной трассе (кстати, весьма неплохой) и отчаянно вращали параболическими антеннами телеметрической связи, как будто пытаясь дозваться людей и наконец-то обратить на себя их человеческое внимание. Командир форматировщиков слез с квадроцикла и подошел к машинам.

В общем, ничего смертельно непонятного, наверное, в этом не было. Ну всяко могло случиться, ага. Всего же не предусмотришь, не так ли? Вот так оно и бывает, да… Именно так. Макс витиевато выругался, достал коммуникатор и нажал на кнопку вызова…

– Отто, ты меня слышишь?

– Так точно, командир. Здесь Лемке, слушаю.

– Принимай мои координаты на пеленгатор, садись в Дурня и дуй сюда. Желательно захватить с собой Леона, если он уже вернулся на базу. Жду.

– Есть, командир. Принято. В журнале фиксировать вызов? – Голос Отто был невозмутим.

– Конечно, о чем речь? Фиксируй, положено же. – «Да и все равно наш разговор пишется», – подумал Макс про себя.

– Есть. Выполняю, десять-четыре.

– Десять-четыре.

Заславский еще раз посмотрел на экс-танки, покачал головой, снял шлем и закурил. Настроение стремительно падало в минус. Да и было от чего, если честно. Препятствие, которое обнаружили проходчики, тянуло на немаленький кусок проблем.

Дурень – он же танк-транспортер экспедиционный универсальный – мчался по свежей дороге резво. Явно километров этак сто сорок Лемке из него выжал. Впрочем, а чего стесняться? Пока что тут дорожной полиции не водится, да и ограничений скорости тоже никто не устанавливал. Так что пусть себе, если ему так нравится…

Отто затормозил машину метрах в пяти от квадрика, развернулся на месте и через несколько секунд выскочил из люка, как чертик из табакерки, – подтянутый, укомплектованный в штурмовой скафандр, с плазмобоем наперевес, гранатами на поясе и в наглухо задраенном шлеме. Этакое воплощение истинно арийского орднунга – раз командир вызвал срочно, значит, надо быть готовым ко всему. Вот никуда из офицера рефлексы не убрать. Это один раз и на всю жизнь, как умение ходить или плавать. Макс слегка усмехнулся, но через секунду удивился – из танка выскочил Леон Аскеров, в точно таком же виде, как и Лемке. Впрочем, удивился не сильно, так как второй пилот еще во время перелета показал себя человеком исключительно дисциплинированным и адекватным.

– Что случилось, Макс?

– А ты подойди и полюбуйся. Это, понимаешь ли, препятствие. Проходчики встали, и давай голосить, что твои потерпевшие, – не смогли снести.

– А что это? – задал резонный вопрос Леон, разглядывая здоровенный холм, густо покрытый растительностью местных джунглей.

Голос Макса стал слаще меда, было очевидно, что он слегка издевается:

– Это, дорогой мой второй пилот и старший техник, холм. Продольно вытянутый, длина около трехсот метров, высота около двадцати метров, ширина около сорока метров. Впрочем, если мне не изменяет зрение, то к востоку он расширяется, зараза…

– А почему проходчики его просто не срыли?

– Потому, Леон, что он, видишь ли, металлический! Так понятно?

– А откуда он такой… О боже… Макс… Ты хочешь сказать…

Лемке подошел к проходчику, упершемуся передним отвалом в склон холма. Растительность под отвалом несколько пострадала, и обнажилась стальная суть препятствия. Отто подошел к разрыву растительности и для достоверности ткнул стволом в сталь. Раздался глухой металлический звук, целиком подтвердивший наблюдения командира, – под растениями была абсолютно несрываемая силами проходчиков стена.

Леон снял с пояса анализатор, подошел к Отто, бесцеремонно его отодвинул и ткнул щупом в нутро холма. Прибор в его руках сначала загудел, потом запищал и начал нахально перемигиваться сам с собой какими-то светодиодами на внешней панели. А еще через несколько секунд прибор показал на дисплее результат. Аскеров прочитал его, помотал головой, словно пытаясь согнать наваждение, а потом зачитал вслух:

– Состав: железо, титан, кремний, полимеры, палладий. Соотношения зачитывать не буду, ладно? Вывод: композитная броня, применяемая на верфях Европейского Союза для обшивки крейсеров и эсминцев. Вот так.

Настала очередь Заславского и Лемке мотать головами. Впрочем, из оцепенения Макс вышел довольно быстро. Он сильным рывком стащил квадрик с дороги, при помощи дистанционного пульта отогнал проходчиков и залез в Дурня. Танк фыркнул гидравликой и развернулся.

– Отто, Леон, отойдите от объекта, – раздался голос командира через наружный транслятор.

Лемке и Аскеров резво отскочили в сторону. На передней кромке брони у Дурня открылся орудийный порт, и наружу высунулся огнемет, похожий на тот, что применялся на дорожном строительстве, только в несколько раз мощнее. Следующие три минуты наполнили воздух запахом паленой растительности, ревом огнемета и матом Леона, которого слегка задело волной жара. Макс целенаправленно жег листву и побеги, стволы и ветки, короче говоря – все разнообразие растительного мира, представленное на «холме». Потом, видимо, решил, что костерок получился и так замечательный, и отогнал танк метров на двадцать. А еще через несколько секунд вылез наружу, скинув в танке шлем, и с сигаретой в зубах.

Отто подошел к командиру, смерил его взглядом сверху вниз и обратно и попросил сигарету. Макс протянул ему пачку. Лемке достал оттуда сигаретину, похлопал себя по скафандру, пробормотал «donnerwetter!» и пошел к «погребальному костру растительного многообразия», как обозвал зрелище Леон. Отломал какую-то ветку, прикурил от нее и вернулся обратно, встав у Макса за плечом.

Полыхало оно минут двадцать, не меньше. Обильно сдобренная горючей смесью, флора Светлой занялась не хуже поленьев в камине, да и горела с таким же веселым треском. Лемке и Заславский нервно курили, Леон мерил шагами расстояние от Дурня до квадрика, что-то бормоча себе под нос.

Макс периодически порывался подогнать обратно танк и обработать холм огнетушителями, но потом успокаивался. Проходчики одиноко кучковались около самой кромки огня и сиротливо жались друг к другу, грустно вращая параболическими антеннами…

…Это оказался действительно эсминец. Темно-серый, изрядно потрепанный, явно совершивший аварийную посадку, поскольку ни одной опоры выпущено не было, и даже огневые порты остались открытыми. А еще – очень старый. Такая модель производилась лет сто назад, во времена первых колониальных войн. Более того, это был классический «Усмиритель», очень известная (к сожалению – печально) серия. На борту корабля красовался личный его номер – 2ХХАВ17, что Лемке расшифровал как Второй флот, Двадцатая эскадра, Первое крыло, Второй фланг, семнадцатый по табелю. А потом, покопавшись в своей памяти, Отто добавил, что Второй флот – это германская группировка, а Двадцатая эскадра – это прибалты. Эстония, Латвия, Литва, Данциг. Экипаж подбирали по территориальному признаку, дабы уменьшить языковые барьеры и избежать внутренних напряженностей.

Долго ждать и размышлять форматировщики не стали и, добыв из танка инструменты, приступили к вскрытию «Усмирителя». Ведь раз уж нашли, раз уж все равно сообщать в Эствей Инк о том, что план предварительной колонизации полетел ко всем чертям, то надо хотя бы выяснить, чего ради. К этому мнению Аскеров и Лемке пришли одновременно, а Заславский не стал с ними спорить. Поскольку был полностью согласен.

Плазменный резак очень резво справился с массивным внешним люком «Усмирителя». А если быть предельно корректным – то люк просто наполовину расплавился под мощной струей разогнанного водорода. Макс, наблюдавший из-за плеча Леона за работой, довольно хмыкнул, глядя, как сплав толщиной почти в дециметр горит и шипит.

– Эх, вот я всегда говорю – что один человек сделал, другой всегда сломать сможет! – Командир не удержался от ехидного комментария. Леон, не поворачивая головы, посоветовал не говорить под руку, во избежание.

Внутри не горело даже аварийное освещение. Макс, Отто и Леон, пройдя шлюз, оказались в абсолютно темном коридоре и вынужденно включили ночные визоры на шлемах. Легче практически не стало, ибо ночью хоть звезды светят… А в брюхе эсминца было совсем темно. Именно что хоть глаз выколи.