Текст книги "Стальная гвардия"

Автор книги: Павел Ротмистров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Я, Петр Григорьевич, уже принял решение обороняться до выяснения обстановки.

– Но ведь за несвоевременное выполнение приказов нас могут отдать под суд и расстрелять, – взволнованно говорил Гришин.

– Вот когда мы уйдем и немцы овладеют Богодуховом, тогда меня точно будут судить и расстреляют. Вы понимаете, что в этом случае будет поставлен под удар противника тыл войск всего левого крыла Воронежского фронта.

Начальник штаба армии, как бы поддерживая члена Военного совета, заметил, что "сверху" виднее.

– Командующий Степным фронтом, – сказал он, – требует от нас выполнения задачи, аналогичной той, которую поставил перед армией маршал Жуков, то есть нанести удар в обход харьковской группировки противника с юго-запада.

– Верно, Владимир Николаевич, но с весьма существенной разницей: Жуков имел в виду при этом, что противник будет обороняться, а наша армия после прорыва вражеской обороны пехотой перейдет в наступление. Вышло-то по-иному: мощная танковая группировка немцев наступает, мы же – обороняемся.

Прижатый этими аргументами, я все-таки принимаю следующее решение: пишу шифровку Г. К. Жукову. Докладываю ему обстановку в районе действий армии и сообщаю о получении мною противоречивых приказов двух командующих войсками фронтов. В заключение ставлю в известность, что если от него (Жукова) до утра не последует новых распоряжений, то в 6.00 второй эшелон армии (5-й гвардейский мехкорпус) начнет движение по приказу Ватутина, а в 8.00 в том же направлении двинутся оба танковых корпуса, но при этом я снимаю с себя ответственность за богодуховское направление.

Подписавшись под шифровкой, предложил подписать ее П. Г. Гришину и В. Н. Баскакову. Они переглянулись. Побледневший Петр Григорьевич Гришин официальным тоном произнес:

– Вы, товарищ командующий, не желаете считаться с нашим мнением, поэтому мы подписывать этот документ воздержимся.

– Дело ваше, -как можно спокойнее сказал я и распорядился вызвать шифровальщика, которому приказал немедленно отправить шифровку Г. К. Жукову и взять ее под контроль.

Ночь прошла относительно спокойно. В четыре часа генерал С. А. Соловой доложил, что он направил танковым корпусам 15 отремонтированных танков и оказал им помощь армейскими ремонтными средствами в восстановлении боевых машин, имевших легкие повреждения.

До шести часов ни от командующих фронтами, ни от Г. К. Жукова никаких указаний не поступило. К этому времени у меня на НП уже находился командир 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса генерал Б. М. Скворцов. В соответствии с принятым решением я приказал ему начать движение по двум маршрутам, поддерживая со мной непрерывную связь по радио. При этом комкор был предупрежден, что его корпус, возможно, будет возвращен в исходное положение или ему придется наносить фланговый удар по танковой группировке противника в том случае, если она возобновит наступление на Богодухов.

Отпустив Б. М. Скворцова, я остался наедине со свопми тяжелыми думами. Не понятно было: почему молчит Г. К. Жуков? Вызываю по радио командиров танковых корпусов и уточняю обстановку. Но не успел закончить разговор с ними, как ко мне на НП прибыл Г. К. Жуков.

– Где Скворцов, и можете ли вы его остановить? – с ходу спросил маршал.

– Километрах в двадцати пяти – тридцати юго-западнее. Связь с ним имеется.

– Какие ему поставлены задачи?

Я доложил.

– А если немцы вот теперь перейдут в наступление, что вы будете делать?

– Если мы, товарищ маршал, вчера выдержали их натиск, то сегодня нам новый удар не страшен. Танковые корпуса подготовились к жесткой обороне, а корпус Скворцова готов нанести фланговый удар. К тому же у меня имеется сильный резерв.

– Это хорошо, – сказал Жуков и добавил: – А все-таки, раз есть возможность, прикажите Скворцову вернуться в исходное положение.

Распоряжение маршала я немедленно выполнил. После этого он предложил:

– Пишите от моего имени донесение Верховному – все, как вы понимаете обстановку, а я, где нужно, поправлю.

Донесение было написано, подписано и отправлено.

– Вы завтракали? – вдруг спросил маршал.

– Нет.

– Ну тогда давайте позавтракаем, а то я изрядно проголодался, – сказал Георгий Константинович, расстегивая китель.

Во время завтрака мне принесли шифровку от И. С. Конева. В ней говорилось очень лаконично: "За сдачу Богодухова отвечаете головой".

Жуков прочитал и, ничего не сказав, улыбнулся.

Георгий Константинович был явно доволен тем, что предугадал направление удара немецкой танковой группировки и восхищался стойкостью наших танкистов, преградивших путь противнику. 5-я гвардейская танковая армия не только остановила врага и нанесла ему большие потери, но и прочно обеспечила фланг и тыл войск левого крыла Воронежского фронта, тем самым содействуя им в отражении нового контрудара гитлеровцев на Богодухов, последовавшего 18 августа уже с запада, со стороны Ахтырки.

Заместитель Верховного Главнокомандующего поручил передать благодарность личному составу армии и уехал, обещая по возвращении на свой КП связаться с И. С. Коневым и уточнить нашу дальнейшую задачу.

После отъезда Г. К. Жукова П. Г. Гришин и В. Н. Баскаков обратились ко мне за разрешением поставить свои подписи на шифровке, как выразился Петр Григорьевич, "для истории".

– Пожалуйста! – засмеялся я. – Но ведь история сохранит и шифровку все-таки лишь за одной моей подписью...

В то время как 5-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 5-й гвардейской и 1-й танковой армиями отражала контрудары немецких танковых дивизий на богодуховском направлении, войска Степного фронта развернули борьбу непосредственно на подступах к Харькову. Противник предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержать этот крупнейший экономический центр и узел коммуникаций, ликвидировать нависшую угрозу удара во фланг и тыл его донбасской группировки. Как стало известно, высшее немецкое командование требовало от командующего группой армий "Юг" генерал-фельдмаршала Манштейна отстаивать Харьков при всех обстоятельствах, рассчитывая стабилизировать оборону на южном крыле советско-германского фронта.

На исходе 17 августа советские войска прорвались к внутреннему обводу обороны гитлеровцев в Харькове. Особенно успешно действовала 53-я армия генерала И. М. Манагарова, которая, овладев населенными пунктами Пересечная и Гавриловка, вышла на рубеж реки Уда, создав благоприятную обстановку для полного окружения противника в районе Харькова. В связи с этим командующий Степным фронтом приказал 5-й гвардейской танковой армии охватить Харьков с юго-запада. Наступая в направлении Коротича, она должна была выйти в район Бабаи (7 километров южнее Харькова).

Вспоминается огромный подъем боевого духа танкистов, вызванный известием о предстоящем штурме Харькова и ответственностью задачи, которая возлагалась на нашу армию. В частях прошли собрания партийно-комсомольского актива, сотни агитаторов провели беседы с бойцами во всех подразделениях.

За день до получения этой директивы у меня на НП побывал командующий войсками Степного фронта генерал армии И. С. Конев.

Нравился мне этот, несомненно один из выдающихся советских военачальников. Я питал к нему глубокое уважение за смелость, глубину и широкий размах принимаемых им решений, умение просто и исчерпывающе объяснить свой замысел и вытекающие из него задачи войск, за упорную настойчивость в осуществлении запланированных мероприятий. Невольно хотелось ему подражать при постановке боевых задач подчиненным.

При этой встрече Иван Степанович сказал, что очень доволен передачей 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова Степному фронту.

– Будем брать вторую столицу Украины – Харьков, – говорил он, стараясь придать этому сообщению какое-то торжественное звучание.

– Благодарю, товарищ командующий, за доверие, – в тон ему сказал я, считая, что 5-ю гвардейскую танковую армию используют в наступлении непосредственно на город.

– Постой, не торопись, – улыбнулся Конев. – Думали подтянуть вас к седьмой гвардейской армии Шумилова. Да она выходит на окраину Харьковского тракторного завода, и танкам негде маневрировать. – Командующий посмотрел на меня и, очевидно заметив на моем лице огорчение, ободряюще добавил: – Не горюй. Решили поставить тебе задачу посложнее. Пусть завод штурмует пехота. А ты со своими танкистами выходи на правый фланг армии Манагарова, откуда нанесешь удар на Коротич, Люботин с целью отрезать пути отхода противнику из Харькова к Полтаве и не позволить немцам подтянуть резервы из района Богодухова. – Лицо Конева расплылось в озорной улыбке: – А ты думаешь, мы слабее Ватутина? Танки против танков: он тебя двинул против немецких танковых частей под Прохоровкой, а я здесь.

– Но армия-то уже не та. Даже с отремонтированными машинами, пожалуй, и двухсот не наберем.

– Не жалуйся! На один твой танк немцам надо выставлять два-три. – Конев посмотрел на часы и заторопился, отказавшись от предложенного ему обеда. Пока не возьмем Харьков, есть не буду, – прощаясь, пошутил он.

В ночь на 21 августа 5-я гвардейская танковая армия, смененная стрелковыми соединениями, двинулась в полосу действий 53-й армии. К утру передовой отряд и 18-й танковый корпус сосредоточились в лесу севернее Пересечной, ожидая подхода 29-го танкового и 5-го гвардейского механизированного корпусов. Весь день ушел на приведение частей в порядок и подтягивание тылов.

С рассветом 22 августа, переправившись через реку Уда, 18-й танковый и 5-й гвардейский механизированный корпуса перешли в стремительное наступление и к исходу дня освободили Коротич, а передовые отряды достигли шоссе Харьков Люботин. У противника, оборонявшегося в Харькове, оставались лишь железная и шоссейная дороги, идущие на Мерефу и Красноград.

А нажим советских войск, сражавшихся за Харьков, нарастал. Гитлеровцы с бешеной злобой начали подрывать и поджигать здания, выводить из строя канализацию и водонапорные сооружения. Чтобы не дать врагу уйти безнаказанно и спасти город от разрушений, командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев назначил ночной штурм. При свете зарева пожаров войска фронта штурмовали квартал за кварталом и к утру 23 августа окончательно выбили захватчиков из Харькова.

В тот же день, обеспечивая отвод своих войск из района Харькова, гитлеровцы превосходящими силами обрушились не 5-ю гвардейскую танковую армию, занимавшую Коротич, и овладели его южной окраиной. Завязались тяжелые, кровопролитные бои, которые продолжались до конца августа. В этих боях личный состав всех соединений проявил массовый героизм. Всю армию облетела весть о подвиге командира отделения 10-й гвардейской механизированной бригады комсомольца старшего сержанта А. И. Ощепкова. Автоматчикам во главе с Ощепковым было приказано разведать оборону противника в районе Буды. Они выполнили поставленную задачу, но на обратном пути столкнулись с большой группой вражеских солдат. Гитлеровцы окружили разведчиков, и те вступили в неравный бой. Огнем из автоматов и гранатами горстка храбрецов уничтожила около 50 фашистов, но, прорываясь из окружения, попала под пулеметный огонь вражеского дзота. Тяжело раненный, старший сержант Ощепков собрал последние силы и, подбежав к дзоту, закрыл своим телом амбразуру, спасая жизнь боевым товарищам.

Оставшиеся в живых автоматчики пробились в свою часть и рассказали, как погиб их отважный командир. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 марта 1944 года Андрею Ивановичу Ощепкову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Бились насмерть танкисты, пехотинцы, артиллеристы, саперы и даже медики, отражая яростные контратаки врага. Только 26 августа один 18-й танковый корпус отбил 11 мощных контратак. В этот день пал смертью храбрых любимец танкистов, герой сражения под Прохоровкой, командир 32-й танковой бригады полковник А. А. Линев.

Гитлеровцы подбрасывали подкрепления, а у нас в армии осталось всего 50 танков. Я приказал собрать их в одном 5-м гвардейском механизированном корпусе, измотанные, поредевшие бригады которого медленно, но упорно продвигались вперед. 29 августа они с боем овладели районом Буды и вышли к реке Мжа. Остальные соединения, уже без танков, по приказу командующего фронтом были сосредоточены в районе Старого Мерчика, где совместно с войсками 53-й армии вели бои с 31 августа по 2 сентября.

* * *

Теперь, когда минули десятилетия, более отчетливо осознаешь роль о-й гвардейской танковой армии в контрнаступлении советских войск на белгородско-харьковском направлении, завершившемся освобождением Белгорода, Харькова и Харьковского промышленного района.

Введенная в сражение в полосе общевойсковой армии, она вместе с 1-й танковой армией завершила начатый стрелковыми соединениями прорыв тактической зоны обороны врага и, выйдя на оперативный простор, за пять дней с боями преодолела более 100 километров, овладела Золочевом и поставила под угрозу важнейшие западные коммуникации харьковской группировки противника, чем способствовала войскам Степного фронта в овладении Харьковом.

Это был первый и очень поучительный опыт использования танковых армий новой организации в качестве эшелона развития успеха в составе подвижной группы войск фронта. Никакие другие соединения сухопутных войск в то время не облагали способностью так быстро изменять направление своего наступления и внезапно наносить по противнику мощные удары.

Действия 5-й гвардейской танковой армии в оперативной глубине отличались стремительностью и высокой маневренностью, массированным применением танков, обходами и охватами вражеских опорных пунктов и узлов сопротивления, отражением контрударов противника с последующим маневром на другое, более выгодное направление.

Своим успехом армия была обязана прежде всего возросшему воинскому мастерству личного состава соединений, частей и подразделений, высокому уровню организаторской работы штабов, политорганов, партийных и комсомольских организаций, невиданному массовому героизму солдат, сержантов, офицеров и генералов. Успешные боевые действия армии в ходе контрнаступления трижды отмечались благодарностью в приказах Верховного Главнокомандующего, многие отважные воины были удостоены высоких наград Родины. Награжден был и я орденом Кутузова I степени.

За время наступательной операции на белгородско-харьковском направлении армия нанесла противнику большой урон в живой силе и боевой технике, уничтожив 413 танков, 37 самоходных орудий, 70 бронемашин, 245 орудий разного калибра, 200 минометов, 695 автомашин и много другой техники. Противник оставил на поле боя только убитыми 6870 солдат и офицеров{49}.

Глава пятая.

Через Днепр – на Кировоград

Поражение немецко-фашистских войск в Курской битве и в летних боях на других участках советско-германского фронта явилось убедительным опровержением утверждений геббельсовской пропаганды о "сезонности" успехов советской военной стратегии. Как указывал в своем приказе Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, была "разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении"{50}.

Своей выдающейся победой под Курском героическая Красная Армия блестяще доказала, что она может громить врага в любой сезон года, в любых погодных условиях.

Наши вооруженные силы прочно удерживали наступательную стратегическую инициативу и осенью 1943 года, в то время как гитлеровское командование уже не помышляло о каком-либо большом наступлении, а направляло все усилия лишь к тому, чтобы остановить лавину советских войск, развернувших грандиозное наступление на широчайшем фронте от Великих Лук до Черного моря.

Еще в начале августа, когда стало очевидным крушение операции "Цитадель", фашистское руководство отдало приказ о неотложной подготовке оборонительного рубежа по Керченскому полуострову, рекам Молочная и Днепр в его среднем течении, реке Сож до Гомеля, далее к востоку от Орши, Витебска, Невеля, Пскова и севернее Чудского озера – по реке Нарва.

На этом рубеже фашисты рассчитывали стабилизировать фронт, задержать и упорной обороной обескровить Красную Армию, а затем, накопив силы, отбросить советские войска.

Наибольшее значение придавалось укреплению обороны по Днепру – крупнейшей водной преграде, уступающей в Европе по своей длине и ширине только Волге и Дунаю.

Его высокий, обрывистый правый берег способствовал созданию мощных оборонительных сооружений и широко разветвленной системы всех видов огня.

Следует подчеркнуть, что удержанием Восточного вала, особенно на южном крыле советско-германского фронта, гитлеровцы преследовали не только чисто военно-стратегические цели. Днепровский рубеж прикрывал плодородную Правобережную Украину, богатые залежи железной руды Кривого Рога, марганца и цветных металлов Запорожья и Никополя, без которых гитлеровская Германия не в состоянии была продолжать длительную войну. Кроме того, с потерей Правобережной Украины создавалась угроза нефтеносным районам Румынии, Венгрии и Австрии, потеря которых могла привести к полному развалу фашистского блока.

Все это учитывалось нашей Ставкой Верховного Главнокомандования при планировании летне-осенней кампании, предусматривающей неотступное преследование противника в целях нанесения ему нового поражения, освобождения Левобережной Украины и форсирования Днепра с захватом на его правом берегу крупных оперативно-стратегических плацдармов, обеспечивающих условия для организации разгрома врага в западных районах страны.

Ставка и ее рабочий орган – Генеральный штаб смело шли на развитие наступления, успех которого обеспечивался огромным наступательным порывом советских воинов, возросшим мастерством командиров и военачальников всех степеней, овладевших сложным искусством ведения маневренных наступательных операций, всеми формами боя. Принимались во внимание и увеличение поставок войскам различного оружия, мощной боевой техники и боеприпасов, а также широко развернувшееся на Украине и в Белоруссии партизанское движение, активно действовавшее в ближайшем тылу оккупантов.

В общем, у советского командования имелись все условия для сокрушения разрекламированного гитлеровцами Восточного вала. Большим моральным стимулом в решении этой задачи явилась директива Ставки от 9 сентября 1943 года, требовавшая за успешное форсирование крупных водных рубежей и закрепление на их берегах плацдармов представлять солдат, сержантов, офицеров и генералов к высшим правительственным наградам, а за преодоление таких рубежей, как Днепр ниже Смоленска, или равных Днепру по трудности форсирования – к присвоению звания Героя Советского Союза.

После завершения Белгородско-Харьковскон операции 5-я гвардейская танковая армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования для доукомплектования личным составом и пополнения материальной частью. Войска армии сосредоточились северо-западнее Харькова, в районе Полевого. Сюда прибывало пополнение, завозилось все необходимое для жизни и боев продовольствие, обмундирование, боеприпасы, боевая техника, горючее.

Главное внимание командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций соединений и частей сосредоточивалось на сколачивании подразделений, проведении боевой подготовки, воспитании у личного состава высокого морально-боевого духа.

В армию прибывали молодые воины. Следовало их за короткий срок обучить умелому применению оружия и боевой техники, тактике ведения боя, передать им боевой опыт героев минувших сражений. С учетом пополнения армии молодежью в сентябрьские дни у нас широко развернулось движение за достойную встречу 25-й годовщины Ленинского комсомола. "Образцовая боевая учеба сегодня, – говорилось в одном из номеров армейской газеты "На штурм", – и гвардейский удар по захватчикам завтра – лучший подарок 25-летию ВЛКСМ. Комсомольский танковый экипаж, комсомольский расчет, комсомольское отделение должны быть лучшими, такими, чтобы ими гордились и ставили их в пример".

Подготовка к знаменательной дате при умелой расстановке коммунистов и комсомольских активистов, прием лучших из лучших в ряды партии и комсомола в решающей степени способствовали идейной закалке воинов, выработке у них высоких морально-политических и боевых качеств, повышению боеспособности и боеготовности частей и соединений.

Время пребывания в резерве Ставки было непродолжительным, но целеустремленно направленная партийно-политическая работа, которую, как и прежде, хорошо организовал укомплектованный опытными политработниками политический отдел армии, возглавляемый полковником В. М. Шаровым, принесла свои плоды. Армия с получением боевой техники вновь обретала могучую силу и готовность к выполнению любой боевой задачи.

К сожалению, техника, прежде всего танки, поступала но так быстро, как нам хотелось бы в условиях стремительно развивавшихся на фронтах событий и неодолимого стремления личного состава армии принять участие в изгнании немецко-фашистских захватчиков с советской земли.

Как известно, контрнаступление наших войск на Курской дуге тогда переросло в общее стратегическое наступление Красной Армии. 25 сентября Калининский и Западный фронты очистили от врага древний русский город Смоленск – свидетель славы и героических подвигов нашего народа. 17 сентября войсками Брянского фронта был освобожден Брянск, а 26 сентября они уже вступили на территорию Белоруссии и вызволили районный центр Могилевской области Хотимск. В этот же период войска Юго-Западного и Южного фронтов освободили от гитлеровцев Лисичанск, Артемовск, Краматорск, Константиновку, Таганрог, Сталино (Донецк). Армии Центрального фронта, форсировав Десну в полосе своего наступления, к 21-22 сентября подошли к Днепру у устья Припяти на участке от Гомеля до Ясногородки. Воронежский фронт, наносивший удар на Ромны, Прилуки, Киев, тоже к этому времени танковыми соединениями достиг Днепра в районе Переяслав-Хмельницкого.

Замечательного успеха добились и войска Степного фронта, наступавшие на полтавско-кременчугском направлении. 23 сентября после ожесточенных: боев с крупной группировкой противника они овладели Полтавой и вышли на Днепр юго-восточнее Кременчуга.

В начале октября я был вызван в Ставку Верховного Главнокомандования В Москве первоначально встретился с командующим бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-полковником танковых войск Я. Н. Федоренко, обсудил с ним ряд вопросов по пополнению армии бронетанковой техникой. Потом побывал в Генеральном штабе, где имел встречу с первым заместителем начальника Генштаба генералом А. И. Антоновым.

Алексей Иннокентьевич информировал меня о положении на фронтах и предупредил, что имеется решение в ближайшее время передать 5-ю гвардейскую танковую армию Степному фронту для развития его наступления с днепровских плацдармов.

В этой связи я отметил низкие темпы поставок армии новых танков.

– Да, это так, – согласился А. И. Антонов. – Но надо считаться с тем, что сейчас ведется перевозка боевой техники, вооружения к боеприпасов одновременно для войск многих фронтов, а пропускная способность железнодорожного транспорта пока не позволяет форсировать переброску большого количества грузов. – Он просмотрел какие-то записи и продолжал: – Кстати, Верховный Главнокомандующий знает об этом. Сегодня в двадцать часов вы будете у него в Кремле. Только в разговоре с ним я бы не советовал на кого-то жаловаться. Все работают с полным напряжением...

В назначенное время И. В. Сталин принял меня в знакомом кремлевском кабинете. Хотя я лично встречался с ним уже третий раз, все же, как и раньше, испытывал заметное волнение, тем более что впервые увидел его в форме с погонами Маршала Советского Союза.

– Выслушав мой доклад о прибытии, Верховный поздоровался и тут же в присутствии А. И. Антонова начал расспрашивать о боевых действиях 5-й гвардейской танковой армии в Курской битве.

– Значит, наши танковые армии новой организации-оправдали себя? – почти вплотную приблизившись, спросил он и пытливо посмотрел мне в глаза.

Я, также не отводя своего взгляда от лица Сталина, сказал, что, исходя из опыта боев 5-й гвардейской армии, убежден в правильности организационной структуры наших танковых армий, но считаю, что они нуждаются в более значительном усилении противотанковой и самоходной артиллерией, а также в надежном прикрытии с воздуха авиацией.

И вдруг, по-видимому решив ограничиться уже услышанным, Сталин прервал меня вопросом:

– А как вы думаете, почему Красная Армия в Курской битве не перешла в наступление первой?

Вопрос несколько озадачил меня.

Мне известно было, что летом 1943 года советские войска на харьковском и орловском направлениях готовились к наступлению и даже имели некоторое численное превосходство над противником в людях, орудиях, минометах, танках и САУ. Да и 5-я гвардейская танковая армия, заканчивая формирование, тоже готовилась главным образом к наступательным боям. Я считал, что противник просто упредил нас, первым предприняв наступательные действия.

Не успел я об этом сказать, как Верховный сам ответил на поставленный им вопрос, объяснил причины, по которым Центральный и Воронежский фронты в начале Курского сражения предпочли оборону наступлению.

– Потому, – сказал он, – что наша пехота с артиллерией наиболее сильны в обороне и наносят крупные потери врагу именно в оборонительных боях. В той ситуации, когда немцы имели почти такое же количество, как и у нас, танков, к тому же превосходили наши войска по тяжелым танкам, посылать в наступление пехоту было бы неоправданным риском. – Сталин говорил медленно и так же неторопливо прохаживался по кабинету. – Теперь мы видим, – заключил он, – что Ставка и Генеральный штаб были правы, принимая решение на оборону и отклоняя предложения о наступлении. Хорошо проведенной обороной мы создали выгодные условия для успешного наступления.

Сталин с едва уловимой усмешкой посмотрел на меня, видимо довольный своим объяснением. Затем поинтересовался, как показали себя в бою новые фашистские танки "тигр" и "пантера".

Я доложил, что с этими танками можно успешно бороться, если поставить на наши средние и тяжелые танки равноценную немецкой пушку.

– Что ж, скоро будет у наших танков такая пушка, – тихо, будто по секрету, сказал Верховный.

Раскурив свою трубку, он, как бы ориентируя на предстоящие задачи, с заметным подъемом заговорил о необходимости безостановочно гнать захватчиков с советской земли, не давать им передышки, не позволять закрепляться на оборонительных рубежах.

– Для этого мы имеем все: и храбрых солдат, и опытных командиров, и мощную боевую технику, оснащение которой войск будет непрерывно возрастать. В наших руках, – с воодушевлением сказал Сталин, – наступательная инициатива, и врагу вырвать ее у нас больше не удастся.

Прощаясь, Верховный Главнокомандующий передал привет и благодарность танкистам, всем воинам 5-й гвардейской танковой армии и пожелал новых боевых успехов.

* * *

В первых числах октября 5-я гвардейская танковая армия была передана в состав Степного фронта и главными силами передислоцировалась в район освобожденной Полтавы. Там надлежало закончить доукомплектована армии и подготовиться к ведению наступательных действий.

При передислокации танки, гусеничные машины и грузы перебрасывались по железной дороге, а автотранспорт двигался своим ходом. Военный совет армии принимал все меры, чтобы в самые сжатые сроки подготовить соединения и части к боям в осенних условиях. Основная тяжесть забот в этом отношении легла на управление бронетанкового снабжения и ремонта, которое должно было организовать изучение личным составом особенностей эксплуатации и обслуживания танков, самоходных артиллерийских установок и автомобилей при неизбежных трудностях подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия.

Много хлопот легло на плечи начальника тыла армии генерал-майора Александра Федоровича Николаенко. Централизованное обеспечение войск продуктами питания являлось в то время крайне затруднительным, а заготовка их на месте была почти невозможной, так как захватчики, отступая, увозили или уничтожали все съестное.

С получением директивы о передаче 5-й гвардейской танковой армии Степному фронту я поехал на командный пункт фронта, в село Правые Кишеньки, где представился командующему фронтом генералу армии И. С. Коневу.

– Вот это хорошо! Опять будем воевать вместе, – с доброжелательной улыбкой крепко стиснул мне руку Иван Степанович. – Ты и представить себе не можешь, как теперь нужны нам танки!

– Понимаю, товарищ командующий. Только обязан доложить, что вместо запрошенных для армии шестисот танков на сегодня поступила ровно половина триста, а техника и вооружение, предназначенные для пятого гвардейского механизированного корпуса, находятся еще где-то в эшелонах.

– Ну, сразу и жаловаться. Это не похоже на тебя, Павел Алексеевич, – без видимого упрека в голосе сказал Конев. – И все потому, что избаловал нас народ техникой. Не забыл небось, как в боях под Москвой у тебя в бригаде оставалось не больше десятка танков, и ничего, воевал, бил немцев не числом, а умением. Не волнуйся: и эшелоны придут, и недостающие танки тоже. Они как раз потребуются в период развития наступления для наращивания ударной мощи твоей армии. – Иван Степанович подошел к раскрытому окну и с минуту задумчиво смотрел на развалины села, сгоревшие и иссеченные осколками снарядов фруктовые деревья. Я видел, как у него сжимались тяжелые кулаки, в гневе багровело лицо. Круто повернувшись ко мне, он, как раз и навсегда твердо усвоенное, убежденно сказал: – Ныне одна из главнейших наших задач состоит в том, чтобы не позволить фашистской нечисти истреблять советских людей на временно оккупированной территории, грабить и уничтожать народное добро, разрушать города и села. А для этого надо громить и гнать гитлеровцев без передышки, не давать им времени на зверства и разбой. Впрочем, такая идея заложена и в решении Ставки – наступать без какой-либо оперативной паузы, с ходу форсировать Днепр и приступить к освобождению Правобережной Украины. Командующий жестом пригласил меня к оперативной карте. – Слушай и смотри внимательно, – стукнул он карандашом по краю стола. – После овладения Харьковом Ставкой Верховного Главнокомандования нашему Степному фронту было приказано наступать на Красноград, Верхнеднепровск с задачей как можно быстрее выйти подвижными войсками на Днепр и захватить переправы. Но потом были внесены коррективы. Главным силам фронта надлежало наступать на полтавско-кременчугском направлении, овладеть Полтавой и Кременчугом с захватом плацдармов на правом берегу Днепра. Эта задача, как известно, выполнена: Полтава и Кременчуг в наших руках, плацдармы тоже захвачены.