Текст книги "На 127-й странице"

Автор книги: Павел Крапчитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Повторишь?

– Нет, спасибо.

– А, я повторю!

Уолш испарился, а я продолжил сидеть на стуле. Так докторам было более удобно рассматривать почти затянувшуюся рану на моей голове. Они ходили вокруг меня с бокалами в руках, что-то обсуждали. Время от времени к ним присоединялись Циммерман или Уошл, которые начинали тыкать пальцами вокруг моей болячки, что-то там поясняя.

А я делал небольшие глотки виски и думал, что история со стрептоцидом подходит к концу. Вернее, мое участие в этой истории, поскольку победное шествие этого препарата только начинается. Вокруг меня только-только сформировался небольшой, уютный мирок, и вот теперь из него придется выползать. Соображениями, что я раненый, что мне нужен постельный режим, я уже не мог больше самообманываться. В душе рождались беспокойство и неудобные вопросы. Что делать? Чем заниматься? Меня даже Циммерман не возьмет растирать порошки в аптеке! И не потому, что не доверяет или потому, что это какой-то сложный процесс. Просто тогда рухнет наша история про путешествующего лорда. Ну, не может «целый» лорд заниматься растиркой порошков.

Мои мысли, наверное, достигли небесной канцелярии. Где-то там что-то замкнулось, и неповоротливый механизм бытия сдвинулся еще на один зубец шестеренки, тем самым подтолкнув мою судьбу в новом направлении.

– Извините, а мистер Деклер здесь? – послышался из-за двери аптеки голос Генриха, мальчишки, который помогал мне с бытовыми вопросами.

– Что тебе? – Герр Циммерман открыл дверь и строго посмотрел на нарушителя процесса демонстрации.

– Мистеру Деклеру письмо.

На письме не было ни марок, ни штемпелей, ни адреса, ничего кроме слов «Энтони де Клеру, лорду». Я зашел за аптекарский прилавок. Я уже знал, где у Фрица хранятся писчие принадлежности, нашел костяной нож и вскрыл письмо. Потом перенес свой стул подальше от выпивающих докторов и принялся его читать.

«Уважаемый мистер Деклер,

Мы с вами познакомились во время прошедшей войны. Несмотря на то, что наше знакомство было мимолетным, вы произвели на меня сильное впечатление».

Я оторвался от чтения и прислушался к себе, а вернее к остаткам эмоций Деклера. Ни в какой войне я не участвовал и соответственно никого с той войны не знал. Поэтому эмоции Деклера были моим единственным источником информации, который хоть как-то мог помочь мне разобраться с окружающим миром и вот с такими неожиданными приятелями по войне. Эмоции на прочтенный текст были, но какие-то невыразительные. Надо сказать, что Деклер, как и ожидалось, беспокоил меня все реже и реже. Я жил уже своей жизнью. Уже мои эмоции пролагали химические цепочки в мозгу и начинали доминировать над прошлыми чувствами. Так что над письмом пришлось думать своим умом.

Первые строчки письма были построены очень обтекаемо. С автором письма мы могли ходить вместе в штыковую атаку, а могли и рубиться с разных сторон, а потом разбежаться каждый в свой лагерь. И там, и там знакомство было мимолетным и могло произвести сильное впечатление. Ладно, возможно, что-то понятней станет дальше из письма. Но зря я надеялся. Автор быстро закруглился.

«Именно поэтому я решил к вам обратиться с предложением, суть которого я могу вам объяснить при личной встрече. Обстоятельства таковы, что я вынужден торопиться, поэтому буду вас ждать завтра, в 12.00, в кафе „У Дороти“.

Надеюсь на скорую встречу.

С уважением,

Дейвидх Маккелан, бизнесмен, почетный гражданин города Сан Франциско».

Я вышел за дверь аптеки, вручил ожидавшему Генриху мелкую монетку и вернулся обратно. Доктора под выпивку, что-то бурно обсуждали с Циммерманом. Там же я обнаружил и Уолша. Отозвал его в сторону и показал письмо.

– Ты знаешь этого почетного гражданина?

– Минутку.

Уолш исчез и вернулся с двумя бокалами виски.

– Ну, что тебе сказать? Маккелан известная в городе личность. Владеет несколькими китобойными шхунами, заводом по переработке добычи этих же шхун. Сейчас стал вкладываться в недвижимость. Да, и еще владелец журнала «Метрополитен». Такой толстый ежемесячный журнал с красотками на главной странице. Иногда покупаю его.

– Пишет, что воевал.

– Как и ты, как и многие другие. Но об этом я мало, что знаю.

– Может обмануть?

– Ну, ты спросил! Хотя, все возможно. У бизнесменов это называется деловая хватка.

Уошл засмеялся, довольный своей шуткой.

– Твое здоровье!

Больше я из него ничего не вытянул.

Сцена 28

Кафе «У Дороти» располагалось на берегу залива Сан-Франциско, и так далеко я еще не забирался. На мое счастье извозчики в городе сохранились, и лошадка неспешной ходьбой, с горки на горку, довезла меня до нужного места минут за тридцать. Я занял столик, как и полагается у шпионов и разведчиков, лицом ко входу. Заказал чашку кофе и пирожное «улитку», покрытую сахарной глазурью.

Сначала я вглядывался в каждого входящего в кафе, а потом прекратил это бесполезное занятие. Все равно я не знал и не помнил этого Маккелана в лицо. Хорошо, что в кафе были большие окна, и я мог видеть не только входящих в зал, но раскинувшийся невдалеке залив и строящийся мост «Золотые ворота». Опоры моста уже стояли. Между ними были перекинуты канаты. И от каждой опоры друг к другу тянулись металлические фермы.

Мост был серый, а не красный, как в моей действительности. Наверное, покрасят позже. Сам залив Сан-Франциско поражал своей величиной. Что говорить об океане, который был где-то рядом и не был доступен моему взгляду. Казалось бы, что есть море, что есть океан? Много соленой воды и больше ничего. Однако, не все так просто. С одной стороны, океан – это тайна, так как преграждает нам путь к далеким землям, а потому океан, как бы провоцирует, «вот не пущу тебя дальше и все». А с другой стороны, набегающие и тут же отступающие волны океана завораживают, словно метроном гипнотизера. «Расслабься, успокойся. Мы также набегали на этот берег и отступали и сто лет назад, и двести. Изо дня в день, изо дня в день».

За этими мыслями я не заметил, как к моему столику подошел тот, которого, наверное, я ожидал. Подошедшему был примерно под шестьдесят. На нем был строгий серый костюм, а на голове стетсон.

Кроме того, у мужчины были длинные, свисающие ганфайтеровские усы. Сочетание «стетсон и ганфайтеровские усы» заставляет ожидать наличия револьвера на правом боку. Но у этого джентльмена была только толстая золотая, свисающая из жилетного кармана, цепочка.

– Мистер Деклер? – спросил незнакомец.

Я встал изо стола и пожал протянутую руку. Что-то непонятное промелькнуло в глазах незнакомца.

– А ты изменился, Энтони, – сказал он.

У меня появилось такое чувство, что это замечание относилось не только к моей бритой голове и шраму на ней. Кроме того, озадачили «Ты» и «Энтони». Многие в неведении относительно своего будущего, но как же плохо быть в неведении своего прошлого!

– Мистер Маккелан? – Я не мог не задать этот вопрос, хотя и догадывался, что буду выглядеть глупо.

– Что так сильно постарел? И давай по именам. Просто, Дейвидх.

Мы сели за столик. Подошел официант. Я заказал еще кофе, а «просто Дейвидх» – виски со льдом. Официант ушел, и между нами повисла неловкая пауза, которую я решил разбить.

– Из письма я понял, что у вас Дейвидх есть ко мне какое-то предложение?

– Да, предложение, – он сделал глоток из бокала. – Послушай Энтони, я хочу тебя спросить. Война закончилась 12 лет назад. Все забыто?

Ну, что я мог ответить? В этом мире я осознал себя только в тот момент, когда очнулся в баре «Старая индейка» после удара по голове. О жизни Деклера я знал только из рассказов Уолша и писем его матери. Ни Уолш, ни письма ничего не сообщили мне о войне. Поэтому я совершенно честно ответил на вопрос Дейвидха.

– Все забыто. – В то время, как я говорил эти слова, вновь выплыли эмоции Деклера. Я их «прочитал», как презрение и брезгливость. Сильные эмоции. Надеюсь я вполне владел собой, и они не отразились на моем лице.

– Я рад, – сказал Дейвидх. – Потому что с тем делом, которое есть у меня, можешь справиться только ты.

Я промолчал и ждал продолжения. Дейвидх сделал еще глоток виски. Я не стал от него отставать и немного отпил кофе.

– Ты, наверное, знаешь, что я владею журналом «Метрополитен».

Я кивнул.

– Сейчас там главным редактором мой сын. Они решили отправить свою журналистку, вернее, редактора в путешествие вокруг света. Ну, как в той книге братьев Вернов.

«Братьев?» – мысленно удивился я.

– Это делается для рекламы, для расширения объемов продаж журнала и привлечения новых рекламодателей.

– Здорово! – сказал я.

Вот ведь «предки»! Шустрые были. Особенно если учесть, что здесь пока, как я понял, роль женщин в обществе ограничивается семьей. Да, я видел, как строчат за швейными машинками девушки в мастерской Вебера. Но одно дело управляться со швейной машинкой и совсем другое отправиться в путешествие вокруг света.

– Как сам понимаешь, такое путешествие не может быть легкой прогулкой. Мне хочется, чтобы с нашим редактором все было хорошо, и она смогла бы закончить это путешествие благополучно. Поэтому я хочу, чтобы за ней кто-нибудь присмотрел. Опытный и надежный.

– Я узнал, что ты появился в городе и подумал, что лучшей кандидатуры для этого быть не может. – Он закончил свой длинный спич и глотнул виски.

Вот для чего нужен виски во время переговоров. Не знаешь, что ответить, не хочешь смотреть в глаза сидящего на против – глотни виски. Обоснованная пауза, обоснованный увод глаз в сторону.

Тоже самое сделал и я. Еще немного отпил кофе. В голове было пусто. Эмоции Деклера, как не кстати, молчали. Между нами возникла пауза, которую вновь пришлось прерывать мне.

– Почему именно я? – Я вспомнил слова Уолша, что Маккелан владеет несколькими китобойными шхунами. – У вас, наверное, очень широкий круг знакомств и среди них немало бывалых людей.

– Все так. Бывалых хватает, – согласился он. – Вот благородных трудно найти, ведь сопровождать придется женщину.

Когда тебя называют, пусть и косвенно, благородным, то на это трудно что-либо возразить.

– А что именно надо будет делать?

– Негласно сопровождать ее в путешествии и защищать, если потребуется. Ты идеальная кандидатура, – продолжал нахваливать меня Маккелан. – Ты – лорд. Путешествующий лорд не вызывает подозрений. У богатых свои причуды. Успел побывать в разных странах. Воевал, значит крови не боишься. Слышал, что ты здорово управляешься и с ножом, и с револьвером. И при всем при этом ты известен своей щепетильностью.

– Почему сопровождать негласно? Трудно быть рядом с человеком все путешествие вокруг света и сделать так, чтобы никто на это не обратил внимания.

– Придется постараться. – Маккелан повеселел. Потенциальный работник задает вопросы – значит заинтересован в вакансии. – Дело в том, что «Нью Йорк пост» тоже отправляет своего редактора и тоже женщину, и тоже вокруг света. Только она поедет в сторону Европы, а наш редактор, кстати ее зовут Тереза Одли, поедет в сторону Азии. И нью-йоркскую журналистку никто, во всяком случае гласно, не будет сопровождать.

– Это что правила какие-то?

– Не то чтобы правила, но мы решили действовать схожим образом. Совершенно точно, что букмекеры начнут делать ставки. Поэтому надо, чтобы лоты были похожи, – сказал он и засмеялся.

– Понятно, – сказал я, хотя мне было понятно только то, что на американский континент нахлынула какая-то эпидемия, вирус которой заставляет отправлять журналисток не зная куда.

– Ты согласен?

– Эта работа оплачивается? – Вопрос был, скорее всего, риторический, хотя кто его знает, что Маккелан подразумевал под «благородством». Может быть, бесплатно и безвозмездно?

– Конечно. Твоя оплата – четыреста долларов: двести – сейчас и столько же после возвращения. Кроме того, оплачиваются все транспортные расходы. Только за них потом надо будет отчитаться. Понимаешь, тебе плачу я, а транспортные расходы будет оплачивать «Метрополитен». Там такой бухгалтер! Я сам его иногда боюсь, – снова засмеялся Маккелан. – Отчет – ничего сложного. Просто напишешь, на что израсходовал, а я подпишу.

– Согласен, – сказал я и сам испугался своих слов. «Что ты делаешь? – вскричало мое подсознание. – Откажись. Скажи, что ты пошутил. Лучше растирать порошки». Но я не обратил внимания на эти крики.

– Я согласен, – еще раз повторил я. – Когда отправляться.

– Завтра, в 3 часа дня.

А вот это неожиданно. Хотя с другой стороны, перед смертью не надышишься. Выползать наружу из того маленького мирка, который образовался вокруг меня все равно, рано или поздно, надо было.

– Давайте обсудим подробности.

Около часа мы обсуждали подробности. Макеллан передал мне пару фото Терезы Одли, билет 1-го класса на паровой парусник «Пасифик», отправляющийся из Сан-Франциско в Японию. Мой аванс от себя и деньги на транспортные расходы в виде дорожных чеков от «Метрополитен», на которых я тут же расписался. Затем Маккелан передал мне примерный маршрут путешествия, а также способы связи с редакцией.

Затем я ушел. До отплытия осталось чуть больше суток, а мне еще надо было собраться и попрощаться с людьми, к которым я уже привык в этой новой жизни.

Макеллан остался, сославшись на то, что у него еще назначена встреча. Но он просто немного посидел, допил виски, бросил пару долларов на стол, поднялся и ушел. Если бы кто-то мог прочитать мысли Макеллана, уходящего из бара, то он бы услышал: «А ведь ты соврал мне, благородный ублюдок. Ничего ты не забыл!»

Когда за Маккеланом закрылась дверь в кафе, из-за соседнего столика поднялся молодой человек, чья одежда выдавала в нем англичанина. Он осторожно вышел за дверь и бросился бежать, словно ему было надо срочно донести какую-то важную весть до командующего армией. Молодой человек добежал до небольшой гостиницы. Стремглав взлетел по лестнице на второй этаж, заскочил в одну из комнат и плюхнулся в стоящее у окна кресло. Он тяжело дышал и не мог говорить.

– Что случилось, Арчи? – спросил лежащий на кровати с книжкой в руках джентльмен средних лет. – За тобой гнались?

Молодой человек помотал головой и, наконец, смог выговорить:

– Винсент, он уезжает в кругосветное путешествие!

Сцена 29

(за день до отъезда Деклера)

В полутемном, маленьком баре, что притаился в закоулках улиц, непосредственно прилегающих к порту, за столом, спрятанном от посторонних взглядов перегородками, сидели два немолодых мужчины. Один – поважнее, другой – попроще. На столе стояла початая бутылка виски. Тот, что попроще чаще наполнял себе бокал, тот, что поважнее – лишь крутил свой бокал в руках.

– Не мешает в работе? – спросил тот, что поважнее и кивнул на бутылку.

– А почему это должно помешать?

– Можешь промахнуться.

– Это говорит о наличии у тебя недостатка классического образования. О, как сказал! «Наличие недостатка»!

– А это причем?

– Тогда бы ты знал теорему Пифагора. Представь себе у меня дрогнула рука, хотя я себе этого не могу представить. Пусть дрогнула на дюйм. Если прилегающий катет, то есть расстояние до цели, большой, то противолежащий катет тоже окажется большим и промах неизбежен. А если расстояние до цели не велико, как обычно я делаю, то этот дюйм почти не повлияет на траекторию.

– Ты всегда любил поумничать, Белый койот.

– Тебе виднее, Красный койот.

– Не жалеешь, что ушел из команды? Был бы сейчас уважаемый член общества.

– Ох, как вы мне надоели с этим обществом! Это общество порождено вашим дерьмовым государством, а не я не приемлю любое государство: ни монархическое, ни дерьмократическое.

– Что же ты тогда защищал это «дерьмократическое» государство во время Гражданской войны?

– Вот тут ты не прав. Я никого не защищал. Я просто … просто участвовал в войне, старался ее умножить.

– Не понял.

– Любая война, как ты ее не назови, не защищает, а разрушает государство. Война – она, как болезнь. Как тиф. Ты же видел тифозников, Красный.

– Видел.

– Тифозник приходит к здоровым людям и … бац …они тоже больны. Я думаю, что есть бацилла войны, просто ее еще не открыли. Эта бацилла поражает людей, прямо как тиф. Это навсегда. Даже вернувшись к мирной жизни, они продолжают воевать. И заражают других. Если бы не эта проклятая «золотая лихорадка». Мелким душонкам захотелось золота. Если бы война продлилась чуть дольше, я уверен, что ваше государство бы рухнуло. Возможно, на его останках возникло бы что-нибудь более стоящее.

– Тебе бы в университете лекции читать. У вас в Сибири все такие умные?

– Уже нет. Я же уехал, – мужчина засмеялся. – Но давай лучше про дело.

Вместо ответа тот, которого называли Красным койотом, бросил на стол несколько фото.

– Симпатичная, а мужик – не очень. Обоих? – прокомментировал фотографии Белый.

– Да, но основная цель мужчина. Зовут Энтони Деклер, вот здесь все данные откуда он родом, где жил в Новом свете и прочее. На фото он моложе, но ты не ошибешься. У него теперь большой шрам на голове. Женщина – журналисточка, Тереза Одли. Деклер, как бы ее телохранитель …

Белый удивленно поднял брови.

– Ничего серьезного. Обыкновенный вояка, бывший кавалерист.

– Я тоже бывший кавалерист, не находишь?

– Он спившийся бродяга, а ты … ты по-прежнему в деле, не так ли? Или ты струсил, как только увидел вражескую конницу?

– Нет, не струсил. Страх мне неведом, но надо выяснить все детали.

Оба мужчины помолчали, а Белый койот еще и виски глотнул.

– Что с женщиной?

– Надо обустроить, что будто бы напали на нее, вояка бросился ее защищать и погиб.

– Хитро. Как мне их найти?

– Оба уезжают завтра в кругосветное путешествие на пароходе «Пасифик». Первая остановка Йокагама.

– Елки-моталки! Что мне теперь, бежать за ними вслед?

– Нет, – теперь засмеялся Красный. – Это в тебе говорит недостаток классического образования.

– А это причем тут?

– Земля – круглая. Ты поедешь им навстречу. И все надо будет сделать в Европе.

– Вы здесь в Новом свете все с ума посходили? Европа будет побольше, чем ваш городишко Сан-Франциско. Где мне их там искать?

– Ты их найдешь легко. Мне сказали, что журналисточка обязана, как можно чаще писать заметки и статьи о своем путешествие.

Еще пауза.

– Берешься?

– Берусь. Плата за двоих, – немного подумав, ответил Белый.

– Здесь аванс, половина. Остальное после выполнения, – сказал Красный и передвинул в сторону собеседника сверток.

– С вами приятно работать, сэр. Аллилуйя, как же давно я не был в Париже!

Красный ушел. Белый какое-то время смотрел на полученные фотографии, словно что-то вспоминая:

– Пасифик, пасифик… Блин, – он хлопнул себя по лбу ладонью. – На этом же пароходе Верка уезжает домой.

Белый потер лоб, по которому слишком сильно опрометчиво заехал, задумчиво провел ладонью по лицу, затем полез в карман и вытащил серебряный рубль. Он потер рубль пальцами, очищая его от табачной крошки. Внимательно посмотрел сначала на двуглавого орла, потом на обратную сторону, на которой было написано содержание серебра в монете, чему-то ухмыльнулся, подбросил монету вверх и поймал ее у самого стола. На раскрытой ладони монета лежала потертым орлом вверх.

– Ну что же, так тому и быть, – твердо сказал Белый и быстро вышел из бара.

Сцена 30

Я стоял, опершись на фальшборт, который огораживал прогулочную палубу для пассажиров первого класса, и наблюдал за суетой на пристани. На ней было много женщин. Наверное, представители каких-то феминистских организаций. А еще молодые люди с блокнотами в руках. Явно из журналистской братии. Несколько важных, солидных мужчин, которых я определил, как представителей власти. Ну, куда без них? Да пара фотографов со своими огромными треногами.

Саму Терезу Одли я не мог разглядеть, но поскольку все крутилось вокруг одной молодой женщины с букетом в руках, то очевидно, что это и была она. Отважный редактор, который по заданию журнала «Метрополитен», должна объехать вокруг света быстрее 90 дней. И таким образом, обогнать героев одноименной книги, которую в этой действительности написали двое братьев, Поль и Жюль Верны.

В порт, чтобы сесть на корабль «Пасифик», отплывающий из Сан Франциско в Йокогаму, я прибыл, по старой привычке, заранее. Корабль стоял у пристани. С него, вдоль борта корабля, было спущено три трапа. Два, те что ближе к корме, стояли рядышком и по ним, вверх-вниз, с коробами на спинах бегали грузчики. Судя по черной пыли, которая покрывало пристань вокруг этих трапов, грузили уголь. Первый трап пустовал. Наверху, на корабле у этого трапа стоял матрос в белой форме с пачкой каких-то бумаг в руках.

Сам корабль мне не показался. Наверное, я был просто избалован громадными размерами паромов, на которых мне довелось побывать в турах по Северной Европе. Но, наверно, «Пасифику» было чем гордиться. Длинный корпус, выкрашенный в черный цвет. Надводная часть – высотой 2-3 человеческих роста, с двумя рядами иллюминаторов. Четыре мачты, гордо взирающие на одинокую трубу паровой машины, и недвусмысленно показывающие, кто здесь хозяин.

Я поднял по шаткому трапу и предъявил свой билет, скучающему матросу.

– Рады вас приветствовать на борту «Пасифика», мистер Деклер. Прошу вас заполнить регистрационную карту, – протараторил матрос.

И тут я понял, что писчих принадлежностей в дорогу я и не купил.

Когда я расстался со своим странным нанимателем, Маккеланом, я взял извозчика, доехал на нем до начала Маркет стрит, а потом пошел пешком. На этой улице располагались, наверное, все магазины, которые были мне нужны.

Сначала мне попался оружейный магазин. У Деклера было только шесть патронов, те что были заряжены в барабан револьвера. Других я не нашел. Я помнил цифры на тыльной стороне патрона, вокруг капсюля и попросил пару пачек таких же. Продавец попытался еще что-то мне впарить, но я быстро расплатился и ушел.

Потом я набрел на совершенно бесподобный магазинчик, мечту любой женщины или парикмахера. Чего в нем только не было! Меня заинтересовали маникюрные наборы. Можно быть донельзя мужественным, но забывать о ногтях на руках и ногах все же не стоит. Отсутствие заботы о первых может привести к кишечным расстройствам, а о вторых – к заболеваниям еще менее приятным. Я выбрал самый простой набор из четырех предметов в легкой, похожей на брезент, упаковке. Здесь же я купил простой, однолезвийный перочинный ножик.

Чуть пройдя дальше я набрел на посудную лавку и купил красивую фарфоровую чашку для фрау Бергман. Будет ей в память о наших чаепитиях. В винном магазине купил четыре бутылки хорошего виски: одну – Циммерману, вторую – Джорджу, третью – Уолшу, а четвертую – себе дорогому.

Покупок оказалось достаточно много, и мне снова пришлось взять извозчика. Останавливался я еще пару раз. У книжного – чтобы купить несколько журналов «Метрополитен». Мне хотелось понять, о чем и как писала Тереза Одли. И у магазина одежды. В нем я купил легкие туфли, которые здесь предназначались для игры в теннис. У них был парусиновый верх и толстая резиновая подошва. Судя по цене, подошва была из натурального каучука. В этом же магазине я попросил принести мне плащ на случай плохой погоды. Такой нашелся. Он был из плотной ткани, но его водоотталкивающие свойства вызывали у меня сомнения. Потом поколебавшись, купил еще средних размеров брезентовый саквояж. Я предпочел бы рюкзак, но таких вариантов не было, а этот саквояж можно было вешать на плечо. Пожалуй, в него я сложу предметы первой необходимости.

– Я заполню, мистер, – сказал матрос, видя мои затруднения. Других пассажиров пока не было, и он вполне мог себе это позволить. Я, в свою очередь, достал из саквояжа паспорт, который мне, благодаря стараниям мистера Маккелана, доставили сегодня из мэрии города.

– Лорд, Энтони де Клер, – проговаривая вслух, стал заполнять регистрационное свидетельство матрос.

– Лорд де Клер? – Кто-то спросил меня со спины.

Я обернулся. Черный офицерский мундир, с нашивками внизу на рукавах, фуражка с кокардой, неизвестный мне орден на груди и короткая, благообразная седая борода. Если это не капитан «Пасифика», то я – Майкл Джексон.

– Да, я лорд, Энтони де Клер, – ответил я.

– Гарольд Хемпсон, капитан этого корабля, – в ответ улыбнулся мужчина и протянул руку.

Капитан был не молод, но, пожав его протянутую руку, я почувствовал, как будто ухватился за что-то вырубленное из дерева или того покрепче. Хорошо еще, что мне не сжали руку.

– Потягаете несколько лет канаты, – догадался о моих мыслях капитан. – И у вас будут такие же ладони.

– Мне говорил о вас мистер Маккелан, – продолжил капитан. – Мы состоим в одном клубе. Так, что я рад знакомству. Некоторые пассажиры класса Салун обедают в капитанском зале. Надеюсь, вы не будете против, если я включу вас в их число. Это немного подороже, но если …

– Нет, нет, я согласен. Ваше общество мне будет очень приятно, – поспешил ответить я.

Матрос, заполнявший мою регистрационную карточку и внимательно слушавший наш разговор, что-то черкнул в ней.

– Можно вопрос, капитан? – я решил воспользоваться случаем. – У вас всего десять шлюпок на борту. Неужели их хватит на всех пассажиров в случае … непредвиденных обстоятельств?

– В случае, если корабль потонет? Не стесняйтесь, лорд. Называйте все своими именами, – усмехнулся капитан. – Мы же с вами бывалые люди и в обморок не будем падать.

– Не будем, – подтвердил я.

– Для цели, о которой вы спросили, шлюпки не потребуются, – сказал капитан и как бывалый актер взял паузу.

«Ну, да,» – подумал я. – «Наверное, чтобы никто не мучился».

– Шлюпки не потребуются, потому что наш «Пасифик» не может утонуть!

– ???

– Посудите сами. Корпус «Пасифика» сделан из стали, а днище – двойное. Сам корпус корабля разделен на 11 отсеков с герметично закрываемыми дверьми. Если в одном из отсеков случится пробоина, то он тут же будет отсечен от остальной части корабля. Понимаете? «Пасифик» сохранит плавучесть, даже если получат пробоины сразу три отсека. Но чтобы это произошло, у капитана корабля должен быть кочан капусты вместо головы.

Он засмеялся, довольный своей шуткой.

– Дальше. Посмотрите за борт. Видите?

Я растерянно развел руками.

– И не можете ничего видеть, – продолжил капитан. – У нас нет гребных колес. Корабль приводится в движение гребным винтом, который всегда под водой. Это позволяет даже во время шторма сохранять управляемость.

– Винт вращает новейшая паровая машина. 9 тысяч лошадей! Представляете себе такой табун! И все в нашем трюме! – он снова засмеялся.

– Но и, если с этой железкой что-то случится, у нас есть паруса. И я еще не забыл, как с ними обращаться, – говоря это, капитан как-то даже немного распрямился.

– Так что, уважаемый лорд, вы на одном из самых надежных кораблей и может спать спокойно.

– Но зачем тогда шлюпки?

– Как зачем? Для оказания помощи другим терпящим бедствие.

«Сам погибай, а товарища выручай,» – подумал я.

– Можно мне в свою очередь вас спросить, – сказал капитан и указал на мои стрелки на брюках. – Что это такое?

– О, это совершенно новый фасон! – не задумываясь ответил я. – Морской стиль, знаете ли.

– Что?

– Взгляните на мои брюки и на нос своего корабля, как бы со стороны. Ничего не замечаете? Есть что-то похожее?

– Забавно, – проговорил капитан. – Но, наверное, трудно поддерживать брюки в таком виде постоянно.

– Ну, во-первых, моряки всегда отличались своим шиком, – заявил я, уверенный, что капитан не будет мне возражать. – А, во-вторых, скажите капитан, у вас на корабле матросы спят на койках или по-прежнему в гамаках.

– На моем корабле у каждого матроса есть своя койка, – гордо ответил капитан. – Гамаки – это удел деревянных парусников. Но причем тут койки?

– Матрос один раз наглаживает брюки, а перед тем как лечь спать, аккуратно раскладывает их под матрасом, и на утро они, как новенькие.

– А вы не так просты, как показались мне сначала, мистер Деклер, – проговорил капитан. – Уже ходили на кораблях?

– Только в мечтах, – честно признался я.

После этого капитан отправился по своим делам. А я подумал, интересно через какой срок матросы «Пасифика» начнут делать стрелки на брюках. Потом мысли вновь вернулись к шлюпкам и к спасению на воде. Корабли в этом мире можно было сравнить с самолетами из моей прошлой жизни. Там ведь тоже не было никаких средств спасения пассажиров. Ни парашютов, ни каких-нибудь спасательных капсул. Так же, как и здесь, напирали все больше на надежность самолета. А если авиакатастрофа с жертвами все же происходила, то тут на помощь приходила статистика. Мол в автомобильных авариях гибнет гораздо больше людей.

– Сэр, разрешите показать вам вашу каюту, – оторвал меня от мыслей вахтенный матрос.

– Пожалуй, да.

Матрос подозвал стюарда. Я обратил внимание, что в отличие от матросов у стюардов не было погон. Стюард подхватил мой чемодан и саквояж, а я двинулся за ним.

– Меня зовут Гилберт. Можно просто Гил. Я – ваш стюард, – он стал на ходу просвещать меня. – Горячая вода, напитки, еда, все что угодно. В каюте есть электрический звонок. Я покажу. Покрутите его, и я приду за заказом.

Каюта меня поразила. Справа, сразу у входа стояла белоснежная сидячая ванна с медным краном, а слева прекрасный умывальник с большим зеркалом, который назвать мойдодыром у меня не повернулся бы язык. Вода была только холодная, но плевать! Она же текла, стоило только мне открыть кран! Большой иллюминатор рядом с ванной. Большая, полуторная кровать с тяжелыми портьерами у стены. Небольшой диванчик напротив и платяной шкаф. Блин! Это же Титаник какой-то, а не Пасифик!