Текст книги "Грех"

Автор книги: Патрисия дель Рока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9
Когда в твоем доме насильник

Домой она вернулась в отвратительнейшем настроении. Почему-то возникло ощущение, что ее вываляли в дерьме. Хотя вроде как она давно уже должна была привыкнуть к подобной гадости, в которой ежедневно барахталась. Конечно, ей не всегда перепадали такие «жаренные» детективные истории, но все же…

Вернувшись домой, она устало разделась, долго мылась в душе, словно действительно соприкоснулась с чем-то нечистым, а затем завязала волосы в хвост и накинула халат на еще влажное после вытирания тело.

«Ну и отдых у меня получается!» – фыркнув, подумала женщина, устало глядя на свое отражение в зеркале.

Глаза запавшие, на этот раз они были свинцово-серыми, словно тоска изменила их цвет на оттенок грозового неба или грязной лужи. Даже волосы словно бы потускнели, а кожа туго обтягивала лицо, словно ей было шестьдесят лет, и она недавно сделала себе неудачную пластику.

Проходя мимо телефона, заметила на автоответчике несколько записей, нажала кнопку и застыла, вслушиваясь.

Это оказалось восторженное послание от Трэйси – Фрэд, оказывается, уже позвонил ей и вовсю похвастался новой статьей. Значит, придется сразу же за нее садиться, а она так хотела сначала поваляться в кровати, с пультом от телевизора, бездумно клацая по каналам, развалившись на огромной кровати, зарыться поглубже под теплое одеяло. Значит, не судьба.

Она чуть слышно застонала.

Плюс к странному чувству глобального отвращения, она ощущала дикую усталость, начавшуюся головную боль и банальное нежелание садиться за ноутбук и заниматься привычным, банальным графоманством.

Хотелось лежать в постели, пытаясь согреться от весенней прохлады, а не дрожать от холода в больших комнатах поместья – когда-то ее даже радовало, что комнаты такие огромные – можно понаставить кучу мебели, везде развесить свои любимые фото-картины, и придумать для каждой комнаты собственный дизайн, выдержанный в едином стиле. У нее почти получилось, только каменная кладка стен превращала ее дом весной, летом, осенью и зимой – практически в бесплатный холодильник. Да и почти все окна находились отнюдь не на южной стороне. А еще перед окнами кабинета и спальни, как назло, росли громадные деревья, спилить которые у нее рука не поднималась: она почти влюбилась в эти два огромных дуба, корни которых оплели весь сад. Пришлось бы не только пилить громадное дерево, а еще и корчевать весь сад, чтобы избавиться от корней. Конечно, это делала бы не она, а специалисты, но Рита ненавидела, когда на нее личной территории долго находятся чужие люди, тем более – грубые мужчины, рабочие.

Нет уж! Лучше мерзнуть и постоянно находиться в тени от их больших ветвей.

Передернувшись от холода, она направилась в кабинет, чтобы, наконец-то поработать, и заодно включить камин.

И… застыла на месте, переступив порог кабинета.

На ее столе сидел Джон Вейд. Еще и курил, с презрительной усмешкой превосходства стряхивая пепел прямо на клавиатуру ее открытого ноутбука. Включенного.

Значит, он еще и рылся в ее личных документах!

Женщина ощутила, как панический страх смешался с дикой яростью.

– Как ты здесь очутился?! – закричала она, на всякий случай застывая на месте и краем глаза поглядывая на дверь. – Это мой дом!

– Я знаю, – молодой, где-то лет тридцати-тридцати пяти, мужчина изящно спрыгнул со стола. И она снова ощутила вспышку страха: сильное, будто специально тренированное для борьбы, тело. Легкие, даже грациозные движения, как у охотившегося дикого зверя, например, пантеры.

Несмотря на прохладу, он надел черную рубашку с коротким рукавом и облегающие черные штаны. Почему-то она не могла оторвать взгляда от широкого черного пояса с железной пряжкой. Что-то в этом было нацистко-садистское. Или ей просто так казалось?

Густые черные волосы были тщательно пострижены, обрамляя кажущееся неправдоподобно идеальным лицо, на котором выделялись глубоким цветом синие глаза.

– У тебя было открыто. Знаешь, двери в частном доме следует закрывать! А ты забыла закрыть не только ворота, но и двери в дом, – хмыкнув, заметил он. – Вот я и вошел, – мужчина миролюбиво развел руки, словно демонстрируя, что в них нет оружия. Но Риту от его взгляда бросало в дрожь – и отнюдь не из-за его привлекательности. Словно она действительно стояла перед пантерой – красивой, изящной, с бархатной шерстью и яркими глазами – которая вот-вот могла на нее накинуться.

Он затушил сигарету об ее стол, проигнорировав стоявшую рядом пепельницу. Рита заметила, что и сигареты он курил ее, лежащие возле ноутбука. Правда, курила она очень редко, но метко. Если уж на нее находило, то женщина могла месяцами курить по пачке в день. А потом опять ни курила ни одной, пытаясь бросить.

– Ненавижу эти жеманные тонкие женские сигаретки! – Джон скривился.

– Тебя никто не заставлял брать мои сигареты! Неужели ты не заметил, что они розовые и гламурные? – резко отозвалась она. Даже испуганная, она язвила на автомате.

Мужчина приподнял бровь, ухмыляясь.

– Да, ты права. Но я так долго ждал тебя, к тому же, сторожил дом, так что, решил покурить пока твои. Не мог же я оставить открытым особняк с кучей такого дорогого барахла? – он с интересом глянул на ее черно-белую большую фотографию, висевшую на стене. Там она была снята на новогоднем празднике в колледже де Вилла.

– А тебе идет полупрозрачный наряд, – разглядывая фото с видом ценителя высокого искусства, произнес он, прищелкнув языком.

Рита лихорадочно пыталась вспомнить, действительно ли она убежала, забыв закрыть все двери? Вроде бы никогда раньше с ней не случалось ничего подобного…

Хотя сегодня был действительно безумный день. Особенно учитывая появления в ее кабинете ненавистного начальника. Мало ему было доканывать ее по телефону… После того, что он сделал с ней совсем недавно.

– Не приближайся ко мне! – крикнула она, отходя.

Джон насмешливо глянул на женщину, изображая издевательское сочувствие: – Да что с тобой, моя дорогая? Ты больна? Я же тебя не трогаю…

Рита кинулась к небольшому шкафчику, где среди прочих мелочей хранился пистолет. Банально – в хрустальной вазочке. Она навела его на мужчину дрожащими руками.

– Пистолет-то заряжен? – кивнул мужчина на оружие, не проявив на лице ни капли беспокойства.

Рита ощутила еще больший страх. Ведь… должен же он проявить хоть каплю страха! Хотя бы от мысли, что пистолет, дрожащий в руках непрофессионалки, вполне мог бы быть заряженным. А она случайно могла бы выстрелить и даже попасть в него!

– Да, заряжен! – закричала она снова. – Пожалуйста, уходи! – уже умоляюще добавила репортерша.

– Да, пожалуйста. Я пришел только напомнить, чтобы ты пришла в понедельник. И, да, мне пару часов назад позвонил какой-то там Фрэд – телефон ему дала моя новая секретарша, Лиза, и сообщил, что вы сегодня взяли какое-то грандиозное интервью. Я, собственно, и пришел, чтобы его прослушать, так как ваш мобильный, мадам, был выключен.

– Я всегда отключаю мобильный, когда работаю, – машинально добавила она, медленно опуская оружие. Не хватало еще его действительно пристрелить!

Женщину буквально трясло, она почувствовала, как под мышками вспотело, а руки начали трястись, буквально ходили ходуном, как у бывалого алкоголика или психопатки во время приступа эпилепсии.

Копание в воспоминаниях ничего не дало. Утро вспоминалось галактической черной дырой, особенно тот момент, когда она с лихорадочной быстротой выбегала из дома, чтобы успеть на такое важное интервью.

«Черт его знает, может я и на самом деле забыла закрыть двери!» – мелькнуло у нее в голове. Ее снова прошиб пот, когда она представила, что случилось бы, если бы ее поджидал сейчас не один Джон, а несколько грабителей…

– Так как, я могу услышать интервью? – властным тоном, словно она и не пыталась наставить на него оружие, поинтересовался мужчина.

– Д-д-да, – пролепетала она, затем снова положила пистолет в вазочку, отчего Джон, не сдержавшись, хмыкнул и, почти заставив себя, приблизилась к нему. На безопасное расстояние, конечно.

Она сбегала за сумочкой и принесла диктофон, который и включила.

Рита во время прослушивания буквально не находила себе места, мечась по комнате, а мужчина внимательно слушал, облокотившись о стол.

– Неплохо, – он одобрительно улыбнулся. – Должен признать, что ты умеешь не только раздвигать ножки и подставляться, как последняя шлюха.

– Может, я и шлюха, зато ты – насильник! Что, никто не давал, что ты напал на четырнадцатилетнюю девочку, которая не могла сопротивляться?! – почти закричала она, сжав руки в кулаки и на миг остро жалея, что он не дал ей повода застрелить его. Ненависть, давнишняя боль, пережитое унижение, многолетние кошмары. То, что мучило ее все эти годы, обступило ее, словно жуткие призраки, тянувшие к ней руки.

– Кажется, у тебя, Ритуля, галлюцинации. Наверное, от недотраха, – он снова выгнул бровь, насмешливо улыбаясь. Но его глаза потемнели и полыхали так, что она снова ощутила ужас. На какой-то миг ей даже показалось, что он сейчас накинется на нее и просто убьет. – Интервью мне понравилось, – как ни в чем не бывало, продолжил мужчина своим тягучим, размеренным голосом. – Можешь писать статью, пойдет в номер.

– Спасибо, что разрешил! – ядовито прошипела она, буквально трясясь от страха и ярости.

– Всегда пожалуйста, крошка! – он хищно улыбнулся ей в ответ. – Хотя, не думаю, что захочу снова когда-либо тебя трахнуть. Ты уже слишком старая… Найду себе девочку лет восемнадцати.

– А может четырнадцати? Чтобы она не могла сопротивляться?

Он окинул ее долгим взглядом.

– Спасибо, я подумаю над твоим предложением. Ты, как всегда, полна креатива и чудесных идей. А теперь, я, пожалуй, пойду. У меня свидание. И не с какой-то кикиморой в халате и без косметики. Кстати, не накрашенная ты страшная, аж жуть! Просто совершенно два разных человека.

«Да они что, сговорились, что ли?!»

От жуткой, сюрреалистической нелепости происходящего, которое, наверное, оценил бы Сальвадор Дали, она истерически расхохоталась.

– К тому же, моя девушка – не психопатка, – не преминул заметить он, выходя из комнаты. – Кстати, закрой за мной дверь, чтобы тебя случайно не убили в собственном доме. После того, как ограбили, изнасиловали и долго пытали, пытаясь выбить код сейфа. Ты живешь отдаленно… даже слишком. Это все очень серьезно, – он покачал головой.

Затем спокойно вышел из комнаты, а потом – и из ее дома.

Рита совсем не возражала бы, если б таким же образом Джон покинул и ее жизнь, но у него, кажется, были совсем другие планы.

Никогда она еще не писала статью с таким отвращением и головной болью. Ее буквально трясло. Комната казалась более холодной, чем обычно, несмотря на работающий во всю мощь обогреватель.

Почти механически перенося данные с диктофона на статью, кое-что сразу правя на ходу, добавляя и удаляя строки, Рита старалась не думать о потрясшем ее визите начальника и, по совместительству, насильника в далекой юности.

Она пыталась логически понять, чего ему от нее нужно, но так ничего и не смогла решить. Уж слишком нелогическими были его поступки.

«Или я чего-то не знаю!» – мелькнуло в голове. «Интересно, он специально объявил на меня охоту, или ему просто понравилась идея постоянно мучить и унижать меня? Ведь я для него – лакомая и довольно легкая жертва. Он знает, что я никому и никогда не расскажу об изнасиловании, тем более, не подам на него в суд, ибо не хочу превращаться в посмешище и вредить своей карьере! К тому же, прошло слишком много времени… Да и никто бы мне не поверил, зная, что я – скандальная журналистка. Присяжные просто решили бы, что я повздорила со своим новым начальником и хочу ему таким образом отомстить. Тем более что он настолько красивый мужчина, что мало кто поверит, что он мог бы меня изнасиловать! Да я и сама не могу понять, зачем я ему сдалась. Неужели он просто обычный маньяк? Да нет, тогда бы он меня просто убил… Хотя, возможно, когда он меня изнасиловал, то потом собирался убить, но я смогла вовремя убежать».

В любом случае, она понимала, что не может не только работать с ним, но даже находиться в одном помещении.

«Три месяца! Только три месяца – и я буду от него свободна! Если не сойду с ума за этот срок… Я должна, должна все стерпеть, выдержать! Я не могу выбросить в урну свою карьеру, над созданием которой я трудилась так долго. Только потому, что из-за глупой случайности я очутилась под властью своего насильника. Но, неужели я действительно могу быть ему интересной? Именно сейчас, когда, по его словам, я стала для него отвратительной. И слишком старой? Может он еще немного поиграет со мной, а потом ему это дело надоест и он переключится на другой объект?» – с надеждой думала она, допечатывая статью.

Затем пробежала ее глазами, сделала необходимые правки, и со вздохом облегчения отправила ее факсом Трэйси, дописав внизу, что статью уже одобрил их новый начальник.

Выключив и закрыв ноутбук, она отправилась на кухню, где сделала себе просто огромную чашку успокаивающего чая с имбирем и мятой.

Устало подперев голову ладонью, Рита уставилась в окно, задумавшись, стоит ли ей рассказывать Трэйси о том, насколько опасен их новый начальник?

Попивая обжигающий зеленый чай, Рита вызвала в своей памяти образ подруги: высокая, стройная, с потрясающими формами, резким заливистым смехом и глубокими, бархатными черными глазами. Она одевалась в яркие, либо в угнетающе-черные цвета, и всегда мечтала когда-нибудь распрямить свои угольно-черные кудрявые волосы, хотя до практики дело так никогда и не доходило.

Как женщина, Трэйси никогда не была дурой, и понимала, что эти кудри придают ей изюминку и очарование, хотя и придают ее красивому личику какую-то безбашенность, совершенную несерьезность.

Для нее Трэйси была единственной подругой. С другой коллегой по работе, холодной, шведской красавицей Линдой она почти совершенно не общалась частным образом, только по работе, хотя они и не ссорились. Просто работали вместе.

Трэйси никогда не лезла ей в душу, быть может, потому что это ей было совершенно безразлично, но зато часто рассказывала о себе. О своей жизни, работе, мужчинах. Они часто любили вместе обедать в уютной кафешке и общаться на разные темы.

Она вдруг пожалела, что Трэйси никогда не была ей настолько близка, чтобы можно было доверить ей кошмары прошлого. Все-таки это было слишком личным, болезненным, обнажающим душу. Делающем ее слабой и уязвимой. А это она ненавидела! К тому же, Рита привыкла думать наперед. Ведь существовала же какая-то вероятность, что они могли поссориться. А своим возможным врагам она не хотела давать против себя козырей. Профессиональная осторожность.

Допивая чай и грея ладони о чашку, она вдруг подумала, что никому в мире не сможет довериться. Потому что у нее никого нет.

Совершенно усталая, она отправилась в спальню, где, едва заставив себя почистить зубы и переодеться в ночнушку, мгновенно погрузилась в наполненный давними эксклюзивными кошмарами сон.

Бегство, которое не приводило ни к какому результату. Настигающий ее прекрасный демон. И давнее изнасилование, которое память в очередной раз прокручивала во всех подробностях, добавив еще более зловещие детали.

Боль и покорность судьбы, и ужасное осознание того, что кошмар неизбежен, что ей его не избежать, не скрыться…

* * *

Яркие лучи солнца пробивались в комнату даже сквозь ветви дуба, который постепенно обрастал листочками.

Распростертая на кровати женщина в шелковой рубашке казалась прекрасной. Разметавшиеся по кровати густые медно-рыжие волосы оттеняли бледность тонкого, аристократичного лица. Она казалась идеальной куклой, изображающей принцессу.

Спящую или мертвую.

Этим ранним утром ее глаза были ярко-голубыми, с легкой примесью зеленого, оттенка нефрита.

Уже проснувшись и открыв глаза навстречу солнцу, она ощутила явное нежелание вставать. В постели было так уютно и безопасно.

Она свернулась калачиком, вжимаясь в мягкую перину, не желая открывать глаза. Огромное, почти во всю стену, окно, дарило ей весеннюю картину во всем ее восхитительном своеобразии: дрожащие от легкого ветерка, трепещущие изумрудные листочки, ярко-голубое, словно сапфир, небо с легкими, почти прозрачными облачками.

Не было никаких ни моральных, ни физических сил подниматься. К тому же, сегодня было воскресенье. Но Рита уже с утра каким-то шестым чувством ощущала, что и сегодня ей не дадут покоя.

«Только лишь бы не этот психопат, Джон Вейд!» – даже сквозь сон с ужасом подумала женщина.

Самой ужасной для нее мыслью было то, что теперь ее давние страхи снова вернутся, причем, усиленные появлением реального источника кошмаров.

И ей, наверное, оставалось лишь сойти с ума.

Просыпаясь, она ощутила приступ ярости, что пережитое ею в юности настигло ее снова.

Рита буквально заставила себя встать с постели, понимая, что лежать в кровати ей уже не хочется.

Прохладный душ, большая чашка чернильно-черного кофе с кусочком лайма. Мысли немного проясняются, и уже не кажутся ленивыми корабликами, едва покачивающимися на застывшей, почти стеклянной глади моря.

Жизнь кажется не такой уж ужасной, хотя по-прежнему тяжела утрата. Она понимает, чувствует, что рядом с Антуаном ей было бы намного легче. Даже просто с эгоистическим желанием переложить свои проблемы на чужие плечи, поделиться горем – ведь он был единственным, кому она доверяла, кому выговаривалась, жаловалась, перед кем не боялась показаться слабой.

Теперь же все исчезло.

И Рита осознала, что она, скорее всего, все-таки хрупкая женщина, а не боксер, привыкший держать удар.

Держать удар она не слишком хорошо умела. Но раньше все было намного проще. Она научилась не подпускать работу близко к сердцу и переживать из-за какого-то начальства, или из-за тех кровавых или просто неприличных ситуаций, в которые попадали известные личности.

Раньше у нее было четкое разделение: дом и работа. Работа, даже несмотря на дикие оргии с де Ноблэ, была скорее игрой, хоть отчасти даже опасной. Игрой, дарящей ощущение своей силы, необычности, власти над другими. Возможностью выплеснуть свой негатив.

А теперь она чувствовала, что весь ее мрак, вся та гадость, что накопилась в ее душе, течет обратно в нее же, затопляет, вызывает тошноту, словно испорченный водопровод.

– Я ничего больше не хочу! – внезапно вырвалось у нее. Решив немного отдохнуть, она перешла в гостиную и включила телевизор, развалившись на диване и пытаясь ни о чем плохом не думать. Но на киноэкране она внезапно заметила своего дорогого Гарри Джонсона. Юноша делал вид, что жутко смущается, понимая, насколько ему идут ямочки на щеках, когда он улыбается, и как соблазнительно он выглядит с невинным видом.

Рядом с ним позировала, рисуясь, его новая партнерша очередного фильма. Стройная, хрупкая красавица-блондинка с кукольным личиком и огромным бюстом.

Рита каждый раз удивлялась, когда видела, что девушки ходят на огромной шпильке, и ни разу не падая, превращая свою поступь в произведение искусства.

Девушка обнимала красивого парня за талию, эффектно улыбалась, и делала вид, будто он – ее собственность, ее трофей.

«Хорошо, что я туда не попала, – мелькнуло в голове Риты. – А то я бы чувствовала себя жалкой. Особенно после его слез насчет того, что я для него слишком старая. Наверное, он больше ко мне не вернется. За мальчика взялась очередная силиконовая красотка».

Эта мысль невольно вызвала у нее приступ острой тоски и почти физической боли. Она даже удивилась столь бурной реакции, но поспешила ее списать на ужасное настроение и нервные срывы последних дней.

«Я просто одинока! Мне не может нравится какой-то глупый мальчишка! И на его звездные «регалии» мне совершенно наплевать!»

Фыркнув, она выключила телевизор, с трудом удержавшись от того, чтобы не запустить пультом в телевизор. Прямо в исчезающую нахальную рожу Гарри, разросшуюся на весь экран.

«Нет уж, пусть лучше будет работа, чем сидеть и переживать, скулить, как побитая собачка!» – решительно подумала она.

Стоило позвонить Трэйси и Фрэду.

Может, они ей что подкинут?

Глава 10
Ничто так не красит блондинку, как жуткая смерть

– Привет, – приведя себя в порядок и увидев в зеркале нечто больше, чем среднестатическое огородное пугало, Рита почувствовала себя намного увереннее. – Есть что-то интересненькое? – она зажимала трубку изящным белоснежным плечом, с удовольствием разглядывая себя в зеркале: волосы, уложенные в замысловатую прическу, яркая косметика, тональный крем и пудра, скрывающие почти не заметные морщинки и, увы, огромные синяки под глазами. Хрупкая фигура в очень короткой атласной юбке и короткая кофточка, почти топ, из того же материала, темно-синего цвета. Туфли она надела на высоких каблуках, которые страстно ненавидела, но благодаря им ее длинные ноги казались вообще умопомрачительной длины.

– Хм, смотря что ты имеешь в виду, – Фрэд искренне удивился. – Подруга, насколько я помню, тебя в воскресенье и пушечным ядром, запуленным прямо в кровать, с постели не подымешь! Что-то случилось? Ты нашла в постели ежа, укололась об него, и решила, что это – знак, – надо идти на работу? – дурачился он, искренне изумленный. Она почти видела, как его глаза расширяются до невообразимых размеров, а коротко остриженные красные волосы становятся дыбом, и почти слышала мелодичный звон множества сережек, когда он от изумления шевелил ушами. И представляла, как дергается его серьга в носу, когда ноздри расширяются. – Только не говори, что все-таки решила заняться со мной сексом! Я этого не переживу.

– Почему это? Я что, такая страшная и старая? – на миг его слова укололи ее, заставив вспомнить оскорбления, выслушанные сначала от малолетнего «гения» кино, а потом от полусумасшедшего садиста-начальника с личиком популярных в последнее время геевско-женственных пластмассовых куколок, которые считались писком сезона.

«Анимэшные мальчики наступают!» – мрачно подумалось ей. «Вокруг одни сплошные гееподобные импотенты. Впрочем… мне грех жаловаться на внимание красивых мужчин», – девушка самодовольно улыбнулась.

Собственное настроение обрадовало ее, словно вместе с откровенным нарядом из какой-то совершенно новой коллекции, соединяющей абсурд с женственностью, и с ярким макияжем она вернула часть себя.

Себя прежнюю. Сучку Риту Свои, безжалостную репортершу, совершенно равнодушную к чужим бедам. Пожалуй, если б она в подобном настроении случайно оказалась в толпе журналистов, штурмующих Мерседес принцессы Дианы и ее любовника-араба, то тоже даже и не подумала бы оказывать им помощь, с наслаждением снимая на камеру их последний вздох и принимая ставки насчет того, сколько они еще протянут.

– Да нет, просто потом бы у тебя снова поменялось бы настроение и ты бы меня убила. А я люблю себя живого, – паясничал он. Но она слышала в его голосе улыбку. – Так что ты имеешь в виду, детка? Чего твоя душенька желает от старика Фрэда?

– Тоже мне старик! – хмыкнула она. – Ты же меня младше. А судя по мозгам, то ты вообще ребенок. Ладно, так и быть, скажу: я хочу поработать! Сегодня, если можно. Есть хоть какое-то место, где мы можем появиться? Только, пожалуйста, не надо снова тащить меня в частный самолет нашего журнала и снова перелетать океан, чтобы целый день снимать пустую яхту какой-то посредственной знаменитости! Или вечеринку на этой яхте. А потом – спускать трап и едва не топиться, так как пара каких-нибудь жалких актеров обязательно напьется и прыгнет за борт. Конечно, это была бы очередная сенсация – особенно я в мокром, облегающем платье, висящая над водой и пытающаяся выудить из воды здоровяка с мускулатурой Арнольда Шварцнейгера… Я предпочту что-то более спокойное. Воскресенье все же. Так как, это реально?

– Вообще-то я обычно пропускаю мероприятия на выходных, так как знаю, что ты отдыхаешь. Обычно по выходным работает Трэйси или Линда. Ты же обычно отсыпаешься…

– Угу, потому что я в другие дни обычно рулю, – заметила она, поправляя синюю туфлю. – Так что? Ты сможешь мне что-то предложить? – настаивала Рита, уже начиная сердиться. – От этой твоей манеры тянуть кота за хвост я скоро с ума сойду!

– Да, есть у меня кое-что на примете, – он зашуршал бумагами. – Вот! – он обрадовался. – Нашел. Один небольшой прием. Точнее, одно мероприятие.

– Интересно, где? В Кембридже, Оксфорде, Ричмонде или Кью? – задумчиво протянула она.

– В Ричмонде. Неподалеку от парка с оленями, – добавил Фрэд, обожающий все детализировать. Там очень интересный особняк… Когда-то это была большая конюшня. Участок земли сохранился почти в первозданном виде, но лошадей там больше нет. Сегодня там соберутся Звезды. И американские тоже, – добавил он. – Вручается премия от молодежного журнала «Оксфорд для интеллектуалов». Будешь смеяться – самым сексуальным актерам и актрисам года.

– Очень мило, – она хмыкнула. – Такой вроде бы умный журнал, и такая дурацкая премия.

– Ну, они тоже люди… Понимают, что без секса сейчас – никуда, – она чувствовала, что он усмехается. – Даже интеллектуалы хотят размножаться.

– Судя по тем, кто сейчас преобладает, получается у них не слишком, – ухмыльнулась она в трубку. – Ладно… Идея интересная, хотя сам журнальчик ни о чем мне не говорит. Я вообще первый раз о нем слышу!

– Да он недавно открылся. Вот они как бы и совмещают презентацию второго номера и награждение. Чтобы привлечь к себе внимание, – охотно объявил парень. – Будешь смеяться, почти вся редакция состоит из эмигрантов!

– Эээ, беженцев? – уточнила она, поправляя прическу.

– Ну, можно сказать и да. Все очень просто, – затараторил он. – Они приезжают к нам из стран третьего мира якобы учиться… А потом остаются. Кто замуж выходит за кого попало– сгодятся даже нищие и калеки, кто на работу устраивается – аналогично, хотя бы подметать улицы. А вот самые активные начинают пробиваться более решительно. Вот видишь, журнал открыли! Глядишь, к пятидесяти годам уже известными станут. В общем, мы, естественно, идем с тобой вместе. Я хватаю свою незабвенную камеру, сейчас быстренько во что-то гламурное переоденусь, хоть и не люблю этот стиль. Хотя, если у них прием в бывшей конюшне, то можно натянуть костюм лошади. Или – по-ковбойски. Рваные джинсы, главное – шляпу и высокие кожаные сапоги со шпорами! О, даааа! – в экстазе протянул он. – Я буду крутым! Я буду очень крутым! Все станут от меня кончать!

– А у тебя есть такой костюм? – заинтересованно поинтересовалась она.

– Конечно! Слушай, я понял, какого сорта там будет вечеринка! – возбужденно воскликнул он. – Типа одного клипа… Там у девушки волосы, как солома, и у всех парней тоже. Желтые – а в них крысы. А еще там девчонка скачет на искусственном коне, с такими движениями, ну, ты меня понимаешь! И все это в баре, похожем на сарай! Здорово! И масса пива. Вот такое дело я люблю! А не этот гламур, эти постные рожи и приклеенные улыбки. Да, завидую я нам! И на парк поглазеем, оленей половим, пока никто не видит. И напьемся на халяву!

– Ну, ты и трепло! Ладно, хватит болтать. Я уже закончила собираться, где тебя подобрать?

– Я к тебе на такси доеду, а потом пересядем в твой симпатичный джип. Люблю большие машины. Туда много в багажник помещается, например, спиртное, которое никогда не бывает лишним.

* * *

Рита кивнула вальяжно поджидавшему ее возле ворот Фрэду и прыснула от смеха, не в силах сдержаться. Конечно же, он с полной серьезностью на лице демонстрировал яркий псевдо-ковбойский костюм. Любой настоящий ковбой навел бы такой ужас лишь на своего врага. Во-первых, он был, конечно, кожаным, но ярко-розового цвета. Сапоги вообще какой-то неимоверной длины, доставали голенищами почти до бедер. Шляпа неимоверного размера, напоминающая мини-вариант НЛО ярко-розового цвета с длинной бахромой по кругу. Пояс был украшен поддельными драгоценными камнями, а на сапогах имелись громадные шпоры, что затрудняли и так трудное в сапогах такой длины движение.

Кое-как извернувшись, он добился того, чтобы большая часть шляпы очутилась у него над головой, а не закрывала лицо, важно улыбнулся и развел руками: мол, зацени, какой я гламурный!

– Да уж, ты мне даже настроение поднял! – она истерически расхохоталась, так, что даже слезы полились из глаз. Но Рита была совершенно спокойно за свою водостойкую тушь. – Ты точно уверен, что это не юмористический карнавал будет?

– Спокойствие, только спокойствие! Журналисты никогда не выглядят смешными, даже если одеты, как последние бомжи! – хмыкнул Фрэд.

Радостно затолкав в ее багажник свою огромную сумку, Фрэд с чувством исполненного долга уселся на двух задних сидениях, развалившись, как падишах на троне.

– Хорошо, что нам недалеко ехать, а то я бы заснул, – он слегка зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Что, ты тоже иногда хочешь спать? – удивилась Рита. – А ты всегда такой свеженький… На наркоте сидишь, что ли?

– Да нет, давно было… Завязал. Карьера дороже. А я себе именно свеженьким нравлюсь. На энергетических напитках. Но в выходные я их не принимаю из принципа. А то так точно сердце может остановиться. Хотя, оно и так рано или поздно остановится, – он пожал плечами.

– Слишком ты молод, чтобы о смерти думать.

– Не скажи, не скажи. А у тебя иногда такое лицо, словно ты сама – смерть ходячая. Как-то мне сон приснился: типа я домой возвращаюсь, а возле моей двери Смерть стоит. С косой. И меня ждет. Так вот, обычно ты с таким же выражением лица на работу ходишь. И с работы тоже. Только иногда оно у тебя меняется. С мизантропически-тоскливого на зверски-злобное. Из серии, два вида выражений: либо «когда я сдохну», либо «когда вы, суки, сдохните!»

– С каким выражением хочу, с таким и хожу! – немного резко ответила Рита, досадуя, что кто-то заметил ее активное нежелание жить. Точнее, получать от жизни хоть какое-то удовольствие.

– Да я ж не против, – миролюбиво ответил он, просто, как мне кажется, тебе бы больше подошло другое выражение: «Я – королева мира!»

– Даже у нас в Англии королева – не я, – отозвалась репортерша. – Что уж говорить про весь мир!

Природа была просто великолепной. Если не считать множество отдыхающих, либо устраивающих шумные пикники с громко вопящими магнитофонами или другими средствами для уничтожения тишины в отдельно взятом тихом пригороде, то толпами выходили и заходили в уютные пивнушки на берегу реки.

Они проехали мимо элегантного Хэм Хауса, затем некоторое время проблуждали, пока не уткнулись в большие ворота парка с оленями. Правда, оленей видно не было.

«Попрятались, от отдыхающих», – подумалось Рите. «И я их вполне понимаю».

– Так, подожди, – Фрэд порылся в своих многочисленных карманах кожаного пиджака, и выудил на свет божий смятый лист бумаги, торжественно расправил его. – Да, этот особняк находится где-то между Хэм Хаусом, руслом реки и Хэмптон Кортом… Ага, вот и дворец! Так, теперь направо, то есть, налево. Чуть-чуть сверни, – командовал Фрэд, явно распалившись и предвкушая вечеринку. Ага, вот самое оно!