Текст книги "Грех"

Автор книги: Патрисия дель Рока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– О, нет, дорогая, – широкая ухмылка на красивом лице. – Я это делаю только потому, что МОГУ. И мне нравится насиловать. Считай это моим маленьким недостатком в идеальной внешности. Как говорится, и бриллианты бывают с изъянами. У меня всегда была прекрасная жизнь… быть может, слишком великолепная… – с этими словами он притянул ее к себе, швырнул на кровать, порвал остатки платья и презрительно отшвырнул лоскутки в разные стороны.

«А я-то думала, что ткань крепкая! Наверное, подсунули подделку», – мелькнула в голове женщины неуместная мысль.

Она отвернулась, не желая смотреть ему в лицо, видеть жадный и торжествующий взгляд, пока он терзал ее тело: до боли сжимал чувствительную грудь, прикусывал кожу чуть ли не до крови, оставлял засосы на нежной шее, заставляя ее невольно дрожать и всхлипывать.

Картина прошлого снова встала перед ней во всей своей яркости: четырнадцатилетняя девочка, все еще невинная, лежит в руках сильного парня, который разрывает своим членом нежное влагалище, чувствуя стыд и боль, и думая лишь о том, останется ли она в живых.

Оказывается, одна ее часть умерла тогда.

И поэтому Рита лежала под ним, словно загипнотизированный удавом кролик, повернув голову в сторону и бессмысленно уставившись в окно, мечтая стать маленькой птичкой и улететь куда-то далеко.

А насильник снова грубо овладевает ею, так, что ей больно почти также, как и в тот, самый первый, раз.

Но душе намного больнее. Ее словно разрывают на куски. Джон насиловал не только ее тело, но и душу, разрушая остатки крепкого панциря, благодаря которому она всю жизнь пыталась защититься от мира, вторжения в собственную целостность.

Он убивал ее, наслаждаясь каждым мгновением.

Когда он кончил, буквально впечатав ее в кровать, она ощутила, что прокусила губу до крови: одновременно со струйкой крови из глаз потекли слезы.

Встав с нее, мужчина даже не взглянул на уничтоженную жертву, лишь презрительно ухмыльнувшись, ушел, закрыв за собой дверь. Словно его и не было.

Рита жалела, что у нее недостаточно воображения, чтобы представить, будто она просто-напросто побывала в одном из своих кошмаров, а не испытала весь этот ужас наяву.

– Рита, что с тобой? – она услышала страх и сожаление в голосе Леопольда. – Прости, я не знал, что он сделает с тобой такое… Иначе я бы никогда…

– Не беспокойся! – почти закричала она, с трудом вставая, морщась от боли. – Я не буду никому жаловаться. Не мне ли, как журналистке, знать, во что может вылиться скандал?! Он разрушит и мою, и вашу репутацию. Конечно, мне не привыкать к всеобщей ненависти, но, в этом есть нечто личное. То, чего бы я не хотела касаться. Иногда призраки прошлого все-таки возвращаются – и пытаются тебя убить. Но это уже признак того, что они слабее тебя. Иначе занимались бы своими, более приятными делами, чем пытались сломать тех, кого они и так считают ничтожеством, слабее себя. У тебя есть снотворное? – женщина вытерла тыльной стороной ладони кровь и уставилась на смущенного мужчину.

В серых глазах шагнувшего ей навстречу аристократа явственно проявился испуг. Он резким жестом снял с себя халат.

«Неужели и он собирается?! Впрочем, пускай, какая мне уже разница. Ощутить себя павшей еще ниже просто невозможно», – мысли мелькали в голове со скоростью летящего самолета.

Но аристократ лишь накинул ей на плечи собственный халат и обнял, прижимая к себе, словно пытаясь утешить.

Этот простой жест ошеломил ее, заставил разрыдаться, изо всех сил цепляясь в единственную устойчивую опору, что оказалось рядом – в сильное мужское тело.

Подняв ее на руки, когда она от него более-менее отцепилась, Леопольд понес журналистку в ванную, где оставил одну, но тщательно следил через полупрозрачную занавеску, чтобы она не порезала себе вены, чем, судя по выражению ее лица, она была вовсе не прочь заняться.

Затем, накинув на нее большое полотенце, в которое укутал, как в простыню, он понес ее в спальню, но в другую, в свою личную.

Там его уже ожидала Элеонора. Глаза жены расширились, когда она увидела, как муж несет Риту: их семейное ложе всегда было неоскверненным, священным. Но, увидев, как дрожит стройная красавица, какие безумные у нее глаза, Элеонора смягчилась.

– Что-то случилось? Вечер прошел не так, как ты планировал? Этот Джон Войн причинил ей боль?

Вдвоем супруги напоили ее успокоительным. Вызвав по телефону служанку, Леопольд потребовал немедленно вышвырнуть Джона Война из своего поместья, а если тот будет недоволен – подключить к этой операции самых сильных охранников.

– Расскажи мне, если хочешь, – тихо произнес белокурый мужчина, заглядывая в по-прежнему обезумевшие глаза женщины. Она уже не дрожала, только иногда вздрагивала, ее время от времени словно било в конвульсиях. – Почему ты не сказала, что не хочешь с ним спать? Я бы выгнал его немедленно, я бы не позволил!

Рита округлила глаза, испытав искренне и глубокое изумление.

– Что?! Ради меня?! Ведь он же ваш партнер в каких-то сделках?!

Мужчина бросил на нее долгий взгляд.

– Рита, ты почти член нашей семьи. Мы уже четыре года делим друг с другом постель. Неужели ты думаешь, что я позволил бы ему надругаться над тобой? Тебе стоило сказать слово – и я бы вызвал каких-то проституток… Или вообще просто выгнал бы его еще раньше! Я просто подумал, что ты сама захочешь воспользоваться случаем, ради своей карьеры…

Задыхаясь, Рита рассказала им все. Она просто больше не могла держать ужас прошедших лет в себе.

– О, Боже! – прошептала Элеонора, в ужасе прижав ладошку к губам. – Рита, бедная ты моя! – и женщина заключила ее в объятия.

Леопольд побледнел, даже губы его посерели.

– И я принимал этого насильника в своем доме!

– Неужели наши оргии так сильно отличались оттого, что он сделал со мной? – почти заорала Рита, отталкивая красавицу. – Вы тоже использовали меня… Правда, я в ответ использовала вас ради карьеры. Мы квиты, не так ли?

– Но мы привязались к тебе, Рита, это правда, – серьезно ответил мужчина. – Мы никогда не хотели причинить тебе боль. Да, то, чем мы занимались, многие назвали бы извращениями… Особенно те, кто в глубине души мечтает о еще более грязных вещах. Но причинять страдания – это не для нас.

– Я знаю, – устало прошептала Рита, ощущая, как дрожь постепенно утихает, как начинает действовать успокоительное. – Я сама не знаю, зачем отдалась ему снова. Наверное, хотела побороться со своими страхами вживую. И мне это почти удалось, – она жалко улыбнулась. – Я осознала, что он обычный мужчина с комплексами, отвратный любовник, несмотря на свою презентабельную внешность, и просто ничтожество. Наверное, я все-таки победила… если не сойду с ума от всего этого.

Журналистка почти потеряла способность удивляться – от этого отучала сама жизнь, сделав ее циничной и черствой. Но в эту ночь де Ноблэ изрядно удивили Риту. Они положили ее между собой, долго гладили по голове, шептали что-то успокоительное, пока она не заснула.

Несмотря на произошедшее, она действительно смогла ощутить защищенность. И заснула, чувствую теплые тела, лежащие по обе стороны, словно двух защитников своего сна.

Глава 7
Я хочу тебя любой ценой

Утром Рита попрощалась с Леопольдом и Элеонорой, и отправилась обратно к себе домой. Ей хотелось все обдумать, так как последние события выбили Риту из колеи. Так много жуткого и странного в ее жизни.

Сначала умер ее любимый, затем на приеме она встретила кошмар всей своей жизни, Джона Вэйда. Брюнета с удивительно яркими синими глазами и потрясающе красивой внешностью.

Расскажи она кому-либо, что он ее изнасиловал, ей просто не поверят. Во-первых, потому что она – скандальная журналистка с устоявшейся репутацией стервозной гадины, которая ради выгодного скандала пойдет на все.

Во-вторых, он, судя по всему, миллионер, и к тому же – очень красивый, импозантный мужчина.

На первый взгляд ничего в нем не выдавало маньяка. Вздохнув, Рита Свои нажала педаль газа, поворачивая джип к воротам своих владений. Открыв пультом ворота, она въехала на территорию своего земельного участка.

Большой, полностью современный, но отчего-то такой угрюмый трехэтажный дом. Оставив машину прямо перед домом, даже не удосужившись завезти машину в гараж, она устала, шатаясь, отправилась к себе в комнату.

Пронзительный, ледяной воздух марта стискивал лоб стальным обручем. Ей казалось, что она задыхается – и никак не может вдохнуть достаточно воздуха, будто вдыхала ледяные иголки.

Косо надетое платье, которое ей пожертвовала Элеонора (от ее собственного не осталось почти ничего), туфли натерли ноги. Налице не осталось ни капли косметики. После почти бессонной ночи на лице проявились морщинки, словно ее было не двадцать восемь, а все тридцать восемь лет. Усталая, изможденная, серая. Словно тень прежней «крутой сучки», вращающейся в самом престижном обществе. Правда, лишь в качестве наблюдателя.

Рита вдруг подумала, что работа журналиста тем хороша, что можно смотреть на мир, отгораживаясь от него объективом. И, писать о других гадости. За что тебе никогда ничего не будет. Ну, разве что в суд подадут на газету. А если работаешь в совершенно «желтом» журнальчике, то и риска почти никакого. Сплетни, светские новости, интервью со звездами, изрядно сдобренные ее фирменным ядом и сарказмом.

Некоторое время Рита бродила по дому, уставившись в пустоту, затем поймала себя на том, что ходит, сама не зная, что ей нужно, – и постаралась взять себя в руки.

Неожиданно хрупкая женщина ощутила, настолько одинокой она себя тут чувствует. Дом сразу же показался ей непозволительно огромным.

«Интересно, а как живут владельцы замков? Ведь такую территорию очень сложно проконтролировать. В какой-нибудь заброшенной башне может проживать целый цыганский табор, а ты об этом никогда и не узнаешь», – женщина нервически хихикнула. Затем буквально затряслась от смеха, переходящего в сдавленные рыдания, облокотившись спиной о стенку в коридоре, а затем медленно съехав по ней на пол.

Закрыв лицо руками, она плакала, ощущая, как стекают по щекам слезы, проникая сквозь тонкие пальцы.

Она ощущала ужасную тяжесть на душе и пустоту в мыслях. Словно все ее ощущения застыли, замороженные, и она ничего не может решать, пока не разберется с тем, что произошло.

– Но я не могу, – тихо шепнула она, чувствуя себя маленькой девочкой, которая не может решить, что ей делать, пока не прикажут родители или не даст совет кто-то более старый и мудрый.

«Но Антуана уже нет. А он лучше всех умел тебя утешить и дать дельный совет. Только я к его советам никогда не прислушивалась», – искривив губы в улыбке, полной горечи, она встала и отправилась в кухню.

По пути взглянула в зеркало, висевшее на стене, и поморщилась: настолько ужасно она выглядела.

Но на данный момент собственная внешность была у красавицы на последнем месте.

«Хорошо, что сегодня только суббота. Я могу отдохнуть и подумать над тем, как жить дальше», – криво усмехнувшись, она заварила кофе в кофеварке и устроилась на кухонном мягком уголке с большой чашкой любимого напитка, цвет которого, по ее мнению, отражал все горести этого мира, подсластила жидкость оттенка мазута двумя кусочками сахара и уставилась в окно.

Желудок заурчал, требуя чего-то более актуального в это раннее утро, чем кофе, особенно после вчерашних переживаний. Да и от кофе он только заболел.

Тяжело вздохнув, она отправилась готовить себе яичницу с колбасой и салат. Эти привычные действия успокаивали.

Позавтракав и закинув посуду в посудомоечную машину, она отправилась в гостиную, где обстановка была нарочито-официальной, но отправляться в свою комнату ей совершенно не хотелось.

Слишком много там было непрошенных воспоминаний.

Ведь последние годы Антуан практически жил у нее, так как она переезжать к нему отказывалась, мотивируя это тем, что это шокирующе и неприлично. Но на самом деле хотела сохранить свою самостоятельность. Словно ее дом был формочкой, а она застыла в нем, как желе. Чтобы только не меняться.

– Я бы сейчас изменилась, Антуан, застыв, опустив голову, на золотистом диване, проговорила она, глядя перед собой застывшим взглядом. – Правда, я бы сломала себя ради того, чтобы только лишь быть с тобой. Ты меня всегда поддерживал, ты всегда был моей опорой. Только сейчас я поняла, насколько мне необходима твоя поддержка, твоя любовь, – она застонала и облокотилась спиной о диван. Мягкий и одновременно упругий, он привычно подстроился под ее тело.

Ее большие глаза, сейчас ставшие темно-голубыми, потемнели от боли, сохраняя свою недавнюю влажность, как земля после дождя.

Она чувствовала, что вот-вот снова заплачет.

– Как жестоко и несправедливо, что я только сейчас это поняла!

Женщина встала и прошлась по большой комнате. Мягкий ковер приглушал ее шаги.

– Ну, вот, я уже разговариваю сама с собой!

Неожиданно раздался звонок. Вздрогнув, Рита несколько раз оглянулась, пока не заметила брошенную на столик сумочку.

Лихорадочно порывшей в нее, она обнаружила мобильный, молясь, чтобы это не оказались де Ноблэ. Разговаривать с ними сегодня ей совершенно не хотелось, особенно, конечно же, с Леопольдом.

Номер оказался незнакомым. Пожав плечами, она поднесла трубку к уху.

– Доброе утро, моя красавица! – прозвучавший голос заставил ее застыть и словно потеряться в этом ужасном мгновении. – Ты меня узнала? Думаю, что узнала…

– Джон Вэйд, – прошептала она, сама чувствуя, каким испуганным стал ее голос. Словно она опять превратилась в хрупкого подростка, очутившегося перед безжалостным насильником.

– У тебя прекрасная память, моя крошка, – глумливо продолжил он. – Хотя, должен сказать, я удивлен. Судя по твоему образу жизни, у тебя должно быть так много мужчин, что ты просто обязана их путать! Впрочем, возможно я тебя и недооценил.

Рита собрала остатки своего самообладания, заставив себя снова заговорить с ним: – Чего ты хочешь?

– О, я много чего хочу, – многозначительно произнес он, хмыкнув. – Но звоню я тебе лишь по одному поводу. Видишь ли, теперь я владелец «Женских штучек», этого тупого и похабного журнальчика.

– Если он такой плохой, зачем было его покупать? – Рита с радостью убедилась, что уже почти взяла себя в руки.

«Все-таки я уже больше не та девушка, которую он… Теперь я способна дать ему отпор, такой, какой ему даже и не снился!»

– Потому что сейчас этот бред довольно неплохо покупается, – охотно пояснил он. – Так вот, я хотел поинтересоваться – в понедельник ты явишься на работу?

– Я всегда вовремя прихожу на работу и редко ее пропускаю, – зло отозвалась она, не понимая, к чему он клонит.

– Я уволил твоего бывшего начальника. Теперь вместо него некоторое время начальником побуду я. Пока не смогу убедиться, что журнал не развалится. Затем, если меня удовлетворит твоя компетентность, сделаю тебя главной. Точнее, дам тебе полную свободу действий – и ты больше ни перед кем не будешь отчитываться. Также у тебя появится свободный график работы. Да и зарплату я тебе повышу… Если ты меня удовлетворишь… – совсем не прозрачный намек в его вдруг севшем голосе. – Как я вчера убедился, ты это прекрасно умеешь делать. Жаль, что это стоило мне ссоры с де Ноблэ. Хотя они были мне не слишком нужны. Иначе за такую подставу мне пришлось бы тебя убить, моя дорогая. – Он говорил ровным, каким-то даже отрешенным голосом. – Так как, я могу рассчитывать на твое присутствие на рабочем месте? Учти, в любом случае с журналом ты связана контрактом еще на три месяца. Попробуешь сбежать – я устрою грандиозный скандал и подам на тебя в суд. И тогда на своей дальнейшей карьере сможешь поставить крест. Могильный.

– Я приду, – сглотнув, стараясь говорить так же холодно и спокойно, произнесла она, чувствуя, как дрожат и холодеют руки.

– Умница! Кажется, ты нравишься мне все больше и больше! – ехидно проговорил мужчина. – Хорошо, приходи на десять, все равно раньше я и не приду. Если задержусь, жди. До встречи, моя сладкая красавица с узенькой дырочкой! Интересно, как ты добиваешься, чтобы в твоем возрасте под тридцать у тебя по-прежнему оставалось не растраханное влагалище? Вагинальными шариками его тренируешь или упражнения специальные делаешь, как проститутки Таиланда?

Засмеявшись, он швырнул трубку. Ей в ухо ударили гудки.

Скривившись, она швырнула мобильный на диван, вспомнив, как уже разбила один вчера. Этот был последним.

– Господи, за что мне это! – патетически воскликнула она, закрывая голову руками. – Нет, я этого не выдержу!

Некоторое время Рита металась по комнате, затем решила принять успокаивающую ванную.

Огромная джакузи с несколькими каплями иланг-иланга и розмариновой солью для ванн, подарили ей ощущения покоя.

Она долго отмокала, хотя понимала, что грязь, налипшую на душу, невозможно будет смыть.

Рита постаралась отрешиться от всех мыслей, которые ее беспокоили.

Отчасти ей это даже удалось.

Выйдя из ванной, женщина намазалась кремом, смазав и лицо, и тело. Любовно расчесав длинные густые волосы, она завернула их полотенцем, и также накинула халат.

Посвежевшая, репортерша отправилась отдохнуть: почитать что-нибудь перед сном и посмотреть телевизор.

Убрав остатки крема с лица, она заплела волосы в две косички, чтобы они не путались, как делала каждый вечер, неважно, в каком она была состоянии и уже потянулась за пультом, развалившись на своем диване в комнате, когда услышала звонок в дверь.

Удивленно нахмурившись и ощутив тревогу (сразу же пришли в голову мысли насчет Джона Вэйда), она нервно глянула на пульт сигнализации, но все было в порядке. Увеличив изображение на экране, она со вздохом облегчения и с некоторым удивлением увидела, что ее навестил Гарри Джонс.

Подняв трубку, Рита раздраженно произнесла: – Сейчас открою! И нажала кнопку, автоматически открывающую ворота во дворе.

Затем кинулась к себе, надела другой халат, более яркий и, плюнув на все, накрыла полотенцем голову, так как на улице было еще очень холодно.

Она подошла к входной двери и открыла ее. Парень уже нетерпеливо переминался на пороге, просительно глядя на нее яркими зелеными глазами.

Рита изумилась, увидев его в обычных джинсах, рубашке и небрежно расстегнутой черной кожаной куртке. Хотя и была уверена, что эти на вид «обычные» вещи были куплены в самых дорогих магазинах и стоили бешеных денег. Впрочем, без видимых глазу ярлыков журналистка обычно плохо разбиралась, что именно от Армани, а что, например, Прада.

– Привет, входи, – Рита была настолько усталой, что совершенно не было сил его выгонять.

– У тебя чудесный дом, правда, мрачноватый и очень сильно на отшибе, – заметил он, снимая туфли и надевая пододвинутые нею большие тапочки.

– Можно подумать, ты тут раньше не был, – фыркнула она.

Парень слегка покраснел:

– Да, был, только в первый раз я на дом не обращал внимание.

– Ну-ну, – Рита оценивающе глянула на него, затем устало поморщилась, отшвырнула куда-то полотенце и быстрым шагом направилась в гостиную. Гарри следовал за ней, стараясь не отставать.

Краем глаза, оборачиваясь, она заметила, что он пялится на ее ножки, но вместо какой-то гордости, ощутила лишь пустоту и усталость.

– Ты плохо выглядишь, – заметил он, садясь на мягкое кресло возле окна. Она включила свет – и большая люстра с хрустальными подвесками многократно отразила яркий электрический свет. – Ты в косметике и без – это два совершенно разных человека! Прямо испугаться можно.

– Ты пришел сюда ради того, чтобы наговорить мне гадостей? – агрессивно воскликнула Рита. – И ради этого столько шел пешком от ближайшей автобусной остановки? Кстати, почему ты не на машине? Ты ж у нас как-никак Звезда! – ядовито добавила она, сверля его ставшими ярко-зелеными глазами. – Тебе по статусу Мазерати положен. Или, на худой конец, Феррари или Лимузин.

– Мне ж только семнадцать, у меня еще прав нет. А показывать своему водителю, куда я еду, я не хотел. Я оставил машину с водителем возле вашего супермаркета, так что я шел всего минут тридцать. Хотя дорога, ведущая к твоему особняку, совершенно ужасная!

– Знаю, – вздохнула женщина, – все никак не соберусь починить, хотя этим должно государство заниматься, но и у них, я так понимаю, руки никак не доходят… Подожди, дай угадаю! Ты пришел ко мне поговорить о качестве моей дороги? – язвительно заметила она. – Или чайку попить? Сомневаюсь, что ты снова захочешь давать мне интервью.

– Упаси меня Бог! – истово перекрестился парень с отличной фигурой, подчеркиваемой даже этой незамысловатой одеждой. Он улыбнулся мило и обезоруживающе.

– Извини, что сказал тебе эту глупость.

Рита недоверчиво приподняла бровь, затем отправилась в кухню готовить чай, чтобы успокоиться. Хотя ее и подмывало добавить туда стрихнина. Риту остановило лишь то, что стрихнина у нее как раз и не было. Пришлось ограничиться сахаром.

С трудом удержавшись от желания плюнуть ему в чай, Рита красиво сервировала поднос, положила вазочку с печеньем – и отнесла его в гостиную.

Гарри улыбнулся и сразу же взялся за чашку – она только понадеялась, что он обожжется.

Они молча пили зеленый чай. Поставив чашку на поднос, где уже стояла его пустая чашка, Рита утомленно откинулась на спинку дивана, провела ладонью по лбу: – Чего ты хочешь? – наконец вырвалось у нее. – Кажется, я тебя в гости не звала!

Гарри словно бы смутился, опустив взгляд, глядя на одну точку в полу.

Женщина раздраженно фыркнула и, придвинувшись к нему, подняла пальцами его подбородок: – Почему ты на меня не смотришь? Смотри мне в глаза!

Он глянул на нее, покраснел и отодвинулся, затем отвернулся, глядя в сторону. Потом снова уставился на нее со странным выражением, почти обожествляя: – Я хочу… Я пришел. Я хотел бы, чтобы мы встречались, – путано, но под конец твердо заявил он.

– О чем ты?! Ты только ребенок! А мне уже двадцать восемь лет! Ты вообще думаешь, о чем говоришь?

– Да ладно! Когда ты спала со мной, ты не заглядывала в мой паспорт! Только мне между ног, – раздраженно прошипел он.

– Я спала с тобой только из жалости! – презрительно процедила она, буквально трясясь от ярости.

– Да ну? И часто ты проводишь подобные благотворительные акции? Бомжам и жертвам политических репрессий – скидка?

Вскочив, Рита накинулась на него, ударяя кулачками в грудь, но мгновенно очутилась под сильным парнем. Стискивая ее руки, подняв их вверх, он буквально улегся на нее. Яркие глаза горелым зеленым пламенем.

– Если бы тебе было хотя бы двадцать один… – прохрипела она, пытаясь если не вырваться, то хотя бы устроиться поудобнее.

– Мне когда-нибудь еще будет двадцать один. А тебе уже нет.

– Да как ты смеешь?! Врываешься ко мне, обсыпаешь гнусностями, поливаешь дерьмом, и еще считаешь, что это – лучшее средство соблазнения?! – буквально заорала она, пытаясь пнуть его коленом в пах. Но парень ловко увернулся. Перехватив ее запястья одной рукой, второй он начал развязывать ее халат, затем откинул его и, тяжело задышав, уставился на восхитительную грудь и тонкую талию.

Раздвинув ее ноги коленом, он с лихорадочной быстротой расстегнул ширинку, высвободил уже ноющий от возбуждения член и грубо вошел, снова перехватив ее руки своими руками.

– Отпусти! – она дико сверкнула глазами и начала извиваться под ним. – Какой же ты все-таки подонок!

– Да ну?! – он ухмыльнулся, двигаясь над ней с ярко блестевшими глазами, растрепавшимися волосами и заалевшими губами. – А почему ты стала вдруг такой влажной?

Склонившись, он освободил ее руки, но мгновенно схватил за грудь, начав ласкать ее круговыми движениями.

Она застонала, сдаваясь, двигаясь ему навстречу, обхватывая его ногами.

Ей действительно хотелось забыться, хотя бы таким образом. И почему-то действия Гарри совершенно не ассоциировались у нее с изнасилованием, пусть даже она поначалу и пыталась сопротивляться. В то же время как когда она спала с Джоном совсем недавно, не сопротивляясь, его движения вызывали у нее лишь страх и отвращение.

Опустив одну руку, он начал стимулировать ее клитор, другой продолжал ласкать ее грудь, точнее возбужденный сосок. Он ускорил движения – и вскоре они оба кончили, содрогаясь от блаженства, выплескивая друг в друга свою боль.

Они лежали рядом, отдыхая от бурного секса, и постепенно успокаиваясь.

– Зачем ты это сделал? – проговорила Рита, поворачиваясь к нему.

– Потому что хотел. Я постоянно о тебе думаю, – признался он. – С тех пор, как мы переспали. Раньше я тоже часто о тебе думал, но скорее о том, как хорошо было бы тебя придушить. А теперь все иначе.

– Гарри, ты чересчур молод для меня! Это ненормально, – снова попыталась она его образумить.

– Да перестань! – взорвался он. – Сколько можно талдычить одно и то же! Ты только что показала, что я тебе нравлюсь! Хотя бы как любовник. Я вовсе не требую от тебя страсти навеки. Да и сам не слишком верю в длительные чувства.

Глаза женщины потемнели, став темно-серыми.

– Прекрасно! Ты хочешь использовать меня, пока я тебе не надоем?

Он отвел взгляд.

– Я просто хочу быть с тобой. Неужели это так сложно понять? – забормотал Гарри.

– Я не хочу таких отношений! И, повторюсь, ты слишком юн для меня.

– Гели ты не будешь со мной, я подам на тебя в суд. За совращение. Я ведь несовершеннолетний! – глядя на нее почти обезумевшим взглядом, с яростью проговорил он. Он буквально пылал от гнева.

Риту передернуло.

– И что, ты на это пойдешь?! На скандал? Мало вашему семейству скандалов…

– Любой скандал – популярность, – заметил он, не открывая от нее взгляда. – И, да, я на это пойду. Ты мне нужна, – его губы с неожиданной нежностью коснулись ее щеки.

– У меня совершенно нет времени разыгрывать для тебя родную мамочку, – дернувшись, чтобы избежать поцелуя в шею, сказала Рита.

Молниеносно протянув руку, он стиснул ее шею, его глаза сощурились.

– Не смей упоминать мою мать! Именно такие как ты довели ее до самоубийства! И ты тоже писала про нее гадкие статейки!

– Перестань, ты задушишь меня! – женщина дернулась, но его пальцы только сжались сильнее.

С нарастающим ужасом Рита поняла, что он действительно может ее придушить. Кислорода не хватало, шея болела, перед глазами появился темно-серый туман, сознание постепенно отключалось.

Неожиданно он разжал пальцы и подхватил падающее тело.

– Рита, очнись, Рита, прости меня! Я не хотел. С тобой все в порядке? – сбивчиво приговаривал он, бережно кладя женщину на диван. Затем, вспомнив где находится кухня, набрал трясущимися руками стакан холодной воды, вернулся и вылил его ей в лицо.

Содрогнувшись так, что она едва не свалилась с дивна, Рита протестующе замахала руками.

– Перестань, что за гадость?! Теперь мне диван придется сушить…

Она с трудом поднялась и взялась за шею. Поморщившись, направилась к ближайшему зеркалу, находящемуся возле двери. Скривившись, разглядывала шею, на которой уже начали проявляться чудовищные синяки – ее нежная кожа покрывалась синяками даже тогда, когда она не ударялась, это было странным свойством ее организма. А уж когда ее пытались душить… Черно-синие синяки опоясывали стройную шею.

– Как ты мог?! – повернувшись к виновато опустившему голову парню, воскликнула она. – Ты совсем с катушек съехал! А если б ты меня убил?!

– Прости! Я не хотел тебя убивать…

– Слушай, уходи, пожалуйста! Пока я не пошла в полицию.

– Мы еще увидимся? – возле двери он оглянулся и уставился на нее просящими глазами.

Рита от неожиданной гротескности происходящего даже рассмеялась.

– Ну, ты даешь! Подобной наглости я почти не у кого не замечала. Или ты считаешь, что, если ты – Звезда, то тебе можно все?

Гарри упрямо глядел на нее, не желая уходить.

– Хорошо, увидимся, – процедила женщина. – Доволен?! Теперь – убирайся!

Захлопнув дверь прямо перед его носом, она проследила, чтобы он покинул ее участок – и, заперев ворота, отправилась на честно заслуженный отдых.