Текст книги "Империя Масок (ЛП)"

Автор книги: Патрик Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4

Мишель очнулся от режущей боли в глазах. Пытаясь сморгнуть слезы, он закашлялся, попробовал было сесть, но в голове отдало болью в знак протеста, и он охнул.

Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Это было первое, чему учатся шевалье. Чтобы совладать с внешним миром, сначала нужно овладеть миром внутренним. Он почувствовал, как воздух входит в легкие, как сердце гонит кровь к мышцам, которые, несмотря на боль, были готовы выполнять его команды.

Его руки и ноги были связаны веревкой, а не закованы в кандалы. Царапину на боку – он отказывался называть что-то настолько маленькое раной – жгло болью, но сама она не была опасной и лишь раздражала. Мишель размял мышцы, восстанавливая кровообращение и проверяя, насколько крепко он связан. Еще два глубоких вдоха очистили легкие от остатков удушливой пыли, которую бард Гаспара бросила ему в лицо.

Когда Мишель совладал с собой, он открыл глаза.

Он был привязан к столбу на каком-то складе и окружен ящиками так, что они сформировали собой комнату. В лучах света, что падали в комнату через решетки на маленьких окнах, можно было разглядеть пылинки, которые словно застыли в воздухе. Роль пола выполняла голая земля, а ящики воняли гниющими фруктами и старыми тряпками. Снаружи доносился грохот тележных колес и отдаленные крики, что говорило о том, что он все еще был в Вал Руайо. Но ни один склад в торговом районе не был в таком жалком состоянии.

Значит, он был в трущобах.

Бард забрала его меч с кинжалами и сняла с него куртку, оставив его в простой льняной рубашке. Сбоку вдоль ребер она была порвана и испачкана кровью. Спрятанного оружия у Мишеля не было – шевалье обучали как воинов, а не как убийц.

Услышав шаги, Мишель выпрямился. Кодекс шевалье допускал использование элемента неожиданности вроде засад и притворства вопреки тому, что крестьяне видели в пьесах. Если бы только он мог освободиться, то тогда можно было бы притвориться спящим, а потом бесстыдно атаковать. Но такой возможности не было, и он решил просто не показывать свою слабость перед врагом.

Мельсендре вышла из-за угла, зайдя в маленький закуток из ящиков.

– Уже очнулся? – она присела на одно колено на безопасном расстоянии от него на тот случай, если он попробует её пнуть. – Впечатляет. Мои люди, что были в таверне, всё ещё без сознания. Конечно, те из них, кто остался жив.

– Что тебе нужно? – горло Мишеля все еще горело от пыли из того мешочка, но он сумел задать вопрос ровным голосом.

– Возможно, я просто хочу узнать тебя поближе, – Мельсендре сладко улыбнулась, отбросив свои темные кудри назад. – У нас не было времени познакомиться на банкете Селины, и потом, в таверне, ты тоже был занят.

Она встала и провела ухоженной рукой по поверхности одного из ящиков, а потом потерла пальцы друг о друга.

– Приношу извинения за помещение. Мы в эльфийском районе, недалеко от большого дерева на рыночной площади. Ты чересчур знаменит даже без маски. Поэтому мы не можем прятать тебя там, где есть шанс, что кто-нибудь тебя увидит, – она посмотрела на него и улыбнулась. – Но ведь на самом деле ты не настолько известен, правда?

– Что тебе нужно? – снова спросил Мишель. Мельсендре вздохнула.

– В сердце шевалье нет места для вежливости? Хотя не думаю, что семье, из которой ты родом, свойственна вежливость.

 Он не ответил и она снова улыбнулась.

 – Ты знал, что твой покровитель, граф Бревин де Шалон, перед смертью пожертвовал свою библиотеку Университету Орлея?

– Граф Бревин был ученым, – ответил Мишель. Мельсендре улыбнулась – очевидно, ей нравилась их беседа.

– Да, был. Однако проблема в том, что слуги иногда небрежно относятся к книгам. Так легко вложить список финансовых операций в исследование о кунари или о лечебных свойствах измельчённого драконьего рога, – Мельсендре игриво приложила палец к щеке, будто бы задумавшись. – Он довольно много потратил на твоё обучение, сэр Мишель.

– Моя семья погибла, когда я был еще ребенком, – ответил Мишель ровным голосом, – и граф Бревин взял меня к себе. Он также заплатил, чтобы меня приняли в Академию Шевалье.

Мельсендре покачала головой.

–  В Монтфорте есть один человек, которого называют Магом Крови, – Мишель непонимающе смотрел на нее. Она склонила голову на бок, задумавшись. – Значит, тебе никогда не рассказывали. Твой покровитель, граф Бревин, заплатил этому человеку кругленькую сумму, чтобы сделать тебе имя.

Мишель сжал зубы.

– Маг крови? Ты лжешь, бард. Граф Бревин был хорошим человеком, – достаточно хорошим, чтобы, увидев мальчика десяти лет, отбивающегося от трех старших мальчишек в переулке, приказать своим подчиненным остановиться и помочь. Достаточно хорошим, чтобы взять этого мальчика к себе и предложить еду и шанс, как он сам выразился, направить данную ему силу в правильное русло, а не использовать в драках за объедки. – Он бы никогда не заключил сделку с магом крови.

– О, но это всего лишь имя, – ответила Мельсендре, снова даря ему свою игривую улыбку. – Видишь ли, Маг Крови на самом деле писарь и эксперт по геральдике и юридическим документам. Он получил свое имя за способность из ничего создавать благородную кровь.

Мишель уже три года жил у графа Бревина, когда однажды лорд тихо вошел в его комнату и, разбудив его, показал бумагу, которая изменила жизнь Мишеля. Бревин сказал, что умение Мишеля обращаться с мечом будет потрачено впустую, если он станет стражником или пойдет в наемники. Он сказал, что у Мишеля редкий дар, а дары нужно взращивать во благо империи. Наконец он сказал, что если Академия Шевалье принимает только людей благородных и знатных кровей, то, в общем-то, есть знатные люди, что уже давно почили и которым больше ни к чему их имена. А души этих людей почтут за честь одолжить свой титул ради благой цели.

Мельсендре, казалось, печально смотрела на него, и Мишель понял, что она догадалась о чем-то по его молчанию.

– Он внес в список сумму – и по настоящему крупную сумму, нужно сказать. Должно быть, он был достаточно высокого мнения о тебе, – она вздохнула. – И он был прав. Ты стал защитником Селины.

– Да. Я – защитник императрицы, – сказал Мишель. – А ты служишь Гаспару. Интересно, почему же я до сих пор жив?

– Потому что после смерти тебя бы признали мучеником, убитым великим герцогом. А это было бы расценено как злодейское предательство, – ответила Мельсендре, снова приседая около него. – Но ты жив, и когда всем станет известна правда о твоём происхождении, императрица будет опозорена. Только представь: суд, публичная казнь, скандал. Вот почему ты все еще жив, Мишель.

Несмотря на свою победу, она не выглядела радостной. Наоборот, её улыбка слегка ослабла, когда она отвела взгляд от его глаз.

– Я скорее умру, – отозвался он.

– Я знаю, – кивнула она и глубоко вздохнула. – И, так или иначе, это была бы большая потеря. В моей жизни было немало боёв, и я совершенно точно могу сказать, что ты был рожден для владения мечом. Какая разница, аристократ ты или нет?

 Она горько покачала головой.

– Я веду Игру лучше большинства придворных, и я же – ублюдок доярки и солдата, что был в увольнении. Всё что нам говорят – ложь. А лгут нам, чтоб мы знали своё место.

– Возможно, –  Мишель пожал плечами, пытаясь казаться равнодушным. – Но мы все же пробились.

Мельсендре снова грустно улыбнулась.

– Твоей хозяйке, по крайней мере, не безразличны судьбы простолюдинов. Это достойно уважения. Я слышала, она заставила университет принять в ученики мало того что простолюдина, так еще и эльфа... Ах, вот оно что.

Её печаль вдруг улетучилась, и к ней снова вернулась её самодовольная кошачья улыбка. Мишель выругал себя за то, что он, дурак, позволил себе завязать разговор с орлесианским бардом и решил, что сможет вызвать её сочувствие. Холодное всеобъемлющее чувство страха нахлынуло на него, но лицо его осталось бесстрастным.

– Что?

– Я уже говорила, что выросла на ферме.

Теперь Мельсендре сидела рядом с ним, словно они были старыми друзьями.

 – Жизнь там была ужасно унылой, поэтому я сбежала при первой же возможности и начала жить по-новому. Даже имя сменила. Уверена, ты сочувствуешь, – она игриво толкнула его локтем. – Но я до сих пор помню кое-что. Когда скрещиваешь белую корову с чёрным быком, телята получатся с чёрными и белыми пятнами. Когда скрещиваешь серую кобылу с чёрным жеребцом, жеребёнок получится серый... Однако он может, когда вырастет, произвести на свет чёрного жеребёнка. Словно небольшое количество чёрного остается в крови. Так происходит у рогатого скота, лошадей, и... Ну, в общем-то, у всех.

Она знала.

– Но когда человек, – продолжала Мельсендре таким тоном, будто обсуждала погоду, – сходится с эльфом, их потомок всегда будет человеком. Никаких эльфийских ушей, больших красивых глаз – обычный человек. Его невозможно отличить от других людей, – она посмотрела на Мишеля и добавила: – Если только он сам себя не выдаст.

Мишель сглотнул.

– Гаспар хотел тебя устранить и велел мне найти информацию, которую он мог бы использовать против тебя. Однако он также велел не убивать тебя, если только в этом не будет необходимости. Он такой джентльмен, – ухмыльнулась она. – Он будет ужасно рад, когда я расскажу ему, что ты простолюдин и прячешься за чужим именем. А представь, что он сделает с Селиной и её придворными, когда я скажу ему, что ты ещё и сын остроухой шлюхи?

Она произнесла это жеманно, с такой улыбкой, словно выведала грязный маленький секрет. Довольная собой, она ждала от Мишеля мольбы о милосердии или предложения сделки получше. А может, она опять играла с ним, выискивая способ получить больше информации, словно хорошо обученная шпионка и интриганка, кем она и являлась.

Сэр Мишель изо всех сил ударил её лбом в лицо. Она отшатнулась, а он перекатился на спину и, опустив руки вниз, провёл их под согнутыми ногами. Руки были все ещё связаны, но он дотянулся до головы Мельсендре. Он накинул петлю ей на шею и начал затягивать верёвку с такой силой, что вместо криков у неё вырывалось лишь судорожное бульканье.

– Я – сэр Мишель де Шевин, – прорычал он, ещё сильнее натягивая веревку.

Мельсендре, теряя силы, вытянула кинжал из ножен на бедре. Но прежде чем она успела пустить его в ход, Мишель дёрнул руками вверх, а затем резко обрушил их вниз, сильно ударив Мельсендре головой о землю. Она обмякла, и он ударил ещё раз. И ещё.

– Я – сэр Мишель де Шевин.

Не встретив сопротивления, он выхватил кинжал из её руки и разрезал связывающие его верёвки. В следующую секунду он был уже свободен и стоял над ней.

Она всё ещё дышала.

– Я – сэр Мишель де Шевин, – повторил он, опустился на колено рядом с Мельсендре и резким и точным ударом окончил ее жизнь.

Когда он поднялся, люди Гаспара уже прибыли.

* * *

Бриала выросла, веря в Создателя и следуя Песни Света. Она потеряла большую часть этой веры в тот самый миг, когда кровь её родителей окрасила пол личной императорской библиотеки. И хотя Фелассан неохотно знакомил её с уроками эльфийских богов, она начала с почтением относится к Андруил, Богине Охоты.

Она думала, что сбрасывает с себя оковы Церкви, однако у неё до сих пор невольно бежали мурашки по спине, когда она наблюдала, как Фелассан практикуется в магии.

Наставник Бриалы поднес перо ко лбу, закрыл глаза и провёл по нему рукой. Перо на мгновение засияло, как будто вечернее солнце вдруг ярко осветило его. Фелассан кивнул.

– Пройдёмся?

И, ничего больше не сказав,  тронулся с места.

– Что ты ощущаешь, когда делаешь это? – спросила Бриала, шагая рядом с ним. Они направлялись в сторону трущоб, столь неподходящее место для защитника Селины. Она кивнула продавцу эльфу, которому помогла в прошлом году. Он ответил ей едва заметной улыбкой.

Фелассан, казалось, тщательно обдумывал вопрос. Наконец он посмотрел не неё и ответил:

– Покалывание.

– Покалывание? – Бриала пристально посмотрела на него. – Это... не очень понятный ответ.

– Попробуй задавать вопросы получше, дален, – усмехнулся Фелассан. – Просить мага описать магию – это всё равно, что просить тебя описать закат слепому гному.

Если бы его капюшон соскользнул с головы и стали бы видны татуировки на его лице, то каждый эльф на рынке либо бросился бы ему в ноги, либо обнажил бы клинки для драки с этим как будто бы мифическим существом. И при этом он спокойно ходил босиком, а одежда его лучше подошла бы дровосеку, чем живой легенде. Он отпускал плоские шутки и отказывался принимать мир людей всерьёз. Она гадала, не поэтому ли он шёл по миру так, что тот его не касался.

– Как дела у долийцев? – спросила она. – Ты не говорил о своём народе.

Его лицо под капюшоном осветилось энтузиазмом.

– Они придумали новый замечательный план! В конце шемлены перебьют друг друга и оставят Долы в покое под управлением эльфов.

Бриала изогнула бровь.

– А что будет в начале?

– Они будут колесить по округе в повозках, запряжённых оленями. Над остальными деталями пока размышляют.

– Хорошо, что у них есть ты, – сказала Бриала. Фелассан усмехнулся и покачал головой.

– Тебе это не надоело, Бриала? – спросил он. – Жить среди дураков, подчиняя их себе, когда с помощью слов, а когда с помощью дела?

Бриала стала было отвечать, но под пристальным взором Фелассана умолкла. Его взгляд был решительным и почти сердитым, глаза горели в тени капюшона.

Она подумала о владелице замка, капитане дворцовой стражи. О бесчисленных дворянах, которые игнорировали её или обзывали "кроликом".

И о мягких пальцах Селины, скользящих по её руке.

– Я верю, что поступаю правильно, – наконец ответила она.

Фелассан кивнул и отвёл взгляд.

– Да, с недавних пор.

Они вошли в трущобы. Там теперь было больше эльфов, чем людей. Взгляды, которыми они провожали Бриалу и Фелассана, были гневными и настороженными одновременно. Фелассан мог бы легко смешаться с толпой в своей простой одежде и со скрытым лицом. Бриала, в отличие от него, была одета в новое чистое платье и хорошие кожаные ботинки, подошва которых ещё не была стоптана и при каждом шаге громко стучала о камни. Даже несмотря на отсутствие у неё маски, любой эльф понял бы, что она прислуживает знати, едва взглянув на неё.

Она повернулась спиной к своему народу.

В какой-то миг, как часто случалось, у неё возникло желание попытаться всё объяснить. Она бы сказала им правду – что у них есть союзник в императорском дворце. Она бы сказала, что эльфов принимают на верхних рынках и в университете, а они бы...

Но потом, как и всегда, она вздохнула и продолжила идти, игнорируя разъярённые взгляды.

– Тяжело впечатлить кого-либо отсутствием привычного зла, – сказал Фелассан, не оборачиваясь. – Слушай-ка, а ты заметил, что вчера никто не пришёл к тебе и не избил тебя до смерти за то, что твой поклон не был достаточно быстрым? О, не стоит благодарности!

– Становится лучше.

– Конечно. Я же здесь, – Бриала хихикнула, и Фелассан добавил: – И ты делаешь хорошую работу. И в тот день, когда ты признаешь, что они никогда не поймут и не оценят этого, и вообще не узнают, сколько ты сделала...

– Что? – спросила Бриала. – Станет легче?

– Во имя Митал, нет! – Фелассан усмехнулся. – Честно говоря, твоё сердце иссохнет внутри тебя. Так что отложи этот день на столько, на сколько сможешь. О, ваш защитник недавно был здесь. Но уже ушёл.

Он остановился возле лачуги, на которую нельзя было взглянуть без слёз – ее  покосившиеся деревянные стены были покрыты отвратительными рисунками и коряво написанными углем смазанными надписями. Это была таверна.

Бриала кивнула и вошла внутрь. Там было пусто, если не считать эльфа за стойкой, который свирепо посмотрел на неё, когда она переступила порог.

– Мы закрыты, – выпалил он. – Отмываем тут всё после вчерашней разборки.

Она рассеянно кивнула и огляделась. Костяшки пальцев бармена побелели, так сильно он сжимал стакан. Ему либо заплатили, либо запугали, чтобы он хранил молчание. Тёмные обломки недавно сломанной мебели дополняли опилки, большая часть которых на полу была еще свежей. Они явно были разбросаны недавно, так что даже не успели впитать пиво и грязь. На стоящем рядом столе виднелся красный след.

– А похоже, что это было всего несколько часов назад.

– Это было вчера! – запротестовал эльф. Он поставил стакан и опустил руку под прилавок.

– Ты когда-нибудь задумывался, как сильно должны нагреться ногти, прежде чем они расплавятся прямо на пальцах? – спросил Фелассан, прислонившись к стойке и немного стянув свой капюшон. – В последнее время я часто об этом думаю.

Бармен взглянул на лицо Фелассана и побледнел. Он медленно поднял руку, убрав её от прилавка.

– Спасибо, – Бриала двинулась к столу и уловила неприятный, резкий запах. Ей приходилось использовать яды в своей работе, и она узнала запах глубинного гриба, который был одним из ингредиентов удушливой пыли.

Она глянула на бармена, потом на Фелассана.

– Пойдём.

Он кивнул, и они вышли наружу.

– Ловушка?

– Похоже на то. На него напало несколько человек. У них был яд.

– Яды. Очаровательно, – скривился Фелассан.

– Да, расплавленные ногти на чьих-то пальцах – это более возвышенно.

– Ох, не глупи, – сказал Фелассан, отмахиваясь от её слов. – Ногти просто чернеют и отпадают, но обычно палец распухает, и его разрывает задолго до этого.

– Я это запомню, хагрен. Ты чувствуешь, куда забрали сэра Мишеля?

– Конечно.

– Хорошо. Но прежде мне нужно ещё кое-куда зайти.

Она повела своего наставника лабиринтами улочек, игнорируя мрачные взгляды играющих в кости или с ножом. Она надеялась, что её уверенный шаг убережёт её, по крайней мере, днём. Она проскользнула в неприметную дверь обветшалого каменного здания. Внутри оно ничем не отличалось от обычной бандитской берлоги, хотя сейчас в нём было пусто.

Она нащупала на стене нужный камень, осторожно нажала на него и почувствовала щелчок освободившейся задвижки. Другой камень в стене, на вид такой же, как и остальные, упал, обнаружив за собой выдвижной ящик.

Лук, который вытащила Бриала, был сделан из красного кедра – достаточно хороший для использования по назначению и не привлекающий внимание. Кинжалы были из сильверита – более приметное оружие, но только если его обнажить. Стрелы были покрыты ядом корня смерти, наконечники были запечатаны, чтобы сохранить яд свежим до тех пор, пока он ей не понадобится.

Фелассан широко ухмыльнулся.

– У тебя в каждой части города есть тайники?

– Ты хорошо меня обучил, – Бриала закрыла ящик, вернула на место задвижку и вышла. – Пошли.

Фелассан показывал путь, и вскоре они оказались в одном из старейших районов города. Грязный и тесный, он был первым местом в городе, которое стало домом для эльфов. Этот район больше всех прочих напоминал эльфинажи Ферелдена. На узеньких извилистых улицах не было ни одного человека, а жившие здесь эльфы, скорее всего, никогда даже не видели верхний рынок.

Когда они проходили мимо громадного дерева на рыночной площади, Фелассан остановился. Венадаль был украшен лентами, а земля вокруг него была утыкана палочками с привязанными к ним кусочками яркой ткани в знак подношения.

– Древо Народа, – сказала Бриала.

– Твоего народа.

– И твоего, – Фелассан отвернулся и она добавила: – Хоть ты так и не считаешь.

– Это красивое дерево, – сказал Фелассан. – Пусть оно будет просто красивым деревом.

Бриала собиралась ответить, но тут из-за угла донёсся звук шагов и звон доспехов. Оба эльфа без лишних слов растворились в тенях.

Солдаты не были отмечены никаким гербом, однако они были закованы в латы из красной стали и вооружены длинными мечами.

– Дороговато для простых головорезов, – прошептал Фелассан, когда солдаты вошли в склад на краю площади. – И это не люди твоей императрицы.

– Да. Она бы отправила тяжёлую пехоту или убийц в неприметных одеждах. Это люди Гаспара.

Фелассан кивнул.

– Что ж, это хорошие новости.

Бриала удивлённо воззрилась на него.

– Не уверена, что правильно тебя поняла. Ты серьёзно?

Фелассан закатил глаза.

– Дален, зачем посылать столько наёмников, если нужно просто нести мёртвое тело?

– Поняла, – Бриала встала. Простое одеяние служанки давало ей свободу движений, однако сражаться в нём она не планировала. – В следующий раз надо будет оставить в тайниках еще и доспехи.

– Во всех тайниках? А если ты располнеешь? Представляешь, каково будет заменить такое количество комплектов брони?

Бриала глубоко вздохнула.

– Поохотимся?

– Пожалуй, – Фелассан на ходу выудил откуда-то из плаща палку, которая вдруг на глазах начала расти и извиваться, словно живая, пока наконец не превратилась в магический посох, чьё навершие засияло изумрудным светом. Вместе они вбежали в здание.

Склад был убогим даже по меркам трущоб. На земле, что служила полом, гнили груды высоко сложенных старых ящиков, превращавших склад в лабиринт, однако их содержимое давно уже испортилось и было позабыто. Пятна на полу и рубцы от оружия на древесине поведали Бриале, что это строение превратилось в место встречи контрабандистов, а также место, где убийцы оставляли своих жертв. Холодный воздух донес до неё затхлый запах немытых тел и дешёвого дурмана.

Из глубины склада донёсся лязг оружия и стоны боли. Бриала посмотрела на лабиринт ящиков, затем вскарабкалась на одну из импровизированных стен. Подгнившее дерево крошилось под руками, а вся конструкция опасно зашаталась, но спустя минуту она всё же забралась достаточно высоко, чтобы оглядеть сверху весь склад.

– Я понимаю, что ты хочешь почтить своё наследие, – окликнул её Фелассан, вбежав в лабиринт, – но эльфы не особо лазают по деревьям. Ты снова спутала нас с белками.

– Дурак.

Бриала увидела внизу сэра Мишеля без доспехов, стоящего над телом Мельсендре с кинжалом в одной руке и с отобранным у кого-то мечом в другой. Один вражеский солдат был убит, но Мишель не смог удержать вход в проулок, где его держали, и его окружили. Как минимум шесть человек ещё стояли на ногах, а у Мишеля была рана на боку.

– Налево, затем направо!

Фелассан пробирался через лабиринт к Мишелю, следуя её подсказке, а Бриала подняла лук, прицелилась, выдохнула и выпустила первую стрелу.

Это всегда поднимало ей настроение. Она не была уверена, был ли причиной порыв ярости, реальной или воображаемой, или просто осознание того, что она хороша в чем-то таком, что даже Селина считала трудным.

На мгновение Бриала сама как будто отправилась в полет за стрелой, скользившей по воздуху и наконец вонзившейся в горло мужчины слева от Мишеля.

Мишель удивленно смотрел, как наемник упал замертво, а она уже целилась вновь. Как бы ни был Мишель удивлён неожиданной помощью, он всё же оставался одним из лучших шевалье. Он без колебаний скользнул на место упавшего, встав спиной к стене из ящиков.

Пока Мишель парировал пару мощных атак, Бриала изучила остальных нападавших. Один из них повернулся, ища её. Она выстрелила и стрела, пробив доспех, попала ему в грудь.

Остальные заметили её. Она широко ухмыльнулась самому здоровому из них, поднимая лук для следующего выстрела. Тот попятился в поисках укрытия, и Мишель нанёс ему удар в колено, а затем вонзил ему в горло кинжал.

– Вы смеете повернуться спиной к орлесианскому шевалье, псы? – выкрикнул Мишель, бросая тело на пол. Все остальные невольно отшатнулись. – Сразитесь со мной лицом к лицу и умрите с честью, хоть вы этого и не заслуживаете!

– Или вовсе без оной, – произнёс Фелассан, выйдя из-за угла. Он поднял посох, и между оставшимися людьми зазмеились извивающиеся усики синего света.

Воздух зашипел, затем раздался хлопок морозного взрыва и солдат моментально сковал искрящейся лёд, покрывший всё вокруг. Один из них так и застыл – на середине собственного крика.

Фелассан навёл посох на стену ящиков, и в прогнившее дерево ударил зелёный луч. Вся груда задрожала, покачнулась и обрушилась вниз на головы замороженных солдат с таким звуком, словно кто-то ударил молотом по полке с фарфоровым сервизом.

– Я могла бы просто их расстрелять, – заметила Бриала. Красные промороженные куски раскатывались вокруг огромной груды обломков.

– О, возможно, – сказал Фелассан, вращая посох в руках.

Тяжело дыша, Мишель в замешательстве посмотрел на Бриалу.

– Мне кажется, я у вас обоих в долгу.

– Обсудим это, когда вернём тебя целым во дворец, – ответила Бриала, осторожно спускаясь с ящиков. Она бы разорвала юбку, но это бы не помогло.

Узнав её голос, Мишель моргнул.

– Мисс Бриа? Служанка Её Величества?

– Что? Нет. Это было бы безумием, – Фелассан взмахнул рукой, заставив посох затрястись и сжаться вновь до размеров обычной палки.

– Надо выбираться отсюда, сэр Мишель, – Бриала взглянула на его раненый бок. – Ты можешь идти?

– Конечно, – он повернулся к одному из мёртвых солдат и выдернул из глазницы небольшой кинжал, потом направился к телу Мельсендре. Быстро обшарив её карманы, он поднялся. – Уходим.

Они покинули склад втроём. Фелассан и Мишель, долийский маг и шевалье, бросающие друг на друга настороженные взгляды и Бриала, которая не смотрела на них.

– Почему они схватили тебя? – спросила она, когда они вышли на улицу. Если кто снаружи и услышал шум драки на складе, то они не подавали виду. Эльфы на площади занимались своими делами около венадаля и не удостоили Бриалу и её спутников ни единым взглядом.

– Мельсендре сказала, что Гаспар приказал ей убрать меня от императрицы сегодня, и... – Мишель оглянулся на склад. – К моему сожалению, она преуспела.

– Как? – Бриала подошла к нему вплотную, так что Мишелю пришлось сделать шаг назад. – Как она заманила тебя сюда?

– Это дело чести...

– Заткнись, Мишель.

Он удивленно моргнул под тяжёлым взглядом Бриалы.

– Ты был отравлен в таверне, не во дворце. Ты бы не пренебрёг своими обязанностями из-за какого-то пустяка, так что она либо тебе угрожала, либо чем-то заманила. На её теле ты ничего не нашел, значит, она у тебя ничего не крала. Может, поддельная записка от друга? От члена семьи? – он вздрогнул, хотя сам наверняка не заметил, как едва уловимо дернулся уголок его глаза. – Но я сомневаюсь, что друг защитника императрицы пошел бы в таверну в трущобах... А из твоей семьи никого нет в живых.

Он снова вздрогнул. Дело в семье.

– Я перед тобой не отчитываюсь, остроухая, – отрезал Мишель, крепко сжимая украденный кинжал в пока ещё опущенной руке. – Если бы у нашей госпожи были вопросы, она бы не стала посылать служанку, чтобы задать их.

– Конечно нет, дурак. Она бы послала своего шпиона, – Бриала повернулась к Фелассану. – Остроухого.

Фелассан подавил зевок.

– Я обиделся. А ты?

– Нет. Потому что он никогда не называл меня так, ни когда раздавал приказы слугам, ни даже когда спешил. – Бриала улыбнулась. – А значит, он скрывает что-то, пытается отвлечь меня. Что же это, Мишель? Позор в семейной истории. Нет. Срочные новости не отвлекли бы тебя... Ах... – его лицо побледнело, когда она удовлетворённо кивнула. – Подделанный титул. Граф Бревин, должно быть, разглядел в тебе нечто выдающееся.

– И это точно не способность скрывать эмоции, – заметил Фелассан.

– Об этом забываешь, когда постоянно носишь маску.

– И, я так понял, только аристократы могут вступать в ряды шевалье? – поинтересовался Фелассан.

– Ты все верно понял. Более того, подделка титула карается смертью, – Бриала мельком глянула на руки Мишеля. – Простолюдин? Нет, не только в этом дело. Слишком уж он выделил слово "остроухая". Мать-эльфийка?

– Тише, – почти прошептал Мишель. Его хватка на кинжале сменилась на боевую, Бриала узнала её благодаря годам тренировок.

– Полегче с кинжалом, сэр Мишель. Я сомневаюсь, что ты сможешь убить нас средь бела дня так, чтобы никто не заметил, и позволь мне тебя заверить... – она одарила его улыбкой. – Селина заметит моё отсутствие и будет очень дотошна в своём расследовании.

Мишель опустил кинжал, рука его дрожала.

– Ты ещё хуже, чем бард.

– Бард увидела бы, как тебя подвергнут порицанию и казнят, не убей ты её. Ты правда ожидаешь от меня завершения её плана? – она ткнула в него пальцем. – Гаспар угрожает нашей императрице. Я не оставлю её без защитника в такой критический момент. Мельсендре сообщила Гаспару о твоём прошлом?

В ответ на её слова Мишель сник и помотал головой.

– Нет. Она хотела, чтобы я сперва подтвердил эту информацию.

– Хорошо. Значит, с её смертью мы в безопасности. А если Гаспар попытается провернуть нечто подобное вновь, немедленно свяжись со мной.

Мишель переводил недоверчивый взгляд с неё на Фелассана.

– Я бы поразмыслил над этим предложением, – посоветовал Фелассан. – Ты не очень-то хорошо справился в одиночку.

– И ты сохранишь всё в секрете? – натянуто и официально осведомился Мишель. Он был похож на приговорённого к смерти. – Даже от Селины?

– При одном условии, – Бриала подняла палец. – Когда-нибудь я попрошу тебя о чём-нибудь взамен. И ты сделаешь это для меня независимо от того, что это будет, если хочешь сохранить свою тайну.

– Одна услуга, – сплюнул Мишель. – Ты думаешь, я в это поверю?

– Да, одна услуга, – холодно ответила Бриала. Она не могла позволить эмоциям взять верх. Человек в отчаянном положении, чья честь и жизнь поставлены под угрозу, нуждается в логичном объяснении. – Если бы я просила больше, ты бы решил, что меня лучше просто убить. Я видела Мельсендре там, на складе. Она была мертва ещё до прихода солдат, – Мишель скривился, и Бриала понизила голос. – Я даю тебе слово остроухой, что, когда ты выполнишь свою часть сделки, твоё прошлое останется тайной навечно. Это нигде не будет записано, никому не будет нашёптано. Даже Селине. Одна услуга, независимо от того, какая именно, и всё.

Мишель колебался. Бриала по его лицу читала мысли, что приходили ему в голову. Сперва оскорблённая гордость, а потом вопросы. Может ли он ей доверять? Может ли он убить её сейчас и убедиться в сохранности своего прошлого? Может ли он согласиться и убить её позже?

И, наконец, вымученная, горькая улыбка.

– Если Гаспар пошлёт еще одного барда, – сказал он, – мне может понадобиться твоя помощь. Договорились.

– Отлично, – Бриала могла бы сказать ему, что ей можно доверять и что он не пожалеет о своём решении. Но, несмотря на мещанское происхождение, он носил маску дворянина слишком долго, чтобы поверить в такие слова. Поэтому она повернулась к Фелассану. – Будет безопаснее, если мы убедимся, что на складе не будет найдено никаких доказательств.

Фелассан кивнул.

– Дален, я могу гарантировать, что никаких доказательств не будет найдено даже вне склада. Всегда приятно повидаться с тобой, – и он направился обратно к складу, весело посвистывая.

После неловкого молчания Мишель кивнул в сторону, обращаясь к Бриале.

– Может, пойдем?

Когда они покидали эльфийские трущобы, склад за их спинами занялся пламенем.