Текст книги "Империя Масок (ЛП)"

Автор книги: Патрик Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Бриала рассмеялась. Шанталь был вежлив, честен, и уже несколько лет неуклюже ухаживал за Селиной.

– Кто-нибудь ещё? – она налила чай и передала Селине чашку и блюдце.

Селина сделала свой первый за это утро глоток, и вкус пряностей снял толику напряжения в её голове. Она улыбнулась, вдохнула аромат чая, и опустила чашку на блюдце, чтобы накинуть на плечи пеньюар.

– Спасибо.

Бриала покачала головой и улыбнулась.

– Это, можно сказать, в моих собственных интересах, Ваше Величество. Я знаю, какая ты бываешь, если утром не выпьешь чашечку чая.

Селина возмущенно фыркнула, затем взяла свои чашку с блюдцем и сделала ещё глоток.

– Есть новости из Лида, – сказала она через мгновение, отвечая наконец на вопрос Бриалы.

– Герцог Ремаш? – Бриала перестала рассматривать наряды в гардеробе и широко распахнутыми глазами посмотрела на Селину.

– Незадолго до того, как ты и сэр Мишель разнесли дорогого Гаспара в пух и прах, Ремаш громко заявил, что великий герцог – бескультурный и невоспитанный выродок. Он сказал, что Гаспара не пригласят на зимнюю охоту в этом году, и если я соглашусь с его прошением, Гаспар не попадёт и на охоту в Вал Фирмине.

Слушая Селину, Бриала готовила её наряд на день, выбирая украшения и аксессуары, которые подойдут ей на запланированных мероприятиях.

– Намного более щедрое предложение, чем в прошлый раз. Если Ремаш убедит этих дам и господ, Гаспару будет некого звать на войну с Ферелденом.

– И лишиться твоих ночных визитов? – с улыбкой спросила Селина. – По-моему, цена слишком высока.

Бриала усмехнулась.

– Вряд ли ты станешь первой правительницей, которая будет принимать ночные визиты от кого-то, кроме супруга, – однако она не смотрела в глаза Селине, когда говорила это. – И если выйти замуж за правителя Ферелдена больше не вариант...

– Боюсь, что нет, – когда-то в юности Селина надеялась свадьбой достичь того, чего Мегрен и его мабари не смогли добиться силой. С добровольной поддержкой Ферелдена Орлей смог бы отразить агрессию Неварры и даже выиграть передышку для Тевинтера.

К сожалению, король Кайлан уже был женат. Учитывая, сколько крови пролилось, пока на трон Ферелдена не взошёл новый король – и сколько Ферелдену предстоит ещё восстановить после последнего Мора – любые неприкрытые действия Орлея будут восприняты как атака.

Конечно, она могла бы выйти замуж за другого ферелденского аристократа, но это привело бы к прямо противоположной проблеме. Подобно Гаспару, настроенные агрессивно аристократы схватились бы за оружие, даже если бы Селина вышла замуж за короля Ферелдена, негодуя от того, что императрица величайшего народа унизилась до брака с королём собачников, предпочтя его одному из них. Выйди она за кого-то рангом ниже, негодующих стало бы больше в разы.

И в глубине души Селина была с ними согласна.

– Это стоит обдумать, – сказала Бриала, перебивая ход мыслей Селины. Та бросила на неё взгляд и увидела, что Бриала наливает ей вторую чашку, не поднимая глаз.

– Не стоит, – Селина положила руку на плечо Бриалы и нежно приподняла её подбородок, чтобы прекрасные глаза любовницы встретились с её собственными. – Если я привяжу себя к какому-нибудь лорду, то не ради хороших охотничьих угодий Девонских низин.

Возможно, это было эгоистично. Возможно, это даже было ошибкой в Игре. Но Селина уже слишком многим пожертвовала в своей жизни ради Орлея... как и Бриала.

Взгляд Бриалы преисполнился нежности.

– Ваше Величество.

– А теперь скажи, чего мне ждать этим утром от министра по торговле.

– Он будет просить об одобрении изменений законов о налогах на торговлю по всей территории Долов, – говоря это, Бриала развернула Селину и сняла с нее одежду. – В последнее время с выручкой там плоховато, и он предложит небольшое повышение налога с каждой повозки.

– Но? – спросила Селина, вздыхая, когда пальцы Бриалы стали растирать её спину, прогоняя напряжение, уже появившееся в ожидании целого дня в узком корсете.

– Он нападает на эльфов-торговцев, – ловкие пальцы Бриалы прошлись по плечам Селины, затем по её спине, и императрица немного подалась назад, ближе к своей возлюбленной. – Ну, на самом деле, на любого торговца, что не так богат. Они используют караваны из небольших повозок, тогда как торговцы с поддержкой знати используют те, что побольше. Увеличение налога на повозку вряд ли вообще заденет знать, но многих торговцев победнее он просто задавит.

– А если увеличить налог на каждый стоун груза? – спросила Селина. – Будет отличаться для грузов разного веса и более равномерно повлияет и на богатых, и на бедных.

– Я должна проверить цифры, но это может принести доходы и казне, – ответила Бриала, продолжая массировать спину Селины.

– Спасибо.

Селина взглянула в окно. Солнце поднялось над горизонтом, и комната была полна дневного света. Она неохотно накинула пеньюар обратно на плечи и отошла от Бриалы и её успокаивающих пальцев.

– Я хочу, чтобы ты выяснила, как сегодня поживает Гаспар. Если у капитана стражи больше нет информации, возможно, нам придется заполучить его барда.

– Формально она по-прежнему бард Гаспара, – ответила Бриала. – Мои люди потеряли её след. Я приказала отыскать её, но орлесианского барда сложно найти, если она этого не хочет.

Селина улыбнулась.

– Так оно и есть. Как думаешь, сапфировая шпилька или тиара из антиванских бриллиантов?

Нахмурив брови, Бриала подержала в руках оба украшения и окинула Селину критическим взглядом.

– Сапфир идёт тебе больше, но для встречи с торговцами... Бриллианты из Антивы напомнят им о нашей торговле.

Селина думала также.

– Тогда принесём в жертву мой стиль во имя уместности и символичности.

Бриала шагнула к ней и нежно её поцеловала.

– Вы просто великомученица, Ваше Великолепие.

Затем она взяла свою маску, лежавшую на туалетном столике, направилась к зеркалу, за которым был спрятан проход в ее комнату, и скрылась за ним.

Селина поднесла чашку к губам и глубоко вдохнула аромат чая. Покончив со второй чашкой, она позовёт слуг, и Бриала вместе с ними начнёт одевать её, причёсывать волосы, наносить ей макияж.

И никто из них, кроме Бриалы, не будет знать о её первой чашке чая этим утром, о коротких украденных мгновеньях с женщиной, рядом с которой она могла спать спокойно.

* * *

Гаспар ответил на поклон графа Шанталя из Велуна и пригласил того сесть. Маркиз де Монтсиммар уже сидел внутри и потягивал свой бренди.

Они находились в курительной комнате дома Гаспара в Вал Руайо. Бордовые стены и изящные столы из железного дерева были украшены трофеями с охоты и сражений.

В одном углу рядом с огромным мечом порождения тьмы висела голова оскалившегося оборотня, а на столе перед ними в изысканной хрустальной вазе красовалась роза, вырезанная из цельного куска янтаря – напоминание о победе на одном из турниров в те дни, когда Гаспар был помоложе.

Гаспар махнул рукой слуге, который встретил Шанталя, и тот спешно скрылся, закрыв за собой дверь.

– Не желаете бокальчик? – спросил Гаспар, и Шанталь вздрогнул, отчего неуместные нити черного жемчуга на его маске жалобно зазвенели.

– Боюсь, что если я проведу слишком много времени в поисках дна своего бокала, то не смогу долго сидеть в седле, – Шанталь, как и Гаспар с Монтсиммаром, был одет для прогулки верхом, а не в обычный для знати наряд. Позже днём должна была состояться охота, на которую императрица пригласила аристократов Вал Руайо.

– Что же это? – со смехом спросил Монтсиммар. Это был крупный человек, прекрасный воин в молодости, хотя после того, как одна грубая ошибка в крупном сражении навсегда ослабила его левую руку и заставила его бросить фехтование, он немного разжирел. Тем не менее, он продолжал носить высокое жёлтое перо, знак шевалье, прикрепленное к лириумной маске. – Не можешь удержать свой брэнди, Шанталь? Да и чем еще заняться в Велуне, кроме выпивки?

Шанталь напрягся, и Гаспар примирительно поднял руку.

– Спокойно, господа. Монтсиммар, не валяйте дурака.

Монтсиммар усмехнулся, поднял бокал и сделал большой глоток.

– Итак, Шанталь. Что вы думаете об этом представлении прошлым вечером?

Шанталь опустился в огромное мягкое кресло, и идиотские жемчужины на его маске снова забренчали.

– Я нахожу это тревожным, милорд, – он кивнул Гаспару. – Вижу, вы вернули себе перо.

– О, у нас их десятки, –  усмехнулся Монтсиммар. –  Они постоянно ломаются и пачкаются, и это если носить их только на балах. Если же в период турниров вам не приходится менять их после каждого раунда, считайте, что вы счастливчик.

– Но, – перебил его Гаспар, указывая на новое перо, прикрёпленное к маске, – суть дела от этого не меняется. Вместо того, чтобы ответить на требование сатисфакции благородной дуэлью, Селина решила оказать милость ферелденцу.

– Использовав символ шевалье, как игрушку, – сказал Монтсиммар без каких-либо следов былого веселья на лице. – Точно так же можно кидать туда-сюда императорскую корону.

– Как вы прекрасно знаете, я не шевалье, – начал Шанталь, и Гаспар подумал, что этого можно было и не говорить. Чопорный и тощий граф Велуна, скорее всего, ни разу не пролил крови в битве. Однако, Гаспар убедился в благородности его помыслов, когда Шанталь добавил: – Но и я люблю Орлей. Мой отец умер, сражаясь в Ферелдене. И мне претит то, что его жертва может стать сиюминутной забавой в руках императрицы.

– Не вам одному, – Гаспар одарил Шанталя улыбкой, которую он использовал на турнирах, ту самую, которая заставляла соперников задуматься – что же такого знает он, чего не знают они. – И таких, как мы, много – мужчин, готовых спасти Орлей от женщины, которая подарит его нашим врагам с поцелуем в придачу, да ещё помашет платочком на прощанье.

Шантраль замер.

– Вы говорите об измене, милорд.

– Я говорю о благе нашей империи, Шанталь, – Гаспар подавил вздох. Его гость явно знал о цели этой встречи, но ломался, как хрупкая барышня, и нужно было ему подыграть. – Селина правит уже двадцать лет, но отказывается выйти замуж, даже несмотря на то, что империи нужны сила и стабильность. Она флиртует с Ферелденом и играет с вами, в то время как наши маги и храмовники смотрят на происходящее в Вольной Марке и заражаются опасными идеями. Она ничего не делает, – он допил свой бренди одним большим глотком, резко выдохнув, когда напиток обжёг его горло. – И этим смертельным бездействием она сама совершила измену.

Наступило продолжительное молчание. Монтсиммар бегло взглянул на Гаспара, и тот едва заметно покачал головой. Это был просчитанный риск. Даже если Шанталь откажется присоединиться, то его вполне можно будет убедить молчать каким-нибудь мягким жестом. И, будучи шевалье, Гаспар никогда не опустился бы до того, чтобы зарезать человека посреди курительной комнаты.

– Думаю, – ответил Шанталь. – Я всё-таки выпью того бренди.

– Вот и молодец, – Монтсиммар наполнил ещё один бокал и передал его Шанталю, который взял его дрожащими пальцами.

Гаспар улыбнулся. Возможно, Селине показалось, что прошлой ночью она выиграла схватку, и, возможно, в глазах светских модников и щёголей так оно и было. Но Орлей не нуждался в этих людях в предстоящей войне.

– Я намерен подойти к ней сегодня на охоте, – сказал Гаспар. – И предложить свою руку. Возможно, она наконец передумает, и всё это останется лишь праздной болтовней мужчин за бокалом бренди.

– Вам будет сложно донести до неё свою точку зрения перед собравшимися лордами, – сказал Монтсиммар, наливая себе из графина второй раз, – тем более в присутствии её проклятого защитника.

– Я отыщу способ поговорить с ней лично, – усмехнулся Гаспар. – А что касается её защитника, то, полагаю, сегодня о нём позаботятся.

* * *

С тех пор, как сэр Мишель в последний раз трясся от ужаса, прошли многие годы, но он испытал ужас вновь, когда увидел записку на кровати в своих покоях. Это было внезапное чувство четкого осознания происходящего, будто стянуло кожу на лице, и от чувства этого разом заныли все зубы.

Сэр Мишель де Шевин прочёл сложенную записку. Первые два слова были написаны изящным и чётким почерком, но в "де Шевин" буквы были кривыми и небрежными. Обыватель мог бы подумать, что рука посылавшего записку соскользнула, или у него или неё сломалось перо.

Мишель открыл письмо. В нём были указаны лишь время и место и больше ничего. Подписи не было.

Будучи защитником Селины, Мишель знал распорядок её дня наизусть.

Этим утром она должна была встретиться с министрами по торговле; обычная встреча, которая не предполагала его присутствия. Однако в полдень должна была состояться охота, на которую были приглашены те аристократы, что остались в Вал Руайо после бала. В полдень Мишель должен был быть подле неё – того требовали правила и знание того, что слишком часто титулы меняли хозяев в результате "несчастных случаев на охоте". Мишель предположил, что если сделать встречу короткой, то он вернётся вовремя.

Защитник императрицы был фигурой, занимавшей место на самой границе светского общества. Несмотря на имя "де Шевин" и благородное происхождение, о котором оно говорило, Мишелю полагалось отринуть все личные устремления и быть преданным лишь императрице и кодексу шевалье. Хоть его клятва состояла в том, чтобы защищать Селину от убийц и драться от её имени на всех дуэлях, он был столь же поверенным, сколько телохранителем; посвященный в тысячу секретов, он должен был быть её глазами и ушами там, где её не было. В любой схватке, в любом обществе он был воплощением самой императрицы, точно также как Великий Герцог Гаспар, находясь в Тевинтере или Ферелдене, был живым символом могущества Орлея.

Хотя Гаспар не оценил бы аналогию в данный момент, признался себе Мишель.

Он оделся для прогулки верхом. Куртка была укреплена стальными вставками вдоль рукавов, и точно такие же пластины спускались по бокам бриджей. Пусть этот костюм не защищал его так, как полный доспех, но в нём было легко двигаться, и это давало некоторое преимущество. Сегодня он не мог надеть доспехи. Сегодня он никого и ничего не воплощал.

Он шёл в маске, пока не покинул пределы дворца, незаметно воспользовавшись дверью для слуг, и затем убрал её во внутренний карман куртки. Гуляя по Вал Руайо без своей маски, он был всего лишь еще одним человеком. Он мог с одинаковым успехом быть и сыном купца, и солдатом в отпуске.

Хоть Мишель и не торопился, тревога подстёгивала его, и шёл он как мог быстро. Вскоре он покинул пределы богатого района возле дворца. Слева от него под одной из башен показалась зелёная линия. Несколько минут спустя она превратилась в парк, расположенный на низком холме, видимый почти отовсюду в городе. Башня на вершине холма оказалась центром маленькой крепости – Академии шевалье.

До Академии можно было добраться по узкой дорожке, которая шла через парк. Согласно древней традиции, по лужайке парка могли ходить только шевалье и ученики, использовавшие парк для тренировок.

Одна такая группа расположилась сейчас перед Мишелем: десяток юношей – и одна или две девушки – пытались взобраться на деревья в громоздких тренировочных доспехах. Кряхтя от напряжения, они взбирались на самые высокие ветки, хватали яркий кусок ткани, а потом спускались вниз, подгоняемые громкими окриками своего тренера. Как только их ноги касалась земли, им в руки пихали утяжелённые меч и щит, и инструкторы начинали нападать на них с обмотанными тканью дубинками. Мишель вспомнил, как лёгкие горели от боли, измождённые руки болтались ветками на ветру, когда он пытался удержать щит. Когда упражнение заканчивалось, инструкторы хватали тряпки и закидывали их обратно на деревья, – и все начиналось заново. Мишель подавил усмешку, когда один из учеников поскользнулся и повалился на наземь. Судя по выражению лица тренера, парнишке предстояло несколько дополнительных раундов.

Годы, проведённые в Академии, были лучшими в его жизни. Он поступил туда, имея не более, чем рекомендательное письмо от графа Ги де Монфора, подтверждающим его происхождение, и кошелёк, полный золота в оплату за его обучение. Он упражнялся от рассвета и до заката, учась как стоять, как дышать, как заставить тело двигаться, даже когда мышцы больше не слушаются. Он научился владеть двуручником, мечом и щитом, парными длинным и коротким клинками. Он научился, как заставить натренированного боевого коня двигаться так, словно ноги животного были его ногами, и как сражаться на необученном коне и при этом не расстаться с жизнью. Он дрался в пластинчатых латах, кожаном доспехе и кольчуге, научившись при этом инстинктивно использовать каждый из видов брони себе на пользу.

И он узнал о гордой истории ордена шевалье. Он научился ценить долг и доблесть в сражении выше своей жизни. Он научился подставлять свой щит, чтобы блокировать удар, предназначенный товарищу, принимать свою смерть, как неизбежный исход жизни, прожитой в погоне за честью.

Когда испытания в Академии закончились, его и других выпускников отвели в город. Их разлучили с дворцом, с книгами по истории, со сказками о доблести. В каретах их повезли в трущобы после наступления темноты.

– Ваши тела прошли испытания и доказали свою силу, – сказали им наставники. – Ваши умы прошли испытания и доказали свою проницательность.

Наставники пустили по кругу бурдюк с крепким вином, вытолкнули выпускников из кареты, и сказали: "Теперь проверьте на прочность ваши мечи. В этом году эльфы с этих улиц трижды нанесли увечье орлейскому лорду, и один раз – леди. Идите, и вершите правосудие шевалье Орлея."

Мишель знал, что скорее всего эта история была ложью, и даже если нет, то учителя никак не могли знать, какие именно эльфы совершили преступление. А еще он знал, что поиск истины не был целью этого испытания. В ту ночь он выпил вино и проверил свой клинок.

Сэр Мишель де Шевин никогда не оглядывался назад.

Он отвернулся от Академии шевалье и направился в трущобы.

Вскоре он вошёл в таверну, о которой говорилось в записке. Это была убогая дыра, и несмотря на раннее время суток, люд в таверне состоял из пьянчуг и воров, которым было больше некуда идти.

Мельсендре, темноволосая бард со вчерашнего вечернего банкета, сидела одна за ветхим столом.

Сегодня на ней были кожаные одежды взамен её вчерашнего платья, и вместо лютни при ней был набор ножей. Она улыбнулась при появлении Мишеля.

– Сэр Мишель, – промолвила она медовым голоском, полным веселья. – Вы сделали честь этой таверне своим покровительством.

Он сел.

– Почему я здесь?

– Возможно, я хотела, чтобы вы вспомнили детство, – ответила она со сладкой улыбкой. Пальцы Мишеля схватили краешек стола так сильно, что старое дерево заскрипело. – А, понятно, у шевалье не развито чувство юмора. Мне постоянно приходится учить и переучивать урок каждый раз, когда я имею с ними дело. Таковы опасности, когда приходится зарабатывать умом, знаете ли. И раз уж я об этом заговорила, – добавила она, – интересно, обрадуются ли они, когда узнают, что в благородном происхождении одного из их воспитанников есть сомнения. Как думаете, сэр Мишель?

– Думаешь, ты первая, кто хочет скомпрометировать меня тем, что я прихожусь дальним родственникам де Шевинам и что происхожу из увядшего рода? – в ответ на гневный взгляд Мишеля бард лишь приподняла одну из аккуратных ухоженных бровей, и он продолжил твёрдым и уверенным голосом: – Сомневаться в моем происхождении – значит сомневаться в моей чести, певичка. После нелепицы официального расследования я буду оправдан, а вот тебя почти точно казнят на это оскорбление.

Мельсендре ничего не ответила.

Попытка стоила того. Мишель смягчил тон.

– Все же это стало бы поводом для путаницы, и я не заинтересован в твоей смерти. Чего ты хочешь? Не думаю, что ты позвала бы меня сюда, не будь у меня того, чего ты хочешь.

Бард усмехнулась и щёлкнула пальчиками. Все мужчины в таверне за спиной Мишеля обнажили клинки.

– Сэр Мишель, вы уже всё принесли.

Глава 3

Мишель прислушался. Позади него раздался металлический скрежет покидающих ножны клинков.

– Шестеро? – спросил он барда.

Она усмехнулась.

– Семеро, но разве это имеет значение?

Мишель развернулся, метнул стул в стоявших позади него мужчин, и пошёл в атаку.

Его меч – не тот, что он носил на светских вечерах, а длинный меч из красной стали, достаточно хороший для использования и достаточно простой, чтобы не привлекать внимания – выскользнул из ножен и очутился в горле ближайшего мужчины в безупречно выполненном приёме "Дуэлянт Ловит Яблоко".

Никто из противников ещё даже не шелохнулся, и когда раздался удивлённый вопль, Мишель толкнул умирающего на одного из его товарищей и безукоризеннно точным ударом "Второй Щит" проткнул второго противника прямо сквозь тело первого. Когда Мишель вытащил меч, оба мужчины упали замертво.

Осталось пятеро из семи. Мельсендре достала кинжал, но держалась в стороне от драки.

Оставшиеся противники ринулись на него, и Мишель нырнул в их гущу. Одним широким размахом он отразил большинство ударов справа, принял один удар слева на укреплённый рукав куртки и вырвался из круга, когда они постарались прижать его.

Второго клинка у него не было, поэтому большинство приёмов типа "Медведь Молотит Волков" не подходили. Он пнул поваленный стул влево, чтобы замедлить противников, потом ушёл вправо, и, держа меч обеими руками, с силой рубанул колени ближайшего врага. Мужчина спереди попытался блокировать его удар, но Мишель, сменив направление движения меча, нанёс удар снизу, оставив противнику неглубокий, но уродливый порез на лице.

Четыре. Мельсендре нервно поглядывала на него, стоя так, чтобы её и Мишеля разделял стол.

Мишель сделал выпад влево, отведя удар, который успел лишь услышать, и, шагнув вперед, ударил оппонента в лицо эфесом клинка. Противник был слишком близко, чтобы можно было вонзить в него меч, и Мишель ударил мимо него; ещё один грязный манёвр "Второго Щита" застал врасплох того, что был сзади, и закончился раной в его колене. Зарычав, Мишель ринулся вперёд и откинул обоих врагов назад. Они ударились о стол и упали, и Мишель, отступив на шаг, покончил с ними, нанеся один за другим два удара.

Три и два. Краем глаза он увидел, как Мельсендре стала подбираться к двери.

Он повернулся недостаточно быстро, и его бок пронзила жгучая больот удара противника, оставшегося у него за спиной. Он поморщился от боли, отклонил второй удар, рубанул по запястьям нападавшего, затем ударом крест-накрест располосовал ему горло.

Остался один. Бард.

Мишель ринулся сквозь таверну к дверям наружу, отчаянно пытаясь найти её, пока она окончательно не скрылась в рыночной толпе.

Краем глаза Мишель уловил какое-то движение – в него что-то бросили. Он развернулся и полоснул мечом.

Это был тоненький тряпичный мешочек, разорвавшийся при ударе и обдавший лицо Мишеля облаком зелёной пыли.

Он попятился, кашляя и задыхаясь от боли, обжигающей глаза и горло. Ослеплённый, лишённый возможности дышать, Мишель больше всего на свете желал свернуться калачиком на земле, но годы тренировок заставляли его стоять в защитной стойке с клинком в руках.

 Это не помогло. Что-то тупое ударило его по затылку.

Мишель ударился оземь. Его последней мыслью было то, как сильно его учителя были бы им недовольны, ведь он забыл, что барда нужно было убить первой.

* * *

Селина была сильно разочарована, когда её защитник не явился вовремя на дневную охотничью прогулку в ухоженных лесах за пределами Вал Руайо. Вчера она одержала победу, и было жизненно важно не упускать этот момент и держать Гаспара в повиновении хотя бы несколько недель, необходимых Верховной Жрице Джустинии, чтобы подготовиться и перейти к решительным действиям от имени Церкви по отношению к растущей вражде между храмовниками и магами. Охота дала бы ей возможность выявить ещё не определившихся аристократов и подтолкнуть их в нужном направлении, показав дворянам, поддержавшим Гаспара, что действия, направленные против неё, будут иметь неприятные последствия.

Сэр Мишель был воплощением пунктуальности и ответственности. Он не оставил сообщения. Значит, его отсутствие не было намеренным.

Селина отправила Бриалу на его поиски. Затем, так как отмена охоты была бы проявлением слабости, она приказала привести свою сияющую белую кобылу, привела в порядок ездовую юбку и отправилась в бой.

Около десятка лордов и леди, которые ехали верхом, плюс их слуги, охранники Селины (которых хватило бы, чтобы обеспечить её безопасность, пусть и в отсутствие её защитника), да охотники, занятые мелкими заботами, о которых дворяне сами думать не хотели. Пока они ехали в лес – аккуратно подсаженные деревья, в количестве достаточном, чтобы можно было устроить хорошую охоту и чтобы не представлять опасность для неопытного ездока – все вокруг Селины шумели. В воздухе смешались грубые приказы слуг своим подчинённым, беседа и смех аристократов, лай гончих. Аристократы были одеты в наряды для верховой езды или в кожу, и все это подчёркивалось серебром, золотом и ленточками, что подбирались под цвет масок владельцев.

Сзади плелись слуги, всегда готовые в мгновенье ока оказаться рядом с больше заинтересованным в еде, чем охоте, всадником с бокалом разбавленного вина или насаженными на шампур кусочками мяса, сыра и вымоченных в вине фруктов.

Селина хранила ледяное молчание, вежливо и холодно улыбаясь. В тревоге приказав найти Мишеля, она забыла выпить чаю перед отбытием, и теперь из-за этого её мысли путались.

Великий Герцог Гаспар занял место сэра Мишеля и ехал подле нее.

– Вы не взяли лук и стрелы, Гаспар? – громко спросил маркиз де Монтсиммар, подъехав вплотную к ним на своем жеребце.

Гаспар обернулся.

– Нет, – сказал он. – Я не хотел бы испугать кого-то благородного происхождения видом крови.

– Тогда что же вы будете пить, кузен? – спросила Селина, не глядя на него.

Гаспар усмехнулся.

– Без лука и стрел никого не сразить, – произнёс лорд Шанталь. Он был взволнован и беспокойно сидел в седле.

– Если надо, – всё ещё улыбаясь, ответил Гаспар. – Я воспользуюсь пером.

Все гости затихли.

– Не самое сильное ваше оружие, – заметила Селина. – Учитывая, как быстро вас обезоружили прошлым вечером.

Собравшиеся рассмеялись, но смех был нервным; не такой должна была быть реакция толпы, поддерживающей её. Возможно ли, что она переоценила вчерашнюю победу?

Далеко впереди залаяли псы, пустившиеся в погоню за добычей. Селина повернулась к группе.

– Начнём же!

Кивнув своим стражникам, она подстегнула лошадь и понеслась в лес.

Собравшиеся были удивлены – обычно охоты Селины напоминали увеселительные прогулки, во время которых гости просто скакали по лесу, пока не находили какое-либо затравленное гончими животное, чтобы добить его стрелами или клинками. Однако пикировка с Гаспаром пошатнула Селину, и ей нужна была передышка, чтобы собраться с силами для следующего раунда. Ее лошадь неслась мимо деревьев, быстро отдаляясь от остальных. Всадники рассыпались по лесу, каждый старался первым добраться до преследуемого зверя.

Но стук копыт позади нее развеял эту иллюзию. Приближался крупный конь с опытным всадником, и, предпочтя не создавать иллюзию бегства, Селина замедлила ход лошади до рыси. Спустя мгновенье с ней поравнялся Гаспар.

– Ваше Императорское Величество.

– Кузен.

Все остальные дворяне отдалились на приличное расстояние, и пара в одиночестве ехала по ровной и ухоженной тропе.

– В любом случае, приносить лук и стрелы было бы пустым делом, – сказал Гаспар спустя некоторое время.

– Вы настолько плохой охотник? – спросила Селина.

Гаспар усмехнулся.

– Нет. Но этот лес такой ухоженный. Почти парк. Я предпочитаю охотиться в Лиде.

– В таком случае, жаль, что вы не сможете побывать на охоте у герцога Ремаша этой зимой.

– Вообще-то, Ремаш пригласил меня вчера, после бала, – жёстко сказал Гаспар. – Он сказал, что лес стал таким опасным, что он с удовольствием примет компанию доблестного человека.

– Ох, перестань, – раздражённо ответила Селина. – Кроме нас здесь никого нет.

На мгновенье Гаспар замолчал, а потом разразился хохотом.

– Дыханье Создателя, Селина! – он хлопнул себя по ноге. – Тебе всегда доставало мужества, это точно. Будь ты мужчиной, ты бы сама вела армии.

– Поэтому ты плетёшь заговоры против меня, Гаспар? – спросила она, оглянувшись. – Из-за того, что я не мужчина?

Он, казалось, задумался.

– Нет, – наконец признался он. – Настоящая проблема в том, что ты – не я.

– Таких людей вообще мало, Гаспар, – сказала Селина и покачала головой. По крайней мере, он был честен в своей недальновидности.

Они выехали на поляну, и Селина придержала свою лошадь.

– У тебя есть Монтсиммар, а теперь и Шанталь, и ты говоришь, что Ремаш тоже с тобой.

– Среди всех прочих, – пожал плечами Гаспар. – По-видимому, с пером вышел перебор.

– Ты поставишь Орлей под угрозу, чтобы захватить трон? Сейчас?

– Без сомнений.

Селина гневно махнула рукой.

– Ты лучше прочих знаешь, что маги и храмовники сойдутся в войне в течение пары месяцев, если мы не предотвратим этого!

– Совершенно верно, и я не заметил, чтобы Ваше Великолепие сделала хоть что-то, чтобы остановить это.

– А я не понимаю, Великий Герцог, чем поможет вторжение в Ферелден, – она гневно взглянула на Гаспара. – Убей ты банна Тегана, и к весне наши солдаты умирали бы из-за твоей глупости.

– Хорошая война объединяет империю. Может, стоит этим идиотам в Церкви и Круге позволить убивать людей за границами нашей страны, а не внутри нее, – Гаспар поднял руку и, к удивлению Селины, снял маску.

Прошли годы с тех пор, как она в последний раз видела его лицо полностью. Его черты всё ещё были по-ястребиному острыми и жесткими, и он проводил на улице достаточно времени, чтобы вокруг места, где обычно была маска, образовались линии от загара.

По сути, это был вызов.

Через мгновенье Селина тоже сняла маску. Все еще улыбаясь, Гаспар слегка кивнул.

– Знаешь, ты права, – сказал он, – сейчас нам нужна сильная империя. Мы не можем играть в игры, когда надвигается война.

– И всё же ты играешь с огнём, ставя под угрозу наши отношения с Ферелденом и считая, что я ничего не делаю, пока вокруг нас распадается Церковь.

Гаспар приподнял бровь.

– Ты отдаёшь власть Джустинии.

– Я даю Церкви единственный шанс спастись самостоятельно, пока мне не пришлось войти в историю как Безумная Императрица, утопившая Орлей в крови его народа.

Великий герцог покачал головой.

– Ты всегда слишком много думаешь о том, что скажет история, Селина, – он наклонился к ней. – Выходи за меня.

Это застало Селину врасплох, и она знала, что шок отразился на её лице. Она прокляла Гаспара за то, что тот спровоцировал ее снять маску.

– Ты слишком много себе позволяешь, кузен.