Текст книги "Ренегат"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА 20
Как только Вес увидел Эрин, губы у него пересохли, а небо стало жестким, как жесть.
Как только Райс завершил свой театральный выход, Сюзанна выскользнула в кухню под предлогом необходимости распорядиться насчет обеда.
Некоторое время понадобилось Весу, чтобы додумать до конца мысли о том, благо или зло введение федеральных войск. Веса беспокоила мстительная натура Райса. Он не знал конкретно, на что способен Райс Реддинг, но точно знал, что на многое. Сам Вес предпочел бы передать их дело с Мартинами на рассмотрение военным, но Райс ясно дал понять, что не разделяет его намерений.
При взгляде на Эрин и ее лучезарную улыбку все разрозненные, так до конца и не додуманные мысли Веса улетучились. Эрин тосковала по нему, и ее тоска остро и мучительно царапала полковнику сердце. Ему была необходима надежная поддержка девушки. Ее улыбка. Ее жизнерадостность и деловая хватка.
Весу мешал дышать комок, неожиданно застрявший в горле. За последнюю неделю полковник понял многое: что он может выполнять большое количество дел, на которые раньше боялся замахнуться даже мысленно, что он не был бесполезным существом, но он… не был и полноценным нормальным мужчиной.
– Спасибо, что ты приехала к нам с новостями. Не думаю, что кто-нибудь другой поторопился бы привезти нам это известие.
– Ваши работники все равно бы узнали об этом, – ответила Эрин, внимательно изучая каждую черточку на лице любимого. – Ты же понимаешь, что это просто предлог.
Эрин простодушно улыбнулась. Такой детской улыбкой могли наградить ее только гномы или другие сказочные существа, подумал Вес. Доверчивая наивность девушки была безмерной. За это он ее и любил.
Сейчас в ее глазах читался вопрос, на который у полковника пока ответа не было. Он уже значительно больше был уверен в себе, но достаточно ли этого?
Полковник Весли Карр потерял не только ногу, но и положение в обществе. Он был парией, и не желал такой судьбы Эрин.
Нет, определенно, он не мог просить ее разделить с ним остаток жизни. Еще не время. Особенно пока не завершится история их отношений с Мартинами; пока он не будет уверен, что он в состоянии самостоятельно защитить ее.
Может быть, потом, позже.
Эрин опустилась рядом с ним на диван, завладела его рукой и крепко сжала ее.
– Я совсем потеряла тебя, Вес. Было мучительно, когда ты был за тысячи миль отсюда, но сейчас это… пытка. Я ищу предлог, чтобы приехать, боюсь, что ты возненавидишь меня.
Вес погладил ее по голове.
– Я не могу тебя возненавидеть, чертенок, – Вес неожиданно для себя употребил прозвище, которое придумал специально для нее. – Просто… мне нужно продумать и закончить кое-какие дела.
Эрин так много собиралась ему сказать. Она хотела уверить Веса, что для нее не имеет значения, что он потерял ногу. Но девушка чувствовала, что для подобных уверений время еще не настало. В отношении Веса она всегда знала, что будет кстати, а что нет. Эрин догадывалась, что он присоединится к янки задолго до того, как Вес принял это решение. Девушка видела, какое трудное сражение ведет ее жених с самим собой, и заставляла себя быть сдержанной и терпеливой. Она любила Веса всю жизнь, с той поры, когда они с Сюзанной были еще детьми, а Вес и Марк взяли на себя роль их защитников. День, когда Вес сделал ей предложение, был самым счастливым в ее жизни; день, когда он отправился на войну, самым печальным.
Теперь он дома. Суровый и несчастный, вместо того чтобы предаваться радостям жизни. Осторожный в тех вопросах, в которых раньше был сорвиголова. Вес изменился. Но в чем-то он остался прежним. За страдания, которые ему пришлось претерпеть, которые морщинами легли на его открытое и некогда добродушное лицо, Эрин любила его еще больше. Она уважала и ненавидела одновременно его высокое чувство ответственности, достоинства, чести, его неколебимое служение тем, кого он любил.
Как ей убедить возлюбленного, что только он может сделать ее счастливой, что только он с ногой или без – может сделать ее жизнь осмысленной?
– Что ты думаешь о нашем госте? – неожиданно спросил Вес, и Эрин, задумавшись, замешкалась с ответом. Она поняла, что Вес хочет отвлечь ее от раздумий, но в его вопросе, кроме прочего, звучало и настойчивое любопытство. Девушка вспомнила, что первый вопрос, который задал полковник, входя в дом, прозвучал довольно грубо, и хитроумно ответила:
– Он… очарователен.
– Очарователен? – Вес был готов взорваться. Эрин отметила это. Может быть, это ревность? Ей это понравилось. Очень понравилось. Это было отмщением за недавнее красноречивое заявление Веса о том, что он готов отринуть ее.
Эрин кивнула.
– В самом деле, – невинно продолжала плутовка. – Он забавен. Никогда раньше я не встречала англичан.
Вес скис и возымел вид человека, проглотившего клопа.
– Забавен? – переспросил он.
– Ты все время повторяешь за мной, – укоризненно заметила Эрин. – Надеюсь, он задержится у вас надолго.
– Ты надеешься?
Прядь темных волос упала Весу на лоб. Он нахмурился и выглядел очень свирепо, как будто его неожиданно накачали воинственностью. Глаза его, тусклые и блеклые еще несколько дней назад, сверкали боевым задором. Жизнь и страсти возвращались к Весли Карру.
В Эрин тоже пылал огонь жизни и любви, но она старалась сдерживаться. Девушке нравилось негодование жениха, его ярость, которая сказала ей много больше, чем он сам.
Мисс Макдугал невинно кивнула, подтверждая свое отношение к Реддингу. Наверное, не стоило обижать Веса, но ей казалось, что были хороши все средства, способные вывести его из летаргии, из состояния отчаяния, которому Эрин была свидетельницей в свой первый приезд. Гость Сюзанны привел девушку в недоумение. Ей казалось, что у их разговора есть неведомая ей подоплека, но точно определить ее Эрин не могла. Она поняла, что Сюзанна увлечена валлийцем. Скрыть это было невозможно. Но кроме обаяния, которое, несомненно, было в Реддинге, в нем было еще нечто, что вызывало ее беспокойство.
– Держись от него подальше, – неожиданно приказал Вес.
– Почему? – удивилась Эрин. – Он же ваш гость.
– Он не гость, – отрезал Карр.
– Кто же он? – у девушки широко раскрылись глаза от любопытства и от того, как быстро Вес стал мрачнее туч.
Бог мой! Что он может ей сказать?! У Веса не было в запасе подходящего, разумного ответа. Он и сам точно не знал, каким образом валлиец вторгся в их жизнь, заставив, например, его, Веса, беспокоиться о себе.
– Работник, – пробормотал он.
На лице Эрин обозначилось явное недоверие. Никто не вел себя так непохоже на работника, как сибаритствующий, обворожительный Реддинг. Девушка не преминула отметить и тот странный, мгновенный интерес, который он к ней проявил и тут же потерял.
– Собирается ли он остаться у вас?
– Не знаю, – с неохотой ответил Вес.
Это было еще одно сомнительное утверждение, но Эрин проглотила и его.
В процессе разговора Эрин пододвигалась все ближе и ближе к жениху, и когда, наконец, они оказались сидящими вплотную друг к другу и их губы встретились, Эрин почувствовала крепкие объятия Веса и пробуждающееся в нем желание.
Сюзанна вошла было в комнату, но замерла на пороге: Эрин блаженствовала в объятиях Веса. Сюзанна развернулась и быстро ретировалась в кухню.
Кухня была новой, недавно оборудованной. Тут был насос для накачивания воды и плита. Старая кухня, узкая и холодная, использовалась теперь как кладовая. Когда Сюзанна впервые увидела новое кухонное помещение, оно показалось ей верхом роскоши, она и теперь иногда так думала.
Но все это не имело большого значения. Она бы с удовольствием жила в самом захудалом месте с минимумом удобств, но только с Райсом. К сожалению, Сюзанна знала, что этому не бывать. Он никого не подпустит так близко к себе. Сюзанна надеялась, что хоть брату удастся устроить свое счастье. Эта надежда согревала сердце женщины.
Сюзанна помогла Ханне приготовить ужин. Она надеялась, что Вес пригласит Эрин и они объявят о предстоящей свадьбе. Сюзанна подошла к двери.
Ярко светило послеполуденное солнце. Сюзанна заметила, что на ранчо возвращается табун лошадей. Потом она увидела Райса. Он стоял в тени, у амбара, вдалеке от людей. Валлиец был поглощен беседой с Джесусом. Как он выбрался из дома, никем не замеченный? Из кухни Сюзанна не слышала ничего, кроме отзвуков разговора между Весом и Эрин, она не слышала, чтобы скрипнула дверь или пискнула половица. Кроме того, Реддинг не должен был выходить из дома, выполняя предписания врача, он должен был находиться в постели, отдыхая, оберегая свои израненные стопы от мучений, причиняемых ходьбой.
Как всегда, глядя на Райса, Сюзанна вступила в спор сама с собой. Материнское чувство подталкивало ее выбежать и побранить Райса за проступок; чувство зрелой женщины советовало ей понять его, именно это чувство подсказывало Сюзанне, что он с презрением отвергнет любое увещевание.
Сюзанна прекрасно понимала, что силой или строгостью Райса удержать невозможно.
Итак, ей оставалось следить, гадая, почему Райс, избегающий контактов с другими работниками, был так расположен к Джесусу.
Сюзанна думала о Райсе. С первого взгляда казалось ужасным, что она могла полюбить такого человека. Вернее сказать, казалось бы ужасным, если, кроме жестокости, не заметить в нем других качеств: нежности и сострадания, которые, честно говоря, проявлялись довольно редко, но шли из глубины сердца.
Сюзанна снова перебрала в памяти все, что ей было известно о Реддинге. Очень мало. Капельку сведений о себе он обронил здесь, намеренно проговорился там. Единственной постоянной, связывающей все события его жизни, было одиночество. Он ни разу не упомянул никого, кроме женщины, с которой он вел опасные игры. Реддинг всегда был один. Одиночка, которому неведом другой способ существования.
Может быть, он и не желал для себя другой жизни. Сюзанна не знала. Иногда в нем проскальзывало нечто неуловимое, свидетельствующее об обратном.
Но вот, закончив беседу с Джесусом, он направился к дому. Реддинг ступал твердо, даже грациозно, как будто ноги не были перебинтованы после мучительных порезов. Он двигался с тем же высокомерным пренебрежением, которое отпугивало окружающих.
Сердце женщины ныло от нерастраченной потребности любить и быть любимой, от неудовлетворенного желания, от готовности излить на Реддинга ласку и заботу, переполнявшие ее. Сюзанна томилась желанием выплеснуть на него свою любовь.
Надо признаться, добиться ответного чувства она тоже хотела. Сюзанна мечтала о прикосновениях его сильного молодого, горячего тела, она вновь хотела бы испытать, как бьется и трепещет его мужская плоть в ее мягком, податливом влажном лоне. Она истекала любовью. Она вожделела нутром. Сюзанна никогда не испытывала такой животной страсти. Все ее существо трепетало предчувствием… невероятного события.
– О Райс, – затаив дыхание, млела Сюзанна, следя за тем, как он обходит вокруг дома. Неожиданно ее осенило: должно быть, он проникает в дом через окно. Но зачем?
Почему так много тайн связано с ним?
Боже милосердный, почему?
* * *
В очередной раз Реддинг попытался натянуть сапоги. Черт возьми! Ступни ныли. Правда, с большим трудом ему удалось втиснуть ноги в самые большие сапоги из тех, что принесла Сюзанна.
Завтра он собирался снова отправиться в Остин. Ему нужны были некоторые вещи, которые можно было раздобыть только в городе. Во-первых, неклейменая лошадь. Во-вторых, еще кое-что из одежды. В-третьих, некоторые инструменты. В-четвертых… В голове Райс держал целый список необходимых вещей.
Реддинг находился в нетерпеливом предвкушении борьбы. Одну из ролей в трагедии, которая должна будет развернуться по его сценарию, Райс предложил Джесусу. Нетерпение подростка отомстить за брата было надежной порукой успеха. Райс знал, что Джесус не проболтается о просьбе, с которой он к нему обратился. Мексиканец дал слово не проговориться даже отцу – Реддинг объяснил, что в противном случае могут пострадать обитатели ранчо. Но уверенность Райса в Джесусе основывалась отнюдь не на честном слове. Райс уже знал, что мальчик – нет, он был уже настоящим мужчиной – ни словом не обмолвился о ранах и старых шрамах на спине Реддинга. Он был надежным человеком. Райс доверял ему, как мало кому доверял: мексиканец уже себя показал.
Тем не менее нельзя втягивать Джесуса глубоко в опасную игру. Райс не хотел, чтобы мальчонка пострадал.
Итак, Райс попробовал ходить в сапогах, которые все еще сильно сдавливали незажившие, перебинтованные ноги. Мучение. Но он пошел, приучая себя к неудобству. Так Реддинг делал всегда, наперекор себе, тренируя волю и терпение. Это была его единственная защита в жизни.
Во всяком случае – была раньше. Сейчас мысли Райса вертелись вокруг Сюзанны и его любви к ней. Это наваждение заставило его быть грубым с женщиной сегодня поутру в то время, как его единственным желанием было уложить ее в постель и погрузиться в ее тело.
Его нетерпеливый резвый орган доставлял Райсу не меньше мучений, чем израненная спина. Он никого не хотел так сильно и настойчиво, как эту женщину. Особенно сегодня утром, ее прекрасные лиловые глаза источали такое же томление плоти, как и то, что переживал он. Всякий раз, когда Райс бросал на Сюзанну даже поверхностный взгляд, тело его наливалось тяжестью и желанием излиться в этот изумительный, естественный, божественный сосуд. Он никогда ни от кого не испытывал такой сильной физической зависимости. Сейчас было неподходящее время менять привычки. Реддинг не желал себе сильных потрясений. Он не хотел изменять или разрушать себя.
Наблюдение за Весом и его девушкой ничего не прибавило к жизненному опыту Райса. Правда, он поразился первоначальному гневу Веса и тому, как он мгновенно улетучился при виде Эрин, которая в свою очередь при взгляде на жениха засветилась, как церковная свечка.
Пока Вес и его барышня обнимали друг друга глазами, выражение лица у обоих было телячьим. Реддинг надеялся, что по крайней мере со стороны сам так выглядеть не будет.
* * *
Почему не исчезает мучительная, тянущая боль в паху?
Райс согласился разделить ужин с Весли, Эрин и Сюзанной. Правда, так и не поняв, почему он это сделал. Развлечение, объяснил он себе, но вместо развлечения он почувствовал нечто вроде пустоты и одиночества при взгляде на Эрин и Веса.
Было очевидно, что Вес продолжал глупо упрямиться, но не менее очевидным было и то, что мало-помалу девушка одерживает верх. Сюзанна послала одного из ковбоев передать Макдугалам, что Эрин остается на ужин, а потом ее проводят домой.
Райсу понравилась девушка. Это утверждение удивило бы его самого, но оно соответствовало действительности. Когда Эрин смотрела на Веса, она не только не замечала, она на самом деле не видела пустой штанины. Это было удивительным и прекрасным. В этом не было высокого благородства – Райс ненавидел благородство, – в этом была правда. Реддинг думал, что полковник ведет себя как дурак, отказываясь от девушки, которую любит безмерно.
Тогда почему бы ему самому не жениться на Сюзанне? Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Онемение тела, которое беспокоило его все утро, – боль, желание, требовательное влечение к женщине – вновь распространилось по всему телу.
Ответный взгляд выдавал вожделение и стремление к нему, мужчине. Райс почувствовал содрогание и шевеление плоти и начал решительную борьбу с собой.
Молодые люди почти завершили ужин, когда раздался крик:
– Всадник!
Вес и Райс немедленно вскочили. Вес заковылял к стойке с оружием. Теперь его трудно было застать врасплох. Райс выбрал себе винтовку. То же сделала и Сюзанна, и они втроем бросились на крыльцо. Сюзанна открыла дверь. Эрин выглядывала из-за их спин, но именно она первой узнала всадника.
– Это Сэм, – сообщила она. – Муж сестры Эрин, – пояснила Райсу Сюзанна, и Вес прислонил винтовку к стене и проковылял на костылях на крыльцо. Эрин вышла за ним.
– Сэм? – осторожно начал Вес.
Сэм Хэррис был одним из самых яростных его оппонентов, когда Вес решил воевать на стороне северян. Хэррис не замечая Веса, обратился к Эрин.
– Твой отец… в него стреляли сегодня в полдень.
Эрин побледнела.
– Он?..
Сэм Хэррис горестно кивнул. Лицо его исказилось яростью и горем.
– Он хотел испробовать только что выезженную лошадь. Мы уговаривали его взять кого-нибудь в компанию, но он отказался, говорил, что это его задержит.
– Кто? – недобро поинтересовался Вес. Сэм долго колебался, как бы превозмогая нежелание вступать в разговор с Карром, а потом сумрачно ответил:
– Как всегда… свидетелей нет. Он запаздывал, и мы отправились на поиски мистера Макдугала. Мы нашли его мертвым. Лошадь исчезла.
– На ней было клеймо? – Вес обнял Эрин. Одной рукой он опирался на костыль, другая поддерживала девушку. Она была бледна.
– Нет, – горько ответил Хэррис. – У нас почти не осталось рабочих рук, – потом он обратился к Эрин. – Поедем, я провожу тебя домой. Сейчас ты должна быт рядом с матерью.
– Я поеду с Эрин, – решительно проговорил Вес.
– Нет!
Вес пристально взглянул на Сэма.
– Сэм, война закончена. Мы все нужны Эрин.
Голос его приобрел уверенность и силу, удесятеренную присутствием девушки. Сейчас она действительно нуждалась в его поддержке значительно больше, чем он в своей гордости.
– Сэм, пожалуйста, – попросила Эрин упавшим голосом. – Я хочу, чтобы он поехал с нами.
– Твой отец… – Сэм не закончил фразы. И эта незавершенность очевиднее всего свидетельствовала о новой реальности в их жизни. Син Макдугал больше не мог противиться ее решению. Эрин проглотила слезы и продолжала стоять, крепко уцепившись за Веса.
Сэм помрачнел еще больше, однако он беспомощно пожал плечами:
– Делай, как хочешь.
– Я тоже поеду с вами, – вставила Сюзанна.
Но Вес повернулся к ней и покачал головой.
– Я не знаю, когда вернусь. Думаю, что Макдугалы не смогут переварить тебя и меня вместе.
Это было неприятное, но справедливое утверждение. Вес должен был исполнить свой долг по отношению к Эрин, но одновременно он понимал, что не следует испытывать терпение Сэма. Вес бросил испытующий взгляд на Райса, однако, принимая во внимание многочисленные ранения последнего, полковник не слишком беспокоился о том, что Райс останется наедине с Сюзанной.
Сюзанна продолжала настаивать на своей поездке в дом Макдугалов. Затем, смирившись со своей участью, она попросила Эрин:
– Если я тебе понадоблюсь, пришли за мной.
Эрин кивнула. Она стояла, тесно прижавшись к Весу, как бы прося у него защиты. На лице Веса читалась решительность. Он дернул поводья, и лошади понеслись.
Сюзанна осталась с Райсом. Они вошли в дом и остановились друг против друга. Глубоко в глазах Сюзанны застыло горе и сострадание к подруге. Райс обнял се.
– Когда же это, наконец, прекратится, – заплакала женщина, – эти гнусные убийства.
Реддинг крепче и крепче прижимал ее к себе, наслаждаясь прикосновением ее упругой груди. Совершенно естественно их губы слились в терпком поцелуе. Райс взял Сюзанну на руки и отнес в свою спальню. Его сила, казалось, не уменьшилась от обильной кровопотери и ранений.
На этот раз они почти не тратили времени на любовные заигрывания. В действиях Сюзанны и Райса не было ничего поверхностного, наносного, не имеющего глубинной связи с вековыми отношениями между мужчиной и женщиной. Только нетерпение и откровенное желание отдаться друг другу двух людей, которые слишком долго сдерживали себя, чья страсть уже выплескивалась за пределы человеческого терпения. Райс почти сорвал с нее одежду. Сюзанна стянула с него брюки, пуговицы посыпались на пол. Женщина начала было расстегивать на нем рубашку, но Реддинг властно перехватил ее руку; тогда ее пальцы опустились вниз и нащупали возбужденный, роняющий бесценную влагу фаллос. Сюзанна совершила то, чего никогда не делала раньше: пробежала пальцами по нежной кожице, чувствуя, что от каждого прикосновения фаллос напрягается так сильно и пульсирует так упруго, что просто непонятно, как может он еще удерживать свое содержимое.
И Райс не выдержал. Он опустил Сюзанну на подушки. Его руки находились на уровне ее плеч. Женщина оказалась замкнутой в пространстве, ограниченном мужским телом. Тюрьма ее мечты.
Райс вошел в нее властно и нежно, повелевая устремиться ему навстречу. Сюзанна чувствовала только свое лоно, как будто все пять чувств переместились вниз живота.
Она погрузила руки в его роскошные волосы. Тело Сюзанны выгибалось, изгибалось, а внутри ее уже шла работа: он требовал, погружаясь и приподнимаясь, и ей это нравилось. Сюзанна смаковала присутствие возлюбленного в себе, длила и растягивала удовольствие от каждого движения мужской плоти. Сюзанна дорожила каждым мгновением таинства, в котором принимали участие мужчина, женщина и мироздание.
Страх Сюзанны за любимого, боль за него, ее новое страдание за Эрин – все проявилось в ее борьбе за новую жизнь, за обновление, за радость. Они чувствовали друг друга и действовали в едином ритме, как одно целое. Сюзанна заглянула в глаза Райсу. Чувственность. Желание. Страсть. Бездна страсти. Сюзанна замедлила ритм и изменила движение. Теперь ее бедра совершали плавные круговые движения. Влекущий, призывный танец в постели. Райс отнесся к ней как к опытной танцовщице. Они поднимались по спирали под небесный купол любви, желание пробивалось робкими толчками, которые постепенно становились сильнее, Сюзанна открывала для себя обширные, неизведанные, манящие пространства и ощущения любви, каждое следующее сладостнее и пленительнее предыдущего, пока, наконец, она не почувствовала, что вот-вот взорвется в требовательном ожидании высшего наслаждения.
Женщина вся горела, нервы будто обнажились, принимая наслаждение, которое он творил для нее. Его тело, раскинутое над ней, вибрировало, опускаясь и поднимаясь, ублажая ее прихоть.
– Сюзанна… – шептал Реддинг. Его тело трепетало от наслаждения. – Бог мой! Сюзанна…
Женщина не могла вымолвить ни слова. Она только слегка постанывала, когда он обнял ее и они вместе вознеслись на пик страсти, вершину того, названия чему в человеческом языке нет.
