Текст книги "Молния"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Патриция ПОТТЕР
МОЛНИЯ
Пролог
Лорен проснулась от собственного крика, от охватившей ее мучительной, ужасающей боли.
Постель ее была мокрой от пота. Ей показалось, что она слышит звук, похожий на пушечный выстрел. Почти против воли она открыла глаза.
За открытым окном стояла жаркая влажная ночь. Ветер неистово трепал занавески. Крупные капли дождя разбивались о светло-зеленый ковер. Яркая вспышка молнии осветила комнату, потом вновь загремел гром и его грохот был столь же яростным, как звук пушечного выстрела в ее кошмарном сне.
– Господи, прошу тебя, пусть это окажется лишь сном!
Но боль росла, усиливалась, пока не поглотила все тело Лорен. Потом неожиданно прекратилась, оставив ее измученной и опустошенной.
Но облегчение не наступило. Ушедшая боль оставила в душе Лорен мрак, который был страшнее, чем агония.
– Ларри! – раздался ее крик в пустом коттедже, где кроме нее никого не было.
Имя это потонуло в новом раскате грома, в то время как сама Лорен метнулась с кровати. В какое-то мгновение она чуть не упала, но схватилась за столбик изголовья и прижалась к нему, обратив взор на бушующую за окном грозу.
– Ларри! – закричала она снова, но на этот раз шепотом, потому что ею овладело отчаяние.
– Ларри! – звала она вновь и вновь, но казалось, что ее окутал плотный серый туман, уносивший часть ее души.
Лорен вновь ощутила боль, на этот раз такую сильную, что, задыхаясь, упала на постель.
С душераздирающей уверенностью она знала, что Ларри, ее брат-близнец, умирает. Где-то в такой же буре жизнь покидает его. Ей и раньше случалось ощущать его боль, так же как он чувствовал боль Лорен. Их обоих удивляло то, что им приходилось страдать от болезней и несчастных случаев друг друга, и они считали это проклятием.
Его больше нет. Она это знала. Слабость ее усиливалась, а растущее ощущение пустоты, казалось, увлекало ее в бездну мрака.
Новая вспышка молнии осветила комнату, и Лорен почти поверила в то, что перед нею стоит Ларри и с шаловливой улыбкой протягивает руку. Потом его образ угас, свет померк и она осталась одна.
Совершенно одна.
Отец как-то сказал, что Ларри подобен первым лучам утреннего солнца, а Лорен похожа на нежные вечерние сумерки. Такие разные, они были частью одного целого. И вот его не стало.
Лорен протянула руку во тьму.
– Не уходи! – прошептала она, понимая, что некому откликнуться на ее призыв.
И подумала о том, каково ей будет влачить дни, в которых не будет утра.
ГЛАВА 1
Чарльстон, апрель 1863 года
– Патрульное судно справа по борту!
Тихий шепот был еле слышен в туманной ночи. Двое мужчин разговаривали, едва шевеля губами. Звуки гасли во влажной тишине ночи.
Адриан Кэбот поморщился, слушая мерный пульсирующий звук машин и легкий плеск врезающихся в воду лопастей.
«Призрак» крался, нащупывая путь между канонерками Военно-морского флота северян, которые, как стервятники, поджидали добычу у входа в гавань Чарльстона. Порт и свобода остались позади.
Стоя у штурвала собственного судна рядом с нашептывающим указания лоцманом, Адриан испытывал знакомое смешанное чувство веселья и тревоги. Он никогда не испытывал ничего подобного тому опьянению, которое в нем вызывали рейсы сквозь блокаду северян. Казалось, этой ночью ему сопутствует удача. Месяц на небе был совсем тонким, да и его закрыл туман, нависший над Чарльстоном в эти ранние утренние часы. «Призрак» уже проскользнул незамеченным мимо одной из канонерок северян, потом мимо другой. Теперь с правого борта откуда-то появился еще один корабль.
Адриан быстро произнес краткую молитву моряков. Он знал, что его корабль трудно заметить, особенно в этом тумане. Он сам участвовал в создании проекта этого корабля и гордился его скоростью и маневренностью, а также его изящными очертаниями, сливающимися с темнотой ночи. «Призрак» весь, вплоть до парусов, был окрашен в жемчужно-серый цвет, и его корпус лишь слегка возвышался над водой. Сегодня его могли заметить лишь самые бдительные часовые.
Его руки крепче сжали штурвал. Ему нужен был этот рейс. Этот и еще восемь таких же. Для него это был единственный способ выкупить родовое имение, восстановить честь семьи.
Он вновь внимательно оглядел тяжело груженный корабль. Нигде ни огонька. Все люки закрыты брезентом. Строжайшая дисциплина запрещала использование любых источников света.
По левому борту корабль северян исчез из виду и Адриан ровно выдерживал курс, полагаясь на знания лоцмана, позволяющие избежать кораблекрушений, а также опасных мелей и перекатов. Джонни был наделен способностью видеть ночью и знал эти воды лучше всех знакомых Адриану лоцманов. Адриан беспрекословно подчинялся указаниям, которые Джонни давал тихим, спокойным голосом. И все же он чувствовал себя слепым в густом тумане и никогда не мог смириться с тем, что не может сам полностью контролировать ситуацию.
Он уже собирался отдать приказ увеличить скорость, когда неожиданная вспышка осветила небо. Он услышал взрыв с правого борта и сквозь такелаж просвистело ядро.
– Полный вперед! – крикнул Адриан, не заботясь о том, что его услышат.
Другое ядро попало в тюк хлопка слева от него, разбросав повсюду белые клочья и воспламенив несколько соседних тюков. До него донесся резкий запах горящего хлопка. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, моряки принялись тушить груз, заливая его водой.
Адриан почувствовал, что задыхается от неожиданно взметнувшегося дыма. Он обернулся к Джонни.
– Далеко еще до глубокой воды?
– Мы почти пришли, капитан.
Над головами просвистели ядра нового залпа.
– Дым. Они потеряли нас в дыму, – удовлетворенно заметил Адриан, когда один из его людей появился из густой влажной смеси дыма и тумана.
– Огонь потушен, сэр.
– А дым не даст им нас увидеть, пока мы не выйдем в море, – сказал, усмехнувшись, Адриан. – Нам бы следовало отправить им благодарственное послание.
– Проклятые янки, – сказал моряк, который только что доложил о том, что огонь потушен. – Как бы я хотел, чтобы мы могли им ответить!
Адриан рассмеялся.
– Я бы тоже не возражал, Синклер. Теперь я знаю, как себя чувствует лиса.
Раздался новый выстрел, но ядро упало позади «Призрака», и всплеск был едва различим в туманной тьме. Преследователи потеряли цель, по крайней мере, временно.
У Адриана гора свалилась с плеч. Радостное волнение придавало ему сил и уверенности. Они прошли самую опасную часть пути, миновали главные силы, блокирующие вход в гавань.
До рассвета Адриан оставался у штурвала. Они заметили еще один корабль из блокадного оцепления. Он был обшит железом, так что Адриану, даже с таким тяжелым грузом, было нетрудно его обогнать.
Он занялся подсчетом ущерба. Никто не был ранен, хотя у него самого на руке оказался сильный ожог от куска горящего хлопка. Повреждения на корабле были минимальными, и хлопка они потеряли совсем немного. Им еще предстояло два с половиной дня пути до Нассау, но настроение у Адриана было прекрасным. У него было достаточно угля, и он знал, что по скорости «Призрак» превосходил почти все корабли Военно-морского флота северян.
Он уже сделал больше двадцати рейсов. А этот рейс был одним из самых прибыльных. Адриану хотелось бы знать, как поживает в его каюте Сократ, но он не решался оставить штурвал до тех пор, пока они не отойдут подальше от побережья. Военно-морской флот северян значительно усилил блокаду побережья, так что теперь Чарльстон, Уилмингтон и Галвестон остались единственными открытыми портами.
– Иди спать, Джонни, – сказал Адриан юному лоцману. – Ты свою работу сделал. И сделал ее чертовски хорошо.
– Спасибо, сэр! – ответил Джонни с ноткой гордости в голосе. – Спокойной ночи, капитан!
Адриан проследил взглядом за тем, как лоцман исчезает в люке, и затем вновь перевел взор на океан. Берега уже не было видно, и туман полностью рассеялся. Утро было ясным, огненный шар солнца поднимался на востоке. Его хватило чувство удовлетворения. Приятно выигрывать! И чертовски хорошо быть живым в такой чудесный день!
* * *
Пять часов спустя Адриан передал штурвал первому помощнику, спустился по трапу к своей каюте и несколько мгновений помедлил прежде чем войти. Он никогда не знал, чего ему ожидать, и теперь, когда опасность уменьшилась, на него навалилась усталость, он чувствовал ее каждой клеткой своего тела. Он не спал два дня.
Открыв дверь, он тотчас же понял, что покой не для него. Со смирением Адриан огорченно оглядел свою разгромленную каюту.
Вдобавок к разбитому зеркалу, осколки которого лежали на полу, страницы книги были вырваны и разбросаны по кровати, а его любимая рубашка скомкана.
Он вздохнул, заметив, что за ним внимательно наблюдают искрящиеся весельем черные глаза. И все потому, что утром после стрельбы у него не было времени прийти успокоить животное.
Адриан не знал, чего ему было жаль больше – зеркала или книги. В море книги были для него драгоценны. Они были единственным спасением в его жизни с ее постоянными переходами от страшной скуки к страшной опасности, и одной из таких опасностей он только что избежал.
И зеркало. Оно было ему нужно для бритья, а теперь ему придется одалживать его у команды. Он непоследовательно подумал о том, что у него, в конце концов, есть репутация, которую нужно поддерживать и которая часто помогала ему набирать самую лучшую команду и ремонтировать корабль в самые сжатые сроки.
Поморщившись, Адриан взглянул на свою руку. Кроме свежего ожога, там были другие, крошечные отметины на кистях рук и на запястьях. Он привык к укусам маленьких острых зубов.
На борту не было ни одного члена команды, который бы не задумывался о том, почему капитан не избавится от Сократа.
Иногда он и сам думал об этом. Никогда еще на свете не было такого сварливого, вздорного существа как то, что сидело на корточках перед Адрианом и с невыразимым удовольствием взирало на учиненный им самим разгром.
Но именно крайняя независимость этого существа и нравилась Адриану. У него вызывало восхищение то, что обезьяна осмеливалась кусать руку, которая спасла и кормила ее.
Вейд, его зачастую непочтительный первый помощник, говорил, что оба они – капитан Адриан Кэбот, известный также под именем лорда Риджли, и обезьяна Сократ – очень похожи друг на друга.
Адриан знал, что сам он мог быть злобным и временами набрасывался на друзей и обижал их. Но потом всегда испытывал раскаяние и старался загладить обиду. А Сократ нет.
И зеркало! Чертовски плохо.
Адриан не был склонен к предрассудкам. Однако из-за разбитого зеркала им овладели дурные предчувствия.
Он покачал головой, осуждая собственную глупость. Человек сам творец своей удачи. Те, кто полагается на судьбу, обречены на несчастья.
Но он слишком устал, чтобы думать об этом. Ногой он сгреб стекло в сторону, потом нашел пакет с крекерами для Сократа. Вскоре он лег и через несколько минут заснул.
* * *
Когда они уже приближались к Багамским островам, Адриан вновь бросил недовольный взгляд на беспорядок в своей каюте. У него не было мальчика-слуги, он не хотел рисковать жизнью подростка, а у команды были более важные дела, чем уборка за непутевым любимцем капитана. Обычно в Нассау Адриан нанимал кого-нибудь прибрать каюту и постирать белье.
Он вышел на палубу. Они скоро должны были подойти к Нассау. Рейс этот был необычайно прибыльным. Адриану не хотелось, чтобы что-нибудь помешало ему благополучно его завершить. Он не очень боялся кораблей северян, блокировавших Нассау. Его корабль превосходил по скорости любой из них, а они не осмеливались близко подходить к островам и навлекать на себя ярость британцев. Британия считалась нейтральной, и любые акты агрессии в ее водах были запрещены. Фактически и корабли северян, и корабли конфедератов навещали Нассау, чтобы запастись провизией и сделать ремонт. И эта странная ситуация приводила к многочисленным стычкам на улицах и в тавернах.
Адриан усмехнулся, увидев, как Вейд пытается маневрировать между кипами хлопка, грудами возвышающимися по всей палубе. Хлопком было занято все свободное пространство, и ему приходилось слышать многочисленные жалобы и проклятия. Однако с тех пор, как каждый член команды стал получать свою долю прибыли от каждого рейса, они стали добродушнее и были лучше материально обеспечены. За хорошую цену их ждали ром и женщины, а сегодня вечером у всей его команды этого добра будет сколько угодно.
Он пробрался меж тюков хлопка и облокотился на поручни, всматриваясь в растушую на горизонте точку. День отоспаться, потом переговоры о новой партии груза, потом новый рейс сквозь блокаду в Чарльстон. У него не было времени на женщин, не было и желания тратить на них деньги. Риджли был единственным, что сейчас имело значение. Он был родовым поместьем его семьи в течение семисот лет, пока его старший брат не проиграл его и не застрелился после этого.
Гражданская война в Америке давала Адриану шанс выкупить имение. Еще год успешных рейсов, и он будет богатым человеком.
Если бы только война продлилась еще немного…
Когда корабль был уже вблизи острова Нью-Провиденс и его главного города Нассау, он вспомнил о зеркале и вновь ощутил незнакомое чувство. Не страха, нет, но предчувствия беды.
– Чушь, – сказал он себе.
Если только война продлится еще немного, у него будет все, о чем он мог только мечтать.
* * *
На главной палубе американского клипера «Мэрилин» Лорен Брэдли чувствовала себя одинокой, опустошенной и неуверенной, что было нехарактерно для нее. Прежде у нее всегда было место в этом мире, были определенные обязанности и люди, которых она любила. Теперь ничего этого не осталось, и она взяла на себя миссию, которая путала ее и во многих отношениях казалась ей беспринципной. Во время подготовки в Вашингтоне и в Англии она все больше и больше сомневалась в своей способности лгать и притворяться, но она связала себя обязательствами и намерена была сделать все, что будет в ее силах. Она обязана была сделать все это, и даже больше, ради своего брата Лоренса. Он отдал жизнь за свою страну. Значит, и она могла отдать несколько месяцев своей жизни и пожертвовать несколькими принципами для доброго дела – по крайней мере, она продолжала убеждать себя в этом.
Она перевела взор от воды вдаль, где заметила серый корабль. Едва различимое судно, стремительно рассекающее воду, казалось необычайно грациозным, несмотря на трубу и колеса с боков.
Она услышала позади себя шаги и обернулась к подошедшему к ней капитану.
– Я никогда не видела подобного судна, – заметила она.
– Это «Призрак», – восхищенно сказал он. – Вероятно, этот корабль самый удачливый из тех, что прорывают блокаду на море.
Лорен почувствовала, что начинает нервничать. Так это корабль капитана Кэбота. Она повернулась и улыбнулась капитану, который заботился о ней все эти три недели пути.
– Расскажите мне о нем.
«Расскажите мне о человеке, который убил моего брата. Расскажите мне о человеке, который помогает продлить эту ужасную войну», – мысленно добавила она.
Капитан Гарри Таггерт был только рад случаю сделать это. Лорен Брэдли была обаятельна. Она часто смеялась, хотя глаза ее были грустны.
Как она сказала ему по секрету, она была родом из Мэриленда, и отец и брат ее были убиты на войне. Она не сказал а, на чьей стороне они сражались, а он не спрашивал. Достаточно того, что она носила траур. Она сказала, что ее дядя, который живет в Нассау, пригласил ее приехать на остров и, чувствуя потребность сменить обстановку, она согласилась.
А теперь ей хотелось побольше узнать о человеке, который казался Таггерту интереснее всех других. Кэбот помогал врагу, но капитан Таггерт ценил его как искусного моряка.
– Он удачлив, как дьявол, – заметил Таггерт. – Сделал больше рейсов, чем любой другой капитан.
И с почтением, с которым многие американцы относились к английской знати, он добавил:
– И он английский лорд.
Лорен взглянула на собеседника с удивлением. Мистер Филлипс не упоминал ей об этом факте. Ей хотелось знать, почему.
– Английский лорд? – повторила она.
– Лорд Риджли.
Капитан Таггерт улыбнулся, показывая сломанные зубы.
– Он виконт.
– Зачем британский аристократ ввязался в нашу войну? – спросила Лорен.
– Ну, конечно, из-за денег, – ответил Таггерт. – Множество английских фирм и команд участвуют в этих рейсах сквозь блокаду. Вы же понимаете, это связано с большими прибылями.
– Зачем лорду Риджли деньги? – спросила Лорен. Таггерт пожал плечами.
– Никто не знает, – ответил он. – До прибытия правительственного чиновника, который знал его семью, никто даже не догадывался, что он виконт. Но, – добавил он с многозначительной улыбкой, решив рассказать нечто такое, что, по его мнению, могло бы позабавить его очаровательную пассажирку, – у него есть одна общеизвестная странность: обезьяна, которую он повсюду берет с собой, – торжествующе сказал Таггерт, с удовольствием наблюдая, как в глазах Лорен вопрос сменился изумлением.
– Обезьяна?
– Обезьяна, которую он зовет Сократом, – подтвердил Таггерт. – Животное со злобным характером. Однажды она меня укусила – она кусает почти всех.
– Обезьяна по имени Сократ, – произнесла вслух Лорен, удивленная тем, что этот человек способен на такую аффектацию. Что это должен быть за человек, который использует беспомощное животное с такой целью?
Человек, которому нет дела до морали и который способен наживаться на войне и смерти. Волнение Лорен усилилось. Но она заставила себя улыбнуться в ответ.
– Ваш капитан Кэбот кажется очень интересным человеком.
Капитан Таггерт с удивлением заметил напряжение в ее голосе, но потом подумал что, возможно, это ему только показалось. Он с сожалением подумал о том, что должен покинуть ее. Они приближались к Нассау, и его место у штурвала.
– Мне будет вас недоставать, мисс Брэдли, – сказал он.
– Вы были очень добры, капитан, – ответила она, ласково улыбаясь ему.
– Возможно, я увижу вас в Нассау?
– Я в этом уверена, – ответила Лорен. – У моего дяди магазин на Бей-Стрит, и я буду ему помогать.
– Я буду заглядывать, – сказал он, улыбнувшись и в знак уважения коснувшись лба рукой.
Потом он ушел, оставив ее рассматривать остров, который по мере приближения становился все больше и больше.
Она обернулась и, взглянув на море, увидела, что следом за ними идет прорвавшийся сквозь блокаду корабль. Удача? Везение? Пароход теперь был ближе, и она старалась получше его разглядеть, пытаясь различить фигуры на палубе. Но расстояние было слишком велико.
Капитан Адриан Кэбот был на борту этого корабля. Он, скорее всего, был на палубе. Адриан Кэбот… Она вспомнила, как в первый раз услышала это имя. Это было в маленьком офисе без вывески в Вашингтоне, округ Колумбия. Крупный нескладный мужчина пристально смотрел на нее.
– Меня очень огорчила смерть вашего брата, мисс Брэдли, – сказал он.
– Спасибо! – услышала она свой ответ, произнесенный бесцветным голосом.
Последние несколько месяцев были кошмаром. Сначала отец, потом брат. Они оба были врачами. Отец умер, заразившись лихорадкой от пациента, а два месяца спустя ее брат погиб на корабле северян, на котором служил врачом. Три дня спустя после того как Лорен узнала о смерти брата, к ней пришел посетитель, официально уведомивший ее о его кончине. Она отправилась в Вашингтон, где донимала власти расспросами, но никто ничего не знал или не желал ей ничего сообщить. В конце концов в отель, где она остановилась, пришел человек, который сказал, что он знает некоторые подробности, связанные со смертью ее брата, и она может их узнать, если проедет с ним в правительственный офис. Тридцать минут она сидела перед человеком по имени Э. Дж. Филлипс, испытывая странную неуверенность, в то время как он испытующе смотрел на нее. Филлипс рассказал ей, что, возможно, она в состоянии кое-что сделать для своей страны, и она ухватилась за эту возможность.
– Ваш брат был убит, – медленно произнес он, – огнем одного из наших собственных кораблей.
Лорен опустила голову. Из всего, чего она могла ожидать, это объяснение было самым тяжелым для нее.
– Как?..
– Корабль, на котором находился ваш брат, преследовал судно, в глухую ночь прорывающееся сквозь блокаду. Поблизости было еще одно патрульное судно. Прорывающийся сквозь блокаду корабль определенно знал наши сигналы и дал координаты второго нашего корабля судну, преследующему его самого.
Крупный мужчина сгорбился в своем кресле.
– Это было прямое попадание.
Лорен с трудом удалось переварить эту информацию.
– А судно, прорывавшееся сквозь блокаду?
– Преспокойно ушло.
– Вы уверены в том, что стреляли не с вражеского судна?
Почему-то ей казалось, что боль была бы меньше, если бы Ларри погиб от руки врага.
Руки Филлипса играли лежащими на столе бумагами.
– Только немногие из кораблей, совершающих рейсы сквозь блокаду, имеют пушки, мисс Брэдли. С одной стороны, они слишком тяжелы и занимают место, предназначенное для груза, с другой стороны, если они атакуют корабль северян, их команда будет обвинена в пиратстве. Особенно этот конкретный корабль.
– Почему именно этот? – спросила Лорен, почувствовав, что в словах Филлипса есть скрытый смысл.
– Капитан этого судна англичанин. Его не может защитить униформа конфедератов. Черт возьми! Извините, мадам! Предполагается, что британцы нейтральны, но они финансируют рейсы сквозь блокаду, а также строительство кораблей для Военно-морского флота конфедератов.
– Но почему?
– Деньги, – презрительно ответил он. – Этим они отличаются от капитанов-южан, поскольку действуют не из патриотических побуждений, а лишь ради громадных доходов. И нарушают нейтралитет собственной страны.
Лорен почувствовала гаев – страшный, смертельный гнев. Ее брат погиб из-за золота, ее добрый, милый брат, который желал людям только добра.
Она заметила, что Филлипс внимательно наблюдает за нею, и спросила себя, почему он это делает. Ответа ждать не пришлось.
– Вы могли бы нам помочь, мисс Брэдли.
– Что я могу сделать? – тихо спросила она.
– Если бы мы могли перерезать линию снабжения южан, война закончилась бы на несколько месяцев, а то и на несколько лет раньше.
Он продолжал говорить. О том, что у прорывающихся сквозь блокаду кораблей почти не осталось южных портов. Новый Орлеан уже занят северянами, Мобил надежно блокирован, Саванна тоже. Чарльстон, Уилмингтон и Галвестон были единственными в некоторой степени доступными портами.
– У нас недостаточно кораблей, чтобы полностью блокировать эти порты, и семьдесят пять процентов рейсов сквозь блокаду завершаются успешно, – сказал Филлипс. И добавил, возможно, без всякой необходимости:
– У Конфедерации больше чем достаточно оснований стремиться сохранить эту жизненно-важную линию.
Он сделал паузу, оценивающе глядя на нее, и Лорен ждала продолжения.
– Мы должны сделать эти рейсы невыгодными, – объяснил Филлипс. – Эти капитаны хитры, и капитан «Призрака» хитер не меньше их. Создается впечатление, что он всегда знает наши сигналы и часто исчезает с побережья, когда мы его видим. Очевидно, он знает некие водные пути, которых мы не знаем.
– Что будет с ним, если вы его схватите?
Филлипс с отвращением произнес:
– Черт побери! Прошу прощения, мисс. Конечно мы можем конфисковать его корабль и груз, но из-за того, что он англичанин, нейтрал, мы не можем задержать его дольше, чем потребуется, чтобы суд рассмотрел вопрос о захваченном грузе. А от одного только рейса он получает достаточно денег, чтобы купить новый корабль.
– Но, – добавил он, – на это потребуется время, а это будет болезненно для конфедератов.
Лорен пришла в ужас оттого, что капитан может быть ответствен за гибель американского корабля, за смерть ее собственного брата и все еще считаться нейтральным.
– После того, что он погубил один из наших кораблей?..
– Вспомните, – сказал ее собеседник, – на его корабле нет пушек. Стрелял-то ведь наш собственный корабль.
Лорен нахмурилась.
– Но я все еще не понимаю, что я могу сделать.
– Капитаны, совершающие рейсы сквозь блокаду, понимают толк в женщинах, – сказал Филлипс. – Конечно, у нас есть шпионы в Нассау, но ни один из них не в состоянии достаточно близко подобраться к капитану Кэботу, чтобы хоть чем-нибудь нам помочь.
Лорен широко раскрыла глаза. На лице ее появился румянец.
– Нет, нет, – поспешно сказал мужчина, сидевший напротив нее. – Мы не просим вас делать ничего недостойного. У нас там есть человек, торговец. Мы можем послать вас туда как его племянницу, и вы вступите в контакт с людьми, совершающими рейсы сквозь блокаду. Многие мужчины больше расскажут леди. Им нравится… немного похвастать. Если бы мы знали время его рейсов, речки или бухты, где он иногда скрывается, тогда наши корабли могли бы его подкараулить.
Лорен вопросительно смотрела на него, и он смущенно заерзал на своем кресле.
– Есть и другая возможность, – сказал он. Лорен выпрямилась в своем кресле.
– Если что-нибудь… случится с кораблем, когда он будет приближаться к Чарльстону, то у Кэбота не будет другого выхода, кроме как сдаться.
– Что? – подозрительно спросила она.
– У нас есть люди, которые могут вас научить… немного песка в машину или на одну из осей… способы имеются. У меня есть люди, которые могут вас подготовить.
– Но как?
– Корабли, совершающие рейсы сквозь блокаду, часто берут пассажиров.
Лорен молчала.
– Поверьте мне, мисс Брэдли, трудно лучшим образом послужить вашей стране или вашему брату. Много жизней будет спасено.
Несмотря на нежелание участвовать в этом деле, его последние слова убедили Лорен. Если она может спасти жизни людей, то, возможно, смерть Ларри не была напрасной. Ее определенно ничто не удерживало дома. Маленький домик в Довере казался слишком пустым, там остались лишь тени от ее отца и брата – люди, которые наполняли ее жизнь смехом и состраданием.
Врачебная практика отца перестала существовать вместе с ним. Она помогала отцу и брату в их работе, и отец часто говорил, что ее медицинские познания почти столь же глубоки, как у них. Но женщину никто не воспринимал всерьез. Поэтому ей приходилось просто помогать им обоим, и она была счастлива это делать. Но оба они умерли, и никто из пациентов без них ей не доверял.
Отец оставил ей немного денег. Немного, но достаточно, чтобы прожить некоторое время. Она пыталась устроиться добровольной помощницей в несколько военных госпиталей, но никто не захотел принять молодую незамужнюю женщину. Теперь мистер Филлипс давал ей шанс сделать кое-что для своей страны, сделать кое-что, чтобы отомстить за смерть брата.
* * *
Чайка нырнула в воду и отвлекла Лорен от ее воспоминаний. Месть. Хотел бы Ларри, чтобы за него отомстили? Хотел ли бы этого Ларри на самом деле?
Она сомневалась в этом. Старалась разобраться в том, что ею движет. Никогда прежде она не стремилась отомстить, считая такое стремление неблагородным. Но мистер Филлипс дал ей цель и средства. Лорен знала, что связала себя обязательствами, которые не могла нарушить, но, кроме того, она понимала, что ей не по душе роль, которую она должна была сыграть. Она прошла обширную программу обучения в маленьком домике в Вашингтоне, где ее учили подавать сигналы, учили флиртовать. Это заняло несколько месяцев, в течение которых у нее было время подумать о том, способна ли она на подобный обман.
Но у нее был долг перед братом. А если верить мистеру Филлипсу, то ничего страшного не произойдет. Худшее, что могло произойти с Адрианом Кэботом – это потеря корабля и краткое тюремное заключение, что было не столь ужасно, как то, что случилось с Ларри. И она могла помочь приблизить конец войны. Ради этого можно было сделать все, что угодно.
Разве не так?
Серый корабль, который капитан Таггерт опознал как «Призрак», приближался к клиперу. Лорен с предубеждением подумала о том, что судно, совершающее рейсы сквозь блокаду, не выглядело таким нарядным, как клипер. Она разглядела крупную светловолосую фигуру за штурвалом, заметила и то, что повсюду на палубе громоздились тюки с хлопком. Контрабанда. Потом, когда корабль проходил мимо, она разглядела высокую фигуру мужчины с рыжевато-каштановыми волосами, увлеченно беседующего со стоявшим у штурвала блондином ростом пониже. Неожиданно мужчина поднял голову, встретился с нею взглядом, подарил ей улыбку и слегка поклонился.
«А почему бы ему не пребывать в прекрасном настроении?» – подумала она, скользнув взглядом по забитым грузом палубам корабля. Он явно завершил еще один удачный рейс.
При любых других обстоятельствах она бы улыбнулась ему в ответ, ослепленная его обаятельной улыбкой, но неожиданно она вспомнила Ларри – Лоренса Брэдли Второго – улыбка которого так же заставляла таять женские сердца… и которого больше не было.
Следуя правилам, которым ее учили, она должна была улыбнуться в ответ, но не смогла этого сделать.
Вместо этого она отвернулась и пошла по короткому коридору в свою каюту. Все было уже упаковано, хотя она знала, что большинство из ее нарядов не годятся ни для этого климата, ни для ее целей. У нее были деньги, которые Фил-липе дал ей на одежду, – он сказал, что ей следует отказаться от черного платья и выглядеть веселой и нарядной, может быть, даже чуточку легкомысленной.
До сих пор она неизменно считалась благоразумной и компетентной – до такой степени благоразумной, что это отпугивало практически всех претендентов на ее руку. Ей было двадцать четыре года – некоторые назвали бы ее старой девой. Но она никогда не считала, что ее самооценка может зависеть от наличия или отсутствия мужа.
И вот она приняла на себя обязательства, которые должна выполнить до конца. Ей пришло в голову, что вся эта суета может оказаться напрасной: хотя претенденты на ее руку и были, никто из них не сошел с ума оттого, что она проявила к нему недостаточно интереса. Она знала, что была не лишена привлекательности, но знала также, что ее нельзя считать умопомрачительной красавицей.
Вот почему пресловутый капитан мог сколько угодно бросать на нее свои взгляды.
Лорен вошла в каюту и оглядела ее, желая убедиться, что все собрано. Она остановилась у зеркала, критически оглядывая себя.
Мистер Филлипс, если это его настоящее имя, сказал, что Кэбот большой любитель женщин. Однако капитан Таггерт намекнул, что это не так. Каков же он на самом деле? Или верно и то и другое?
Лорен осмотрела свои активы и взвесила их достоинства. Самым привлекательным в ее лице были глаза. Они были большими и выразительными, нежного золотисто-зеленого цвета, который менялся в зависимости от одежды и от настроения.
Волосы были ее проклятьем. Они вились слишком сильно, и завитки выбивались, какую бы прическу она ни делала. Цветом волос она также не была удовлетворена, это было нечто среднее между русым и каштановым. Для красавицы ее рот был слишком велик, а подбородок слишком тверд. Черты лица не очень гармоничны, в который раз критически рассудила она. Почему мистер Филлипс считал, что она может показаться привлекательной английскому лорду, она не могла понять.
