Текст книги "Договор с дьяволом"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Последние слова были словно взяты из книги. Кейн понял еще кое-что. Ничего удивительного, что в мисс Николь Томпсон сочетаются невинность и иногда столь поразительная мудрость. Она живет книгами. Он раньше заметил в доме несколько книжных шкафов, но не придал этому значения, решив, что они выставлены напоказ с той же целью, как и все остальное в Логовище: придать ему вид обычного, нормального города.
Он опять что-то буркнул себе под нос, с трудом сдерживая проклятия, готовые сорваться у него с языка. А ему бы надо радоваться – ведь Робин и Ники у него в руках. Он находится в доме Ната Томпсона, и хозяин к нему благоволит. И все же он никогда не чувствовал себя так отвратительно.
Но он взял протянутый Ники стакан, и, когда ее рука задержалась в его ладони чуть дольше, чем следовало, его мужское естество вновь отреагировало гораздо сильнее, чем ему бы хотелось. Кейн оторвал от нее взгляд и начал пить, но, сделав глоток, остановился. Странный вкус у воды. Снова лекарство?
Ники, казалось, поняла его. Она покачала головой:
– Энди сказал, что в первые несколько дней боль будет нестерпимой. Но я не дам вам больше опия, если вы сами не попросите.
– Мне всего лишь несколько дней осталось в Логовище, – сказал он. – К отъезду я должен поправиться.
– Дядя Нат говорит, что вы можете оставаться здесь сколько угодно. Бесплатно.
Кейн обомлел. Он знал, что Нату Томпсону свойственна благодарность, но ему также было известно, что этот человек денег на ветер не бросает. Другие жители Логовища рассказывали, что в кредит он не обслуживает. Каким бы желанным здесь ни был гость, его выпроваживали из Логовища, как только у него кончались деньги. Поэтому игра в покер здесь и пользовалась такой популярностью. Выигрыш мог означать несколько лишних дней пребывания здесь. Но он не может позволить себе такой роскоши. Нужно узнать местоположение Логовища и убираться.
– У меня другие планы, – коротко сказал он и увидел, что улыбка исчезла с лица Ники. Робин тоже заметно поскучнел.
– Но вы же ничего мне не рассказали про Дьявола.
– На редкость подходящее имя для ястреба, – заметил Кейн.
Робин залился румянцем.
– Я не хотел вас обидеть.
У Кейна появилось такое чувство, словно он пнул ногой щенка.
– Я не об этом, – сказал он, смягчив голос. – Нельзя давать имя дикому существу. Ты должен будешь отпустить его на свободу. Нельзя к нему слишком привязываться. И ему нельзя позволять к тебе привязаться.
Как произошло много лет назад с его собственным ястребенком.
Закончив пить, он протянул стакан Ники.
– Спасибо, – поблагодарил он. Он собирался добавить, что хотел бы переехать обратно в гостиницу. Он действительно этого хотел.
Но, оставаясь здесь, он получал возможность заглянуть в комнату Ната Томпсона и, может быть, порыться в письменном столе, который он видел в гостиной. Тогда ему не придется получать необходимую информацию от Ники или Робина, повторял он себе. Хотя исход будет один и тот же. Сюда ворвется отряд полицейских, стреляя во всякого, кто попадется им под руку.
Боже, как раскалывается голова. И вообще все тело болит. Включая сердце. Если он когда-нибудь доберется до Мастерса, он убьет его.
– Хотите супа? – спросила Ники с видом щенка, опасающегося нового пинка в живот.
Он кивнул. Он съест этот чертов суп, притворится спящим и дождется, пока все уйдут. Чем скорее он обнаружит то, за чем сюда явился, тем скорее он отсюда уедет и тем скорее освободят Дэйви. О других последствиях этого дела он не мог, не хотел думать.
8.
С присутствием Кейна О'Брайена их дом сделался несоизмеримо меньше. Дьявола, мысленно поправила себя Ники, человека, которого нужно опасаться. Она постоянно напоминала себе, что он преступник, убийца, но видела в нем только человека, который рисковал собой ради нее.
Всегда смотри, кто у тебя за спиной, учил ее дядя. Но он не рассказал ей, что делать с мужчиной, пробравшимся, как змея, в ее душу.
В то утро, когда Кейн очнулся, она отправилась на прогулку верхом. Она знала, что если не уедет, то будет стоять у его двери, поджидая, когда можно будет войти. И не решаясь. Страшась бури чувств, которая захватит ее, когда она войдет внутрь.
Она поехала к своему холмику, чтобы поглядеть, как солнце поднимается над вершинами гор, но радость ее почему-то померкла. Место ее уединения сделалось местом одиночества. Оно, казалось, было наполнено эхом голоса Кейна, она помнила каждое произнесенное им слово, каждое прикосновение, каждое ощущение, которое она испытала в его присутствии, даже гнев и унижение. Она попыталась снова разжечь их в себе, но у нее ничего не получилось. Он, не раздумывая, кинулся спасать ее, рискуя жизнью. И теперь из-за нее терпел страдания. Это мучило ее больше всего.
Кто он такой? Что за человек? Она уже не знала, что и думать, – столько в нем противоречивого. Он в одно мгновение мог перейти от доброты к жестокости, от тепла к холодности, от нежности к равнодушию. Она знала только, что, когда он был поблизости, сердце ее то замирало, то билось как сумасшедшее, а от его случайных прикосновений по всему ее телу разливалось блаженное тепло. Даже сейчас она снова жаждала этих прикосновений. Жаждала поцелуя. Она попыталась вообразить его, но не смогла. Несмотря на запрет дяди, несколько мужчин уже пытались поцеловать ее. Двое из них были грязны и отвратительны, она от них убежала; одного увидели и поймали. Нат Томпсон приказал связать его и отстегать кнутом. Еще с одним – молодым бандитом – она сама мечтала встретиться за амбаром, готовая почувствовать себя женщиной, жаждущая испытать то, что называют поцелуем. Но чары исчезли, как только его губы коснулись ее, поцелуй оказался жестким, настойчивым, пугающим, в нем не было нежности. Он попытался языком разжать ей рот, и она наконец ударила его между ног и убежала. Она ничего не сказала дядюшке, поскольку чувствовала, что в том неприятном эпизоде есть и ее вина, но интерес к поцелуям у нее пропал.
До поры до времени.
Сейчас все было иначе. У нее замирало сердце и кружилась голова от мысли, что Дьявол может ее поцеловать. Вот только кому она нужна? Ники прочла много книг и знала, что двадцатидвухлетние женщины не носят штанов. Они кокетничают, принимают ухаживания, целуются, выходят замуж и рожают детей. С какой стати такому человеку, как Кейн О'Брайен, проявлять к ней интерес? Даже преступник и убийца не пожелает женщину, которая в ружьях разбирается лучше, чем в веерах и шляпках. Она окинула взглядом пустую лощину, чахлые деревья и кусты. Это ее тюрьма. Безжизненная и бесцветная. Через неделю исчезнет единственная яркая звездочка, осветившая их тусклую жизнь. Ее глаза вспыхнули, как глаза загнанного зверя, принявшего отчаянное решение.
Так или иначе, но она получит поцелуи от Кейна О'Брайена. Чтобы потом вспоминать о нем всю жизнь.
* * *
Все ушли. В доме никого не было. Кейн, пошатываясь, поднялся на ноги, с трудом сдерживая стон. Ожоги на руке и спине болели от каждого движения. Нат Томпсон был у себя в «мэрии». Ники уехала на прогулку, а Робин ушел вместе с Энди на охоту за кроликами. После того как Робин пожаловался, что птенец ничего не ест, Кейн сказал ему, что ястребам нужно свежее мясо.
Он потрогал лицо. Ну и щетина! Найдя на стуле брюки, натянул их, морщась от боли. Проклятие. Ему же через несколько дней уезжать отсюда. Кейн откинул со лба прядь волос и направился в другую комнату, к заветному письменному столу. Где-то там должна быть карта.
Его взгляд пошарил по комнате, упал на стол, на шкаф с книгами. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Было еще рано, и он никого не увидел. Логовище, как правило, оживало лишь к вечеру.
Кейн осмотрел книги и, выбрав одну из них, положил на стул рядом со столом. Если кто-нибудь войдет, он быстро сядет на стул и притворится, будто читает. Он подошел к столу и подергал ящики. Заперты. Он громко выругался, затем начал обыскивать другие комнаты. Одна из них наверняка принадлежала Ники, хотя обстановка в ней была почти такая же скромная, как в остальных.
От полузасушенного букета полевых цветов на столе исходил приятный аромат. На окнах висели пестрые льняные занавески, а на сундуке сидела старая потрепанная одноглазая кукла с облупившимся лицом. Он на мгновение застыл в дверях, подумав о той девочке, которой была Ники, когда играла с этой куклой. Она сказала, что была своему брату вместо матери. А кто был матерью ей самой? Судя по этой комнате, никто.
Здесь не было ни одной из тех милых безделушек, которые, как полагал Кейн, нравятся всем женщинам. Он почти физически ощутил царивший в комнате дух одиночества. Дядя взял нас, когда мой отец погиб. А теперь Кейн пытается похитить у Ники то немногое, что у нее осталось.
Интересно, что ей снится? И снятся ли ей вообще сны? Она почти ничего не говорила о снах и еще меньше – о будущем. Довольна ли она своей жизнью? Или в Логовище ее удерживает преданность семье? Вряд ли ему следует это знать.
Он огляделся в поисках шпильки. Кейн мог открыть шпилькой почти любой замок; этим искусством он овладел за последние два года. Должна же здесь быть хоть одна шпилька, пусть у Ники и подстрижены волосы. Но он ничего не нашел. Он снова выругался. Чувствуя себя грязным шпионом и соглядатаем, он перерыл все ящики, пока не обнаружил коробку для шитья и не извлек оттуда толстую иглу.
Кейн вышел из комнаты, еще раз выглянул в окно, а затем приступил к работе. Замок на ящике стола был довольно замысловатый, и ему пришлось несколько минут с ним повозиться. Он затаил дыхание, почувствовав, что механизм наконец поддался, щелкнул, и ящик открылся.
Он бросил еще один взгляд в окно. Все тихо. Он внимательно пролистал хранившиеся в ящике бумаги. Прямо сверху лежали материалы про него самого – плакат с надписью «Разыскивается» и газетные вырезки о тех грабежах, которые он совершил или которые ему приписывались. Если бы он совершил хотя бы половину того, что ему вменяли в вину, у него не осталось бы времени ни на еду, ни на сон. И он был бы настоящим богачом. Кейн заглянул поглубже в ящик и обнаружил там толстую тетрадь, проглядел и ее. Имена и цифры. Многие из них были ему знакомы. Джес и Фрэнк Джеймс. Джон Ринго. Братья Коул. Капитан Джон Джаррет. Джон Весли Харлдин. Ничего удивительного, что Нат Томпсон понадобился полиции.
Но карты не было. Во всяком случае, в этом ящике. Он задвинул его и снова запер с помощью иглы, а потом перешел к другому ящику. В ту самую минуту, когда замок поддался, он услышал, как открывается задняя дверь.
Проклятие. Он быстро прыгнул на стул и схватил книгу. Шаги были легкими – значит, это либо Ники, либо ее брат. Он воткнул иголку в обивку стула, надеясь, что Ники сегодня не собирается ничего шить. Иголки в этом маленьком, затерянном неизвестно где городишке, наверное, на вес золота.
Почувствовав чье-то появление, он поднял глаза. Он уже знал, кто это. Вместе с ней в комнате появился и запах полевых цветов. Кейн увидел, как в ее глазах вспыхнул огонек.
– Вы встали! – воскликнула она. Волосы у нее были спутаны ветром – копна каштановых кудряшек. Солнце и ветер окрасили щеки девушки румянцем, глаза блестели. Он никогда еще не видел ее такой хорошенькой.
– У меня не получается сидеть на месте, – сказал он.
– У меня тоже, – с некоторой робостью произнесла она. – Вам, должно быть, очень тяжело было в тюрьме.
– Да, я туда возвращаться не собираюсь, – коротко ответил он. Но он солгал. У него уговор с Мастерсом. Он выторговал жизнь только для Дэйви. А сам он вернется в тюрьму и, вероятно, снова будет ожидать, когда его повесят.
– Дядя сказал, что вы скоро уезжаете?
Она подошла поближе, чтобы разглядеть название книги, которую он держал в руках. «Оливер Твист» Чарлза Диккенса.
– Учитесь полезному искусству у ловкого Додждера? – спросила она с шаловливой улыбкой.
– «Законы – дрянь», – ответил он, найдя подходящую цитату. – Но я это и так знаю.
Она рассмеялась. Он уже второй раз слышал ее смех и хотел бы слышать его почаще. Но от этого звука броня на сердце Кейна дала трещину – а этого он не мог допустить.
Ники тряхнула головой:
– А как вы оказались не в ладу с законом? Вы не такой, как другие.
Он пожал плечами:
– Как я уже сказал – это легкий способ заработать на жизнь.
– Разве? – скептически поинтересовалась она.
– Во всяком случае, не самый трудный, – осторожно ответил он.
– Пока вас не поймали. Но вас же поймали.
– Я немного не рассчитал.
– Не надо много рассчитывать, чтобы попасть на виселицу.
– Нет, – серьезно ответил он. – Не надо. А почему ваш дядя продолжает этим заниматься?
– Наверно, потому же, что и вы, – вздохнула она. – Его разыскивали. У него на руках оставалось двое детей. Он решил, что это – самый надежный способ остаться в живых и вырастить нас.
– Вы никогда не думали об отъезде?
– Конечно, думала, – сказала она. – Я хочу увезти отсюда Робина. На него слишком большое влияние оказывают… – она вдруг запнулась, сообразив, что может его обидеть.
Он усмехнулся:
– Негодяи вроде меня.
– Вы не такой, как все.
– Сначала вы думали по-другому.
– Сначала я вас не знала.
– Вы меня и сейчас не знаете, – дразнящие нотки в его голосе исчезли.
– А вы не даете мне себя узнать.
– Верно, – согласился он. – Не стоит вам меня узнавать. От меня одни неприятности. Я приношу несчастье всем, с кем встречаюсь.
– Вы спасли мне жизнь.
– Возможно, – сказал он, – я сделал это чисто механически.
Она тяжело сглотнула. Он опять ее предостерегает – как тогда, на холме.
Она переменила тему:
– Принести вам что-нибудь поесть?
– Если вам для этого не придется подходить к плите, – ответил он.
– Я обычно веду себя у плиты очень осторожно. Я просто думала о другом.
– Я же вам сказал, что от меня одни неприятности, – сказал он. – Если бы я не пришел…
Ее щеки снова окрасились румянцем.
– Я не вас имела в виду.
– Разве? – спросил Кейн, на этот раз намеренно провоцируя ее. Она не должна ему нравиться. Она не может, черт возьми, ему нравиться. Он не имеет права к ней ничего испытывать.
– У вас это больше не получится, – мягко произнесла она.
– Что не получится?
– Поймать меня в ловушку, как ребенка. А я уже не ребенок.
Он наградил ее кривой ухмылкой.
– Знаю, – сухо произнес он. – И я знаю, что сказал ваш дядя.
Однако то, что сказал ее дядя, его ни капли не волновало. Но его все больше заботили ее чувства.
– Вы ему нравитесь.
Его губы еще больше скривились.
– Откуда вы знаете? Он всегда такой мрачный.
– Он хочет, чтобы вы здесь остались.
– Потому что считает, что обязан мне. Вот и все, правил это не меняет. Вы все равно неприкосновенны, мисс Томпсон.
– По-моему, вы не такой человек, который подчиняется правилам. – Это был вызов. Ай да крошка!
– Не такой, – согласился он. – Но в данном случае, мне кажется, это правило имеет смысл.
Она, казалось, на мгновение задумалась, а затем несмело спросила:
– А если бы я не была неприкосновенна?
Кейн увидел, что она затаила дыхание. Наверное, этот вопрос дался ей не легче, чем выстрел в Кобба Янси. Он должен соблюдать осторожность. Нельзя ее поощрять. Но и обидеть ее, как в тот раз, он тоже не хотел.
– У меня нет будущего, мисс Томпсон, – смягчившимся голосом произнес он. – Через несколько дней я уеду, и за мной по всей стране будет гоняться полиция.
– Вы можете остаться здесь, – возразила она. – Как Джеб и Энди.
– У меня нет денег.
– Дядя что-нибудь придумает.
– Это просто будет другая тюрьма, Николь.
Это имя случайно соскользнуло у него с языка. Он слишком часто думал о нем. И вообще – о ней, ее пустой комнате, одиноких прогулках, о том, как она морщила носик, как оживлялись иногда ее глаза, как складывались в улыбку ее губы. Он понял, что хочет, чтобы губы ее не покидала улыбка, а огонек в глазах никогда не угасал.
Не забывай. Не забывай, зачем ты здесь. Пора спросить. Он пересилил себя:
– Я даже не знаю, где мы находимся.
– А это важно?
Чертовски важно. От этого зависит жизнь Дэйви. Тщательно подбирая слова, он с безразличным видом пожал плечами:
– Я привык знать, где я нахожусь.
– На индейской территории, – ответила она, наклоняя голову.
Кое-что прояснилось, но он, собственно, об этом уже догадывался. Индейская территория велика. Сколько вопросов можно задать, не возбудив подозрений?
– Вам незачем беспокоиться – вас здесь не найдут. Логовище охраняют индейцы. Дядя ведет с ними торговлю.
Кейн мысленным взором проследил многочисленные карты, которые он изучил за несколько недель, проведенных с Беном Мастерсом. Вичитийские горы? Стеклянные горы? Черная Скала?
– Вы не ответили на мой вопрос, – прервала его размышления Ники. Он вопросительно поднял брови. – Что было бы, если бы я не была неприкосновенна?
– Какой смысл об этом говорить? – сказал он. Девушка не отводила от него сосредоточенного взгляда. Ее глаза, казалось, сделались еще больше, темнее и глубже.
Она с усилием сглотнула и провела рукой по своим коротким волосам.
– Я знаю, что я не очень симпатичная.
Бог мой, да как же она может не знать, какая она хорошенькая? Как он хочет обнять ее? Как он хочет прижать ее к себе?
Он поднялся и подошел к ней. Он нежно провел рукой по ее мягким кудряшкам.
– Вы очень хорошенькая, мисс Томпсон, – хрипло проговорил он. – Потому-то я что есть сил стараюсь держаться от вас подальше.
Она прислонилась к нему, намеренно или бессознательно, и он почувствовал напряжение в нижней части тела. Она так уютно примостилась рядом с ним. Так нежно и естественно, как будто там и было ее место. Его рука обвилась вокруг ее талии, и она подняла к нему лицо.
Наперекор всем мыслимым доводам разума он наклонил голову и прикоснулся к ней губами. В его жизни еще не было такого поцелуя. Сладкого, как мед. Такого сладкого, что ему захотелось позабыть обо всем на свете.
Так и случилось. На несколько безумных минут он забылся. Он забыл даже о том, что она касается его обожженной кожи. Боль растворилась в другой муке, пожиравшей его изнутри. Он знал, что она только усилится; некая часть его тела уже распирала ему брюки. Он хотел ее. Еще ни одну женщину в своей жизни он так не хотел.
На мгновение рассудок утонул в ощущениях. Он почувствовал потребность быть нужным. Ощутить тепло другого человеческого существа. Она потянулась к нему, и что-то в нем самом, о существовании чего он не подозревал, ответило ей. Его мир, который, казалось, был ему так хорошо известен, пошатнулся. Их губы слились, рот ее слегка раскрылся. Зная ее, он понял, что движениями ее правит инстинкт, а не опыт, и почувствовал себя так, словно в руках у него оказался бесценный дар. Она отдавала себя в его руки. Полностью доверилась ему. Он этого не заслужил. Он понимал, что должен отступить, но не мог. Она проникла в его душу, оплела его сердце невидимыми, но прочными нитями.
Дэйви был на несколько мгновений забыт.
Его поцелуй был пропитан отчаянием, ибо он знал, что его желание неосуществимо. Проще было достать луну с неба или схватить радугу. Но тело ее было ближе, чем луна, реальнее, чем радуга, и прижималось к нему с невинным любопытством, гораздо более соблазнительным, чем опыт и умение. И как бы ни было мимолетно это счастье, он не мог отказаться от него.
Он начал нежно исследовать языком ее рот и услышал сдавленный вздох. Затем, мурлыча, как котенок, она встретилась с ним языком и, быстро переняв его движения, повторила их, дразня и играя. Его рука двинулась от ее талии к шее, задержалась там, пока он не почувствовал, как она дрожит, затем поднялась дальше, затерявшись в копне шелковистых кудряшек. Все женщины должны коротко стричь волосы, промелькнула у него мысль в то короткое мгновение, когда он еще в состоянии был думать. Потом он потерял эту способность. Его поглотило горячее и жаркое желание. Их тела тесно сплелись, они проникали, прорастали одно в другое; одежда не мешала им стать единым целым.
Он потянулся к верхней пуговице ее рубашки и в этот миг услышал шум на крыльце. Удивительно, что он вообще что-то услышал. Густой туман в голове поглотил все, кроме его неистового желания.
Позже, вспоминая эту минуту, он решил, что в нем сработал инстинкт самосохранения, простой и ясный. Едва успев отступить в сторону, он услышал топот тяжелых сапог по полу и звон шпор.
– О'Брайен? – раздался густой голос Ната Томпсона. В нем звучало подозрение. Томпсон переводил взгляд с Кей-на на Ники и обратно.
Кейн отступил еще на шаг. Неизвестно, что лучше – чтобы Томпсон поймал его у своего письменного стола или в объятиях своей племянницы. И то, и другое довольно бесперспективно. Он чувствовал болезненное напряжение в паху и знал, что скорее всего это очень заметно. Но он был слишком оглушен, потрясен тем, что до такой степени потерял над собой контроль, чтобы отвечать.
– Вам, как я вижу, уже лучше, – не получив ответа, продолжал Томпсон.
– Благодаря вам, – ответил Кейн.
– У меня такое чувство, что я не имею к этому никакого отношения, – хрипло произнес Томпсон. – Ники, не присмотришь ли ты за братом? – Это был не вопрос.
Ники, не отводившая глаз от Кейна, не решалась уйти.
– У меня с мистером О'Брайеном деловой разговор.
И все же она не двигалась с места.
– Идите, – сказал Кейн.
Ники попеременно глядела то на Кейна, то на дядю. Нат Томпсон вдруг улыбнулся:
– Я ему ничего плохого не сделаю. Обещаю тебе.
Кейн оцепенел. О нем опять разговаривают так, словно его здесь нет. И ему совсем не надо, чтобы за него вступалась женщина. Когда же она наконец уйдет?
Явно расстроившись, она прикусила губу и провела рукой по спутанным каштановым волосам.
– Он ничего не сделал.
В Кейне боролись его собственная гордость и сочувствие к Ники. Он не представлял себе, что она так боится дядю. Как она перед ним беззащитна. Кейн сделал шаг в ее сторону.
В глазах Томпсона что-то блеснуло. Они были так холодны, что Кейн расценил этот блеск как угрозу. Но он вдруг улыбнулся Ники, и его суровое лицо смягчилось, обнаружив не только привязанность, но и любовь. Кейн был потрясен, увидев эту перемену. Лицо Томпсона, конечно, не помолодело; годы оставили на нем глубокие борозды, похожие на следы колес на разбитой дороге, но изменился весь его облик – он вдруг превратился в доброго дядюшку. Кейн не думал, что такая перемена возможна в человеке, которого он знал как убийцу и к тому же как человека, железной рукой управлявшего целым городом убийц и бандитов. Такая должность требовала беспощадности, незнакомой с человеческими слабостями. Кейн узнал от Ники, что Томпсон выполнял по отношению к ней и Робину определенные обязательства, но не представлял, что дядя еще и питает слабость к своим племянникам. Видимо, Нат Томпсон редко кому показывал эту слабость. Он установил по отношению к ним определенные правила, ничем не отличавшиеся от других правил этого города, но вряд ли кто-нибудь из гостей догадывался о глубине его чувств.
Интересно, входило ли сейчас в намерения Томпсона обнажить свою ахиллесову пяту.
– Оставь нас, – снова сказал Томпсон, обращаясь к Ники, на этот раз более мягким тоном. Но тело его вдруг внезапно окаменело, и он схватился рукой за стул.
– Дядя Нат?.. – Ники подскочила к нему, но он отмахнулся от нее свободной рукой.
– Ничего, просто судорога. Сходи за братом.
И снова Ники в нерешительности посмотрела на дядю. Кейн, чувствуя себя сидящим в зале зрителем, увидел, как они обменялись понимающими взглядами. Не проронив больше ни слова, девушка повернулась и вышла из комнаты.
Томпсон на мгновение оставался неподвижным, затем расслабился и снова заговорил с Кейном:
– Я слышал, что вам очень везет в картах.
– Вы, по-видимому, слышите обо всем, что здесь происходит.
– Стараюсь.
Томпсон подошел к столу и опустился на стул. С облегчением, как показалось Кейну.
– Присаживайтесь, мистер О'Брайен.
Кейн осторожно присел на краешек стула. Он не успел запереть второй ящик: Только бы Томпсон не вздумал его открыть.
– Что вы думаете о Ники? – Вопрос прозвучал так неожиданно, что Кейн заморгал, не скрывая своего удивления.
– Я думаю, что ей здесь не место, – выпалил он. – Ни ей, ни мальчику.
– Вы, разумеется, правы, – сказал Томпсон, слегка сгорбившись. – Но я не об этом спрашиваю.
Ловушка? Кейн не понимал. Всякий раз, когда ему казалось, что он зацепил Томпсона, тот резко менялся. В его глазах снова появился холодок. Никаких признаков слабости – разве что они запрятаны где-то очень глубоко. Взгляд Томпсона пронизывал его насквозь, словно желая уловить, где по его жилам течет правда, а где ложь. Кейн, не моргнув, выдержал этот взгляд.
– Я не совсем понимаю, что вы от меня хотите услышать, – наконец проговорил он.
Взгляд Томпсона сделался еще пристальнее.
– Уж не боитесь ли вы меня, Дьявол?
Кейн был настолько выбит из равновесия, что чуть было не пропустил мимо ушей последнее слово. Томпсон первый раз назвал его бандитским прозвищем. До этого он всегда был О'Брайеном. Его внутренний голос забил тревогу – во все колокола.
– Только дурак может не бояться Ната Томпсона.
– А вы – не дурак?
Кейн усмехнулся:
– Смею надеяться, что нет.
– Кто же вы тогда, О'Брайен? Вы не похожи на обыкновенного бандита.
– Надеюсь, что нет.
Томпсон улыбнулся, услышав эту фразу во второй раз, но выражение его глаз ничуть не потеплело. Чего же, черт возьми, ему надо? В какую игру он играет?
– Моя племянница вас заинтересовала?
Вопрос напомнил ему пушечный обстрел во время войны. У Кейна обычно возникало ощущение, что все ядра летят прямо на него. Теперь он чувствовал то же самое.
Он пожал плечами:
– Вы же сказали, что она – вне игры.
– Некоторых это не останавливает.
Теперь пришла очередь Кейна улыбнуться, но в этой улыбке было не больше добродушия, чем в улыбке Ната Томпсона.
– Слышал. А также о том, что из этого вышло. Я не хочу лишних неприятностей.
– Вы полагаете, она того не стоит?
Проклятый хитрец. Что бы Кейн ни отвечал, он все равно попадет в ловушку.
– Какая разница, что я полагаю?
– Вы когда-нибудь отвечаете прямо на вопрос?
– Когда это имеет смысл, – дерзко ответил Кейн, утомленный игрой Томпсона. – Не люблю, когда меня ловят на приманку.
– Я не ловлю вас, Дьявол. Я чувствую к вам интерес.
– Почему?
Томпсон вновь улыбнулся. Улыбка перестала быть угрожающей, но и тепла в ней не появилось.
– Еще точно не знаю. Возможно, потому, что вы спасли жизнь моей племяннице. Или потому, что мне может понадобиться человек вроде вас.
– Не понимаю.
– Митч стареет. Я могу доверять Энди и Джебу, но и тот и другой слишком мягки, чтобы занимать должность управляющего в таком месте, как Логовище.
Кейн не поверил своим ушам. Должно быть, это опять какая-то проверка.
Но Томпсон продолжал:
– Мне нужен человек, который умел бы мыслить, а не только стрелять. Человек с мозгами и характером. Вы два года провели в бегах, когда за вами гонялась вся полиция Техаса, а потом буквально вытащили голову из петли. Я еще ни о ком такого не слышал. Но загвоздка в том, что я в вас не уверен. Как получилось, что такой человек, как вы, оказался не в ладах с законом? Офицер и джентльмен? – В последних словах послышалась насмешка и явная неприязнь к добропорядочности.
– Убийство есть убийство, – возразил Кейн. – Я бы не сказал, что на войне правит закон. Да и после войны тоже – если победитель не ты.
– У вас были неприятности по возвращении домой?
– Можно сказать, что так. Не чувствую себя обязанным вам исповедоваться.
Томпсон, поколебавшись, заговорил:
– Я основал Логовище двенадцать лет назад. Сначала я хотел просто спрятать детей своего брата в надежном месте, в какой-нибудь затерянной хижине, где до них не могли бы добраться. Но поселение разрасталось. Сначала появился Митч, потом Джеб. У меня существовало соглашение с команчами. Они не трогали меня, а я – их. И я мог предложить кое-какие нужные им вещи.
Оружие, мгновенно сообразил Кейн. И виски. Вот чем Томпсон обеспечил себе защиту. Кейн подавил зарождавшуюся в нем антипатию.
Томпсон продолжал:
– Логовище постепенно увеличивалось в размерах. Сначала медленно, а потом быстрее, по мере того как завоевывало славу надежного убежища. Важно стало обеспечить его безопасность, что я и сделал. Первые посетители либо остались здесь навсегда, либо погибли.
Он помолчал с минуту и продолжил:
– Я здесь в безопасности. И вы здесь тоже будете в безопасности. – В его голосе сквозило едва уловимое отчаяние.
– Но почему я?
– Я уже сказал. У вас есть голова на плечах. И более того, мне кажется, что вам есть дело до моих племянников. Это… Господи, я не знаю, но никто из этих людей не стал бы ни возиться с мальчишкой, ни рисковать своей собственной шкурой, чтобы помочь Ники.
– Почему бы вам не отослать отсюда Ники и Робина?
– Куда? За эти двенадцать лет они не выезжали из лощины дальше чем на пятьдесят миль. Робину всего пятнадцать. Ники… Что ж, Ники в каком-то смысле может о себе позаботиться, но… – Голос его сорвался. – Черт, да женщине просто нелегко одной, и мальчику тоже.
Он чего-то недоговаривал. Что-то витало в воздухе – Кейн это чувствовал.
– Подумайте о том, чтобы остаться здесь, О'Брайен. Хотя бы на время. Вы не пожалеете.
Томпсон поднялся, положил руку на письменный стол, постоял, опершись на него, и направился к двери. Он исчез прежде, чем Кейн успел у него что-нибудь спросить.
Кейн остался сидеть, уставившись в пространство. Ему предложили Логовище. Безопасность. Возможно, даже Ники. Почему?
Еще какая-то уловка? С ним опять играют?
Он тяжело вздохнул. Он знал, что, если бы не Дэйви, он бы подумал над этим. Умирать ему и в самом деле не хотелось, во всяком случае не в петле. Кейн окинул взглядом книги и удобную обстановку комнаты. Да, Нат Томпсон устроился здесь с полным комфортом. Мог бы он принять подобное предложение, если бы от этого зависела его жизнь? С Ники? Ники появилась в его жизни, как джокер из карточной колоды – он о ней и мечтать бы не мог.
Она в каком-то смысле может о себе позаботиться. Но…
Кейн понял. О господи, он понял. Она такая неискушенная; она увлеклась им – человеком, который собирался ее использовать. Он передернулся при мысли о том, что ее может использовать кто-то другой – и другим способом. Он и подумать не мог, что ему так больно представить, что ею может овладеть кто-то еще.
Он может обрести ее. И ее, и свободу, и защиту Логовища. Он может обрести все это, если поступится своей честью и жизнью человека, который ему ближе, чем брат.
Кейн вспомнил про незапертый ящик стола. Он на распутье. И обе дороги ведут в ад.
Он знал, что его тезка – дьявол – сейчас, наверное, лопнет от хохота.
