Текст книги "Горный ангел"
Автор книги: Патриция Макаллистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 20
Услышав посторонний звук, Нил Мерфи поднял взгляд от стола, на котором были разложены какие-то бумаги. Он удивился, увидев стоявшую в дверях невесту, тем более что обычно веселое лицо Рейчел было теперь заплаканным.
– О Нил! – воскликнула Рейчел, быстро входя в комнату. В одной руке у нее был зажат носовой платок, другая поддерживала складки юбки люстринового платья цвета персика. Это было одно из платьев ее приданого, тщательно скопированное со страниц модного журнала и мастерски сшитого Дульчибел. Но в эту ми нуту Рейчел меньше всего думала о своем наряде. Сминая рюши и оборки, она кинулась в объятия Нила.
– Рейчел, ты пришла одна? – беспокойно спросил он, отступая на шаг, несколько торопливо отстраняясь от нее. – Зачем ты пришла сюда?
– Не будь смешным, Нил. Ведь мы с тобой помолвлены, и все об этом знают! Никто не видел, как я вошла к тебе. К тому же случилось ужасное несчастье!
– Ну, что еще случилось? – вздохнув, нетерпеливо спросил он.
– Пожалуйста, не смотри на меня так сердито. Мне нужно было срочно увидеть тебя. Это касается Эйнджел. Я очень волнуюсь за нее. Вчера она была у Холта и, вернувшись, очень странно себя вела. Так мне сказала тетя Клара. Должно быть, что-то произошло во время ее разговора с Холтом. Она не хочет никого видеть, даже меня, а это совсем не похоже на нее!
– А что вы делала в Чистом Ручье? – строго спросил Нил.
Рейчел удивил его резкий тон.
– В тот вечер, когда тетя Клара давала бал, я оставила у нее кое-какие вещи. Сегодня я поехала к ней, чтобы забрать их, и тетя Клара рассказала мне о том, что произошло.
– Боюсь, я не совсем тебя понимаю, – сухо произнес Нил. – Конечно, Эйнджел огорчена и расстроена. Любая женщина на ее месте вела бы себя точно так же. Ведь ее мужа арестовали по обвинению в убийстве!
Рейчел начинала понемногу злиться. По какой-то не понятной причине Нил оставался слишком спокойным и непробиваемым. Она хотела, чтобы он обнял и успокоил ее, но он, словно читая ее мысли, снова отстранился от нее.
– Конечно, это трагедия, – возвращаясь к столу, пробормотал он, – но вряд ли мы можем что-то сделать до суда. Вот когда нас вызовут в качестве свидетелей защиты, мы сможем выставить Холта в наиболее вы годном для него свете.
– Разве ты не понимаешь? – взорвалась Рей чел. – Не будет никакого суда! Тетя Клара послала за адвокатом, но он явится слишком поздно! Она призналась мне, что почти ничего не может сделать для Холта. А уж если она не может, то это не под силу никому!
– Тогда я не понимаю, Рейчел, чего ты хочешь от меня в этой ситуации? – холодно спросил он, подняв на нее свои бледно-голубые глаза.
Некоторое время она в недоумении смотрела на него.
– Но ты же проповедник, – наконец сказала она, – люди уважают твое мнение, они послушаются тебя. Ты мог бы уговорить отложить суд...
– Я не буду вмешиваться в правосудие, – резко прервал ее Нил, – даже если речь идет о моем брате. Люди потом станут говорить, что я не просто так помешал суду или что-нибудь в этом духе. Мой отец, Артур, всегда считал себя выше закона. Я не хочу, чтобы обо мне думали также.
– Побойся Бога! Речь идет о жизни Холта! – раздраженно воскликнула Рейчел. – И нет ничего важнее этого! К черту твою гордость!
– Рейчел! – возмущенно воскликнул Нил, изумленный ее поведением.
Она замотала головой.
– Хватит с меня твоих проповедей, сыта по горло! Мама и так устроила мне скандал, когда я взяла сани, чтобы съездить в Чистый Ручей. Мне пришлось почти целый час выслушивать ее жалобы и нравоучения. Я чуть не сошла с ума...
– Ты слишком много общаешься с Эйнджел и этой выжившей из ума тетушкой Кларой, – недовольно проворчал Нил, отодвигая от себя бумаги. – Сначала ты упорно настаивала на том, чтобы Лили Валентайн была похоронена на освященной земле кладбища, теперь ты требуешь от меня вмешательства в уголовное дело. Ты уже не та скромная, серьезная девушка, из которой могла бы получиться, как мне казалось, хорошая жена для проповедника.
Шокированная словами Нила, Рейчел не сразу нашлась что ответить.
– Это угроза, Нил? – тихо спросила она. Голос ее дрожал, но не от слез, а от закипавшего гнева.
– Называй как хочешь. Я не могу жениться на молодой женщине с такими грубыми манерами. И никто не посмеет осудить священника за слишком придирчивый выбор невесты. Последний раз говорю тебе, Рейчел, я не имею права вмешиваться в дела правосудия.
– Человека посадили в тюрьму, лишив его даже возможности обратиться за помощью к адвокату! И это ты называешь правосудием? – насмешливо спросила Рейчел. – Всем известно, кто будет судить Холта, но никто не смеет выступить против этого. Что ж, тогда это сделаю я!
Нил мрачно посмотрел на свою невесту.
– Поступай, как знаешь, Рейчел, – сказал он. – Но имей в виду, если ты сделаешь из меня посмешище, я откажусь от тебя и нашей предполагавшейся свадьбы.
Увидев холодный блеск в глазах Нила, Рейчел вдруг поняла, что он совершенно серьезно обдумал каждое слово своей угрозы. Прекрасно зная, как сильно она любит его, он отвернулся от нее в то самое время, когда она больше всего нуждалась в его поддержке.
– Не понимаю, – прошептала Рейчел, качая головой и словно не веря своим ушам. – Ты всегда говоришь о том, что надо помогать ближним в час беды, а не судить их за это. Но теперь ты, следуя примеру своего отца, считаешь себя выше законов Божьих!
Внезапно побледнев от этих слов, Нил изумленно взглянул на свою невесту. Держа высоко голову, она не отвела своих гневных глаз. Наконец Нил вздохнул и опустил глаза.
– Что ты хочешь от меня? – тихо спросил он, вертя в руках карандаш.
– Поговори с горожанами, пока еще не поздно! Заставь каждого осознать ужасную несправедливость готовящейся над Холтом расправы. Пусть каждый посмотрит правде в глаза. Нил, неужели ты сам не понимаешь, как много в твоей власти?
Теперь она уже говорила без прежней запальчивости, но со всем обаянием молодости и женской привлекательности.
– Я знаю, между тобой и Холтом существуют какие-то разногласия. Если ты не хочешь сделать это для Холта, то сделай это для Эйнджел! Что будет с ней, если случится самое страшное?
На какое-то мгновение Нил задумался.
– Ну, я полагаю, она вернется в Миссури, – спокойно сказал он.
– Не думаю, – покачала головой Рейчел. – Во всяком случае, не сразу.
– С чего ты это взяла? Рейчел таинственно улыбнулась.
– Не могу сказать тебе, Нил. Я дала честное слово, что пока... ну, не могу и все!
Казалось, Нил еще больше разозлился.
– Опять секреты, Рейчел?
– Опять? Что ты хочешь этим сказать?
– Я догадываюсь, что ты давно уже что-то скрываешь от меня, – сказал Нил, с удивлением замечая внезапную нервную дрожь Рейчел, – и у меня нет сомнений, что это что-то не может мне понравиться, и ты сама об этом знаешь.
Рейчел сильно побледнела, но старалась держать себя в руках.
– Какая глупость, Нил!
– Разве? – задумчиво произнес он. – Уверен, при другой ситуации ты сама призналась бы мне в своем проступке. Но я хочу поступить с тобой по-христиански и не скажу об этом больше ни слова... если ты раскроешь тайну Эйнджел.
Глаза Рейчел округлились от испуга.
– Но я не могу, Нил! Я дала слово!
– Надеюсь, ты не подкрепляла его клятвой, – необычно сурово сказал Нил. – Мне бы очень не хотелось думать, что моя будущая жена поминает имя Бога всуе.
– Нет, конечно, нет, но...
Рейчел совершенно растерялась. Но, подумав, решила, что так называемая тайна Эйнджел все равно станет явной, а сейчас это вполне могло спасти жизнь Холта, ведь наверняка Нил не откажет в помощи брату, если узнает всю правду до конца.
– Ну, хорошо, – сказала Рейчел, теребя в руках мокрый от слез носовой платок. – Я все тебе расскажу, если ты пообещаешь первым делом поговорить с помощниками шерифа.
Нил коротко кивнул, и Рейчел пришлось принять этот кивок как знак обещания.
– Эйнджел носит под сердцем ребенка Холта, – тихо сказала Рейчел.
Очевидно, Нил ожидал услышать совсем другое, потому что не сумел скрыть своего изумления.
– А Холту известно об этом? – хриплым голосом спросил он.
– Эйнджел хотела сказать ему, но не нашлось подходящего момента. Поэтому она взяла с меня слово, что я никому ничего не расскажу. Ей хочется, чтобы Холт первым узнал об этом.
– Ну конечно, – пробормотал Нил. – Это со всем меняет дело. Действительно, теперь я не могу си деть и смотреть, как рушится жизнь Холта.
– О, я знала, что ты все поймешь! – с облегчением воскликнула Рейчел. – Вот поэтому я так люблю тебя!
Внезапный прилив чувства заставил ее порывисто обнять Нила. Рейчел была слишком взволнована, чтобы заметить некоторую отчужденность своего жениха.
– Я сделаю все, что в моих силах, Рейчел, – спокойно произнес Нил, обнимая ее за талию. – Можешь об этом не беспокоиться.
У Эйнджел немного отлегло от сердца, когда Кларе Максвелл удалось найти храбреца, согласившегося, не смотря на суровую снежную зиму, отправиться в Денвер за адвокатом. Этим храбрецом оказался Жиль Мартин, тот самый кучер, который недавно вез ее и Холта в Денвер. Эйнджел была уверена, что он не скроется с деньгами тетушки Клары и постарается сделать все возможное, чтобы выполнить свою миссию.
Со времени последнего резкого разговора с Холтом в тюрьме, когда он наотрез отказался от ее помощи, Эйнджел искала, чем бы занять свое время, чтобы не думать постоянно о тяжелых обстоятельствах, сложившихся вокруг нее и Холта. Она попробовала отвлечься вязанием огромного количества детских вещей и нежной заботой о тетушке Кларе, хотя старая леди сумела не заметно поменяться с ней местами и теперь сама заботилась об Эйнджел. Поскольку она была уже не просто гостьей в этом доме, а в какой-то степени членом семьи, ей была предоставлена большая солнечная спальня на южной стороне дома, выходившая окном в английский сад. И хотя в данный момент сад был завален снегом, Клара заверила свою молодую подругу, что весной и летом он просто великолепен, и она сама увидит это своими глазами.
Переселение Эйнджел именно в эту спальню было, как оказалось, неслучайным. Рядом была смежная небольшая комната, оказавшаяся детской, предназначенной, по всей видимости, для так и не родившихся детей Клары и Джеймса Максвелл.
Там стояла деревянная детская колыбель ручной работы, а рядом с ней кресло-качалка, украшенное резьбой, которую любовно выполнил сам Джеймс Максвелл много лет тому назад. Глаза Клары наполнились слезами, когда она распоряжалась привести детскую в полный порядок.
– Дорогая тетушка Клара, ни за что на свете я не хотела бы причинять вам душевную боль, – сказала Эйнджел, в восторге разглядывая детскую. – Если один вид этих вещей вызывает у вас слезы, я попрошу Дульчибел убрать их...
– Ерунда! – резко возразила Клара. – Этот старый дом должен, наконец, наполниться звонким детским смехом. Слишком долго он был прибежищем древней старухи с сомнительной репутацией злоязычницы.
Эйнджел не могла не рассмеяться.
– Нет, вы совсем не такая!
– Такая, детка, именно такая! У кого бы еще хватило безрассудной смелости закрыть рот Пруденс Максвелл, когда она не в меру разбушевалась по поводу нового бального платья Рейчел?
– Ах, как жаль, я не слышала, как вы это сделали!
– В тот момент ты была, насколько мне помнится, слишком занята чем-то другим, – хитро улыбнулась Клара. Бросив последний взгляд на залитую солнечным светом детскую, она удовлетворенно кивнула. – Не сомневаюсь, вы с Холтом сумеете вдохнуть жизнь в эту детскую, и, может статься, не один раз!
Услышав имя мужа, Эйнджел мгновенно помрачнела, что не ускользнуло от взора проницательной англичанки.
– Крепись, девочка, – подбодрила она Эйнджел. – Война еще не закончена. Люди по-разному относились ко мне, но я никогда не теряла их уважения! И если Клара Максвелл говорит, что следует хорошенько все обдумать, значит, так оно и есть! Я заставлю этих помощников шерифа десять раз подумать, прежде чем судить Холта.
Слезы благодарности хлынули из глаз Эйнджел, и, повернувшись к тетушке Кларе, она горячо обняла ее.
– Не знаю, что бы я без вас делала, тетушка Клара, – порывисто прошептала Эйнджел.
– Вздор! – возразила Клара Максвелл, но глаза ее увлажнились.
В то утро, когда Жиль Мартин должен был отправиться в Денвер, Эйнджел получила неожиданную весточку из тюрьмы Оро. Записку привез один из помощников шерифа, не тот толстяк с похотливой рожей, которого она уже видела, а другой, по всей видимости, хорошо воспитанный, пожилой уже мужчина, который даже снял перед ней шляпу. Текст записки сильно удивил Эйнджел. Размашистой рукой Холта, чей почерк она сразу узнала, было написано следующее:
«Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Не отпускай Жиля в Денвер, пока мы не увидимся.
Холт».
Эйнджел бросилась к тетушке Кларе и показала ей записку. Прочтя ее, Клара пообещала повременить с отъездом Жиля до возвращения Эйнджел из тюрьмы.
Она также настояла на том, чтобы Эйнджел отправилась в Оро в ее английской одноконной карете вместе со слугой, который присмотрит за ней и позаботится о ее безопасности. Поскольку стоял сильный мороз, а путь до Оро был неблизким, Эйнджел согласилась. Следуя европейской привычке, тетушка Клара распорядилась, чтобы в ногах у Эйнджел положили горячие кирпичи, завернутые в толстую ткань – так они долго сохраняли тепло и грели ноги путешественника. Эйнджел надела светло-голубое шерстяное платье, накидку с капюшоном, скрывавшую всю ее фигуру, и теперь была довольна, когда Холт, мельком взглянув на нее, не за метил в ней никаких перемен.
– У нас всего несколько минут, – сказал он, с ненавистью глядя в спину удалявшегося помощника шерифа, который минутой раньше привел в камеру Эйнджел. – У меня нет времени спорить с тобой и объяснять свою просьбу. Ты меня понимаешь?
Взгляд серых глаз был твердым как кремень. Эйнджел напряженно кивнула. Она ожидала услышать от него извинения за вчерашнюю грубость, а вместо этого, похоже, ей снова придется выслушивать его угрозы и приказы уехать из города.
И все же она не могла не заметить с болью в сердце, как осунулся и почернел Холт. Он заметно похудел, и Эйнджел начала опасаться, что с ним дурно обращаются. Не успела она и слова сказать, как Холт ошеломил ее своей просьбой.
– Мне очень нужно, чтобы ты съездила на прииск, – необычно встревоженным голосом сказал он. – Возьми с собой как можно больше провизии и теплых одеял, но сделай это без лишнего шума, чтобы никто об этом не знал. – Увидев ее расширенные от изумления глаза, он торопливо продолжил: – Если ты решишь поехать, Эйнджел, не говори никому об этом и никого не бери с собой.
Секундой раньше Эйнджел хотела сказать, что отправится туда с Нилом, однако Холт опередил ее:
– Это очень важно. На карту поставлены жизни людей, ты понимаешь меня?
Он разговаривал с ней как с несмышленым ребенком. Эйнджел все больше сердилась и не понимала, почему он требует от нее слепого повиновения.
– Нет, не понимаю, – запальчиво проговорила она. – Единственная жизнь, поставленная на карту и имеющая для меня значение, это твоя жизнь, Холт! Зачем ты хочешь оттолкнуть меня?
– Оттолкнуть? – прорычал Холт, ероша спутанные черные волосы и нетерпеливо расхаживая по камере, как пойманная пантера по клетке. – Я бы не стал тебя просить об этом, но мне больше некому довериться!
Эйнджел не восприняла его слова как комплимент.
– Что за срочная необходимость в моей поездке на прииск? – требовательным тоном спросила она. – Почему я должна помогать тебе?
Остановившись, он посмотрел на нее таким пристальным взглядом, что ей стало не по себе.
– Наверное, я ошибся, – тихо сказал он. – Боюсь, что в тебе нет того, что необходимо для здешней жизни. Да ты и не хочешь даже пытаться...
Холт рассчитывал на то, что Эйнджел примет его вызов, и он не ошибся.
– Скажи, что я должна сделать? – гордо вздернув подбородок, спросила она. – Вопросов больше не будет.
– Вот и отлично. – Холт едва улыбнулся. – Прежде всего, и это очень важно, ты должна поговорить от моего имени с Жилем, пока он еще не уехал в Денвер. Ты помнишь Жан-Клода и его жену?
– Конечно!
– Мне необходимо, чтобы Жиль нашел этого француза и рассказал ему обо всем, что тут со мной происходит. И пусть заберет те вещи, которые я оставил тогда в его хижине.
Эйнджел была сильно озадачена, но, помня свое обещание не задавать вопросов, лишь кивнула в ответ:
– Хорошо. Когда я должна отправиться на прииск?
– Как только поговоришь с Жилем. Сегодня, если это возможно.
Холт сделал паузу, прекрасно понимая, как много вопросов теснилось в голове у Эйнджел. Он хотел полностью довериться своей молодой жене, но боялся.
– И помни, – добавил он. – Ты должна быть крайне осторожна. Говорят, ты умеешь обращаться с оружием. Обязательно возьми с собой пистолет. Обещай, что сделаешь так, как я хочу.
– Да, я сделаю так, как ты хочешь. Жаль, Лили уже не сможет поехать на прииск вместе со мной, – сказала Эйнджел, и в ее голосе прозвучало искреннее сожаление.
– Да, если бы она была жива, я попросил бы ее это сделать. Ненавижу зависеть от чьей-то помощи!
– Ты слишком гордый, Холт Мерфи! – тихо сказала Эйнджел, поправляя волосы. – Когда же ты на конец поймешь, что я живу для тебя?
– Видно, я слишком туго соображаю, – с неожиданным смущением в голосе сказал Холт. – Но если ты будешь почаще говорить мне об этом, я, наверное, перестану в этом сомневаться...
Поглядев вслед удалявшейся фигуре всадника, а это был Жиль Мартин, Эйнджел направилась в дом. Увидев Джека Миллера, наемного работника Клары Максвелл, она остановилась. Джек прилаживал полозья к фургону, в котором ездил в Оро за провизией. Эйнджел с интересом наблюдала за его работой, и тут ее осенило!
Осторожно пробираясь по узкой, расчищенной от снега тропинке к сараю, она дружески поприветствовала Миллера. Выказав свою заинтересованность в его работе, она тем самым заставила Джека объяснить, что на полозьях фургон будет двигаться намного быстрее и легче.
– Ну конечно, тут не обойтись без пары хороших тяжеловозов, особенно если фургон нагружен, – закончил Джек, вгоняя последний гвоздь.
– Да? – притворно удивилась Эйнджел, устремляя взгляд на конюшню, которая тоже находилась под присмотром Джека. – А какие из этих лошадей самые сильные? Вы ведь разбираетесь в этом, мистер Миллер?
Тот с полной серьезностью отнесся к вопросу Эйнджел.
– Ну, у нашей хозяйки отличная конюшня и пре красные лошади, – отряхиваясь от снега, сказал он. – Большинство из них очень сильные, хоть сейчас запрягай в какую хочешь повозку. Впрочем, за исключением Меркурия и еще одного мерина. Эти не пригодны для такой работы.
Уловив неодобрительные нотки в голосе работника, Эйнджел улыбнулась.
– Это такой темно-серый мерин, да? Я не помню его кличку...
– Только зря их кормлю... – Он покачал голо вой. – Впрочем, мне платят за работу, а не за рассуждения...
– Ну что вы, мистер Миллер, кто лучше вас знает этих лошадей!
Ее лесть достигла цели.
– Не хотите ли взглянуть на лошадей, миссис? – неожиданно предложил Джек. Такое предложение означало его расположение к молодой леди. Далеко не каждый гость в этом доме мог похвастаться этим.
– С удовольствием! – хитро улыбаясь, ответила Эйнджел.
Вслед за Миллером она вошла в сухую и чистую конюшню, в которой было так тепло, что она скинула с головы капюшон накидки, прислушиваясь к монологу работника.
– Вот эту кобылу зовут Джуно, – сказал он, поглаживая морду высокой пегой лошади. Эйнджел тоже протянула руку, чтобы животное сначала понюхало ее – так она всегда знакомилась с лошадьми.
– Это ведь тягловая лошадь, да? Джек кивнул, удивленный ее познаниями.
– Хозяйка называет их шаерами, а я – тяжеловозами. Это очень мощные лошади. Миссис привезла их г из Англии лет пять назад.
– А это, должно быть, ее дружок, – догадалась Эйнджел, подойдя к соседнему стойлу, где стояла почти точно такая же лошадь, с любопытством поглядывавшая на Эйнджел.
– Да, это Юпитер. Хотя он и жеребец, но совсем не злобного нрава, – откликнулся Миллер.
– Какие они большие и сильные, – пробормотала Эйнджел, почесывая лошадь за ухом и раздумывая, сумеет ли она справиться с такой упряжкой. Очень скоро она выяснила, что во всей конюшне самыми сильными и выносливыми были именно эти тяжеловозы.
– А вот это и есть Меркурий. Странные имена дает хозяйка своим лошадям. Впрочем, это не мое дело. – Джек махнул рукой в сторону поджарого верхового коня, явно не одобряя его экстерьер.
– А я и не знала, что миссис Максвелл увлекается мифологией, – произнесла Эйнджел. – Надо будет подарить ей книгу по мифологии на ее день рождения.
Недоуменно пожав плечами, Джек повел ее дальше смотреть на других лошадей и прекрасного качества сбруи. К концу осмотра Эйнджел уже запомнила все проходы в конюшне и знала почти все о характере каждой лошади. К тому же она нашла нового друга в лице этого немолодого уже человека, Джека Миллера, которого многие считали угрюмым и недружелюбным. Теперь она была готова приступить ко второй части своего плана.
Эйнджел нелегко будет обмануть доверие Миллера, но она твердо пообещала Холту отправиться на прииск. Еще раз поблагодарив Джека и одарив его приветливой улыбкой, Эйнджел вышла из конюшни и направилась к дому. Приближался вечер. Скоро надо будет приводить план в действие, но не раньше, чем Миллер закончит свою работу. Он сказал ей, что живет в небольшой хижине в миле от дома тетушки Клары. Эйнджел вовсе не хотелось отправляться в путь уже в темноте, но выбора у нее не было. Зато у нее было достаточно времени, чтобы спокойно собраться в дальний путь по зимней дороге.
Сказав Дульчибел, что из-за ужасной головной боли она пораньше ляжет спать, Эйнджел поспешила удалиться в свою комнату, чтобы собрать всю имевшуюся у нее теплую одежду. Она даже сняла со своей кровати все теплые одеяла, а также заглянула в соседнюю комнату, предназначенную для гостей, собрав все теплые одеяла и там. Позже, когда все в доме улягутся спать, она спустится вниз в кухню и запасется продовольствием.
Случайно взглянув на свое отражение в зеркале, Эйнджел испуганно поднесла руку к лицу. Щеки го рели от волнения, волосы растрепались, но сейчас она себе нравилась! Она, умная и честная Эйнджел Макклауд-Мерфи, собиралась ограбить кладовую, украсть лошадей и очертя голову броситься в кромешную тьму, словно какой-то отчаянный головорез! Она едва слышно засмеялась. Оставалось только надеяться, что тетушка Клара все поймет. Эйнджел даже казалось, что она не только поймет ее, но и от всего сердца одобрит такой поступок.
