Текст книги "Обещай мне чудо"
Автор книги: Патриция Кемден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
– Александр, – окликнула она, но обнаружила, что не в состоянии продолжать, его ласковое «моя Кэт» все еще эхом отдавалось в голове и в сердце. «Я скажу ему у перекрестка», – пообещала она себе, желая удержать этот свет в его глазах хотя бы еще на несколько шагов. Дополнительный глоток воздуха. Хотя бы еще на одно биение сердца дольше.
Теперь вперед! Вот уже виден покосившийся каменный знак на краю дороги. Нет! Не так скоро! Дорога казалась такой долгой, когда она, усталая, шла одна, похоронив отца Александра.
Александр скакал рядом, собранный, готовый встретить опасность как полагается солдату, но вместе с тем спокойный, словно ему помогало присутствие человека, одного из немногих, которому он доверял. При этой мысли мир показался ей еще более мрачным, чем при пасмурной погоде.
«Я люблю тебя. Я люблю тебя, – мысленно твердила она, повторяя слова, как песню. – Как жаль, что я не смогла заставить себя поверить тебе раньше, когда еще было время». И все же… она покачала головой. И все же немного изменилось бы, только его сердце.
– Александр…
– Ш-ш-ш, – снова остановил ее он, но на этот раз поднял руку и повернул голову, как бы прислушиваясь к каким-то звукам, доносившимся со стороны дороги, ведущей к Таузендбургу.
– Нет, я должна сказать тебе…
Он снова шикнул, заставляя ее замолчать. Какая-то певчая птичка робко издала трель и умолкла, и Кэт почувствовала минутную обиду оттого, что весь мир, казалось, подчинялся Александру.
– Кто-то приближается, – прошептал он. – Быстро под деревья!
И, не дожидаясь согласия, направил обеих лошадей в лес, в укрытие из раскинувшихся ветвей старого дуба.
– Кэт… Катарина, – начал он чуть слышным голосом, но, не закончив, скользнул ладонями по ее рукам и обхватил лицо. Пытаясь встретиться с ней взглядом, он нежно прикоснулся большими пальцами к ее скулам. Склонив голову, он поцеловал ее быстро и страстно. – Кэт, слушай меня. – Он помедлил и снова поспешно поцеловал ее. – Если услышишь гончих, пусти коня во весь опор и не останавливайся. Слышишь? Не останавливайся. Но будь осторожна. Не загони коня. – Он прижался щекой к ее волосам. – Боже милосердный, не загони коня. – Он поцеловал ее в последний раз. – Я. люблю тебя, моя Катарина. Всегда помни об этом.
Она переплела свои пальцы с его и, не в состоянии говорить, кивнула. Звон дорогой конской упряжи и шпор становился все ближе. Ее охватил холод более сильный, чем зимние морозы.
Нахлынувшую на нее панику прервал крик. Она пристально вглядывалась в ту сторону, откуда раздался звук, но сквозь деревья не было видно дороги. Ее пальцы все еще крепко держали руку Александра. Другой рукой он сжимал пистолет, тот самый, из которого она целилась ему в голову. Казалось, с тех пор прошло несколько жизней.
Опять крик. Катарина нахмурилась. Голос показался смутно знакомым. Капитан Хазард? Но он капитан охраны ее отца, а не Бата! Если только… Из груди, казалось, выпустили весь воздух.
Она услышала смех, добродушный смех.
– Эй? – прокричал приятный мужской голос, обращенный в сторону леса. – Эй! Герцог Таузенд желает почтительно осведомиться, кто вы – кролики, волки или мужчины?
Вопрос был встречен таким взрывом смеха, что даже Кэт с трудом подавила смешок.
– Люди обычно не ведут себя так непринужденно в присутствии фон Меклена. – Александр посмотрел на нее, и уголки его рта приподнялись в полуулыбке. – А ты умеешь забывать? – вполголоса спросил он. И ей с еще большим трудом удалось удержаться от смеха.
– Боюсь, не умею, – с усилием выдавила Катарина. Она прекрасно понимала, что ее веселье во многом вызвано чувством облегчения от осознания того, что отряд не принадлежал фон Меклену, но теперь ей было все равно.
– Значит, остаются еще два прочих предположения.
– Я не крольчиха! – горячо возразила она.
– Тогда остается одно. – Он дразняще провел пальцем вниз по открытому вырезу сорочки к полукружиям груди, выступающей над свободно повязанной льняной тканью. – В действительности не остается ни одного.
– Эй? – снова окликнул голос, на этот раз менее игриво.
Она быстро поправила сорочку и застегнула куртку.
– Вот видишь?
– Действительно, – согласился он, надвигая шляпу с плюмажем ей на лоб. – Все ясно. Оставайся по возможности в тени.
Александр ехал впереди Катарины. Предчувствие опасности держало его в напряжении. В правой руке ощущалось какое-то тревожное покалывание, словно ладонь, привыкшая сжимать шпагу, знала, что ей скоро придется взяться за оружие. То, что по долине Карабас путешествовал, направляясь на юг, герцог Таузенд, а не фон Меклен, не соответствовало его ожиданиям. А неожиданные вещи заставляли его проявлять особую осторожность.
Они приблизились к опушке леса, и, к его полному ужасу, Катарина, пришпорив коня, вырвалась вперед и направилась прямо к герцогу. Собравшиеся вокруг того всадники расступились, пропускал ее.
– Достопочтимый господин, – обратилась она, и голос ее прозвучал хрипло, искаженный старанием походить на низкий, мужской. – Позвольте представить вам его светлость, последнего представителя героической линии, чья родословная уходит в глубь веков, маркграфа Карабаса!
Первой реакцией Александра было желание оглянуться назад, но он тотчас же подавил его. Взгляд его скользнул по свите герцога, то были уважаемые воины. Это явно не отряд охотников.
А он не был маркграфом Карабасом, хотя его и приветствовали таким образом. Мускулы его напряглись, рука опустилась на рукоять шпаги.
Он встретился с молящим взглядом Катарины, – хрустально синий призыв, долетевший до него из-под ее шляпы. Он прищурился. Эта интрига, несомненно, родилась не сегодня утром. И его явно использовали как пешку в какой-то неизвестной ему игре. Фон Меклен однажды проделал с ним такое, и в результате сотни людей лишились жизни. В тот день он поклялся, что никогда не допустит повторения чего-либо подобного.
Спутники герцога почтительно поклонились ему.
– Милорд, – начал Александр, тоже кланяясь герцогу. – Я не…
– …готовился к встрече такого высокого гостя в долине Карабас, – закончила за него Катарина.
Герцог усмехнулся.
– Ваша одежда действительно выглядит слегка влажной, милорд Карабас. Вы позволите предложить вам смену одежды?
– Благодарю вас, нет, милорд. И я…
Один из сеньоров присоединился к герцогу:
– Едва ли можно представить себе, что кто-либо захочет, чтобы его сын облачился в придворные атласные одеяния.
– Особенно это относится к Карабасам, – присоединился к разговору другой. – Они любят битвы и ненавидят придворную жизнь с… с… э-э…
– С незапамятных времен, кажется, так было сказано, – подсказал герцог, и в глазах его замелькали озорные искорки, когда он посмотрел на молодого человека, которым прикидывалась Катарина. У Александра возникло тревожное предчувствие, будто его высочество знает, кто такая Катарина.
Человек, стоящий непосредственно рядом с герцогом, потянул за ремень, на котором была закреплена шпага, напомнив своим поведением мельника во время вынесения приговора разбойнику, напавшему на Катарину.
– Ну, что касается меня, – заявил он, не обращаясь ни к кому в отдельности, а сразу ко всем, – я здесь только исключительно из-за Карабаса. Я присутствовал на обеде, на котором подавали телятину, когда услышал, что он встал на сторону Таузенда. Очень хорошо. К тому времени, как подали салат, я понял, что у того, второго, парня, нет шансов на успех.
Человек нахмурился, погрузившись в свои мысли.
– Он мне всегда казался немного не в себе. Интересно, ел ли он устриц? Нельзя быть слишком осторожным, когда дело касается устриц, вы же знаете. – Он приподнял бровь. – А теперь омары…
Александр сжал зубы. Неужели никто не выслушает? Он глубоко вдохнул, чтобы все объяснить раз и навсегда. Но герцог опередил его.
– Надеюсь, господа, вы простите нас, если мы на минуту останемся наедине, – сказал он. Его спутники поклонились и отошли.
– Милорд Таузенд, извините, но вас ввели в заблуждение, – резко бросил Александр, стараясь сдержать свой гнев, – я сам выбираю себе союзников, и никому не позволю делать это за меня.
Герцог, усмехнувшись, посмотрел на Катарину.
– Моя дорогая, ты забыла упомянуть, что маркграф не только высок, широкоплеч и имеет волосы светлые, словно солнце, но у него есть еще и характер.
Он подмигнул Катарине, заставив ее вспыхнуть.
– О чем он говорит? – резко спросил Александр, лицо его разгорелось от гнева.
– Если тебе так уж необходимо винить кого-нибудь, вини, пожалуйста, меня, – сказал герцог Таузенд, опустив ладонь на руку Александра. – Я обманул ожидания своей семьи и своего народа. Я позволил своему личному горю встать между мной и моим долгом, и пока я даром терял время среди книг и размышлений о своем горе, мой сын… неудачник проявил достаточно рвения, чтобы заполнить пустоту. Если бы он был другим человеком, а не таким, какой он есть, может, это было бы и к лучшему. Но, увы, едва ли это станет благом для моего народа. – Он сжал плечо Катарины.
– И понадобился кто-то очень дорогой мне, чтобы указать выход из затруднительного положения, которое я сам создал из-за своего эгоизма.
Он опустил руку и, не мигая, встретил гневный взгляд Александра.
– Уже сотню лет по линии Карабасов не было мужского потомства. Твоя мать была единственной наследницей имени, которое заставляло монголов трепетать, а мавров бежать. И все же люди до сих пор замирают, когда слышат слово Карабас. И по-прежнему идут в атаку, когда впереди Карабас.
Александр взялся за эфес шпаги и щелкнул ею в ножнах.
– Делайте что хотите с именем Карабас, – заявил он герцогу. – А я направляюсь на юг, чтобы остановить вашего «неудачника-сына».
Герцог Таузенд кивнул.
– Ты уже знаешь. Мой сын хотел воспользоваться армиями этих людей, – объяснил он, указывая на ожидающих в отдалении дворян. – Когда же понял, что этому не бывать, то нанял солдат, кажется финнов, все еще скитающихся по Баварии в ожидании, что им когда-нибудь заплатят.
– У нас мало времени, – заметил Александр, сделав шаг назад по направлению к лошади.
– Мне кажется, крепость Алте-Весте достаточно лакомый кусочек, чтобы мой сын проехал мимо.
Он вздохнул и затем так поставил свою лошадь, что она встала между ними тремя и остальными.
К изумлению Александра, герцог Таузенд склонился и поцеловал Катарину в щеку.
– Да свидания, дочка. По крайней мере, один из моих детей оказался хорошим человеком. Как жаль, что я так мало для тебя сделал. Еще один повод для сожалений.
Герцог поспешно отвернулся и отдал распоряжение солдатам возобновить движение на юг. Александр схватил Катарину за руку и оттащил на обочину.
– Дочка?
Она вывернулась от него.
– А ты думал, чья я незаконная дочь?
– Я заключил из твоих слов, что твой отец умер! Почему ты не сказала мне?
– Ты не потрудился спросить. Я позволила тебе думать, как ты хотел…
– Ты…
– Ублюдок. Думаю, ты хотел употребить именно это слово.
– Черт бы тебя побрал. – Руки его сжались в кулаки. Казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не задушить ее. – Что бы изменилось, если бы я узнал, что его высочество твой отец? Почему ты не доверилась мне? Какое это имело значение?
Она пристально смотрела на него, и сердце ее билось громче, чем стук сапог солдат, марширующих мимо них на юг.
– Для тебя не имело бы значения, кто мой отец, – сказала она. – Если бы не…
– Если бы не что? – требовательно спросил он. – Мне никогда не было дела до того, знатного ли ты происхождения или нет. Я даже никогда не задумывался о том, чьей дочерью ты могла быть.
Он хотел протянуть к ней руку, но она застыла на полпути.
– Боже милостивый, – пробормотал он, и на смену раздражению пришло выражение ужаса. – Боже милостивый. Я никогда не задумывался о том, чьей дочерью ты могла бы быть. Или чьей сестрой…
– Только наполовину сестрой, – поправила она, и сердце ее сжалось.
Волна гнева поднялась в его душе.
– Небольшая разница.
– Для меня – большая, – возразила она. Он резко отмахнулся от ее слов.
– Кэт хранит слишком много секретов.
Быстрыми резкими движениями он принялся поправлять седло.
– Какая продуманная уловка, Катарина. И она почти удалась. Как, должно быть, этот дьявол во плоти радуется своей маленькой семейной шутке. – Он тихо выругался и прошептал: – Мне следовало пристрелить тебя на месте. Так же, как ты поступила со мной.
– Давай стреляй, – воскликнула она, в раздражении широко раскинув руки. – И пускай это принесет тебе столько же радости, сколько и мне.
– Да, но тогда мне придется предстать перед знаменитыми судьями из деревни Карабас, не так ли? И, в отличие от тебя, найдется дюжина свидетелей моего «преступления». И… в отличие от тебя, мне придется заплатить за него.
Оседлав лошадь, он развернул ее на юг.
– Куда ты направляешься? – спросила она, взяв его лошадь под уздцы.
Он со свистом выхватил шпагу и занес над ее запястьем. Солдаты, идущие по дороге, вынуждены были отступить на обочину и идти по грязи, образовавшейся после вчерашней бури.
– Отпусти лошадь, – приказал Александр.
– Черт побери, куда ты направляешься?
– Навстречу твоему брату в Алте-Весте… как вы и запланировали. – Он приподнял клинок на пару дюймов, словно готовясь нанести удар, и она отдернула руку. – Но поеду туда я один.
Он ударил каблуками по бокам лошади, и животное бросилось вперед.
Катарина отшатнулась.
– Александр! – окликнула она, но он уже не мог слышать ее.
«Черт бы побрал этого человека/ Черт бы его побрал. Черт бы его побрал. Черт…»
В мгновение ока она вскочила на пень, оттуда в седло и поскакала вслед за ним. Несмотря на всю его грубость, она не могла допустить, чтобы он предстал перед ее братом в одиночестве.
Она поравнялась с ним, когда ему пришлось придержать лошадь для того, чтобы не затоптать устало бредущих солдат.
– Думаю, твоя задача заманить меня в ловушку успешно завершена? – спросил он, и, пришпорив лошадь, вырвался вперед, прежде чем она смогла ответить.
Вскоре они обогнали дворян, возглавляющих процессию. Герцог помахал им рукой. Катарина приникла к лошадиной гриве, глаза ее были устремлены на лошадь Александра, обогнавшую ее на три корпуса. Теперь они остались одни, намного опередив марширующих солдат. Она пустила коня еще быстрей, стук его копыт отдавался в ее позвоночнике.
Наконец она поравнялась с ним.
– Я ничего не делала для своего брата! – прокричала она, задыхаясь от ветра. – Клянусь!
– Тебе следовало довериться мне! – прокричал он в ответ. – Тогда и я мог бы поверить тебе.
Он замедлил бег своего коня.
– Довериться, – с возмущением сказала она. – А что было бы, если бы я доверилась тебе? Если бы я сказала тебе в тот первый день в Леве, что женщина, которая пыталась убить тебя, является сестрой – пусть только наполовину сестрой – твоего злейшего врага? Ты запер бы меня в погребе и тотчас забыл о моем существовании.
Он искоса посмотрел на нее, и ей казалось, что она услышала шепот:
– В моих ли это силах? – Затем вслух он произнес: – Нет, я не запер бы тебя в погребе.
– Черта с два не запер бы!
Он остановил лошадь, резко выбросил руку и схватил ее за волосы у затылка.
– Я запер бы тебя в сигнальной башне, – тихо сказал он, – и сжег бы тебя как ведьму, кем ты и являешься.
Он приник к ее губам страстным и долгим поцелуем, словно пытаясь погасить бурю, которую она пробудила в его душе, затем внезапно отпустил ее.
– А теперь возвращайся к своему отцу, пока я не подумал, будто все мы охвачены безумием фон Меклена.
Она немного помедлила, чтобы обрести душевное равновесие, затем сказала:
– Я уже говорила тебе, когда ты вернулся в долину, что я защищаю то, что принадлежит мне. Ничто не изменилось.
– Включая твое упрямство.
– Предпочитаю слово «упорство». Упрямство – недостаток.
– Верно, это так.
Она рассерженно фыркнула в ответ, но ничего не сказала, и они возобновили свой путь в молчании. Лошади шли рысью, а так как дождя не было, то их поездка завершилась быстро.
Глава 21
Катарина и Александр, не сговариваясь, повернули своих лошадей на дорогу, огибавшую деревню Карабас, и направились по тропе, проходившей по крутому склону и ведущей к Алте-Весте. Катарина хотела остановиться в Леве, но Александр возразил, заявив, что у них нет времени. Им необходимо поскорее разузнать, где фон Меклен. Она пыталась настаивать, но ее слова остались без внимания.
Пару часов спустя она остановилась и с облегчением соскользнула с лошади. Теперь они передвигались по-черепашьи медленно. Когда они проскользнули мимо наблюдательного поста, ее нервное напряжение передалось коню, ставшему опасно пугливым. Желудок Кэт, казалось, завязался узлом. Дыхание стало прерывистым, а руки в перчатках вспотели.
Александр, привстав в стременах, вглядывался в белеющую вдали на скале крепость.
– Он там, – наконец ровным голосом произнес Александр, и грубое ругательство сорвалось с его губ, когда он сел обратно в седло. – Он, должно быть, уже принялся за жителей Таузендбурга. – Александр еще раз посмотрел на крепость и тихо добавил: – В нем всегда было что-то от гения.
– Безумного гения, – поправила она.
– Вот что делает его особенно коварным и помогает побеждать. Человек может менять свои представления в соответствии с целесообразностью, но, лишенный представления о целесообразности…
– Он человек, Александр. Его можно победить.
– И однако он в Алте-Весте, а мы здесь.
Вздохнув, она уныло кивнула.
– Что же нам теперь делать?
Его взгляд с нежностью скользнул по ее лицу.
– Ну и дураком же я был. Нам следует вернуться в Леве.
Она, прищурившись, подозрительно посмотрела на него.
– Почему такая перемена?
– Ты уже бежала от него однажды…
Она покачала головой.
– Слишком дорогой ценой. Эта долина… Таузенд… не обретут мир до тех пор, пока Бат обладает властью. А я пообещала Изабо, что она будет жить при мире.
Его поразило, когда она назвала брата по имени, но он ничего не сказал, только кивнул. Лучи полуденного солнца освещали подножие крепости. Раньше крепость для нее олицетворяла мощь и величие, теперь же она была средоточием различных движущихся теней. Вдали залаяла собака. Катарина вздрогнула. Из груди ее вырвался стон, прежде чем она успела подавить его.
– Спокойно, – прошептал Александр. – Гончие внутри крепости.
– Пока.
На камнях у основания Алте-Весте растительность была весьма скудной, хотя здесь все еще сохранились остатки леса – редкие разбросанные стволы как бы призывали к осторожности тех, кто попытается проникнуть в крепость.
– Как нам пробраться? – спросила она, спрятавшись за валуном и ощущая исходящее от Александра тепло. Она все бы отдала за то, чтобы вернуть полное любви и смеха время, проведенное ими в прошлый раз в Алте-Весте, несмотря на пыль и осколки прошедших десятилетий. Минуту спустя она сама ответила на свой вопрос: – Саперные туннели.
Александр встретился с ней взглядом, и печальная улыбка приподняла уголки его губ.
– Саперные туннели. Возможно. – Он провел кончиками пальцев вниз по ее лицу, а она поцеловала его ладонь. – Как жаль, что последние недели не могли длиться вечно, – пробормотал он, словно эхом вторя ее безмолвной мольбе. – И клянусь Богом, что хотел бы твою уловку превратить в правду и стать твоим супругом до конца моих дней.
Она нежно прижала кончик пальца к его губам и смахнула слезы.
– Ш-ш-ш, – удалось выдавить ей. – Мы еще не потерпели поражения. В конце концов, может оказаться, что фон Меклен вовсе не такой непобедимый. Не говори того, с чем тебе потом, возможно, придется долго жить.
Он усмехнулся и, схватив ее за руку, запечатлел поцелуй у основания каждого пальца.
– Ах, моя любовь, это с тобой я намерен прожить очень долго. Вместе с коготками и всем прочим.
Она тихо засмеялась и легонько провела ногтями по его щеке. Свет в его глазах углубился и стал ярким, словно ртуть.
– Моя талантливая Кэт, – сказал он, глядя на нее. Она склонилась к нему.
Они целовались, словно пробуя друг друга на вкус, знакомясь и исследуя… так много еще предстояло каждому открыть, чего они никогда не узнают, так много тайн останется неизведанными и столько наслаждений они не успеют доставить друг другу.
Александр еще долго сжимал ее в объятиях. Молча они вернулись к действительности и принялись изучать крепость.
– Знаешь ли ты, что все осадные орудия находятся внутри, – заметила она.
– Для нас в них мало проку, – ответил он. – Потребуется целая армия, чтобы управлять ими.
– Армия? – она покачала головой. – Нужно подумать, как поступила бы Грендель. Магия. Иллюзия. Может быть, удастся претворить в жизнь те обвинения, которые против меня выдвинуты.
Он бросил на нее скептический взгляд, и она усмехнулась в ответ.
– Алте-Весте была построена, чтобы противостоять армиям и выдерживать осады месяцами, верно?
Он медленно кивнул и напомнил ей:
– Теперь она не в таком состоянии, чтобы выдержать настоящую осаду.
– Но фон Меклен ожидает атаки.
– Войска герцога прибудут сюда не раньше, чем через день.
– Тем лучше, – размышляла она вслух. – Подождем до наступления ночи. А затем фон Меклен получит то, что ожидает. В реальность чего он поверит. Армию. – Он казался совершенно ошеломленным. – По рецепту Грендель, – подсказала она.
Постепенно его лицо осветилось улыбкой, и он согласно закивал.
– Иллюзорная армия.
Она кивнула, улыбнувшись в ответ.
– Но откуда? Давай прикинем… Восточная стена разрушена в нескольких местах, но скала под нею совершенно неприступная. Нацелимся на южную стену. Пусть он сосредоточит там свои силы. – Он скользнул по ней лукавым взглядом. – А тогда…
– С севера нагрянет мой отец.
Он усмехнулся.
– Вот именно. А до того я могу проскользнуть в крепость. Там, должно быть, достаточно пороха, чтобы нанести отвлекающий удар, а потом постараюсь встретиться один на один с фон Мекленом.
По телу ее пробежал холодок и замер где-то чуть ниже сердца.
– Нет, – прошептала она. – Ты не можешь пойти туда один.
– Я уже давно сказал тебе, что это война двоих, Катарина. Между мною и фон Мекленом. И она не закончится до тех пор, пока один из нас не погибнет.
– Ты такой же безумец, как и он. Рискнуть столь многим ради личной мести…
– Рискнуть ради столь многого, Кэт. Не только ради себя. Если мне удастся победить фон Меклена до прихода армии твоего отца, тогда, возможно, удастся сохранить долину. Если же начнется сражение…
– Знаю, знаю, – слабым голосом сказала она. Это было именно то, на чем она постоянно настаивала – уберечь долину Карабас от разорения, вызванного битвой. Но тогда она еще не знала, какой ценой ей придется заплатить.
– Нам нужно вернуться в Леве, чтобы подготовиться к вторжению Грендель. Траген и прочие помогут нам подготовить поле так, чтобы оно выглядело, будто тысячи людей расположились там лагерем.
– По крайней мере почти не будет луны, – пробормотала она. Это единственное, в чем им повезло. Она неслышно поднялась и, согнувшись, побежала к лошадям.
В Леве Катарина ускользнула от мужчин, собирающих порох и дробь, и отправилась в конюшню, чтобы усадить Изабо в повозку, которая увезет ее вместе с остальными в деревню Карабас. Малышка одарила ее храброй, хотя и неуверенной улыбкой, и сердце Катарины чуть не остановилось в груди. Она присела на край деревянной скамьи и расправила одеяло на тоненьких плечиках. Из стоящего в ногах мешка раздалось недовольное мяуканье.
– Я не боюсь, мама, – крошечные ручки, лежавшие на коленях, сжимались и разжимались.
Катарина поцеловала тонкие каштановые волосы.
– Я знаю, что ты не боишься, любимая.
– Но Страйф, он…
Рассерженное «мяу» прервало ее слова, и до Катарины донеся тихий смешок.
– Никому не нравится покидать дом, дорогая. Даже Страйфу.
– А тебе тяжело уезжать, мама?
Рука Катарины задрожала.
– Да, о да. – Она замолчала, борясь со слезами. – Очень тяжело.
К повозке подошел Франц и, откашлявшись, произнес:
– Прошу прощения, мадам, но нам пора уезжать.
Она кивнула.
– Минуту. Всего минуту.
Она крепко прижала к груди Изабо. Малышка подняла мешок с котом.
– И Страйфа тоже!
Катарина улыбнулась и, поцеловав кончики пальцев, похлопала кота по голове.
– И Страйфа тоже.
Еще одно объятие, и она спустилась с повозки, а Франц вскарабкался на ее место. Подошла Луиза и со слезами обняла Катарину, затем села с другой стороны от Изабо. Печальный Лобо устроился сзади, у багажа, с решительным выражением лица и с пистолетом на коленях. Ему доверили защищать спутников, и Катарина не сомневалась, что он, если потребуется, пожертвует жизнью ради них.
Затем пришел Александр, давший ей необходимое время для прощания. Он что-то сказал Францу, похлопал его по плечу и снова встал рядом с Катариной. Вожжи щелкнули, и повозка тронулась. Кэт вздрогнула, а Александр обвил ее рукой.
И тут. Изабо, развернувшись, встала в повозке на колени и принялась махать рукой.
– Мама, мама…
Луиза крепко держала ее за талию.
Катарина сделала шаг вперед. Александр нежно положил ладонь на ее руку.
– Мама, спой мне!
Катарина сжимала ладонь Александра.
– О, чистая моя любовь, восстань и удались, – запела она, и ее голос, прекрасный и сильный, заполнил воздух. – Смотри – оттаяла земля, – голос ее чуть дрогнул. – Метели… – она еще крепче сжала ладонь Александра, – унеслись.
Повозка, миновав тополиную аллею, повернула за угол.
Во дворе воцарилась тишина. Все, подавленные прощанием, стояли молча и наблюдали. Александр надолго заключил Катарину в объятия и, продолжая обнимать ее, подал сигнал Трагену готовиться к выступлению. Без лишнего шума мужчины вернулись к своим обязанностям.
Час спустя они приготовили факелы и обмакнули их в маслянистую жидкость, которую поспешно размешивала Катарина. Если удача… и Грендель окажутся на их стороне, ярко-голубой свет, отбрасываемый факелами, будет освещать только небольшое пространство вокруг. Замысел состоял в том, чтобы создать видимость, будто стекается огромное количество солдат, но чтобы никто не мог рассмотреть эти тысячи.
В сумерках они собрали сухие дрова, чтобы развести костры, приготовили стрелы, наконечники которых ярко светились, так как их пропитали специальным раствором, и направились к Алте-Весте. Они тихо пробирались между деревьев до тех пор, пока не дошли до опушки леса и в поле зрения не показалась крепость. Последовало несколько кратких мгновений тишины, когда все стояли и с нетерпением ожидали появления луны из-за холма. Когда появился кончик тонкого серебряного месяца, Катарина развела небольшой костер, тщательно огораживая его, а товарищи Александра зажгли факелы и прикрепили их к длинным повозкам, создавая видимость построенного в шеренги войска. Затем повозки потащили вверх по склону. Все это создавало иллюзию того, будто армия медленно выходила из леса и становилась на позиции. В Алте-Весте воцарилась тишина.
Но, когда стали загораться лагерные костры, со стен крепости снова послышались крики. Она различила один голос, заглушивший лай собак и крики солдат, – он оповещал о прибытии армии маркграфа Карабаса. Катарина мречно улыбнулась. Действительно, прибыла.
Теплое дыхание коснулось ее затылка, и, повернувшись, она увидела Александра.
– Пора, – тихо сказал он.
– Нет! Не торопись. Месяц и наполовину не встал еще над холмом.
– Мы не можем ждать, пока фон Меклен обнаружит нашу хитрость. Он разошлет шпионов, не считаясь с тем, что они пойдут на верную гибель, если повстречаются с настоящей армией.
Поспешное совещание с Трагеном – и раздался тихий приказ: как только месяц взойдет над холмом, армия должна «атаковать». Катарина молилась о том, чтобы хватило шума и огня.
Александр направился сквозь редкий кустарник туда, где они обнаружили вход в саперный туннель. Не было никаких гарантий, что он не обвалится, хотя за прошедшие недели там установили подпорки, но он все еще оставался опасным, так как им не пользовались много лет, возможно целый век.
Он вошел, низко держа факел с голубым огнем, затем услышал у себя за спиной шорох камней и, оглянувшись, увидел у входа силуэт Катарины.
– Возвращайся назад, – приказал он.
– Трагену я не нужна. А тебе понадоблюсь.
Она показала свой пистолет, лук и колчан со стрелами.
– Назад.
Она покачала головой.
– У тебя нет времени на споры. Когда я входила, месяц уже почти касался вершины холма.
Он сердито посмотрел на нее, выругался и направился в глубь туннеля. Она последовала за ним.
Глубоко под землей было прохладно и сыро, словно в погребе без дверей, и жутко тихо. Катарина могла слышать свое собственное дыхание и случайное позвякивание шпаги Александра. Она знала, что вскоре над головой раздадутся яростные проклятья и треск выстрелов. Что-то пронзило ее – звук был настолько тихим, что она скорее почувствовала, чем услыхала его. Впереди Александр остановился и прислушался. Еще один отдаленный глухой удар. У подножия крепостной стены началась атака.
– Началось, – сказал он.
Они повернули за угол, и туннель тотчас же стал подниматься вверх. До них стали доноситься топот ног бегущих солдат, звуки выстрелов и слова проклятий. Порой сквозь руины они могли разглядеть двор Алте-Весте.
Катарина пыталась посмотреть на происходящее сквозь трещину в стене, но поспешно отступила назад, поскользнулась и чуть не упала. Она нагнулась и провела пальцами по тому, что показалось ей сначала грязью. «Зерно!» Она принялась рыть вокруг отверстия в стене туннеля.
– Должно быть, по ту сторону стены были склады с зерном, – прошептала она и, подняв на него глаза, спросила: – Ты видел когда-нибудь, как горит зерно?
– Диверсия внутри диверсии.
Он встал на колени рядом с ней, и они принялись собирать горстями сгнившее зерно и складывать его в кучу за камень у входа. Через несколько минут все было готово.
Александр вынул шпагу. Кэт сглотнула. Не так быстро! Но вслух ничего не сказала, только кивнула и достала кремень и огниво.
– Сосчитай до шестидесяти, – дрожащим голосом сказала она, – тогда я зажгу огонь. Ты можешь доверять мне… – Голос ее дрогнул и прервался.
– Я знаю, что могу, любимая, – отозвался он, и его тихий шепот прозвучал удивительно ласково.
Он поцеловал ее в последний раз глубоко и страстно, затем отстранился.
– Оставь себе время на то, чтобы успеть убежать.
Она кивнула. Легко, словно призрак, коснувшись ее губ, он развернулся и принялся карабкаться вверх по груде обрушившихся балок и обломков каменной стены. Ее переполняло чувство горькой печали. «Считай!» – приказал ей рассудок, и она поспешно принялась наверстывать упущенное:
– Четырнадцать, пятнадцать…
Александр перешагнул через последние бревна и попал прямо в хаос. Вокруг него кружила водоворотом паника неподготовленной обороны. Не обращая на нее внимания, он направился через двор, и подошвы его сапог отбивали привычный ритм, выработанный годами солдатской дисциплины. Все казалось еще более неясным, чем он себе представлял, но тем не менее оно наступило.
