Текст книги "Тот, кто следовал за мистером Рипли"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

4

Его разбудила коротенькая одинокая трель какой-то пичуги – явно не жаворонка Она прозвучала чуть вопросительно, немного робко и очень жизнеутверждающе. Эта птаха или кто-то из ее семейства частенько будили Тома на рассвете. Сквозь полуопущенные веки он видел серые в утреннем сумраке стены и на их фоне – более темные, словно нарисованные размытой гуашью очертания мебели – комода с коваными углами и еще более темной глыбы письменного стола. Он вздохнул и зарылся в подушку, готовый насладиться последним часом сна.

«Фрэнк!» – Внезапно вспомнил он и мгновенно проснулся. На часах было 7.45. Фрэнк – в доме, а он еще не предупредил Элоизу о том, что Фрэнк, то бишь – Билли Роллинс, ночевал у них. Накинув халат и сунув ноги в шлепанцы, Том стал спускаться вниз. Хорошо бы сначала успеть переговорить с мадам Аннет – тем более что у него для этого есть еще целых пятнадцать минут, кофе она готовит ему к восьми. Для мадам Аннет гости никогда не были в тягость, ее не интересовало, сколько они пробудут, лишь бы ее предупреждали заранее о количестве персон. Том вошел в кухню, когда чайник только начинал посвистывать.

– Доброе утро, мадам! – бодро приветствовал он Аннет по-французски.

– Месье Тома! Как спали – хорошо? – отозвалась она.

– Спасибо, прекрасно. А у нас сегодня гость – тот самый юный американец, которого вы видели вчера вечером, Билли Роллинс его зовут. Я его поместил в гостевую комнату, и, возможно, он у нас немного поживет. Ему хочется поработать в саду.

– Да? Вот это мило, какой молодец! А когда он желает позавтракать? Вот и ваш кофе, месье Тома.

Том наблюдал, как мадам наливает дымящийся кофе в белую чашечку. Элоиза предпочитала по утрам чай.

– Об этом не беспокойтесь, – отозвался он. – Я велел ему хорошенько выспаться. Когда спустится, я сам о нем позабочусь.

Мадам Аннет поставила на поднос чай, грейпфрут и тосты, и Том сказал, что поднимется в спальню жены вместе с нею. Элоиза только что проснулась.

– Входи, Тома, – прощебетала она, – знаешь, я вчера так утомилась...

– Но ведь ты приехала не поздно. Я сам вернулся только к полуночи. Послушай, милая, я пригласил к нам пожить юношу-американца. Он согласился поработать у нас в саду. Его зовут Билли Роллинс, ты его уже видела.

– Да? – протянула Элоиза. Она поднесла ко рту ложечку с кусочком грейпфрута Сообщение Тома ее нисколько не удивило, но она все же поинтересовалась: – Ему разве негде жить? У него нет денег?

Они говорили по-английски, но Том отвечал осторожно, взвешивая каждое слово:

– Уверен, что деньги на гостиницу у него есть, но ему не понравилось место, где он вчера остановился, и тогда я предложил ему переночевать у нас. Мы забрали его вещи и приехали. Он хорошо воспитан. – Том сделал паузу и добавил: – Ему восемнадцать, он любит работать в саду и довольно хорошо разбирается в садоводстве. Совсем неплохо, если он немного займется нашим садом, – тем более что у Джекобсов есть свободные недорогие комнаты.

Чета Джекобсов, кроме бара-ресторана, действительно приспособила третий этаж под «гостиницу».

Элоиза, к тому времени окончательно проснувшаяся, откусила тост и настороженно сказала:

– Как легко тебя разжалобить, Том! Надо же – взял и пригласил в дом незнакомого мальчишку! А вдруг он вор? Оставил его на ночь, а может, его давно и след простыл?

– Ты права, как всегда, – проговорил Том, согласно кивая, – только этот паренек – совсем не из тех, кто шляется по дорогам и путешествует автостопом.

В этот момент до него донеслось тихое жужжание, напомнившее звук его дорожного будильника. Элоиза ничего не услышала, ее кровать стояла в противоположном от холла углу комнаты.

– Кажется, звонит его будильник, – сказал он. – Подожди-ка секундочку.

С чашкой кофе в руках он вышел в коридор и постучал в дверь Фрэнка.

– Да? Входите, пожалуйста, – послышался юношеский голос.

Том вошел, и Фрэнк приподнялся на локте. На столике у кровати стоял будильник – точно такой же, как у него самого.

– С добрым утром.

– И вас также, сэр, – отозвался Фрэнк. Он торопливо откинул со лба волосы и спустил ноги на пол.

– Может, еще поспишь? – спросил его Том.

– Нет, сэр. Самое время вставать.

– Кофе будешь?

– Да, спасибо. Я сейчас спущусь.

Том ответил, что в этом нет необходимости: он сам принесет кофе. Он отправился на кухню, подождал, пока мадам Аннет наполнит кофейник свежим горячим напитком, и, отклонив ее предложение обслужить молодого человека, принес завтрак Фрэнку.

Фрэнк с видимым удовольствием стал пить кофе, и Том последовал его примеру.

– Составь-ка письмецо для мадам Бутен, и чем быстрее, тем лучше, а я сразу доставлю его по назначению.

– Будет сделано, – бодро отозвался Фрэнк. Волосы у него на макушке упрямо не желали ложиться по-новому и ерошились, словно на ветру.

– Не забудь сообщить, где лежит ключ – прямо у ворот, с внутренней стороны.

Уплетая тост с мармеладом, паренек молча кивнул.

– Помнишь, какого числа ты сбежал из дома?

– Двадцать седьмого июля.

– Сегодня суббота, девятнадцатое августа. Ты сказал, что несколько дней пробыл в Лондоне, а затем приехал в Париж. Где ты там останавливался?

– В «Англетере», на Рю-Жакоб.

Том знал этот отель только понаслышке – он находился в фешенебельном районе Сен-Жер-мен-де-Пре.

– Покажи-ка мне свой паспорт, вернее, не свой, а брата.

Фрэнк встал, достал из чемодана паспорт и послушно вручил его Тому.

Том открыл документ на странице, где была фотография. У изображенного на ней молодого человека волосы были гораздо светлее, пробор слева и более худощавое лицо. В разрезе глаз, в рисунке бровей и рта можно было отыскать некоторое сходство, и тем не менее оставалось лишь удивляться тому, что Фрэнка не задержали. Ему просто повезло, ведь Фрэнк явно не выглядел на девятнадцать лет, да и ростом был пониже своего брата. В отелях Франции нынче, правда, не обязательно при заселении предъявлять паспорт или иной документ, удостоверяющий личность, однако служба иммиграционного контроля в Англии и Франции наверняка уже была предупреждена об исчезновении Фрэнка Пирсона, и к настоящему времени и там и тут имелось его фото. И потом – его брат, должно быть, давно обнаружил, что паспорта нет на месте.

– Знаешь, тебе лучше всего самому объявиться властям, – мягко сказал Том. – Во Франции тебе долго скрываться не удастся, а на любой границе тебя задержат, и в первую очередь на выезде в любом направлении из Франции.

Фрэнк ошеломленно уставился на него.

– Я вообще не очень понимаю, зачем тебе скрываться.

Фрэнк отвел взгляд. Это не означало нежелания отвечать. Он словно решал для себя, как ему лучше поступить.

– Мне бы хотелось, чтобы меня все оставили в покое хотя бы ненадолго, – наконец тихо проговорил он.

Том заметил, что у мальчика дрожат руки: он начал было складывать салфетку, затем, так и не сложив, растерянно уронил ее на поднос.

– Твоя мама уже наверняка знает, что ты воспользовался паспортом Джонни, раз твой дома. Теперь найти тебя во Франции совсем просто. Знаешь ли, лучше объявиться самому – это гораздо менее неприятно, чем если тебя задержит полиция. – Том поставил свою чашку на поднос и закончил: – Сейчас я тебя оставлю, чтобы ты мог написать мадам Бутен. Элоиза уже знает о том, что ты здесь. У тебя есть на чем писать?

– Да, сэр.

«Ну и славно», – подумал Том, который уже приготовился было принести ему дешевый конверт и листок бумаги, потому что на писчей бумаге в гостевой комнате имелся полный адрес его поместья. Он пошел к себе, побрился и облачился в старые вельветовые штаны, в которых обычно работал в саду. День выдался на редкость хороший – было солнечно и довольно прохладно. Он полил растения в оранжерее, прикинул в уме план работ, которыми они с Фрэнком займутся чуть позже, и отложил в сторону вилы и секаторы. Ему было важно первому просмотреть утреннюю почту, ее могли подвезти в любую минуту, и, услышав знакомый скрип ручного тормоза почтового фургончика, он поспешил к воротам. Хотя он заметил письмо из Лондона от Джеффа Константа, Том сначала пробежал глазами «Геральд трибьюн». Как ни странно, зарабатывающий на жизнь фотографией Джефф был гораздо более надежным корреспондентом, чем Эдмунд Банбери, который кроме галереи вообще ничем не занимался и проводил там все дни напролет.

В «Геральд» имя Фрэнка не упоминалось, и тогда Том вспомнил про старую сплетницу «Франс диманш», которая выходила по уик-эндам. Сегодня как раз суббота, так что свежий номер должен уже быть в продаже. Как правило, эту газетенку интересовали различные скандальные происшествия сексуального характера, но второе по важности место в ней занимали скандалы вокруг больших денег.

Письмо от Джеффа он распечатал уже в гостиной. Проглядев текст, он сразу отметил, что осторожный Джефф вообще не упоминает имени Дерватта. Он просто писал, что вполне согласен с Томом – «это следует прекратить», и, обсудив вопрос с Эдом, уже известил об этом решении «заинтересованных лиц». Том прекрасно знал, кого он имеет в виду – молодого лондонского художника Стейермана, который подделывал для них Дерватта. Таких подделок было уже штук пять, но Бернарду Тафтсу он и в подметки не годился. Там, где дело касалось Дерватта, тот был настоящим фанатиком. Хотя считалось, что Дерватт давно уже тихо спит в могиле в какой-то мексиканской деревушке, названия которой он им так и не открыл, Джефф с Эдом последние годы только тем и занимались, что сбывали якобы случайно обнаруженные старые наброски его полотен. «Это приведет к существенному сокращению доходов, – писал далее Джефф, – но, как Вам должно быть известно, мы привыкли прислушиваться к Вашим советам». Послание заканчивалось просьбой уничтожить письмо, что Том немедленно и сделал, изорвав его на мелкие клочки.

Одетый в синие джинсы, с конвертом в руках в комнату вошел Фрэнк.

– Написал. Просмотрите, пожалуйста. По-моему, все как надо.

Тому он напомнил ученика, отдающего учителю контрольную работу. Фрэнк написал, что звонил домой, узнал, что один из членов его семьи болен, и поэтому он должен выехать немедленно. Он благодарил мадам Бутен за доброе к себе отношение и сообщал, куда бросил ключ от ворот.

– Все правильно, – сказал Том. – Я сейчас же отвезу твою записку. Вернусь минут через тридцать. Можешь пока просмотреть газеты или прогуляться по саду.

– Ах да, газету, – тихо отозвался Фрэнк с досадливой гримасой.

– В этой ничего нет, я смотрел, – успокоил его Том, указывая на «Геральд».

– Тогда я пройдусь по саду.

– Только не перед домом, ладно?

Фрэнк послушно кивнул.

На этот раз Том поехал на «мерседесе». Топлива в баке оставалось совсем немного, но на заправочную станцию можно будет заехать на обратном пути. Том спешил и гнал машину на предельной скорости. Возможно, было бы лучше напечатать письмо на машинке, но, во-первых, это выглядело бы довольно странно, а во-вторых, Том от всей души надеялся, что почерком Фрэнка пока никто не интересуется – разве что парнишку выследили и в двери мадам Бутен уже стучится полиция.

В Море он остановил машину метрах в ста от дома мадам. Остальной путь проделал пешком и с сожалением увидел у ворот молодую женщину, которая беседовала с мадам Бутен – во всяком случае, Том думал, что это она. Вторая собеседница была ему не видна. Возможно, они как раз обсуждали исчезновение садовника. Том повернулся и не спеша двинулся в обратном направлении. Когда он оглянулся, то увидел, что молодая женщина идет в его сторону. Том пошел ей навстречу и, не останавливаясь, прошел мимо. Он бросил конверт в ящик на уже закрытых воротах, обогнув квартал, вернулся к машине и поехал к центру, где у моста через реку Луэн находился газетный киоск. Он купил «Франс диманш» и сразу же обратил внимание на набранные крупным красным шрифтом заголовки. Однако одна из статей была посвящена подружке принца Чарльза, а другая – скандальному браку богатой наследницы из Греции. Том переехал через мост и остановился на заправочной станции. Пока наполняли бак, он развернул газету и невольно вздрогнул: на него смотрел Фрэнк – пробор слева, на правой щеке – едва заметная родинка. Текст занимал две короткие полосы. Под броским названием «Сын американского миллионера скрывается во Франции» была помещена фотография, ниже шел следующий текст:

"После смерти американского магната и мультимиллионера Джона Пирсона не прошло и недели, как из роскошного поместья семьи в штате Мэн исчез, похитив паспорт старшего брата, его шестнадцатилетний сын Фрэнк.

Отличающийся большой впечатлительностью и независимым нравом Фрэнк, по словам его красавицы матери Лили, был глубоко травмирован смертью своего отца. Он оставил записку, что едет на несколько дней в Новый Орлеан (штат Луизиана). Однако родные и полиция там его не обнаружили.

Благодаря начавшимся поискам удалось выяснить, что Фрэнк направился в Лондон, а оттуда – во Францию. Все сказочно богатое семейство пребывает в полном отчаянии. Возможно, старший из братьев, Джон, скоро прибудет во Францию в сопровождении частного детектива, чтобы помочь в поисках брата. «Я его знаю лучше других и смогу отыскать быстрее, чем кто-либо другой», – заявил Джон Пирсон-младший. Глава семьи, Джон Пирсон-старший, одиннадцать лет назад после покушения на его жизнь лишился возможности передвигаться самостоятельно и был прикован к инвалидному креслу. Он умер 22 июля в результате падения со скалы (в штате Мэн). Спрашивается: самоубийство это или несчастный случай? Из заключения американских экспертов следует, что смерть произошла в результате трагической случайности. Однако остается вопрос: чем вызван таинственный побег мальчика из собственного дома?"

Том расплатился за горючее, не забыв добавить щедрые чаевые. Он решил сразу же показать Фрэнку газету – это должно вывести парня из состояния бездействия, заставить его на что-то решиться. Только бы не забыть вслед за тем избавиться от газеты, чтобы она не попалась на глаза Элоизе или мадам Аннет. В половине одиннадцатого, поставив машину в гараж, Том уже шагал по садовой дорожке, по обеим сторонам которой выстроились горшочки с цветущей красной геранью: мадам Аннет очень гордилась ими, потому что покупала их на собственные деньги. Он еще издали увидел Фрэнка, занятого прополкой в конце сада. Через открытые окна до него донеслись звуки клавесина – это Элоиза прилежно трудилась над Бахом. Ее усердия обычно хватало минут на тридцать, после чего она ставила пластинку либо с той же самой вещью, либо с чем-нибудь абсолютно противоположным по настроению – вроде рок-н-ролла.

– Билли! – тихонько окликнул Том, вовремя вспомнив, что Фрэнком его называть не следует.

Подросток разогнулся и, улыбаясь, спросил:

– Уже отвезли? А ее видели?

Он тоже говорил полушепотом, словно опасаясь, что кто-то в лесной чаще сразу за оградой может их услышать.

Том и сам, оказываясь рядом с оградой, всегда держался настороженно – за колючим невысоким кустарником начиналась настоящая чаща. Сорняки выше пояса, длинные плети колючей дикой ежевики мешали видеть – не говоря уже о том, что чуть подальше плотной стеной стояли лимонные деревья: за их толстыми стволами при желании мог спрятаться кто угодно.

Том кивнул в сторону оранжереи, и вскоре они оба оказались под ее сводами, полностью укрытые от посторонних глаз.

– В этой газетенке есть кое-что о тебе, – сказал Том, протягивая Фрэнку газету. Он стоял спиной к дому, откуда все еще доносились музыкальные пассажи. – Думаю, тебе будет полезно это прочесть.

Фрэнк схватил газету, и по тому, как сжались его пальцы, Том понял, что парнишка смертельно испуган.

– Черт! – вырвалось у него. Он читал и все сильнее стискивал зубы.

– Как думаешь – твой брат действительно может решиться приехать сюда?

– Да. Хотя насчет того, что «семья в отчаянии», они, конечно, перехватили.

– Что, если бы Джонни сейчас появился на пороге со словами: «Ага, вот ты где, оказывается!»?

– С чего бы это ему сюда являться?

– Ты когда-нибудь говорил обо мне с кем-либо из родных? Может, упоминал мое имя в разговоре с Джонни?

– Нет, что вы!

– А о работах Дерватта примерно год назад разве у вас не говорили? Припомни, пожалуйста, – переходя на шепот, допытывался Том.

– Вспомнил. Отец как-то упомянул, об этом писали газеты. Правда, там писали вообще, а не о вас лично.

– Но ты же сам сказал давеча, что вычитал про меня в газетах.

– Так это я читал в городской библиотеке в Нью-Йорке несколько недель назад.

Видимо, он имел в виду архивный отдел прессы.

– И ты ни с кем из близких не поделился сведениями?

– Нет, конечно, – ответил Фрэнк. Он поднял глаза на Тома, но затем уставился на что-то за его спиной, и лицо его приняло испуганное выражение.

Том оглянулся – и увидел приближавшегося вразвалочку человека: это был не кто иной, как сам старина Анри, или, как его чаще называли, Медведь Анри, – высоченный и широченный, как великан из детской сказки.

– Это наш приходящий садовник, – шепнул он Фрэнку. – Не убегай и не дергайся. Только волосы немножко взъерошь, и пускай они отрастают, это тебе вскоре пригодится. Не говори с ним, только скажи «бонжур». В полдень он кончает работать.

Тем временем великан-француз подошел совсем близко, и они услышали его густой бас:

– Здрасьте вам, месье Рипли!

– Здорово, – отозвался Том. – Это Франсуа. Будет сорняки выдергивать.

Фрэнк буркнул свое «бонжур». Он успел взъерошить волосы и как бы с ленцой направился туда, где уже начал прополку, – к дальнему концу лужайки. Том остался доволен тем, как ловко Фрэнк сумел разыграть этот маленький спектакль. В своей заскорузлой синей куртке он вполне мог сойти за местного паренька, которого наняли на пару часов, – тем более что на Анри никак нельзя было положиться, о чем он и сам прекрасно знал. Для него что вторник, что четверг – все было едино, он никогда не являлся в обещанный срок. Анри не проявил ни малейшего удивления при виде паренька, на его губах, едва заметных из-за пышных каштановых усов и буйной бороды, застыла рассеянная улыбка. Одет он был в мешковатые синие брюки, синюю с белым клетчатую рубаху, какие обычно носят лесорубы, и голубенькую полосатую шапку с помпоном, похожую на форменную кепку американских железнодорожных рабочих. Глаза у него тоже были голубые. Он производил впечатление человека, который всегда под хмельком, но Том никогда не видел его пьяным в стельку и думал, что это просто последствия неумеренного потребления алкоголя в прошлом. Теперь Анри было около сорока. Том платил ему по пятнадцать франков в час – независимо от того, что тот делал; платил даже в том случае, если они с Анри просто стояли и обсуждали, какую землю и с какими добавками класть в тот или иной цветочный горшок, или же говорили о способах сохранения клубней георгинов в зимнее время.

Сейчас Том предложил Анри обработать стометровую полосу лужайки, примыкающей к лесу, – ту самую, где трудился и Фрэнк; правда, Фрэнк был на ее противоположном конце, возле дорожки, ведущей в чащу. Том вручил Анри секаторы, а сам взял прочные металлические грабли.

– Поставили бы здесь невысокую каменную ограду и горя бы не знали! – жизнерадостно пробасил Анри, берясь за лопату.

Эту фразу Том слышал от него много раз и не стал утруждать себя ответом, что они с женой предпочитают, чтобы казалось, будто сад незаметно переходит в лес, потому что на это услышал бы давно надоевшие слова о том, что тогда лес вскоре поглотит сад.

Через четверть часа Том прервал работу и, оглянувшись, увидел, что Фрэнка нет. «Ну и ладно, – подумал он. – Это даже к лучшему. Если Анри о нем спросит, можно будет сказать, что парню, видимо, стало лень работать и он ушел». Анри, по счастью, ни о чем не спросил. Через заднюю дверь для прислуги Том прошел на кухню. Мадам Аннет что-то мыла под краном.

– У меня к вам небольшая просьба, мадам.

– Да, месье? Какая?

– Видите ли... Этот молодой человек... ну, который сейчас у нас, очень тяжело переживает свою первую размолвку с любимой девушкой-американкой. Они путешествовали по Франции небольшой группой. Сейчас он не хочет ни с кем из них общаться, и я предложил ему пожить у нас несколько дней, чтобы успокоиться. Я был бы вам очень признателен, если бы вы не говорили в деревне о том, что он здесь, понимаете?

– О, разумеется!

По ее лицу было видно, что мадам Аннет считает сердечные дела предметом сугубо личным, мучительным и полным драматизма – особенно когда речь идет о таком юном существе, как Билли.

– Надеюсь, вы никому о нем не говорили? – спросил Том. Он знал, что мадам Аннет, как и другие слуги, часто посещает кафе-бар Жоржа. Она обычно садится за маленький столик и заказывает себе чай.

– Что вы, месье!

– Ну и хорошо.

Наступил полдень, Анри пробормотал что-то насчет того, что стало жарковато, и хотя Тому так не казалось, он ничего не имел против того, чтобы закончить работу. Они отправились в оранжерею где в углублении цементного пола для слива излишков воды Том устроил нечто вроде холодильника и всегда держал про запас полдюжины бутылок «Хейнекена». Он достал две бутылки и откупорил их.

Том не помнил точно, что отвечал на бормотанье Анри по поводу урожая малины, его мысли были заняты тем, куда исчез Фрэнк. Анри меж тем неторопливо расхаживал, потягивая пиво из маленькой бутылки и время от времени наклоняясь то над одним, то над другим растением. На нем были башмаки на шнуровке до середины икры с толстой гибкой подошвой. Шика в них не было, зато чувствовалось, что они на редкость удобны. Судя по размеру обуви, у Анри были самые большие ноги, какие Тому когда-либо приходилось видеть. И ручищи у него были такие же огромные.

– Нет уж, давайте тридцатку, – заявил Анри, когда Том протянул ему пятнадцать франков. – Неужто не помните? Прошлый раз вы мне пятнадцать недодали.

Том не стал спорить, и Анри отчалил, пообещав появиться на следующей неделе. Анри получал пособие по инвалидности, которую заработал на некоем вредном производстве несколько лет назад. «Существованию Анри, лишенному забот о хлебе насущном, можно, наверное, позавидовать», – подумал Том, глядя вслед могучей фигуре, скрывающейся за украшенным башенкой углом особняка. Том ополоснул руки и вошел в дом через парадный вход. Из гостиной доносились звуки квартета Брамса, но на сей раз это была пластинка. Скорее всего, в той же комнате находилась и Элоиза. Том поднялся наверх. Дверь в комнату Фрэнка была прикрыта, но, когда Том постучал, ему ответили, и он вошел. Оказалось, что Фрэнк уже упаковал чемодан и переоделся. В ногах кровати виднелось аккуратно сложенное постельное белье. Мальчик был на грани нервного срыва, он едва сдерживал слезы, но старался держаться бодро.

– В чем дело? – тихо спросил Том, затворяя за собой дверь. – Ты что, испугался Анри?

Он знал, что дело совсем не в Анри, но ему было важно, чтобы Фрэнк начал говорить. Газета все еще торчала из заднего кармана его брюк.

– Если не Анри, то кто-нибудь другой меня обязательно узнает, – проговорил Фрэнк низким дрожащим голосом.

– Что тебя тревожит? Ведь ничего плохого не случилось, – сказал Том и добавил: – Пока не случилось.

«Джонни с детективом скоро будут во Франции, и тогда игре придет конец, – подумал Том. – Только что это за игра, хотелось бы знать?»

– Почему бы тебе не вернуться домой? – спросил он вслух.

– Это я убил отца, – послышался шепот. – Да, да! Это я сбросил его с... – Фрэнк не смог продолжить. Углы его рта бессильно поползли вниз, он опустил голову и стал похож на маленького старичка.

«Надо же – убийца! – промелькнуло в голове Тома. – Но почему он убил?» Том никогда не встречал человека, столь мало соответствовавшего расхожему представлению о злодее.

– Джонни знает? – спросил он.

– Нет. Никто меня не видел. – Глаза Фрэнка были полны слез, но он не плакал.

Том начинал догадываться, что именно угрызения совести заставили Фрэнка бежать. Или, быть может, чье-то замечание?

– Может быть, мать тебе что-нибудь сказала?

– Нет, не она. Наша экономка, Сьюзи. Но она не видела, она просто не могла ничего видеть. Она была в доме. И потом, она близорукая, а скала из дома даже не видна.

– Она что-нибудь сказала? Тебе или кому-то еще?

– И то, и другое. В полиции ей не поверили. Она... она старая, и у нее не все дома. – Фрэнк покрутил головой, словно его пытали, и нагнулся за чемоданом. – Ладно. Я вам признался. Никому другому я бы это не рассказал, и мне все равно, что вы будете делать. Все равно, кому об этом скажете. В любом случае мне отсюда нужно убраться.

– Брось, куда ты пойдешь?

– Не знаю.

Но Том-то знал: с паспортом Джонни из Франции Фрэнку не уехать, и даже внутри страны он может скрываться лишь где-нибудь в полях, и то очень недолго. Том сказал ему об этом и предложил обсудить ситуацию после ланча.

– После ланча? – ошеломленным тоном переспросил Фрэнк, словно его оскорбило само упоминание о еде.

– Теперь приказывать буду я, – произнес Том и приблизился к нему вплотную. – Сейчас время ланча, и если ты вдруг исчезнешь, это будет выглядеть странно. Возьми себя в руки, поешь поплотнее, а говорить будем потом.

Он собрался пожать руку Фрэнка, но тот отпрянул со сдавленным криком:

– Я уйду, пока меня еще не задержали!

Тогда левой рукой Том стиснул его плечо, правой горло и сказал тихо:

– А я тебе говорю – ты этого не сделаешь! Ты никуда не уйдешь!

Он сразу же отпустил Фрэнка, но и этого оказалось достаточно: Фрэнк смотрел на него широко раскрытыми от испуга глазами.

– Идем. Спускайся со мной, – сказал Том, и юноша безропотно пошел впереди него.

Перед тем, как войти в столовую, Том забежал к себе, чтобы избавиться от газеты. На всякий случай он спрятал ее подальше, под обувью, так как не хотел, чтобы мадам Аннет наткнулась на нее даже в корзине для мусора.