Текст книги "Гарем"
Автор книги: Патриция Грассо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
– Какие?
– Откуда мне знать? Разве ты не заметила, что я не женщина.
Эстер ничего не ответила, только глаза ее лукаво сверкнули.
– Спроси у матери, чем следует заниматься замужней женщине днем. Про ночь лучше не спрашивай, тут просвещать тебя буду я. И больше никаких лазаний по деревьям! Поняла?
Эстер кивнула.
Окончив ужин, Халид поднялся. То же самое сделала и Эстер.
Пока он, склонившись, просматривал содержимое своего сундука, Эстер с вожделением глядела в сад за стеклянной дверью. Красота сумерек манила ее на прогулку.
– У меня есть еще один подарок для тебя. Голос неслышно подошедшего Халида заставил Эстер обернуться. В его руках было ожерелье, подходящее для парадного наряда самой королевы. Выкованное из чистого золота, оно было украшено изумрудами и бриллиантами.
Эстер застыла, потеряв дар речи.
– Повернись, – тихо произнес Халид. Он обвил украшением ее тонкую шейку и застегнул замочек. Вновь повернув ее к себе, Халид залюбовался тем, как старинное украшение преобразило его юную жену. Желание еще сильнее разгорелось в нем.
– Мы говорили о священнике… – начала было Эстер, но смолкла. Близость его тела мгновенно возбудила ее.
Халид расстегнул мелкие пуговички на ее кафтане, и одеяние послушно спало с ее плеч. Обнаженная, она предстала перед ним во всем великолепии своей естественной красоты. Грива волос цвета благородной меди, доходящая до бедер, да золотое ожерелье ничуть не скрывали, а лишь подчеркивали торжество ее наготы.
– Ты похожа на языческую богиню, – с восхищением произнес Халид. Его голубые глаза светились страстью.
Эстер уже знала, что предвещают эти огоньки в его взгляде.
– Но ведь еще не стемнело, – тихо напомнила она.
– Темнота нам вовсе не нужна.
Он поцелуями изгнал из нее робость. Все мысли о священнике враз улетучились из ее головки. Она обвила его шею руками, сама прижалась к нему, и в каждый свой поцелуй вкладывала ответную страсть.
Расставшись с губами, Халид покрыл поцелуями ее шейку, потом принялся ласкать грудь, доставляя Эстер невообразимое наслаждение.
Неожиданно Халид опустился на колени. Его язык оставил влажную дорожку на ее округлом животе, потом проник в самое интимное место.
Эстер ахнула и попыталась вырваться, но руки его плотно обхватили ее ягодицы и не отпускали от себя, пока она трепетала от этой откровенной чувственной ласки.
– Я должен познать каждую клеточку, каждую частичку твоей плоти, – шептал Халид, и она таяла в его руках.
Эстер извивалась в его объятиях, корчилась, будто брошенная в огонь, тело ее трепетало и стремилось к утолению любовной жажды. Не об этих ли странных ощущениях поведала ей когда-то Эйприл? Но спустя мгновение Эстер уже напрочь забыла о своей кузине.
Халид ритмично двигал языком в самом средоточии ее женственности. Это походило на изощренную пытку, но палач вместо мук доставлял ей невероятное наслаждение. Он лизал и покусывал чувствительный бугорок, в то время как его пальцы продолжали игру с ее грудями.
Эстер почувствовала, как изошла влагой, словно внутри ее что-то расплавилось. Она издала гортанный крик, вкладывая в него то удовольствие, что волнами – одна за другой – накатывало на нее.
Халид опустил обессилевшую жену на ковер и вновь покрыл все ее тело поцелуями. Не имея терпения, чтобы добраться до кровати, он перевернул Эстер на живот и запечатлел по поцелую на округлых ягодицах.
– Встань на колени, – прошептал он, спуская шаровары.
Эстер послушно подчинялась ему, словно безвольная кукла. Халид овладел ею, стремясь удовлетворить свое желание и доставить ей тоже чувственное наслаждение. Сначала он двигался осторожно, но потом страсть ослепила его, и он отдался на волю своих мужских инстинктов. Он глубоко проникал в нее, их сладострастные стоны сливались воедино, как и их разгоряченные тела. Они одновременно достигли самого пика наслаждения и рухнули на ковер, испытывая необыкновенное удовлетворение.
Халид не отпускал Эстер от себя. Он начал с нежностью поглаживать ее личико. Оно было мокро от слез.
– Я сделал тебе больно? – встревожился он.
– Нет, но без благословения священника… Халид перевернул ее на спину и пригвоздил к ковру. Она лежала навзничь, беспомощная, дрожащая, прекрасная и желанная.
– Ты моя жена, – жарко выдохнул он в лицо Эстер, раздвинул ей ноги и опять вошел в нее.
Он начал двигаться нарочито медленно, сдерживая себя, возбуждая и дразня ее. Распаленная страстью, она жаждала сильных, частых толчков, а он проникал в нее мягко, неторопливо и тотчас отступал назад, обманывая ее ожидания.
– Скажи, что ты моя жена, – попросил он, – и я дам тебе все, что пожелаешь.
Глаза Эстер были затуманены страстью.
– Я твоя жена, – выдохнула она.
Халид перестал сдерживаться. Снова и снова он погружался в манящую бездну женственности. Словно дикое животное, Эстер встречала каждое его могучее проникновение ответным изгибом тела, стремясь к нему навстречу.
Их крики слились воедино и одновременно стихли. Некоторое время они пролежали в полной прострации. Затем Халид пододвинулся к ней, она – к Халиду, их руки переплелись, и они забылись сном прямо на ковре.
15
-Халид! Просыпайся!
Халид промычал что-то нечленораздельное и перевернулся на живот.
– Проснись, я сказала! – От пронзительного голоса свербило в ушах.
Балансируя между явью и сном, Халид был застигнут жутким кошмаром. Его милая юная жена каким-то непостижимым образом превратилась в его сварливую матушку. И еще хуже – постель вдруг стала твердой, как пол.
– Проснись, ты! – Михрима пнула ногой обнаженное тело сына.
Халид рывком приподнялся и огляделся, не понимая, в чем дело. Он вспомнил, как накануне они с женой занимались любовью. Слава аллаху, ему только приснилось, что жена его стала такой же злобной, как его матушка.
– Почему ты спишь на полу? – спросила Михрима.
– Ты разбудила меня только для того, чтобы это спросить? – вопросом на вопрос ответил Халид и тут же осознал, что гол, как Адам, а его мужское естество победоносно торчит.
Скрывая под грубостью свою растерянность, он рявкнул:
– Чего тебе надо?
Михрима усмехнулась. Ей нравилось ставить людей – даже собственного сына – в неудобное положение.
– Где твоя супруга?
Халид понял, что мать задает вопрос неспроста. Ей известно что-то такое, что он еще не знает.
– Если это игра в угадайку, то я сдаюсь. Где она?
– Непобедимый и наводящий ужас Пес Султана неспособен углядеть за своей юной женушкой, – издевалась Михрима.
– Я не в настроении выслушивать твои злобные выпады. Говори то, что хотела сказать, и уходи!
– Маленькая дикарка уже привила тебе свои дурные манеры, – усмехнулась Михрима.
– Мать, прекрати! – В голосе Халида звучало грозное предупреждение.
– Твоя жена в паре с твоей сестричкой по пути в конюшню. Я пыталась их задержать, но они не послушались меня.
Несмотря на наготу, Халид мгновенно выпрямился во весь рост. Он торопливо натянул шаровары, сунул ноги в сапоги, схватил рубаху и был таков.
– Если твоя жена была бы там, где ей следует быть, твой петушок давно бы отдыхал в покое, – проговорила Михрима, поспешая шага на два позади сына.
Халид вспыхнул до корней волос.
– О аллах! Огради меня от злобных глупых старух! – бормотал он на ходу, а Михрима, несмотря на возраст и притворные немочи, не отставала, наступая ему на пятки. Она никак не хотела упустить зрелище, когда ее сын примется наконец учить уму-разуму английскую гадюку. Сейчас, наверное, он изобьет ее до полусмерти.
– Эстер! – громовым голосом позвал Халид, вышагивая вдоль стойл.
Эстер и Тинна разом обернулись. Улыбки на их лицах померкли, как только они разглядели выражение лица обладателя конюшен. Но Эстер увидела кое-что еще. За спиной Халида маячила Михрима, которая так и светилась торжеством. Лучший вид обороны – атака, и Эстер очертя голову рванулась в бой.
– Все, что наговорила твоя мать, – сплошная ложь, – заявила Эстер.
Халид схватил жену за плечо и встряхнул так, что она чуть не откусила себе язык.
– Я не разрешал тебе ездить верхом! Куда ты собралась?
После встряски Эстер с трудом привела мозги в прежний боевой порядок.
– Никуда, мой господин!
– Тогда зачем ты здесь?
– Я привела твою сестру познакомиться с моей подружкой – черной кобылкой.
– Ты лжешь!
– Она говорит правду, – вмешалась Тинна. – Я заверила ее, что ты не будешь сердиться.
– Тебя никто не спрашивает! – огрызнулся Халид, но тон его смягчился, когда он обратился к жене: – Верховая езда неподходящее занятие для женщины, – начал он, но сбился в смущении, когда в его памяти всплыли некоторые события прошлой ночи.
– А мне казалось, что женщина может стать лихой наездницей в определенных обстоятельствах, – с невинным видом заявила Эстер. – Кстати, ты не запрещал мне навещать мою спутницу в скитаниях по караванным дорогам.
– Да, я не возражаю, но только с подобающим эскортом. Моя сестра вряд ли подходит на эту роль. А что совсем плохо – лицо твое открыто. Когда ты наконец усвоишь, что жена принца должна носить чадру?
Эстер тотчас потянулась за своим покровом.
– Клянусь, господин, из спальни я выходила под чадрой, а ты…
Опасаясь, что Эстер скажет лишнее, Халид нежно прикрыл ладонью ее рот и произнес со значением:
– Ты была мне очень нужна утром.
– Зачем?
– Чтобы утихомирить его петушка! – ответила за сына Михрима.
Эстер залилась краской. Халид погладил ее побагровевшую щечку.
– Какого петушка? – осведомилась Тинна.
– Не твоего ума дело, – зашипела на нее мать. Эстер отбросила от своего лица руку Халида.
– Я не шлюха, чтобы быть твоей подстилкой, как только тебе захочется облегчиться.
Пожар от испытываемого ею стыда все ярче разгорался на щеках Эстер. Как он мог упоминать об этом – их сугубо личном – в присутствии своей матери?
– Где Омар? – рявкнул Халид, взбешенный тем, что мать стала свидетельницей его размолвки с женой. – Если б этот лентяй исправно выполнял свою работу, подобного казуса не возникло бы.
– Не вмешивай сюда Омара, – посоветовала Эстер.
Превозмогая желание удушить любимую жену тут же на месте, Халид в уме просчитал до десяти. Последнее время он что-то слишком часто прибегал к этому методу подавления вспышек гнева. Вступать с женой в спор было бесполезно, особенно на глазах Михримы. Вот когда они останутся наедине с Эстер, он выставит ей ультиматум. В который уже раз.
– Вернемся в спальню и позавтракаем, – предложил Халид, надеясь заключить перемирие. – Там мы все спокойно обсудим.
– Я уже ела, – сообщила Эстер, пряча лицо под чадрой. Но ее упрямый носик все-таки торчал наружу.
– Тогда ты составишь мне компанию, – сурово сказал Халид.
Ее обидело то, что он распоряжается ею при матери.
– Хорошо, – произнесла, вернее прошипела, Эстер. Вот когда они останутся наедине с Халидом, она выставит ему ультиматум. В который уже раз.
Пройдя мимо него с гордо вскинутой головой, Эстер проследовала к выходу из конюшни. Халид не мог оторвать взгляда от ее покачивающихся бедер. Михрима и Тинна замыкали процессию. Резкий смех Михримы, возникший неизвестно по какому поводу, одинаково раздражал и принца и принцессу.
– Мама, пожалуйста… – умоляла Тинна.
– Не смей указывать матери, что ей делать, – оборвала ее Михрима и добавила во всеуслышание: – Это создание исключительно плохо влияет на тебя.
От дома к ним спешила испуганная служанка.
– Омар не может выполнять свои обязанности сегодня. Бедняга лежит при смерти.
Откинув чадру, Эстер устремилась в крохотную комнатку евнуха. За ней последовали остальные. В комнатке стало тесно.
На Омара было страшно смотреть. Лицо его отекло, глаза превратились в узкие щелочки, красная сыпь покрывала его лицо, шею, руки.
– Чума! – вскричала Михрима и заслонила собой дочь.
Ничуть не испуганная, Эстер приблизилась к больному и склонилась над ним. После внимательного осмотра она уверенно заявила:
– У Омара обыкновенная крапивница, которая не заразна и не смертельна.
– Откуда ты знаешь?
– Мой брат мучился точно так же, наевшись как-то ягод.
Далеко не убежденный ее заключением, Халид обратился к евнуху:
– Ты ел ягоды?
– Нет, яичные белки… – простонал евнух еле слышно.
Халид медленно повернулся к жене. Ярость, клокотавшая в нем, отразилась на его лице.
– Клянусь, я ничего не знала, – лепетала Эстер, отступая от возникшего перед нею зверя в образе человеческом.
– Я предупреждал, что брезговать тем, что посылает нам аллах, – большой грех.
Он протянул к ней руку, Эстер увернулась и, взвизгнув от ужаса, выскочила из комнаты. Халид устремился в погоню.
– Стой! – крикнул он.
Она не подчинилась.
Огибая угол, Эстер врезалась со всей силы в Абдуллу. Словно мячик отлетела она от могучего воина и распласталась на каменном полу. Халид склонился над ней.
– Ты сильно ударилась?
– Почему эта чертова скала всегда попадается у меня на пути?
С помощью Халида она встала на ноги. Тут только Халид заметил, что вместе с Абдуллой явился посланец султана. Он вручил принцу свиток.
Халид пробежал глазами сообщение и тотчас обратился в хищника, готового к прыжку.
– На Мурада вновь совершено покушение, – коротко бросил он.
Михрима как раз вовремя очутилась поблизости, чтобы расслышать его слова. Она не преминула ехидно заметить:
– Если бы ты искал убийцу не между ног своей дикарки, а там, где он действительно устроил свое логово, то жизнь твоего кузена была бы вне опасности.
Понимая, что на этот раз мать права, Халид сурово глянул на Эстер. Он не знал, как ему быть. С одной стороны, он должен был немедленно прибыть в Топкапи, но с болезнью Омара принц лишился единственного слуги, кто хоть как-то мог проследить за Эстер. Хотя Халид был убежден, что она больше не сбежит, неугомонный характер мог ввергнуть его жену в очередные неприятности.
– Почему ты на меня так смотришь? – воскликнула Эстер. – Не я покушалась на твоего кузена и не я отравила Омара.
– Езжай в Топкапи, сынок, – сказала Михрима примирительно, догадываясь о мучившей его дилемме. – Я возьму Тинну и эту с собой на базар. Она еще ни разу ведь там не бывала.
Халид поклонился, как положено, матери, затем обратился к жене со словами:
– Слушайся мою мать во всем. Ты поняла? Эстер перевела взгляд со свекрови на мужа, который выглядел явно озабоченным.
– Поняла, не тревожься обо мне. Халид отдал распоряжение Абдулле:
– Принеси кошелек с золотом из моей спальни. Посещение базара без денег – пустая трата времени.
Эстер поблагодарила мужа признательной улыбкой. У нее никогда раньше не было на руках своих денег. Очевидно, муж вспомнил об этом и решил сделать ей приятное.
– Отдай кошелек мне, – потребовала Михрима у вернувшегося с деньгами Абдуллы. – Эта их потеряет.
– Моя жена будет держать при себе свое золото и "потратит его по своему усмотрению, – сказал Халид, протягивая кошелек Эстер.
Пару часов спустя трое занавешенных носилок, которые несли рабы Михримы, а охраняли восемь конных телохранителей, остановились на узкой многолюдной улочке неподалеку от базара. Облаченные в яркие кафтаны и цветные шаровары, кутаясь в шелковые плащи с тонкой меховой опушкой, из затемненных носилок явились на свет Михрима и Тинна. Эстер предпочла же темные тона. Из-под черной плотной чадры не проглядывали даже ее глаза. Кошелек с золотыми монетами она сжимала в руке так, как будто это была корона Англии.
Михрима заставила Эстер надеть фериду – тяжелый черный покров. Жаркие дебаты возникли по этому поводу, и Михрима праздновала победу. Никто уже не сможет заглянуть в глаза жены ее сына. Кроме того, черный саван не позволит «этой» даже поглазеть на какого-нибудь мужчину. А если она все-таки позволит себе нарушить этикет, то об этом никто не догадается.
– Я чувствую себя покойником, вышедшим из гроба, – сетовала Эстер. – Я все же не могу взять в толк, почему надо скрывать лицо.
– Обычай требует, чтобы ты носила фериду, – сказала Михрима. О аллах, вознагради ее за терпение. У Михримы уже голова пошла кругом от бесконечных возражений и нытья невестки.
– Глупый обычай, если вы хотите знать, – послышалось бормотание под чадрой.
– А тебя никто об этом не спрашивает, – злорадствовала Михрима.
Эстер притворилась, что ничего не видит под плотным покрывалом, и нарочно столкнулась со свекровью. Тинна хихикнула. На какой-то момент молодое поколение объединилось против представительницы старого. Для Эстер это был отрадный факт.
– Почему ни Тинна, ни ты не напялили эту противную… как ее?
– Фериду, – подсказала Тинна.
– Может, займемся покупками? – спросила Михрима. – Или ты намерена и дальше препираться? Эстер сдалась.
– Давайте смотреть и покупать. – В ней проснулся зуд, свойственный всем женщинам при виде лавок, полных товаров.
В окружении телохранителей Михрима повела свой маленький отряд на штурм богатств восточного базара.
При первом же взгляде на торговую площадь у Эстер перехватило дыхание. Пестрота зрелища и какофония звуков ошеломили ее. Сотни людей, разнообразно одетых, говорили одновременно, и чаще всего на разных языках. За исключением закутанных в белое и в черное женщин, все остальное на этом базаре переливалось всеми цветами радуги. Ведя замкнутую жизнь, Эстер никогда прежде не наблюдала такого скопления людей. Сама мысль о том, что ей надо вступить в этот людской водоворот, привела ее в ужас.
Заметив растерянность невестки, Михрима злорадно усмехнулась. Жестом она приказала Тинне держаться плотнее к чужестранке, а сама заняла точно такую же позицию с другого бока. Халид никогда не простит даже собственную мать, если с его женой что-то случится или она затеряется в толпе.
Хоть и небольшие, но все-таки некие преимущества у этой троицы были. Рыночный сброд спешил убраться с их пути, завидев знаки султанской семьи на плащах телохранителей. Добропорядочные же торговцы и покупатели степенно сторонились, а потом долго смотрели вслед процессии.
Чужестранка из далеких краев, спарившаяся с Султанским Псом, стала вмиг главной достопримечательностью всего базара. Степной пожар не мог сравниться по быстроте, с какой разнесся из конца в конец по площади и лабиринту прилегающих улочек слух о ее появлении на базаре. Сотни глаз сверлили ее плотный покров. Теперь уже Эстер была рада тому, что никто не видит ее лица.
– Почему все смотрят на нас? – шепотом спросила она у Михримы.
– Им любопытно.
– Что?
– Какая ты есть.
– Откуда они узнали про меня?
– Как же ты неразумна! – Михрима даже ощутила некую жалость к невежественной девчонке.
– Просвети меня.
– Иностранка вдруг стала женой принца, одного из самых влиятельных и самых жестоких вельмож империи. Разве простой люд в Англии не пялит глаза на своих принцев и принцесс?
– Наверное, но я точно не знаю.
– А почему? – поинтересовалась Тинна.
– Я никогда не была в Лондоне. Это столица, где королева держит двор, – призналась Эстер.
– Разве ты не дочь дворянина? – спросила Михрима.
– Да, но я ни разу не выезжала из отцовского поместья.
– Держать тебя вдали от приличного общества было очень мудрым решением, – кивнула Михрима.
– Что ты хочешь этим сказать? – оскорбленная, Эстер повысила голос.
Михрима огляделась вокруг. Сотни ушей навострились, чтобы подслушать перепалку, возникшую между матерью Султанского Пса и его супругой.
– Что бы ты хотела купить прежде всего? – спросила Михрима, резко меняя тему. Эстер ненадолго задумалась.
– Я бы приобрела сначала саше, чтобы складывать туда свои покупки.
Михрима усмехнулась.
– Ты не так уж безмозгла, какой кажешься.
– Если ты, старая карга, еще раз…
– Помни, где мы находимся, дорогая, – предостерегла ее Михрима.
Эстер поглядела на жадно внимающую каждому их слову публику и покорилась. Она возьмет свое, когда они со свекровью останутся без свидетелей.
Их первая остановка была у лавки, где продавались саше. Сумки разных форм и размеров заполняли полки и прилавки. Тут были изделия на любой вкус и на любой кошелек – из кожи, из ткани, из всех материалов, какие только можно себе вообразить.
Эстер указала на черное кожаное саше, и продавец выложил его перед ней на прилавок. Сумка ей подходила, но, не имея понятия о здешних ценах, Эстер достала из кошелька несколько золотых монет и разложила их на ладони.
– Сколько ты хочешь за эту сумку? – спросила она.
Жадные пальцы торгаша готовы были сгрести все с ее ладони, но рука Михримы его опередила. Она накрыла ладонь невестки, загораживая золото от торговца.
– Этот шитый грубыми нитками кусок ослиной шкуры стоит две монеты. И то этого много.
– Две монеты! – вскричал торговец. – Чудесное изделие из мягкой кожи за две монеты! Где такое видано? Моя цена по меньшей мере десять монет.
– Десять! – тут уже возопила Михрима. – Ты бесстыжий старый мошенник!
– Десять монет, – настаивал торговец. – С десяти начнем торговаться, – добавил он, не желая терять покупательницу.
– С таким глупцом нечего торговаться, – проворчала Михрима и обратилась к Эстер: – Спрячь свои деньги, моя дорогая доченька. На базаре полным-полно порядочных торговцев, которые не заламывают такие безумные цены.
Эстер послушно ссыпала монеты обратно в кошелек. Троица собралась уходить.
– Подождите! – окликнул их торговец. Михрима оглянулась, окинула его ледяным взглядом.
– Для семейства принца Халида назначаю специальную скидку.
Его слова побудили Михриму задержаться в лавке. Потянув за собой Эстер и Тинну, она вернулась к прилавку. Торг уже пошел всерьез.
Вскоре Эстер приобрела черное кожаное саше всего лишь за четыре монеты. Заодно ее мнение о свекрови претерпело некоторые изменения. Явно, что у Михримы есть, чему поучиться.
Побродив еще немного в толпе, они решили отдохнуть и утолить жажду.
– Я хочу шербет из розовых лепестков, – сказала Тинна.
– А что ты предпочитаешь? – спросила Михрима у Эстер.
– Ничего.
– Разве тебя не мучает жажда? – удивилась Тинна.
– У меня предубеждение против шербета.
– Почему?
– Стоит мне попробовать шербет, как в нем обнаруживается какой-нибудь дурман.
Михрима усмехнулась под своей чадрой.
– Здешний продавец человек честный и ничего не подмешает в напиток.
– Я не доверяю никому.
– Тогда я закажу тебе лимонад.
– Могу я снять чадру, когда буду пить? – спросила Эстер.
– Просто подними нижний край чадры и просунь в щель чашу, – посоветовала Михрима.
Утолив жажду и слегка перекусив, они поблагодарили торговца, который отказался брать с них плату за угощение. Михрима возглавила шествие, и они пустились в дальнейшее странствие по базару.
Эстер остановилась у прилавка, за которым сидела одинокая старая женщина.
– Чем ты торгуешь? – спросила Эстер.
– Снадобьями, – ответила женщина. У нее был низкий голос и странный выговор. – Дай мою настойку своему супругу, и его инструмент не будет знать усталости.
В невинном неведении Эстер обратилась к свекрови за разъяснениями:
– Что это за инструмент?
– Мой сын не нуждается в твоей отраве, джоди! – ополчилась вдруг на женщину Михрима и оттеснила невестку подальше от прилавка. – Пойдем отсюда, моя дорогая.
– Что такое джоди? – Любопытство распирало Эстер.
– Ведьма, – пояснила Тинна.
Эстер оглянулась на старуху и на всякий случай осенила себя крестным знамением. Михрима тотчас шлепнула ее по руке.
– Никогда не делай этого на людях! Но было поздно. Многие уже уставились на Эстер и начали перешептываться. Слушок, подобно суховею в пустыне, пробежал по опаленному солнцем базару. «Султанский Пес осквернил себя браком с христианкой!»
– Мама, давай пойдем в ювелирный ряд, – попросила Тинна. – Пусть Эстер посмотрит, какие чудесные украшения продаются там.
– Я бы очень хотела посмотреть, – кивнула Эстер.
– А вы, девочки мои, не устали? – осведомилась Михрима, надеясь направить их путь к дому.
– Нет! – хором ответили Эстер и Тинна.
Собрав властным жестом несколько расслабившуюся охрану в плотное кольцо, Михрима, возглавлявшая маленькую группу, начала пробираться сквозь толпу в дальние ряды. Здесь при лавках располагались мастерские, где трудились золотых дел мастера.
Войдя в первую же лавку, Эстер застыла на месте, и ей уже расхотелось следовать дальше. Ее вниманием целиком завладело уникальное произведение ювелирного искусства, подвешенное на массивной золотой цепи под низким потолком.
Отлитая из золота фигурка странного существа искрилась сотнями крохотных бриллиантов, вкрапленных в металл, а два крупных, алого цвета камня, будто налитых кровью, заменяли глаза.
– Что это?
– Грифон, – ответил хозяин лавки. Заметив, что это слово ничего не говорит чужестранке, он пустился в объяснения: – Это мифологическое существо! Взгляните, у него голова, шея и крылья как у орла, а туловище, ноги и хвост – льва.
«Грифон! Птица и животное одновременно. Раздвоенность во всем, две сущности, совсем как у Халида», – подумала Эстер. Она не удержалась и потрогала фигурку пальчиком.
– Я хочу купить грифона.
– Это украшение слишком массивное и тяжелое для женщины. Оно больше подходит мужчине. Выбери себе что-нибудь другое, – посоветовала Михрима.
– Я покупаю грифона не для себя.
– Тогда для кого?
– Это будет мой свадебный подарок мужу. Реакция на ее слова была совсем не такой, какую ожидала Эстер. Тинна прыснула от смеха. Ювелир уставился на Эстер так, будто у нее выросла на плечах еще одна голова. У Михримы же чудовищное невежество невестки вызвало только снисходительную улыбку.
– Обязанность мужа угождать жене дарами, а жены – угождать мужу в благодарность за дары. Так у нас заведено. Супруг не примет от жены иных даров, кроме как забота, послушание и ласка; Когда требуется.
– Я хочу грифона! – настойчиво повторила Эстер. Выражение ослиного упрямства появилось на ее личике, и оно не красило ее, но, к счастью, под чадрой никто этого не заметил. – Мой муж сказал, что я могу покупать все, что мне понравится. Разве не так?
– Будь по-твоему, – сказала Михрима и кивнула продавцу, чтобы он завернул в бархат и цепь, и драгоценную фигурку.
Грифон в действительности стоил больше того, чем располагала Эстер. Однако, усмотрев в этой сделке возможность заслужить признательность родственников султана, хитрый торговец применил древнейший, но безотказный трюк.
Он собрал с ладони Эстер все выложенные ею монеты, но, взяв последнюю, услышал горестный вздох. Принцесса потратила все, что имела. И, разумеется, была огорчена.
– Давайте-ка, пересчитаем деньги еще раз, – сказал он. В конце концов ювелир вернул ей две монеты со словами: – Вы дали мне слишком много.
– Вы уверены? – спросила Эстер, отправляя на дно своей сумки вслед за упакованным грифоном выгаданные ею две золотые монетки.
– Уверен, принцесса, – улыбнулся ювелир. Михрима знала истинную цену украшения, но придержала язык. Если глупый человек готов торговать себе в убыток, это его личное дело.
– Не повернуть ли нам к дому? – спросила Эстер. – Я хочу поскорее вручить подарок Халиду.
– У тебя еще остались деньги, – сказала Михрима, – истрать их на себя. Купи лоскут шелка для платья или какую-нибудь безделушку.
– Нет, я сберегу это золото.
– Для чего? – удивилась Тинна.
– Сама не знаю, – пожала плечами Эстер. – Я никогда раньше не держала в руках деньги и хочу сохранить их на память.
– Важно то, что можно купить на золото, – сказала Михрима. – Само по себе золото бесполезно.
– И все-таки я сохраню эти монеты, – упорствовала Эстер.
Михрима неодобрительно покачала головой. Если красивая молодая супруга истратит все свои деньги, богатый любящий муж непременно расщедрится и даст ей еще. Таков порядок вещей. Очевидно, юной невестке еще многому предстоит поучиться. Михрима не желала, чтобы ее внуки заразились от матери странными европейскими идеями.
Когда они на обратном пути вновь окунулись в рыночную кутерьму, внезапный всплеск людских голосов привлек их внимание. Бесшабашный всадник в маске, рискуя своей головой, мчался по узкой, заполненной народом улице. Прохожие и зеваки с воплями шарахались от него. Несколько телохранителей из свиты Михримы бросились помогать увечным, старикам и ребятишкам.
Краем глаза Эстер заметила, что другой человек в маске проник сквозь поредевшее кольцо растерянных охранников. Он устремился туда, где стояла Михрима, и, когда был от нее уже в нескольких шагах, что-то блеснуло на солнце в его руке.
– Нет! – воскликнула Эстер и оттолкнула свекровь в сторону.
Она постаралась рукой отвести смертельный удар и частично приняла его на себя. Острие кинжала пронзило насквозь ее ладонь.
Неудачливый убийца обратился в бегство, но ближайший охранник догнал его и рассек ятаганом.
– Глупец! – крикнула Михрима. – Мертвые молчат. Как мы теперь узнаем, кто его послал?
Тинна, глядя на окровавленную руку Эстер, громко рыдала. Михрима пошлепала ее по щекам, останавливая истерику, затем опустилась на колени возле сидящей на земле невестки. Эстер левой рукой прижимала к себе сумку с драгоценной покупкой, в правой торчал устрашающего вида кинжал.
– Я не хочу умирать… – говорила Эстер слабеющим от приступов жгучей боли голоском.
– Ты не умрешь, – заверила ее Михрима. Она сняла с невестки яшмак и перевязала им раненую руку. – Лежи спокойно, мы скоро доставим тебя домой.
Появились рабы с носилками. Эстер осторожно подняли и положили на подушки. Михрима сначала проверила, удобно ли устроена невестка, потом забралась в носилки сама.
Весь путь до дому свекровь бережно опекала Эстер, оберегая ее от тряски и толчков.
Халид и Абдулла въехали во двор как раз в тот момент, когда туда втянулся кортеж Михримы. Откликнувшись на зов охранников, Халид птицей слетел с коня и подбежал к носилкам.
Как только мать приступила к рассказу о том, что произошло на базаре, Халид поспешно снял покровы с лица своей жены и вгляделся с жалостью в столь дорогие ему черты. Сердце его обливалось кровью при виде ее страданий.
Он отнес жену на руках в спальню и уложил на кровать.
Как же ему поступить? Выдернуть самому застрявший в ладони кинжал или дождаться прихода врача?
Боль стала невыносимой, и Эстер решилась открыть глаза и бросить взгляд на свою руку.
– О боже! – прошептала она и потеряла сознание.
– Слава аллаху, она в обмороке! – сказал Халид матери. – Крепче держи ее руку.
Михриму не нужно было обучать, что и как делать в подобных случаях. Она намертво вцепилась в руку невестки, в то время как Халид осторожно извлекал кинжал. Из сквозной раны обильно хлынула кровь. Халид перевязал руку жены полоской тонкого полотна, но на белой ткани сразу же проступило алое пятно, и с каждой секундой оно увеличивалось в размерах. Где же этот проклятый мавр-лекарь?
– Она остановила удар, предназначенный мне, – сказала Михрима. После того как непосредственная опасность миновала, к ней пришел страх. Она трепетала при мысли, что безжалостная сталь могла вонзиться в ее тело.
Халид промолчал. Он мысленно клял себя самыми последними словами. Никак нельзя было разрешать женщинам посещение базара, когда Форжер рыскает по Стамбулу.
