Текст книги "Пламя любви"

Автор книги: Патриция Филлипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Тревожная мысль шевельнулась в его усталом мозгу. Гай! Он не видел брата Элинор с момента стычки с каталонцем. Расспросы о юноше с белокурыми волосами и фиалковыми глазами ни к чему не привели.

Вернувшись на место схватки с кастильцами, Джордан среди павших в бою обнаружил Гая. Шлем его был разбит ударом булавы, светлые волосы слиплись от крови, на плече зияла рана. Взвалив на плечо бесчувственное тело юноши, Джордан двинулся к лазарету, устроенному рядом с полем боя.

– Читайте отходную, сэр, – сказал врач. – Это единтвенное, что вы можете для него сделать.

В мрачной задумчивости Джордан опустился на колени и подложил под голову Гая свернутую лошадиную попону. Парень нуждается в хорошей еде и заботе. Пройдет несколько дней, прежде чем войско Эдуарда, разделавшись с врагами и завладев добычей, направится в Бургос, столицу Кастилии. У Гая нет этого времени.

Бургос? Джордан встрепенулся. Разве не там держат Элинор ради выкупа? Впрочем, неизвестно, есть ли в этих слухах хоть доля правды. Но если предположить, что Элинор действительно в Бургосе, она могла бы спасти жизнь Гая. Если же юноша останется с победоносным войском Эдуарда, его шансы выжить равны нулю.

Оставив раненого на попечение одного из своих людей, Джордан отправился на поиски испанского посланника. Вот кто подскажет ему кратчайший путь до Бургоса! Дон Родриго начертил на земле план местности.

– После всех испытаний путь покажется вам легким, чего не скажешь о вашем раненом спутнике. Но к чему такая спешка? Скоро мы все будем в Бургосе.

– Боюсь, недостаточно скоро, дон Родриго. Мой друг нуждается в уходе. В городе у него сестра, ее удерживают ради выкупа. Возможно, вы слышали – это Элинор, жена лорда Гастингса.

– Вы сказали, имя рыцаря – Десмонд. Неужели это Элинор Десмонд, фрейлина принцессы Уэльской?

– Она самая. Как вы полагаете, я успею довезти его живым?

– Надо бы взглянуть на него. Я кое-что смыслю в медицине. И был бы рад оказать услугу прекрасной Элинор.

Полуденное солнце стояло в зените. Для начала апреля было слишком жарко, земля высохла и покрылась слоем пыли – лето в Кастилии засушливое. Гай метался в жару. Дон Родриго снабдил Джордана лекарством от лихорадки и мазью для ран. Он явно сомневался, что юноша перенесет дорогу, но виду не подавал.

– Многие не верят в эту историю с похищением леди Элинор.

– Знаю, но, поскольку Гастингсу ничего не стоит соврать, придется рискнуть, – мрачно произнес Джордан, пожимая руку испанцу.

– Тесть Жана д'Акра живет к северу от Бургоса. Я позабочусь о пропуске для вас.

Джордан поблагодарил посланника. Они вернулись в лагерь, и дон Родриго вынес пропуск, подписанный доном Педро.

– Поезжайте с Богом, сэр Джордан. Надеюсь, мне еще представится случай спасти вам жизнь.

Усмехнувшись, Джордан хлопнул испанца по плечу.

– А я надеюсь, что никогда не попаду в подобную ситуацию.

Дон Родриго протянул ему свернутый в трубочку пергамент:

– Прошу вас, сэр Джордан, принять знак щедрости моего господина.

– Маленькое королевство, дон Родриго?

– Едва ли. Скорее маленькая крепость на берегу реки Гвадалквивир. Вам еще повезло. Сомневаюсь, что будут другие награды.

Слова испанца показались Джордану странными. Дон Педро обещал осыпать всех золотом, когда вернет трон, но теперь цель достигнута и получение наград – вопрос времени. Он развернул свиток и пробежал глазами текст, написанный на незнакомом языке. Слово Авила повторялось чаще других. Должно быть, это название крепости. Итак, теперь он владелец Авилы. Название ему показалось звучным.

Положив пергамент в кошель, Джордан вскочил на коня. Теперь главное – доставить Гая в Бургос живым.

Элинор стояла у забранного решеткой окна, выходившего во внутренний дворик. Множество кадок с цветущими растениями, расставленных вдоль стен и по углам, превратили его в тенистый сад. На залитых солнцем ослепительно белых стенах пестрели яркие цветы, высаженные в глиняные горшки, висевшие на чугунных кронштейнах. Хозяева этого очаровательного дома относились к Элинор с уважением и симпатией. И все же сердце Элинор сжималось от тоски. Ей хотелось вырваться на свободу – скакать верхом или хотя бы гулять в полях, подставив лицо солнцу. Но более всего она тосковала по Джордану.

Вздохнув, Элинор потрогала мягкую ткань черной бархатной туники, надетой поверх желтовато-зеленого платья. На шее у нее красовался золотой крестик, в ушах – золотые колечки. Юная жена Жана д'Акра, Леонора, делала все, чтобы молодая женщина не чувствовала себя пленницей; ее родители, дон Хайме и донья Изабель, оказались радушными хозяевами. Элинор немного освоила испанский и могла общаться с домочадцами. Ей разрешалось питаться с семьей дона Хайме и посещать мессу в городском соборе. Этим ее свобода и ограничивалась.

В комнату влетела Леонора, прижимая к себе пару пушистых щенков:

– Элинор, давай поиграем с моими собачками.

Обернувшись, Элинор улыбнулась юной испанке. Трудно было себе представить, что это крохотное белокурое создание с плоской, как у ребенка, грудью и ангельским личиком может быть чьей-то женой. Веселая и непосредственная, она в свои пятнадцать лет больше походила на десятилетнюю девочку, чем на замужнюю женщину. И хотя Леонора не питала неприязни к своему мужу, она не стала бы возражать, если бы он отсутствовал годами, оставив ее с любящими родителями.

– Что слышно о войне? – спросила Элинор, гладя одного из белых щенков, которых Леонора опустила на пол.

– О войне? – переспросила та, не желая расстраивать Элинор. За короткое время Леонора успела привязаться к пленной англичанке и, хотя сочувствовала Элинор, не могла понять, почему ее новая подруга не может быть счастлива в таком прекрасном месте. – Да ничего особенного.

– Пожалуйста, я чувствую, ты что-то скрываешь.

– Говорят, состоялось большое сражение, – неохотно сообщила Леонора и, подняв с пола щенков, направилась к двери. – Дон Энрике больше не король Кастилии.

Элинор ахнула, стиснув в восторге руки. Значит, принц Эдуард выиграл решающую битву! Она не представляла, далеко ли войско принца от Бургоса, но то, что англичане в Кастилии, само по себе было радостным известием.

С горящими от возбуждения щеками Элинор схватила перо и лист бумаги и, присев у окна, принялась за письмо принцу Уэльскому.

Но, написав первую строку, задумалась. Принц не может освободить ее, не заплатив выкуп. А поскольку у Эдуарда никогда не было свободных средств, едва ли он станет платить из собственного кармана. Единственное, что он может сделать, – это приказать лорду Генри выкупить ее, даже если для этого придется посылать за деньгами в Англию.

Это соображение подействовало на Элинор как ушат холодной воды. Лучше уж томиться в плену в Испании, чем вернуться к Гастингсу. Ах, если бы она могла послать весточку Джордану! Со слезами на глазах Элинор отказалась от этой мысли. Поступив так, она столкнула бы его с лордом Генри. Но может, когда войско Эдуарда войдет в Бургос, Джордан придет за ней?

Элинор тряхнула головой, отгоняя несбыточные мечты. Если кто и явится за ней, так это Гастингс. Удивительно, что он не выкупил ее раньше. Может, он не знает, что она в плену? Или ждет, пока закончится война? В любом случае ей следует молить Господа, чтобы войско Эдуарда добиралось до Бургоса как можно дольше.

К. концу дня радость от поражения дона Энрике сменилась печалью. В сумерках Элинор, отказавшись от ужина, сидела во внутреннем дворике. Из окон доносился звонкий голосок Леоноры и смех ее родителей. Нежно журчал фонтан, воздух был напоен ароматом роз. В лунном свете их пышные соцветия казались восковыми. Элинор чувствовала себя подавленной, мучимая мрачными предчувствиями.

Шум голосов за чугунными воротами возвестил о прибытии гостей. Элинор удивилась, услышав цокот копыт, ибо жители Бургоса предпочитали передвигаться по городу пешком.

Во двор выбежала горничная Хуана с тревожным выражением на круглом лице.

– Донья Элинор, там мужчина… к вам.

– Ко мне? – переспросила Элинор, отлично зная, что ей не полагается принимать посетителей.

– Пойдемте, – поторопила ее Хуана. – Он очень страдает.

Сердце Элинор зашлось от страха. А вдруг Джордан ранен и его привезли к ней умирать? Впрочем, едва ли. Никто не знает об их отношениях.

В полутемном холле на каменном полу лежал завернутый в одеяло человек. Опустившись на корточки, Хуана поднесла лампу к лицу мужчины.

– Гай!

Вне себя от беспокойства, Элинор осмотрела ужасные раны брата. Плечо воспалилось, вывернутая нога была раздроблена. Он бредил, шевеля пересохшими губами.

– Пожалуйста, Хуана, позови кого-нибудь на помощь. Ему нужно скорее в постель.

Горничная заколебалась, не уверенная, что хозяева одобрят появление в доме раненого незнакомца, но затем, бормоча молитвы, побежала в дом.

Спустя несколько минут Хуана вернулась в сопровождении слуг, которые подняли Гая и понесли наверх. Элинор следовала за ними, едва сдерживая слезы. Ей не приходилось видеть боевые раны, однако она не могла не понимать, что брат умирает.

Дон Хайме послал за доктором. Старый лекарь был мавром, который, прожив много лет в Бургосе, принял христианство. Промыв раны Гая и сложив раздробленные кости ноги, он вручил Элинор флакончики с лекарствами.

– Любовь и уход, донья, – его единственная надежда. И молитвы. – Он потрепал ее по руке. – Будем уповать на его молодость. Да поможет вам Бог.

– Благодарю вас. Вы зайдете еще? – спросил дон Хайме. Врач кивнул, и на его смуглом лице отразилось беспокойство.

– Молитесь, донья, – сказал он, попрощавшись.

Элинор промокнула лоб брата влажной тканью и попыталась влить в его сжатые губы беловатое снадобье, оставленное лекарем. Раны Гая выглядели ужасно. Элинор знала, что нагноение – обычное явление в таких случаях, но не могла себе представить, что человеческая плоть может иметь столь жуткий вид и запах. Разложив на полу тюфяк, она приготовилась сидеть у постели брата днем и ночью, но вначале решила выяснить, кто привез Гая. Этот вопрос не давал Элинор покоя. Странно, но те, кто его привез, даже не поинтересовались, приняли ли в доме раненого. Просто оставили его, и все.

Мигель, единственный из слуг, знавший английский, видел мужчин, доставивших Гая.

– Все в пыли, донья, усталые, со следами крови на одежде. Видно, прибыли сюда прямо с поля битвы. А за главного у них высокий рыцарь с темными волосами. Я слышал, как он сказал, что навестит вас завтра.

Сердце Элинор лихорадочно забилось.

– Ты не заметил, какой у него герб?

– Было слишком темно, донья, и они спешили, – произнес Мигель извиняющимся тоном.

– А какого он роста?

– О, очень высокий. И держался так гордо, будто он английский принц.

– А глаза у него голубые?

Мигель кивнул.

– Стало быть, вы его знаете?

Элинор покачала головой. Она надеялась, что это Джордан, и вместе с тем боялась встречи. Если он знал, где ее искать, значит, ему известно, что она замужем.

– Как они нашли меня?

– Они спросили, не дом ли это дона Хайме и не живет ли здесь английская дама по имени Элинор.

Поблагодарив слугу, девушка вернулась к Гаю. Он метался и стонал в забытьи. Элинор послала за холодной водой и сменила постельное белье. Каждый раз, когда она укрывала брата, он сбрасывал простыни. Врач предупредил ее, что нужно держать Гая в тепле. Постепенно он затих. Из открывшихся ран сочилась кровь. Глядя на его пылающее лицо, Элинор вдруг поняла, что совершенно не знает собственного брата. Когда она подросла, Гая уже отослали из Мелтона, а теперь он лежит здесь при смерти.

Преклонив колени, Элинор обратилась к висевшему на стене образу Мадонны:

– Пресвятая Богородица, я не заслуживаю твоей милости. Но я люблю своего брата. Умоляю тебя, сохрани ему жизнь.

Слезы заструились у нее из глаз. Она должна что-то пообещать, чтобы ее молитвы были услышаны. Эту истину Элинор усвоила еще в часовне Святого Фомы. Можно было бы продать то немногое, что у нее осталось, и поставить множество свечек в соборе. Но доживет ли Гай до утра? Нужно пожертвовать чем-то сейчас, чем-то очень дорогим…

Внезапно перед ее мысленным взором предстал Джордан. Он улыбался, сидя на громадном боевом коне, ветер ерошил его черные волосы, голубые глаза сверкали. Воспоминание было столь ярким, что Элинор ахнула, ощутив укол в сердце. Как же она любит его! Господи, сделай так, чтобы его не ранили в бою. Господи… Элинор в ужасе прикусила губу. Да разве услышит Бог молитвы грешницы, которая просит спасти любовника?

И тут на нее снизошло божественное откровение. Элинор поняла, что нужно сделать.

Грудь ее разрывалась, каждое слово вонзалось в сердце, как удар кинжала.

– Пресвятая Дева Мария, если ты выполнишь мою смиренную просьбу и сохранишь жизнь Гаю, я обещаю… – она закрыла глаза, борясь со слезами, – я обещаю хранить верность мужу до конца дней своих.

Придя в ужас от собственной клятвы и в то же время испытав облегчение, Элинор простерлась ниц и горько разрыдалась.

– Элинор, если хочешь, я могу остаться дома и поухаживать за твоим братом, – предложила Леонора на следующее утро, глядя через плечо Элинор на раненого.

– О нет, не надо, я сама справлюсь. Леонора облегченно вздохнула.

– Я принесу тебе какой-нибудь подарок, – сказала она, выходя из комнаты.

Впервые Гай спокойно уснул. Элинор передвинула свой стул на солнце, наслаждаясь теплом. В каменном здании было довольно холодно, но Леонора уверяла ее, что летом все будут радоваться прохладе. Элинор устало закрыла глаза и задремала. Она не спала всю ночь, но, слава Богу, ее заботы, кажется, пошли Гаю на пользу. Лихорадка прошла, раны перестали кровоточить.

– Донья, – окликнула ее Хуана с порога. Элинор встрепенулась.

– Я пригляжу за ним. К вам пришли.

– Все сейчас на мессе?

Хуана кивнула и, подойдя к постели, поправила одеяло.

С сильно бьющимся сердцем Элинор стала спускаться по узкой лестнице, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. У арки, ведущей во двор, ее ждал Мигель.

– Тот самый мужчина, донья, – шепнул он.

Взглянув в указанном направлении, Элинор ощутила слабость. Высокий широкоплечий мужчина у фонтана мог оказаться кем угодно, но сердце подсказало ей правду.

– Джордан, – вымолвила она, двинувшись к нему через залитый солнцем двор.

Он резко обернулся и, увидев Элинор, не сдержал улыбки, но тут же прогнал ее с лица и сухо сказал:

– Примите мои поздравления, леди Элинор. Я слышал, вы вышли замуж.

От его официального тона Элинор пробрала дрожь.

– Джордан, позволь объяснить…

– Как чувствует себя Гай? – перебил ее Джордан. – Я, собственно, пришел справиться о его здоровье.

– По-моему, немного лучше. Ты поднимешься к нему?

Джордан заколебался. Он понимал, что не должен оставаться, но не мог уйти, не получив ответов на мучившие его вопросы.

– Да.

Элинор вошла в дом, Джордан последовал за ней. Ослепленный после яркого солнца, он споткнулся о громадный горшок с геранью. Элинор инстинктивно потянулась к нему, чтобы удержать, но тут же отдернула руки. Ведь она дала обет хранить верность мужу, и от того, выполнит она его или нет, зависит…

Хуана, увидев чужеземного рыцаря, склонилась в поклоне и вышла.

– Иисусе, его нога! – вскричал Джордан, опустившись на колени рядом с постелью больного.

– Врач сказал, что Гай выживет, если нога не распухнет и не почернеет.

– Хвала Господу и за это. У тебя есть чем его лечить?

– Да, врач оставил лекарства. Он крещеный мавр, и показался мне весьма сведущим. И потом, я не перестаю молиться.

– Я тоже. – Он поднялся и повернулся к ней.

– Спасибо, что привез его сюда, – промолвила Элинор. – Откуда ты узнал, где я нахожусь?

– Кастильский посланник назвал мне имя тестя Жана д'Акра. Я решил, что ты здесь, и не ошибся.

– Значит, ты в курсе, что за меня требуют выкуп?

– Ходили такие слухи, хотя кое-кто пытался их опровергнуть. Твой муж, например. – Он скривил губы. – Значит, это правда. Ты вышла за Гастингса?

– Да, – с трудом вымолвила Элинор. – Я… не хотела этого.

– Но согласилась.

Исказившая его лицо злоба больно ранила Элинор. И это после всего, что ей пришлось выстрадать!

– Меня похитили и увезли в крепость Гастингса.

– Но зачем было выходить за него замуж?

– А как, по-твоему, я могла избежать этого?

– Элинор, я много думал… пытался понять… О Боже, неужели ты не могла подождать? Я поклялся, что разбогатею в этом походе. Но до Гастингса мне, разумеется, далеко. – Он будто выплюнул ненавистное имя. – Ты предала нашу любовь!

Слезы хлынули из ее глаз.

– Проклятие, Элинор, скажи почему?

– Меня заманили в ловушку. Кстати, не обошлось без сестры твоего друга.

– Миллисент?

– Да. Она передала мне записку, в которой ты просил меня прийти на свидание. Почерк был незнакомый, но подпись твоя. Я взяла свою кобылу и поскакала к назначенному месту. Там меня уже ждал Пэйн.

Джордан не знал, верить или не верить. Похоже на правду, но кто их разберет, этих женщин. Все они коварны и лживы.

– Но зачем было выходить за него замуж? – упрямо повторил он. – Без подписанного соглашения у Гастингса не было законных прав.

– Он привез соглашение.

– Что?!

– Я все время твердила тебе об этом, но ты не желал ничего слушать. Отец подписал бумаги.

– Выходит, ты сделала это не корысти ради, не потому, что польстилась на богатство Гастингса?

– Больно слышать, что ты мог так обо мне подумать.

– Мне еще больнее сознавать, что ты замужем! – взорвался Джордан, шагнув к ней.

Элинор отпрянула, чем привела его в еще большую ярость.

– Проклятие, Элинор! Как ты могла позволить этому… этому старому… – Он замолчал, не находя слов.

– Уверяю тебя, это было не слишком приятно.

– Чертовски слабое утешение.

– Джордан, мои чувства к тебе не изменились. Ты единственный мужчина, который мне нужен.

Ледяной панцирь, сковавший его сердце, стал таять.

– Ты еще любишь меня?

– Люблю и буду любить до конца дней моих.

– Поехали со мной, дорогая.

– Но за меня должны заплатить выкуп.

– К черту выкуп! У меня есть крепость на юге. Можно поехать туда. Все ушли на мессу. Я ждал, когда ты останешься одна.

– Я не могу обмануть оказанного мне доверия.

– Если для тебя это так важно, я соберу выкуп и пришлю его наваррцу.

Глаза Элинор засияли. Ее мечта сбылась. Джордан пришел за ней! А она думала, что все кончено. Но тут ее пробрала дрожь, когда она вспомнила, что дала обет минувшей ночью.

Джордан привлек ее к себе и поцеловал. Элинор пылко ответила на поцелуй, стараясь не думать о данном обете.

– О, Джордан, я буду вечно любить тебя, – выдохнула она.

– Милая, я думал, мы больше не увидимся. Не знаю, как я вынес эти последние недели. Пойдем, нужно спешить.

– Я не могу оставить Гая.

Как он мог забыть! Джордан взглянул на постель.

– Ладно, подождем, пока ему станет лучше. Любовь моя, скажи, что всегда будешь со мной.

– Всегда… Я так тосковала в разлуке.

– Как я мог сомневаться в тебе? – Он запечатлел на ее губах долгий поцелуй. – Элинор, позволь любить тебя, – прошептал он, прерывисто дыша. – Ты мне нужна.

– Джордан, как я ждала этих слов! – Она коснулась его губ и затрепетала, когда Джордан поцеловал ее пальцы. Со слезами на глазах она смотрела на его лицо, отмечая появившиеся на нем жесткие складки. Как чудесно находиться в его объятиях! В доме никого нет, рядом мягкая кушетка…

Стон Гая вернул ее на землю, напомнив о клятве, которую она дала Пресвятой Деве. Сердце Элинор болезненно сжалось, когда она осознала, как велика ее жертва. А ведь она чуть не нарушила обет.

– Нет, Джордан! – выкрикнула она, упершись ладонями в его грудь.

Пораженный внезапным отпором, Джордан выпустил Элинор из объятий. Предположив, что причина в Гае, он отступил на шаг.

– Конечно, займись вначале им.

– Нет, ты не понимаешь. – На лице ее появилось страдание, фиалковые глаза потемнели, мучительный стон вырвался из груди. – Я не могу… вообще. О, Джордан, я так люблю тебя! Пожалуйста, попытайся понять.

Он с недоумением смотрел на нее.

– Что значит «вообще»? Я понимаю, сейчас не время и не место. Твой брат ранен…

– Дело не в этом. Я не могу позволить тебе любить меня. Никогда! Прошу тебя, уходи, мне и так тяжело.

– Проклятие, что все это значит? Немедленно объясни! Элинор стиснула кулаки, глядя на мечущегося на постели брата.

– Я обещала хранить верность мужу. Джордан презрительно рассмеялся:

– Ты обещала этому старому жеребцу хранить верность? Иисусе, да ты глупее, чем я думал, Элинор.

– Нет, не Гастингсу. Я ненавижу его! Но я дала обет… расстаться с тобой, чтобы спасти Гая. – Ее губы дрожали, из глаз катились слезы. – Уходи, Джордан. Я люблю тебя, но это ничего не меняет.

– Ты, должно быть, лишилась разума! В этом нет никакого смысла.

– Думай что хочешь, если тебе так легче.

– Легче?! С тобой никогда не было легко, Элинор. Хорошо, я уйду. Тебе не придется просить меня в третий раз. – Он круто повернулся и вышел из комнаты.

С остановившимся сердцем Элинор смотрела ему вслед.

– Прощай, любовь моя, – горестно прошептала она. – Прощай.

Опустившись на колени у постели Гая, Элинор дала волю слезам. Она не знала, сколько прошло времени, и даже не почувствовала легкого прикосновения.

– Элинор, не плачь.

Хриплый шепот заставил ее поднять голову. Глаза Гая были открыты, пальцы слабо сжимали ее руку. Затаив дыхание, она с благоговением повернулась к образу Мадонны, висевшему на дальней стене. Мадонна услышала ее мольбы. Это страшное утро было испытанием ее веры. И она выдержала его, навсегда расставшись с самым дорогим для нее человеком. Почему же она не испытывает радости? Почему в сердце нет ничего, кроме боли?