Текст книги "Альфа и Омега"

Автор книги: Патриция Бриггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

***

По его лицу растеклось такое удовлетворение, когда он сел, то Анне пришлось подавить усмешку из опасения, что один из мальчиков может оглянуться назад и решить, что она смеялась над ними.

– Один из примеров последствий отравления тестостероном, – сухо высказала она свое наблюдение. – И что ты будешь делать с этими девочками-скаутами?

Глаза Чарльза вспыхнули от развлечения.

– Теперь они знают, что должны осторожнее выбирать свою добычу.

Анна редко ездила в Луп, все нужное она могла раздобыть и рядом с домом. Он, очевидно, знал его лучше, чем она, даже несмотря на то, чтобы был приезжим. Он выбрал остановку, на которой они вышли и отвел ее к небольшому греческому ресторанчику, прикрытому тенью железнодорожной станции, там его поприветствовали по имени и отвели в приватную комнату с одним лишь столом.

Он позволил ей выбрать свой заказ и потом удвоил его, добавив еще несколько блюд.

Пока они ждали еду, он вытащил маленький, истертый блокнот с тремя кольцами и в кожаном переплете из кармана куртки. Он раздвинул кольца, снял несколько листов бумаги и вручил их ей вместе с ручкой.

– Я хочу, чтобы ты записала имена членов твоей стаи. Если ты перечислишь их от самого доминирующего к менее, то сильно мне поможешь.

Она попробовала. Анна не знала фамилии каждого и, так как все они превосходили ее, то не обращала сильного внимание на ранг.

Она хмуро вернула ему бумагу и ручку.

– Я забываю людей, и, кроме первых четырех или пяти, я могла ошибиться в ранге.

Он разложил ее странички на столе и вынул несколько печатных листов, и начал сравнивать два списка. Анна стремглав потянула свой стул вокруг стола, пока он не встал рядом с ним, и она не могла видеть то, что он делал.

Он взял свой список и положил его перед нею.

– Это – волки, что должны быть в твоей стае. Я проверяю имена тех, кого нет в твоем списке.

Она просмотрела список, потом схватила ручку и записала еще одно имя.

– Он все еще здесь. Просто я про него забыла. И этот тоже.

Он забрал лист обратно.

– Женщин больше нет. Большинство из всех отсутствующих, были более старыми волками. Не осталось ни одного волка, кто был старше Лео. Есть еще несколько младших волков, их тоже нет. – Он провел пальцем по нескольким именам. – Они были еще молоды. Полу Лебшеку было только четыре года. Джордж не на много его старше.

– Ты знаешь всех волков?

Он улыбнулся.

– Я знаю всех Альф. Ежегодно встречаюсь с ними. Знаю большинство вторых и третьих. Одно из того, что мы делаем на встречах – это обновляем списки членства в стае. Альфы, как предполагается, держат Маррока в курсе, когда люди умирают, или когда пребывают новые волки. Если бы мой отец узнал, как много умерло волков, то он бы занялся расследованием. Хотя Лео потерял треть членов стаи, он проделал крупную работенку по их замене.

Он отдал список, который она написала, много имен, включая и ее, были тоже проверены.

– Они все новые. Из того, что ты рассказала мне, я предполагаю, что они все были обращены без их согласия. Уровень выживания случайных жертв нападения очень низок. За эти несколько лет твой Лео убил много людей, чтобы поддерживать численность своей стаи. Достаточно уже того, что это должно было привлечь внимание властей. Сколько из них стало волками после тебя?

– Ни одного. Единственный новый волк, которого я видела, это тот бедный мальчик. – Она постучала ручкой по бумаге. – Если они не оставляли тел и распространяли охоту, то, возможно, легко могли бы скрыть исчезновение ста человек в Чикаго за несколько лет.

Он наклонился назад, закрыл глаза и покачал головой.

– Я плохо помню даты. Я не встречался с большинством недостающих волков, и не помню последний раз, когда видел прошлого второго Лео за исключением того раза, что был десять лет назад. Так что бы с ним ни случилось, это было после этого.

– Что бы ни случилось с кем?

– С Лео, как я предполагаю. Что-то произошло и это "что-то" заставило его убить всех женщин в своей стае, кроме Изобель, и большинство своих старых волков – волков, которые стали бы возражать, если бы он начал нападать на невинных людей, или оставил бы без должного обучения новых волков без разъяснения им правил. Я понимаю, почему он убил их – но почему женщин? И почему другой Альфа Чикаго ничего не рассказал моему отцу, когда это произошло?

– Он, может, и не знал. Лео и Джамий избегают друг от друга, нашей стае запрещено входить на территорию Джамия. Луп – нейтральная территория, но мы не можем пойти на север, если не получим специального разрешения

– О? Интересно. Ты слышала что-нибудь о том, почему они не соглашаются друг с другом?

Она пожала плечами.

– Это длинная история.

– Кто-то сказал мне, что Джамий не захотел спать с Изобель. Кто-то еще сказал, что у них это было, и он обломал все, а она была оскорблена. Или наоборот, он не обломал все, и Лео пришлось вмешаться. Еще одна версия – это, что Джамий и Лео вообще никогда не могли толком договориться друг с другом. Я не знаю.

Она снова просмотрела список отмеченных новых волков в стае и внезапно рассмеялась.

– Что?

– Это глупо.

Она покачала головой.

– Расскажи мне.

Щеки вспыхнули от смущения.

– Ладно. Ты искал что-то общее в новеньких волках. Я просто подумала, что, если бы кто-то захотел перечислить большинство красивых мужчин в стае, то они бы все прошли отборочный тур.

Они оба удивились вспышкой территориальной ревности, которую он не потрудился скрыть от нее.

Это было, вероятно, самое лучшее время для прихода официанта с первым набором блюд.

Анна начала передвигать свой стул туда, где он изначально был, но официант поставил перед ней поднос и взял его от нее, усадив ее должным образом прежде, чем вернуться к сервировке блюд.

– И как вы, сэр? – Сказал он Чарльзу. – Все еще не сдались и не вернулись в лоно цивилизации?

– Цивилизацию переоценивают, – Чарльз положил листки бумаги назад в блокнот и закрывал его. – Если я могу прийти сюда несколько раз год и поесть, то буду уже счастлив.

Официант покачал головой с наигранной печалью.

– Горы прекрасны, но не настолько красивы как наш горизонт. Как-нибудь я вытащу вас в ночной город, и вы уже никогда не захотите уезжать.

– Филип! – По-птичьи тонкая женщина вошла в комнату. – Пока ты здесь болтаешь с мистером Корником, остальные наши посетители голодают.

Официант усмехнулся и подмигнул Анне. Он поцеловал женщину в щеку и ускользнул в дверь. Женщина подавила улыбку и покачала головой.

– Опять. Всегда болтает. Ему нужна хорошая жена, которая будет его контролировать. А то я уже слишком стара для этого.

Она развела руками и последовала за официантом.

По следующие двадцать минут к нам приходили ряд официантов и официанток, все так выглядело, как будто они были связаны веревочками. Они несли подносы с едой и никак не комментировали то, что едва ли двое могли бы съесть столько еды. Чарльз заполнил свою тарелку, посмотрел на нее, и сказал:

– Ты должна была сказать мне, что тебе не нравился ягненок.

Она посмотрела на свою тарелку.

– Да нет нравится.

Он нахмурившись, глядел на нее, взял ложку, и добавил еды к ней на тарелку.

– Тебе надо больше есть. Намного больше. Обращение требует много энергии. Тебе надо больше есть как оборотню, чтобы поддерживать твой вес.

После, по бессловесному взаимному согласию Анны и Чарльза, они ограничили их беседу общими темами. Они поговорили о Чикаго и о городской жизни. Она взяла немного риса, и он упер в нее взгляд, пока она не взяла вторую ложку. Он рассказал ей о Монтане. Она обнаружила, что он очень интересен в беседе, а самый легкий способ прекратить разговор, это спросить его о чем-нибудь личном. Не то, чтобы он не хотел говорить о себе, думала она, просто не находил это интересным.

Дверь распахнулась в последний раз, и вошла девочка четырнадцати лет с десертом.

– А ты не должна быть в школе? – Спросил ее Чарльз.

Она вздохнула.

– Каникулы. Все делают, что хотят. Но я? Иду на работу в ресторан. Хреново.

– Вижу, – сказал он. – Возможно, тебе надо бы позвонить в детский департамент социального обеспечения и рассказать им как тебя оскорбляют?

Она ему усмехнулась.

– Давно бы так и сделала бы, но это разозлит папу. Мне уже хочется что-то подобное выкинуть, лишь бы только увидеть потом его лицо. А если я расскажу ему, что это ты мне предложил это, то он, может, рассердится на тебя вместо меня? – Она сморщила носик. – Скорее всего, нет.

– Скажи своей матери, что еда была превосходной.

Она прижала пустой поднос к бедру и отступила к двери.

– Передам, но она уже предсказала это и попросила тебе сказать, что это не правда. Ягненок был немного жилистым – она ничего с этим так и не смогла сделать.

– Похоже, что ты часто сюда наведываешься, – сказала Анна, без особого энтузиазма кладя себе пахлаву.

Она не имела ничего против пахлавы, просто это ее первый нормальный обед за неделю.

– Слишком часто, – сказал он. Как она заметила, он не испытывал никаких затруднений в еде. – У меня здесь имеются некие дела, так что три-четыре раза в год я сюда приезжаю. Владелец ресторана – волк, один из стаи Джамия. И поэтому мне удобно устраивать здесь бизнес встречи.

– Я думала, что ты наемный убийца своего отца, – заинтересовалась она. – Ты три-четыре раза в год охотишься на кого-нибудь в Чикаго?

Он громко рассмеялся. Звук был ржавым, как будто он не часто смеется, хотя все должно быть не так – он ему очень идет.

Она зацепила вилкой немного пахлавы, она поиграла с ней прежде чем проглотила, и живот намекнул ей, что это ее придел.

– Нет, у меня есть и другие обязанности. Я еще забочусь о делах стаи моего отца. И очень хорош на обоих своих рабочих местах, – без намека на скромность сказал он.

– Верю. – Он из тех мужчин, которые если что-то делают, то делают это на высоте. – Даже позволю тебе инвестировать мои сбережения. Прямо сейчас у меня есть двадцать два доллара и девяносто семь центов.

Он свел брови, все веселье пропало у него из глаз.

– Шутка, – объяснила она.

Но он ее проигнорировал.

– Большинство Альф просило у участников десять процентов от их дохода ради пользы для стаи, особенно если стая новая. Эти деньги используются, к примеру, для гарантии, что есть явочная квартира. Как только стая твердо встает на ноги, потребность в деньгах уменьшится. Стае моего отца потребовалось на это много времени – но сейчас потребности в десятине нет. Лео здесь уже тридцать лет: вполне достаточно, чтобы хорошо укорениться. Я никогда не слышал о стае, требовавшей от членов сорок процентов, поэтому я из этого делаю вывод, что в стае Лео проблемы с финансами. Возможно, того молодого человека, о котором ты рассказала моему отцу, и несколько других, таких же как и он, продали. Ему надо было убить много людей, чтобы получить хотя бы одного оборотня.

Она обдумывала смысл сказанного.

– Кому он их продал?

– Об этом я и спрошу Лео.

– А почему не продали меня?

Она немного значила для стаи.

Он откинулся на спинку стула.

– Если Альфа продал одного из своих, то своими же руками поднимет бунт. К тому же, Лео пришлось через многое пройти, чтобы раздобыть тебя. С тех пор, как ты появилась в стае, больше никто не пропадал, и никого не убивали.

Это не было вопросом, да и отвечать она ему не собиралась.

– Нет. Ты – ключ к тайне Лео.

Она не смогла сдержать ехидного фырканья.

– Я? Лео понадобилась новая половая тряпка?

Внезапно он оказался на ногах, опрокинув стул, и стащив ее с ее же стула, и поднял на ноги. Она считала, что уже привыкла к скорости и силе волков, но он вырвал у нее из легких весь воздух.

Когда она смогла овладеть ногами, он метнулся к ней и прижался к губам долгим, темным, глубокий поцелуем, заставив затаить дыхание.

– Лео нашел тебя и понял, что нуждался именно в тебе, – сказал он ей. – Он послал к тебе Джастина, потому что любой другой его волк сразу же поймет кто ты. Даже до твоего обращения, они бы это узнали. Поэтому он послал полубезумного волка, ведь никто другой просто не смог бы на тебя напасть.

Бред, она отпрыгнула от него. Он выставлял ее как особенную, но она знала, что он лжет. Казалось, будто он говорил правду, но она знала, что не была никаким призом. Она была никем. Три года была никем.

Он заставлял ее чувствовать себя особенной, но она знала лучше.

Его руки на ее плечах были твердыми и отрезающими любые попытки к сопротивлению.

– Позволь мне рассказать тебе кое-что об омегах, Анна. Посмотри на меня.

Она смаргивала слезы, и, неспособная сопротивляться его приказу, подняла глаза и впилась в него взглядом.

– Почти уникальная, – сказал он и слегка ее потряс. – Я все время работаю с числами и процентами, Анна. Не могу точно сказать каковы шансы того, что Джастин выбрал тебя для обращения по-случайности, но, уверен, что бесконечно малые. Никакой оборотень, никогда бы не напал бы на омегу. И Джастин поразил меня тем, что сделал это.

– Почему? Почему он не напал бы на меня? И кто такой омега?

Очевидно, это был правильный вопрос, потому что Чарльз утихомирился, все его бывшее возбуждение исчезло.

– Ты – Омега, Анна. Держу пари, что, когда ты входишь в комнату, люди идут за тобой. Держу пари, что совершенно незнакомые люди говорят тебе такое, что никогда бы не сказали бы своим матерям.

Она недоверчиво на него уставилась.

– Ты этим утром видел Джастина. Он показался тебе спокойным?

– Я видел Джастина, – медленно согласился он. – И думаю, что в любой другой стае, его бы убили сразу же после обращения, потому что он не может держать под контролем своего волка. Не понимаю, почему его не убили. Но думаю, что ты позволяешь ему брать под контроль волка, и за это он тебя ненавидит. Ты не должна быть последней в стае. – Его руки скатились с ее плеч, он не взял ее за руки. Странно, от этого чувствовалось, что мы сейчас намного ближе, чем при поцелуе. – У волка омеги есть что-то сходное с индийскими знахарями, они как бы за пределами стаи. Они учили тебя опускать глаза, не так ли? Покорных волков обучать этому не нужно. Ты... они, должно быть, тебя били… Ты приносишь мир всем, кто вокруг тебя, Анна, – он пристально смотрел в ее глаза. – Оборотень, особенно доминант, всегда на грани с насилием. Я просидел в самолете, в замкнутом пространстве, с толпой людей несколько часов, и вышел оттуда с жаждой кровопролития, точь-в-точь как наркоман жаждет новой дозы. Но ко мне подошла ты и гнев с голодом исчезли.

Он сжал ее руки.

– Ты – подарок, Анна. Если в стае есть волк омега, то больше волков переживают обращение от человека к волку, потому что им легче контролировать себя рядом с тобой. Мы теряем меньше мужчин в глупых поединках за власть, потому что омега успокаивает всех окружающих его. Или ее.

Его аргументы имели слабину.

– А тогда? Ты почти сменил форму, когда разозлился.

Что-то прошло по его лицу, эмоция, распознать которую она не смогла. Когда он заговорил, слова вытягивались из него с видимым усилием с его стороны, как будто его горло напряглось и не хотело их отдавать.

– Большинство оборотней находят свою любовь, женятся, и проходит еще много времени, чтобы их волки признали ее или его как супруга.

Он опустил свой пристальный взгляд и отвернулся, пересек комнату спиной к ней. Лишившись тепла его тела, она почувствовала себя холодной и одинокой. Испуганной.

– А иногда все происходит не так, – проинформировал он стену. – Анна, тебе нужно отдохнуть, ты сегодня через многое прошла.

– Я устала от незнания, – выплюнула она, внезапно рассердившись. – Ты изменил все правила, которыми меня обучали, так что теперь потрудись разъяснить мне новые.

Так же резко как пришел, гнев и ушел, оставив ее шататься, пытаясь удержать слезы. Он повернулся, его глаза вспыхнули золотом, отразив тусклый свет комнаты.

– Ладно. Пусть будет, что будет, если ты желаешь правды. – Его голос распространился словно гром, хоть и был не очень громким. – Мой собрат волк выбрал тебя своею супругой. Если бы ты даже ничего для меня не значила, то я бы все равно не позволил бы таких надругательств, которые ты перенесла после обращения. Но ты – моя, и мысль о том, как тебе причиняли боль, и о том, что я ничего не могу с этим сделать, породила такую ярость, которую даже омега не сможет успокоить.

"Вау" – пронеслось в ее ошеломленной голове.

Она поняла, что он заинтересовался ею, но предположила, что это просто так, что это было не настолько серьезно.

Лео единственный женатый волк, которого она знала. Она не знала правил. Что он имел в виду, говоря, что его волк выбрал ее своею супругой? У нее вообще есть выбор в этом вопросе?

Он без усилий возбуждает ее, заставляет чувствовать, как будто она всегда его знала и хотела каждое утро просыпаться на постели рядом с ним всю оставшуюся жизнь, хотя они знакомы всего то несколько часов, откуда все это?

– Если ты позволишь мне, – промолвил он, – я буду мягко за тобой ухаживать и покорять твое сердце. – Он закрыл глаза. – Я не хотел тебя пугать.

Должно быть, она была очень испугана. Но вместо этого, она почувствовала себя очень, очень спокойной, как в самом центре урагана из эмоций.

– Мне не нравится секс, – начала она, ей показалось, что он должен это знать.

Он поперхнулся и открыл глаза, они были такими яркими, уступающими человеческим по темноте, как она заметила.

– Еще и перед обращением я не была от него в восторге, – прямо сказала она ему. – А когда меня отдали словно шлюху на год, пока Изобель не положила этому конец, он мне стал нравиться еще меньше.

Его рот напрягся, но он ничего не сказал, поэтому она продолжила:

– И такого не повторится. Никогда больше. – Она подняла рукава своей рубашки, чтобы показать ему длинные шрамы на запястьях. Она сделала их серебряным ножом, если бы Изобель не нашла ее, то она убила бы себя. – Поэтому Изобель, сказала Лео прекратить заставлять меня спать с мужчинами. Она нашла и поддержала меня. После этого я купила оружие и серебряные пули.

Он зарычал, но не на нее – в этом она уверена.

– Я не угрожаю убить себя. Но ты должен это знать, потому что – если ты хочешь быть моим супругом – я не буду как Лео. Не буду позволять тебе спать с кем-либо еще. И не позволю тебе насиловать себя. Мне хватило. Если это сделает меня собакой на сене, пусть будет так. Но если я стану твоей, тогда ты, черт возьми, будешь моим.

– Собакой на сене? – Порывисто выдохнул он, что, возможно, было полу смешком. Он снова закрыл глаза и сказал разумным тоном: – Если Лео переживет этот день, то я буду сильно удивлен. А если я переживу тебя, то я буду одинаково сильно удивлен. – Он посмотрел на нее. – Последнее время меня много удивляет.

Он шагнул к столу, поднял свой стул и поставил его там же, где он стоял раньше, и отошел.

Остановился перед нею и мягко коснулся ее поднятого подбородка, потом рассмеялся. Все еще улыбаясь, он заправил прядку ее волос за ухо.

– Обещаю, что ты насладишься сексом со мной, – пробормотал он.

Каким-то образом ей удалось устоять на ногах. Но она уже была готова припасть к его ногам.

– Изобель сказала, что ты хороший любовник.

Он снова рассмеялся.

– Тебе нет причин ревновать. Секс с Изобель значил для меня не больше чем хорошая царапина на животе, а для нее и то меньше. Ничего стоящего повторения. – Из соседнего помещения раздался шепот, и он взял ее за руку. – Пора идти.

Он вежливо расхваливал еду, когда передавал кредитную карту молодо выглядящему мужчине, который назвал его "сэром" и пах оборотнем.

Владелец ресторана – предположила Анна.

– Куда ты хочешь пойти дальше? – спросила она, когда вышла на оживленный тротуар.

Он надел куртку и увернулся от женщины на высоких каблуках, которая несла кожаный портфель.

– Туда, где поменьше людей.

– Можно пойти в зоопарк, – предложила она. – В это время года там довольно безлюдно, нет даже школьников в День благодарения.

Он повернул голову и начал что-то говорить, когда нечто в витрине привлекло его внимание. Он схватил ее и бросил на землю, упав на нее сверху. Звук сильного удара, как в автомобильной аварии, и раз на ней он дернулся и потом неподвижно замер.

Глава 3

В него уже давно не стреляли, но испепеляющий ожог серебряной пули забыть невозможно. Он слишком медленно среагировал – и теперь из-за толпы людей не мог проследить за автомобилем, упорхнувшим сразу же после выстрела. Он даже не смог хорошенько разглядеть стрелка, лишь его очертания.

– Чарльз? – Под ним глаза Анны почернели от шока, она потрепала его за плечи. – Кто-то в нас стрелял? С тобой все в порядке?

– Да, – сказал он, хотя не мог оценить масштабы ущерба, для этого ему надо было подняться, чего не хотелось делать.

– Не двигайтесь, пока я не осмотрю рану, – прозвучал твердый голос. – Я обучался в ИВСС.

Приказ голос ИВССоца вынудил Чарльза двинуться – он никогда никого не слушался, кроме отца. Он отодвинулся от Анны и встал на ноги, потом наклонился и рывком поднял ее на ноги.

– Черт дери, мужчина, у вас идет кровь. Не глупите, – воскликнул незнакомец. – Присядьте.

Выстрел разъярил его волка, и Чарльз повернулся, приготовившись зарычать на ИВССовца, опрятного мужчину средних лет с песчаными волосами и с седеющими рыжими усами.

Но Анна сжала его руку, которую все еще держала, и поблагодарила ИВССовца, а Чарльз смог сдержать клубок эмоций.

Он низко, горласто зарычал, но, тем не менее, позволил незнакомцу осмотреть рану: он никогда не показывал слабость возможному врагу. Он чувствовал себя выставленным на показ посреди тротуара, на него уставились слишком много людей – целая аудитория.

– Не обращайте на него внимание, – успокоила Анна ИВССовца. – Он всегда такой сварливый, когда ему больно.

Георг, оборотень, владелец ресторана, принес для него стул. Кто-то вызвал полицию; приехали два автомобиля с ослепляющими сигналками и оглушающими сиренами. Черт, да они и скорую прихватили с собой.

Пуля пробила кожу и слой твердых мускул на лопатке, не причинив, как его уверили, большого вреда. У него есть враги? Анна сказала им, что он только что прилетел из Монтаны, поэтому, должно быть, это была всего лишь стрельба из движущегося транспорта, хотя такие преступления – большая редкость.

Если бы у копа был нюх как у оборотня, то он бы никогда не поверил бы в эту ложь. Он был опытным полицейским, и такой ответ его смутил. Но когда Чарльз показал ему свои водительские права Монтаны, он расслабился.

Чарльз позволил очистить о обработать рану только лишь из-за присутствия Анны, но даже она не заставит его сесть в скорую и потащиться в больницу, даже при том что раны от серебряных пуль заживают по-человечески медленно. Он до сих пор чувствовал обжигающую боль серебра, пульсирующую в мускулах.

Пока он сидел под руками незнакомца и боролся за остатки самоконтроля, то пытался воспроизвести в памяти лицо стрелка. В окне он заметил отражение оружия и лица человека (тогда ему так показалось) обернутого в зимний шарф и с солнцезащитными очками на носу. Слишком мало, чтобы определить в нем бандита, просто один беглый взгляд, и он мог поклясться, что этот мужчина смотрел не на него, когда палец в перчатке медленно нажимал на курок. Он смотрел на Анну. Что бессмысленно. Зачем кому-то пытаться ее убить?

В зоопарк они не пойдут.

Пока он умывался в ванной ресторана, Георг привел в порядок его куртку, чтобы Чарльз не выставлял на показ всем окружающим свои бинты. На этот раз Анна не возражала, когда он попросил вызвать такси.

Когда они ехали в квартиру Анны, его телефон зазвонил, но Чарльз его отключил. Возможно, это был его отец, Браян, у которого был необычайный талант всегда знать, когда его сына ранили. Но ему не хотелось разговаривать с Марроком, когда таксист мог услышать каждое слово. Но еще более вероятно, что это был Джамий. Георг мог бы позвонить своему Альфе, как только Чарльза подстрелили. Но в любом случае, они подождут, пока он не останется один.

Когда они добрались до дома, Чарльз заставил Анну ждать в такси, пока он не осмотрел все вокруг. За ними никто не следил из Лупа, но скорее всего, Анну хотели убить люди Лео (хоть и непонятно зачем), и они знали, где живет Анна. Он не узнал стрелка, но ведь он и не знал всех оборотней в Чикаго.

Анна была терпеливой с ним. Она не спорила, но таксист посмотрел на него, как на чокнутого. Ее терпение помогло его контролю – который стал еще более хрупким. Ему даже не на долго стало интересно, как бы он себя вел, если Анна не была омегой – ведь она смогла изгнать почти весь гнев, вызванный покушением на ее жизнь. Плечи отвратительно жгло, залечивание ран от серебра всегда занимало больше времени и не улучшало настроения, да еще к тому же ослабляло.

А кто-то пытался убить Анну. Это бессмысленно, но когда они подъехали к Оак Парку он все-таки признал, что это правда.

Удостоверившись, что вокруг дома угрозы не было, он протянул руку Анне, чтобы помочь ей выйти из такси, и потом оплатил проезд, а все это время его глаза обследовали местность, ища что-либо неуместное. Но все было в порядке.

Лишь какой-то мужчина в парадной улыбнулся и поприветствовал Анну, пока рылся в своем почтовом ящике. Они обменялись двумя-тремя словечками, но окинув взглядом лицо Чарльза, она потрусила вверх по лестнице.

Чарльз не смог разобрать о чем они говорили, что было очень плохим знаком. Он мрачно последовал за нею по лестнице, его плечи пульсировали в такт сердцебиению. Он разминал пальцы, когда она отпирала дверь. Суставы болели, требуя перекинуться, но он сдерживался – пока. Волчья форма быстрее залечивает раны, но в ней он рискует потерять контроль над собой.

Он сидел на хлопчатобумажном матраце и наблюдал, как она открыла холодильник, потом морозильник. Наконец-то, из глубины морозильной камеры показалась большая консервная банка. Она вскрыла ее и вывалила непривлекательное содержимое в кастрюлю на плите.

Потом села на пол напротив меня, подвернув под себя ноги. Она дотронулась до его лица и сказала:

– Перекинься, – и еще много чего, что прокатилось по его ушам, словно порхание бабочки.

Он прикрыл глаза. Было много причин, почему ему нельзя было перекидываться, но он забыл их всех сразу же, как только посмотрел ей в глаза.

– У тебя есть еще пять часов в запасе до встречи, – медленно напомнила ему Анна, ее голос стал еще прекраснее, когда он слушал ее с закрытыми глазами. – Если ты перекинешься в волка и обратно – то быстрее заживешь.

– Я не так уж хорошо держу себя в руках, – признался он ей. Это правда. Одна из причин. – Не рана ужасна – а серебро. Если я перекинусь, то ты окажешься в опасности.

Пауза, и потом она сказала:

– Если я буду твоей супругой, то твой волк не станет вредить мне независимо не от чего, правильно?

Ее слова звучали скорее оптимистически, чем обнадеживающе, но его голову как-будто застилала пелена, и он не мог ясно мыслить.

***

Доминанты раздражались, если получали наставления от меньших волков, так что она оставила его и вернулась к помешиванию говядины в кастрюле, да бы не дать ей сгореть. Но даже если бы это сгорело, то вряд ли стало бы на вкус хуже. Она купила его на распродаже полгода назад, и еще никогда не голода настолько, чтобы его съесть. Но там есть протеин, который сейчас так необходим раненому Чарльзу, а это единственное мясо в ее доме.

Рана выглядела болезненной и не поддающейся обработке.

Она вытащила из кармана джинсов металлический мячик и почувствовала жжение. Пока ИВССовец обрабатывал его спину, Чарльз поймал ее взгляд и указал на маленький, кровавый следок на асфальте. Она послушалась его безмолвного приказа. И теперь положила ее на столешницу. Серебро – это плохо. Значит, что это не случайная стрельба. Она не видела стрелка, могла только предположить, что это был кто-то из ее стаи, вероятно Джастин.

Раны от серебра будут долго заживать и Чарльзу скорее всего придется пойти в дом Лео так.

Когти царапнули деревянный пол и по лисьи рыжий волк, то есть Чарльз, расположился на полу, раскинув ноги и хвост. На нем еще остались лохмотья ткани. Взгляд на матрац сказал ей, что он не потрудился раздеться и куртка, как и бинты, не выдержали обращения. Из раны на лопатке текла кровь.

Он казался скорее усталым чем диким и голодным, тем не менее, она понимала его страх потерять контроль. Неконтролируемый оборотень, по ее опыту, ворчал бы и вышагивал бы круги по комнате, а не лежал бы спокойно у нее в ногах. Она сняла тушеное мясо с пару и поставила перед ним.

Он легонько куснул и сразу же остановился.

– Знаю, – извинилась перед ним она, – это не самая изысканная кухня. Я могу сходить вниз и попросить у Кары какой-нибудь стейк или жаркое.

Он вернулся к еде, но, по опыту исцеления ее собственных ран, Анна знала, что ему понадобиться больше мяса. Кары не было дома, но у Анны есть ключ, и она знала, что Кара не стала бы возражать, если бы она позаимствовала у нее мясо.

Чарльз, казалось, полностью сосредоточил внимание на еде, поэтому она потихоньку попятилась к двери. Но не прошла и половины пути, как он оставил тарелку и последовал за ней. Движения причиняли ему боль – хотя в этом она не была полностью уверена, ведь он не хромал и даже не замедлился.

– Тебе надо остаться здесь, – посоветовала она ему. – А я скоро вернусь.

Но когда она попыталась открыть дверь, он преградил ей дорогу.

– Чарльз, – настаивала она, но потом увидела его глаза и сглотнула.

В желтом пристальном взгляде этих глазах не осталось ничего от прежнего Чарльза.

 Уйти из квартиры не вариант.

Она пошла назад к кухне и остановилась там же, где и покинула его. Он еще секунду постоял у двери и метнулся за нею. Когда он закончил есть, она уселась на матрац. Он запрыгнул рядом с нею, положил голову ей на колени, и с тяжелым вздохом закрыл глаза.

Потом открыл один глаз и снова его закрыл. Она провела пальцами по его коже, тщательно избегая раны.

Они обручились? Она подумала, что нет. Разве не должно быть что-то типо церемонии? Она еще не сказала ему, что приняла его – и скажет не раньше, чем он ее спросит.

Пока… она закрыла глаза, и позволила его аромату течь через нее, а ее рука зарылась в его мех. Потом открыла глаза, и встретилась с его золотистыми ясными глазами.

Под ним зазвонил его телефон. Она скатилась на пол, словила остатки его штанов, вытащила телефон и проверила номер. Она развернула его так, что Чарльз увидел дисплей.

– Это твой отец, – сказала она ему. Но, очевидно, волк еще не осознал ситуацию, потому что он даже не посмотрел на телефон. – Думаю, что тебе надо будет ему перезвонить, когда ты снова обратишься в человека.

Она надеялась, что до этого осталось не долго. Даже после отравления серебром, он должен был пойти на поправку через несколько часов – надеялась Анна.

Телефон звонил около минуты. А потом начал вновь. И так три раза. Остановился. Потом еще три раза. Остановился. Когда он еще раз зазвонил, она неохотно ответила: