Текст книги "Беверли-Хиллз"

Автор книги: Пат Бут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Может быть, завтра он пнет ее ногой под округлый задик. Может быть, уже сегодня вечером. В лучшем случае будут произнесены обычные слова: «Мы пережили прекрасные мгновения. Не будем омрачать их наступающей скукой. Сохраним память о них навсегда…» Если ей повезет, он еще добавит: «Всегда можешь рассчитывать на меня, дорогая. Я готов помогать тебе продвигаться наверх… только по мере своих возможностей». Подобные слова быстро осушают слезы, и на лицах, как на медалях, запечатлеваются застывшие улыбки. А Голливуд воспримет это расставание как просто новость – не хорошую и не плохую. Девочки здесь только игрушки. Их выбрасывают, достаточно наигравшись.

Непрошеная и неприятная мысль внезапно болезненно кольнула его. Паулу почему-то обошла эта участь. Она стала – по калифорнийским меркам – благородной сеньорой. Ее замок – «Шато дель Мадрид» – интриговал таинственным происхождением своей хозяйки и превратился в улей, куда отягченные богатством клиенты несли мед.

– Хочешь отсюда смыться? – спросил Роберт у Зуки.

Зуки Марлоу излучала радость от того, что он угадал ее желание.

– Мне хочется в кроватку, – промурлыкала она.

Макэлрой сидел от Роберта через проход. Главный продюсер «Горизонта» не мог и представить, что кто-то покинет зал, когда разница в счете составляет шесть очков и за пять минут до конца матча. У него был ошеломленный вид.

– Ты уходишь? Что случилось?

Причиной ухода с матча могла была стать только глобальная катастрофа. Роберт успокоил его:

– Зуки неважно себя чувствует.

– О!

За этим возгласом многое подразумевалось. Роберт легко это вычислил и мысленно послал к черту очередного прилипалу.

– После матча будет грандиозное шоу, ты не забыл?

Роберт знал правила игры. В киноиндустрии важна не суть, а видимость. Для студии необходимо, чтобы за накрытым в павильоне столом несравненный киногерой Хартфорд облобызался с несравненным баскетболистом Джонсоном. А если между ними состоится беседа, то это дорогого стоит. Чем дольше она продлится, тем больше за каждую минуту отвалят деньжат телекомпании. Роберт просто обязан отдать себя на растерзание этому чернокожему гиганту. За их грубые мужские объятия им воздастся сторицей. Им обоим надо этим рывком двигать карьеру дальше – вперед и наверх.

– Помню-помню. – Роберт старался как можно вежливей отделаться от Макэлроя.

– Я видел твою дочку вчера за ленчем, – продолжал тот, с трудом преодолевая неистовый рев трибун. – Она была в «Доме» за одним столиком с этим гуру в женском обличье – Каролин Киркегард. Великолепная парочка, надо тебе сказать! – Он выдавил из себя комплимент, словно добавочную порцию льда на уже выставленную из автомата пластмассовую вазочку с мороженым.

– Ты идешь или нет, Роберт? – раздраженно напомнила о своем существовании Зуки.

Но Роберт не двигался. Его ноги парализовало, остановился ход его мыслей, его душа заледенела.

Кристина общалась с Киркегард! Кристина и его злейший враг! Он не мог вместить их в одну картинку, в один кадр. Последние два месяца после того, как он передал «Сансет» дочери, он с нею даже не разговаривал.

Она посылала ему по факсу данные о расходах и доходах, и Роберт с удовольствием отмечал, что цифры хотя бы выровнялись. Он хотел поздравить ее с успехом, но по телефону Кристина была вне досягаемости, за исключением одного раза, когда голос ее показался ему немного странным и отрешенным. Роберт особо не задумывался о том, что с ней происходит. Во всяком случае, она получила то, что хотела, а он – относительный покой для завершения съемок. Он воображал, что Кристина погружена в свои заботы, как и он в свои. А было ли так на самом деле? Теперь он уже был далек от этой уверенности. Слава богу, что он связал передачу акций условиями. Кристина, как бы ей этого ни хотелось, продать или каким-то другим образом избавиться от них не имела права.

Роберт с вдруг проснувшейся в нем бешеной энергией увлек Зуки за собой к выходу.

– Куда мы? – спросила она почти испуганно, заподозрив неладное.

– Я возвращаюсь в «Сансет», – бросил Роберт через плечо, даже не взглянув на обеспокоенную красотку, старающуюся уберечь свои каблучки на крутых ступеньках.

Ворвавшись в свою гостиную, Роберт обнаружил, что она не прибрана. Занавеси были не опущены. Грязный стакан нагло красовался на столе в луче вечернего солнца. Мозг Роберта мгновенно раскалился докрасна. Он метнулся в спальню. Никто не заправил постель, не сменил простыни, и давно увядшие цветы в вазах с загнившей за долгие месяцы водой издавали неприятный запах. В ванной на полочке все было разбросано, когда-то влажные, а теперь пахнущие плесенью полотенца валялись на кафельном полу. Тут же лежал трехмесячной давности «Геральд экзаминер», оставленный им в последнее утро. Даже портативный телевизор в ванной, по-прежнему включенный, бормотал что-то на малой громкости.

Пискнул телефон. Роберт схватил трубку.

– Мистер Хартфорд?

– Кто это? – рявкнул Хартфорд.

– Дежурный, мистер Хартфорд…

– Мой апартамент не убран! – он взорвался.

В ответ было молчание… Потом последовало:

– Мы выписали вас, сэр… Сегодня в полдень, как полагается. Вот поэтому я и звоню.

– Выписали? Выписали?! Что за чушь ты городишь? Я – Роберт Хартфорд! Я живу здесь! Это – мой отель!

Снова тишина, продолжительная пауза.

– У меня здесь есть распоряжение под стеклом. Я зачитаю его: «Мистер Роберт Хартфорд выписывается с двенадцати часов пополудни сегодня». Поэтому ваши комнаты и не убирались, сэр. Мы убираем, когда гости освобождают номера от своих вещей, но вы еще…

– Я не гость. А кто ты, мать твою? Назовись.

– Моя фамилия Дейл, сэр. Помощник дежурного портье.

– Я тебя не знаю. Кто тебя нанял? – Роберт уже достиг высшего градуса кипения.

– Мисс Кристина, сэр. Три недели назад.

– А кто этот шутник, что подсунул тебе под стекло дурацкую бумаженцию?..

– Она подписана мистером Вителли, сэр. Он наш новый управляющий. Я огорчен, если произошло какое-то недоразумение. Мы постараемся исправить ошибку и что-нибудь подыскать для вас, сэр. Сложность в том, что ваше бунгало уже заранее заказано на имя мистера Бен-Гази, и этот джентльмен уже здесь с семьей. Они ждут в холле.

Роберт заговорил медленно, как он научился, исполняя некоторые роли, отделяя слово от слова паузами:

– Послушай, Дейл. Хоть ты и новичок, но, надеюсь, достаточно сообразителен. Я Роберт Хартфорд. Тот самый Роберт Хартфорд, а не его тезка или однофамилец. Я владею этим отелем, и ты обязан это знать. Я живу здесь. Я не гость – повторяю, не гость, и никогда не услышу обращенное ко мне слово «выписан». Поэтому я предлагаю тебе поддать мистера Бен-Гази с его семейством под зад, если у тебя не найдется места, где их еще приютить. И советую тебе вызвать сюда, в мое бунгало, твоего нового гребаного менеджера с подготовленным отчетом о бардаке, который он здесь устроил. Если ты исполнишь мою нижайшую просьбу быстренько, то, может быть, тебя и простят, учитывая, что тебя лишь недавно посадили за стойку.

Страх, ощутимый на том конце телефонного кабеля, был настолько явен, что Роберт даже готовился удовлетворенно улыбнуться. Однако… Дейл не сдался.

– Мистер Вителли сейчас на совещании, сэр.

– Соедини меня с ним!

– Не могу, сэр. Я имею особые инструкции не прерывать это совещание.

Роберт из вулкана превратился в арктический ледник. Раз так, значит, так!

– Соедини меня с моей дочерью.

– Ее здесь нет.

– Найди ее. Хоть на дне морском, хоть в аду!

Пауза была долгой.

– Пожалуйста, сэр. Говорите.

– Привет, – сказала женщина.

– Кто это?

– Не узнаешь меня? – сказала Каролин Киркегард.

Роберт не пожелал присесть в кресло и остался стоять, как дурацкий памятник самому себе в кабинете Кристины, когда-то бывшем его кабинетом. Он задыхался, потому что пробежка от его бунгало до главного здания отеля заняла хоть и немного времени, но отняла немало сил.

– Что ты сделала с моим отелем? – Он считал, что это прозвучит как раскат грома, но это больше напоминало жалкий писк.

Каролин Киркегард в обтягивающем ее немыслимые груди деловом костюме от Валентино приветствовала его улыбкой, широкой и острой, как двулезвенная бритва.

– Твой отель? – якобы удивилась она.

– Мой. И Кристины. И какого дьявола ты влезла сюда? Твоей ноги здесь не должно… – Он осекся. И вдруг почти жалобно задал вопрос: – Неужели Кристина?.. Она разрешила?..

– Мне не нужны разрешения.

Вот теперь Роберт понял, каков голос громовых раскатов и подступающей катастрофы.

– Ты дважды меня выгонял. Мне будет достаточно и одного раза.

– Не ври, что ты выкупила долю Кристины. Она не продается! – У него был еще козырь, и он выкинул его на стол.

– Продавать? Купить? Не понимаю, о чем речь.

Она была жутко спокойна, а Роберт с ужасом догадался, в чем причина ее спокойствия.

– Нет! – воскликнул он так громко, что, наверное, могли дать трещину стены.

– Да, – сказала Каролин. – Кристина отдала мне пятьдесят один процент акций… «Сансет-отеля», а это… – она подтолкнула ему через стол листок бумаги, – …это акт дарения.

Роберт смотрел на листок, как на собственное кровоточащее сердце, которое Киркегард вырвала только что у него из груди и выложила перед ним на стол.

Читать его не имело смысла. Адвокаты Плутарха сделали это и, несомненно, изучили каждую букву. Дар. Подарок. Это условие Роберт не додумался включить в договор с Кристиной. Оно и не могло прийти ему в голову. Разве мог он предусмотреть немыслимое?

– Что ты с ней сделала? – спросил он дрогнувшим голосом.

Каролин откинула назад голову и рассмеялась.

– Больше того, что она сделала со мной…

Намек на нечто постыдное содержался в ее словах.

– Я одолею тебя, Каролин. Ни один суд не признает этот бредовый документ.

Теперь уже она улыбнулась ему покровительственно.

– Борись со мной любыми способами, но утруждать себя судебными разбирательствами я не собираюсь. «Взаимопонимание» между Кристиной и мною неопровержимо. Никакого принуждения не было. Вся инициатива исходила от твоей дочери. Так что теперь это мой отель, Роберт, и, кстати, ты мне напомнил… Кажется, мне докладывали, что твой номер нам нужен, а ты его не освободил к расчетному часу. Боюсь, что тебе придется раскошелиться и оплатить за полные сутки.

Он невольно отшатнулся от нее, а она, вперив в него взгляд, уже взялась за телефон.

– Да, мистер Хартфорд выезжает. Пусть секьюрити проследит… Да, прямо сейчас. Сию минуту. Нет, я не имею представления, куда он переедет. Доложите мне, как только он покинет отель. Я не думаю, что без него «Сансет-отель» осиротеет.

Смог окутал Лос-Анджелес – ядовитое, грязно-желтое одеяло, над которым, однако, сияли в лучах уходящего к закату солнца возвышавшиеся над городом Беверли-Хиллз и Голливудские холмы. Роберту, уткнувшемуся носом в дюймовой толщины стекло небоскреба Сенчури-Сити, казалось, что он плывет над омерзительным океаном к манящим, сказочно красивым далеким высотам – плывет, но доплыть не может.

Он стоял, потому что не был уже в состоянии расслабиться и присесть, не мог выносить, как падают на его темя тяжелые капли беспросветного пессимизма, который обходился ему в тысячу долларов за час. В этом офисе, в изобилии украшенном пальмами, четыре ведущих юриста фирмы получали по меньшей мере двести пятьдесят долларов в час за свое словоблудие. Но не в деньгах была проблема, а в Кристине.

– Нам придется доказывать, что ее умственные способности были ослаблены в момент дарения. Не сейчас, а именно тогда. А как можно это определить, и какие свидетельства представить суду, если событие произошло, например, год или два назад?

Все это говорилось раньше и повторялось опять. Роберт отвернулся от окна. Разговор был немыслимо тягостен, потому что шел по кругу.

– Но послушайте, черт побери! Мы толкуем не о каком-то давнем прошлом, и даже не о событии годичной давности. Все случилось шесть недель назад. И в любом случае, эта сделка сама по себе уже говорит о том, что Кристина свихнулась. Она просто так отдала пятьдесят один процент акций отеля стоимостью в сто пятьдесят миллионов. Если это не безумие, тогда что же это такое?

– Люди часто отдают свои деньги. Это называется благотворительностью.

– «Движение Судьбы» не благотворительный фонд, не госпиталь, не детский приют. Это секта. Мою дочь подвергли промыванию мозгов. И вы бы лучше нашли путь, как заставить какого-нибудь судью в это поверить, а начните с того, что поверьте в это сами.

– Я предполагаю, что мы смогли бы попросить предписание суда или хотя бы распоряжение приостановить действия Киркегард в отношении отеля до окончания слушания. Но все равно мы и на этом этапе должны представить какие-то свидетельства, а проблема состоит в том, что мы их не имеем.

Старший партнер фирмы своей речью старался впрыснуть некоторую дозу оптимизма в клиента, но это ему никак не удавалось.

– Беда в том, – продолжал он, – что у адвокатов Плутарха все нити в руках. Они знают дюжину способов, как похоронить наше ходатайство еще в зародыше. Мы можем связаться с вашей дочерью, Роберт.

– Она отказывается говорить со мной, а я не могу попасть в «Сансет-отель». У них там теперь охраны больше, чем официантов и горничных. Они устроили там настоящую крепость, – с горечью поведал Роберт.

– Думаю, что мы могли затребовать повесткой в суд, если возбудим иск, но это гарантирует нам ее враждебное отношение. Суть в том, что если мы не получим Кристину, то не получим и дела. Если они держат ее у себя в кармане, – а выглядит это именно так, – нам потребуется черт знает сколько времени доказывать ее несостоятельность.

Роберт принял прежнюю позу у окна, отвернувшись от адвокатов. Отсюда не был виден «Сансет», зато шпиль на крыше «Шато дель Мадрид» словно палец пророка надменно указывал на небеса.

За спиной Роберта вкрадчиво заверещал телефон. Один из адвокатов поднял трубку.

– Да, он здесь. Сейчас передам… – Он протянул трубку Роберту. – Это вас, мистер Хартфорд. Срочно. Врач из госпиталя «Седаре-Синой».

– Мистер Хартфорд? – раздался доброжелательный мужской голос. – Это доктор Пил. Я предполагаю, что вы знаете о нашем пациенте мистере Грэхеме Овендене. Больше года он пребывал в коме.

– Я знаю, о ком вы говорите, – сказал Роберт раздраженно.

– Так вот, он вышел из комы. С подобным случаем я никогда еще не сталкивался в своей практике. Он в сознании и хочет увидеться с вами.

– Меня он не интересует, – отрезал Роберт.

– Кажется, ему есть что сказать вам, мистер Хартфорд. Весьма захватывающая история. Я думаю, что вам стоит ее послушать. Он вроде бы признается в убийстве какого-то мужчины во Флориде и еще кое в чем, что касается персонально вас, мистер Хартфорд, некоторых событий вашей личной жизни. Я не могу уж так сильно настаивать на вашем срочном приезде сюда, но мы не знаем, как долго продлится эта сознательная фаза…

Доктор еще продолжал говорить, но Роберт его уже не слушал. На бегу он уронил трубку, вырвался из кабинета через приемную к лифтам. Слова доктора звучали в его ушах. Грэхем признался в убийстве. Во Флориде. Могла ли быть вся история Паулы правдива и в остальном? О боже, боже милостивый! Пусть будет так!

Глава 21

Тревожные колокола заставили Паулу проснуться. Ей снились страшные сны – один сменял другой, – но самый ужасный прервался колокольным звоном. Она долго не могла понять, что это просто звонит телефон. Какой-то идиот посмел нарушить инструкцию не соединять ее ни с кем в ее спальне и пропустил вызов среди ночи.

Она схватила трубку.

– Паула?

«О боже, только не он! Не сейчас!»

– Кто это? – бессмысленный вопрос, но ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

– Я, Роберт.

Что стряслось? Почему ему понадобилось глухой ночью будить ее?

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем продолжить разговор. Ей было необходимо, чтобы ее голос по крайней мере звучал ровно и он мог разобрать, что она ему отвечает.

– Это я, Роберт. Что случилось?

– Я в госпитале. Я только что говорил с Грэхемом.

– Он же в коме…

– Он говорил со мной, а потом… он умер.

Роберт замолчал, и ей показалось, что связь прервалась. Но потом она услышала в трубке его дыхание.

– Паула! Не знаю, что мне делать… Я так виноват перед тобой, Паула!..

«Спасибо тебе, Роберт, за извинения. Спасибо тебе, Грэхем, за твою опоздавшую исповедь…» Самообладание оставило ее, и плечи Паулы затряслись от рыданий.

– О, Роберт… Роберт… – прорывалось в телефон сквозь ее всхлипывания.

– Не плачь, прошу тебя! Я виноват, очень виноват, но не плачь. Грэхем все мне рассказал. Он не хотел умереть, прежде чем не исповедуется. Он собирался унести все с собой, чтобы мы ненавидели друг друга. Но ты, уж не знаю как, предстала ему как ангел… Что мне сделать, чтобы ты перестала плакать?

Она молча продолжала плакать, а его голос взывал из телефонной трубки:

– Я хочу увидеться с тобой! Немедленно!

– Замолчи, Роберт!

Она не хотела слышать его, возвращаться в прошлое, снова испытывать боль, но Паула была не в силах повесить трубку. Услышав его голос, она поняла, что уже не принадлежит себе.

Роберт это сразу же уловил.

– Я должен тебя увидеть, Паула.

Что он должен? Что должна она? Простить и полюбить его снова? И сочетаться с ним законным браком? Смешно…

– Давай встретимся прямо сейчас…

– Я уже легла в кровать.

– Ну ладно, потерплю до утра. Можно, я приеду в «Мадрид»? Давай встретимся в девять утра… не позже. Я не выдержу дольше…

Ее тело уже горело пламенем, но все-таки голос повиновался ей и был холоден.

– Ты выбросил меня из своей жизни. Так теперь выметайся из моей!

Бросив трубку, Паула дала волю слезам.

Роберт, проходя мимо стойки портье в вестибюле «Шато дель Мадрид», ощущал себя незваным гостем. Он посмотрел на часы – пять минут девятого. Неужели ему придется торчать в холле в ожидании им самим назначенного часа свидания? Что делает сейчас Паула? Ждет нетерпеливо, прихорашиваясь, составляет ли обвинительную речь против него или?..

Роберт почувствовал, что на него обратили внимание. Портье за стойкой явно следил за ним, затем появился помощник управляющего с благородной сединой в безупречно пошитом темно-сером костюме.

– Доброе утро, мистер Хартфорд… сэр, – добавил он после паузы.

– Доброе утро. Я бы хотел встретиться с мисс Хоуп.

Он выглядел вполне уверенным в себе и полным собственного достоинства, хотя все обстояло далеко не так. Но актерский опыт в данных обстоятельствах помог ему.

– Она вас ожидает, сэр?

– Не совсем. Я предложил ей встретиться чуть позже, но…

– Вы не будете возражать, если я спрошу у мисс Хоуп, согласна ли она вас принять?

Не ожидая согласия Роберта, помощник менеджера взялся за телефон.

– Мисс Хоуп? Дженкинс из холла вас беспокоит. Здесь находится мистер Хартфорд, но он не занесен в список на сегодня…

Дженкинс улыбнулся Роберту, а Роберт ему в ответ, пока шли телефонные переговоры. Дженкинс предугадывал, чем они окончатся. Роберт тоже. Все-таки это хоть и «Мадрид», но расположен он в Голливуде, а не где-нибудь на европейских задворках.

Однако озадаченное выражение на лице менеджера сменило улыбку. Он бессознательно повторил то, что услышал в трубку, и был этим до крайности ошеломлен.

– Вы предпочли бы, что он подождал? Здесь, в холле?

Дженкинс страшился передать распоряжение хозяйки своими словами, глядя Хартфорду в лицо, и поэтому вторил телефонному голосу, как попугай. Однако Роберт Хартфорд не выскочил из отеля как ошпаренный, а, наоборот, доброжелательно улыбнувшись, заверил растерявшегося менеджера:

– Я подожду. Мисс Хоуп не сказала, сколько мне ждать?

– Уверен, что не очень долго, сэр. Могу ли я предложить вам что-нибудь почитать, сэр?

Даже в своем взвинченном состоянии Роберт не мог не оценить степень выучки персонала «Мадрида». Ему тут же предложили свежий номер «Плейбоя» и последний «Уолл-стрит джорнэл», прогулку по парку, а также посещение сауны или бассейна. Он надеялся, что маленькую дозу веселящего порошка ему не порекомендуют принять. Он слишком верил в разум Паулы и чистоту ее помыслов.

Паула посмотрелась в зеркало. Оно отражало только ее лицо, но если б она чуть повернула его, то в нем отразился бы весь проклятый Лос-Анджелес, который одарил ее радостью и жуткой болью. Как ей поступить? Вернуться к мечте о сказочной любви, которую безжалостно растоптали? Жить дальше, отвергнув того мужчину, которого жаждало ее тело?

Телефонный звонок прервал ее раздумья.

– Он все еще здесь, Дженкинс?

– Да, но боюсь, что мистер Хартфорд выказывает признаки нетерпения, мадам.

Роберт уже не только выказывал признаки нетерпения. Подобно льву, освирепевшему от голодной диеты, он был готов загрызть первого, кто придет его кормить.

Все происходящее было возмутительно. Его наказывали, и наказывали публично.

Роберт в очередной раз взглянул на часы. Уже сорок минут он просидел в этом кресле, а каждая его минута стоит… Если она намерена с ним встретиться, то почему надо заставлять его столько ждать?

Он вскочил, снова уселся. С Робертом Хартфордом так не поступают. Она еще не знает, каков он, настоящий Хартфорд.

Его окликнул Дженкинс, не удосужившийся подойти.

– Мисс Хоуп примет вас, сэр. Мы сожалеем, что вам пришлось столько ждать, сэр.

Звонок прибывшей кабины лифта прозвучал в мозгу Паулы, как пожарная сирена. Чтобы успокоить себя, она разгладила ладонями несуществующие складки на мягкой темно-синей юбке от Сен-Лорана и подошла к двери.

Роберт ворвался в комнату, чуть не задев ее плечом и даже не взглянув, кто его впустил. Он был настолько наэлектризован, что от него, кажется, сыпались искры.

– Я не привык ждать в прихожей!

Это было последним всплеском его гневных эмоций, поточу что, когда их глаза встретились, все в нем изменилось. Глаза всегда были зеркалом его души. Сейчас душа его была ранима, беззащитна, и только от Паулы зависело вновь заронить в нее искру будущей самоуверенности, желания властвовать, покорять женские сердца.

Он показался ей похудевшим и измотанным. Ей хотелось трогать его, обнимать…

– Входи, – сказала она.

– Я, кажется, уже вошел… – Роберт не сразу угадал смысл того, что сказала Паула.

– Вернись обратно и войди…

Теперь он понял, что хотела она.

Их тела переплелись, и уже никто не ощущал, кто сверху, кто снизу. Постель пропиталась их потом, а ее влажные волосы опутывали его лицо. Пальцы их еще пытались ласкать чувствительные места, чтобы вновь возбудить желание, но это было похоже на раскаты уже ушедшей грозы, оставившей после себя свежесть и многоцветие радуги.

– Я люблю тебя, моя девочка.

– А я всегда любила тебя, Роберт.

Но радуга вдруг померкла.

– Ты слышала о том, что сделала Кристина?

– Все об этом знают. Как Каролин вынудила ее сделать это?

– О господи! Откуда же мне знать? Какие-то лесбиянские штучки. Она всегда была подвластна чужим влияниям.

– Мы сможем чем-нибудь помочь ей?

– Не думаю. Она не хочет видеться со мной. Она заперлась в «Сансет-отеле», а это место охраняется строже, чем Форт-Нокс. Даже если я как-то доберусь до нее, не уверен, что Кристина меня выслушает.

– Ей, должно быть, плохо, – с сочувствием сказала Паула.

– Она, наоборот, думает, что ей хорошо. Киркегард и ее бредовое учение затмили ей глаза. Она уже не дочь мне… А больше никого у меня нет…

Паула безмолвно проглотила обиду. Любовь разжигала в ней вдохновение.

– Возможно, мы не доберемся до Кристины, но добраться до Каролин мне вполне по силам.

– Она не захочет разговаривать с той, кого я назвал своей невестой, – возразил Роберт.

– Но она не знает, что мы уже почти поженились. Не будем терять времени, пока эта новость не распространилась.

В Звездном зале были накрыты столы для очередного торжества, и собравшаяся там обычная публика, заняв положенные места, теперь с нетерпением ожидала появления новой хозяйки «Сансет-отеля». Взгляды любопытствующих гостей буравили преграду из цветов, водруженную на самом почетном столе. За ней до определенного ею самой момента скрывалась Каролин Киркегард.

Наконец она встала и выпрямилась во весь рост, возвышаясь, как башня, построенная великанами над морем людских голов и плеч, обнаженных у женщин и облаченных в темные ткани у мужчин.

– Добро пожаловать в «Сансет-отель». Надеюсь, что прошлое не будет тревожить нас всех.

Другую руку она протянула вперед, и Паула, как бы опираясь на нее, тоже приподнялась.

– Время проходит, времена меняются, – сказала она и, изобразив на лице некое подобие улыбки, добавила: – Люди приходят, люди и уходят…

Каролин рассмеялась, официанты засуетились, а метрдотель поторопился поудобнее поставить стул для Паулы, когда ей вновь придется сесть.

– Мы до сих пор еще так и не познакомились как следует, Паула Хоуп. Теперь, надеюсь, мы исправим это упущение?

Усевшись обратно, Каролин положила руки ладонями вниз на нежно-розовую скатерть, показывая, что у нее нет спрятанных козырей.

– Я за все извиняюсь разом, прежде всего за грустную историю с «Сансет-отелем». Вероятно, я заставила бедного Роберта изрядно понервничать, да и бедняжку Кристину, у которой совсем не было опыта, тоже.

Каролин кинула сразу двойную наживку. Два имени назвала она. На какое из них и как именно Паула прореагирует? И еще и на лесть.

– Твой «Шато» превосходит всяческие стандарты. Я восхищена…

Паула могла бы наслаждаться своим триумфом. Роберт, безжалостно обошедшийся с нею, унижен до предела и потерял «Сансет», а она удостоилась похвалы его злейшего врага и даже этим врагом обласкана. Ее «Шато Мадрид» вызывает зависть у Каролин, а что еще последует за этим признанием? Нож в спину?

Каролин тоже задавалась вопросами, как вести себя с этой девчонкой, когда и с какой позиции начать атаку? Главное, не ошибиться на начальном этапе.

– У этих голливудских суперзвезд слишком раздутое эго. Оно не вместится даже в дирижабль, – сказала Паула.

Каролин понравилось то, что произнесла эта девочка, и как она это сказала. И губки ее при этом шевелились так соблазнительно. С ней можно иметь дело!

– Смешно, но я почувствовала облегчение, когда он вышвырнул меня за дверь. Мне сразу повезло, как только я выпуталась из его паутины. Золотой дождь обрушился на меня. Сначала заказ на «Шато», а потом завещание Уинти.

Девочка выглядела невинной – до какой-то степени, конечно… и одурманенной выпавшей на ее долю удачей. Но Каролин надо было еще убедиться в этом. Она забросила еще одну наживку.

– Помнишь, когда мы с ним ужинали вдвоем, а ты застала нас в неподходящую минуту. Ты готова была меня убить, да и я тебя тоже. А знаешь почему? Он давал мне урок, а я усердно училась. Я просто умирала от его техники. Это все равно что играть в теннис со Штеффи Графт.

Каролин громко посмеялась своей шутке, не отпуская взглядом Паулу.

– Господи! Если б Роберт слышал нас, от тут же бы отдал концы.

Паула смеялась вроде бы от души. Даже слезы выступили у нее на глазах, и ей пришлось воспользоваться салфеткой.

– Господи! – воскликнула Каролин. – Я давно так не смеялась. С того дня, как увидела Роберта в роли ангела… Я видела все его старые фильмы. Это был самый смешной.

– Я помню этот фильм, – вставила Паула. – Мне хотелось тогда улечься с ангелом в постель.

– Бедная девочка! Ты клюнула на ту же приманку, но, к счастью, ты все-таки не дурочка, как все остальные.

Каролин открыто заигрывала с Паулой и проверяла ее на искренность.

– Опасно недооценивать кинозвезд. И их интеллект в особенности, – сказала Паула.

Каролин не могла разобраться сразу, насколько серьезна Паула и можно ли это счесть дружеским предупреждением.

– Однако тебе удалось рассчитаться с ним и угостить пинком под зад, – продолжила Паула. – Не представляю, как ты смогла убедить Кристину передать тебе свою долю?

Каролин задумалась, прежде чем ответить. Раскрывать все карты было опасно. Вместо прямого ответа она предпочла обходный путь.

– Ты знаешь что-нибудь о моем Движении?

– Очень мало, – откликнулась Паула равнодушно. – Как-то не интересовалась.

Каролин мгновенно преобразилась. Из соседки по застолью она превратилась во вдохновенную пророчицу. Ее глаза полыхнули дикой энергией.

– Это моя мечта! И мечта всех нас. И должна стать твоей мечтой. Она будет твоей верой, твоим спасением, твоей путеводной нитью в лабиринте жизни – стоит лишь уверовать и присоединиться к нам. Дух моего Движения – он заполняет все пространство вокруг нас, и скоро все, все это поймут. Для чего я хотела завладеть «Сансет-отелем»? Неужели ты думаешь, что для себя? Он – этот прославленный отель – станет нашим штабом. У Кристины открылись глаза. Я помогла ей в этом, правда, но это было так легко.

Ее рука гибким, змеиным движением протянулась через стол и легла на запястье Паулы.

– Я покажу тебе путь к нам, – вместе с дыханием Каролин долетел до Паулы ее завлекающий шепот.

Паула ощутила, как сквозь ее кожу проникает неведомая властная энергия. Она молчала, боясь даже шелохнуться. Ей казалось, что любая ее реакция лишь добавит силы обращенному на нее колдовству. Спрашивать о том, что случилось с Кристиной, уже не было смысла. Ответ Паула получила, и с ней вот-вот произойдет то же самое.

Она попыталась собрать распадающееся на какие-то части гаснущее сознание, противостоять напору злой силы, которая исходила, казалось, уже не только от Каролин, а надвигалась на Паулу со всех сторон.

– Женщины способны на все… – шептала Каролин Киркегард. – Мы сильны. Когда мы объединимся в Движении, весь мир падет к нашим ногам. Кристина это понимает. И ты сможешь понять, прекрасная Паула.

– Так давай и поговорим на эту тему. Я как раз хотела кое-что с тобой обсудить, – с трудом выдавила из себя Паула более или менее разумную фразу.

Тотчас она осознала, что слова и были для нее спасением. С ее стороны не предполагалось никаких разговоров. Голос ее прорезал, как нос корабля, гипнотическую волну, уже почти накрывшую ее. В глазах Киркегард Паула заметила удивление, словно та на ровном обкатанном пути споткнулась о невидимое, неожиданное для себя препятствие.

Но Каролин быстро оправилась. Она выпрямилась, убрала руку с запястья Паулы, зловещие огоньки в ее зрачках погасли.

– А что бы ты хотела со мной обсудить? – спросила Каролин.

– Так, пустяки. Ничего особенного. Просто я подумала, что нам надо наладить взаимную связь и следует встретиться. Я знаю, что у «Сансета» были проблемы, и в какой-то степени я оказалась тому причиной. Но хочу заверить тебя, что все это позади. «Сансет» Роберта – это совсем не то, что твой «Сансет», Каролин. Пусть мы все еще конкуренты, но каждой из нас хватает собственных дел. И еще хочу сказать, что с сегодняшнего дня предлагаю играть строго по правилам, не подставлять подножки друг другу и не вторгаться на чужую территорию.

– Я надеялась, что ты это скажешь, но не была до конца уверена. Кристина, впрочем, уверяла, что ты никогда не пойдешь против нее.