Текст книги "Притяжение любви"

Автор книги: Памела Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

Всю неделю после разговора в саду Линдсей просыпалась задолго до рассвета. Сон благотворно влиял на нее, приводил мысли в порядок. На восьмой день, сквозь густую дымку сна, она услышала, как открывается дверь спальни. Затем раздалось хихиканье.

Повернувшись на бок, Линдсей увидела возле своей кровати Мэнди. Язык отказывался шевелиться. Она с трудом спросила:

– Ты давно проснулась, дорогая?

– Ну ты и соня!

Она взглянула на прикроватные часы – они показывали десять. Она ужаснулась.

– Мы приготовили тебе завтрак.

– Кашу с тостами и апельсиновый сок, – уточнил Джеф, входя в спальню вслед за сестрой.

– Вы и апельсиновый сок сами приготовили? – Линдсей понимала, что необходимо сесть, чтобы дети видели, насколько ей приятна их забота. Подняться ей удалось с трудом. Произошло то, чего она опасалась, – комната закружилась волчком. Она сжала зубы и стала ждать. Неожиданно головокружение прошло.

Джеф взволнованно склонился над ее постелью.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Боюсь, что нет. Поэтому и проспала так долго.

– Может быть, вызвать врача? Позвонить Алдену?

– Нет. Наверное, в меня заполз какой-нибудь жучок.

– Светлячок? – спросила Мэнди.

Линдсей удалось рассмеяться.

– Нет, но такое ощущение, что голова светится изнутри.

– Мама имеет в виду, что у нее грипп или что-нибудь в этом роде. То же самое, что было у тебя прошлым Рождеством, когда ты не смогла играть в школьной пьесе, – пояснил Джеф.

– Алден мог бы помочь!

Линдсей взяла сок.

– Мне не нужна ничья помощь, дорогая. Просто я должна отдохнуть. Отлежусь сегодня в постели. Вы сможете присмотреть друг за другом?

Детям эта мысль пришлась по душе. Они принялись кормить Линдсей кашей и обсуждать, как они будут друг за другом присматривать. Ясно, что болезнь Линдсей для них такой же праздник, как Рождество или день рождения.

Сама Линдсей никак не могла оценить это обстоятельство как праздничное. Болезнь не была для нее неожиданностью. Выходя в город за молоком и хлебом, она слышала разговоры о том, что уже несколько человек на острове умудрились подхватить летнюю простуду. Вероятно, большая нагрузка, связанная с детьми, сказалась на ее иммунитете. На прошлой неделе они ездили в соседний парк Седар-Пойнт. Затем два дня ходили под парусом с двумя друзьями, живущими в восточной части острова, в Роки-Ривер. Они много катались на велосипедах и совершали бесконечные прогулки. Она считала, что это поможет ей выбросить из головы, перестать думать о том, что случилось с Джефом, а также о Стефане и переменах, происшедших в их отношениях.

Остаток утра прошел для Линдсей как в тумане. Периодически просыпаясь, она то ловила на себе взгляды Мэнди и Джефа, то вдруг обнаруживала, что рядом никого нет. Один раз она сделала попытку попить воды, но даже не смогла взять в руку чашку.

Через какое-то время, может, через несколько минут, а может, и часов, до нее донесся отчаянный лай Конга. Странно, что одна собака может поднять такой же шум, как и целая стая волков. Не успела эта мысль до конца оформиться в ее голове, как раздался голос Алдена.

– Как вы себя чувствуете?

Она ощутила у себя на лбу прохладу его руки.

– А вы что здесь делаете?

– Пришел Джеф и сказал, что вы заболели.

– Алден, со мной… со мной все будет в порядке. Просто мне нужно отдохнуть.

– Я тут кое-что принес. Это должно помочь.

– Я не принимаю никаких лекарств. Лучше… пусть лучше организм сам себя лечит.

– Вы очень плохо себя чувствуете?

– Просто отвратительно.

– Тогда давайте немножко поможем вашему организму.

– Вы неумолимы.

– Ваша болезнь может оказаться серьезнее, чем кажется.

– Что же это может быть?

На сей раз он сделал более длительную паузу, чем обычно.

– Возможно, что ничего серьезного. Но это не то, что выльется в легкий озноб и небольшой кашель. У вас жар и вдобавок, боюсь, малокровие. Может быть, вы переутомились?

– Немного. Но из-за этого я никогда не болела.

– Теперь болеете. Так что лучше примите то, что я принес.

У Линдсей не было сил сопротивляться.

– Ну хорошо. Только если это поможет мне побыстрее поправиться. Мне не хотелось бы, чтобы… Джеф и Мэнди оставались без присмотра.

Алден отвернулся от нее и открыл свою сумку.

– Они сказали, что у вас друзья в другой части острова. Давайте, я позвоню им и попрошу взять детей к себе на сегодняшний вечер. Если они не смогут, я их сам возьму. Только боюсь, что, если дети будут слишком близко, вы вряд ли сможете как следует отдохнуть.

– Я не хочу никому причинять неудобства.

– Причинять неудобства?

– Ну знаете… беспокоить кого-то.

– Правильно.

Неожиданно ее осенила мысль, что было весьма странно, так как последнее время ее мозги варили не очень хорошо.

– Алден, английский вам родной язык?

– Нет.

– Тогда все ясно.

– Что ясно?

– Ясно, почему вы так долго думаете, прежде чем что-то сказать.

– Вы очень сообразительны.

Голова снова загудела. Она опустилась на подушку и закрыла глаза. Вскоре она почувствовала, как Алден взял ее за руку. Укол был настолько безболезненным, что Линдсей даже не потрудилась открыть глаза и посмотреть, что он делает.

Стефан лишь однажды видел Алдена. Они познакомились во время грозы – в первый день приезда на остров Линдсей с детьми. Джеф с Мэнди столько о нем рассказывали, а Линдсей давала ему такие лестные характеристики, что Стефану уже казалось, будто они старые знакомые.

Алден не нравился Стефану.

А Алден был достаточно чуток, чтобы не чувствовать неприязни со стороны Стефана. Он без всякого труда сумел завоевать симпатию его жены и детей. О такой легкости Стефан мог только мечтать. Стефан был уверен, что Алдену все дается без труда. Он тоже был врачом, но в отличие от Стефана не был повязан таким количеством ограничений. Он мог менять свои планы, по желанию устраивал себе летние отпуска и даже отказывался от специализации ради удовольствия заниматься общей терапией.

А может, он просто так это преподносил Линдсей.

Стефан понимал, что ему следовало бы быть благодарным Алдену. Он заботился о Линдсей и даже взялся присмотреть за детьми, чтобы та смогла как следует отдохнуть. Но в глубине души Стефан был благодарен ему не больше, чем в тот раз, когда Алден спас жизнь Джефу.

Когда паром прибыл на остров Келлис, был уже почти вечер. Чтобы успеть на него, Стефан отказал двум пациентам, чем, безусловно, нанес ущерб своей профессиональной репутации.

За последний месяц он позволил себе выходных больше, чем за все время работы в больнице. Его репутация человека, на которого можно рассчитывать днем и ночью, не считаясь с его личной жизнью, оказалась подмоченной, но ему было все равно.

Как только паром пристал к берегу, Стефан отправился к своему адвокату, чтобы забрать «пежо». И уже через несколько минут стучал в дверь Алдена Фицпатрика.

Человек, открывший ему дверь, лишь отдаленно напоминал вымокшего до нитки спасителя Джефа и Мэнди. Теперь Алден превосходно выглядел и дружелюбно улыбался.

Стефан протянул ему руку.

– Я Стефан Дэниелс, отец Джефа и Мэнди. Мы с вами встречались несколько недель назад.

Алден пожал ему руку.

– Верно. Джеф сказал, что вы с ним утром разговаривали.

– Я звонил, чтобы узнать, как у них дела. Я рад, что позвонил.

– Проходите, – пригласил его Алден.

Дом Алдена был небольшим и очень ухоженным. По всему было видно, что в нем не живут дети, не было даже маленьких безделушек, которые повсюду так любила раскидывать Линдсей. Казалось, что здесь вообще никто не живет. Стефану вспомнилась его собственная квартира. В ней было много общего с домом Алдена.

– Я как раз еду к Линдсей. Мне хотелось бы знать, что вы думаете по поводу ее заболевания.

– Теперь ей должно быть лучше.

– Да?

– Я дал ей одно лекарство.

– Какое?

– Я сам его изобрел.

– Не думаю, что это могло бы меня утешить.

– Я глубоко изучил восточную медицину. Есть множество способов лечения заболеваний, не доступных пониманию врачей на западе.

– И все же мне бы не хотелось, чтобы вы ставили свои эксперименты на членах моей семьи.

– Вы сами убедитесь, что ей стало легче. Хотя, конечно, о полном выздоровлении говорить пока не приходится.

– Что вы имеете в виду?

Алден замялся. Стефан успел обратить внимание на то, что Алден частенько запинается, когда говорит. Но на этот раз было ясно, что он не знает, что сказать или как сказать.

– Мне кажется, это не обычный вирус.

– Что же тогда это, по-вашему?

– Не думаю, что моей квалификации достаточно, чтобы назвать точный диагноз. Но считаю, что ее должен осмотреть специалист, которому это по силам.

– Да о чем вы все говорите, черт бы вас побрал?

– Я всего лишь осмотрел ее накоротке. Имеет место некое перерождение. Осмотрите ее сами, и вы поймете, что я имею в виду.

– Перерождение?

– Перерождение. Перерождение. Это все, что я могу вам сказать.

– Где вы учились?

Алден улыбнулся.

– Там, где нельзя было прикинуться, что ты в чем-то разбираешься, если на самом деле это не так.

Стефан посмотрел в глаза Алдену – у него возникло странное чувство кротости.

– Пойду-ка я лучше сам ее посмотрю.

– Думаю, это лучшее, что можно предпринять.

Когда Линдсей проснулась, на улице было уже темно. Последние несколько часов прошли для нее словно в тумане. Ей даже стало казаться, что в действительности Алден не приходил и не делал ей никаких уколов. Но ведь она и впрямь почувствовала себя лучше. Много лучше. Хотя еще и не вполне нормально.

В доме царила полная тишина. Линдсей повернулась, чтобы посмотреть на часы, и нашла записку, которая была оставлена возле термоса с холодной водой. В ней было написано, что дети у их друзей в другой части острова и приедут только завтра во второй половине дня. Конга они забрали с собой.

Линдсей села, чтобы налить себе немного воды – комната уже не ходила ходуном. Не было причин волноваться за Джефа и Мэнди. В семье, которая взяла их к себе, тоже были дети, их сверстники. Они смогут неплохо провести время вместе, а Линдсей найдет, чем их отблагодарить, когда поправится. Теперь она могла себе позволить думать о выздоровлении.

Еще через полчаса она нашла в себе силы принять душ и переодеться в вязаный комбинезон. Она даже стала подумывать о том, чтобы спуститься на кухню и перекусить, но тут хлопнула входная дверь.

– Алден?

– Нет, это другой доктор.

– Стефан, а ты что тут делаешь?

Он несся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

– Почему ты не в постели?

– Я собиралась спуститься вниз и поискать что-нибудь съестное.

– Даже не думай. Я что-нибудь приготовлю и принесу тебе.

Линдсей хотела возразить и даже раскрыла было рот, но потом поняла, как здорово было бы поесть наверху, в спальне.

– Отлично. Благодарю тебя.

Стефан думал, что она начнет спорить. Но стоящая перед ним женщина была слишком бледна и ослаблена. Казалось, что даже легкий сквознячок может сбить ее с ног. Он приложил ладонь к ее щеке.

– Как ты себя чувствуешь?

– Полагаю, тебе это известно. Иначе ты не приехал бы.

– Я еще утром звонил, чтобы узнать, как дела. Джеф сказал мне, что ты заболела. По пути я заехал к Алдену.

– Не стоило тебе беспокоиться. Я просто простудилась.

Она снова устроилась в постели и закрыла глаза. Снизу, с кухни, раздавались ласкающие слух звуки. Пока они были женаты, Стефан редко утруждал себя готовкой, но ей вспоминались те разы, редкие, но приятные, когда он крал от своего времени пару выходных дней и оставался дома. И тогда он угощал их блюдами, приготовленными по рецептам своего детства: кислая капуста с клецками или цыпленок в чесночном соусе от Хильды. Все это было настолько вкусно, что даже такая заядлая вегетарианка, как Линдсей, не могла устоять.

Одно блюдо она помнила так отчетливо, что теперь ей даже чудился его запах. Сходство с тем, что сейчас готовилось на кухне, было слишком очевидным. Тогда, как и теперь, она лежала в постели и слушала, как Стефан копошится на кухне. Но и разница тоже была весьма очевидна. Это было обычное флоридское утро, утро, которое они со Стефаном посвятили любви впервые в жизни.

А ночь накануне? Ее она тоже отчетливо помнила. Не удивительно, что все эти воспоминания всплыли именно теперь, когда ее способность сопротивляться чему-либо была резко снижена.

Возможно, не имело смысла пытаться забыть то, чего нельзя забыть. Годы, прожитые вместе со Стефаном, составляли значительную часть ее жизни. Попытка сделать вид, что они для нее ничего не значат, совершенно бессмысленна, как, впрочем, и сами воспоминания. Но и это не имеет значения. У нее нет желания бередить память. Ни желания, ни сил.

После прогулки в саду ресторана Стефан повез ее домой. Дорога была долгой. Возле общественного пляжа он остановил машину, и они стали прогуливаться по берегу, держа друг друга за руки. Она сняла туфли и потребовала, чтобы Стефан тоже разулся. Вода оказалась холодной. Они шлепали по ней, словно дети, поднимая вокруг себя брызги.

Стефан подарил ей найденную ракушку. Это была жемчужно-розовая спиралевидная ракушка, совершенная по своей форме – никто из них так и не вспомнил, как она называется. Она нашла для него морскую звезду, но он швырнул ее назад, в пучину вод, так как звезда оказалась еще живой. Глядя, как звезда закружилась в воздухе, она подумала, что бесполезно пытаться перебороть свою любовь к нему.

Когда они вернулись в дом, Стефан откупорил бутылку шампанского. Они чокнулись, словно на брудершафт.

– За дополнительные рейсы на Флориду, – сказала она. – И за мужчину, который терпеливо ждет.

– За мужчину, который не намерен больше ждать.

Неторопливая улыбка появилась у нее на лице.

– Больше не намерен?

– Допивай шампанское.

И она допила. Тоже очень медленно.

Он не выдавал своего смущения. Когда она осушила свой бокал, он взял его и поставил на стойку.

– Давай искупаемся.

На улице светила яркая луна, превращая белый песок в нескончаемую опаловую гряду, а тропические растения и воду в бассейне – в лагуну южных морей. Лагуна эта была совершенно пустынна – от внешнего мира ее отгораживал ряд кипарисов, заросли бамбука и пальм.

У самой кромки воды Стефан выпустил руку Линдсей, Она стояла к нему лицом и улыбалась, словно провоцируя его.

– Ну, кто первый?

– Ты.

Линдсей не испытывала и тени неловкости. Она потянулась к верхней пуговице своего платья, но Стефан ее опередил. Он погладил ладонями ее шею, а затем переместил их ниже, туда, где были бретельки.

Стефан опустила руки. Она смотрела Стефану прямо в лицо. Он напоминал исследователя, человека, решившего во что бы то ни стало справиться с проблемой. Сначала одна, а затем другая бретелька платья упала с ее плеч. Руки его опускались все ниже.

Верхняя пуговица поддалась. Она чувствовала, как легкий ветерок ласкает ее кожу, сантиметр за сантиметром. Вскоре была расстегнута вторая пуговица, а за ней и третья. Когда Стефан добрался до четвертой пуговицы, платье соскользнуло, и грудь Линдсей обнажилась. Стефан принялся ласкать ее руками.

Можно было бы произнести тысячу фраз, но он предпочел молчание. Прижав ее к себе, он стал целовать ей шею. Она запрокинула голову и наслаждалась прикосновениями его губ и рук. Платье спало ей на бедра, освободив руки. Она обняла его и прижала к себе. Когда платье упало у ее ног, губы их сомкнулись.

Она старалась раздевать его как можно медленнее, настолько, насколько позволяло терпение. Прижав ладони к его груди, она стянула с него рубаху через голову. Его теплое тело прижалось к ней. Прильнув еще теснее к Стефану, Линдсей нащупала пояс его брюк, а затем и молнию.

– Ты уверен, что хочешь купаться? – спросила она. Вместо ответа он продолжал целовать ее. Очень скоро вся их одежда оказалась на полу.

Он подвел ее к самому краю бассейна. Она не могла отвести от него глаз. Конечно, она и раньше видела его в плавках, но теперь от вида его мужественного обнаженного тела у нее захватывало дух.

Он хотел ее. Оказавшись в прохладной воде, Линдсей тоже стала сгорать от вожделения. Все тревоги по поводу того, что самоконтроль Стефана вызван отсутствием настоящего желания, исчезли сами собой. Полностью отдавшись любовной прелюдии, они не выпускали губы друг друга. Он был страстным мужчиной и, как и подобает страстному мужчине, смаковал каждое мгновение.

Они были близки к пику возбуждения.

Оттолкнувшись от бортика, она выплыла на середину бассейна. Подняв голову над водой, она не увидела Стефана, но почувствовала, как он слегка задел ее ногой. Она поплыла от него прочь, словно дельфин от акулы, судорожно хлопая руками по воде. Снова подняв голову, она опять не увидела его, но еще одно легкое прикосновение дало ей понять, что он не отстал. Линдсей рассмеялась и поплыла за Стефаном. Она видела, как его силуэт передвигается под водой в направлении мелкой части бассейна. Она продолжала плыть за ним. Когда Стефан вынырнул, чтобы набрать в легкие воздуха, Линдсей оказалась прямо возле него.

Она обвила руками его шею и поцеловала. Но прежде чем он успел ответить на поцелуй, она устремилась к противоположному бортику. Когда Стефан настиг ее, она едва могла перевести дух. Линдсей рассмеялась, но вскоре смех заглушил его поцелуй. Она прижалась к Стефану, их ноги переплелись. Вода не охлаждала пыл Стефана – тело было теплым, а кожа гладкой и приятной на ощупь. Она гладила его ладонями.

Сначала желание казалось ей мучительным, теперь же она только распалялась. Стефан без труда поднял ее на руки и слизал капельки воды с ее шеи. Затем его голова скользнула ниже. Когда губы Стефана дотронулись ее соска, она испустила глубокий стон. Прогнувшись, она скрестила ноги у него на талии. Вокруг нее плескалась вода, а его губы двигались вдоль ее тела. Было настолько жарко, что в какой-то момент Линдсей показалось, что она может раствориться.

– Стефан, подожди. Не здесь. – Она отстранила его.

Держа Линдсей на руках, он понес ее к выходу из бассейна. Вскоре они очутились на самой верхней ступеньке. Они лежали, а вокруг них плескалась вода. Они ждали слишком долго. Теперь им было не до поисков постели.

Под ней была прохладная плитка, а сверху разгоряченный мужчина. Когда он вошел в нее, она обняла его и прижала к себе. Он был словно огонь, а она поглощала Стефана, как окружающая их вода. Теперь она ревновала любимого даже к лунному свету.

Стефан выпрямился над Линдсей, запрокинув в экстазе голову. Она всегда помнила его именно таким – мужественным, прекрасным, полностью отдающимся любви. Глаза его были прикрыты. Линдсей еще крепче прижала Стефана к себе – в ней непонятно почему проснулся страх.

– Стефан!

Даже если он и услышал ее, то все равно ничего не ответил.

– Стефан!

Он открыл глаза и посмотрел на Линдсей.

Она не знала, что он видел перед собой. В этот миг, самый важный миг в ее жизни, он вдруг показался ей каким-то далеким. То, что видела или не видела она сама, вполне могло оказаться отраженным в воде лунным светом. А может, это просто были естественные страхи женщины, отдавшей наконец себя мужчине.

– Я здесь, – произнесла она.

– Я знаю.

Больше ей ничего не было нужно. Она позабыла о своих страхах и потребовала, чтобы он отдался ей полностью. Со всеми своими мыслями и каждой частичкой своего неразделенного прежде тела.

Ее просьба звучала всего одно мгновение. Его ответ будет откликаться теперь в ее теле целую вечность.

Глава 10

Эта ночь, проведенная в Ки-Уэсте, была полностью посвящена любви, наполнена исследованиями и открытиями, едва слышными вопросами и произнесенными в экстазе ответами. Где-то незадолго до рассвета Линдсей наконец заснула в объятиях Стефана. Проспать всю ночь с мужчиной было для нее чем-то новым, но она так уютно прижалась к нему, лежа на своей узкой кровати, словно они всю жизнь спали вместе.

Если Стефан и не мог еще сказать ей о своих чувствах, то уж без всякого труда показывал, сколько радости она ему доставила. Линдсей погрузилась в сон, столь же уверенная в своей над ним власти, как и в своих собственных чувствах.

Когда Линдсей проснулась, уверенности у нее поубавилось. Стефана с ней не было. Она знала, что он должен находиться где-то рядом, в доме, но почему он встал? Постель была смята, но Линдсей хотелось ощущать его присутствие. Может, он испугался того, что лишается свободы, или их близость оказалась для него слишком ошеломляющей? Линдсей не знала, стоит ли спрашивать его об этом. Накануне ночью, достигнув вершины близости, он закрыл глаза, словно отгораживаясь от нее. Он был самым одиноким человеком из всех, кого она знала.

А может, эта ночь любви положила конец брошенному им вызову? Он был мужчиной, который нуждается в постоянном сопротивлении, и, возможно опережая события, уже думает о том, что будет дальше?

Она погладила рукой подушку в том месте, где покоилась его голова. Он не был ее первым любовником, но как бы ей хотелось, чтобы он оказался последним. Вообще-то она рассчитывала на годы свободы. Ей нужны были обожатели и жизнь, наполненная творчеством. Студент-медик никак не вписывался в ее планы. Она не представляла себя женой врача.

И вот она уже близка к этому.

Донесшийся снизу шум прервал ход ее мыслей. Раздался грохот упавшей кастрюли, а затем послышалось громкое ругательство. Она рассмеялась, и тревоги ее улетучились. Студент-медик оказался весьма практичным. Может, он и вел себя накануне, как романтик, но утром он вновь стал рациональным Стефаном.

Линдсей решила не портить сюрприз, который он для нее готовил, поэтому снова легла и стала ждать.

Когда Стефан наконец поднялся в спальню, солнце уже светило вовсю. В руках у него был поднос, на котором стояли чашки из серебряного сервиза матери. Рядом с белыми фарфоровыми блюдцами и чайником, в котором, судя по запаху, был кофе, лежал букетик гардений. На тарелках был самый великолепный омлет, который она только видела, а рядом с ним дымились свежеприготовленные брокколи.

Линдсей села на постели.

– Знаешь что? Мы такие непохожие. Но это не имеет никакого значения.

– Правда?

– Правда. А тебе как кажется?

– Эта ночь была просто… – Он покачал головой.

– Ну, попробуй подобрать эпитет. Любой.

– Даже не знаю, что со мной станет, если ты вдруг вздумаешь от меня уйти.

У Линдсей замерло сердце. Она понимала, что значат эти слова для Стефана и чего они ему стоят.

– Ты затронула какую-то часть моей души, – продолжал он. – Только тебе это удалось. И я не хочу тебя потерять.

– Я никогда от тебя не уйду. – Линдсей обняла его, понимая, что и сама никогда не сможет его отпустить.

Когда они наконец принялись за еду, брокколи стали совсем холодными, а сыр на омлете застыл. И все же этот завтрак и связанные с ним мгновения стали для обоих незабываемыми. Как и его слова. Хотя больше он их никогда не произносил.

– Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

Линдсей открыла глаза и увидела в дверях Стефана с подносом в руках. Ей было известно, где она находится. Она знала, какой был день. Но в какое-то мгновение ей захотелось забыть о том, сколько времени пролетело. И каким это время было наполнено одиночеством. Она попыталась изобразить улыбку:

– Не возражаю. Ты сегодня что-нибудь уже ел?

– Я завтракал. – Усаживаясь поудобнее, он поставил поднос на край кровати.

Прежде чем Линдсей успела возразить, он взял еще одну подушку и положил ей под голову.

– Тебе следует быть повнимательнее к себе.

– Знаешь, меня уже смотрел Алден.

– Он сказал, что мне самому стоит тебя посмотреть.

– Вы проводите исследования на пару?

– Просто мы оба за тебя беспокоимся.

– Но это же глупо.

– Расскажи мне, что с тобой было на этой неделе.

Линдсей нашла в теперешней ситуации какую-то сладкую горечь. Мужчина и женщина сидят вместе на постели и ужинают. Дразнят друг друга. Чтобы не спорить, меняют темы разговора. Обсуждают перипетии своих жизней. Хотя по решению суда они больше не заслуживают этого удовольствия. Несколькими невнятными фразами судья раз и навсегда освободил их от необходимости разделять радости и печали. И вот они снова вместе. Пока.

Она прожевала и сказала:

– Ты всегда спрашивал меня о том, что со мной было на прошедшей неделе. Даже когда мы были еще женаты. Тогда, казалось, нам вообще некогда было разговаривать. Разве что урывками.

– Я этого не помню.

– Мне следовало бы еще тогда сказать тебе об этом, но я старалась быть понимающей женой.

– Ты говоришь так, словно признаешь свою неправоту.

– А я никогда и не считала, что в нашем разводе целиком виноват ты.

– Правда?

– Правда, хотя, как я тебе уже говорила, твоя привычка задавать мне вопросы сыграла немалую роль. – Линдсей улыбнулась, чтобы немного смягчить свои слова.

– А я, на твой взгляд, был не способен от нее избавиться? – спросил Стефан и тоже улыбнулся.

– Ты всегда меня спрашивал, как прошла у меня неделя.

– Да, пожалуй.

– Я была занята. Очень занята. Мне хотелось перестать думать о том, что случилось с Джефом, поэтому мы и мотались туда-сюда, чтобы отвлечься. Наверное, я переутомилась и поэтому заболела.

– Я тоже был очень занят. – Он рассказал Линдсей о том, как у него прошла неделя, о старушке, которой поставили ошибочный диагноз и отправили умирать в полном неведении в богадельню, пока оттуда ему не позвонила знакомая медсестра и все не рассказала. – Я осмотрел ее во вторник, а в среду уже прооперировал. В начале этой недели она уже называла весь персонал по именам и расспрашивала о семьях. Теперь, когда она окончательно поправится, ее выпишут домой.

– Это прекрасно. – Линдсей взяла его за руку. Она гордилась Стефаном.

– Это все наука.

– Не наука, а люди, которые умеют научные достижения применять.

– Научные принципы лечат.

– Лечит человеческое участие.

– Не сомневаюсь, твой друг Алден с тобой бы согласился.

– Я тоже в этом не сомневаюсь.

Он взял ее чашку, чтобы наполнить чаем.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Меня лечит твое присутствие.

– И хорошее питание.

Она рассмеялась. Они неотрывно смотрели друг на друга. Их теперешняя близость становилась пугающе притягательной. Ей больше не хотелось делать вид, что это не так.

– А когда, по-твоему, разница между нами сделалась роковой?

– Когда мы перестали пытаться понять друг друга.

– Возможно. – Она взяла свою чашку, но к губам не поднесла. – Я пыталась все понять. Мне даже казалось, что у меня получилось.

Стефан так долго раздумывал, прежде чем ответить, что Линдсей решила, что он хочет сменить тему. Но она ошиблась.

– И что же ты поняла?

Линдсей показалось, что она готова простить его.

– Я поняла, что ты любил меня, насколько это возможно для тебя. Что у тебя никогда и в мыслях не было сделать мне больно. Но что любовь никогда не будет занимать главное место в твоей жизни. У тебя попросту не было на нее времени.

– Тогда ты ничего не поняла.

Она снова поймала на себе его взгляд, хотя и понимала, чем это чревато.

– И что же я не поняла?

– Сейчас не время говорить об этом, – ответил он холодно.

– Может быть, это поможет нам преодолеть время.

– Думаю, тебе следовало завести этот разговор до того, как мы развелись.

– Мне казалось, если бы ты тогда понял, в каком я отчаянии, то сам завел бы этот разговор. Но этого не произошло. Ты просто посмотрел на меня и сказал: «Ну что ж, раз ты этого хочешь, я поговорю со своим адвокатом».

– А ты заговорила о разводе, только чтобы поднять проблемы наших взаимоотношений? Решила таким образом положить конец игре, правила которой даже не удосужилась мне объяснить?

Линдсей поставила чашку.

– Нет! Тогда я была слишком обижена, чтобы продолжать с тобой жить. К тому же я знала тебя слишком хорошо и понимала, что даже под страхом развода ты не станешь говорить мне о своих чувствах.

– Подожди минуточку. Я сейчас вернусь.

Она не могла ждать. Ответы Стефана, так же как и его молчание, вертелись у нее в голове. Беспокоило ее и еще кое-что. Ее собственные слова. Правду ли она говорила? А может, она попросила Стефана о разводе, ухватившись за это, как за последнюю попытку примирить противоречия между ними, и сама отказывалась в этом себе признаться? Может, это было всего лишь неудавшейся попыткой показать ему, как он ей нужен?

Тогда Линдсей и впрямь убедила себя в том, что хочет, чтобы Стефан ушел. Теперь же ее мучали сомнения, а было ли это ее истинным желанием. Прошел год – их развод стал свершившимся фактом. Но принес ли он ей хоть какое-нибудь успокоение? А главное, думала ли она когда-нибудь, что он принесет успокоение?

– Ты можешь сесть?

Даже если Стефан и был взволнован происшедшим, это не было заметно. Он был похож на самого обыкновенного врача, которому каждый день приходится иметь дело с совершенно посторонними людьми. Линдсей ничего не оставалось, кроме как можно скорее покончить с этой процедурой, и она уселась, оперевшись на подушки.

– Как ты себя чувствовала утром, до того как тобой занялся Алден?

– У меня кружилась и болела голова.

– У тебя такое впервые?

Сказать ли ему правду, подумала Линдсей.

– Нет, но сегодня я впервые почувствовала, что не могу не обратить на это внимание.

– Линд…сей. – Он покачал головой. – Обещай, что, если у тебя появятся еще какие-нибудь необычные симптомы, ты сразу же поставишь меня в известность.

– Стефан, головные боли у меня от перенапряжения.

Он взял стетоскоп.

– Давай я послушаю тебя.

– У меня все в порядке с дыханием.

– Не сомневаюсь. Но все же позволь мне тебя послушать.

Она никогда его не стеснялась, даже в самом начале их отношений. Все это глупости, сказала она себе и расстегнула молнию.

Он потянул молнию еще ниже. Должно быть, Стефан догадался, что на ней нет бюстгальтера.

Стефан согрел раструб стетоскопа ладонью.

– В груди какие-нибудь боли беспокоят? Или кашель?

Линдсей отвела глаза.

– Нет.

– Послушай, Линдсей, я все-таки врач.

– Ты мой муж и любовник. – Тут она поняла, что только что сказала. – Бывший, – добавила она.

– Дыши.

Это было нетрудно, но, когда он коснулся ее стетоскопом, она вздрогнула. Стетоскоп был холодным, но ладонь Стефана оставалась теплой. Он обвел рукой ее грудь и прижал инструмент к телу.

– Выдохни.

Нарастающие в ее теле ощущения не имели ничего общего с болезнью. Линдсей почувствовала, как кровь прилила к щекам и как захватило у нее дух, когда он снова переместил стетоскоп.

– Вдохни еще раз.

– Ты еще не наслушался?

Стефан встретил ее взгляд.

– Вдохни еще раз.

Она вдохнула и задержала дыхание. Левой рукой он придерживал ее за плечо, а правой держал стетоскоп.

– Хорошо, теперь выдохни.

Линдсей знала, как учащенно бьется ее сердце. Ей казалось несправедливым, что все ее чувства так очевидны для него в то время, как свои он прячет глубоко внутри.

– Тебя так беспокоит мое здоровье? – требовательно спросила Линдсей. – Или это еще что-то? В конце концов, как ты можешь оставаться объективным?

– Еще.

– Что еще?

– Вдохни еще раз.

Линдсей сделала ему такое одолжение. Затем она подняла руки, собираясь застегнуть молнию. Но Стефан сделал это сам. Она вздрогнула, когда его руки задержались у нее на плечах.