Текст книги "Чосон. Последняя династия Кореи"

Автор книги: Пак Ен Су

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 11
Ли Ёк, игрушка в руках придворных

Ли Ёка не готовили к правлению государством, а если бы он попытался бы подготовиться к этой миссии самостоятельно, то очень скоро лишился бы головы. Выжить под властью грозного старшего брата можно было только одним способом – никак не обнаруживать стремления к власти и способностей к правлению. Для Пак Вончона, Сон Хуана и Ю Сунчжона Ли Ёк стал идеальным кандидатом в правители – малосведущим и безвольным. Ван Чунджон провел на престоле тридцать восемь лет – с 1506 по 1544 год, но все это время он находился под чьим-то сторонним влиянием.

В начале своего правления на него оказывали влияние «заслуженные сановники», которые возвели его на престол. Пак Вончон, Сон Хуан и Ю Сунчжон заняли должности государственных советников, а прочие ключевые посты также перешли исключительно к представителям фракции хунгупха. Система государственного управления, пришедшая в полный разлад в правление Ёнсан-гуна, нуждалась в кардинальных оздоровительных реформах. Но Пак, Сон и Ю ограничились восстановлением ведомств, которые упразднил Ёнсан-гун, и больше ничего предпринимать не стали. Они избавились от тирана, захватили власть в свои руки и могли жить спокойно. Чего еще желать?

В 1515 году, когда Пака, Сона и Ю уже не было в живых, Чунджон попал под влияние конфуцианца Чо Гванджо, который возглавил Ведомство специальных советников и стал ближайшим советником вана, иначе говоря – стал фактическим правителем государства. Чунджон хотел укрепить свою власть, наладить работу государственного аппарата и искоренить в нем коррупцию и кумовство, которые процветали при власти «заслуженных сановников», не знавших ограничений. Для того, чтобы добиться желаемого, Чунджон стал привлекать на службу конфуцианцев-сарим. Чо Гванджо убедил вана возродить старинную ханьскую[83]83
  Китайская империя Хань, которой правила династия Лю, существовала с 206 года до н. э. по 220 год н. э. Ханьские порядки стали образцом для всех последующих китайских династий, а название империи стало самоназванием китайцев.


[Закрыть] практику «отбора мудрых и добродетельных», согласно которой назначение на должности по рекомендациям видных столичных конфуцианцев и местных чиновников, подавляющее большинство которых принадлежало к сарим. В результате, в государственном аппарате очень скоро стали доминировать конфуцианцы, что, разумеется, вызвало недовольство «заслуженных сановников»-хунгупха.

Мудрый правитель искусно поддерживал бы баланс между сарим и хунгупха, не давая кораблю правления крениться на левый или правый бок. Но Чунджон не был мудрым и в своей политике уподоблялся птице, указывающей на ветер[84]84
  Традиционные китайские флюгеры, заимствованные корейцами, делались в форме птиц.


[Закрыть]. Однако же, у внушаемого вана имелись некоторые твердые принципы, например – приверженность к даосизму и даосским мистическим практикам, которые позволяли проницать будущее и обещали бессмертие[85]85
  Многие даосы занимались созданием пилюль или эликсиров бессмертия. Поскольку в рецептуру входили ядовитые вещества, вроде мышьяка, ртути свинца и другие вещества, эти снадобья не продлевали жизнь до бесконечности, а укорачивали ее.


[Закрыть]. Убежденные конфуцианцы относились к даосизму весьма скептически, пожалуй, даже хуже, чем к буддизму, и в 1518 году Чо Гванджо закрыл придворное даосское ведомство, что вызвало очень сильное недовольство вана.

Чо Гванджо был энергичным реформатором, но плохим дипломатом. Возможно, он настолько возгордился своими успехами, что перестал считаться с другими. В 1519 году он решил нанести окончательный удар по своим противникам и потребовал от вана удалить от двора семидесяти «заслуженных сановников». Не исключено, что сановники-хунгупха и уступали Чо Гванджо в административных способностях, но они были непревзойденными мастерами интриг и коварства. Большинство из тех, против кого выступал пылкий конфуцианский реформатор, сумели выжить при Ёнсан-гуне и успешно организовать его свержение.

Зная, насколько суеверный ван расположен верить мистическим знакам, «заслуженные сановники» пошли на хитрость. На листьях шелковицы медом они писали слова: «Джо [т. е. Гванджо] станет ваном», чтобы гусеницы, поедая мед, оставили за собой след в виде этой надписи. Хунгупха возвели Чунджона на престол. Ван мог иметь много причин для недовольства своими «заслуженными сановниками», но в их лояльности он не сомневался, а рвение Чо Гванджо с каждым годом настораживало вана все сильнее и сильнее… С одной стороны, верные слуги престола нашептывали на ухо вану о непомерных амбициях Чо Гванджо, а с другой – гусеницы предсказывали, что Чо станет ваном. В результате Чо Гванджо и его ближайшие сподвижники были принуждены к самоубийству, а прочие конфуцианцы-сарим лишились своих должностей и были сосланы. События 1519 года вошли в историю как Третья чистка литераторов.

Власть вернулась к «заслуженным сановникам» во главе с Нам Гоном, получившим должность главного государственного советника.

Дальнейшее правление Чунджона напоминало пьесу из нескольких действий, где разные актеры разыгрывают один и тот же сюжет – придворные группировки ведут бесконечную борьбу за власть, в которой принимают участие жены вана и их родственники. До управления государством никому не было дела. В результате активизировались чжурчжэни и японские пираты, ухудшилось положение крестьян, которых, в отсутствие контроля со стороны центра, беззастенчиво обирали местные чиновники. Вышло так, что, несмотря на все старания Чо Гванджо и его сподвижников, к концу правления вана Чунджона состояние дел в государстве было хуже, чем в его начале.

На момент смерти Чунджона, скончавшегося в ноябре 1544 года на пятьдесят седьмом году жизни, за власть боролись две группировки, возглавляемые представителями разных ветвей рода Юн. Главой первой группировки был Юн Им, старший брат Чангён-ванху, второй жены Чонджона скончавшейся в 1515 году. Противниками Юн Има были братья Мунджон-ванху, третьей жены вана Чонджона – Юн Вонро и Юн Вонхён. Клика Юн Им была известна под названием «Великий Юн», а клика братьев Юн – под названием «Малый Юн».

После Чунджона престол перешел к его старшему сыну Ли Хо, рожденному Чангён-ванху в 1515 году. Ли Хо, известный как ван Инджон, установил рекорд самого короткого правления в истории чосонской династии, просидев на престоле всего восемь месяцев, с декабря 1544 года по август 1545 года.

ГЛАВА 12
Ли Хо, самое короткое правление в истории династии

Ли Хо, известный как ван Инджон, был полон благих намерений. Сразу же по восшествии на престол, он реабилитировал Чо Гванджо и запустил новую кампанию по раздаче должностей конфуцианцам-сарим. Однако для реализации любых начинаний требуется время, а времени Инджону судьба отвела совсем немного – он умер в тридцатилетнем возрасте. Согласно официальной версии ван умер от болезни, но не исключено, что он мог быть отравлен Мунджон-ванху, которая хотела посадить на престол своего сына Ли Хвана, и в конечном итоге она добилась желаемого.

Будь у Мунджон-ванху возможность, она бы давно избавилась от Ли Хо, которого ей пришлось усыновить после смерти Чангён-ванху. Но за Ли Хо стоял Великий Юн, пользовавшийся значительным влиянием при дворе, благодаря тому, что его поддерживали и представители фракции хунгупха, и представители фракции сарим. Заметим, он обладал значительным влиянием, но не всеобъемлющим, поскольку у клики Малый Юн тоже было достаточно сторонников, главной из которых была Мунджон-ванху. Юн Вонхён и Юн Вонро лишились своих должностей, но больше никаких гонений на своих оппонентов Великий Юн не предпринимал, предпочитая пока что не переводить конфликт в опасное прямое противоборство.

Долгое время Мунджон-ванху относилась к Ли Хо с показным безразличием, несмотря на то что он был ее приемным сыном, но в период его правления «оттаяла» и начала демонстрировать благосклонность, в знак которой угостила Ли Хо ттоком[86]86
  Тток – рисовый пирожок. Корейцы готовят более ста разновидностей этого блюда с разнообразными начинками и без них.


[Закрыть]. Отведав угощение, ван вскоре скончался – то ли от него, то ли от болезни. Косвенным указанием на причастность Мунджон-ванху к смерти приемного сына служат сведения о том, что после кончины Инджона ее по ночам начали посещать духи. Спасаясь от них, Мунджон-ванху переехала из Кёнбоккуна в Чхандоккун, впрочем, у смены дворца могли быть и другие причины, например, перебраться туда, где тебя будут окружать только доверенные люди. Отравление вана Инджона – это всего лишь версия, которая никогда не будет ни подтверждена, ни опровергнута. Но эта версия из числа тех, в которые так и подмывает поверить…

Влияние Юн Има основывалось на его племяннике и после смерти Инджона оно сразу же ослабло, ведь никаких иных «рычагов власти» у Великого Юна не было, а законность наследования престола сыном Мунджон-ванху не могла быть оспорена – от старшего брата престол перешел к младшему. Правда Ли Хван был тринадцатым и самым младшим из сыновей вана Чонджона (Ли Хо был пятым по счету), но его мать имела титул ванби и за ним стояла клика «малых» братьев Юн.

Стоит отметить, что ранг матери и влияние ее семьи имело большое значение в вопросе наследования престола, но при этом в доме Ли не существовало строгого порядка передачи власти, и даже сын вана, рожденный служанкой-ноби, мог стать его преемником. Право первородства соблюдалось далеко не всегда, и оно определялось традициями, а не законами государства. Поэтому неудивительно, что некоторые правители Чосона активно избавлялись от своих братьев и племянников.

В апреле 1520 года, вскоре после того, как ему исполнилось пять лет, Ли Хо был назначен наследником престола. И спустя более двадцати четырех лет ожидания он, наконец, взошел на трон, чтобы просидеть на нем восемь месяцев. Иногда судьба насмехается над нами.

ГЛАВА 13
Ли Хван, за которого правили дядя и мать

Ли Хван, известный как ван Мёнджон, был возведен на престол в одиннадцатилетнем возрасте. Регентом при нем стала Мунджон-ванху, обладавшая двойным правом на регентство – как мать вана и как вандэби[87]87
  Титул «вандэби» переводится как «великая вдовствующая ванби».


[Закрыть]. Однако же истинным правителем государства стал Юн Вонхён, который сразу же расправился с кликой Великий Юн, обвинив Юн Има и его сподвижников в попытке возвести на престол другого претендента. Хотя обвинение было сомнительным, его оказалось достаточным для репрессий, которые вошли в историю как Четвертая чистка литераторов. На самом деле термин «литераторы» здесь используется условно, поскольку речь шла сугубо о борьбе двух придворных клик, возглавляемых представителями одного и того же семейства. Поэтому правильнее было бы назвать эту чистку «чисткой Юнов», тем более что после казни Юн Има и его сторонников, Юн Вонхён избавился и от своего родного брата Юн Вонро, чтобы не делить с ним властью.

Власть оставалась в руках Юн Вонхёна до 1565 года, пока была жива Мунджон-ванху. С племянником-ваном Юн Вонхёну так и не удалось наладить хорошие отношения, поскольку Мёнджон желал править самостоятельно. При жизни матери ван не имел возможности выступить против дяди-узурпатора, но после ее смерти он получил свободу действия. С Юн Вонхёном и его второй женой Чжон Нанчжон поступили в традиционном стиле – лишили титулов и отправили в ссылку, где в начале ноября 1565 года они покончили с собой, приняв яд. Неизвестно, сделали они это по своей воли или по приказу правителя.

Во время правления Юн Вонхёна государственный аппарат, состоящий в основном из одних лишь «заслуженных сановников», снова пришел в упадок. Вновь расцвели коррупция, кумовство и произвол. Чосонское правительство напоминало больного малярией, у которого периоды лихорадки чередуются с периодами относительного улучшения состояния, но со временем болезнь прогрессирует…

Воспользовавшись ослаблением страны, активизировались извечные враги – чжурчжэни и японцы. Причем японцы вскоре вместо малых проблем начали доставлять крупные, и противостоять им стало очень сложно, поскольку последним из правителей, заботившихся об укреплении армии, был печально известный Ёнсан-гун.

Вдобавок, в 1559 году в провинции Хванхэ вспыхнуло крестьянское восстание, спровоцированное непосильным налоговым бременем. Когда контроль со стороны центра ослабел, местные власти начали облагать крестьян дополнительными налогами и повинностями. Сначала отчаявшиеся крестьяне оставляли свои дома и становились бродягами или разбойниками, но в определенный момент от пассивного сопротивления властям перешли к активному.

Восстание возглавил тридцативосьмилетний Ли Ккокчон, сын мясника, ставший «лихим молодцем». Тактика повстанцев, как и следовало ожидать, была сугубо разбойничьей – укрываясь в труднодоступных горных районах, они совершали внезапные нападения на правительственные учреждения, склады и богатые поместья. Большую часть захваченного продовольствия повстанцы раздавали бедным крестьянам, что обеспечивало им широкую народную поддержку. Многие повстанцы вели двойную жизнь: днем возделывали свои поля, а по ночам брали в руки оружие. Несмотря на все усилия правительства, подавить восстание удалось лишь в 1562 году, когда был схвачен и казнен Ли Ккокчон, и хорошо, что восстание не распространилось на другие провинции.

Двадцатидвухлетний период пребывания вана Мёнджона на престоле можно разделить на два основных этапа – первые двадцать лет ван сидел со связанными руками, не имея реальной власти, а потом в течение двух лет пытался исправить последствия правления дяди при поддержке его матери, что превратилось в очередную кампанию по возвращению в государственный аппарат представителей фракции сарим. Это возвращение сарим во власть стало последним в корейской истории – отныне сарим закрепились у власти основательно, а их оппоненты хунгупха полностью утратили свое влияние. Однако, несмотря на это, в высших эшелонах власти не воцарились стабильность и мир: в отсутствие внешних угроз сарим разделились на враждующие группировки, правда произошло это несколько позже.

У Мёнджона был всего один сын – Ли Бу, родившийся в 1551 году от старшей жены вана Инсун-ванху. Жизнь Ли Бу оказалась недолгой, осенью 1663 года он умер от болезни. Несмотря на отсутствие сыновей, проблема с преемственностью не возникла, поскольку в плодовитом доме Ли всегда можно было найти подходящего кандидата на престол. После смерти Мёнджона престол перешел к его четырнадцатилетнему племяннику Ли Ёну, стоявшему следующим в линии наследования. Отцом Ли Ёна был Ли Чо, девятый сын вана Чонджона, умерший в 1559 году. По восшествии на престол сын пожаловал ему титул Докхын-тэвонгун.

Имя вана Мёнджона часто связывают с последним в истории Чосона возрождением буддизма, но на самом деле буддистам покровительствовал не ван, а его мать. Нельзя с уверенностью сказать, что именно вызвало у Мунджон-ванху расположение к буддизму – убеждения или политические соображения, но известно о ее личном участии в буддийских ритуалах и церемониях. Мунджон-ванху отменила все запреты, касавшиеся буддизма и его служителей, вернула буддийским монахам их былое достоинство, выделила средства на реставрацию храма Бонгын-са[88]88
  Известный буддийский храм в Сеуле, основанный в 794 году.


[Закрыть] и заказала изготовить около четырехсот картин на буддийские темы и свитков с сутрами[89]89
  В буддизме сутры представляют собой беседы наставника (часто самого Будды) с учениками. В этих беседах излагаются основы буддийского учения.


[Закрыть]. Но расцвет буддизма оказался недолгим и сменился гонениями сразу же после смерти Мунджон-ванху, поскольку ее сын делал ставку на конфуцианцев.

Будучи женщиной умной и дальновидной, Мунджон-ванху понимала, что влияние «заслуженных сановников» значительно ослабло после репрессий, проведенных Ёнсан-гуном, и что сарим, несмотря ни на что, с течением времени становятся все сильнее, поскольку имеют привычку (и возможность) пережидать тяжелые времена вдали от столицы. Возможно, способствуя возрождению буддизма, Мунджон-ванху пыталась создать новый «противовес» сарим взамен слабеющих хунгупха.

После Ёнсан-гуна государство отчаянно нуждалось в мудром и волевом правителе, подобном Седжону Великому, который вернул бы его на путь процветания. Но «нуждаться» не означает «обрести». Забегая немного вперед, скажем, что с Ли Ёном, известным как ван Сонджо, корейцам тоже не повезло.

Часть II Середина периода правления династии Чосон

ГЛАВА 14
Ли Ён. Правитель, который хорошо начал, но плохо закончил

Можно сказать, что Ли Ёна избрали правителем при всеобщем одобрении – его кандидатуру поддержали и сановники, и члены дома Ли. Это было хорошим знаком, сулившим отсутствие смут и переворотов.

Происхождение Ли Ёна было наиблагороднейшим с обеих сторон, поскольку его корни по материнской линии восходили к Чонсо-конджу[90]90
  Конджу – титул дочери вана, рожденной старшей женой-ванби.


[Закрыть], дочери Седжона Великого и Сохон-ванху. Чтобы формально соблюсти традицию передачи власти от отца к сыну, Ли Ён был усыновлен Инсун-ванху, женой своего дяди и предшественника.

Успехи начального этапа правления вана Сонджо связаны с привлечением сарим на государственную службу и реабилитацией конфуцианцев, пострадавших в ходе Третьей и Четвертой литературных чисток (среди сторонников Юн Има были и сарим). Среди конфуцианских сановников встречались разные люди – и благородные мужи, и низменные искатели выгод, но при всем том, конфуцианцам была свойственна забота о нуждах и чаяниях простого народа, в котором они видели главную опору власти. Известно же, что секрет доброго правления заключается в том, чтобы правитель был правителем, подданный – подданным, отец – отцом, а сын – сыном[91]91
  Широко известное выражение Конфуция.


[Закрыть]. А вот «заслуженные сановники», в отличие от сарим, рассматривали народ только как источник благ, из которого можно черпать бесконечно, и он не оскудеет.

На заре правления вану Сонджо помогали великие умы, такие как Ли Хван[92]92
  Ли Хван (1501–1570) – выдающийся конфуцианский ученый и литератор, считающийся самым известным корейским философом. Изображен на южнокорейской банкноте номиналом в тысячу вон.


[Закрыть], Ли И[93]93
  Ли И (1536–1584) – конфуцианский ученый и политик, идейный преемник и последователь Чо Гванджо.


[Закрыть], Рю Сонрён[94]94
  Рю Сонрён (1542–1607) – конфуцианский ученый и политик, дослужившийся до должности главного государственного советника (1592).


[Закрыть] и Чон Чхоль[95]95
  Чон Чхоль (1536–1594) – конфуцианский ученый и поэт.


[Закрыть]. Не все ученые-конфуцианцы оставались при дворе надолго. Некоторым не нравилась непоследовательность Сонджо, другие были удалены в результате интриг, вспыхнувших среди сарим. Но, тем не менее, две главные цели были достигнуты. Во-первых, упорядочение взимания налогов и оказание помощи голодающим значительно снизили недовольство властью в низших слоях общества. Во-вторых, объединение сарим вокруг престола не только улучшило работу государственного аппарата, но и установило гармонию между центральной и местной властью, ведь на местах с давних пор господствовали сарим.

«Слабым местом» чосонских правителей и их сановников была чрезмерная сосредоточенность на внутренних проблемах. Вся дипломатическая работа сводилась к поддерживанию оптимальных отношений с империей Мин и наблюдению за положением дел при минском дворе. Тому, что происходило у чжурчжэней и японцев, традиционно не уделялось большого внимания – очень уж мало интересовало чосонских правителей то, чем занимались эти «варвары»! Пребывая под защитой великой Мин, чосонские ваны чувствовали себя спокойно, и лишь Ёнсан-гун считал необходимым развивать военный потенциал страны. Однако, спустя время, эта беспечность «аукнется» большими проблемами – в девяностых годах XVI века, когда нашествие японцев вынудит вана Сонджо бежать из столицы на север, и в первой половине XVII века, когда вану Инджо придется признать себя чжурчжэньским вассалом[96]96
  Т. е. вассалом чжурчжэньской династии Цин.


[Закрыть]. Но до этих событий было еще далеко…, пока еще ван Сонджо преисполнен благими намерениями и радужными ожиданиями.

Важным нововведением, которое улучшило набор кандидатов на государственную службу, стало изменение экзаменационной системы кэцзюй[97]97
  Кэцзюй – система государственных экзаменов на получение должностей, созданная в Китае в начале VII века при династии Суй. Чиновники получали первую должность только в случае успешной сдачи экзаменов, которые проводились в централизованном порядке. Экзамены делились на три категории. Сдавший экзамен первой категории получал ученую степень сюцай, сдавший экзамен второй категории – степень цзюйжэнь, а после сдачи экзамена третьей (высшей) категории присваивалась степень цзиньши, открывавшая путь к высшим должностям. Основным испытанием для экзаменующихся было написание литературно-философского сочинения на одну из классических тем.


[Закрыть]. Если раньше упор делался на знание классической литературы, то теперь важное значение приобрели знание истории и умение разбираться в политике. Эти навыки оказались гораздо более важными для слуг престола, чем цитирование «Четырех книг» и «Пяти классических произведений»[98]98
  «Четыре книги» – свод канонических конфуцианских текстов, избранных в XII веке известным философом Чжу Си в качестве идеологической основы конфуцианства. «Пять классических произведений» или «Пять канонов» включают в себя «Книгу Перемен», «Книгу песен», «Книгу преданий», «Книгу церемоний» и «Вёсны и осени» (хронику княжества Лу с 722 по 481 г. до н. э., написанную, согласно преданию, самим Конфуцием).


[Закрыть].

Ван Сонджо не относился к правителям, умеющим крепко держать сановников в своих руках и направлять их старания в нужное русло. Из-за отсутствия контроля в высших эшелонах власти произошел раскол прежде единых сарим на две фракции – Восточную и Западную. Восточную фракцию возглавлял сановник Ким Хивон, живший в восточной части столицы (к востоку от дворца правителя). Дом главы Западной фракции Син Угёма стоял в западной части, отсюда и пошли названия фракций. Син Угём был младшим братом Инсун-ванху и придерживался консервативных взглядов, во многом перекликавшихся со взглядами «заслуженных сановников», а Ким Хивон представлял собой классический образец либерала-реформатора. Таким образом, в отсутствие «заслуженных сановников» внутри сарим появились свои «заслуженные сановники». Как говорится, «домашний алтарь никогда не пустует»[99]99
  Корейское выражение, аналогичное по смыслу русскому «свято место пусто не бывает». Поклонение предкам (и божествам) перед домашним алтарем регулярно совершается в каждой корейской семье.


[Закрыть].

Как это обычно бывает, великий раскол начался с личного конфликта. В 1574 году Ким Хивон был выдвинут на должность чоллан в Ведомстве чинов. Эта должность предполагала контроль над всеми кадровыми назначениями, что делало ее крайне важной. Син Угём выступил против назначения Кима, обвинив его в былых связях с Юн Вонхёном (утверждая, что Ким давал Юну взятки). Тем не менее, Ким все же получил эту должность, которая, чтобы избежать возможных злоупотреблений, предоставлялась на один год. Чоллан имел право рекомендовать кандидатов на все должности, в том числе и на свою. Когда пришла пора уходить с поста Ким отомстил Сину, отклонив кандидатуру его младшего брата Син Чунгёма, предложенного в качестве преемника Киму. Среди сановников вспыхнули дискуссии, посвященные оценке поведения Ким Хивона. Те, кто оправдывал его действия, образовали Восточную фракцию, а те, кто осуждал – Западную. Разумеется, дело было не только в «должностном» конфликте – молодые амбициозные тигры боролись за власть со старыми.

Плюрализм в политике может иметь разные последствия: он может быть и полезным, и бесполезным или даже вредным, все зависит от результатов. Если из нескольких предложений выбирается наилучшее, то это – полезный плюрализм. Если дискуссии заводят оппонентов в тупик и мешают принять решение, то такой плюрализма не приносит никакой пользы. А если в критические моменты стороны предпочитают спорить вместо того, чтобы действовать, то это может нанести вред.

В условиях абсолютной (формально – абсолютной) монархии очень многое зависит от личности правителя, которого можно сравнить с возницей, управляющей несколькими лошадьми. От мастерства возницы зависит, как лошади будут тянуть повозку и будут ли они это делать вообще. Стоит отметить, что правитель из Сонджо был не самый лучший. Ван не обладал ни мудростью, ни прозорливостью, ни твердостью характера. Более того, он не умел разбираться в людях и не отличал хороших советов от плохих.

Выдающиеся конфуцианские умы, которыми принято всячески восхищаться, далеко не всегда давали правителям хорошие советы. Например, вскоре после раскола сарим на Восток и Запад, мудрый Ли И посоветовал вану удалить Ким Хивона и Син Угёма из столицы. Сонджо отправил Кима в далекий Пурён[100]100
  Город на северо-востоке Корейского полуострова (ныне находится на территории КНДР в провинции Хамгён-Пукто).


[Закрыть], а Сина – в ближний Кэсон. Удаление лидеров не могло искоренить противоречия между враждующими фракциями и примирить их, здесь требовался совершенно иной подход. Кроме того, удаление должно было быть равноценным, а то получилось, что лидер Запада отбыл управлять древней столицей Кореи, а лидера Востока отправили в далекое захолустье (именно таким в те времена представлялся Пурён), словно бы в ссылку. Все это выглядело так, будто Сонджо благоволит знатному Син Угёму и его фракции.

Разумеется, представители Востока были возмущены. Вану пришлось изменить свое решение и перевести Кима из Пурёна в Самчхок[101]101
  Город и уезд на восточном побережье Корейского полуострова, примерно в двухстах километрах к востоку от Сеула (ныне находится на территории Республики Корея в провинции Канвондо).


[Закрыть]. Ради сохранения лица правителя, Ли И заявил, что Киму не подходит суровый северный климат, но этому объяснению никто не поверил – всем было ясно, что ван испугался возможных осложнений. В результате, представители Востока вместо благодарности продолжали испытывать к правителю неприязнь, к которой добавилось осознание собственной значимости, а представители Запада критиковали Сонджо за то, что он «потакает» Востоку. Уж лучше бы Ким и Син остались в Сеуле!

Неуклюжие попытки урегулировать ситуацию не привели успеху: отношения вана с Востоком не наладились, а эта фракция на тот момент доминировала в правительстве. Ли И ушел в отставку, но вскоре вернулся к делам и присоединился к Западу, стремясь уравновесить своим авторитетом расклад сил в высшем эшелоне власти. После его смерти, наступившей в 1584 году, Восток перешел в наступление. Син Угём и другие видные «западники» лишились своих должностей, и вся власть сосредоточилась в руках Восточной фракции. Судя по всему, ван Сонджо не вмешивался в происходящее, предпочитая играть роль мудрой обезьяны, наблюдающей за схваткой двух тигров. Но обезьяна из известной притчи не была правителем государства, а тигры не были ее сановниками…

Но, хотя бы, на пять лет – до 1589 года – в правительстве установились мир и спокойствие. В это время в Японии укреплял свою власть Тоётоми Хидэёси, вошедший в историю как объединитель разбитой на соперничающие княжества страны. Тоётоми был крестьянином, который благодаря своим талантам сумел возвыситься в самурайской среде. Этот амбициозный человек не мог останавливаться на достигнутом. Несложно было догадаться, что после объединения Японии он обратит свое внимание на Корею и Китай[102]102
  В планы Тоётоми Хидэёси (1537–1598) также входило и завоевание Индии.


[Закрыть]…

Серьезным ударом по вану Сонджо и всему принципу монархического правления стало восстание сановника Чон Ёрипа, ученика Ли И, который изначально принадлежал к Западной фракции, но разочаровавшись в своих соратниках, своем наставнике и своем правителе, вышел в отставку, вернулся в родной Чанджу[103]103
  Столица юго-западной провинции Чолла (Чолла-Пукто), ныне находящейся на территории Республики Корея.


[Закрыть] и создал там Великое общество равных (Тэдон). В это общество принимали всех единомышленников, невзирая на происхождение и пол. Официально это оно считалось организацией самообороны, созданной для противостояния японским пиратам, но на самом деле являлось протореволюционной организацией, целью которой было установление всеобщего равенства и справедливого правления, при котором власть передавалась бы не по наследству, а по способностям (можно считать Чон Ёрипа первым корейским демократом).

В 1589 году Великое общество равных было разгромлено правительственными войсками, Чон Ёрип погиб, а вся эта история послужила основанием для репрессий против членов Восточной фракции, вошедших в историю под названием «Чистки Чон Ёрипа» или «Заговора года кичхук»[104]104
  Кичхук – год Быка в традиционном китайском календаре, заимствованном корейцами.


[Закрыть]. Эти репрессии увеличили влияние Западной фракции, но, одновременно, усугубили противоречия между Западом и Востоком, внеся очередной разлад в работу государственного аппарата.

Слабовольный и бездеятельный ван Сонджо стал заложником придворных кругов. Если начало его правления было условно самостоятельным, то в восьмидесятых годах XVI века вся власть перешла в руки сановников, а вану оставалось только одобрять принятые ими решения. Но, как говорится, «лучше один рис, чем совсем ничего»[105]105
  Корейское выражение, аналогичное по смыслу русскому «лучше синица в руках, чем журавль в небе».


[Закрыть] – если бы ван попытался пойти наперекор, судьба его могла бы сложиться также печально, как у Ёнсан-гуна. Кстати говоря, легитимность мятежа Чон Ёрипа подкреплялась пророчествами, согласно которым период правления семейства Ли («дерево») должен был уступить семейству Чон («огню») – огонь пожрет дерево… К счастью для дома Ли, этого не произошло.

Но давайте отставим в стороне борьбу фракций и обществ, чтобы сосредоточиться на проблемах правящей династии и лично вана Сонджо, у которого не было детей от старшей жены Ыйин-ванху из рода Пак, но имелись сыновья от других женщин. Назначение наследника престола на некоторое время оказалось под вопросом, поскольку вану было сложно сделать выбор между двумя кандидатами: непутевым старшим сыном Ли Чжином, и жестоким и склонным к чрезмерному употреблению веселящих напитков вторым сыном Ли Хоном. Матерью обоих кандидатов была дама из семейства Ким, начавшая свою придворную карьеру в ранге наложницы-бин и впоследствии возвысившаяся до ранга благородной супруги-гвиби. Разница в возрасте между первым и вторым сыновьями вана составляла три года. Ли Чжин родился в 1572 году, а Ли Хон – в 1575. Назначение преемника затянулось надолго, но в конечном итоге им стал Ли Хон, вошедший в историю как Кванхэ-гун (храмового имени этот правитель не заслужил).

Теперь обратимся к внешней политике вана. Изначально Тоётоми Хидэёси предложил чосонскому правительству заключить союз против империи Мин. Фактически это означало бы согласие на оккупацию страны японцами, так как Хидэёси просил разрешения на проход японских войск через территорию Чосона. Предложение было отвергнуто, и в апреле 1592 года началось японское вторжение.

Чосонская армия оказалась неготовой к противостоянию, и через двадцать дней после высадки на южном побережье японцы взяли столицу, вынудив вана и его двор бежать в Ыйджу. Сонджо и его сановники продемонстрировали полную неспособность к правлению в критических условиях. Пока ван благодушествовал на престоле, его сановники занимались сведением счетов между собой, вместо того чтобы следить за действиями японцев и готовить армию к войне. Вана Сонджо хватило только на то, чтобы обратиться с просьбой о помощи к минскому императору Хунчжи. Но сюзерен не спешил оказывать помощь своему вассалу, поскольку его настораживали стремительные успехи японцев. Впору было заподозрить, что корейцы сговорились с японцами и хотят заманить китайскую армию в ловушку.

Конфуцианцы, которые были так дороги вану Сонджо, не только постоянно враждовали между собой, но и жили в отрыве от реальности, продолжая считать китайскую империю великой и могучей, а японцев – невежественными варварами. Однако у «варваров» была стошестидесятитысячная армия, имевшая на своем вооружении мушкеты и современные пушки, купленные Тоётоми у португальцев. Кроме того, японская армия, в большинстве своем, состояла из опытных воинов, закаленных в междоусобицах, раздирающих страну, и командовали ею такие же опытные военачальники, в то время как сарим продолжали руководствоваться древними трактатами о воинском искусстве… Короче говоря, в 1592 году Чосон оказался на грани краха, и все шло к скорому концу правления династии Ли.

В роли спасителя государства выступил народ. Японские оккупанты творили разные бесчинства, что вызвало стихийное сопротивление корейцев. На захваченной территории возникло множество партизанских отрядов, которые удачно использовали свои преимущества – знание местности и народную поддержку. «Победоносные» японцы оказались в шкуре тигра, окруженного сворой собак, наносивших ему многочисленные и весьма болезненные укусы.

К успешным действиям партизан, которым удалось установить контроль над многими крепостями и населенными пунктами, добавились победы, которые одерживал на море главнокомандующий флотом провинции Чолла Ли Сунсин. Сыграла свою роль и военная помощь империи Мин, отправившей в Чосон две экспедиции – в середине 1592 года и в начале 1593 года. Вану Сонджо и всей династии крупно повезло – обстоятельства сложились в пользу Чосона, но сам ван на эти обстоятельства практически никак не влиял. К тому же корейцы не участвовали в переговорах, которые китайцы вели с японцами.

К осени 1593 года было достигнуто перемирие, позволившее двору вернуться в столицу. Однако это перемирие оказалось непрочным: японцы пошли на переговоры, чтобы выиграть время, а требования Тоётоми Хидэёси и императора Хунчжи были взаимоисключающими. В начале 1597 года японцы возобновили военные действия, но были оттеснены к южному побережью совместными действиями корейцев и китайцев. После того, как в сентябре следующего года умер Тоётоми Хидэёси, японские войска отбыли домой, оставив после себя разоренные и опустошенные земли. Площадь возделываемых земель сократилась втрое, что привело к недостатку продовольствия.