Текст книги "Внуки (СИ)"

Автор книги: Оуэн Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

   Внуки

  (Психоделическая новелла) 19+

  Она сидела на диване, поджав под себя смуглые стройные ноги; её воспалённые глаза, опухшие от слёз и бессонниц, внимательно следили за Тимом. Её кошмарам не было предела, и она чуть ли не каждый день, в течение почти тридцати лет, умоляет его уехать отсюда. Продать этот проклятый дом и переехать подальше куда угодно, только не жить здесь.

  Она понимала: ему нелегко принять такое решение даже ради неё, хотя за столько лет совместной жизни всё-таки можно было это сделать. У него в Эль Пасо хорошая работа, стабильный и высокий заработок, друзья, дом, в котором они прожили тридцать пять лет... Нет, он, как всегда, только успокоит её, и на этом всё закончится. В лучшем случае, он увезёт её на недельку куда-нибудь в Калифорнию, на пляжи Ла-Хойя – он часто так делал. Ей, конечно, это помогало, но только на то время, пока она находилась вне стен этого дома. Когда они возвращались, всё начиналось сначала...

  Нет, только не это, боже, только не Ла-Хойя или Малибу! Снова возвращаться и терпеть весь этот кошмар, снова недосыпать и не жить нормальной человеческой жизнью... Нет, нет и нет! Он должен её понять, он просто обязан ей верить. Он не смеет думать, не должен просто... Она не сошла с ума, как ему это кажется. Все эти тени, – правда. Он знает о них, но не хочет верить. Почему он такой?

  Она не раз подумывала о его пистолете – он хранит его в маленьком сейфе, в выдвижном ящике письменного стола. И даже не запирает его... Но нет, нет, нет! На такой шаг она не решится. Он должен согласиться. Он обязательно что-нибудь придумает. Иначе, так больше продолжаться не сможет.

  – Тим, уедем отсюда, пожалуйста. Я больше не могу терпеть. – Который раз она говорит ему это, наверное тысячный.

  Её терпению наступал предел, и эта последняя, отчаянная мысль, родившаяся совсем недавно, и которой она боялась больше всего на свете, вдруг вырвалась из неё: – Тим, в таком случае я уеду одна... Если ты не пойдёшь мне навстречу, я уеду завтра же одна. Я так не могу, слышишь? Больше не могу, не могу, не могу! – Она забарабанила кулачками по дивану и заплакала, уткнувшись в подушку лицом.

  Тим закурил четвёртую подряд сигарету. Нервно провёл ручищей по своей седеющей копне волос. Сел рядом с женой. Больше всего на свете он не любил смотреть на плачущих женщин.

  – Малыш, успокойся. – Он виновато тронул её плечо. Мысли хаотично бегали в голове: «работа-офис-деньги-дом-работа-офис-деньги...». И что, скажите пожалуйста, всё это в пух и прах? А если отпустить её, размышлял Тим, что он будет делать без неё? Мало того, что он привык к ней, он её, в конце концов, любит... – Успокойся, прошу. Мы уедем, Пола. Успокойся и не плачь, умоляю тебя. – Тим нагнулся и поцеловал её. «Нет, – сказал он себе, – терять эту женщину я ни за что не хочу. Ни за какие деньги».

  Паола приподнялась, повернула к мужу заплаканное лицо и зарыдала ещё сильнее. Она плакала и... улыбалась, и сквозь слёзы смотрела в его добрые, уставшие глаза. Правда ли это? Он впервые за столько лет сказал это. Он дал согласие! Она не смогла побороть нахлынувшую волну и снова зарыдала. Но уже от счастья.

  – Дорогая, ну не плачь ты... Уедем мы, уедем.

  Тим заметил в глазах супруги неподдельные искорки радости и благодарности. Этих искорок жизнерадостности он не видел у неё почти двадцать с лишним лет, а может и дольше. Такими светлыми глазами она в последний раз смотрела, когда был жив Джей. Неужели его положительный ответ на её просьбу вернул ей счастье? Он столько лет искал выход, то лекарство, которое расслабило бы её и напрочь вытравило из головы всё трагическое прошлое, убило бы все кошмары, рождающиеся в её больном сознании. Оказывается, ему надо было всего лишь согласиться с её просьбой.

  В последние годы он и сам стал каким-то нервным: нарушился сон, появилась утомляемость. А недавно ночью ему и самому померещилось, будто кто-то ходил по дому. Вот-вот, именно померещилось. Потому что это к Поле приходят по ночам всякие дурацкие тени, а у него это всего лишь последствия переутомления. Это из-за неё он стал такой. Своими фобиями Пола и его заразила паранойей. Скоро и он начнёт видеть тени. Хотя...

  Хотя однажды нечто, не поддающееся логике, произошло. Когда Тим вспоминает этот случай, по его телу пробегают мурашки. Той ночью Пола разбудила его и дрожащей рукой указывала на приоткрытую дверь спальни (хотя у них вошло в привычку закрывать дверь перед сном). Он приподнялся на локтях и был парализован увиденным: из темноты (темноты!) коридора на пол через щель приоткрытой двери падала белая тень. Её отбрасывал человек небольшого роста; она отчётливо была видна в темноте, так как была белой. Но того, кто её отбрасывал, видно не было, что и пугало. Когда Тим включил ночник, тень исчезла, а дверь медленно прикрылась. Он обошёл все комнаты в доме, но никого постороннего не обнаружил. Пола в ту ночь так и не уснула. А Тим, проснувшись на следующий день, не желал и слышать о какой-то там тени, считая ночное видение игрой воображения. Но случай этот всё же отложился в его памяти и сидел внутри занозой, изредка напоминая о себе. Он не раз задумывался и анализировал его, сопоставляя с ночными страхами жены. Но вслух своё мнение не высказывал. И потом ещё долгое время заострял внимание на том, а закрыта ли дверь спальни после того, как они ложились спать.

  – Так это правда, Тим, мы переедем? – переспросила Пола, вытирая платочком слёзы на щеках. Она хотела убедиться, что ей это не послышалось.

  – Ну конечно, дорогая, только... успокойся, – он ответил как-то неуверенно и отвёл глаза, и Пола уловила в его интонации нетвёрдость, с которой он произнёс «ну конечно, дорогая».

  – Тим, это правда, мы уедем? Ты же не обманываешь, нет?

  Тим разглядывал пол, думал над тем, как она воспримет его предложение. Кажется, сейчас подходящий момент предложить ей это.

  Глаза Полы снова заблестели.

  – Тим, скажи...

  – Ты только не плачь. Да, да, уедем, переедем... – начал он, положив руку на её колено. – Я давно хотел сказать об этом, но не мог решиться. Сегодня, думаю, пришло время... – Он нахмурился, всё ещё сомневаясь, говорить или нет. И всё же рискнул: – Да, мы можем уехать из этого города, можем оставить этот дом, но...

  «Господи, – расстроилась Пола, – опять он цепляется за больные места: дом, высокооплачиваемая работа... Ну когда же он подумает обо мне?!»

  – ... прежде необходимо, я считаю, посетить одно место. Это же не так сложно – просто взять и съездить в одно место. А потом и решим окончательно, переезжать нам или нет.

  Её сердце словно сдавило, к горлу подступил ком и глаза заслезились.

  – Ну, Пола, ради бога, прошу тебя, выслушай меня до конца. Только не плачь, а успокойся и дослушай. – Пола спешно закивала головой в знак согласия, подавляя истерику. Смахнув платком слёзы, всё ещё всхлипывая, она приготовилась слушать. А вдруг он что дельное предложит?

  – Мы обязательно уедем, я тебе это обещаю. Мне самому всё это надоело. Но сначала... Я всё продумал, дорогая, и считаю, что так будет лучше. Мы должны съездить...

  И Тим рассказал ей о докторе Вельзере.

  Мысль показать жену врачу никогда не покидала Тима. Он понимал, что её психика нарушена, но всегда надеялся, что со временем всё пройдёт и без медицинской помощи. Как говорят, время лечит. Каждый раз во время очередных приступов он увозил жену в какой-нибудь курортный городок, всякий раз надеясь, что ей станет лучше: солнце и море, и свежий воздух, казалось, должны были помочь ей. Но, возвращаясь в Эль Пасо, он с горечью замечал, что состояние супруги не изменилось. И так продолжалось из года в год, а здоровье Паолы становилось всё хуже.

  Тим понимал причину её стрессов: дом, в котором погиб сын, угнетает её, пугает и, можно сказать, съедает заживо. Но одна только мысль потерять хорошую работу и уехать неизвестно куда по прихоти (не хотелось бы так считать, но... ), возможно, сумасшедшей, не очень-то, знаете ли, устраивала его. Показать Полу местному психиатру он тоже не решался – как-то неловко предлагать такое жене, которая уверена, что абсолютно здорова. Да он и не воспринимал её, как душевнобольную. Она казалась ему вполне адекватным человеком, если не брать во внимание все те ночные скрипы и таинственные дыхания белой тени, которые она слышит и видит. Вероятно, тем самым Тим обманывал самого себя, не желая думать, – а не то что бы верить или хотя бы понимать, – о её серьёзных психических отклонениях. Ко тому же он не хотел огласки о состоянии супруги: их многие знают в городе, и каково будет, если о его жене будут дурно думать. Да и вообще, он боялся, что предложение о лечении она воспримет неправильно.

  И вот, месяц назад ему случайно на глаза попалось это объявление на одном из сайтов. Оно неожиданно всплыло вкладкой, и рекламная рамка закрыла собой половину страницы документа, с которым он работал. Тим начал было её удалять, но, мельком прочитав название рекламы, передумал. Объявление заинтересовало его. И на всякий случай он сначала скопировал ссылку, а потом удалил вкладку.

  В последние годы галлюцинации жены заставляли порой и его попугиваться темноты. Смех, да и только! И Тим на полном серьёзе опасался, что ненароком сам может свихнуться. Потому сохранил рекламное объявление на тот случай, если помощь понадобится самому. А когда настанет подходящий случай, он обязательно предложит это Поле.

  В объявлении всесторонне рекламировалось заведение: психоневрологический лечебный центр в Гранд-Джанкшене, штат Колорадо. Центр предлагал различные услуги по лечению многих заболеваний с применением современной диагностической аппаратуры; а также при помощи нового метода лечения путём внушения с применением гипноза, психо– и гидротерапии. В клинике обещали избавить от многих заболеваний мозга и нервной системы. Тим отметил для себя, что там лечат неврастению, депрессию, бессонницу, патологическую утомляемость, различные фобии, стресс, деменцию, делирий... Какая-то из перечисленных болезней наверняка принадлежит Поле – если она, конечно, больна, в чём Тим пока что сомневался. Но, так или иначе, ей там смогут поставить диагноз или хотя бы опровергнуть его наличие. И пусть им обойдётся это мероприятие в кругленькую сумму, Пола, надеялся он, не пожалеет о днях, проведённых там, если, конечно, верить рекламе: «... Комфортабельные одно, – двухместные палаты; современные профилактические и лечебные кабинеты; комнаты отдыха, бассейн, кинотеатр, библиотека и бары; бережная забота и внимание со стороны профессионального обслуживающего и медперсонала; анонимность и гарантия полного избавления от вышеупомянутых заболеваний – всё это можно получить только в лечебном центре доктора Вельзера! Его уникальные способности и невероятный метод избавления от недугов без помощи химпрепаратов – ЖДУТ ВАС!».

  «Лучшего места в Америке не найти, – обрадовался Тим, когда прочитал. – Клиника находится довольно далеко от Эль Пасо, и никто никогда не узнает, что Пола там лечилась».

  Вспомнился Тиму и разговор со старушкой Коул. Та однажды рассказывала о какой-то психушке, которая находится вроде как в Колорадо.

  Миссис Коул работала этажом ниже, и Тим не замедлил навестить её и расспросить. Может окажется центр в Гранд-Джанкшене именно той клиникой, о которой она говорила. Прихватив с собой ноутбук, он встретился с ней и показал рекламную ссылку.

  – О, это заведение произвело на мою подругу потрясающее впечатление. – Миссис Коул расплылась в улыбке, как только прочла рекламу. – Только это не я, а она там когда-то лечилась... дай бог памяти, лет пятнадцать назад. У неё был делирий. Бедняжка так мучилась. Болезнь считается неизлечимой. Из здешних врачей ей никто толком не помог. А тут вдруг точно такое же объявление, только в газете... Правда не помню фамилии доктора, который в то время руководил центром, – Старушка отыскала в заметке имя, – но точно не доктор Вельзер. Не помню его имя, но другой был врач. И представляете, молодой человек, он вылечил мою подругу. Она осталась довольна лечением. Почему я так хорошо помню? Я забирала её оттуда, когда она выписывалась. Ведь у неё никого не было: ни детей, ни мужа. Одинокая была. Потом часто рассказывала о центре, всё время нахваливала. Рай, говорила, там настоящий рай...

  Уходя от старушки, Тим ещё раз отметил: это то, что вернёт Поле жизнь. Только как уговорить её, чтобы она согласилась поехать? «Ничего, – успокаивал он сам себя, – настанет такой день, когда он заставит её сделать этот шаг.»

  И вот такой случай представился. Тим больше не мог скрывать своих намерений и рассказал жене о лечебнице доктора Вельзера.

  – Но Тим, неужели ты думаешь, что я сошла с ума? Тим, ты так думаешь? Ты не веришь мне, нет? – Её подбородок задрожал, по щекам покатились слёзы. – Ты хочешь сказать, эти тени вижу только я, да? А ты ничего не замечаешь и не слышишь? И то, что Арнольдик к нам приходит, ты это тоже отрицаешь, да? Мне мерещится? Я ненормальная? Идиотка?..

  – Пола, будет тебе! – Тим поднялся с дивана, подкурил потухшую сигарету.

  Да, да, он тоже что-то видел: и лицо сына на тени... Но нет! Это обман зрения! Такого не может быть. Это она, о н а его заражает своими галлюцинациями.

  – Пола, ты очень даже нормальный человек, – он попытался успокоить её. – Тут же написано: лечат депрессии, бессонницы и всё такое... Ты забудешь о горе и больше никогда не увидишь эту дурацкую тень.

  – Нет, Тим, хватит юлить и считать меня дурочкой. Давай прямо: если ты не хочешь, я уезжаю сама. Я устала всю жизнь мучиться. Я бы давно уехала, но... но тебя не хотела терять. А ты... – Она заплакала, – ты меня в психушку отправляешь...

  – Так, успокойся! – Тим не на шутку испугался: она и правда может бросить его, и он останется один в этом трижды проклятом доме, где, возможно, на самом деле живёт какая-то нечисть. Нет, только не это. – Дорогая, давай решим не спеша, спокойно и без истерик. Обещаю тебе, если лечение не пойдёт на пользу, либо оно вообще не понадобится, то мы сразу же уедем отсюда навсегда. Хорошо? – Он обнял жену. – Я обещаю тебе. Только сделай, как я предлагаю. Честное слово, так будет лучше. Я верю, что доктор Вельзер поможет.

  Пола откинула голову назад, на спинку дивана, и закрыла глаза. Ей потребовалось двадцать минут, чтобы успокоиться и обдумать его предложение. Что ж, ей терять уже нечего, кроме Тима. Но если уж он что пообещает, так оно и будет. Он не обманет. А если же не сдержит слово, то она уедет отсюда одна. А пару недель отлежаться в психушке, как он предлагает, – почему бы и нет. Если уж и лечебница не поможет, – а скорее всего так оно и будет, – то они обязательно уедут из Эль Пасо. Тим сдержит слово.

  – Хорошо, дорогой, я согласна. Если ты видишь в этом пользу, я поеду. Но только ради того, чтобы мы переехали.

  – Да-да, моя радость, обязательно переедем. Как только ты поправишь здоровье, мы сразу уедем, – обрадовался Тим, слегка раздосадованный тем, что она всё-таки не верит в лечение. Ну хоть согласилась, и то победа.

  Он облегчённо выдохнул, положил в пепельницу потухший окурок и уже с большим удовольствием закурил целую сигарету. Пока курил, стоя у окна, вспоминал ту жизнерадостную и счастливую Паолу, когда им обоим было по двадцать лет. Он вспомнил тот день, когда они познакомились, вспомнил свидания, венчание, свадьбу; вспомнил городской парк, в котором они часто подолгу гуляли и смеялись, когда трёхлетний Джей что-нибудь смешное лепетал на ломаном детском языке...

  – А далеко этот Гранд... как его? – напомнила о себе Пола.

  – Гранд Джанкшен, – поправил Тим. – Не очень. Около девятисот пятидесяти миль. – Он вчера на работе, когда появилась свободная минута, изучил весь маршрут по карте и прикинул расстояние. – Мы потратим на поездку чуть более суток, но ради будущего счастья стоит потерпеть. Не переживай, всё будет о'кей, уверен. Там как на курорте. Старушка Коул мне рассказала об этой лечебнице.

  – Она что, там была? Что с ней?

  – Нет, её подруга там лечилась и рассказывала, что там, как в раю.

  – Ну так уж прямо как в раю, – усмехнулась Пола. – Я не слышала про этот город... Гранд Джанкшен. Где он находится? – Она подошла к мужу, прижалась к его груди.

  – В Колорадо. Я и сам никогда о нём не слышал, кроме того, что есть такой городок. Он вроде нашего Алпайна, небольшой городишко.

  – Когда поедем?

  – Если не против, хоть завтра. А можем на следующей...

  – Нет-нет-нет-нет... – завопила Пола. – Я хочу скорее уехать. Не хочу ни одной ночи здесь находиться. Давай завтра, Тим, ну, пожалуйста.

  – Ну... и я того же мнения. Завтра, так завтра. Можно и завтра. Можно даже прямо сейчас начать собираться. Я только позвоню Джою, предупрежу его.

  И только после продолжительного и сладкого поцелуя Тим подошёл к столику и снял телефонную трубку, чтобы сообщить своему заместителю по работе, что его не будет дня три или четыре.

  Пола пошла собирать вещи в дорогу.

  На следующий день, в пять часов двадцать минут утра, кофейного цвета полноприводный седан «Линкольн МKЗ» пересёк черту города Эль Пасо и со скоростью 75 миль в час помчался на север по дороге номер 25.

  В машине сидели мужчина и женщина, прилично одетые, но не так броско, чтобы подумать, что на их счетах в банке лежат кругленькие суммы. Только марка автомобиля, но никак не одежда владельцев, давала понять, что это едут вполне состоятельные люди.

  Мужчине, сидящему за рулём, было пятьдесят два года. Его высокий рост не скрывало даже положение сидя, а широкие плечи, круглая грудь и здоровенные руки говорили об огромной физической силе, также указывая на его сельское происхождение. Но такие габариты не испугают и маленького ребёнка, потому что в его глазах, слегка прищуренных от южного яркого солнца и окружённых множеством морщин на смуглом обветренном лице, можно прочитать только доброту и миролюбие.

  Этот мужчина являлся мужем той маленькой и хрупкой, по сравнению с ним, женщины, которая сидела рядом и безмятежно следила за проплывающими по обе стороны дороги полями хлопчатника. Ей ни за что не дашь пятьдесят лет: её красота в этом возрасте нисколько не померкла, а наоборот, только начала расцветать. Поэтому на вид ей лет сорок, не больше. Её стройная фигура, длинные и ухоженные ноги и тонкая шея гармонично сочетались с симпатичными и немного строгими, как у кубинки, чертами лица, на которое падали пряди густых смолисто-чёрных волос. И только безраздельно любящий человек, – а её муж был именно таким человеком, – мог разглядеть в уголках её глаз несколько еле заметных морщинок – следствие их общего горя и несчастья. Но чего бы там не произошло у них в прошлом, здесь, на трассе и вне города, который она ненавидела больше всего на свете, в её глазах горели искорки радости и благоденствия. Ко всему этому она прекрасно понимала и точно знала, что по своей красоте и изящности превосходит многих женщин своего возраста. И не только в Техасе.

  – Тим, а когда мы приедем? – спросила Пола мужа.

  – Скорее всего завтра к полудню.

  – Ого! Мы что же, будем и ночью ехать? – Пола сделала обидчивое лицо: спать в машине, да ещё и на ходу, ей ужасно не хотелось.

  – Да нет, дорогая, как же ты меня недооцениваешь. – Не отрывая глаз от дороги Тим опустил руку между сиденьями, извлёк оттуда путеводитель и протянул его жене. – Открой страницу, где заложена закладка. Найди штат Колорадо. – Пола открыла атлас и остановилась на нужной странице. – Видишь, почти в центре, город Дэнвер?

  – Да. – Она ткнула пальцем в кружок. – Нашла. Но где же Гранд...

  – Не торопись. Мы к вечеру будем в Дэнвере. Там переночуем в одной из гостиниц. Я сегодня утром забронировал нам номер.

  – Ой, как здорово! – обрадовалась она и обняла мужа, положив голову ему на плечо. – Какой ты у меня умница.

  «Да, – в свою очередь подумал Тим, – моей предусмотрительности завидуют многие».

  Тим сосредоточенно смотрел на дорогу, обгоняя еле ползущий трейлер. Вернувшись на свою полосу и удостоверившись в зеркале заднего вида, что грузовик остался позади, продолжил: – Будет лучше, если мы заночуем, отдохнём, а рано с утра, бодрые и свежие, поедем дальше. Рассчитываю к полудню приехать на место.

  – Да, конечно, так разумнее, – согласилась жена.

  – Мы могли бы срезать путь, свернув в Пуэбло на пятидесятую дорогу. Но захотелось воспользоваться случаем и продлить наше путешествие по Колорадо. По федеральной трассе ехать и удобнее и быстрее. Заодно насладишься горами.

  Солнце безжалостно палило, раскаляя дорогу. Асфальт плавился и прилипал к резине, создавая шум, похожий на тот, когда едешь по лужам. Кузов нагревался, в машине становилось невыносимо душно, хотя в салоне работал кондиционер.

  – Эх, надо было перед поездкой заехать в сервис, заправить кондиционер и поменять фильтр, – сетовал Тим, теребя рубашку, влажную от пота.

  В Пуэбло он предложил остановиться, утолить жажду и перекусить. Первым на пути им попался «Макдоналдс», и решено было не тратить времени на поиски ресторана, а перекусить фаст-фудом. Но обед немного затянулся. Они не воспользовались «МакАвто», а решили внутри, что оказалось ошибкой. К кассам тянулись длинные цепочки очередей, в основном состоящих из шумных групп детей-школьников. Только когда они были уже внутри, то заметили через витринное окно ресторана несколько припаркованных в ряд жёлтых школьных автобусов. Поэтому, только спустя час они тронулись дальше.

  Однообразный пейзаж Колорадо примелькался, и почти всю дорогу до Дэнвера Пола спала, опустив спинку сиденья.

  Тим молча вёл машину, слушая спокойные мелодии «Радио Кафе». Он предавался радужным мечтаниям о скорой светлой жизни, которая несомненно наступит. Только бы Поле стало лучше.

  И было бы в его настроении полное спокойствие, если б не эти занудные воспоминания. Память постоянно тормошила его. Ещё и Пола со своими депрессиями не даёт ему никак забыть прошлое, каждый день заставляет помнить, помнить, помнить...

  Тридцать три года назад у них родился Джей. Хороший, долгожданный ребёнок. А спустя ещё три года Пола забеременела снова. И всё пошло как-то не так. В этом страшно признаться, но они не хотели второго. К тому же они не планировали заводить его. Пока не планировали. Произойди это чуть позже или, к примеру, сейчас, то никаких проблем и горя не было. Но в то время Поле было 20 лет, ему 23. Жили они не богато и еле сводили концы с концами. Пола не работала, занимаясь воспитанием трёхлетнего Джея, а тут ещё очередная беременность. Им приходилось существовать за счёт его мизерного жалования, которое он в то время получал. Половина зарплаты уходила на оплату налогов и аренду квартиры. Но это, благо, они жили втроём. А что они будут делать, когда их станет четверо? Они с трудом представляли себе такую будущую жизнь, и потому приближение дня рождения второго ждали без особой радости.

  Решение приняли обоюдно. Тим помнит тот разговор. До родов оставалось три месяца. Они решили: если за это время его финансовые дела не поправятся, то они откажутся от младенца. Вчетвером им никак не прожить. Пола понимала, какой грех берёт на душу, и ей, несомненно, было тяжелее принимать такое решение, чем ему: как-никак, она мать, и ребёнок в утробе был частью её. Но в итоге она согласилась. А что, так поступают многие люди. Тут нет, собственно, ничего не естественного. Подумаешь, мораль. Кому она нужна, это мораль?

  Поначалу ещё имелась надежда на что-то сверхъестественное, в особенности на огромные деньги, которые помогли бы решить этот неприятный вопрос и избежать процедуру отречения от собственного дитя. Как-никак, дети наше будущее и единственное счастье.

  Мигом пролетели три последних месяца беременности, – последних, как теперь можно считать, счастливых и спокойных месяцев их семейной идиллии. За это время у Тима на фирме произошли изменения, причём в лучшую сторону: сократили штат, а его самого повысили в должности, и он стал получать, соответственно, намного больше, чем раньше. Казалось, их молитвы услышал Бог – теперь они смогут прожить не то что вчетвером, а впятером. Но, настроенные на жизнь без второго ребёнка, они уже не захотели менять решение даже при том, что бюджет семьи существенно пополнился. К чему им такая обуза? Они молодые, ещё успеют. Втроём, да с таким достатком, они будут жить припеваючи.

  Шли дни. Они старались не думать и не говорить о предстоящих родах. Но день рождения наступил в своё, определённое природой, время. И родился мальчик, от которого они отказались. Пола выписалась на следующий день и вернулась домой одна. Эта пустота так гадко выглядела: будто и не было девяти месяцев беременности, выпуклого живота и ожидания. Мальчик родился не совсем здоровый – альбинос, что сыграло им на руку: неплохая причина для оправдания. Позже, как выяснилось, он имел ещё одно заболевание, которое именуется, как синдром эктодермной дисплазии – зрелище не из приятных.

  Со временем Пола всё чаще вспоминала и сильно переживала о брошенном сыне. Какой бы он ни был, он был её ребёнком, и продолжал жить в её сердце и сниться, напоминая о себе. Шли годы. Она менялась на глазах. Не лицом, нет, а поведением и настроением. А вскоре брошенный сынишка начал приходить к ней якобы по ночам в виде некой белой тени, напоминая о предательстве.

  Потом умер первенец, Джей. Ему было пять с половиной лет. Пола до сих пор считает, что сына убила та самая белая тень – тень брошенного сына. Он иногда тоже так думает. Но только иногда. Потому что такого, просто-напросто, не могло быть. Хотя в то же время все факты и обстоятельства указывали на насильственную смерть Джея, потому что в ту роковую ночь в спальне Джея находился ещё один человек – трёхлетний его брат, тот самый альбинос, сын, от которого они отказались.

  Арнольда (такое имя ему подарило государство) они отыскали спустя три года в одном из интернатов в городе Форт Уэрте, Техас. Тим посчитал, что Поле станет спокойнее и чувство вины исчезнет, если она увидит оставленного сына. Он приложил немало усилий, чтобы разыскать сына и оформить опеку. Цель была такова: иногда забирать Арни к себе в гости. Навсегда, естественно, возвращать его обратно в семью они не хотели, потому что привыкнуть к его облику было сложно, да и основное заболевание приносило много хлопот. От Джея они скрывали, что Арнольд его родной брат. И Арнольду о том, кто его родители, они, естественно, не говорили. Тим терпел присутствие в доме альбиноса только ради улучшения здоровья жены. И поначалу это благотворно влияло на неё.

  В тот день Арни гостил у них. Целый день дети играли вместе и уснули в одной комнате. Всё шло, как обычно. Ничто не предвещало трагедии.

  Утром Паола поднялась в детскую будить ребят и обнаружила Джея в постели мёртвым. И никаких следов насилия. Версия врачей: смерть от нехватки кислорода, удушье. Джей лежал на животе, уткнувшись в подушку лицом. Арнольда в своей кроватке не оказалось. И в доме тоже. С того дня он исчез навсегда, как испарился. До сих пор никто не знает, где он и что с ним произошло.

  С тех пор они живут вдвоём. Детей не хотели. Хотя через два года Пола вновь забеременела, они снова отказались от ребёнка при рождении. Больше она не рожала, ссылаясь на пережитое горе и ослабевшие нервы. В дальнейшем все вопросы связанные с беременностью решались оперативным путём: аборт.

  Тима всегда одолевало чувство вины за то, что он соглашался с абортами, тем самым подталкивая супругу на преступление против её же собственного здоровья. Чтобы забыть печальное прошлое, им надо было завести ребёнка и жить спокойно. Да и жену надо было сразу показать психиатру, когда она впервые начала жаловаться на белую тень, а не заставлять себя верить все тридцать лет в чудо, рассчитывая, что ностальгия и печаль со временем пройдут. Иногда Тим не понимал самого себя: может он ненормальный? Жена тридцать лет подряд страдает, твердит об одном и том же, о ночных кошмарах, о тенях, а он не может – или не хочет – поверить и помочь ей.

  В десять часов вечера «Линкольн» мчался по центральным улицам Дэнвера. Пола спала.

  – Просыпайся, малыш. – Тим похлопал её по бедру. – Приехали, соня.

  Пола лениво приоткрыла глаза, прищурилась и, вместе со спинкой сиденья, поднялась, озираясь по сторонам.

  – Не мог раньше разбудить, негодяй! – Обиделась она, но через несколько секунд улыбнулась и стала спешно наводить макияж на помятом лице.

  Тим припарковал машину во внутреннем дворике отеля.

  – Всё, приехали, выходим.

  – Что за ночлежку ты выбрал? – женщина нахмурилась. – Как всегда, наверное, в этой дыре заправляют латиносы... И бельё, как обычно, не белого цвета.

  – Ну что ты, дорогая, это вполне приличный отель. С чего ты взяла, что здесь латиноамериканцы и грязное бельё?

  – Не знаю. Мне так кажется.

  Отель среднего класса довольно броско выделялся среди обветшалых, старых построек, окружавших её. Над последним, шестым этажом разноцветными огнями неоновых ламп высвечивалось название: «Рэйнбоу».

  Швейцара у парадной двери не было, но в роскошно отделанном под мрамор холле их добродушно встретил администратор: полноватый мужчина средних лет в дорогом костюме чёрного цвета. «Смотри, дорогая, – заметил Тим, когда они подходили к нему, – этот мистер вовсе не мексиканец, а самый что ни на есть коренной».

  Пола досадно вздохнула, но улыбнулась.

  – Прошу, мистер и миссис... – начал приветствие администратор.

  – Форстер, – помог Тим. – Тимоти и Паола Форстер. Мы из Эль Пасо.

  – А-а, помню-помню, мистер и миссис Форстер. Прошу прощения, пожалуйста, проходите. Я владелец этого уютного гнёздышка для уставших, счастливых путников. – И хозяин отеля принялся расхваливать своё заведение, которое уже как двадцать пять лет пользуется, по его словам, хорошей репутацией не только в Дэнвере, а и во всём штате. А возможно, и во всей Америке.

  «Пожалуй, – про себя согласился Тим, – даже я выбрал его из внушительного списка отелей Дэнвера, которые находились в справочнике».

  – Вы забронировали двуспальный номер, мистер, – то ли спросил, то ли напомнил хозяин, и провёл пару через холл к конторке, где вручил Тиму чернильную ручку и указал на графу в раскрытом журнале. – Будьте любезны, впишите свои фамилии.

  Когда супруги расписались, толстяк поблагодарил их, пересчитал деньги и нажал на кнопку, встроенную в крышку стола.

  – Ваши апартаменты на втором этаже. – Он протянул связку ключей. – Можете располагаться и отдыхать. Сейчас вас проводят.