Текст книги "Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой"

Автор книги: Отфрид Пройслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Муравейник с начинкой

Господин главный вахмистр полиции Алоиз Димпфельмозер заставлял себя ждать. Друзья не могли объяснить себе, почему он так долго отсутствует. Не напал ли на него по дороге разбойник Хотценплотц?

– Давайте-ка посмотрим, – сказала госпожа Худобок.

Она подсела к столу и начала поворачивать подушку из черного бархата, на которой лежал хрустальный шар. Тут у садовой калитки раздался звонок – и когда Касперль и Сеппель стрелой вылетели во двор, чтобы открыть, снаружи стоял господин Димпфельмозер со своим велосипедом: красный как рак, он тяжело пыхтел и отдувался, словно старый паровоз.

– Я уж думал, что никогда не развяжу четвертый тройной узел! – с трудом переводя дух, проговорил он. – На будущее, я полагаю, трех мне будет вполне достаточно.

Он нашарил в кармане бечевку и огляделся по сторонам.

– Где здесь можно привязать велосипед?

– Да просто поставьте его к конуре Васьти! – предложил Касперль.

– Ты прав, – сказал господин Димпфельмозер. – Там он в безопасности даже от Хотценплотца – и без веревки.

В дверях гостиной госпожа Худобок встретила его возгласом: «Ну наконец-то вы явились!» Потом она предложила ему чашку чаю.

– Спасибо, – отрицательно покачал головой господин Димпфельмозер. – К сожалению, вместо чая мы должны безотлагательно приступить к полицейскому наблюдению за разбойником. Каждая минута дорога.

Он уселся перед шаром из горного хрусталя. Госпожа Худобок заняла место на противоположной стороне стола, Касперль и Сеппель встали позади господина Димпфельмозера и наблюдали через его плечо.

– Итак, начинаем!

Госпожа Худобок кончиками пальцев слегка повернула подушку налево, а потом слегка направо, медленно и осторожно: тогда магический шар понемногу становился прозрачным и налился молочным мерцанием – как будто заполняясь белым дымом или туманом.

– Откуда вы желаете начать поиски? Господин Димпфельмозер почесал затылок.

– Начнем-ка мы с дороги через разбойничий лес, которая ведет к его пещере!

Госпожа Худобок повернула подушку еще немножко вправо. Туман рассеялся, внутри шара появилось изображение леса: сначала оно было расплывчатым, однако быстро обрело четкие контуры.

– Разбойничий лес! – удивился Сеппель. – Здесь проходит проселочная дорога – а там, у поворота…

– Действительно! – воскликнул Касперль. – Там у поворота начинается тропинка, ведущая к старому каменному кресту – и от каменного креста к разбойничьей пещере!

Госпожа Худобок манипулировала своим магическим шаром с превеликим мастерством. У Касперля и Сеппеля появилось ощущение, будто они с быстротою молнии летели по лесной тропинке: мимо малиновых зарослей и кустов ежевики, по сплетению корней, по камням и через вьющийся* терновник, сквозь огонь и воду. Вот уже мост над Мшистым ручьем – а там, буквально в нескольких шагах, они обнаружили Хотценплотца, который, тяжело ступая, брел через вересковую пустошь: они догнали его.

– Тсс! – прошептал Касперль. – Я полагаю, он что-то напевает.

Голос разбойника звучал издалека, и все же слова песни можно было четко различить. Это был один-единственный куплет, который Хотценплотц непрерывно повторял:

 
Жизнь в лесу здесь весела
Мне, разбойнику, была!
Но хочу всем обещать
Честным человеком стать!
Но хочу всем обещать
Честным стать!
 

Господин Димпфельмозер некоторое время с гневным выражением лица слушал его, а затем проворчал:

– Чистейшее надувательство! Ему вовсе нет надобности петь так громко, чтобы уверить в этом полицию!

Между тем разбойник широким шагом приблизился к своему жилищу. Доски, которыми господин Димпфельмозер давеча заколотил вход, он оторвал и побросал на землю. Потом отворил дверь и скрылся.

Что можно было возразить против этого? Ведь в его бумагах черным по белому было написано, что он отпущен «на место своего постоянного жительства».

– Обождем, что он предпримет, – проворчал господин Димпфельмозер.

Силы магического шара, к сожалению, было недостаточно, чтобы наблюдать за Хотценплотцем внутри его пещеры. Некоторое время в пещере царила тишина – затем они услышали звуки, напоминающие громкий храп. Из этого они заключили, что разбойник улегся спать.

Долгие часы провели они в напряженном ожидании. Госпожа Худобок заварила чай и угостила их сырным печеньем и пирожками с луком. Уже стемнело в лесу, когда Хотценплотц появился снова.

Широко зевая, он вышел из разбойничьей пещеры. Взял понюшку табаку, потер нос и несколько раз чихнул. Потом достал из густого кустарника штыковую лопату, взял ее на плечо, – и они уже не выпускали его из виду до тех пор, пока он не остановился наконец перед огромным муравейником.

Какая удача, что светила луна!

Так, несмотря на темноту, они смогли отчетливо разглядеть, что это был искусственный муравейник, с которым лопате разбойника теперь пришлось изрядно повозиться.

Он откопал два бочонка пороха и один обитый жестью ящик.

Из ящика Хотценплотц вынул дюжину пистолетов и, по меньшей мере, семь ножей, все это он сложил в большой мешок.

Потом черная туча занавесила луну, изображение в шаре померкло – и больше в этот вечер при всем желании наблюдать было нечего.

Ловушка для разбойника

Касперль и Сеппель, госпожа Худобок и господин Димпфельмозер увидели достаточно: теперь они были твердо уверены в том, что у Хотценплотца и в мыслях не было менять свой образ жизни.

– Мирные граждане в порохе не нуждаются, – заявил господин Димпфельмозер. – А что он замышляет со своими ножами и пистолетами, ясно как дважды два. Надвигается величайшая опасность! Завтра утром я все это письменно занесу в протокол – и после обеда определю, какие дальнейшие меры против него предпринять. Мерзавец у меня узнает, где раки зимуют!

Он надел каску, затем обратился к вдове Худобок со следующими словами:

– Не будете ли вы любезны завтра утром, когда рассветет, продолжить наблюдение за разбойником? Очень важно, чтобы он не улизнул от нас.

– Из уважения к вам, – ответила ему госпожа Худобок, – я поставлю будильник на четыре часа утра.

Касперль и Сеппель были вовсе не в восторге от того, что господин Димпфельмозер собирался предпринять следующий шаг против Хотценплотца не ранее второй половины завтрашнего дня. Разбойник был вооружен до зубов – что только он мог натворить за это время!

Возвращаясь вместе домой, они разработали план, с помощью которого намеревались поймать Хотценплотца.

– Мы уже дважды держали его в руках, – сказал Касперль. – Так справимся ив третий раз тоже!

На следующее утро они ни свет ни заря незаметно улизнули из дома и пустились в дорогу: Касперль с полным песка мешком за спиной, Сеппель с бабушкиным бельевым шнуром под мышкой.

В предрассветных сумерках они торопливо двинулись через лес, пересекли Мшистый ручей и проскользнули мимо старого каменного креста. Неподалеку от разбойничьей пещеры они остановились. Здесь высились два могучих старых бука рядом с тропинкой, один слева, а другой справа от нее: это было место, наиболее подходящее для поимки разбойника.

– Приступим! – сказал Касперль.

С помощью Сеппеля он взобрался на левый бук и уселся верхом на ветке, нависающей над тропинкой. Он осторожно продвигался вдоль ветки до тех пор, пока пешеходная стежка не оказалась точно под ним. Теперь Сеппель должен был забросить ему один конец бабушкиной бельевой веревки.

– Ну, поймал?

– Спасибо. Порядок, – сказал Касперль. – Я снова спущу ее с другой стороны, чтобы ты крепко привязал к ней мешок с песком. Тебе ясно?

– Ясно как дважды два.

Касперль пополз назад и по буковому стволу соскользнул на землю.

– Готово?

– Минуточку, – сказал Сеппель. – Я для надежности сделаю добавочный узел… Пусть у меня борода вырастет, если он не выдержит.

Совместными усилиями они подтянули мешок вверх до самой ветки. Свободный конец бельевой веревки они обмотали вокруг букового ствола, стоявшего по правую сторону тропинки. Остаток Касперль натянул поперек дороги так, чтобы об него можно было споткнуться.

– И ты думаешь, все получится? – спросил Сеппель. – Откуда вообще известно, что Хотценплотц проследует именно здесь?

Касперль не сомневался.

– Другой дороги, которая вела бы к его пещере, просто не существует.

– А мешок с песком? Он действительно упадет?

– Это можно проверить.

– Хорошо бы, – сказал Сеппель. – Представим, что Хотценплотц проходит здесь и не заметет спотыкальной веревки. Он наталкивается на нее ногой: совсем несильно, как сейчас ее толкаю я, – и потом?

Опасения Сеппеля оказались совершенно безосновательными.

Едва лишь он коснулся спотыкальной веревки большим пальцем ноги – как мешок с песком рухнул вниз. Он так плюхнул его по шляпе, что Сеппель только ойкнул:

– Ой!

С этим восклицанием он осел и больше не проронил ни слова.

– Сеппель! – вскричал Касперль. – Что с тобой, ради всего святого? Вставай, Сеппель!

Сеппель лежал как громом пораженный и не издавал ни звука.

– Сеппель! – умолял его Касперль. – Поднимайся, Сеппель!

Он дергал его за волосы, теребил за уши, он щипал его за нос – все напрасно. Тут раздался хриплый мужской голос:

– Он, кажется, попался в собственную ловушку, ха-ха!

И когда пораженный Касперль поднял глаза – он посмотрел прямо в лицо разбойнику Хотценплотцу.

Фейерверк

От испуга Касперль не мог вымолвить ни звука. Что ж ему теперь – вот так просто бросить Сеппеля на произвол судьбы? Да никогда в жизни! Пусть разбойник делает с ним что угодно!

– Ну что, изобретатели?

Хотценплотц опустился на корточки рядом с Касперлем и пощупал у Сеппеля пульс.

– Давай-ка попробуем привести его в чувство. – Он извлек из кармана штанов табакерку. – Эта штука, следует тебе знать, творит иногда чудеса.

– Вы полагаете?

Хотценплотц набил Сеппелю нюхательным табаком полный нос.

– Смотри внимательно, как это помогает!

Не прошло и двух секунд, как Сеппель разразился ужасным чиханием. Он чихал и чихал, словно вознамерился исчихать себя изнутри по кусочку.

Касперль схватил его за плечи и стал трясти.

– Апчхи! – шумел Сеппель и судорожно хватал ртом воздух. – Я, должно быть, схватил ужасный насморк, Касперль, апчхи, ап-чхи-и!

Касперль протянул ему свой носовой платок. Сеппель высморкался и протер глаза. Лишь только теперь он заметил Хотценплотца.

– Это вы?

– Я, если ты ничего не имеешь против. А теперь скажите-ка мне откровенно, что здесь произошло?

– Ах, – нехотя промямлил Касперль, – мы, собственно говоря, и сами не знаем. Какая-то случайность, вы понимаете, ничего, кроме глупой случайности, господин Хотценплотц…

– А полный мешок песка? А спотыкальная веревка? – Разбойник отмахнулся от ответа Касперля, пренебрежительно хмыкнув. – Я, знаете ли, наблюдал за вами уже довольно давно – и нахожу, что вам лучше оставить эту затею.

– Какую? – спросил Касперль с таким невинным видом, на какой только был способен.

– Ставить мне западню! Во-первых, так недолго и в глаз схлопотать…

– В глаз – это ничего, – вставил Сеппель. – Тут я вот уже схлопотал по шляпе. А во-вторых?

– Во-вторых, укуси меня черт и его бабушка, сейчас я повторяю еще раз, что со вчерашнего дня я являюсь мирным гражданином! К чему тогда мешок с песком, которым вы собирались огреть меня по голове – по моей доброй, старой, бывшей разбойничьей голове?

Этого еще не хватало, чтобы Хотценплотц насмехался над ними!

– Не прикидывайтесь простачком, пожалуйста! – воскликнул Касперль. – Сеппель и я как свои пять пальцев знаем, что вы из себя представляете, господин Хотценплотц!

– И к счастью, – сказал Сеппель, – полиция тоже в курсе дела!

Хотценплотц сделал большие глаза, будто ни сном ни духом не ведал, о чем идет речь.

– Я воистину не понимаю, что вы имеете в виду.

– Тогда припомните-ка, пожалуйста, вчерашний вечер! – подсказал ему Касперль. – Я только скажу: муравейник!

Разбойник смерил его изумленным взглядом.

– Вы имеете в виду полдюжины пистолетов?

– Там было еще по меньшей мере семь ножей – и кроме того, два бочонка пороху. Вы, должно быть, позабыли об этом, господин Клотценмотц?

Хотценплотц шлепнул себя ладонью по бедру.

– Если это все, то вы можете быть спокойны, ха-ха-ха-ха-а-а!

– Послушайте! – вскипел Касперль. – Это, на наш взгляд, вовсе не так смешно!

Хотценплотц же хохотал так, что слезы покатились у него по щекам: настоящие, подлинные, крупные разбойничьи слезы.

– Да ведь я выкопал весь этот старый хлам потому, что хотел от него избавиться, проклятье!

– Избавиться? – спросил Сеппель.

– Потому что честному человеку нечего делать с пистолетами, с ножами да порохом – ясно?

Следовало ли приятелям верить словам разбойника?

– И что же вы сделали с этим добром? – поинтересовался Касперль.

– Пока ничего, – пояснил Хотценплотц. – Потому что вчера вечером было уже слишком темно.

– А сейчас? – спросил Касперль.

– Сейчас мы со всем этим покончим, – ответил ему разбойник. – Поднимайтесь – и ступайте со мной! – Он подтолкнул их в спину. – Вперед!

Далеко идти им не пришлось. Через несколько шагов они вышли на небольшую лесную поляну. Там в лощине лежали оба бочонка с порохом.

– Вот мы вроде бы и на месте, – проговорил Хотценплотц. – Все уже подготовлено – мы с этим покончим не откладывая!

Касперль и Сеппель понурили головы, они в этот момент хотели бы оказаться как можно дальше отсюда. Что же замыслил разбойник с ними сделать: это ничего хорошего не предвещало!

– Видите тут, на лесной почве, коричневую нитку?

– Да, – сказал Касперль, недолго поискав глазами.

– Это запальный шнур, он ведет к бочонкам с порохом. Я как раз собирался поднять на воздух весь этот хлам: да тут мне помешали два великих охотника на разбойников – если уж везет, так везет!

Нос у Касперля побелел как мел.

– Вы нас – взорвете?

– Чушь какая! – воскликнул Хотценплотц. – Вы только полюбуетесь моим фейерверком, и ничего больше.

Друзьям пришлось лечь рядом с ним на землю.

– Прижмитесь как следует! – приказал он им, прежде чем запалить спичкой кончик фитиля. Шипя и треща, голубой огонек пустился пожирать его, сквозь траву и вереск с быстротою молнии скользя к бочонкам.

– Теперь пригнитесь!

Хотценплотц ухватил Касперля и Сеппеля за воротник и воткнул их носами в мох.

Затем они внезапно услышали грохот, будто из двенадцати мортир выстрелили одновременно. Комья земли и щепки завертелись в воздухе так, что только треск стоял.

Когда приятели отважились поднять головы, бочонки с порохом исчезли. Черное пятно в траве, голое и лысое: это было все, что от них осталось.

Трижды долой!

– Это весь ваш порох? – спросил Касперль.

– До последней крошки, – заверил Хотценплотц. – Теперь вы верите, что я честно решил для себя навсегда покончить с разбоем?

– Теперь уж конечно, – заверил Сеппель.

– А ты, Касперль?

– Клянусь честью, господин Хотценплотц!

Таким образом, все было ясно – все, за исключением одного. И это был пункт, который доставлял особое беспокойство бывшему разбойнику.

– А поверит ли мне наконец господин Димпфельмозер?

– Несомненно, – сказал Касперль. – Госпожа Худобок в точности передаст ему, что произошло с порохом, – в том случае, если он не наблюдал это собственными глазами.

– Как это? – спросил Хотценплотц.

Касперль и Сеппель открыли ему тайну магического шара госпожи Худобок.

– Надо признаться, потрясающая штуковина!

Хотценплотц почесал за левым ухом и откашлялся; затем прокричал громким голосом, чтобы быть уверенным, что в гостиной госпожи Худобок это не пропустят мимо ушей:

– Как вы могли заметить, дорогие телезрители, я пустил на воздух оставшийся запас своего пороха до последней крошки, – а теперь, пожалуйста, посмотрите внимательно, что Касперль, Сеппель и я сделаем с ножами и пистолетами. Если и после этого вы по-прежнему будете считать меня мерзавцем, вы пропащие люди. Есть же, в конце концов, еще и чувство собственного достоинства, не правда ли, провалиться мне на этом месте! Этого, господин Димпфельмозер, вы отрицать не можете – даже если вы тысячу раз полицейский! Он кивнул приятелям и сказал:

– Ну, в путь – теперь мы им покажем!

Все вместе они пришли к разбойничьей пещере, мешок с оружием лежал наготове за дубовой дверью. Хотценплотц взвалил его на плечи, потом через лес и густой кустарник провел Касперля и Сеппеля на край болота.

– Держитесь строго за мной! – проинструктировал он их. – Стежки-дорожки здесь окрест узкие, сделаешь один неверный шаг – и ты утонул в болоте, будто тебя никогда не существовало. Но если кто здесь хорошо и ориентируется, так это старина Хотценплотц.

«Мы надеемся!» – подумал Касперль, а Сеппель трижды сплюнул, чтоб пронесло.

Покачивающимися стезями они вслед за Хотценплотцем пробирались в глубь болота. В иных местах почва под ногами вдруг начинала так предательски хлюпать, что, казалось, они вот-вот увязнут бесповоротно. Вода набралась им в башмаки – однако они всякий раз опять благополучно выбирались на твердую почву.

У одного особенно черного и сиротливого омута они остановились.

– Ну что, приступим?

Хотценплотц нашарил в мешке один из семи ножей и протянул его Касперлю.

– Долой!

– Трижды долой!

Касперль вытянул руку и отпустил нож. С плеском и бульканьем тот безвозвратно скрылся под водой.

– Пусть достает, кто хочет, – теперь дальше!

Вдоль и поперек исходили они все болото, от одного омута к другому. Касперлю и Сеппелю пришлось чередоваться друг с другом. Они топили оружие поштучно, каждый экземпляр в каком-нибудь новом, недоступном месте.

– Долой! – восклицали они всякий раз, когда черный соус с чавканьем проглатывал очередную жертву. – Долой – трижды долой!

А что же дальше?

Прошло некоторое время, пока мешок не опустел. Потом они возвратились к разбойничьей пещере в лесу.

– Знаете что? – заявил Хотценплотц. – Давайте-ка разведем костер, на нем мы сможем высушить наши чулки и башмаки. А кроме того, у меня разыгрался волчий аппетит.

– У нас тоже, – отозвался Касперль.

– Великолепно! – Хотценплотц похлопал себя по животу. – Я полагаю, что это легко уладить…

Неподалеку от пещеры стоял старый корявый дуб, каких много.

– Хотите, я вам кое-что покажу? Хотценплотц надавил на нужное место в его стволе, и кора дуба распахнулась, словно створки шкафа. За нею находилась кладовая съестных припасов: горшки с топленым салом, большие окорока, несколько жестянок с солониной, множество мешков сухарей, шесть колец салями, семь кругов сыра и восемь или девять копченых селедок.

– А что в бутылках?

– Сливовица, – сказал Хотценплотц. – Лук и чеснок тоже под рукой – и перец, и паприку вы можете брать, сколько душе угодно.

С этими словами он извлек из-под ближайшего куста сковороду, они разожгли огонь и развесили чулки и башмаки для просушки.

– Теперь я устрою для нас настоящий разбойничий пир!

Хотценплотц схватился за пояс и остолбенел.

– Вы что-нибудь потеряли? – спросил Касперль.

– У меня больше ни одного ножа не осталось…

– Возьмите, пожалуйста, мой – я охотно одолжу его вам.

С помощью перочинного ножа Касперля он мелко накромсал всего понемногу: он перемешал все это на сковороде – и тотчас же аппетитный аромат поплыл по лесу. У Касперля и Сеппеля потекли слюнки. Они едва смогли дождаться, когда наконец Хотценплотц снимет с огня сковороду. Он предусмотрительно поставил рядом со своим местом бутылочку сливовицы.

– Приятного аппетита!

Они ели разбойничьи яства прямо руками, что им особенно нравилось. Бабушка была прекрасной стряпухой, это оставалось вне всякого сомнения; но даже в самые праздничные праздники она никогда не готовила Касперлю и Сеппелю ничего столь же лакомого – с таким обилием лука и шпика, и прежде всего, с таким обилием чеснока.

– Меня, собственно говоря, удивляет, – сказал между двумя кусочками Касперль, – что вы, господин Хотценплотц, собираетесь отказаться от разбоя.

– Это нетрудно объяснить. Хотценплотц отхлебнул из бутылки сливовицы.

– Ремесло разбойника имеет, несомненно, свои положительные стороны. Лесной воздух сохраняет молодость и здоровье; разнообразия хоть отбавляй; и коль скоро не сидишь в кутузке, то ведешь нестесненную и привольную жизнь – однако…

В этом месте он сделал паузу и позволил себе еще глоток сливовицы.

– Короче говоря: это дело стало для меня последнее время слишком утомительным. Ничего нет на свете докучливей, чем постоянно разыгрывать из себя лихого удальца! Быть обязанным беспрестанно совершать злодеяния, даже если душа у тебя к этому совершенно не лежит; беспрестанно нападать на бабушек и красть велосипеды; постоянно быть начеку перед полицией – это изнуряет организм и сказывается на нервах, поверьте мне на слово! Да к тому же…

Хотценплотц сделал третий глоток.

– Да к тому же я по горло сыт этим разбойничьим существованием. Я рад, что с этим покончено, забодай меня комар, – конечно, я искренне этому рад!

– И? – спросил Касперль. – Что вы теперь думаете делать дальше, господин Хотценплотц? У вас уже есть определенные планы на будущее?

– Не-е-а, – сказал Хотценплотц. – Однако поживем – увидим.

Они начисто вылизали сковороду; потом принялись обсуждать между собой, какую профессию можно было бы подыскать для Хотценплотца. Это оказалось непросто, потому что, во-первых, он ничему, кроме разбоя, не выучился, и во-вторых, полагал он, больше всего подошла бы работа в лесу; если она не слишком тяжелая – и вдобавок интересная.

О рубке леса, таким образом, для него не могло быть и речи, о добывании торфа тоже, а о камнедробильных работах и подавно.

– Выбор-то невелик, – вслух размышлял Касперль. – Самой наилучшей профессией для вас, вероятно, могла бы стать такая, какой еще совсем не изобрели, – скажем: учитель рисования в школе для деревьев…

– Может, вам разводить съедобные мухоморы! – предложил Сеппель. – Или выращивать консервированные лисички!

– Неплохо, – насмешливо улыбнувшись, подтвердил Хотценплотц. – Почему бы мне, к примеру, не производить мармелад из белены.

– Тогда уж лучше жаркое из бекасового помета!

– Маргарин из булыжников…

– Лимонадный порошок из поганок…

– А не провернуть ли дело с ликером из муравьиных яиц?

– Если хотите знать мое мнение, – сказал Касперль, – то станьте регулировщиком на какой-нибудь звериной тропе – в перспективе, по прошествии не более полутора лет, будете произведены в главные регулировщики!

Так они наперегонки плели небылицы до тех пор, пока не истощили весь запас своего остроумия. Затем они принялись петь разбойничьи песни, а в перерывах между ними Хотценплотц рассказывал им о своих похождениях и приключениях – и как ему* опять и опять выпадала удача оставлять полицию с носом, из года в год.

Это было весело и захватывающе.

За звучными байками да слушаньем они совсем не заметили, как быстро пролетело время.

Вдруг оказалось, что уже наступил вечер, их окружили сумерки, и Хотценплотц сказал:

– Теперь, я полагаю, вам следует отправиться домой, иначе у вас будут неприятности. Давайте-ка надевайте чулки да башмаки и тушите костер – потом я провожу вас до окраины городка, чтобы по дороге домой вы, чего доброго, не попали в руки разбойников, ха-ха-ха-ха-а!