Текст книги "Разрушение (ЛП)"
Автор книги: Отем Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Глава 17
Селена
Мы ехали уже полчаса, когда начался дождь и тяжелые капли застучали по крыше машины. Адриан уснул, крепко прижавшись ко мне, и не замечал, что происходит вокруг. Адель и Эрик продолжали украдкой бросать друг на друга пламенные взгляды. Я заметила этот напряженный обмен взглядами несколько дней назад. Тогда я не была уверена, но то, как они ведут себя в машине, подтвердило мои подозрения, что на самом деле их влечет друг к другу.
Рада за них.
Звонок телефона прервал непрекращающиеся переглядывания Эрика и Адель в зеркале. Я с облегчением вздохнула, потому что они дошли до той стадии, когда мне хотелось заорать им, чтобы они остановились где-нибудь и затрахали друг друга до смерти. Адель не очень разговорчива, но, тем не менее, довольно болезненно и неуютно наблюдать за ними.
Адель опустила голову, вытащила телефон из кармана брюк, и ее гладкий лоб прорезала морщинка, пока она смотрела на экран. Она приняла звонок, разговаривала очень тихим голосом и постоянно смотрела себе на колени. К моменту, когда она закончила разговор, ее лицо стало белее мела и ее всю трясло.
Эрик бросил на меня вопросительный взгляд, все признаки флирта исчезли. Я покачала головой и сосредоточилась на Адель.
– Адель? – она подняла голову, ее голубые глаза были полны слез. – Что не так? Что случилось?
Она покачала головой и прижала руку к губам.
– Я должна поговорить с Ремингтоном. Пожалуйста... Господи... Эрик?
Имени Эрика, произнесенного надломленным шепотом, оказалось достаточно, чтобы он резко развернул машину на пустой сельской дороге и помчался в обратном направлении.
Как только машина остановилась перед замком, Адель выпрыгнула из нее и побежала к двери. Я взяла Адриана на руки и последовала за Адель вместе с Эриком, который держал зонтик над нашими головами. Уложив Адриана на ближайший диван в гостиной, я поспешила в кабинет.
Адель мерила шагами кабинет, заламывая руки, а Ремингтон сидел в своем вращающемся кресле, наморщив лоб в недоумении.
– Что происходит? – задал он вопрос, перевел взгляд с Адель на Эрика и на меня, а затем снова посмотрел на Адель.
Когда она не ответила, Ремингтон встал, прошел к встроенному шкафу и плеснул в бокал какого-то спиртного из графина. Вернулся обратно и вложил бокал ей в руки.
– Выпей, – мягко приказал он.
Она выполнила приказ, затем часто заморгала и ее глаза еще сильнее увлажнились. Черт, видимо, он налил ей что-то очень крепкое. Но, похоже, это дало ей необходимый толчок. Она выпрямила спину, но когда уже собиралась заговорить, на столе Ремингтона зазвонил телефон.
Я прикоснулась к руке Адель, привлекая ее внимание.
– Иди, сядь вот сюда, – я поставила для нее стул возле стола Ремингтона, пока он разбирался со своим звонком.
– Что, черт возьми, ты хочешь? – Ремингтон в буквальном смысле прорычал эти слова в трубку.
Мне сразу же стало жаль того, с кем он разговаривал.
Он стоял спиной к нам, поэтому я не видела его лицо. Он провел напряженными пальцами по волосам, и его рука замерла на затылке.
– Калеб? – его голос звучал шокировано. – Что случилось?
Адель поерзала на стуле. Несколько волосков выбились из ее идеальной прически и она теребила край своей блузки.
Когда Ремингтон закончил разговаривать, он повесил трубку, но не повернулся к нам. Я обошла его и встала перед ним.
– Милый, что случилось? – спросила я и встретилась с его шокированным взглядом.
– Я должен лететь в Лондон.
Лондон? С его матерью все в порядке? Или с братом? По телефону Ремингтон назвал имя брата, о котором рассказывал в музее некоторое время назад.
– Когда?
– Калеба забрали в больницу этим утром. Врачи все еще берут анализы, но они предполагают, что его почки не работают, как следует.
– Ты полетишь в Лондон, чтобы навестить его? – спросила Адель, вложив так много надежды в это простое предложение.
Он бросил взгляд на Адель и кивнул.
– Господи, спасибо, – прошептала она себе под нос. – Ты нужен ему.
Ты нужен ему? Откуда она знает? И почему она так заинтересована в этой ситуации?
Поскольку Ремингтон погрузился в размышления, полагаю, он не услышал то, что она сказала. Но несколько секунд спустя он нахмурился, затем повернулся к ней и в его глазах светились тысячи вопросов.
– Ты знакома с ним? Ты знаешь Калеба?
Адель кивнула, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони.
– Калеб... он мой брат.
Глава 18
Ремингтон
Биение пульса глухо отдавалось в ушах, зрение стало размытым.
– Что ты только что сказала? – неужели шок, вызванный тем, что я услышал по телефону голос отца, повредил мне слух? Конечно же, ведь впервые за последние двадцать лет он догадался позвонить мне. И самое ужасное, что это была вовсе не его идея. Калеб попросил позвонить мне. Возможно, даже заставил его сделать это.
Я попытался обуздать гнев, вызванный мыслями об отце, и сосредоточился на неотложных вопросах.
– Ты нас не оставишь, Эрик?
Он кивнул, бросил обеспокоенный взгляд на Адель, затем развернулся и вышел.
– Калеб – мой брат, – сказала она тихим голосом.
Я покинул объятья Селены и направился к Адель.
Она смотрела на меня покрасневшими глазами, словно просила понять ее.
– Я твоя сводная сестра, Ремингтон.
Сила этих слов ударила меня прямо в грудь.
Это что, какая-то шутка?
– Твоя мать назвала тебя в честь нашего отца, Ремингтон.
– Единственное, что мне досталось от него в наследство, – со злостью выпалил я. – Не припоминаю, чтобы Калеб упоминал о тебе. Он единственный ребенок, насколько я знаю.
Она покачала головой.
– Он мой старший брат. Калеб старше на десять лет. Он рассказывал мне, что вы оба посещали частную школу в Хартфордшире.
Продолжая смотреть на нее, я мысленно вернулся к тем двум лучшим годам моей жизни, когда мама вернулась обратно во Францию из Лондона. Все, что мне было нужно – это мой лучший друг Калеб и моя мать.
– Калеб также рассказывал мне, как отец относился к тебе. Те два года в школе были лучшими в его жизни и ему жаль, что все обернулось именно так, после того как ты и твоя мать уехали во Францию.
Я начал расхаживать по всему кабинету, во мне боролись замешательство и боль.
– Почему ты не рассказала мне правду? Тебя хотя бы Адель зовут? Ты же жила под моей крышей. Ты подружилась с моим сыном и со мной, изображая человека, которым на деле не являешься. Ты знаешь, как я отношусь ко лжи, но ты лгала мне все эти четыре года. Черт возьми, Адель. Зачем ты сделала это?
– Я боялась твоей реакции, когда ты узнаешь, кто я. Знаю, ты ненавидишь нашего отца и единственный человек с кем ты поддерживаешь связь – наш брат. Понимаешь, Калеб рассказал мне все, и мне захотелось узнать тебя. Поэтому я решила взять все в свои руки. После окончания школы раздобыла документы, доказывающие, что раньше я работала няней. Получила рекомендации от некоторых родителей, с детьми которых сидела, когда была подростком. Меня зовут Адель, но я изменила фамилию с Ньюпорт на Дюфор, – она встала передо мной, очень смелый шаг. Я прекратил хождение и уставился на нее.
– Ремингтон, мне очень жаль, что я лгала тебе, но я делала это по необходимости. Понимаю, это не самая лучшая причина, но, тем не менее, надеюсь, что ты поймешь, почему я сделала это.
Руки чесались от желания ударить по чему-нибудь, и в то же время мне хотелось обнять и утешить ее. Затем рядом оказалась Селена, накрыла мою подергивающуюся руку своей маленькой мягкой ладошкой. Какая-то часть напряжения покинула мое тело, но большая его часть по-прежнему бурлила где-то в районе желудка.
У меня есть сестра, и она живет в моем доме.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три.
Я больше не мог оставаться в этой комнате. Мне нужно выйти и обдумать всю эту новую информацию, прежде чем я скажу что-то, о чем позже пожалею. Я отвернулся от нее.
– Мы поговорим об этом позже.
Я собирался уйти, мне хотелось пройтись, чтобы очиститься от того, что чувствую.
– Я уезжаю сегодня вечером.
Дерьмо!
Я глубоко вздохнул, закрыл глаза, и прикосновение Селены к моей спине немного успокоило меня. Я чувствовал себя преданным, потерянным и использованным. Я могу вышвырнуть Адель через парадные двери, но не стану ли от этого хуже, чем мой отец? Всю свою юность, и даже повзрослев, я старался, чтобы мое детство не повлияло на то, кем я стал. И мне это удалось.
– Эрик отвезет тебя в аэропорт, – я направился к выходу из комнаты, наши с Селеной руки были все еще переплетены, но затем я остановился у двери. – Увидимся в Лондоне, Адель.
Она улыбнулась, по ее щекам заструились слезы, и она поспешила подойти ко мне.
– Спасибо, Ремингтон. Ты хороший человек. Я люблю тебя, старший брат, – она поднялась на цыпочки и без предупреждения поцеловала меня в щеки, затем выбежала и побежала вверх по лестнице в свою комнату.
Селена встала прямо передо мной, пытаясь заглянуть мне в глаза.
– Мне нужно идти.
– Куда? – спросила она, ее глаза взволнованно и широко распахнулись.
– Не знаю. Не могу оставаться здесь сейчас. Мне нужен свежий воздух.
Она вцепилась мне в плечи и крепко держала меня до тех пор, пока я не почувствовал, что она словно пытается не дать мне рассыпаться на части. Затем она отстранилась, в ее глазах стояли слезы. Но я не мог остаться. Не хотел, чтобы она видела меня в таком состоянии, да и Адриан бы разволновался.
– Где Адриан? – поинтересовался я, оглядываясь по сторонам.
– Спит на диване в гостиной.
– Хорошо, позаботься о нем. Не хочу, чтобы он волновался. Я просто хочу проветриться, хорошо?
Она посмотрела на меня, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
– У тебя есть столько времени, сколько потребуется, Ремингтон. Мы будем здесь, когда ты вернешься.
И с этими словами, мои губы обрушились на ее рот и я крепко поцеловал ее. Она сказала именно то, что мне было необходимо услышать, но все равно нужно было выбраться отсюда. Я развернулся и вышел из комнаты.
Глава 19
Селена
Переодевшись в шорты и футболку, Ремингтон умчался на пробежку и к двум часам пополудни все еще не вернулся. Я не предлагала составить ему компанию, потому что понимала, что ему нужно побыть одному и переварить все, что случилось сегодня.
Адриан постоянно спрашивал, куда подевался папа, и я устала лгать ему, что его отец уехал в город, а также волноваться, гадая, все ли с ним в порядке. Час назад Эрик отвез Адель в аэропорт и, вернувшись, забрал Адриана на виноградники, смотреть, как убирают урожай. Жиль в Париже, решает проблемы, связанные с охранным агентством.
Я уже собиралась попросить Эрика, чтобы он повез нас на поиски Ремингтона – я не очень хорошо вожу – когда увидела, как Ремингтон медленной трусцой бежит по дороге. Ноги отказались слушаться меня и сдвинуться со ступенек, где я стояла, поэтому я смотрела и ждала. Он устало взобрался по лестнице, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в губы, затем проскользнул мимо, оставив меня во взвинченном состоянии после этого яростного поцелуя.
Не останавливаясь, он прошел к задней части дома, срезав путь до сарая, зашел внутрь и вышел несколько минут спустя, держа в руках топор, с которым направился к куче бревен, ожидающих, пока их наколют.
Устанавливая бревна, он заносил руку вверх и опускал вниз, раскалывая полено за поленом, пока рядом с ним не образовалась целая гора деревяшек. Он такой чертовски сексуальный, когда занимается физической работой. Затем я вспомнила, что ему больно, и отбросила свои похотливые мысли.
Закончив, он отнес топор на место и вышел из сарая. Ремингтон стоял спиной к замку, его сосредоточенный взгляд был направлен на виноградники, словно он силится запомнить, как они выглядят, чтобы потом нарисовать. С трудом подавляемый гнев пульсировал в его руках и спине, когда он прижал руки к бокам.
Разве он не устал после пробежки и колки дров?
– Я два часа бегал без остановки, но все равно чувствую злость внутри. Как такое возможно?
Я подошла ближе и обхватила его руками со спины.
– Слишком много всего произошло сразу, чтобы принять все это.
Он глубоко вздохнул и покачал головой, будто пытаясь прояснить мысли.
– Когда я был ребенком, мать бросила свою жизнь здесь и переехала в Лондон. Отец почти не признавал меня, нас, пока мы жили здесь, в Провансе. Думаю, она надеялась, что, если я буду жить ближе к нему, ситуация улучшится. Но она забыла, что у моего отца была жена и его жизнь в Англии сильно отличалась от нашей. Мать и отец встретились здесь, в Провансе. Он соблазнил ее и лгал ей, скрывая, что женат. Он приехал сюда по делам в юридическое агентство, в котором она работала неполный рабочий день помощником юриста, пока училась управлять виноградным хозяйством у своего отца. Когда мы жили в Лондоне, она отправила меня в ту же школу, где учился Калеб, потому что хотела, чтобы у меня было все то, что отец давал своему другому сыну. Она была непреклонна.
– Мы с отцом встречались только в школе, в ресторане или у него в кабинете. Моя мать, в своем великодушии, постоянно устраивала «день отца». Чего она не знала, так это того, что этот мужчина называл меня ублюдком всякий раз, когда ему предоставлялась возможность, – он снова глубоко вздохнул. – Не знаю, когда жена бросила его. Он обвинял мою мать и меня за то, что мы разрушили его брак. Он стегал меня ремнем, оставляя следы там, где никто не мог их увидеть. Я не мог рассказать матери. Она тяжело работала, и я не мог позволить себе разбить ей сердце. К тому же Калеб, мой лучший друг, принял меня без осуждений. Я был рад, когда мне пришлось вернуться в школу, потому что это означало, что какое-то время я не буду видеть отца. Однажды он слегка переборщил, когда стегал меня, и ремень распорол мне предплечье. Мать увидела порез, когда вошла в комнату, пока я переодевался в пижаму.
– Никогда не видел ее такой злой, какой она была в тот день. На следующей неделе мы уехали из Лондона, оставив там единственного друга, который когда-либо у меня был. Я писал Калебу письма, но ни разу не получил ответа от него. В итоге я сдался.
Наконец-то он развернулся и посмотрел на меня.
– Сегодня слишком много всего произошло, и я не могу принять все то, что только что узнал.
Глаза защипало от слез, а сердце заболело от услышанной истории. Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, иначе он решит, что расстроил меня. На самом деле, мне хотелось плакать за него. Я поцеловала его грудь, прижимаясь лицом к влажной футболке.
Ублюдок. Теперь я понимаю его непоколебимую привязанность к сыну. Боже, отец Ремингтона такой мудак.
Я прочистила горло, чтобы избавиться от застрявшего там комка.
– Только из-за того, что он называл тебя ублюдком, ты не становишься таковым, Ремингтон. Слова не определяют, кто ты есть. Ты выбрал свой путь и живешь своей жизнью. Я так горжусь тобой.
Он притянул меня к себе и крепко обнял. Я погрузилась в его объятья, улыбнулась и вдохнула запах его потного тела, радуясь, что он в безопасности.
Отстранившись, я обхватила его лицо ладонями. Его обеспокоенный взгляд встретился с моим, но за этим взглядом я видела сильного мужчину, с которым познакомилась.
– Ты человек, Ремингтон. Никто не ожидает, что ты справишься абсолютно со всем, – сказала я и его челюсть напряглась. Не знаю, что из того, что я сказала, он понял; он такой гордый мужчина.
Убедившись, что Адриан чем-то увлечен, я повела Ремингтона в нашу спальню, заперла дверь и направила его к кровати. Положив руки ему на бедра, я подняла голову и увидела, что его взгляд сосредоточен на моем лице. Стянула с него шорты, не отводя взгляда от его глаз, и почувствовала, как он задрожал, когда мои пальцы коснулись его горячей потной кожи.
– Что ты делаешь, ma belle? – спросил он хриплым голосом.
– Хочу кое-что прояснить, – повторила я его слова, сказанные мне недавно. Когда он был полностью обнажен, я сняла свою одежду, швырнув ее на пол, и обернулась к нему. Его твердый член уже гордо поднимался в боевой готовности. Положив руку ему на грудь, я толкнула его назад, и он упал на кровать. Затем забралась к нему на колени, оседлала его и постаралась сдержать улыбку. Ура новой Селене-соблазнительнице.
– Положи руки мне на бедра, – облизнув губы, он сделал, как я приказала, и поднял на меня темный и полный желания взгляд.
– Ты человек. Тебе можно испытывать боль. Даже плакать. Твой отец эгоистичный сукин сын, но ты, милый, ты исключительный мужчина, скрывающий под суровой внешностью большое сердце. Ты человек, Ремингтон.
Я приподнялась на коленях, направила его член к своей киске и затем посмотрела ему в глаза. Я наблюдала за ним, пока медленно опускалась на него, вбирая его в себя.
– Поделись со мной своими страхами, Ремингтон. Доверься мне и впусти меня. Я здесь, милый. Я здесь, чтобы подстраховать тебя.
Сказав это, я начала подниматься и опускаться, его сильные руки поднимали меня и опускали, помогая и направляя. Наши взгляды не отрывались друг от друга. Я почувствовала момент, когда он потерял контроль, потому что он убрал руки с моих бедер, сел и обхватил меня за плечи. Я обхватила ногами его талию, и он притянул меня к себе, зарывшись лицом мне в волосы. Его толчки стали более настойчивыми, а стоны более низкими.
Мы кончили одновременно, и это был взрыв, хотя и довольно спокойный, что было у нас впервые. Я держала Ремингтона, пока мы успокаивались, и чувствовала, что его тело трясет так, словно он сейчас развалится на куски. Я обняла его крепче, поглаживая рукой по спине. Он приглушенно всхлипывал мне в плечо, и казалось, что его сердце вырвали из груди. Он когда-нибудь делился с кем-то своей болью? Когда он в последний раз плакал, по-настоящему плакал?
Несмотря на то, что болезненные всхлипы проникали в меня, я рада, что он открылся мне и позволил увидеть себя с этой стороны. Я обожаю его за это еще больше.
Глава 20
Селена
Ремингтон уехал на два дня, но, хотя он и звонил всякий раз, как у него появлялась возможность, мы все равно скучали по нему. Состояние Калеба оставляло желать лучшего. Почки не реагировали на лечение, и доктора пытались найти другое решение. Поэтому Адель и Ремингтон сдали донорский тест на совместимость, и Ремингтон подошел в качестве донора.
Комнаты в замке хранили воспоминания о том, как он входит и выходит из них. Адриан тоже скучал по отцу, но Эрику без проблем удавалось отвлечь его. Меня поразило то, что Ремингтон доверяет мне настолько, что не побоялся оставить со мной своего ребенка. Мысленно я часто представляла Ремингтона ребенком, застрявшим в лифте, или видела, как его избивает отец.
За тридцать три года своей жизни он пережил так много, что мой жизненный опыт кажется насмешкой. Ремингтона так легко любить, а находясь рядом с ним, я понимаю, как меня выматывали попытки заставить Джеймса отвечать взаимностью на мою любовь, особенно в последние годы перед разводом.
Свернувшись калачиком в шезлонге в патио, я открыла блокнот и закрыла глаза, отбрасывая эти мысли прочь и воскрешая в памяти фотосессии. Что-нибудь сексуальное, например, будуарная сессия. Почему они такие чувственные?
Мысленно я пробежалась по воспоминаниям, и когда открыла глаза, начала рисовать, заполняя страницу за страницей различными набросками, пытаясь отразить как можно больше деталей. Позже я вернусь к ним и прорисую все детально.
Некоторые из них были ужасны, а некоторые, как я себе представляю, должны захватывать дух. Я была так увлечена своим занятием, что не сразу почуяла посторонний запах в воздухе... запах горящего дерева.
Я резко оторвала взгляд от блокнота, посмотрела по сторонам и почувствовала, как кровь отлила от лица. Дым поднимался над полями, начинающимися за пышным садом. Я вскочила с кресла, оглядываясь вокруг. Большинство рабочих, ухаживающих за полями, уже ушли домой.
И где, черт возьми, Адриан?
Сердце забилось в груди как сумасшедшее, когда я побежала по дорожкам, выкрикивая его имя. Несколько секунд спустя я услышала, как кто-то зовет меня. Развернулась и увидела, что ко мне бежит Эрик.
– Я увидел дым из своей комнаты, – сообщил он, взглядом быстро и тщательно осматривая огороженную территорию. – Когда ты видела его в последний раз?
Я указала на дорожку неподалеку от того места, где я сидела.
– Он был там, – как я могла упустить его из виду? – Давай разделимся и поищем его, – Эрик кивнул и мы разошлись, направившись в разные стороны.
Неожиданно в саду начала играть классическая музыка, громкая и пугающая. Я резко развернулась в поисках источника звука, но ничего не увидела. Сердце глухо билось с каждым аккордом, пот струился по вискам и спине.
Я знаю эту мелодию! Это «Танец Феи Драже» Чайковского. Из всех опер, «Щелкунчик» – моя любимая. Мне всегда нравился этот отрывок, но сейчас он звучит зловеще. Дым, кружащийся в воздухе, не улучшает ситуацию.
Адриан. Я очнулась от транса и рванула к домику на дереве, с трудом взобралась по деревянным ступенькам, но его там не оказалось. Отчаяние и дурнота скрутили живот, когда я бежала по дорожке, ведущей к стене, где пламя пожирало все на своем пути, будь то виноградная лоза или трава.
– Боже, пожалуйста. Пусть он будет в безопасности, – без устали бормотала я. Я сощурилась, когда вниз по щекам потекли слезы, вызванные дымом и ужасом. Он должен быть в безопасности. Уверенность подгоняла меня бежать вперед, я увернулась, когда огонь заревел, и в воздух взметнулись искры пламени.
Когда я завернула за угол, направляясь к маленькому прудику в восточной части сада, я услышала слабый вскрик. Я пробиралась сквозь дым, прижав рубашку к носу. Адриан пытался забраться глубже во что-то, что напоминало пещеру или альков.
– Благодарю тебя, Господи, – пробормотала я себе под нос, побежала к нему и низко нагнулась, чтобы не удариться головой о камни. Он свернулся калачиком, прижав ножки к груди. Его глаза округлились от страха. Лицо покрывала сажа, на щеках виднелись дорожки слез, а сам он весь дрожал от ужаса. Я пригнулась ниже, притянула его маленькое тельце к себе и мы выбрались оттуда.
Взяв на руки, я крепко прижала его к себе и, подавив рыдание, поцеловала в макушку.
– Теперь все хорошо, дорогой, – успокаивающе сказала я. – Ты в порядке?
Он кивнул, его нижняя губка задрожала. Музыка оборвалась так же резко, как и началась.
Святое дерьмо! Какого черта означала эта музыка?
К тому времени, когда мы вернулись домой, пожарные только подъезжали. Они быстро говорили по-французски и несколько секунд спустя поспешили через сад в поля. Наверное, Эрик вызвал их по мобильному.
Эрик выбежал из дверей. Как только он увидел мальчика, волнение и панику на его лице сменило облечение.
– Он в порядке? – спросил он, его взгляд прошелся по лицу и телу Адриана. Адриан захныкал и повернулся, чтобы спрятать личико у меня на груди.
– Похоже, что да, но нужно, чтобы его осмотрел врач, и проверил так ли это.
– Доктор уже ждет внутри. Пожарная бригада приехала, и сейчас они пытаются сделать все, чтобы огонь не распространился дальше, – он повернулся, чтобы провести нас в дом тем же путем, каким вышел, но замер, его взгляд сосредоточился на чем-то над моим плечом и он нахмурился.
– Что случилось? – спросила я, проследив за его взглядом. Мое сердце бешено застучало, когда я увидела букет красных ирисов, лежащий на одном из шезлонгов возле бассейна.
Эрик обошел вокруг нас и направился к бассейну. Затем вернулся обратно, держа в руках цветы. Письма не было, но мы понимали, кто прислал их. Оглянувшись вокруг напоследок, Эрик обхватил меня рукой за плечо и повел нас к дому.
Я постаралась отбросить мысли об этих цветах, чтобы сосредоточиться на Адриане, но это казалось невозможным. Черт. Что если тот, кто послал их, наблюдал за нами, пока мы беспорядочно носились в неразберихе, который он или она создал? Она работает в одиночку? Возможно, кто-то из работников замка замешан в этом. Все то время, что я здесь, я видела только одного человека внутри замка, мсье Лорена, винодела.
Но Ремингтон сказал, что семья Лоренов работает в поместье уже много лет. Зачем ему рисковать добрым именем своей семьи и разрушать их репутацию? Адриан снова захныкал, прерывая мои раздумья. Я посмотрела по сторонам и заметила мужчину со стетоскопом, свисающим с шеи. Мы с Эриком поспешили к нему, Эрик по-прежнему сжимал ужасные цветы в своих руках.
Как только доктор закончил осмотр, заверив нас, что Адриан в порядке и не успел наглотаться дыма, я понесла его наверх. Наполовину наполнила ванну водой, затем раздела мальчика и посадила его туда. Он отмокал в ванной до тех пор, пока его мышцы не расслабились.
– Пожалуйста, не оставляй меня, – попросил он на французском, его глаза стали огромными и их затопила паника, когда я отошла, чтобы взять полотенце.
– Я не оставлю тебя, малыш. Я здесь. Просто хотела взять это, – жестом я указала на полотенце. Он заговорил впервые, с того момента, как я нашла его съежившимся в алькове.
– Хочу папу, – прошептал он, когда я завернула его в полотенце и вынесла из ванной. Как раз тогда в комнату вошел Эрик, неся тарелку с сандвичами, стакан молока и апельсиновый сок. Все это он поставил на столик у окна и сообщил мне, что ему не удалось дозвониться до Ремингтона.
Полная катастрофа. Адриан заплакал. Все что я могла – укачивать его на руках. Он был безутешен. В итоге он уснул у меня на руках. Боже, еще ни разу в жизни я не чувствовала себя такой вымотанной. Беспомощной, напуганной и уставшей.
Уложив мальчика в кровать, я оставила Эрика присматривать за ним, а сама схватила шорты и футболку в нашей спальне и вернулась принять душ в комнате Адриана. Я вышла через пять минут. Как только Эрик ушел улаживать вопросы с полицией, я улеглась рядом с Адрианом. Я слишком волновалась и нервничала, чтобы съесть хоть что-нибудь.
Как теперь мы сможем спать спокойно в этом доме, зная, что кто-то может попасть внутрь или по-прежнему ошиваться поблизости?
Когда полиция уехала, Эрик запер двери и спустя час пришел наверх, чтобы сообщить мне, что ему так и не удалось дозвониться до Ремингтона, но он будет пытаться. Также Эрик сказал мне, что сообщил Жилю о произошедшем, и тот завтра прилетит в Прованс первым рейсом. Попросив Эрика сообщить мне, если Ремингтон позвонит, я положила свой телефон рядом с подушкой, чтобы услышать входящий звонок.
В этот раз Эрик выглядел уверенным, но мрачным. У него не было оружия, но как говорил Ремингтон, он очень хорош в рукопашном бое. С этой мыслью я попыталась набрать Ремингтона снова, но звонок переключился на голосовую почту. После нескольких попыток меня одолела усталость.
