Текст книги "Портрет Дориана Грея"

Автор книги: Оскар Уайльд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 5. Семья Сибиллы узнает о ее любви

«Ах, я так счастлива!»

В семье Сибилы были поражены неожиданной помолвкой и хотели познакомиться с женихом. Мать ее сначала огорчилась. Она-то мечтала, что Сибила станет великой актрисой. Она не собиралась выдавать дочку замуж.

– Мама, я так счастлива! – шептала Сибила, пряча лицо на груди усталой, замученной женщины. Та сидела лицом против резкого света на стуле в своей обшарпанной комнате.

Миссис Вэйн поморщилась и положила худые бледные руки на голову Дочери.

– Счастлива? – отозвалась она. – Я счастлива только тогда, Сибила, когда вижу, как ты играешь. Ты не должна думать ни о чем, кроме театра. Мистер Исаакс был так добр к нам и мы задолжали ему много денег.

Девушка посмотрела на нее и нахмурилась.

– Деньги, мама?! – крикнула она. – Но что такое деньги? Любовь важнее денег!

– Но что знаешь ты об этом молодом человеке? Ты ведь даже имени его не знаешь! Впрочем, я уже сказала, если он богат… – намек повис в воздухе.

– Мама, ну как можешь ты думать о деньгах? Я только и думаю что о любви, – сказала Сибила с сияющими глазами.

Ну да, если жених богат, брак Сибилы может поправить дела семейства, так думала миссис Вэйн. А потому у нее был только один вопрос к потрясенной дочери: богат ли молодой человек. И Сибила уверила ее, что Прекрасный Принц – благородный молодой джентльмен, и он конечно богат, и вообще он замечательный.

Богат ли молодой человек?

В эту минуту дверь отворилась, и молодой парень с черной копной волос появился на пороге. Джеймс Вэйн, брат Сибилы, был коренастый и крепкий. У него были крупные руки и ноги, движенья несколько неуклюжи. Он совсем был не похож на свою изящную сестру.

И не так легко было соблазнить Джеймса, как его жадную мать. Он очень любил Сибилу. Он боялся, как бы этот ее поклонник, богатый и беспечный юноша, не посмеялся над ее нежными чувствами. И зачем человеку, который может водить компанию со знатной дамой из высшего общества, – так рассуждал Джеймс, – жениться на девушке из низшего круга?

Джеймс с нежностью посмотрел на сестру.

– Пойдем, погуляем, Сибила, – сказал он. – Завтра я еду в Австралию и, небось, в жизни больше не увижу этот проклятый Лондон.

Джеймс очень любил Сибилу.

– Я сейчас, я только переоденусь, – сказала Сибила, взбегая вверх по лестнице.

– Ах, Джеймс, – в отчаянии крикнула мать. – Лучше бы ты дома остался, устроился бы на работу в какой-нибудь конторе! Адвокаты – такие уважаемые люди, их принимают в самых лучших домах! А в колониях – какое уж общество!

– Я ненавижу конторы, я терпеть не могу чинуш, – отвечал Джеймс. – Я сделал свой выбор. Я об одном прошу. Берегите Сибилу, мать, вы должны ее защищать.

– Джеймс, как странно ты говоришь… Ну конечно, я буду следить за Сибилой.

– Я слышал, какой-то молодой человек повадился каждый вечер в театр и ходит потом за кулисы с нею повидаться. Что вы на это скажете?

Миссис Вэйн тотчас уверила Джеймса, что этот молодой человек безупречный джентльмен.

– Он всегда так учтив со мной, – сказала она, – и на вид такой богатый, образованный…

«Присматривайте за Сибилой!»

– Вы даже имени его не знаете, оборвал ее Джеймс.

– Ну и что? – возразила она с самым безмятежным выражением на лице. – Он покуда не открыл своего настоящего имени. Небось, из аристократов. И если он богатый, – лукаво продолжала миссис Вэйн, – не пойму, что тут плохого для Сибилы.

Джеймс Вэйн прикусил губу.

– Берегите Сибилу, мать, – повторил он. – Очень вас прошу – берегите ее.

– Ты меня обижаешь, сынок. Уж я ли не приглядываю за Сибилой. Если он богатый и знатный, так отчего бы им не обвенчаться. Он с виду такой аристократ…

Может, Сибила найдет свое счастье. Они будут такой чудной парой. Он красавец собой, просто загляденье. Все говорят.

Джеймс что-то пробормотал себе под нос и забарабанил пальцами по стеклу. Он повернулся, хотел что-то сказать, но тут дверь открылась и вбежала Сибила.

– Какие вы оба серьезные! – вскрикнула она. – Что случилось?

«Какие вы оба серьезные!»

– Ничего, – пробормотал Джеймс. – Не вечно же веселиться. Прощайте, мамаша. Я пообедаю в пять часов. Вещи у меня уже сложены.

– Пойдем, Сибила, – обернулся он к сестре, – погуляем немного.

Они вышли в мерцающий, ветреный солнечный день и пошли по мерзкой Юстон-роуд. Прохожие оборачивались на странную пару: мрачный грубый парень и тоненькая изящная девушка.

Сама Сибила и не догадывалась о производимом ею впечатлении. Она улыбалась, думая о своем Прекрасном Принце, о том, как она по нему соскучилась. Джеймс тоже думал о ее поклоннике.

– У тебя, говорят, новый друг завелся? Кто таков? Почему ни слова брату не сказала? Ох, как бы зла от него не было! – буркнул Джеймс.

– Не надо, Джим! – крикнула она. – Не смей так про него говорить! Я его люблю!

– А сама даже имени его не знаешь! – отвечал брат. – Да кто он такой? Я имею право знать!

«Ты даже имени его не знаешь!»

– Его зовут Прекрасный Принц. Тебе не нравится такое имя? Ах, если бы ты только его увидел, – сказала Сибила, – ты понял бы, что это самый лучший человек на свете. Вот вернешься из Австралии и познакомишься с ним. Знаешь что? Приходи сегодня в театр. Он там будет.

– Лучше бы ты его остерегалась, – снова проворчал Джеймс. – Если только твой Прекрасный Принц тебя обидит, клянусь, я его убью! – взревел он наконец.

«Клянусь, я его убью!»

Глава 6. Лорд Генри и Бэзил обсуждают помолвку

«Дориан Грей помолвлен!»

– Полагаю, ты слышал новость, Бэзил? – спросил лорд Генри в тот же вечер. Бэзила ввели в отдельный кабинет Бристоля, где они собирались ужинать.

– Нет, Гарри, – сказал художник, отдавая плащ и шляпу кланяющемуся слуге. – А что случилось?

– Дориан Грей намерен жениться, – сказал лорд Генри, внимательно изучая выражение лица своего друга.

Бэзил вздрогнул, потом нахмурился:

– Дориан помолвлен! – воскликнул он. – Быть того не может!

– Это однако же правда, – сказал лорд Генри.

– Кто она? – нетерпеливо спросил Бэзил.

– Какая-то безвестная актриса, – был ответ.

– Не могу поверить! – сказал Бэзил. – Он же разумный малый!

– Дориан так умен, что не может время от времени не совершать глупостей, – объявил лорд Генри.

– Женитьба не совсем такой шаг, какой можно делать время от времени, – напомнил Бэзил своему другу.

– Я не сказал, что он женится. Я сказал, что он помолвлен. Тут есть некоторая разница, – ответил лорд Генри со своей особенной тонкой улыбкой.

– Но вспомни о происхождении Дориана, его богатстве и положении в обществе! – воскликнул Бэзил. – Как может он жениться на девушке не своего круга!

– Если ты непременно хочешь, чтобы Дориан вступил в этот брак, повтори ему свои слова. Тогда он уж точно на ней женится.

«Жениться на девушке не своего круга!»

– Я надеюсь, что она хорошая девушка, Гарри, – вздохнул Бэзил.

– Она больше, чем хорошая, она красивая, – пробормотал лорд Генри, потягивая вино из бокала.

– Пусть она хоть раскрасавица, Гарри, но мне не хотелось бы видеть Дориана рядом с дурной женщиной, – твердо сказал Бэзил.

– Вот сегодня сам и посмотришь. Мы увидим ее в театре. Дориан сейчас присоединится к нам, а потом поведет в театр.

– И ты это одобряешь, Гарри? – спросил художник, кусая губы и нервно меряя шагами кабинет. – Наверно, всё вместе – глупое детское увлечение.

– Я с некоторых пор ничего не одобряю и не осуждаю, – заметил лорд Генри. – Это уж самому Дориану решать.

И тут появился Дориан. Он сбросил вечерний плащ и обоим друзьям пожал руки.

Весь розовый от возбуждения.

– Гарри, Бэзил, поздравьте меня. Никогда я не был так счастлив, – Дориан, порозовевший от возбуждения и радости, был сейчас необыкновенно хорош собой.

– Надеюсь, ты будешь счастлив всегда, – сказал Бэзил. – Но как ты решился так скоропалительно сделать предложение этой юной особе?

Дориан рассказал друзьям, что случилось это накануне вечером.

– После того как я с вами расстался, Гарри, я переоделся, поужинал в итальянском ресторане на Руперт-стрит и пошел в театр. Сибила играла и была великолепна. Она родилась актрисой. Я сидел в жалкой ложе и не помнил себя от восторга. Я забыл, что я в Лондоне, что сейчас девятнадцатый век…

Когда спектакль кончился, я пошел за кулисы. Мы с ней вместе сидели, и вдруг я заметил нежность в ее глазах. Сам не знаю, как это получилось, но мы поцеловались. Она вся дрожала. Никогда еще в жизни не было у меня такой минуты, – тихо сказал Дориан.

«Мы поцеловались!»

– Разумеется, наша помолвка – великая тайна. Я не знаю, что скажут мои опекуны. Одно я знаю, – сказал он, – я люблю Сибилу Вэйн и готов все на свете отдать за то, чтобы она была моей.

И еще кое-что, Гарри. Когда я с Сибилой, я жалею о том, чему вы меня научили. С нею я другой человек. Обидеть ее может только чудовище, чудовище без совести и без сердца. При ней я снова делаюсь добрым. Когда мы с ней, я забываю ваши злые вредные уроки.

– А именно?.. – поинтересовался лорд Гарри, лакомясь десертом.

– Все ваши теории о жизни, – ответил Дориан.

И на этом разговор был окончен. Все трое отужинали, надели плащи. Лакей кликнул карету, и они отправились в театр.

Им подали карету.

Глава 7. Ужасное разочарование

Толстый импресарио.

Лорд Генри и Бэзил подъезжали в элегантной карете к жалкому зданию театра, горя нетерпением увидеть Сибилу.

Что за красотка поразила сердце Дориана? Пленит ли она в той же мере их испытанные сердца? Или Дориан глупо и необдуманно отказывается от возможности составить более приличную партию?

Жирный импрессарио, унизанный перстнями, проводил их на места. И вот, сопровождаемая аплодисментами, на узкую сцену вышла Сибила. Да, конечно, она хороша, подумал лорд Генри, одна из прелестнейших женщин, каких ему доводилось встречать в своей жизни. Давали «Ромео и Джульетту», на подмостках стояли актеры в жалких одеждах. И вот вышла Сибила. Тело ее струилось, руки были как прохладная слоновая кость. Все трое смотрели, как играла она знаменитую сцену. То была трогательная, волнующая сцена, и много раз Сибиле приходилось ее играть. И всякий раз она очаровывала зрителей. Но сегодня, непонятно почему, Сибила была скучна и безжизненна. Никакой радости не выражали ее глаза, когда останавливались на возлюбленном, на Ромео. Казалось, она произносила слова, не задумываясь об их смысле.

Играла она очень плохо, и Дориан бледнел, глядя на нее. Лорд Генри и Бэзил сочли ее просто совсем неопытной актрисой. Конечно, выглядела она дивно, но играла совершенно кошмарно. Второй акт кончился под громкие свистки.

Играла она очень плохо.

Лорд Генри встал и надел плащ:

– Она изумительно хороша собой, Дориан, но играть она не умеет. Пойдем отсюда.

Провал Сибилы привел Дориана в отчаяние. И как она его унизила, перед друзьями!

– Прошу прощенья, что вы зря потеряли вечер, – извинился он. – Она посредственная, пошлая актриса.

– Не надо так говорить о человеке, которого ты любишь, Дориан, – предостерег его Бэзил. – Возможно, мисс Вэйн нездорова. Любовь важнее искусства.

– Да не волнуйся ты, Дориан, – сказал лорд Генри. – Ведь не думаешь же ты, что твоя жена и впредь будет играть на сцене? Так не все ли тебе равно? Пойдем все втроем в клуб и там дружно выпьем за красоту мисс Вэйн.

Но Дориан был безутешен.

– Уходите! – крикнул он. – Сердце мое разбито!

Он высидел весь спектакль до конца, а потом бросился за кулисы к Сибиле. Она стояла в своей уборной со счастливым лицом.

«Уходите!»

– Как я мерзко сегодня играла! – сказала она весело.

– Отвратительно, – подтвердил он. – Это было ужасно. Ты больна?

– Я никогда уже не смогу хорошо играть, – сказала она. – Ты ведь понимаешь? Пока я не узнала тебя, театр был для меня всё. Сегодня я впервые увидела, какая всё это глупость. Ты подарил мне нечто лучшее. Я поняла, что такое любовь. Ты для меня прекраснее, чем все вместе взятые пьесы Шекспира! Любовь моя! Мой Прекрасный Принц! Ты для меня всё!

– Неужто ты не понимаешь, что ты наделала? Ты убила мою любовь, – холодно произнес Дориан. Он смотрел на нее злыми глазами. – Я любил тебя потому, что ты была великолепна. Потому что ты так талантлива. А увидел, что ты бездарна и глупа. Какой же я был идиот! Я не желаю тебя больше видеть! – злобно кричал он.

Сибила испугалась. Как Прекрасный Принц может быть так несправедлив?

«Ты убила мою любовь!»

Он же говорил ей, что любит, он ее целовал, обещал ей счастье. Как мог он так, вдруг, перемениться? Она заплакала, упала перед ним на колени, не отпускала его.

– Не будь так жесток со мною, любимый. Я буду очень стараться, я исправлюсь. Обещаю тебе, в следующий раз я буду играть хорошо. Я так люблю тебя, ну пожалуйста, не оставляй меня, – молила она.

Дориан смотрел на нее снизу вверх злыми глазами. Он презрительно кривил губы. Слезы ее ничуть не тронули, не растопили его ледяного сердца. Он отшвырнул Сибилу и отвернулся от нее.

– Я ухожу, – произнес он четким, ясным голосом. – Больше ты меня не увидишь. Я горько в тебе разочаровался.

И с этими словами он выбежал из театра.

Он был жесток и груб.

Глава 8. Начинается ужас

Лицо на портрете изменилось.

Дориан часами бродил той ночью по Лондону, злой и расстроенный. Огромные повозки, заполненные цветами, медленно катили по пустынным улицам. Он видел, как фермеры разгружают свои фургоны. И все время, все время грызли его обида и разочарование. Утром, усталый, измученный, он вернулся к себе.

Едва он открыл дверь, в глаза ему бросился тот портрет, который с него писал Бэзил Хэллоуорд. То, что он увидел, его поразило. Лицо на портрете, кажется, изменилось! Неужто такое возможно?

Странно – но выражение этого лица действительно сталодругое! В углах губ показались жесткие черточки, которых не было прежде!

Не сон ли это? Дориан подошел поближе к картине. Он отдернул шторы. Свежий утренний свет хлынул в комнату. Странное выражение осталось на полотне. Он схватил зеркало, стал пристально разглядывать свое лицо. Черты его были те же, и только на портрете рот изменился.

Нет, это был не сон. Какой ужас! И что бы это значило? Он бросился в кресло и стал думать. И вдруг он вспомнил слова, какие он сказал в мастерской Бэзила в день, когда тот закончил картину.

Он тогда высказал безумную мечту: он просил, чтобы ему самому можно было остаться юным, а старел бы портрет. И вот его сумасшедшее желание исполнялось! Лицо Дориана останется прекрасным и юным, а на портрете будут отпечатляться его грехи!

Но такое ведь невозможно! О таком нельзя и помыслить! И однако, перед ним был портрет и – эта явственная черта жестокости возле рта.

Он схватил зеркало.

Дориан и не вспомнил о том, какую боль причинил он бедной Сибиле. Он сожалел только о великом произведении искусства. Как печально, что испорчен портрет…

Вдруг он спохватился, что жуткое полотно хранит его мрачную тайну. Содержит в себе всю его историю. Портрет уже изменился! А со временем эти золотые волосы сделаются седыми. Лицо поблекнет. Ужасно! За каждый грех, который он совершит, расплатится его портрет. Боже, что он наделал! Неужто эта картина заставит его ненавидеть собственную душу!

Напуганный собственной тайной, Дориан решил больше не грешить. Он будет противостоять искушениям. Он не станет больше видеться с лордом Генри, слушать его вредные теории.

Он решил, что вернется к Сибиле Вэйн, попросит у нее прощения и женится на ней. Он понял, как он был бесчеловечен с Сибилой. Он искупит свою вину. Они будут счастливы, жизнь их – светла и безоблачна.

Расплачиваться будет портрет.

Дориан вскочил и, содрогнувшись при одном взгляде на портрет, задернул его шторкой. Пошел к двери, отворил ее. И глубоко вздохнул, ступая на траву. Свежий утренний воздух будто прогнал злых демонов ночи. Все мысли Дориана были только о Сибиле, когда наконец он улегся спать.

Свежий утренний воздух.

Глава 9. Страшное пробуждение

Утренняя почта.

Было уже далеко за полдень, когда он проснулся. Виктор, его француз-камердинер, несколько раз на цыпочках заходил в спальню, посмотреть, не шевелится ли он. Наконец, прозвучал звонок, и Виктор неспешно вплыл в комнату с подносом, на котором он нес чашку чая и пачку писем. Одно было от лорда Генри и доставлено утром с посыльным. Дориан, помешкав, отложил его в сторону. Другие он распечатал.

Все было, как всегда: приглашения на ужин, билеты на выставки, программки благотворительных концертов.

Вдруг взгляд его упал на шторку, за которой он спрятал портрет. Неужто все это правда? Неужто портрет и впрямь изменился? Или чересчур богатое воображение заставило его видеть злое выражение там, где было всего лишь выражение счастья? Не могут же, в самом деле, картины сами меняться!

Он знал, что, оставшись наедине с портретом, опять все проверит. Исполнив свои обязанности, Виктор покинул комнату. Дориан тотчас вскочил и побежал к портрету.

Что, если волею судьбы или какого-нибудь рокового случая кто-то другой увидит страшную перемену? Что делать, если Бэзилу вдруг захочется полюбоваться своей работой? Дориан тщательно запер обе двери. Надо удостовериться, что никто не увидит, как он будет разглядывать свой позор. Вот он отдернул шторку и стоял перед портретом лицом к лицу. Да, всё чистая правда. Портрет изменился!

Неужто портрет в самом деле изменился?

Немыслимо! Как могло такое произойти? Какая связь между рисованным полотном и его душою? Он разглядывал картину, и его глодали отвращение и ужас.

Дориан понял, что одно хорошо в этой перемене на полотне: она ему показала, как жесток он был с Сибилой Вэйн. Но еще не поздно ведь это поправить. Она будет, будет его женой. Впредь нельзя быть таким себялюбцем.

Наконец, он сел писать ей письмо, где молил о прощении, объяснял, как сильно он ее любит. Едва он кончил писать, раздался стук в дверь. Лакей доложил, что его хочет видеть лорд Генри. Не дожидаясь разрешения, лорд Генри ворвался в спальню.

– Прости, Дориан, – начал он.

– Это вы про Сибилу Вэйн? – спросил Дориан.

– Ты заходил к ней после спектакля? – осведомился лорд Генри.

Страх и отчаяние.

– Да, и был с нею груб, – признался Дориан. – Но теперь я исправился. И твердо решил, что отныне я буду добрым. Я женюсь на Сибиле. Сегодня же к ней пойду и попрошу простить меня за ужасное поведение.

– Поздно! – сказал лорд Генри. – Сибила Вэйн умерла!

Крик боли сорвался с губ Дориана, и он вскочил на ноги.

– Умерла! Она умерла? Неправда! Это низкая ложь! Как смеете вы говорить мне такое?

– Это чистейшая правда, Дориан, – сказал лорд Генри спокойно. – Об этом сообщают все лондонские газеты. Я утром послал тебе записку, в которой просил, чтобы ты ни с кем не виделся, прежде чем переговоришь со мной. Будет, конечно, дознание, и тебе следует держаться от этого дела подальше. Иначе возможен ужасный скандал. В театре знают твое имя? – спросил он. – Хорошо бы не знали. Видел кто-нибудь, как ты вчера заходил к ней в гримерную? Это важно.

Крик боли.

Несколько минут Дориан ничего не отвечал. Он был поражен ужасом. Наконец он сдавленным голосом выдавил:

– Гарри, я этого не вынесу! Ради бога, расскажите мне, что произошло.

«Я этого не вынесу!»

Глава 10. Самоубийство Сибиллы

Сибила лежала мертвая на полу.

Лорд Генри рассказал Дориану: Сибила вышла из театра вместе с матерью, потом якобы спохватилась, что забыла что-то у себя наверху. Ее долго не было, и за нею поднялся режиссер. Он вошел в гримерную и увидел Сибилу, мертвую, на полу. Она выпила яду и умерла мгновенно.

– Я убил Сибилу Вэйн, – сказал Дориан, повесив голову, – это также точно, как если бы я перерезал ее нежную шейку ножом.

Лорд Генри говорил, что Сибила просто-напросто чересчур романтическая девица, вот она и покончила собой. Тут никто не виноват, – уверял он Дориана.

Дориан слушал своего друга. Он чувствовал: нет, довольно, настала пора принимать собственные решения.

Или выбор уже сделан? И жизнь сама все решила за него? И вечная юность, бурные радости и еще более бурные грехи – отныне его удел?

– О, Гарри, как я ее любил! Сейчас мне кажется, что с тех пор прошли долгие годы! Она была для меня – всё. А потом был этот ужасный вечер – неужто он был только вчера? – когда она так скверно играла, и сердце мое было разбито.

Она же мне всё объяснила! Но ничуть не тронула меня. Я счел Сибилу пустышкой. А потом произошло кое-что, и я испугался. Я не могу сказать вам, что именно произошло, – прибавил он, думая о странной картине, – но я сделал выбор. Я решил вернуться к Сибиле.

Лорд Генри молча слушал своего друга. Он не придавал особого значения этому самоубийству. Одно его беспокоило – репутация Дориана.

Слова утешения.

– Гарри! – вскричал Дориан, переходя через комнату и присаживаясь рядом с лордом Генри. – Я не чувствую ужаса происшедшего. Значит, я бессердечен?

– Нет, ты всего лишь слишком молод и слишком романтичен. Время все расставит по местам. Кстати – пойдем со мной сегодня в оперу, вот и развеешься, – предложил лорд Генри.

И Дориан, не раздумывая, принял приглашение. Он решил больше не думать о Сибиле. Лучше было поскорей забыть несчастную актриску.

– Вы помогли мне в трудную минуту, Гарри. И что, интересно, еще готовит мне жизнь? – задумчиво сказал он.

– Жизнь чего только тебе ни готовит, Дориан. Нет ничего такого, что при твоей красоте, обаянии и богатстве, было бы недоступно тебе.

Что же, сильно сказано, и однако неприятное чувство прокралось в душу Дориана, когда он подумал о том, что готовит жизнь его портрету. На что он наверное, стал теперь похож! Этот позор надо было понадежней упрятать!

Билеты в оперу на сегодня.

На секунду у него мелькнула было мысль помолиться о том, чтобы прервалась эта странная связь между ним и картиной. Ведь изменилась она в ответ на его молитву. Быть может, новая молитва отменит ту, прежнюю?

Но молиться он не стал. Не мог он отказаться от такого счастья – навеки оставаться юным! Существуют же волшебные зеркала. И пусть этот портрет из них будет самым волшебным!

Надо скрыть от мира свой позор.