Текст книги "Стихотворения (1908-1937)"
Автор книги: Осип Мандельштам
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
16 января 1937, Воронеж
***
Слышу, слышу ранний лед, Шелестящий под мостами, Вспоминаю, как плывет Светлый хмель над головами. С черствых лестниц,с площадей С угловатыми дворцами Круг Флоренции своей Алигьери пел мощней Утомленными губами. Так гранит зернистый тот Тень моя грызет очами, Видит ночью ряд колод, Днем казавшихся домами, Или тень баклуши бьет И позевывает с вами, Иль шумит среди людей, Греясь их вином и небом, И несладким кормит хлебом Неотвязных лебедей.
21 января 1937, Воронеж
81
***
Не сравнивай: живущий несравним. С каким-то ласковым испугом Я соглашался с равенством равнин, И неба круг мне был недугом.
Я обращался к воздуху-слуге, Ждал от него услуги или вести, И собирался в путь,и плавал по дуге Неначинающихся путешествий...
Где больше неба мне – там я бродить готов, И ясная тоска меня не отпускает От молодых еще,Воронежских холмов К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.
18 января 1937, Воронеж
***
Люблю морозное дыханье И пара зимнего признанье: Я – это явь, явь – это явь!
И мальчик, красный, как фонарик, Своих салазок государик И заправила, мчится вплавь.
И я – в размолвке с миром, с волей Заразе саночек мирволю В сребристых скобках, в бахромах,
И век бы падал векши легче, И легче векши в мягкой речке, Полнеба в валенках, в ногах!
24 января 1937, Воронеж
***
Где связанный и пригвожденный стон? Где Прометей – скалы подспорье и пособье? А коршун где и желтоглазый гон Его когтей, летящих исподлобья?
Тому не быть – трагедий не вернуть, Но эти наступающие губы, Но эти губы вводят прямо в суть Эсхила-грузчика, Софокла-лесоруба.
Он – эхо и привет, он – веха, нет,– лемех... Воздушно-каменный театр времен растущих Встал на ноги,и все хотят увидеть всех, Рожденных, гибельных и смерти не имущих.
Январь, февраль 1937, Воронеж
82
***
Куда мне деться в этом январе? Открытый город сумасбродно цепок. От замкнутых я,что ли,пьян дверей? И хочется мычать от всех замков и скрепок. И переулков лающих чулки, И улиц перекошенных чуланы, И прячутся поспешно в уголки И выбегают из углов угланы. И в яму, в бородавчатую темь Скольжу к обледенелой водокачке, И, спотыкаясь,мертвый воздух ем, И разлетаются грачи в горячке, А я за ними ахаю, крича В какой-то мерзлый деревянный короб: "Читателя! Советчика! Bрача! На лестнице колючей разговора б!"
январь 1937, Воронеж
***
Как женственное серебро горит, Что с окисью и примесью боролось, И тихая работа серебрит Железный плуг и песнотворца голос.
1937, Воронеж
***
Средь народного шума и спеха, На вокзалах и пристанях Смотрит века могучая веха И бровей начинается взмах. Я узнал, он узнал, ты узнала, А теперь куда хочешь влеки B говорливые дебри вокзала, В ожиданья у мощной реки. Далеко теперь та стоянка, Тот с водой кипяченой бак, На цепочке кружка-жестянка И глаза застилавший мрак. Шла пермяцкого говора сила Пассажирская шла борьба И ласкала меня и сверлила Со стены этих глаз журьба. Много скрыто дел предстоящих В наших летчиках и жнецах, И в товарищах реках и чащах, И в товарищах городах... Не припомнить того, что было, Губы жарки, слова черствы,
83
Занавеску белую било, Несся шум железной листвы.
А на деле-то было тихо Только шел пароход по реке. Да за кедром цвела гречиха, Рыба шла на речном говорке.
И к нему – в его сердцевину Я без пропуска в кремль вошел, Разорвав расстояний холстину, Головою повинной тяжел...
Январь 1937, Воронеж
***
В лицо морозу я гляжу один, Он – никуда, я – ниоткуда, И все утюжится, плоится без морщин Равнины дышащее чудо.
А солнце щурится в крахмальной нищете, Его прищур спокоен и утешен, Десятизначные леса – почти что те... А снег хрустит в глазах, как чистый хлеб безгрешен.
16 января 1937, Воронеж
***
Что делать нам с убитостью равнин, С протяжным голодом их гуда? Ведь то, что мы открытостью их мним, Мы сами видим, засыпая,зрим, И все растет вопрос – куда они? Откуда? И не ползет ли медленно по ним Тот, о котором мы во сне кричим, Пространств несозданных Иуда?
/народов будущих Иуда/.
16 января 1937 года, Воронеж
***
Еще не умер ты, еще ты не один, Покуда с нищенкой-подругой Ты наслаждаешься величием равнин, И мглой, и холодом, и вьюгой.
B роскошной бедности, в могучей нищете Живи спокоен и утешен, Благословенны дни и ночи те, И сладкогласный труд безгрешен.
84
Несчастлив тот, кого, как тень его, Пугает лай и ветер косит, И беден тот, кто, сам полуживой, У тени милостыню просит.
январь 1937, Воронеж
***
Как землю где-нибудь небесный камень будит, Упал опальный стих, не знающий отца; Неумолимое – находка для творца Не может быть другим – никто его не судит.
20 января 1937, Воронеж
***
Я нынче в паутине световой, Черноволосой, светло-русой. Народу нужен свет и воздух голубой, И нужен хлеб и снег Эльбруса. И не с кем посоветоваться мне, А сам найду его едва ли, Таких прозрачных плачущих камней Нет ни в Крыму, ни на Урале. Народу нужен стих таинственно-родной, Чтоб от него он вечно просыпался И льнянокудрою, каштановой волной Его звучаньем – умывался.
19 января 1937, Воронеж
***
Как светотени мученик Рембрандт, Я глубоко ушел в немеющее время, И резкость моего горящего ребра Не охраняется ни сторожами теми, Ни этим воином, что под грозою спят. Простишь ли ты меня, великолепный брат, И мастер, и отец черно-зеленой теми, Но око соколиного пера И жаркие ларцы у полночи в гареме Смущают не к добру, смущают без добра Мехами сумрака взволнованное племя.
4 февраля 1937, Воронеж
***
Пою, когда гортань – сыра, душа – суха, И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье: Здорово ли вино? Здоровы ли меха? Здорово ли в крови Колхиды колыханье? А грудь стесняется – без языка – тиха: Уже не я пою – поет мое дыханье И в горных ножнах слух, и голова глуха...
85
Песнь бескорыстная сама себе хвала: Утеха для друзей и для врагов – смола. Песнь одноглазая, растущая из мха Одноголосый дар охотничьего быта, Которую поют верхом и на верхах, Держа дыханье вольно и открыто, Заботясь лишь о том, чтоб честно и сердито На свадьбу молодых доставить без греха
8 февраля 1937, Воронеж
***
Вооруженный зреньем узких ос, Сосущих ось земную, ось земную, Я чую все, с чем свидеться пришлось, И вспоминаю наизусть и всуе.
И не рисую я, и не пою, И не вожу смычком черноголосым, Я только в жизнь впиваюсь и люблю Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло Заставить, сон и смерть минуя, Стрекало воздуха и летнее тепло Услышать ось земную, ось земную.
8 февраля 1937, Воронеж
***
Еще он помнит башмаков износ, Моих подметок стертое величье, А я его,– как он разноголос, Черноволос, с Давид-горой гранича.
Подновлены мелком или белком Фисташковые улицы-пролазы, Балкон-наклон-подкова-конь-балкон, Дубки, чинары, медленные вязы...
А букв кудрявых женственная цепь Хмельна для глаза в оболочке света, А город так горазд и так уходит в крепь И в моложавое, стареющее лето.
7-11 февраля 1937, Воронеж
***
Были очи острее точимой косы По зегзице в зенице и по капле росы,
И едва научились они во весь рост Различать одинокое множество звезд.
8 февраля 1937, Воронеж
86
***
Обороняет сон свою донскую сонь И разворачиваются черепах маневры, Их быстроходная взволнованная бронь И любопытные ковры людского говора. И в бой меня ведут понятные слова За оборону жизни, оборону Страны – земли, где смерть уснет, как днем сова, Стекло москвы горит меж ребрами гранеными. Необоримые кремлевские слова; B них оборона обороны И брони боевой, и бровь и голова Вместе с ушами полюбовно собрана. И слушает земля – другие страны – бой, Из хорового падающий короба: – Рабу не быть рабом, рабе не быть рабой! И хор поет с часами рука об руку.
13 февраля 1937, Воронеж
***
Как дерево и медь – Фаворского полет, B дощатом воздухе мы с временем соседи, И вместе нас ведет слоистый флот Распиленных дубов и яворовой меди. А в кольцах сердится еще смола, сочась Но разве сердце – лишь испуганное мясо? Я сердцем виноват – и сердцевина – часть До бесконечности расширенного часа. Час насыщающий бесчисленных друзей, Час грозных площадей с счастливыми глазами Я обведу еще глазами площадь всей Всей этой площади с ее знамен лесами.
11 февраля 1937, Воронеж
***
Я в львиный ров и в крепость погружен И опускаюсь ниже, ниже, ниже Под этих звуков ливень дрожжевой Сильнее льва, мощнее пятикнижья. Как близко, близко твой подходит зов До заповедей рода и первины Океанийских низка жемчугов И таитянок кроткие корзины... Карающего пенья материк, Густого голоса низинами надвинься! Богатых дочерей дикарско-сладкий лик Не стоит твоего – праматери – мизинца. Не ограничена еще моя пора: И я сопровождал восторг вселенский,
87
Как вполголосая органная игра Сопровождает голос женский.
12 февраля 1937, Воронеж
Черновые наброски во 2-й
****************************
Bоронежской тетради
************************
1.
Пришла наташа. Где была? Небось, не ела, не пила... И чует мать, черна, как ночь: Вином и луком пахнет дочь...
2.
– Наташа, как писать – балда? – Когда идут на бал, то – да. – А полдень? – Если день, то вместе, А если ночь, то не скажу, по чести.
3.
О, эта Лена, эта нора, О, эта бездна Итр... Эфир, зефир, Элеонора Дух кислосладкий двух мегер.
***
На доске малиновой, червонной На кону горы крутопоклонной, Bтридорога снегом занесенной Высоко занесся санный, сонный Полугород, полуберег конный, B сбрую красных углей запряженный, Желтою мастикой утепленный И перегоревший в сахар жженный. Не ищи в нем зимних масел рая, Конькобежного фламандского уклона, Не раскаркается здесь веселая кривая Карличья в ушастых шапках стая! И меня сравненьем не смущая, Срежь рисунок мой, в дорогу дальнюю влюбленный, Как сухую, но живую лапу клена Дым уносит, на ходулях убегая.
6 марта 1937, Воронеж
88
***
Я скажу это начерно, шепотом, Потому, что еще не пора: Достигается потом и опытом Безотчетного неба игра. И под временным небом чистилища Забываем мы часто о том, Что счастливое небохранилище Раздвижной и прижизненный дом.
9 марта 1937, Воронеж
***
Может быть, это точка безумия, Может быть, это совесть твоя: Узел жизни, в котором мы узнаны И развязаны для бытия. Так соборы кристаллов сверхжизненных Добросовестный луч-паучок, Распуская на ребра, их сызнова Собирает в единый пучок. Чистых линий пучки благодарные Собираемы тонким лучом, Соберутся, сойдутся когда-нибудь, Словно гости с открытым челом. Только здесь, на земле, а не на небе, Как в наполненный музыкой дом, Только их не спугнуть, не изранить бы Хорошо, если мы доживем. То, что я говорю, мне прости. Тихо, тихо его мне прочти.
15 марта 1937, Воронеж
Тайная вечеря
****************
Небо вечери в стену влюбилось Все изрублено светом рубцов Провалилось в нее, отразилось, Превратилось в тринадцать голов. Bот оно, мое небо ночное, Пред которым как мальчик стою, Холодеет спина, очи ноют, Стенобитную твердь я ловлю. И под каждым ударом тарана Осыпаются звезды без глаз, Той же вечери новые раны, Неоконченной росписи мгла.
89
***
Заблудился я в небе, – что делать? Тот, кому оно близко, ответь! Легче было вам, дантовых девять Атлетических дисков звенеть, Задыхаться, чернеть, голубеть...
Если я не вчерашний, не зряшний, Ты, который стоишь предо мной, Если ты виночерпий и чашник, Дай мне силу без пены пустой Выпить здравье кружащейся башни, Рукопашной лазури шальной.
Голубятни, черноты, скворешни, Самых синих теней образцы, Лед весенний, лед высший, лед вешний, Облака – обаянья борцы Тише: тучу ведут под уздцы!
19 марта 1937, Воронеж
Кувшин
******
Длинной жажды должник виноватый, Мудрый сводник вина и воды На боках твоих пляшут козлята И под музыку зреют плоды.
Флейты свищут, клевещут и злятся, Что беда на твоем ободу Черно-красном – и некому взяться За тебя, чтоб поправить беду.
21 марта 1937, Воронеж
***
Украшался отборной собачиной Египтян государственный стыд Мертвецов наделял всякой всячиной И торчит пустячком пирамид.
Ладил с готикой, жил озоруючи И плевал на паучьи права Наглый школьник и ангел ворующий Несравненный Виллон Франсуа.
Март 1937, Воронеж
90
***
Гончарами велик остров синий Крит веселый. Запекся их дар B землю звонкую. Слышишь дельфиний Плавников их подземный удар. Это море легко на помине B осчастливенной обжигом глине, И сосуда студеная власть Раскололась на море и глаз. Ты отдай мне мое, остров синий, Крит летучий, отдай мне мой труд, И сосцами текучей богини Напои обожженный сосуд. Это было и пелось, синея, Много задолго до одиссея, До того, как еду и питье Называли "моя" и "мое". Выздоравливай же, излучайся, Волоокого неба звезда, И летучая рыба-случайность, И вода, говорящая "да".
1937, Воронеж
***
О, как же я хочу, Нечуемый никем, Лететь вослед лучу, Где нет меня совсем! А ты в кругу лучись,Другого счастья нет, И у звезды учись Тому, что значит свет. Он только тем и луч, Он только тем и свет, Что шепотом могуч И лепетом согрет. И я тебе хочу Сказать, что я шепчу, Что шепотом лучу Тебя, дитя, вручу.
27 марта 1937, Воронеж
91
Стихи о неизвестном солдате.
****************************
(1) Этот воздух пусть будет свидетелем Дальнобойное сердце его И в землянках всеядный и деятельный Океан без окна, вещество.
До чего эти звезды изветливы: Все им нужно глядеть – для чего? В осужденье судьи и свидетеля, В океан без окна вещество.
Помнит дождь, неприветливый сеятель, Безымянная манна его, Как лесистые крестики метили Океан или клин боевой.
Будут люди холодные, хилые Убивать, голодать, холодать, И в своей знаменитой могиле Неизвестный положен солдат.
Научи меня, ласточка хилая, Разучившаяся летать, Как мне с этой воздушной могилою Без руля и крыла совладать,
И за Лермонтова Михаила Я отдам тебе строгий отчет, Как сутулого учит могила И воздушная яма влечет.
(2) Шевелящимися виноградинами Угрожают нам эти миры, И висят городами украденными, Золотыми обмолвками, ябедами Ядовитого холода ягодами Растяжимых созвездий шатры Золотые созвездий миры.
(3) Сквозь эфир десятичноозначенный Свет размолотых в луч скоростей Начинает число опрозраченный. Светлой болью и молью нулей.
А за полем полей поле новое Треугольным летит журавлем Весть летит светлопыльной дорогою И от битвы вчерашней светло.
92
Весть летит светопыльной дорогою Я не Лейпциг, не Ватерлоо, Я не битва народов. Я – новое, От меня будет свету светло.
В глубине черномраморной устрицы Аустерлица погас огонек Средиземная ласточка щурится, Вязнет чумный Египта песок.
(4) Аравийское месиво, крошево, Свет размолотых в луч скоростей И своими косыми подошвами Луч стоит на сетчатке моей. Миллионы убитых задешево Притоптали траву в пустоте, Доброй ночи, всего им хорошего От лица земляных крепостей. Неподкупное небо окопное, Небо крупных оконных смертей, За тобой – от тебя – целокупное Я губами несусь в темноте. За воронки, за насыпи, осыпи По которым он медлил и мглил, Развороченный – пасмурный, оспенный И приниженный гений могил.
(5) Хорошо умирает пехота, И поет хорошо хор ночной Над улыбкой приплюснутой швейка, И над птичьим копьем Дон-Кихота, И над рыцарской птичьей плюсной. И дружит с человеком калека: Им обоим найдется работа. И стучит по околицам века Костылей деревянных семейка Эй, товарищество – шар земной!
(6) Для того ль должен череп развиться Во весь лоб – от виска до виска, Чтоб его дорогие глазницы Не могли не вливаться в войска. Развивается череп от жизни Во весь лоб – от виска до виска, Чистотой своих швов он дразнит себя, Понимающим куполом яснится, Мыслью пенится, сам себе снится Чаша чаше, отчизна – отчизне, Звездным рубчиком шитый чепец, Чепчик счастья – шекспира отец.
93
(7) Ясность ясеневая и зоркость яворовая Чуть-чуть красная мчится в свой дом, Словно обмороками затоваривая Оба неба с их тусклым огнем. Нам союзно лишь то, что избыточно, Впереди – не провал, а промер, И бороться за воздух прожиточный Это слава другим не в пример.
И сознанье свое затоваривая Полуобморочным бытием, Я ль без выбора пью это варево, Свою голову ем под огнем?
Для того ль заготовлена тара Обаянья в пространстве пустом, Чтобы белые звезды обратно Чуть-чуть красные мчались в свой дом?
Слышишь, мачеха звездного табора Ночь, что будет сейчас и потом?
(8) Наливаются кровью аорты, И звучит по рядам шепотком: – Я рожден в девяносто четвертом, Я рожден в девяносто втором... И,в кулак зажимая истертый Год рожденья с гурьбой и гуртом, Я шепчу обескровленным ртом: – Я рожден в ночь с второго на третье Января в девяносто одном. Ненадежном году, и столетья Окружают меня огнем.
1937, Bоронеж
***
Флейты греческой тэта и йота Словно ей не хватало молвы Неизваянная, без отчета, Зрела, маялась, шла через рвы.
И ее невозможно покинуть, Стиснув зубы ее не унять, И в слова языком не продвинуть, И губами ее не размять.
А флейтист не узнает покоя Ему кажется, что он – один, Что когда-то он море родное Из сиреневых вылепил глин.
94
Звонким шепотом честолюбивым, Вспоминающим шепотом губ Он торопится быть бережливым, Емлет звуки, опрятен и скуп.
Bслед за ним мы его не повторим, Комья глины в ладонях моря, И когда я наполнился морем, Мором стала мне мера моя.
И свои-то мне губы не любы, И убийство на том же корню. И невольно на убыль, на убыль Равноденствие флейты клоню.
7 апреля 1937, Воронеж
***
Нереиды, мои нереиды, Bам рыданье – вода и питье. Дочерям среди зимней обиды Состраданье обидно мое.
***
Я к губам подношу эту зелень, Эту клейкую клятву листов, Эту клятвопреступную землю: Мать подснежников, кленов, дубков. Погляди, как я крепну и слепну, Подчиняясь смиренным корням; И не слишком ли великолепно От гремучего парка глазам? А квакуши, как шарики ртути, Голосами сцепляются в шар, И становятся ветками прутья И молочною выдумкой пар.
30 апреля 1937
***
Как по улицам Киева-вия Ищет мужа, не знаю чья, жинка, И на щеки ее восковые Ни одна не скатилась слезинка. Не гадают цыганочки кралям, Не играют в купеческом скрипки, На Крещатике лошади пали, Пахнут смертью господские липки. Уходили с последним трамваем Прямо за город красноармейцы, И шинель прокричала сырая: "Мы вернемся еще, разумейте!"
апрель 1937
95
***
Клейкой клятвой пахнут почки, Вот звезда скатилась, Это мать сказала дочке, Чтоб не торопилась.
"Подожди", – шепнула внятно Неба половина И ответил шелест скатный: "Мне бы только сына...
Стала б я совсем другою Жизнью величаться, Будет зыбка под ногою Легкою качаться.
Будет муж, прямой и дикий, Кротким и послушным, Без него, как в черной книге, Страшно в мире душном..."
Подмигнув на полуслове, Запнулась зарница. Старший брат нахмурил брови. Жалится сестрица
Bетер бархатный, крыластый Дует в дудку тоже, Чтобы мальчик был лобастый, На двоих похожий.
Спросит гром своих знакомых: "Bы, грома, видали, Чтобы липу до черемух Замуж выдавали?"
Да из свежих одиночеств Леса – крики пташьи, Свахи-птицы свищут почесть Льстивую Наташе.
И к губам такие липнут Клятвы, что, по чести, В конском топоте погибнуть Мчатся очи вместе.
Bсе ее торопят часто: "Ясная Наташа, Выходи,за наше счастье, За здоровье наше!"
2 мая 1937
96
***
1 К пустой земле невольно припадая, Неравномерной сладкою походкой Она идет,чуть-чуть опережая Подругу быструю и юношу-погодка. Ее влечет стесненная свобода Одушевляющего недостатка, И кажется, что ясная догадка B ее походке хочет задержаться О том, что эта вешняя погода Для нас – праматерь гробового свода, И это будет вечно начинаться.
2 Есть женщины, сырой земле родные, И каждый шаг их – гулкое рыданье. Сопровождать умерших и впервые Приветствовать воскресших – их призванье. И ласки требовать от них преступно, И расставаться с ними непосильно. Сегодня – ангел, завтра – червь могильный, А послезавтра – только очертанье. Что было поступь – станет недоступно. Цветы бессмертны. Небо целокупно. И то, что будет, – только обещанье.
4 мая 1937
***
На меня нацелилась груша да черемуха Силою рассыпчатой бьет меня без промаха. Кисти вместе с звездами, звезды вместе с кистями, Что за двоевластье там? B чьем соцветьи истина? С цвету ли, с размаха ли, бьет воздушно-целыми Воздух, убиваемый кистенями белыми. И двойного запаха сладость неуживчива: Борется и тянется – смешана, обрывчива.
4 мая 1937
97
Рим
***
Где лягушки фонтанов, расквакавшись И разбрызгавшись, больше не спят И, однажды проснувшись, расплакавшись, Во всю мочь своих глоток и раковин Город, любящий сильным поддакивать, Земноводной водою кропят,
Древность летняя, легкая, наглая, С жадным взглядом и плоской ступней, Словно мост ненарушенный ангела В плоскоступьи над желтой водой,
Голубой, онелепленный, пепельный, В барабанном наросте домов, Город, ласточкой купола лепленный Из проулков и из сквозняков, Превратили в убийства питомник Bы, коричневой крови наемники, Италийские чернорубашечники, Мертвых цезарей злые щенки...
Все твои, Микельанджело, сироты, Облеченные в камень и стыд, Ночь, сырая от слез, и невинный, Молодой, легконогий Давид, И постель, на которой несдвинутый Моисей водопадом лежит, Мощь свободная и мера львиная В усыпленьи и рабстве молчит.
И морщинистых лестниц уступки В площадь льющихся лестничных рек, Чтоб звучали шаги, как поступки, Поднял медленный Рим-человек, А не для искалеченных нег, Как морские ленивые губки.
Ямы форума заново вырыты, И раскрыты ворота для ирода, И над римом диктатора – выродка Подбородок тяжелый висит.
16 марта 1937
98
***
Заблудился я в небе, – что делать? Тот, кому оно близко, ответь! Легче было вам, дантовых девять Атлетических дисков, звенеть. Не разнять меня с жизнью, – ей снится Убивать и сейчас же ласкать, Чтобы в уши, в глаза и в глазницы Флорентийская била тоска. Не кладите же мне, не кладите Остроласковый лавр на виски, Лучше сердце мое разорвите Вы на синего звона куски! И когда я умру, отслуживши, Всех живущих прижизненный друг, Чтоб раздался и шире и выше Отклик неба во всю мою грудь!
19 марта 1937
Переводы из Петрарки
********************
1. Как соловей сиротствующий славит Своих пернатых близких, ночью синей, И деревенское молчанье плавит По-над холмами или в котловине, И всю-то ночь щекочит и муравит, И провожает он один,отныне,Меня, меня: силки и сети ставит И нудит помнить смертный пот богини. О радужная оболочка страха! Эфир, очей, глядевших в глубь эфира, Взяла земля в слепую люльку праха. Исполнилось твое желанье, пряха, И, плачучи, твержу – вся прелесть мира Ресничного недолговечней взмаха.
ноябрь 1933
99
Содержание
Только детские книги читать ............................ 3 Звук осторожный и глухой ............................... 3 Сусальным золотом горят ................................ 3 Дано мне тело – что мне делать с ним ................... 3 Сквозь восковую занавесь ............................... 4 Мне стало страшно жизнь отжить ......................... 4 Озарены луной кочевья .................................. 4 Дыханье вещее в стихах моих ............................ 5 B изголовье черное распятие ............................ 5 ...На пальмовой верхушке ............................... 6 Ни о чем не нужно говорить ............................. 6 SILЕNTIUM .............................................. 6 Когда удар с ударами встречается ....................... 7 Слух чуткий парус напрягает ............................ 7 Как черный ангел на снегу .............................. 7 Ты прошла сквозь облако тумана ......................... 8 Змей ................................................... 8 Bы хотите быть игрушечной .............................. 9 Дождик ласковый, тихий и тонкий ........................ 9 Смутно дышащими листьями ............................... 9 Раковина ............................................... 10 Воздух пасмурный влажен и гулок ........................ 10 О небо, небо, ты мне будешь сниться! ................... 11 Как кони медленно ступают .............................. 11 Я ненавижу свет ........................................ 11 Золотой ................................................ 12 Образ твой, мучительный и зыбкий ....................... 12 Нет, не луна, а светлый циферблат ...................... 12 Петербургские строфы ................................... 13 В таверне воровская шайка............................... 13 Отравлен хлеб, и воздух выпит .......................... 13 Кинематограф............................................ 14 Домби и сын............................................. 15 Я не слыхал рассказов Оссиана .......................... 16 Есть ценностей незыблемая скала ........................ 16 Поляки! Я не вижу смысла ............................... 16 Черты лица искажены .................................... 17 Бессонница. Гомер. Тугие паруса ........................ 17 Уничтожает пламень ..................................... 17 От вторника и до субботы ............................... 18 В Петрополе прозрачном мы умрем ........................ 18 Эта ночь непоправима ................................... 18 Природа – тот же Рим отразилась в нем .................. 19 Декабрист .............................................. 19 Все чуждо нам в столице непотребной .................... 20 Когда октябрьский нам готовил временщик ................ 20 Кассандре .............................................. 21 Среди священников левитом молодым ...................... 21 Пусть имена цветущих городов ........................... 22 ТRISTIA ................................................ 22 Прославим, братья, сумерки свободы ..................... 23
100
На страшной высоте блуждающий огонь .................... 23 Кто знает, может быть не хватит мне свечи .............. 24 Что поют часы-кузнечик ................................. 24 Я наравне с другими .................................... 24 Bеницейской жизни, мрачной и бесплодной ................ 25 Bозьми на радость из моих ладоней ...................... 26 Bернись в смесительное лоно ............................ 26 Где ночь бросает якоря ................................. 27 В Петербурге мы сойдемся снова ......................... 27 Сестры – тяжесть и нежность,одинаковы ваши приметы ..... 28 Чуть мерцает призрачная сцена .......................... 28 Мне жалко, что теперь зима ............................. 29 Мне Тифлис горбатый снится ............................. 30 За то, что я руки твои не сумел удержать ............... 30 Я слово позабыл, что я хотел сказать ................... 31 Когда городская выходит на стогны луна ................. 31 Концерт на вокзале ..................................... 32 Умывался ночью на дворе ................................ 32 Я не знаю, с каких пор ................................. 33 Я по лесенке приставной ................................ 33 Bетер нам утешенье принес .............................. 34 Век мой, зверь мой, кто сумеет ......................... 34 Феодосия................................................ 35 Московский дождик ...................................... 36 Кому зима – арак и пунш голубоглазый ................... 36 Грифельная ода ......................................... 37 Язык булыжника мне голубя понятней ..................... 38 Нет, никогда, ничей я не был современник ............... 39 Вы, с квадратными окошками, невысокие дома ............. 39 Кто время целовал в измученное темя .................... 40 Что ты прячешься, фотограф ............................. 41 Сегодня ночью, не солгу ................................ 41 Я буду метаться по табору улицы темной ................. 42 Жизнь упала, как зарница ............................... 42 Куда как тетушка моя была богата ....................... 43 Куда как страшно нам с тобой ........................... 44
Армения................................................. 44
1. Ты розу Гафиза колышешь ........................ 44
2. Ты красок себе пожелала ........................ 44
3. Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло ..... 45
4. Закутав рот, как влажную розу .................. 45
5. Руку платком обмотай и в венценосный шиповник .. 45
6. Орущих камней государство ...................... 45
7. Не развалины, нет, но порубка могучего
циркульного леса................................ 45
8. Холодно розе в снегу ........................... 46
9. О порфирные цокая граниты ...................... 46
10. Какая роскошь в нищенском селеньи .............. 46
11. Я тебя никогда не увижу ........................ 46
12. Лазурь да глина, глина да лазурь ............... 46
Не говори никому ....................................... 47 На полицейской бумаге верже ............................ 47
101
И по звериному воет людье .............................. 47 Я вернулся в мой город, знакомый до слез ............... 47 Помоги, господь, эту ночь прожить ...................... 48 Мы с тобой на кухне посидим ............................ 48 Я скажу тебе с последней ............................... 48 Колют ресницы, в груди прикипела слеза ................. 49 За гремучую доблесть грядущих веков .................... 49 После полуночи сердце ворует ........................... 49 Жил Александр Герцович ................................. 50 Я пью за военные астры, за все, чем корили меня ........ 50 Я с дымящей лучиной вхожу .............................. 51 Нет, не спрятаться мне от великой муры ................. 51 Ночь на дворе. Барская лжа! ............................ 51 Канцона ................................................ 52 Отрывки из уничтоженных стихов ......................... 52 Как народная громада ................................... 53 Фаэтонщик .............................................. 54 Сегодня можно снять декалькомани ....................... 55 С миром державным я был лишь ребячески связан .......... 56 Еще далеко мне до патриарха ............................ 56 Довольно кукситься, бумаги в стол засунем .............. 57 Ламарк ................................................. 58 Дайте Тютчеву стрекозу ................................. 59 Импрессионизм ......................................... 59 Когда в далекую Корею .................................. 60 Там, где купальни, бумагопрядильни ..................... 60 К немецкой речи ........................................ 61 Друг Ариоста, друг Петрарки, Тассо друг ................ 62 Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть ...... 62 Холодная весна. Голодный Старый Крым.................... 62 Квартира тиха, как бумага .............................. 63
Bосьмистишия............................................ 63
1. Люблю появление ткани ..................... 63
2. Люблю появление ткани ..................... 64
3. О, бабочка, о, мусульманка ................ 64
