Текст книги "Кровь среди лета"

Автор книги: Оса Ларссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

~~~

– Ну и как ты себе это представляешь? – спрашивал Свен-Эрик, когда Анна-Мария парковала машину во дворе школы «Хёгалидскулан». – Что он убил сначала Мильдред Нильссон, а потом своего папу?

– Я ничего себе не представляю, – ответила она. – Но у него есть книга с тем же рисунком, что послали Мильдред. Вполне возможно, что послал он. И масса газетных вырезок о ее убийстве.

Ректором оказалась приятная женщина пятидесяти с лишним лет, немного полноватая, в юбке до колена, необычного покроя темно-синем пиджаке и с ярким платком, повязанным вокруг шеи. У Свена-Эрика при виде ее сразу поднялось настроение: он любил энергичных женщин.

Анна-Мария объяснила, кто им нужен, и попросила ректора действовать без лишнего шума. Женщина посмотрела расписание и позвонила нужному учителю.

Пока ждали Беньямина, она поинтересовалась, в чем дело.

– Мы полагаем, что он угрожал Мильдред Нильссон, священнику, которая была убита прошлым летом, – пояснила Анна-Мария. – И хотели бы задать мальчику пару вопросов.

Ректор покачала головой.

– Простите, но мне трудно в это поверить, – возразила она. – Беньямин и его друзья выглядят устрашающе: черные волосы и бледные лица, подведенные глаза, не говоря уже об одежде. В прошлом семестре один из его приятелей носил рубашку с изображением скелета грудного младенца!

Она рассмеялась и содрогнулась в притворном ужасе. Однако, заметив улыбку на лице Анны-Марии, вмиг стала серьезной.

– Но на самом деле это довольно безобидные дети, – продолжала ректор. – В прошлом году, когда Беньямин учился в восьмом классе, у нас с ним были небольшие проблемы, но сейчас я не задумываясь доверила бы ему присматривать за маленьким ребенком, если б такового имела.

– А что за проблемы были с ним в прошлом году? – поинтересовался Свен-Эрик.

– Он стал хуже учиться, и потом… он был, как вам сказать… – Ректор задумалась, подбирая нужные слова. – Они всячески демонстрировали свою исключительность, так вызывающе одевались… Мне кажется, таким образом они выносили наружу свое чувство отчужденности. Руки у Беньямина были все изрезаны, он имел привычку на уроках ковырять свои раны. Однако после Рождества он изменился. Сдружился с одной девочкой, они организовали группу… – Женщина улыбнулась. – Прошлой весной давали концерты здесь, в школе. Однажды поставили на сцене голову поросенка и рубили ее топором. Мне показалось, они делали это с большим наслаждением.

– Он умеет рисовать? – поинтересовался Свен-Эрик.

– Да, – не задумываясь ответила ректор, – в этом он мастер.

Тут раздался стук в дверь, и в кабинет вошел юноша. Анна-Мария и Свен-Эрик представились.

– У нас к тебе есть несколько вопросов, – сказал Стольнакке.

– Я не буду разговаривать с вами, – ответил Беньямин Викстрём.

Анна-Мария вздохнула.

– В таком случае мы арестуем тебя по подозрению в незаконной угрозе, – сказала она, – и отвезем в участок.

Юноша поднял глаза к небу, растрепанные черные волосы падали ему на лицо.

– Везите, – ответил он.

~~~

– Не понимаю, как с ним еще говорить? – недоумевала Анна-Мария.

Беньямин Викстрём сидел в комнате для допросов номер один. По дороге в участок он не вымолвил ни слова. Инспекторы Мелла и Стольнакке взяли себе в буфете по чашечке кофе и кока-колу для задержанного. Навстречу им по коридору бежал прокурор Альф Бьёрнфут.

– Кого вы привезли? – кричал он, задыхаясь.

Они изложили ему суть дела.

– Ему пятнадцать, – заметил прокурор, – с ним должен быть его опекун или кто-нибудь из родителей. Мать здесь?

Свен-Эрик и Анна-Мария обменялись взглядами.

– Привезите ее сюда, – распорядился Бьёрнфут. – Дайте парню поесть, если он захочет, и позвоните в социальную службу, они тоже должны прислать своего представителя. А потом позовете меня.

С этими словами прокурор исчез.

– Только не она! – взмолилась Анна-Мария.

– Я съезжу за Кристин Викстрём, – успокоил коллегу Свен-Эрик.

Через час они снова собрались в комнате для допросов. Свен-Эрик и Анна-Мария сели по одну сторону стола, Беньямин Викстрём по другую, слева чиновник из социальной службы, справа заплаканная Кристин Викстрём.

– Ты послал этот рисунок Мильдред Нильссон? – спросил Свен-Эрик. – Скоро мы получим результаты исследования отпечатков пальцев, поэтому, если это сделал ты, лучше признаться сразу.

Беньямин Викстрём упрямо молчал.

– Боже мой! – запричитала Кристин. – Как ты мог такое сделать, Беньямин? Разве это поступок здорового человека?

Мускулы лица юноши напряглись. Он уставился в стол, прижав руки к телу.

– Думаю, нам нужно сделать перерыв, – сказал секретарь социальной службы и положил руку на плечо Кристин.

Свен-Эрик кивнул, выключил магнитофон и вышел за дверь вместе с фру Викстрём и секретарем.

– Почему ты не хочешь с нами побеседовать? – спросила Анна-Мария Беньямина, оставшись с ним наедине.

– Потому что вы ничего не поймете, – ответил юноша. – Вы совершенно ничего не понимаете.

– То же любит повторять мой сын, он твой ровесник, – заметила инспектор Мелла. – Ты знал Мильдред?

– Это не она здесь нарисована. Вы что, не видите? Это автопортрет.

Анна-Мария пригляделась. До сих пор она не сомневалась, что это Нильссон, но рисунок действительно изображал человека с длинными черными волосами.

– Ты ведь дружил с ней, так? – продолжала Анна-Мария. – И поэтому собирал вырезки со статьями о ее смерти?

– Она понимала, – шептал Беньямин. – Она все понимала.

Из-под черной завесы волос блеснули слезы, несколько капель упало на стол.

Беньямин вспомнил, как однажды сидел с Мильдред в ее кабинете в приходском доме. Она пригласила его на чашку чая с таволгой и медом. Таволгу дала ей одна женщина из «Магдалины», которая сама ее собирала и высушивала. Они шутили, что чай пахнет пометом.

Беньямин познакомился с Нильссон через одного из своих приятелей, который был ее конфирмантом.

На столе лежала книга под названием «Ворота», Мильдред как раз читала ее.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Беньямин.

Книга была толстой. Слишком много английского текста и цветных иллюстраций.

Речь в ней шла о воротах в еще не созданный мир, который человеку предстоит придумать самому. Автор призывал читателя обустроить свой дом в вечности, опираясь на воображение и ритуалы. Он утверждал, что путь туда лежит через самоубийство, индивидуальное или коллективное. Весной девяносто восьмого года четверо подростков покончили с собой. Их родители подали на английского издателя в суд.

– Мне нравится эта идея, – ответила Мильдред.

А потом она слушала Беньямина и протягивала ему платок, если он плакал, что нередко случалось во время их бесед.

Он рассказывал об отце, и это была своего рода месть, ведь Стефан Викстрём не любил Мильдред.

– Он ненавидит меня, – жаловался Беньямин. – Но даже если я остригу волосы и надену обычную рубашку со всем тем, что полагается, и стану пай-мальчиком и председателем школьного совета, он и тогда не переменит своего мнения обо мне. Я знаю.

Тут в дверь постучали, и у Мильдред на лбу появилась беспокойная морщинка.

В кабинет вошел Стефан Викстрём. В тот день у него был выходной.

– Так вот ты где! – обратился он к Беньямину. – Сейчас же бери свою куртку и садись в машину!

– А тебя я попрошу не вмешиваться в мою семейную жизнь, – обратился Викстрём к Мильдред. – Мой сын стал хуже учиться. Меня тошнит от того, как он одевается. Он позорит свою семью, как только может, а ты, насколько я понимаю, наставляешь его в этом. Приглашаешь на чай, в то время как он должен быть в школе. – Викстрём постучал по ручным часам. – Ты слышал, что я сказал? – повернулся он к сыну. – Бери куртку и марш в машину! Сейчас у тебя по расписанию урок шведского языка, я отвезу тебя. Ты довел свою мать до слез. Звонил классный руководитель и спрашивал, где ты. Ты хочешь, чтобы мама заболела? Ты этого хочешь?

– Иногда Беньямину надо выговориться, – сказала Мильдред, – иногда…

– На это у него есть родители, – оборвал ее Викстрём.

– Вот как! – подал голос Беньямин. – Но ведь ты отказываешься говорить со мной. Вчера, когда я спросил тебя, можно ли мне поехать вместе с семьей Кевина в приграничную зону, что ты ответил мне? «Остриги волосы, оденься как нормальный человек – тогда и поговорим». Так?

Беньямин поднялся и взял свою куртку.

– Я поеду в школу на велосипеде, не хочу, чтобы ты подвозил меня. – С этими словами юноша выбежал из комнаты.

– Это ты во всем виновата. – Стефан повернулся к Мильдред, которая все еще держала в руках чашку с травяным чаем.

– Мне жаль тебя, Стефан, – ответила она. – Тебе, наверное, очень одиноко.

~~~

– Мы отпускаем его, – сказала Анна-Мария прокурору и коллегам.

Она вышла в буфет и попросила находившегося там секретаря социальной службы проводить мать и сына домой.

Потом инспектор Мелла вернулась в свой кабинет, чувствуя себя усталой и подавленной. Проходивший мимо Свен-Эрик спросил, не хочет ли она перекусить.

– Но ведь уже три часа, – ответила Анна-Мария.

– Ты ела?

– Нет. Бери свою куртку, мы едем. – Инспектор Мелла улыбалась.

– Куда?

Из-за спины инспектора Стольнакке вынырнул Томми Рантакюрё.

– Пойдемте со мной, – обратился он к Свену-Эрику и Анне-Марии.

Стольнакке сурово посмотрел на него.

– А с тобой я вообще не разговариваю.

– Это из-за кошек? – улыбнулся Томми. – Я пошутил. Но сейчас я покажу вам что-то действительно важное.

Они последовали за Рантакюрё в комнату для допросов номер два. Там сидели женщина и мужчина, одетые по-походному. Мужчина, довольно рослый, держал в кулаке кепку цвета хаки и время от времени вытирал ею пот со лба. Женщина в косынке на голове и джинсах с пятнами от ягодного сока отличалась исключительной худобой. Ее лицо покрывали морщины, какие бывают у заядлых курильщиков. Оба пахли дымом и кремом от комаров.

– Можно попросить у вас стакан воды? – сказал мужчина, когда четверо полицейских вошли в комнату.

– Ну, хватит, – решительно отрезала женщина, и это должно было означать: все, что до сих пор говорил или делал ее спутник, было неправильно.

– Повторите, пожалуйста, то, что рассказали мне, – попросил Томми.

– Давай! – Женщина раздраженно толкнула мужчину, переводя взгляд с одного полицейского на другого.

– Ну, значит, мы собирали ягоды к северу от Недре Вуолус-ярви, – начал мужчина. – У моего шурина там избушка в лесу. В свое время бывает невероятно много морошки, но сейчас сезон брусники…

Он посмотрел на Томми Рантакюрё, который нервно крутил пальцами, давая мужчине знак, чтобы тот немедленно переходил к делу.

– И вот той ночью мы услышали шум, – продолжал мужчина.

– Крик, – решительно поправила его женщина.

– Да-да, – закивал мужчина, – а потом последовал выстрел.

– И еще один, – добавила его спутница.

– Ну, тогда рассказывай ты, – рассердился мужчина.

– Да? Разве мы не договаривались, что с полицейскими будешь говорить ты? – Женщина обиженно поджала губы.

– Собственно, это все, – закончил мужчина.

Свен-Эрик удивленно посмотрел на него.

– И когда это было? – спросил он.

– В ночь на субботу, – ответил мужчина.

– А сегодня понедельник, – спокойно произнес Стольнакке. – Почему же вы пришли только сегодня?

– Я ведь говорила тебе… – начала женщина.

– Да-да, но теперь придержи язык, – оборвал ее мужчина.

– Я говорила ему, что надо немедленно ехать в полицию, – обратилась женщина к Свену-Эрику. – А потом, когда фотография этого священника появилась в газете… Думаете, это он?

– Вы что-нибудь видели? – оборвал ее Свен-Эрик.

– Нет, мы сразу легли в постель, – ответил мужчина. – Только слышали то, о чем я сейчас рассказал. Да, еще был звук отъезжающего автомобиля, но это гораздо позже. Ведь там проходит дорога на Лаксфорсен.

– Неужели вы не поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее! – не выдержал Свен-Эрик.

– Я действительно об этом не подумал, – хмуро ответил мужчина. – Сейчас сезон охоты на лося, ничего удивительного в том, если в лесу стреляют!

– Но ведь это случилось ночью. – Стольнакке изо всех сил старался казаться спокойным. – А по закону охота разрешена только в дневное время. А голос? Или вы подумали, что это кричит лось?

– Да, но… – начала оправдываться женщина, но мужчина ее перебил.

– Звук действительно был странный, – сердито возразил он. – Но это могла быть лиса. Или олень, вы слышали, как трубит олень во время гона? Так или иначе, мы все рассказали, и теперь нам пора домой.

Свен-Эрик уставился на свидетеля, как на безумца.

– Домой?! – закричал он. – Пора домой? Вы останетесь здесь. Мы возьмем карту и осмотрим местность. Вы расскажете, откуда раздался выстрел. Мы выясним, была ли это пуля или дробь. Потом поговорим о крике. Вы различали какие-нибудь слова? С какой стороны кричали, как долго – во всем этом надо как следует разобраться. Я хочу знать точное время, когда это все случилось. Нам предстоит еще долгий разговор. Вы понимаете?

Женщина умоляюще смотрела на Свена-Эрика.

– Я говорила мужу, что надо ехать в полицию немедленно, – сказала она. – Но вы же знаете, что когда человек занялся сбором ягод…

– Поставьте себя на наше место, – подхватил мужчина. – У меня в машине брусники на три тысячи крон. В любом случае я должен позвонить сыну, чтобы он забрал ее. Я не дам ягодам пропасть, что бы там ни было!

Свен-Эрик глядел в глаза свидетелю и тяжело дышал.

– Машина, – продолжал тот, – была с дизельным двигателем.

– Вы издеваетесь над нами? – прошипел Стольнакке.

– Его ведь очень легко узнать, – продолжал мужчина. – Изба не так близко от дороги, тем не менее… Но, как я уже говорил, звук мотора послышался позже. Возможно, он не имел к выстрелу никакого отношения.

~~~

Вечером в четверть пятого вертолет с Анной-Марией Меллой и Свеном-Эриком Стольнакке на борту взял курс на север. Внизу серебряной лентой петляла река Торне-эльв. Пара случайных облаков бросала тень на горные склоны, но в целом над золотисто-желтыми осенними просторами сияло чистое небо.

– Они не хотели тратить выходные на поездку в полицейский участок, – сказала Анна-Мария. – Я могу их понять.

Свен-Эрик вспомнил свидетелей и расхохотался.

– Что за народ!

Полицейские склонились над картой.

– Если избушка стоит на северном берегу озера, а выстрел послышался откуда-то с юга, то… – Анна-Мария водила пальцем по карте.

– Ему показалось, что стреляли совсем рядом.

– Да, и там, дальше, есть еще несколько домов. И потом, они слышали звук мотора. Это не могло быть дальше километра, максимум двух от избушки.

Свен-Эрик и Анна-Мария смотрели на карту. Может, имело бы смысл полиции прочесать лес, подключив добровольцев из местного населения? Внизу показались вытянутые очертания озера Недре Вуолус-ярви. Двигаясь над ним в северном направлении, вертолет снизился. Полицейские заметили избушку, где ночевали свидетели после сбора ягод.

– Опуститесь как можно ниже! – кричала инспектор Мелла пилоту. – Иначе мы ничего не увидим.

Свен-Эрик смотрел в бинокль, Анна-Мария решила, что ей будет удобнее изучать местность невооруженным глазом. Они медленно пролетали над березняками, болотами, проселочной дорогой, которая шла вдоль озера до самой северной его точки. Стадо оленей глупо уставилось на вертолет, лосиха с детенышем скрылась в зарослях, ломая ветки.

– Тем не менее, – думала вслух Анна-Мария, пытаясь разглядеть внизу что-нибудь кроме кустарников и зарослей кривой горной березки, – не так-то просто зарыть здесь тело и не оставить следов. Корни и прочее… Постойте! – вдруг закричала она. – Вот здесь! – Она схватила за рукав Свена-Эрика, показывая вниз. – Видишь? Там, возле оленьего загона, лежит лодка. Мы должны ее осмотреть.

Длина озера превышала шесть километров. От проселочной дороги в лесу к нему спускалась тропинка, вымощенная у самой воды бревнами. На берегу вверх дном лежала белая пластмассовая лодка. Полицейские перевернули ее и принялись осматривать.

– Все чисто, – констатировал Свен-Эрик.

– Слишком чисто, – отозвалась Анна-Мария.

Она склонилась к самому дну лодки. Потом подняла глаза и кивнула коллеге. Свен-Эрик тоже нагнулся.

– Тем не менее крови здесь достаточно, – спокойно уточнил он.

Они посмотрели на озеро, серебрящееся в свете вечернего солнца. То там, то здесь по воде пробегали барашки волн. Где-то кричала гагара.

«Он там, на дне», – подумала Анна-Мария.

– Возвращаемся, – предложил Свен-Эрик. – Что толку здесь топтаться, криминалисты будут ругаться. Мы привезем сюда Кристера Эрикссона и Тинтин. Если они что-нибудь найдут, пригласим водолазов. И не надо ходить по тропинке, там могли остаться следы.

Анна-Мария посмотрела на часы.

– Мы успеем до наступления темноты.

В половине пятого они снова собрались на берегу: Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке, Томми Рантакюрё и Фред Ульссон. Ждали Кристера Эрикссона и Тинтин.

– Если он лежит недалеко от берега, Тинтин сразу найдет его, – сказал Фред Ульссон.

– Хотя она и не так хороша, как Зак, – добавил Томми.

Тинтин звали черную немецкую овчарку инспектора полиции Кристера Эрикссона. Пять лет назад Эрикссон переехал в Кируну с Тинтин и Заком – псом с густой коричнево-черной шерстью и слишком большой головой, чтобы брать призы на выставках. Из людей Зак признавал только своего хозяина. Когда кто-нибудь другой пытался приласкать его, равнодушно отворачивал морду.

– Для меня большая честь работать с ним, – так отзывался сам инспектор о своей собаке.

Горные спасатели славили Зака на все лады. Никто никогда не видел лучшей лавинной поисковой собаки.

Кристера Эрикссона случалось встречать в буфете полицейского участка не каждый день: разве что в тех случаях, когда Зак приглашал на торт или, точнее, какой-нибудь спасенный или его благодарный родственник устраивал для Кристера и его коллег чаепитие. В обычные дни Эрикссон использовал время обеденного перерыва на прогулки с собаками или тренировки.

Инспектор не отличался общительностью, возможно, причиной тому был его внешний вид. Кожа на лице Эрикссона напоминала розовую пергаментную бумагу, вместо ушей зияли две дырки, волосы на голове, равно как и ресницы и брови, полностью отсутствовали, от носа остались два черных отверстия, благодаря которым он получил у коллег прозвище Майкл Джексон. Анна-Мария слышала, что еще подростком Кристер Эрикссон пострадал при пожаре, однако расспросить его самого не решалась.

Когда Зак был жив, о нем и его хозяине ходили анекдоты. Полицейские шутили, что вечерами Эрикссон и Зак вместе пьют пиво и смотрят спортивные программы и что именно Зак делает на тотализаторе самые верные ставки.

Теперь, когда у Эрикссона осталась одна Тинтин, шутки прекратились. А может, коллеги и продолжали посмеиваться над Кристером между собой, однако, поскольку Тинтин была сукой, анекдоты стали слишком неприличными, чтобы рассказывать их в присутствии Анны-Марии.

«Собака будет что надо, – говорил Кристер о Тинтин. – Сейчас у нее слишком горячая голова, но с возрастом это пройдет».

Автомобиль Эрикссона появился на берегу через десять минут после остальных. Тинтин сидела на переднем пассажирском месте. Кристер отстегнул ремень безопасности для собак и вышел с ней из машины.

– Лодка уже подошла? – спросил он.

Полицейские закивали. Вертолет сел на воду в северной части озера. Это был «Оранж», снабженный эхолотом и прожекторами.

Кристер Эрикссон надел на собаку спасательный жилет. Тинтин понимала, что это значит, и радовалась предстоящей работе. Она крутилась у ног хозяина, высунув от возбуждения язык, вертела головой в разные стороны и нюхала воздух.

Они спустились к лодке. Эрикссон разместил Тинтин на небольшой плавучей платформе и оттолкнул от берега. Коллеги наблюдали, как он завел мотор, а Тинтин поначалу взвизгивала и пританцовывала, переминаясь с лапы на лапу, однако потом успокоилась, села на краю платформы и как будто о чем-то задумалась.

Прошло сорок минут. Тинтин лежала неподвижно. Томми Рантакюрё от нетерпения дергал себя за волосы. Лодка перемещалась от одного конца озера к другому, придерживаясь южного направления. Коллеги на берегу следовали за ней.

– Черт бы подрал этих тварей! – ругался Томми Рантакюрё, отмахиваясь от комаров.

– Мужчина с собакой – это как раз в твоем вкусе, а? – подтрунивал над Анной-Марией Свен-Эрик.

– Оставь, пожалуйста, – недовольно пробурчала она. – К тому же это была не его собака.

– О чем вы? – поинтересовался Фред Ульссон.

– Ни о чем, – отмахнулась Анна-Мария.

– Ну, если уж сказали «А»… – поддержал Ульссона Томми.

– Это Свен-Эрик сказал «А», – кивнула на коллегу инспектор Мелла. – Ну, рассказывай! Насладись моим унижением, – толкнула она Стольнакке.

– Да, это случилось, когда ты жила в Стокгольме, так?.. – начал Свен-Эрик.

– Когда я училась в полицейской школе, – добавила инспектор Мелла.

– Ну и Анна-Мария переехала жить к одному парню, они недавно познакомились, – продолжил Стольнакке.

– Мы жили с ним два месяца, но на самом деле проводили вместе не так много времени, – уточнила Анна-Мария.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – подхватил Свен-Эрик. – И вот однажды, вернувшись домой, она обнаружила на полу в спальне необычные черные трусы…

– Да, на них были такие порнографические заклепки и дырка спереди. И не нужно было долго думать, чтобы понять, для чего она предназначена.

Инспектор Мелла остановилась и посмотрела на Фреда Ульссона и Томми Рантакюрё. Никогда раньше ей не приходилось видеть у них такие радостные и заинтересованные лица.

– Кроме того, на полу валялись женские гигиенические прокладки, – закончила она и снова сделала паузу.

– Ну и что дальше? – Томми Рантакюрё просто дрожал от нетерпения.

– Я была шокирована, – продолжила Анна-Мария. – «Что я, собственно, знаю о нем?» – думала я. Поэтому когда Макс вернулся домой и окликнул меня из прихожей, я осталась сидеть в спальне. «Что случилось?» – спросил он меня. «Нам надо поговорить». – Я показала на трусы. «Ах это… – Он равнодушно развел руками. – Должно быть, они выпали из гардероба». С этими словами он взял трусы и прокладки и совершенно спокойно засунул их обратно в шкаф.

Анна-Мария улыбнулась.

– Это оказались собачьи трусы, – сказала она. – Его мать купила их для своей суки-боксера. Дырка предназначалась для хвоста. А прокладки хозяйка использовала, когда у ее любимицы начиналась течка. Все объяснялось просто.

Трое полицейских разразились дружным хохотом и долго не могли остановиться.

– Да… – всхлипывал Томми Рантакюрё, вытирая слезы.

Тут они увидели, что Тинтин поднялась со своего места.

– Смотрите, – прошептал Свен-Эрик.

– Видим, – отозвался Томми, вытягивая шею.

Тинтин встала и замерла, уставившись в воду. Кристер Эрикссон сбавил скорость и направил лодку в сторону собаки. Тинтин подала голос и принялась топтаться на месте, царапая когтями дно платформы. Лай ее становился все громче и настойчивее, она все ниже склонялась над водой. И когда Кристер Эрикссон кинул в озеро буй со свинцовым грузилом, чтобы отметить это место, собака не выдержала и бросилась в воду. Она плавала вокруг буя, фыркая и не переставая лаять.

Инспектор подозвал ее, а затем ухватился за ручку на спасательном жилете и втащил Тинтин в лодку. На какое-то время полицейским показалось, что и сам он вот-вот свалится в воду. В лодке Тинтин продолжала скулить и завывать от счастья. Сквозь гул мотора коллеги на берегу расслышали голос Кристера Эрикссона:

– Молодец, старушка, все хорошо.

Тинтин выпрыгнула на берег мокрая, словно из душа, и тут же встряхнулась, окатив водой собравшихся возле нее полицейских.

Кристер Эрикссон не переставая хвалил и ласкал ее. На несколько секунд Тинтин остановилась, а потом вдруг устремилась в лес. Ее лай доносился из зарослей то с одной, то с другой стороны.

– Что это с ней? – спросил Томми Рантакюрё.

Кристер Эрикссон покачал головой.

– Сейчас она возбуждена, – ответил он. – Она нашла то, что искала, и теперь вне себя от радости. Не надо судить ее слишком строго…

Инспектор смотрел в сторону леса, откуда доносился лай. Лицо его было задумчиво и в то же время будто светилось от гордости.

– Она чертовски способная, – заметил Томми.

Полицейские согласно закивали. В прошлый раз Тинтин отыскала пропавшую семидесятишестилетнюю женщину, страдавшую от старческого маразма. Кристеру Эрикссону тогда пришлось прочесать большую территорию. Он закрепил на машине коврик для ванной комнаты и посадил на него собаку, чтобы та не соскользнула. Застывшая на капоте старого внедорожника в позе сфинкса Тинтин являла собой впечатляющее зрелище.

Не так-то часто коллегам удавалось поговорить с Кристером Эрикссоном. Завершив свой круг почета по лесным зарослям, Тинтин вернулась к хозяину. Непривычная к скоплению людей, собака даже обозналась поначалу и, протиснувшись сквозь толпу полицейских, ткнулась носом в брюки Свена-Эрика. Однако тут же поняла свою ошибку.

– О, похоже, мы совсем на взводе, – сердито пробурчал Кристен, подозвал Тинтин и снял с нее спасательный жилет.

Начинало смеркаться.

– Осталось позвонить криминалистам и водолазам, – сказал Стольнакке. – Завтра чуть свет они приедут сюда.

Он был радостен и подавлен одновременно. Случилось самое худшее: еще один священник убит, теперь в этом не оставалось почти никаких сомнений. Но с другой стороны, на дне озера лежит тело, а в лодке и наверняка на тропинке остались следы. Кроме того, известно, что на машине преступника дизельный двигатель. Теперь полиции есть с чем работать. Свен-Эрик оглядел своих коллег. На их лицах он заметил то же воодушевление, которое чувствовал сам.

– Они могут приехать и сегодня вечером, – возразила Анна-Мария. – По крайней мере, им стоит попытаться поискать в темноте. Я хочу достать его прямо сейчас.