Текст книги "Ииссиидиология. Основы. Том 6"

Автор книги: Орис Орис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Орис Орис
Ииссиидиология. Основы. Том 6

Данная книга представляет собой часть общего многотомного информационного цикла «Благая Весть», состоящего из Основ Ииссиидиологии, Комментариев к Основам и сборников Песен высокодуховного содержания «Мой Завет», тексты к которым написаны Орисом на популярные и любимые всеми мелодии.

В шестом томе Основ Ииссиидиологии автор предлагает читателю углубиться в изучение творческой активности нашего Самосознания через специфические характеристики и особенности взаимодействия различных биосистем человеческого организма.

Одним из наиболее ценных результатов, достигнутых автором в данной работе, является формирование чётких привязок биохимических нейрогормональных процессов в организме к нашим психическим возможностям, к индивидуальной осознанности и качественности наших выборов. Автор показывает, что не спонтанная гормональная активность, обусловленная окружающей средой, инстинктивными привычками и тем же питанием, а наши волевые усилия, душевный настрой, концентрация на собственных устремлениях, как и множество самых разных Представлений, определяют и состояние нашего здоровья, и комфортность морально-нравственных установок, и сценарии нашей судьбы (череду наших выборов).

Не менее значимым для читателя может оказаться описание психодинамики нашего Самосознания поуровнево: от самых примитивных, инстинктивных до наиболее осознанных, гармоничных, обладающих творчески-созидательными тенденциями. Возможно, такой подход к исследованию человеческого сознания некоторым покажется неожиданным и необоснованным, но читатель не сможет не согласиться, что при изучении психики человека в данной интерпретации он естественным образом начнёт проводить самоанализ своих реакций и состояний. Данный, во многом практический, метод познания человека обладает гораздо более значительным потенциалом, чем это может показаться на первый взгляд.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав. Данная книга не является учебником по физике, химии, астрономии, медицине, биологии, генетике, психологии, философии или по каким бы то ни было иным наукам, а лишь отражает только индивидуальное мировоззрение автора и его субъективный взгляд на некоторые научные вопросы и философские концепции. Любые совпадения случайны. В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

Уважаемый читатель!

Перед Вами логическое для ииссиидиологически подготовленного исследователя продолжение 5-го тома в общей структуре подачи информационного блока, носящего название «Основы Ииссиидиологии». Как автор данной статьи-аннотации я делюсь с Вами своими мыслями о реализованной в данном материале попытке изложения амплификационных, с позиции понимания человеческого пути развития, принципов причинно-следственной предопределённости, а также логически-чувственной обоснованности нюансов синтетических процессов микстумных резопазонов проявления НУУ-ВВУ-Форм, которая была использована Орисом при написании этого и предшествующего томов. Надеясь при этом на Ваше понимание, я предпринимаю попытку вместе с читателями разобраться в том, почему после объективно сверхвиртуальной для наших систем восприятия, но чрезвычайно детализированной, высокочастотно логично выстроенной и при этом интеллектуально-чувственной Информации предыдущих томов теперь нашему вниманию предлагается материал на первый взгляд сугубо биологического свойства, изобилующий узкопрофессиональными нейрофизиологическими и психолого-психиатрическими терминами, но в то же время консолидированный с амплиативно преобразованными ортодоксальными теориями чакрамно-энергоинформационной модальности (в данном случае – сущностности) Фокусной Динамики Форм Самосознаний микстумных ПВК.

На данном фоне закономерно то, что новый том цикла «Основы Ииссиидиологии», являясь обоснованным продолжением рассмотрения роли биологической составляющей микстумных НУУ-ВВУ-Формо-Типов, начатого в предыдущем томе, для нашего же более ёмкого понимания, ещё более акцентирует внимание на ииссиидиологическом подходе к вопросам, дискретно относимым современным научным сообществом к философской антропологии в общем и к теориям поведения личности в частности. При более же объективном трансцендентно-габитуальном (первопричинном, объективно глубоком) рассмотрении становится понятно, что данный материал максимально подводит читателя к объективизации собственных представлений о соотносимости личностного самосознания с бессознательным и подсознательным уровнями на фоне раскрытия инвизусных (неосознаваемых нашей системой восприятия и неопределяемых современными приборами) механизмов анатомии и нейрофизиологии головного мозга в сопряжении с доминацией динамизмов первой пары ИИССИИДИ-Центров.

Не исключено, что у многих ииссиидиологически ангажированных читателей могут возникнуть вопросы. Во-первых, причём здесь философская антропология вкупе с мудреными и зачастую объективно умозрительными теориями поведения, которым свойственна полиморфия, признаваемая самими психологами и психиатрами «современных» групп ПВК (пространственно-временных континуумов), выраженная в изначальном разветвлении теорий философской антропологии на религиозные, культурные и биологические, а в дальнейшем логично дискретизировано преобразованные в свою очередь в мало сопрягающиеся теории поведения личности (интеракционизм, теории социального научения, ситуационизм, гуманизм, бихевиоризм, теория черт, теории типов, психоаналитические теории и др.). Во-вторых, допустив принципиальную возможность ииссиидиологических ассоциаций с философской антропологией, декларирующей со времён Протагора своей базовой целью изучение «человека, как меры всех вещей», несмотря на отсутствие в данной дисциплине до настоящего времени единообразия в трактовании самого понятия личности, а уж тем более понимания его как Формы Самосознания, возможно непонимание логической связки данного научно-философского направления именно с материалом 6-го тома, представляющим, в свою очередь, при поверхностном рассмотрении не столько концепцию развития Самосознания, сколько симбиоз из когнитивной нейробиологии головного мозга человека и модифицированной теории чакр.

Для получения ответов на данные вопросы целесообразно вспомнить о том, что в наших сценарных группах со времен Платона идеалистическая парадигма мировоззрения представлялась в виде арпеджио (итал. arpeggio – способ исполнения на некоторых музыкальных инструментах, при котором звуки аккордов следуют один за другим) – последовательной динамики уровней самопознания по схеме: мироздание – душа – самосознание – поведение. Ииссиидиологическая концепция также признаёт это в практике субтеррансивности (в данном контексте – «индивидуальности») личностного, а не абстрактно-философского трактования, где, как правило, эта последовательность диверсифицированно воспринималась в диаметрально противоположной информационно-логической последовательности: от первостепенно значимой оценки поведенческих реакций, причём в первую очередь окружающих Форм Самосознаний, к индеферентному теоретизированию на тему рассмотрения эфемерных и полирелигиозно оформленных вопросов структуры мироздания. Однако именно такое понимание, приемлемое для систем восприятия микстумных Форм Самосознаний, служит базисом «наполнения» структур НВК и ОДС данными аспектабельными представлениями (в контексте их «видимости», то есть индивидуально – солипсически – значимой самоосознаваемости), являясь необходимым и достаточным условием для преобразования данной информации, оформленной в виде философской антропологии и теорий поведения личности, в более амплификационное, а применительно к ииссиидиологическому учению – в более амплиативное толкование. Для вдумчивого и подготовленного читателя очевидно то, что, отдавая дань менее информационно ёмким теориям, философскую антропологию в общем, а теории поведения личности в частности, безусловно (более объективно) можно использовать не только и не столько как ортодоксальное определение личности, а как сентенцию, отражающую общие и уникальные внутренние и внешние характеристики человека, отвечающие за согласованные проявления чувств, мышления и поведения, зачастую используемые нами для самопознания, сравнения и понимания отдельных людей, а в большей степени в интегральном, свойственном ииссиидиологической парадигме, абиссальном подходе к устройству мироздания, процессу синтетического развития в целом, к специфике развития микстумных форм в частности и, ad extremum (в конечном итоге), в качестве нетрадиционного трактования самого понятия «личность», представляемой в Ииссиидиологии, в зависимости от контекста, либо в виде фокусной Конфигурации, либо проекцией виваксов или Формо-Творцами, а в целом – Формой Самосознания.

Довольно любопытно сопоставить дефиниции И. Канта, использованные при определении сути антропологической философии как науки, стремящейся ответить на четыре вопроса: «Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я могу надеяться?» и «Что такое человек?» с принципиально ииссиидиологическим подходом к творчеству микстумных НУУ-ВВУ-Формо-Типов, сводящему все возможности к творческой реализации человека, а именно: его физическую и психоментальную активность в конкретике данных ПВК к условно фаталистической предопределенности и обеспеченности согласованным влиянием первой пары ИИССИИДИ-Центров на фоне описанной в 6 томе Основ определённой доминации аргллаамунной составляющей, что и обеспечивает саму так называемую эксгиберационную функцию, выражающуюся в жесткой детерминации, ннаассм-влооомоотической (от ННААССММ и ВЛОООМООТ) объективной лимитированности и условной запрограммированности внутри всей структуры антропологических поведенческих динамизмов. К данному ииссиидиологическому подходу наиболее близки биологические или натуралистические, философско-антропологические теории, структурированные соответствующими теориями поведения: ставя своей целью изучение сущности и сущностной структуры человека, определяя его роль в царстве природы (в неорганическом, животном и растительном мирах), изучая основные законы биологического, психического и социального развития, эти концепции невольно стали предтечей более амплификационного, с точки зрения Ииссиидиологии, понимания человека в виде энергоинформационно самосовершенствующейся формы самосознания, имеющей определенные преференции в своих (человеческих) континуумах. Более того, именно представители натуралистической философской антропологии наиболее ярко интуитивно уловили и описали микстумный этап развития, понимая под ним развитие человека как вида, качественно гомогенного с остальной биологической реальностью, но имеющего осознанную самоорганизацию (согласно Ииссиидиологии – ллууввуумическую потенцию) – вида, в природе которого заложен конфликт между началом самоорганизации (недавно приобретенным сознанием и социальностью) и базисным бессознательно-витальным началом.

При этом практически все существующие теории поведения личности являются способом перехода от феноменологического качественно-описательного подхода, объективно свойственного всем европейским и североамериканским медицинским школам в общем, а психиатрии и психологии в частности, к каузальному, а на следующем этапе к априорно интуитивному и далее к глубинно-медитационному способу познания.

Понятно, что сам факт полиэтиологичности различных концепций обозначает по сути некое промежуточное, не универсальное решение вопроса, и в этом смысле потенциально безусловный приоритет принадлежит ииссиидиологической концепции, которая, подтверждая объективность динамики инерционных смен научных парадигм вообще, а теорий поведения личности в частности, в конкретике 6-го тома в контексте рассмотрения вопросов поведения личности, зачастую использует амплификационно преобразованные элементы вышеупомянутых теорий. Перечислим особо значимые:

– основное понятие психодинамических и психоаналитических теорий – «понятие мотивации», обозначаемое в Ииссиидиологии как «текущий» и «насущный интерес», с амплификационной точки зрения также основывается на наборе определённых эмоций, однако определяет сам Интерес-мотивацию как функцию по отношению к субтеррансивно уникальному набору эмоциональных мыслеформ, обеспечивающих первостепенно значимую мотивационную роль в формировании и развитии наших мыслительных навыков, интеллекта, работоспособности и жизненного творчества в целом; при этом ииссиидиологический подход «декларирует» то, что каждую долю секунды (от 1 из 328, до 1 из любой другой условно цифровой конфигурационно-объективизированной характеристики, то есть, по сути, конкретики пространственно-энергоинформационной каузально-детерменируемой множественности) примариусивную (доминирующую) роль в Фокусной Динамике (ФД) наших микстумных Форм Самосознаний (ФС) играют СФУУРММ-Формы сразу нескольких разнокачественных «текущих» Интересов, из которых мы резонационно (в соответствии с особенностями нашей НУУ-ВВУ-Конфигурации) выбираем вариант, наиболее коварллертный по отношению к «текущим» реализационным первостепенно-значимым возможностям именно Творцов головного мозга, при котором любой тип нашей творческой активности, обеспечивающий развитие и совершенствование наших ментальных способностей, обязательно сопровождается некоторым психическим напряжением или эмоциональной инициацией тех динамизмов, которые обеспечивают осуществление через нашу ФД процесса гетерогенеусного (разносхематического и условно разноподсхематического) синтеза. Резюмируя: основное понятие психодинамических и психоаналитических теорий – понятие мотивации в виде насущного и текущего интересов можно обозначить как симультанную (свойственную всем ФС) тенденциозно-организационно направленную эгллеролифтивность, выражающуюся в данном резопазоне амицирации в постоянном стремлении каждой из биологических микст-составляющих каждого дооллсового компонента ФД НУУ-ВВУ-Формо-Типов человеческих ПВК к своему бирвуляртному насущному, в итоге сводящую нашу интегральную ФД в основном к императиву инопротоформного текущего интереса [увы, при доминировании в ФД микстумных ФС активности первой пары ИИССИИДИ-Центров – ignoti nulla cupido (“к неизвестному нет влечения” – читай: к насущному ллууввумичному нет осознанного влечения) и пока что – est nobis voluisse satis («мне достаточно самого факта наличия желания» – читай: текущего инопротоформного интереса)];

– «холизм», понимаемый в гуманистической теории не как дословный перевод с греческого («приоритет целого по отношению к его частям»), а как целостное изучение личности, каждый элемент которой находится во взаимосвязи и во взаимозависимости, при этом ииссиидиологическая концепция, объективизируя такой подход, амплификациирует данное понятие в Энерго-Информационное Структурно-Мирозданческое воззрение, чем в очередной раз подчёркивает важность немолекулярных механизмов для осуществления обмена информацией между любыми (прежде всего) синтетическими ФС, включая и составляющие наших биологических форм;

– «субъективный психический опыт», также применяемый в гуманистической теории, соотносимый в ииссиидиологической концепции с «субтеррансивной ОДС», которая рассматривается как информационная коннектирующая составляющая, основа памяти любой ФС, как правило, самоосознающей себя в конкретике данной сценарной группы ПВК;

– «теория социального научения» (прообраз эпигенетического подхода), как утилитарная проекция информационно-энергетических взаимодинамизмов гетерогенеусных Формо-Творцов в структуре микстумно оформленных ФС, происходящих на общем фоне стратегической доминации ллууввумически и окололлууввумически оформленных ПВК;

– «гештальт-теория и гештальт-терапия Перлза», как предтеча интальт-терапии, именуемой так не с целью каламбуризации понятий, а для разработки серьезной практики, впитавшей в себя всё самое амплификационное из предшествующих теорий поведения, используемая Айфааровцами с целью формирования «интальт-личности» путём наработки осознанного интереса к амицирациям в амплиативном направлении развития;

– список наиболее значимых теорий поведения был бы не полон без упоминания бихевиористической по сути теории условных рефлексов И.П. Павлова и теории архетипов психоаналитической модели Юнга, при том что для первой, с ииссиидиологической точки зрения, более характерен несколько нейро-биологический акцент при описании бессознательной резонационности, а для второй – конфигурационно-возможное для Юнга умозрительно-мифологизированное теоретизирование при раскрытии тенденций взаимодинамизмов между бессознательным, личностным и подсознательным уровнями самосознания; при этом после ознакомления с материалом 6-го тома становится ясно, что профективно (менее искажённо) влияние ллууввумических творцов-регуляторов ядерного генома на наши поведенческие динамизмы – нашу ФД – априорно мизерно на фоне микстумно обусловленной доминации представлений и императивов, порождённых творчеством митохондриального генома и фокусными интересами разнопротоформных цивилизаций, обеспечивающих энергоинформационные взаимосвязи внутри коллективного бессознательного.

Тем не менее необходимо добавить, что именно «павловская» и «юнговская» модели поведения служат, в частности, тем сфуурммистическим смыслообразующим мостиком, который подводит нас к информационно более ёмкому пониманию нюансов поведенческих динамизмов, принятому в Ииссиидиологии, и далее – к более амплификационному пониманию принципиальных концептов устройства мироздания, роли личности как Формы Самосознания в данной структуре ПВК, предопределенности и объективной необходимости синтеза первой пары Иисииди-Центров внутри ФД микстумных формо-типов, находящей своё отражение в особенностях ее поведенческих динамизмов. С другой стороны – объединение нейрофизиологического и психологического подходов, нашедших свое отражение в вышеуказанных научных представлениях, логически объединяет обе условные части 6-го тома (ииссиидиологический подход к описанию структур головного мозга и ииссиидиологическое же понимание аргллаамунно-инглимилиссных взаимодействий).

Осознавая то, что в данных резопазонах эксгиберации, в конкретике сценарных групп ПВК, любые мировоззренческие парадигмы, включая и философско-антропологические и поведенческие теории, будучи отражением субтеррансивного мышления структурирующих его Форм Самосознаний, погружены в крайнюю степень дуализации с последующей дискретной конкретизацией как объектов, так и субъектов, что объективно не позволяет осознавать ложность амбивалентной логики, в том числе и применительно к философско-антропологическим и поведенческим теориям, я тем не менее попробую использовать данный инструментарий для обзорного описания материала 6-го тома.

Начнём с того, что при определенной степени эпатажности при изучении материала 6-го тома можно было бы впасть в дуальностную ловушку и либо инерционно-привычно ассоциировать материал с амплиссивной (мирозданчески-многокачественной) подачей Информации, устойчиво-привычно воспринимаемой читателями первых 4-х томов Основ Ииссиидиологии, и, не обладая информацией о современных достижениях в нейробиологии, ошибочно констатировать, что первая половина книги целиком и полностью посвящена уникальному, эксклюзивному, с точки зрения современной биологии, рассмотрению неизвестных в данных группах ПВК анатомо-физиологических особенностей ЦНС (центральной нервной системы), либо расценить данный материал в виде упрощённого реминисцирования медико-биологических профессионально общепризнанных самых современных анатомических, нейробиологических, нейрохимических и нейрофизиологических теорий головного мозга человека, история изучения и возникновения которых на самом деле восходит в наших сценарных группах к мезолиту, когда (антропологически доказано) уже производились успешные, не приводившие к летальному исходу, трепанации черепной коробки (другой вопрос, не являющийся целью рассмотрения в данной работе, – с какой целью данные вмешательства производились: лечебной, оккультной либо какой-либо иной).

Преследуя цель избежать подобной дихотомичности в восприятии текста, возможно, целесообразно напомнить о том, что сам предмет философской антропологии и теорий поведения, изначально являясь доменом по отношению к тактической практике изучения ЦНС (включая мозг), дифференцируется в структуре философии уже во времена античности, когда именно сущность психики, связь её либо с биологической формой как таковой и с головным мозгом в частности, либо с нематериальной субстанцией (душой), становясь предметом изучения различных мировоззренческих школ, собственно и предопределила принципиальное размежевание на материалистическое и идеалистическое направления, при том что последнее, согласно К. Марксу и Ф. Энгельсу, «… есть ни что иное, как материальное, перенесённое в голову и переработанное в ней…». Не вдаваясь в нюансы философских рассуждений и синергизации их с ииссиидиологическим подходом (данный вопрос в конкретике объективности энергоинформационного понимания достаточно подробно описан в 5-м томе Основ Ииссиидиологии), попробуем кратко провести поверхностную ретроспекцию истории изучения головного мозга «от клариссима Галена до Френсиса Крика» в конкретике именно анатомо-физиологического акцентирования, что, надеюсь, и позволит нам в итоге вычленить для себя тот уникальный материал, который предложен автором 6-го тома Основ.

Итак, на сегодняшний день (в данных сценарных группах) общеизвестно, что первые исторические документально подтвержденные аутопсийные (прозекторские) нейрофизиологические эксперименты на животных (на людях официально они в Римской империи, в отличие от древнего Египта, были запрещены) проводились Галеном в начале второго века н.э., который описал некоторые мозговые центры, управляющие движениями конечностей, мимикой, жеванием и глотанием, дифференцировав разные виды деятельности мозга и впервые выдвинув положения о врожденных и приобретенных формах поведения, о произвольных и непроизвольных мышечных реакциях. При этом ученый тщательно изучил практически все отделы мозга: мозговую спайку, боковые или передние желудочки, средний желудочек, четвертый желудочек, свод, служащий для поддержания тяжести расположенных над ним частей мозга – для защиты желудочков от давления на них, кроме того исследователь впервые выявил наличие лиры Давида, дифференцировал «писчее перо», четверохолмие, ножки мозжечка к четверохолмию, отличия между задними ножками мозга, мозжечок, червячок мозжечка и конический придаток мозга – шишковидную железу.

Примерно через 200 лет с подачи Немезия Эмесского субстратами психических процессов стали считаться мозговые желудочки, при этом для них была декларирована строгая специализация: учёный считал, что «передний желудочек» мозга (в отличие от дальнейшего понимания Леонардо да Винчи данного отдела мозга как «души-хранилища», дословно – «камеры здравого смысла») следовало рассматривать как вместилище восприятия или воображения («cellula phantastica»), «средний» – как вместилище мышления («cellula logistica»), а «задний» – как вместилище памяти («cellula memorialis»). Интересно, что данное представление о «трех желудочках мозга» как о непосредственном субстрате основных психических способностей инерционно переходило без всяких изменений из века в век, оставаясь общепринятым и в Средние века, вплоть до появления революционного, с точки зрения широкого применения, переноса внимания исследователя от изучения исключительно трупов животных на тайно добытые и обследуемые органы человека (таким образом объектом анатомических исследований стала пусть и ревитализированная, но по крайней мере схемо-синтетически соответствующая биоформа). Благодаря данной методике Немезия впервые более объективно были описаны 7 пар черепно-мозговых и 30 пар спинно-мозговых нервов, при этом сам спинной мозг представлялся как сплошное образование, по которому и циркулирует «животный дух». С позиции ииссиидиологического рассмотрения, а также упомянутой далее по тексту концепции «триединого мозга», любопытно то, что именно дословное применение определения «животного (нечеловеческого, неллууввумического) духа» для описания динамики спинномозговых структур – объективно небезосновательно.

В нашей группе сценариев история учения о мозговой доминантной атрибуции (первично значимой принадлежности) психических процессов была связана с развитием психологии, долгое время продолжавшей оставаться ветвью философии, с одной стороны, и с начавшимся описанием самого субстрата мозга, с другой, – при этом именно отделы мозга стали расцениваться как материальный субстрат всех психических процессов:

– у Декарта, являющегося в данном случае адептом буддистского, платонического и пифагорейского учений, – это шишковидная железа («седалище души», 7-я чакра Сахасрара; в Ииссиидиологии – ОЛГООЛЛОНИ), расположенная в самом центре мозга и, по его мнению, уже даже в силу самого этого положения, обладавшая свойствами, необходимо достаточными для подконтрольного воспроизведения психических функций;

– у Виллиса – это полосатое тело;

– у Вейсена – это максимально объёмно структурированное вещество больших полушарий – белое вещество;

– у Ланцизия – мозолистое тело (анатомический субстрат, соединяющий оба полушария).

При всём разнообразии конкретных решений вопроса, общим для всех исследователей на этом раннем этапе оставалось стремление непосредственно приурочить все базовые трансцендентные и психические явления к какой-то одной достаточно объёмной части мозгового субстрата, дифференциация же подхода – в привязке к конкретике локализации поведенческих «способностей» в общей структуре головного мозга по «случайной» инерционной хронологичной аналогичности – условно ассоциируется у автора данной статьи с тенденционной динамикой последовательности подачи материала автором «Основ Ииссиидиологии» от 5-го к 6-му томам (начинаясь с амплиссимных информационно ноовременно-континуумных, эпифизарно-клауструумных и электромагнитных динамизмов, переходя в дальнейшем к дефинитивным архитектоническо-нейрофизиологическим и молекулярно-биохимическим «микроструктурным» тенденциозностям ЦНС-сущности). Вышеупомянутая дифференциация впервые проявляется в данных сценариях ПВК только в конце XVIII века благодаря работам И. Майера, который, кондиционально (субъективно-условно) продолжая и развивая немезианский подход, в своём трактате об анатомии и физиологии мозга первый высказал предположение о том, что в коре головного мозга локализована память, в белом веществе – воображение и суждение, в базальных областях мозга – апперцепция (осознанное восприятие) и воля, а деятельность мозга по интеграции всех этих психических функций осуществляется мозолистым телом и мозжечком.

На рубеже XIX и XX веков в научном мире окончательно утвердилась материалистическая парадигма десакрализации головного мозга с доминацией в среде нейрофизиологов постулатов локализационизма, отрицающих как сам факт наличия общего информационного пространства (НВК), так и влияние бессознательных и подсознательных уровней самосознания, сводящих все психоповеденческие реакции исключительно к субстратам головного мозга, непроизвольно вызывая этим у нас условные ассоциации с критикой месткома (мозга) на собрании членов профсоюза (локальных анатомо-нейрофизиологических составляющих), вплоть до нигилизации объективой реальности самого руководящего органа.

Наиболее значимые направления представлены работами следующих ученых:

– М.Ж.П. Флуранса, который, разрушая участки больших полушарий у птиц, наблюдал, что через некоторое время поведение птиц восстанавливается, причём это восстановление идет относительно одинаково, независимо от того, какая часть больших полушарий была разрушена; на этом основании он сделал вывод о том, что, несмотря на то, что весь мозг является сложным органом, тем не менее его кора действует как однородное целое, являясь примариусивным доменом (главенствующей структурой) поведенческих реакций. Любопытно, что своими анатомо-физиологическими экспериментами и выводами Флуранс предвосхитил «кровожадные» работы А. Монуша, У. Фримана и их последователей, проведших, начиная с 30-х по 50-е годы ХХ века, около 70 000 «терапевтических» (объективно, с ллууввумической точки зрения, ошибочно лечебных) лейкотомий (упрощенно – лоботомий) – хирургических воздействий на белое вещество, приводящих к разрушению нервных соединений с префронтальной зоной коры головного мозга;

– П. Брока, соотнёсшего прижизненные речевые (вербальные) нарушения у своих пациентов с аутопсически каузально (причинно-следственно) доказанными деструкциями в конкретной области мозга – задней трети нижней лобной извилины («центре моторных образов слов»), что и было принципиально (с точки зрения локализационного подхода) подтверждено и дополнено спустя десятилетие после находки Брока его последователем в локализационной «онтогенетичности» поведения – К. Вернике («отцом слуховой составляющей речи»), который описал случай поражения задней трети верхней височной извилины левого полушария, вызвавший нарушение понимания речи. Описание двух совершенно изолированных участков мозга, поражение которых приводит к нарушению столь значимых «функций», вызвало активность дальнейших «локализационных» исследований. При помощи данного примера, собственно, как и всех предыдущих, вышеописанных в статье, преследуя цель дальнейшего соотнесения с материалом 6-го тома, основанном на «онлайн инвиво («на живом человеке») медитационно-инвазивной диагностике», я считаю целесообразным акцентировать внимание читателя на констатации ПВК-сценарной объективности привязки субъекта научных изысканий учёных к исследованию именно постревитализационного и (или) инвитро («посмертного» и/или «изученного в пробирке») материала, с дальнейшей субъективной ременинсцированной трансдукцией (переносом) в виде преобразования результатов исследования в причинно-следственные коннективности (связи), жестко соотносимые с витальными (прижизненными) философско-антропологическими поведенческими динамизмами ФД любой ФС;

– Э. Фрича, Э. Гитцига и В. Беца (обнаружившего гигантские «функционально доминантно двигательные» пирамидальные клетки), которые в семидесятых годах XIX века, раздражая кору головного мозга собаки электрическим током, впервые установили, что стимуляция некоторых ограниченных участков коры приводила к сокращению отдельных мышц, и тем самым доказавшими данными экспериментами наличие в коре головного мозга изолированных «двигательных центров».