Текст книги "Повесть "Караунья" (СИ)"

Автор книги: Омар Гаряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Гаряев Омар Максутович
Повесть «Караунья»

Повесть «Караунья»

Караунья означает маленький городок на севере большой страны, которая называлась Басома. Басома была настолько крупной страной, что соседние государства не помышляли враждовать и тем более нападать на неё. "Лучше торговать, чем воевать с Басомой", – говорили они и были правы. Басома могла легко победить любую страну, граничащую с ней, однако этого не делала, потому что её территория была настолько огромна, что не было нужды приобретать ценой крови соотечественников ещё землю и лишать её соседей.

В этом городке жил наш герой, мужчина по имени Лаваш. В те времена это было очень распространённое имя. Оно означало "Ла" – идти к; "ва" – рубить, валить, сечь; а "ш" означало принадлежность к мужскому роду. Караунья был очень красивым городком, и Лавашу нравилось жить в нём. Тенистые аллеи, парки, ухоженные дорожки и тротуары, вымощенная булыжником центральная улица, соединявшаяся с площадью. Кругом чистота и порядок, который был в крови карауньцев. Жители городка занимались различными ремёслами, но особенно славились на всю страну поделки местных ювелиров из драгоценных и полудрагоценных камней.

Однажды Лаваш решил заказать ювелиру украшение из бирюзы – красивое ожерелье для своей дочери, которой исполнялось 21 год. По старинному обычаю девушке, достигшей совершеннолетия, дарится особый подарок, памятный и ценный. Его дарит отец, чтобы она помнила, кто взрастил её, заботился и любил. Этот подарок дочь будет хранить у себя всю жизнь и если это украшение, то надевать по особым случаям – свадьба, рождение ребёнка, проводы зимы, встреча весны, праздник лета, праздник сбора урожая и встреча зимы. В остальных случаях украшения не надевались. Достижение девушкой этого возраста означает её зрелость и если у неё был жених, то, как правило, в этот год её выдавали замуж. Когда же она достигала возраста 35 лет, то это было самым знаменательным событием в её жизни – приглашались мать и отец, если у неё к тому времени была своя семья, а также братья, сёстры и близкие родственники. Друзей не приглашали, потому что это было семейный праздник. В жизни любой женщины это была веха достижения мудрости – она знала, как вести домашнее хозяйство, как растить детей, как готовить, шить и многое другое. Многие женщины достигали искусства прядения. В этой стране процветало ткачество и во многих домах были семейные мастерские, где женщины пряли пряжу и ткали ковры или ткани. Умению ткать учили девочек с детства. Словом, народ в этой стране был добрый и трудолюбивый и активно торговал со своими соседями, обретая благополучие.

Но вскоре стряслась беда, страну постигло бедствие – мор и засуха. Вначале начался падёж скота: гибли коровы, свиньи, овцы, затем лошади от неизвестной болезни, одолеть которую никто не мог. Многие семьи, которые занимались разведением скота и производством продуктов из молока остались без средств к существованию. Затем началась засуха. Весенние всходы, не получая влаги засохли и в стране не стало зерна, чтобы смолоть из него муку. То же произошло с плодовыми и овощными культурами. В колодцах оставалась вода лишь для питья и покрытия бытовых нужд. Те, кто жил у реки, смог найти пропитанье – река всегда кормила рыбой, однако жители Карауньи были обречены на голод.

Лаваш был ремесленником. Он жил в доме своей жены, что было тогда не зазорно. Жена, женщина играла важную роль в семье и если родители могли хорошо обеспечить свою дочь, то муж приходил в дом жены. Однако это было редкостью, чаще в одном доме жили родители и кто-то из сыновей или дочерей со своей семьёй, чтобы позаботиться о них в старости. Если у родителей рождалась помимо сына дочь, то она оставалась с ними. Безусловно, это происходило по её желанию, однако никто не нарушал обычаев, люди жили по заведённому порядку и старики знали, что не останутся одни в старости и немощи без поддержки детей. Так вот, Лаваш жил и работал в своей мастерской в доме жены. Он был ткачом. Этим ремеслом занимались его родители, которые давно состарились и умерли. Сейчас в их доме жила его сестра со своей семьёй, а он сразу, как женился, переехал жить к своей жене. Её звали Акалум, что означало "Ака"– растущая; "Лум"– видевшая. Она не была ни ткачихой, ни прядильщицей, однако помогала своему мужу в его делах. При доме была маленькая лавка, где она со своей старшей дочерью продавала ткани. В ту пору в Басоме были распространены одежды из сукна – плотной ткани, сотканной из обработанных особым образом волокон овечьей шерсти. Самым сложным было получить устойчивый и равномерный окрас ткани, и при мастерской располагалась красильня, где работали его двое сыновей. Старшего звали Конар, ему шёл девятнадцатый год, а младшего – Шерхат. Ему исполнилось пятнадцать. Они хорошо владели этим искусством, с детства помогая отцу. Лаваш занимался на своём станке непосредственно ткачеством, а старшая дочь занималась прядением, помогая матери в лавке и в домашних делах. Изделия семьи пользовались спросом, как у заезжих купцов, так и у местных жителей. Сукно было лучшим в этих краях, и семья Лаваша жила безбедно до той поры, пока всю страну не постигло бедствие. Люди стали искать способ выжить и многие семьи, оставив дома и взяв с собой самое ценное, отправились искать лучшей доли. В те времена государство представляло собой не что иное, как военный союз городов, объединённых в провинции. Там, где жил Лаваш – провинция Тура, рядом провинция Лома, от слова "лом" – доска. Её местность была ровная, как стол и это был всецело аграрный район. Не было центральной столичной власти, а были лишь городской или сельский общинный глава. Не существовало купеческих гильдий, ни ремесленных союзов, ни каких-либо государственных структур, которых нужно было кормить в виде налогов. Даже армии не было. В случае войны все мужчины от 25 до 45 лет являлись на сборные пункты. Как правило, это были площади городов, где им выдавалось оружие – мечи, пики, копья, щиты. Однако в ту пору войны были такой редкостью, что скорее могло произойти другое бедствие. Люди не любили воевать, они уважали друг друга и ценили человеческую жизнь. Они считали, что жизнь человеку дана на то, чтобы он прожил её согласно предназначению – быть хлеборобом, ткачом, обувщиком, кузнецом, печником, плотником, торговцем. И он должен стараться прожить её настолько хорошо, насколько это возможно. Земли было вдоволь, климат позволял растить хлеб и пасти скот и поэтому люди не хотели отбирать у других то, что им принадлежало испокон веков. Считалось, что если присвоить чужое, то это не принесёт блага тому, кто отобрал, его семье и государству. Вот такие устои были в те времена, и я описываю их лишь затем, чтобы читатель мог лучше вникнуть в то, чем двигало людьми и нашим героем в то непростое время.

В ту пору карауньцы не могли справиться сообща с бедствием и всё, что они делали – это покидали насиженные места и шли неизвестно куда, лишь бы спастись от голода и нужды. Вся страна пришла в движение – тысячи, десятки тысяч людей заполнили дороги, неся свои пожитки, а порой впрягаясь в повозку вместо лошадей и быков. Большинство лошадей и быков были либо съедены, либо пали от мора. Остались собаки и кошки, которые брели за хозяевами. Их не трогали, потому что собака была членом семьи, сторожившая дом, а кошка ловила мышей. Это были полезные животные, которых люди любили и к которым привязывались. Было также ещё одно животное, которое могло сослужить службу впоследствии -лошадь. Их люди берегли до последнего, потому что с помощью лошади пахали землю, перевозили грузы, а также ездили верхом. Она была очень ценным животным и объезженные скакуны стоили очень дорого. Лошадей для верховой езды покупали главным образом для спортивных скачек, что было любимым развлечением жителей Басомы. В каждом крупном городе провинции был ипподром и сезон скачек приходился на начало осени, когда открывалась ежегодная ярмарка. Со всех малых городов в главный город провинции стекался люд: ремесленники везли свои изделия, ювелиры – украшения, ткачи – ткани, хлеборобы – зерно, животноводы – скот. Сюда же съезжали труппы бродячих артистов, музыканты, слагатели стихов. Радостное возбуждение охватывало людей, и город преображался – везде вывешивались нарядные гирлянды, а дома украшались разноцветными лентами. Ярмарка продолжалась две недели и в это время никто не работал. Горожане запасались всем необходимым на зиму, а торговцы бойко торговали прямо со своих фургонов, расположенных в поле перед городскими воротами. Хотя войны случались нечасто, каждый большой город провинции был обнесён валом и крепостной стеной. Там же, на ровной площадке проводились состязания – скачки, борьба и турниры по верховой езде. Во время скачек лошади с наездниками скакали по кругу, среди которых выделялся победитель. Потом начинался следующий заезд. Каждый день несколько заездов. Потом проводился финал, где побеждал самый быстрый скакун и самый лучший наездник. Его имя и имя скакуна объявлялось во всеуслышанье и присуждался денежный приз. Во время ярмарок каждый торговец, уличный балаган платили небольшую пошлину в городскую казну, которой хватало на поддержание порядка в городе. Других налогов не было. Весной, после окончания сева проводился чемпионат страны по скачкам. Он проходил в главном городе той провинции, откуда был родом победитель прошлогоднего чемпионата. Торговля в это время оживала, город получал дополнительные средства, а граждане очень гордились тем, что у них проводился чемпионат страны. Поэтому стать победителем было очень престижно. Он получал крупный денежный приз, а его скакун титул самой лучшей лошади. На эти деньги победитель мог заняться разведением лошадей для скачек, и закупить породистых кобыл. Осенью в провинциях страны проводились отборочные соревнования. Также проводились состязания в стрельбе из лука на скаку, метании копья, турниры по фехтованию, борьбе.

В эти праздничные дни жители надевали свои самые лучшие наряды, и молодые девушки обязательно посещали состязания, чтобы выбрать себе жениха. Молодые парни состязались в борьбе, силовых упражнениях, желая выделиться из толпы. В такие дни завязывались знакомства и парень из сельской местности или небольшого городка мог познакомиться с городской девушкой и таким образом найти себе суженую.

Мы остановились на том, что на территории Басомы не оказалось мест, где бы можно было найти убежище и временное пристанище. Люди искали помощи друг у друга и не находили; все находились в одинаковых условиях, все терпели нужду и не собирались отдавать последнее.

Не минула беда и семью Лаваша. Как только в стране начался мор, и слухи о нём дошли до его ушей, он понял, что нужно распродать свои ткани как можно быстрее, чтобы запастись продуктами питания долговременного хранения. Он объявил о скидках на свои ткани и горожане, услышав об этом, охотно скупили весь его товар. На вырученные деньги он купил запасы зерна – ржи, овса, пшеницы и проса, а также соль, муку, горох, несколько кругов сыра, два бочонка топлёного масла и несколько сосудов с конопляным маслом. Также он купил сразу десять свиней и поручил знакомому мяснику забить их, после чего разделал туши на куски, которые засолил и закоптил. Словом, чутьё подсказывало ему, что если идёт беда, то нужно подготовиться к ней. И он оказался прав. Люди стали резать домашний скот, чтобы уберечь себя от убытков. Цены сначала на мясо упали, но затем стали медленно расти. Паники ещё не было, но когда началась засуха, Лаваш понял, что он не прогадал. Он перестал работать в мастерской и наказал сыновьям ходить каждый день по городу, по рынку и узнавать свежие новости. К обеду они приходили домой и передавали ему всё, что узнали от торговцев на рынке и прохожих, а также цены на рынке. Люди перестали покупать изделия ремесленников, стараясь запастись продуктами, которые ещё были в лавках, но заметно подорожали. Ремесленники же, видя, что их товар стал никому не нужен стали распродавать свои изделия в три, а то четыре раза дешевле. Ювелирные изделия также резко подешевели, и подарок дочери обошёлся лавашу втрое дешевле первоначальной цены. Ювелир даже согласился обменять украшение на продукты питания, так их семья нуждалась.

Постепенно нужда коснулась каждого жителя городка. Люди ещё не голодали, но стали экономить на еде. Радость покинула город и жители стали реже выходить на улицы и общаться друг с другом. Новости поступали всё хуже и хуже, и в середине лета стало ясно, что страну ожидает голод. Лавки, торговавшие запасами прошлогодней муки и зерна стали закрываться и в городе началась паника. Обеспокоенные жители стучали в двери запертых лавок и пекарен, но везде им отвечали: "Хлеба и муки нет, лавка закрыта". Прошёл месяц и люди, съев запасы продуктов стали голодать. Они поняли, что если останутся здесь и дальше, то их ждёт голодная смерть. Они начали собирать пожитки и уходить из города. Ювелир, к которому обращался Лаваш, очень нуждался и попросил у него немного еды. Взамен он предложил на выбор любое украшение. Лаваш конечно хотел сделать подарок жене, но совесть беспокоила его, ведь он понимал, что это изделие очень долго и кропотливо изготавливал этот человек, и он было очень ценным. Поэтому он дал за него два мешка муки и мешок проса и ювелир буквально плакал от благодарности. Лаваш сказал ему, чтобы он никому не говорил в семье, где он взял муку и тот обещал молчать.

Украшение было очень красивым, и оно понравилось жене. Но Лаваш теперь думал о другом, что будет со страной и людьми в этой беде, ведь их ждал голод зимой и до вены многие не выживут. Он понял, что нужно что-то делать для спасения его семьи. Несмотря на то, что у него был запас продовольствия, и он мог дожить до следующей весны, но что будет дальше? Кто будет сеять поля, и чем будут сеять? Чтобы не умереть с голода хлеборобы будут вынуждены съесть оставшееся прошлогоднее зерно, ведь все семена были засеяны и всходы пропали. Лето выдалось жаркое и сухое. Трава вся выгорела, а листва на деревьях стала засыхать. Как семья будет жить дальше, вот о чём думал Лаваш, просиживая вечерами дома. Наконец, после долгих раздумий он решил покинуть дом, пока не наступила зима и найти подходящую ферму, хозяева которой покинули её в поисках лучшего места. Он решил переселиться всей семьёй в сельскую местность и начать выращивать хлеб, который будет необходим в следующем году. И Лаваш стал собираться в дорогу.

Хотя в доме жена была полноправной хозяйкой, муж её пользовался непререкаемым авторитетом. Мужчина – глава семьи и продолжатель рода и на его плечах лежала главная забота о пропитании и благоденствии семьи. Жена лишь помогала ему в делах, вела домашнее хозяйство и растила детей. Она была опорой, без которой жизнь мужчины была немыслимой. Все неженатые мужчины рано или поздно женились. Некоторые, не найдя суженую у себя в деревне или городке, перебирались в город покрупнее, где наконец находили себе жену. Человек без семьи – это голый утёс, открытый всем ветрам и напастям. В старости он был лишён поддержки детей и умирал в нужде и лишениях. Поэтому Лаваш оставлял дом зная, что в его отсутствии за порядком присмотрит его жена и дети.

Настало время уезжать. У него не было коня не потому, что он дорого стоил, просто он не был ему нужен раньше. Теперь, когда везде была бескормица и нужда, лошадей почти никто не держал. Да и город опустел, и в нём осталось очень мало жителей. Все кто мог, уехал, погрузив поклажу на оставшихся в живых животных. Лаваш хотел обойти ближайшие селения и фермы и поговорить с теми, кто остался. У него был запас ржи, чтобы засеять поле, и он хотел воспользоваться случаем. Вначале он хотел взять с собой Конара, но потом передумал. В доме хранилось много добра и оставлять жену с младшим сыном и дочерью он не захотел. Велев не отпирать незнакомым людям двери дома и положив в дорожную суму лепёшек, сыр и сало, отправился в путь. На поясе у него висела фляга с чистой водой, поступь была тверда, а взор ясен. Он шёл по улицам опустевшего городка и думал о превратностях жизни: "Сегодня у тебя есть всё – деньги, семья, состояние, а завтра – ничего. Какое счастье, что я оказался настолько прозорливым и тем самым избежал участи других людей". Спустя полчаса он шёл по пыльной летней дороге. Стояло раннее утро, и вокруг простирались брошенные поля, не родившие хлеб.

Первое селение встретило его безмолвием. Не мычали коровы, не блеяли овцы и козы, не кудахтали куры. Дома стояли пустые, а двери были подперты поленом. В селении было 16 домов, и жители покинули его – и стар и млад. Сделав короткий привал, Лаваш пошёл дальше. Он прошёл около восьми лун* и вступил в другое село. Там тоже никого не оказалось. На этот раз он вошёл во двор одного из домов и решил поесть и отдохнуть. Поев, он лёг на топчан, стоявший под навесом, и уснул. Проснулся от того, что кто-то дёргал его за ногу. Открыв глаза, он увидел маленького мальчика. Ему было около 5 лет. Он смотрел на него большими глазами, в которых он прочитал одно – "Дайте поесть!" Лаваш взял из сумы лепёшку и дал мальчику. Тот взял её и стал медленно откусывать и жевать. Он был грязный, и его одежда местами требовала починки.

– Где твои родители? Где мама? У тебя есть мама?

Ребёнок жевал лепёшку и покачал головой. Боль отразилась в его глазах, и он наморщил лоб что-то вспоминая.

– Ладно, ты ешь, ешь, – Лаваш понял, что произошло и без слов.

Когда ребёнок поел, Лаваш попросил его показать дом, где он жил.

– Где ты жил? Где твой дом? Дом, папа, мама. Дом, ты понимаешь меня?

Мальчик кивнул головой. Лаваш взял его за руку, и они пошли искать его дом. Они шли по улице, и Лаваш спрашивал, этот ли дом. Но мальчик не мог отыскать свой дом, несмотря на то, что они обошли всю деревню. "Подкидыш, – подумал Лаваш, – Его родители возможно умерли в дороге и кто-то подкинул мальчика в один из домов. А те жители не захотели брать с собой подкидыша, и можно понять их, ведь лишний рот означал голод для собственного ребёнка. Так он и остался здесь. Удивительно, как он выжил, худющий какой!"

– Ладно, не оставлять же тебя здесь, пойдём, – потрепал Лаваш мальчика по спутавшимся вихрам, и взяв ребёнка за руку, потихоньку повёл его домой.

Дома он рассказал жене, дочери и сыновьям что он увидел и как попал к нему мальчик.

– Я решил его усыновить, – в заключенье добавил он.

– Я поддерживаю тебя, муж мой, – сказала Акалум и все дети единодушно поддержали решение отца.

– И как вы считаете, жена и дети мои, стоит ли мне снова пускаться в путь?

Слово взял старший сын, Конар. Это был рассудительный, коренастый крепыш.

– Отец, я думаю тебе не стоит идти. Мне кажется люди в окрестностях нашего городка оставили свои дома, потому что пройдёт лето, наступит осень, а затем зима и никому не выжить в этой местности без хлеба. Всё, что у них было – скотина, лошади, домашняя птица, овцы они взяли с собой, надеясь найти лучшее место для жизни. Я думаю нужно подождать до зимы, а затем посеять хлеб на опустевших полях.

– Я тоже так думаю, – сказала жена, – Нечего тебе скитаться по пустым селеньям, как волку одичалому, да и нам без тебя тревожно. Не нужно туда идти, оставайся.

– Хорошо сын, и супруга моя, я останусь. Разумны ваши доводы, только одно гложет меня, где весной добудем мы доброго коня, сбрую и соху, чтобы вспахать землю. Не пахари мы, не жнецы, труда этого не знаем. Справимся ли? Об этом думу думаю. Нам сейчас нужна лошадь. Поэтому даю вам задание – обойти весь город, зайти в каждый двор и поспрашивать утех, кто остался лошадь, пускай голодную клячу, но найдите. Как найдёте, сразу позовите меня.

– Хорошо, отец, – сказал старший сын и взяв младшего тотчас отправился на поиски.

Они прошли все дома в городе, стучась в ворота и двери домов, но нигде не могли отыскать лошадь. Люди либо покинули город, либо избавились от ставших ненужными животных, обменяв их на необходимые продукты. Лошади были нужны для перевозки поклажи и те, кто покидал город, забрали их с собой. Поэтому сыновья вернулись ни с чем, и эта новость сильно омрачила Лаваша. Для распашки поля нужна была тягловая сила, а значит, ему снова нужно собираться в дорогу. На этот раз он не спешил, хорошо понимая, что дальняя дорога в эту лихую пору может оказаться полной трудностей и лишений. Ему нужна была повозка, а лучше фургон с одной или парой лошадей. Он надеялся, что где-нибудь остался жить до весны такой же прозорливый мужик, как он, у которого есть всё необходимое для вспашки и сева и который с радостью обменяет или даст попользоваться своим имуществом в обмен на деньги, либо продукты.

И Лаваш снова стал собираться в путь и на этот раз взял с собой старшего сына. Решили это на семейном совете и хотя жена не хотела отпускать сына в дальнюю дорогу, однако уступила доводам мужа.

– Я не смогу нести много провизии, а Конар молод и силён. Мы возьмём с собой больше продуктов – копчёной колбасы, вяленого мяса, лепёшек, бобов и этого нам хватит надолго. Нужно найти во чтобы то ни стало тягловых животных и с сыном мне это будет легче сделать. А вы запритесь и никого не пускайте ни пред каким предлогом. Скажете, что хозяина нет дома. Мы постараемся быстрее вернуться, так как запасов еды нам хватит только на 10 – 12 дней. Будем обследовать окрестности города в разных направлениях, пока не найдём лошадь и повозку.

На следующее утро отец с сыном отправились в путь.

* * *

На этот раз Лаваш избрал другой путь в противоположном направлении. Вышли рано утром и через два часа набрели на хутор, состоящий из нескольких домов и пристроек. На этот раз они увидели, что на хуторе есть люди. Выбежала собака и стала лаять. Лаваш с сыном остановились и стали ждать. Вышел мужчина и отозвал пса. Он недружелюбно посмотрел на путников и спросил их:

– Что вам нужно? Если хлеб, то у нас нет. Сами в нужде, так что не взыщите, – и собрался было уйти, как Лаваш ответил:

– Постойте! Мы не затем пришли. У вас есть лошадь?

– Лошадь? – мужчина замялся, раздумывая, что сказать. – Зачем вам лошадь?

– Нам нужна лошадь с фургоном или повозкой, чтобы перевезти вещи. Мы из города и собираемся уехать. У нас большая семья.

– Нет, лошади нет, – и мужчина снова собрался уйти.

– Мы заплатим. У нас есть мука и просо.

– Что? Мука? – он снова замешкался, не зная, что сказать. – Ладно, вы подождите здесь, я сейчас позову брата.

Он пошёл к избе и закричал: "Э, Лафут, слышь что, где ты, Лафут, иди сюда быстрее!" Его голос стал неслышен и через несколько минут Лаваш увидел дородного бородатого мужчину лет сорока пяти.

– Это вам нужна лошадь?

– Да, нам.

– Хорошо. У нас есть лошадь и телега. Сколько вы дадите за неё?

– Смотря в каком состоянии. Если это полудохлая кляча, то боюсь немного.

– Нет, нет, лошадь хорошая, пойдёмте, я вам покажу.

Зашли в конюшню. Запахло прелой соломой и навозом. В стойле стояла худая пегая кобыла. Её рёбра торчали сквозь кожу и она стояла понуро опустив голову. Лаваш плохо разбирался в лошадях, однако её вид говорил о многом.

– Мне кажется, она немного худа, – начал лаваш.

– Конечно худа, ведь корма мало. Но она у нас и не работает, а станете кормить лучше и пахать можно будет, не то что воз везти. Зерно то у вас есть?

– Зерно имеется и овёс. Ну ладно. Телега у вас есть?

– Да, пойдёмте.

Он показал телегу, стоящую в большом амбаре. "Телега, как телега, добра много не увезёшь, но и кляча воз не сдвинет", – подумал Лаваш и осмотрелся вокруг. На стене висел хомут и прочая упряжь.

– Что у вас ещё есть?

– Смотря что вам нужно, – уклончиво ответил хозяин.

– Может у вас есть крытая повозка побольше? У нас много вещей.

– Как же, найдётся. Пошли.

Он провёл нас в другую часть амбара, где стоял большой фургон. Лаваш внимательно осмотрел его.

– Он исправный, на ходу?

– Да, хотя давно здесь стоит, но можно запрячь лошадь и посмотреть. Только вначале я хотел узнать, что вы можете дать за фургон и лошадь.

– У меня есть немного муки. Могу дать 10 мешков.

Мужчина задумался, потом ответил:

– Хорошо, идёт.

– Только нужно ехать в город. У вас есть другая лошадь? Запрягите её в телегу, а эту в фургон и поедем вместе.

– Эй, Касмот, Касмот, где ты? Поди сюда. – И он негромко сказал что-то тому, потом громче, – Запряги пегую в фургон и выкати его во двор, посмотрим, каков он на ходу.

– Да, у моего брата есть другая лошадь и телега. Мы поедем с вами.

Вторая лошадь была немного лучше, однако Лаваш не подал вида. Обеих лошадей быстро запрягли в фургон и телегу и через двадцать минут они уже ехали по дороге обратно в город. Лошади шли медленно, словно во сне. Лаваш сел в фургон, которым правил старший брат, а младший ехал сзади на телеге.

– Они голодны и обессилели, поэтому пусть идут как идут, – сказал Лафут. – Надеюсь у вас есть, чем кормить лошадь. Кроме муки у вас есть что-нибудь ещё?

– Да, у нас есть чем покормить лошадь. Немного овса, немного зерна.

– Да вы что?

– Я хотел спросить, нет ли у вас сохи, бороны и всего, что нужно для сева? Мы собираемся поселиться в сельской местности и засеять рожь.

Лафут удивлённо ответил:

– Да, конечно есть. Только нам нечем сеять на следующий год, – и он сокрушённо вздохнул.

– Давайте сделаем так. Вы даёте нам весь инвентарь, а мы вам зерно для сева. Только много не сможем дать, но пару мешков, ладно, три мешка за соху и борону дам.

– Четыре. Мне два и брату два. Четыре и получите всё, что нужно.

– Хорошо. Четыре так четыре.

– Тпру! Мужик осадил кобылу, – Поворачивай милая!

– Постойте, вы можете отправить за инвентарём своего брата с телегой. А нам незачем впустую ездить.

–И то правда, я не подумал сразу. Ты видно толковый мужик. Чем занимался в городе?

– Я ткач. Изготавливал сукно и ткани. Может, слышали про Лаваша?

– Лаваш, Лаваш, да, кажется припоминаю на позапрошлой ярмарке жена купила сукно, говорила, что оно у Лавашей* куплено.

* Фамилий не было. Подразумевалось у семьи Лаваша. Говорили Лаваш, сын Мехтора. – Прим. автора

– Ну вот и познакомились! – сказал мастер и дружелюбно улыбнулся.

– Скажи, мастер, откуда у тебя столько муки и зерна? Ведь ты торговал тканями?

– Когда начался мор, я понял, что лиха беда начало и начал со скидкой распродавать товар. Распродав всё, я на вырученные деньги купил муку, зерно и другие продукты. Мои опасения подтвердились и теперь я смогу пережить зиму со своей семьёй, а весной начать сев.

– Ты очень мудр. Неподалёку от нашего хутора есть ещё один. Там жила одна семья, но у них ничего не осталось и они покинули это место. Там есть поле. Если его вспахать и засеять, то можно получить урожай. Приезжай весной к нам, и мы покажем тебе, где это место. А лучше приезжай сейчас.

– Почему?

– Весной распутица. А сейчас сухие дороги. И потом если ты собираешься сеять озимые, то землю нужно распахать осенью. И под яровые желательно сделать вспашку сейчас, но это как успеешь. Рожь даст всходы, и укрепится корнями, а весной даст быстрый рост. Мы будем пахать сейчас, только лошадь нужно лучше кормить.

– Отлично, и я так поступлю. Ты дал мне дельный совет, и я дам тебе мешок овса и твоему брату, чтобы у вашей лошади появились силы.

Бородач обрадовался и обнял Лаваша. Тем временем вернулся его брат со всем инвентарём и Лафут повторил ему недавний разговор. Младший брат стал благодарить Лаваша.

– Вот моя жена обрадуется! Мы тоже покупали ваши ткани. Они лучшие в городе! Мы поможем вам и покажем, как вспахать поле. Не переживайте. Признаться, мы упали духом, так как весь наш будущий урожай пропал, а запаса семян не осталось. Пришлось зарезать скотину.

И мужчина заплакал, утирая слёзы.

– Ладно, ладно, Касмот, успокойся. Теперь мы выживем. У нас есть немного провизии, куры целы и две свиньи, они дадут приплод, и как-нибудь проживём. Будет трудно, но проживём.

После этого разговора все почувствовали облегчение. У братьев появилась надежда на будущее, а Лаваш теперь знал, что соседи помогут ему освоить новое для него дело.

* * *

В город приехали поздно вечером. Жена и сын были очень рады приезду мужа, да ещё с лошадью и возком. Гостей накормили по обычаю и уложили спать. А лошадям задали хорошую порцию корма.

Утром после завтрака Лаваш дал братьям муки, зерна и овса, как обещал. Тепло попрощавшись, они покинули его дом.

Настал день отъезда. Лаваш с сыновьями перенёс самое необходимое в фургон – сундук с посудой, сундук с ценными вещами и несколько рулонов самых дорогих тканей. Остальное место заняли мешки с мукой. Больше лошадь не могла потянуть, и оставшийся груз решили забрать вторым рейсом. Братья сказали, что на ферме осталась кое-какая мебель и посуда, поэтому взяли только самое ценное. Лаваш решил запереть дом на замок, как поступили многие покинувшие город горожане. Дома пустовали и город казалось вымер. Проводив мужа и сыновей, Акалум заперла ворота и дверь.

К вечеру Лаваш достиг хутора братьев. Они радостно встретили его. С приходом осени начались дожди, правда несильные и почва стала оживать после долгой засухи. Братья ждали настоящих осенних дождей, когда почва промокнет настолько, что потом её можно будет без труда вспахать. Сев на телегу, Лафут поехал впереди, показывая дорогу на соседний хутор. Где-то через полчаса показался дом вместе с хозяйственными постройками. Окна и дверь были заколочены. Они поднялись на крыльцо и, отодрав доски, вошли внутрь.

Это был одноэтажный бревенчатый большой дом, внутри которого находилась просторная горница и печь. Окна были небольшие, состоящие из нескольких секций, в которые были вмазаны толстые, слегка изогнутые стёкла. Они были непрозрачные и пропускали только свет. В горнице находилась кое-какая домашняя утварь, стол и две лавки. Полы деревянные, из широких досок лиственницы. Крыша соломенная, из вязанных снопов соломы. Осмотрев дом, Лаваш с сыновьями пошёл осматривать остальные постройки – большой амбар, где хранилось сено, другая постройка – гумно, где хранились снопы ржи и пшеницы и из них впоследствии выбивали зерно для выпечки хлеба. Дальше – небольшой загон для скота, хлев и птичник. Всё находилось в сохранности и, попрощавшись с Лафутом, Лаваш с сыном стали выгружать поклажу. Муку сложили в специальную клеть, которая находилась в смежном с домом пристрое. Это помещение служило хранилищем для семян и зерна. Высвободив возок, Лаваш заколотил окна с дверью и отправился назад в город.

Дома его ждали. Приехав, он рассказал жене об увиденном, и на следующий день стали складывать мешки с зерном и оставшиеся вещи – продукты, матрасы, постельное бельё и многое другое, что представляло собой ценность. Закончив, они сели в пустой горнице, и Лаваш сказал такие слова: "Мы вернёмся в этот дом и не покидаем его навсегда. Пусть он ждёт нас и пусть тлен не коснётся стен его. В лихую годину покидаем его, чтобы выжить и вернуться. Мы оставляем твои стены и не ропщи за это на нас. Мы вернёмся". Жена и дети тоже сказали: "Мы вернемся". Потом все встали, вышли наружу и забили досками окна и дверь. А на калитке повесили замок.