сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Оливия Т. Тёрнер. Пора платить по счетам, Лютик.
Автор: Оливия Т. Тёрнер
Книга: Пора платить по счетам, Лютик.
Серия: Вне сери
Аннотация:
Кормак: Мне не нужны его деньги. Мне нужна его дочь.
Бри: Мой отец в большой беде. Он должен самому влиятельному человеку на восточном побережье, но ему нечем заплатить. Когда я отправляюсь к мистеру Конноли и пытаюсь попросить у него отсрочку возврата долга, у него появляется другая идея. Он готов простить долг, если я останусь с ним. Я должна исполнять его приказы. Я думаю, что этот Слишком Великолепный Альфа-Самец одержим мной. Хорошо, потому что я люблю каждую секунду с ним...
Глава 1
Бри
— Ты мне лжешь.
Мой отец только вздыхает. Он выглядит таким изможденным. Уставшим. Когда же он так постарел?
Как будто несколько лет сразу настигли его за одну неделю. Может быть, я схожу с ума, но мне кажется, на прошлой неделе у него было не так много седых волос.
— Просто иди и прибери шестой стол, — он старается свернуть наш разговор, глядя на меня глазами, налитыми кровью от усталости. — Пожалуйста, Бри.
— Папа, — не сдаюсь я, бросая тряпку на железный прилавок. — Что случилось?
Он опускает взгляд на кафельный пол.
— Ничего.
Гипс на его руке говорит обратное.
— У тебя какие-то проблемы?
Он проводит рукой по волосам, которые уже почти потеряли свой каштановый цвет, и глубоко вздыхает, закрывая глаза от бессилия.
— Можешь просто убрать со стола, пожалуйста? — спрашивает он, глядя на меня так, как будто вот-вот свалится с ног от напряжения.
Я открываю рот, чтобы ответить, но, подумав дважды, останавливаюсь. Похоже, он чем-то подавлен и ему не нужно ещё больше давления с моей стороны.
— Конечно, папа, — сдаюсь я, взяв влажную тряпку. — Может быть, тебе стоит выйти и подышать свежим воздухом? Просто постарайся хотя бы немного отдохнуть.
Он одаривает меня натянутой улыбкой.
— Хорошая идея. Посетителей всё равно нет, — Он смотрит мимо меня в почти пустой обеденный зал и вздыхает.
Я беспокоюсь о нём. Мой отец вложил все силы в этот ресторан ради нас двоих, но в последнее время, ничего не помогает, люди просто не приходят. И это очень, очень плохо.
Я иду по лабиринту из пустых столов к единственному грязному столику около камина. За ним сидела прекрасная молодая пара. Но они заказали всего пару закусок и два напитка. Этого не достаточно, чтобы оплатить счета на этой неделе.
Сегодня вечер пятницы, и ресторан должен бы был забит посетителями, но вместо них сидят только сверчки. В буквальном смысле, сверчки. Они запрыгнули через боковую дверь.
Я оборачиваюсь через плечо и вижу, как отец проходит мимо поваров, которые или общаются друг с другом, или зависают в своих телефонах. Работа каждого из них оплачивается по часам и им плевать, есть ли посетители в ресторане. Другое дело мы с отцом. Без прибыли, а также денег из его сбережений, долг перед Кормаком Конноли растёт. А это хуже всего.
Мистер Конноли – глава ирландской мафии в нашем районе. Человек, которому нельзя смотреть в глаза. Человек, из-за которого вы перейдете на другую сторону улицы, как только увидите, что он шагает вам навстречу. Человек, который легко может забрать вашу жизнь.
Мой отец никогда не рассказывал мне правду о том, где он взял деньги, чтобы открыть этот ресторан, но у меня есть несколько догадок. А конкретно одна.
Видите ли, мой отец вырос с этими людьми. Его родители были бедными ирландскими эмигрантами, и он рос в таком же районе. Поэтому, когда ему понадобились деньги, чтобы открыть ресторан, он не пошел в банк. Он сделал то, что делали люди, с которыми он вырос и взял их в долг у Кормака Коннолли.
Я уверена, что у отца сломана рука.
У ресторана почти нет посетителей, следовательно, нет и прибыли. Я живу здесь и вижу это собственными глазами. Я не могу представить, как отец заплатит по счетам. Он попросту не сможет.
Стараясь прогнать грустные мысли, я собираю пустые стаканы с грязного стола и задвигаю стул, когда заканчиваю убирать. Сверчок прыгает со стула мне на ногу и начинает стрекотать, словно смеётся надо мной. Он знает, что я не смогу убить его. У меня доброе сердце.
— Давай, — говорю я, легонько стряхивая сверчка с ноги и подталкивая его в сторону боковой двери. — Вы должны что-нибудь заказать мистер Сверчок, если хотите остаться здесь. Господь знает, как нам нужны посетители.
Этот сверчок оказался упрямым, но я делаю все возможное, и также виртуозно, как Уэйн Гретцки (примечание переводчика: канадский хоккеист, центральный нападающий. Один из самых известных спортсменов XX века) подталкиваю его к двери.
— Прекрати сюда лезть, — говорю я ему, открывая дверь и выталкивая его наружу. — И передай это своим друзьям.
Сверчок выпрыгивает из ресторана, и я улыбаюсь, когда он исчезает в высокой траве. Наверное, я увижу его завтра.
Вдруг большая и тяжёлая рука хватается за дверь и широко распахивает её, чуть не потянув меня за собой.
— У-у-упс, — бормочу я и, пытаясь удержать стаканы, едва ли не упавшие на пол. — Это было близко, я почти...
Слова застревают в горле, когда я с открытым ртом смотрю вверх. Двое самых крупных мужчин, что я когда-либо видела, входят через дверь, как будто они владеют этим местом.
И судя по татуировке трилистника на их шее, возможно так и есть.
Я не знаю их имён, но знаю, кто они. А также уверена, что должна держаться от них подальше.
Они лучшие головорезы мистера Коннолли. Те, кому он больше всего доверяет. Самые смертоносные в своей банде.
Моё сердце ускоряется, когда они проталкивается мимо меня в обеденный зал. Они настолько большие, что я чувствую порыв ветра, когда они проходят мимо меня, как будто рядом со мной пронесся поезд.
— Вам нужен столик? — едва могу выдавить я. Мой голос тонкий. Слабый. Робкий.
Нехорошее предчувствие узлом скручивается в животе, когда я понимаю, что они пришли сюда из-за долга отца, а не чтобы поесть просроченные куриные крылышки или салаты.
— Где Артур? — спрашивает здоровяк с длинной рыжей бородой.
У меня от страха пропадает голос. Во рту становится так сухо, что даже салат, который я недавно съела, просится наружу.
— В офисе, — хрюкает другой. На его щеке шрам, а глаза такие холодные, что мне хочется выбежать за дверь.
— Подождите, — наконец вернув голос, говорю я, когда они идут на кухню. — Мой отец уехал на выходные. Он вернётся в понедельник.
Головорезы просто игнорируют меня, уходя вглубь ресторана. Я следую за ними, пытаясь придумать, что же мне делать дальше.
Повара, заметив верзил, разбегаются и прячутся словно тараканы. Они хватают свои телефоны и быстро убегают через заднюю дверь, оставляя моего отца в одиночестве разбираться с этими отморозками.
Я тяжело сглатываю образовавшийся в горле ком и напрягаю мозг. Отец не один. У него есть я.
Но что я могу сделать против этих амбалов?
Они доходят прямо до двери, ведущей в кабинет моего отца, и заходят внутрь.
— Бри, — раздражённо ворчит он. — Я же сказал тебе, что...
Его рот закрывается, когда он видит, кто пришёл.
— Брок. Линч, — говорит он, с удивлением таращась на них. — Что вы здесь делаете?
Броку, тому, что с длинной рыжей бородой, не нравится этот вопрос.
— Что мы здесь делаем? — спрашивает он, подходя к моему отцу. — Мы владеем этой дырой.
Мой отец встаёт со стула, оказываясь ближе к ним. Он выглядит таким маленьким по сравнению с этими двумя. У него нет шансов противостоять им.
Брок садится на стул и забрасывает ноги на стол, опрокидывая кружку с кофе, которая разливается на какие-то счета. Он не отводит злого взгляда от моего, дрожащего от страха, отца.
— Я, э-э, я думал, что мистер Конноли сказал, что заплатить нужно в понедельник.
Я никогда не слышала такого страха в голосе моего отца. Это заставляет меня тоже трястись.
— Он передумал, — заявляет Брок, откинувшись на спинку стула.
Линч же просто стоит, как статуя, скрестив руки на своей широченный груди. Он поглядывает на моего отца, как лев на беспомощную мышку.
— Скажи мне, что у тебя есть деньги, — продолжает Брок, поглаживая свою длинную красную бороду. — Пожалуйста, скажи мне это, Артур. Я не хочу ломать тебе ещё и другую руку. Или руку твоей милой дочери.
Моё сердце замирает отэтих слов. Я всё ещё стою в коридоре, и легко могу убежать. Я могла бы убежать из дома и уехать из города на автобусе, прежде чем они даже узнают, что я ушла, но я не могу оставить отца одного с этими отморозками. Если я смогу помочь, я это сделаю.
— Пожалуйста, только не впутывайте в это Бри, — умоляет отец и его взгляд наполняется ужасом. — Она очень хорошая девочка. И не имеет к этому никакого отношения. Она здесь не причём.
— Она впуталась в это, когда встретила нас и попыталась защитить своего бедного папашу-неудачника, — улыбаясь, говорит Брок.
— Пожалуйста, — у моего отца начинает дрожать подбородок.
Брок смеётся и встаёт.
— К счастью для нее, босс приказал избить только тебя. Но я полагаю, что если ты не заплатишь нам на следующей неделе, то все изменится.
Мой желудок сжимается, когда я слышу это. Я не знала, что все настолько плохо. В какую историю вляпался мой отец?
— У тебя есть деньги? — спрашивает Брок, наступая на отца. Он возвышается над ним, словно палач.
Лицо моего отца становится белым, как не крашеные стены его кабинета. Он бросается к столу и хватает с него какие-то бумаги.
— Смотри, — говорит он, паникуя. — Это счёт за десять ящиков помидоров. — Бумажка дрожит в его руках, когда он смотрит на них с отчаянием в глазах. — Три ящика были гнилыми. Завтра мне вернут деньги, и как только я их получу, то пойду к мистеру Конноли и заплачу ему.
— Помидорами? — спрашивает Брок, посмеиваясь. — Ты хочешь заплатить главе ирландской мафии помидорами?
— Нет, — отвечает мой отец, яростно качая головой. — Мне вернут деньги. Настоящие деньги.
Ухмыляясь, Брок поворачивается к Линчу.
— Что ты об этом думаешь, Линч? Мистер Конноли захочет, чтобы ему заплатили на день позже, да ещё и тухлыми помидорами?
Линч просто трясет своей огромной головой.
— Это настоящие деньги! — кричит мой отец, когда Брок делает шаг вперёд.
Недолго думая, я бегу на кухню, и беру самый большой нож для разделки мяса, который могу найти. Они и пальцем не тронут моего отца, если я помогу.
Я мчусь обратно, так сильно сжимая рукоятку, что горят пальцы. Когда я возвращаюсь, Лич орет на моего отца и прижимает его к столу, пока Брок разгибает его здоровую руку.
Я знаю, что произойдет дальше, поэтому вырываюсь в комнату, размахивая ножом в воздухе, как маленький рыжий пират.
— Отпусти его! — кричу я.
Два жлоба улыбаясь, поворачиваются ко мне.
— Она твой телохранитель? — усмехаясь, спрашивает Брок.
— Бри! — кричит мой отец. — Убирайся отсюда! — Теперь он выглядит ещё более напуганным, чём когда головорезы схватили его.
Я держу нож, пытаясь выглядеть уверенной и опасной, но внутри у меня совершенно противоположные чувства. Я даже не могу убить сверчка, так почему же я угрожаю убить двух человек?
Моё противостояние не длится долго.
Линч слишком быстро бросается на меня и хватает зазапястье железной хваткой. Я роняю нож и кричу, когда он начинает сжимать его. Я чувствую, как хрустит каждая косточка в моей руке.
— Отпусти её! — кричит мой отец, отчаянно пытаясь встать, но это бессмысленно, не с этим громилой, который прижимает его к полу.
— Преподай ей урок, — улыбаясь, говорит Брок, наблюдая за мной.
Я даже не вижу, как Линч наносит удар.
В один момент он меня сжимает, а в следующий я падаю на пол, мой левый глаз горит, а голова раскалывается. Мои колени такие слабые, как будто сделаны из желе.
Я едва могу видеть сквозь пелену слез, в моих глазах пляшут звёздочки, а зрение размыто. Я едва могу слышать, из-за появившегося грохота в ушах.
Но почему-то сквозь туман, я слышу громкий треск и беспомощные крики моего отца.
Я стараюсь прийти в себя, когда два чудовища отпускают его и, смеясь, уходят.
— Мы увидимся завтра, — говорят они на прощание. — И тебе лучше найти что-то получше, чём тухлые помидоры.
Мой отец, чуть не перевернув стол, падает на пол, сжимая здоровую руку, которая теперь, наверняка, тоже сломана.
Мы ползем навстречу друг другу, и, встретившись где-то посередине, цепляемся друг за друга и начинаем беспомощно рыдать.
Нас буквально раздирают ужасные ощущения.
Мой отец всегда был таким гордым человеком, и мне действительно больно видеть его таким разбитым и трусливым. Это ранит меня больше, чем мой пульсирующий от боли глаз.
К нам обоим приходит понимание того, что на этом всё не закончится, пока отец не умрёт.
Ресторан не становится оживленнее. Денег на него уходит больше, чём удаётся заработать.
Мой отец так долго содержал нас, с тех пор, как восемь лет назад умерла моя мать, тогда мне было всего десять. Может быть, настало моё время помочь ему.
Может быть, я смогу позаботиться о его долге, чтобы он смог в спокойствии провести свои годы, наслаждаясь гольфом.
Как бы то ни было, я должна попробовать.
Немного успокоившись, мы поднимаемся с пола, закрываем ресторан и садимся в машину, чтобы поехать в больницу.
По дороге у меня в голове появляется план.
Завтра я пойду к Кормаку Коннолли.
И постараюсь погасить этот долг.
Глава 2
Кормак
— Но я лучший распространитель шести штатов! — этот парень визжит как маленькая сучка, пока Брок заламывает ему руки за спину.
Я устал от этого парня. Что за кусок дерьма станет продавать наркотики детям?
Сэм кричит сильнее, когда Брок усиливает хватку.
Кусок дерьма.
— Ты продавал детям, — говорю я, выходя из-за стола, пристально глядя на него. — Только полные ничтожества продают наркоту детям. Ты продаешь от моего имени. Это означает, что ты заставляешь и меня продавать наркотики детям. По-твоему, я ничтожество?
Сэмми в панике крутит своей немытой головой.
— Нет. Конечно же, нет.
Я запускаю руки в карман его джинс и вытаскивают пачку денег. Здесь, по крайней мере, три штуки. Я швыряю её на стол, и по комнате разлетаются стодолларовые купюры.
— Расслабься, — говорю я, видя его трясущиеся ноги. — Я не собираюсь убивать тебя. Я должен, но не стану. Всё-таки ты мой лучший распространитель, даже, несмотря на то, что ты кусок дерьма.
Глаза Сэмми опускаются по мои блестящие ботинки. Он боится меня. Так и должно быть.
Я не буду думать дважды, прежде чем закончить его жалкую жизнь.
Я лезу в карман и достаю свой нож. Его глаза произвольно расширяются, когда он слышит щелчок выскочившего лезвия.
Он вздрагивает от того, что я прикладываю лезвие к его подбородку и поворачиваю его голову до тех пор, пока он не начинает смотреть мне в глаза.
— Продай наркоту, ещё хотя бы одному ребенку, и ты увидишь, что произойдет.
Он не может отвернуться от меня, пока мой нож прижать к его горлу, и я вижу правду в его окаменевших глазах.
Он не ослушается меня.
Никогда.
Или умрёт.
— Я не буду, — говорит он, глядя мне в глаза. — Я обещаю.
Мне не нужны его обещания, мне нужно, чтобы он боялся меня. А он боится.
— Отпусти его, Брок, — говорю я, закрывая лезвие и убирая нож обратно в карман.
Сэмми вздыхает с облегчением, когда зверь отпускает его.
— Спасибо, сэр, — пресмыкаясь, говорит он, складывая руки перед собой. Я бл*дь ненавижу жополизов. — Я не подведу тебя.
Я перевожу взгляд на Линча, и он, кивая, быстро хватает жирную шавку. Брок открывает дверь моего офиса, и Линч буквально выкидывает его в коридор.
Брок и Линч мои лучшие головорезы. Очень грубые и безмозглые. Они делают то, что я говорю, и максимально следуют законам. Они заставляют людей платить, прикрывают мою спину и после меня, они самые важные люди в моей компании.
— Присматривайте за ним, — говорю я, после того, как Брок закрывает дверь. — Если вы услышите, что он вернулся на детские площадки, вы приведете его ко мне. — Я хочу расправиться с ним лично.
Спустя несколько минут раздался стук в дверь. Он такой мягкий и робкий, что я едва слышу его.
Брок приоткрывает дверь и начинает смеяться, когда видит, кто там стоит. От любопытства я наклоняю голову набок, пытаясь рассмотреть, кто пришёл, но Брок заслоняет вид.
— Кто это? — спрашиваю я.
Брок с ухмылкой оборачивается и смотрит через плечо.
— Всего лишь маленькая мышка, — говорит он с улыбкой. — Хочешь, чтобы я раздавил её?
После его слов моё любопытство достигло пика.
— Отойди.
Он, следуя моему приказу, отходит в сторону и мне открывается самый красивый вид, который я когда-либо видел.
Это ощущение бьёт по мне, словно в моё сердце врезается поезд. Какая-то сила сжимает мою душу, и мне кажется, я умру, если не сделаю её своей.
Она самое великолепное создание, которое я когда-либо видел.
Густые рыжие волосы растекаются по её плечам, словно лава. Я загипнотизирован этой девушкой, и боюсь, если прикоснусь к ней, то обожгусь.
