Текст книги "Пылающее сердце"

Автор книги: Оливия Бэкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Откуда эти вещи? – Прошлым вечером он притащил много всякой всячины, но неужели машина смогла вместить еще и предметы канцелярского обихода?

– Я тебя тоже приветствую самым сердечным образом, – с издевкой отозвался он. – Мне это доставили по моей настоятельной просьбе. Начальство нельзя не слушаться.

– Но почему? Во-первых, почему здесь, во-вторых, почему в таком количестве?

– На часть вопросов я уже ответил утром. А оборудование, поясняю, необходимо, потому что именно отсюда мне предстоит продолжать руководить моей компанией до тех пор, пока «папочка» не соизволит вернуться сюда вместе с моей матерью. – Он посмотрел на часы и неожиданно строгим голосом сообщил: – Ты опоздала.

– Ты предлагаешь мне оправдываться? – Она уселась на диван, всем своим видом подчеркивая свою независимость. Но потом, поразмыслив, снизошла до объяснения: – Во вторник у меня такое расписание. Даже несмотря на то, что у многих моих учеников сейчас каникулы, они все же предпочитают не прерывать занятий танцами.

– Я бы выпил что-нибудь. Присоединишься ко мне? Может, бокал вина?

Что за странный человек! С одной стороны, раздражает само его присутствие, его манера держаться хозяином в любой обстановке. С другой же… Если быть до конца честной, то приходится признать, есть в этом мужчине нечто симпатичное. А кроме того, оказывается, очень приятно, когда кто-то ждет тебя. И этот кто-то даже пытается, хоть и неуклюже, заботиться о ней. Насколько Лана могла вспомнить, она всегда сама все приносила своему отцу. Во всяком случае – никогда не было наоборот. А большинство мужчин из балетного мира – существа избалованные, те ждали особого отношения к себе. Как же – великие знаменитости!..

– Может, холодный чай? – предложила Лана. – В холодильнике должен быть готовый.

Стив без колебаний направился на кухню и почти сразу же вернулся с бокалом чая со льдом, который и предложил Лане.

Она отпила глоток.

– Спасибо, очень кстати.

– Я не очень хороший повар, – сказал он, – но картошка уже жарится. Кроме того, я нашел кое-какую зелень. А пару стейков положил в печку-гриль. Какой ты любишь?

– Средне запеченный, – ответила Лана.

Нет, что ни говори, этот мужчина полон сюрпризов! Хоть он и незваный гость, но, кажется, старается смягчить впечатление о себе вчерашнем. Во всяком случае, сейчас он ведет себя прекрасно. Впрочем, именно это и тревожит – нельзя терять бдительности, не стоит привыкать к этому особенному обращению, ведь открытая ссора между ним и ее отцом все же должна произойти. А кроме того, чем бы ни кончились эти выяснения отношений, Стив, в конце концов, уедет отсюда. Нет, не надо поддаваться обаянию этого нахала!

Они вместе приготовили ужин, вместе поужинали за деревянным кухонным столом, а потом сидели, расслабившись после трудного дня, попивая кофе. Стив добавил молока в свою чашку и посмотрел на собеседницу.

– Ты скучаешь по сцене?

– Иногда, – ответила она, удивленная тем, что он знает о несчастном случае и ее уходе со сцены. Должно быть, прочитал в газетах.

– Видимо, действительно очень тяжело, когда обстоятельства, не от тебя зависящие, заставляют поставить крест на твоей карьере?

Лана замешкалась с ответом. После смерти матери она никому не открывала своих чувств. Разве что полунамеком подруге Софи. Отец был охвачен собственным горем и какое ему дело до проблем дочери. А с кем еще поделиться своими горестями! Врачи проявляли профессиональную заботу, но раны-то зажили, а карьера тем не менее закончилась. Невыносимо даже думать об этом, а тем более обсуждать с посторонними людьми. Вместе с осознанием потери пришло чувство смирения.

Теперь в ней зародилось новое чувство – надежда. Надежда на возможность вернуться на сцену, продолжить карьеру. Однако не стоило слишком рассчитывать на это, чтобы не искушать судьбу.

– Я бы не хотела повторить тот период своей жизни, – ответила наконец Лана, вложив в голос несколько больше раздражения, чем хотелось бы. Но на что ни пойдешь, лишь бы предотвратить дальнейшие расспросы…

Однако Стива не так-то просто остановить.

– Ты всегда хотела быть балериной?

– Всегда. Просто даже не помню такого времени в своей жизни, чтобы я не любила балет.

– Балетный мир тоже отнесся к тебе благосклонно. Ты была знаменита.

– Мне бы не хотелось продолжать этот разговор.

– А я хочу для себя уяснить то, что меня когда-то поразило. Почему ты уехала из Парижа? Почему оставила предыдущую труппу?

– Для танцоров вполне нормально менять коллективы, – ответила Лана, но по существу ушла от конкретного ответа. Его настойчивость смущала. Не хотелось давать Стиву лишний повод осуждать отца. Потому что правда заключалась в том, что все переезды делались из-за Уильяма, ради Уильяма. Как, впрочем, все в семье делалось для него.

Отец подолгу не задерживался на одном месте, особенно в последнее время. Почему? Трудно сказать. Возможно, из-за того, что, как ему казалось, его музыкальная карьера начала подходить к концу. А поскольку для Уильяма Тэннера было особенно важно, чтобы семья держалась вместе, когда грозил новый переезд, Лана подыскивала новое место работы, новую труппу. Преданная дочь уступала страсти отца к необычного рода путешествиям.

– Но, согласись, прыгать с одного места на другое – не лучшая стратегия для успешной карьеры. Разве ты ехала в Париж не для того, чтобы прочно устроиться на новом месте? Ведь несчастный случай произошел именно тогда, не так ли?

Какое-то время Лана изучающе смотрела на дотошного исследователя ее жизни. Осведомленность собеседника немного превышала ту сумму фактов, которую обнародовали газеты.

– Откуда такая информированность о моей злосчастной судьбе? – Лана Тэннер никогда не была настолько уж известной, чтобы широкая публика знала все зигзаги ее карьеры. – Похоже, ты наводил обо мне справки.

– Не о тебе, а о твоем отце. Вообще-то, в процессе поисков я составил приличное досье и на его дочь. – Стив встал, снова наполнил чашку и опустился на стул. – Давай постараемся уяснить главное: я не позволю, чтобы Тэннер разбил сердце моей матери, мотая ее по всему свету. Она домашний человек и долгие годы стремилась иметь собственный дом. Теперь, когда я получил возможность осуществить ее мечту, никто и ничто не должно помешать ее выстраданному счастью. И уж, конечно, не такой жених, с цыганской склонностью к перемене мест. Уильяму Тэннеру придется начать новую жизнь. Я ясно выразился?

– Вполне, – холодно отозвалась Лана. – Ясно одно – не зная моего отца, даже ни разу не увидев его, ты успел вынести ему свою оценку. Причем, предельно негативную.

– Мне не нужно встречаться с ним, чтобы составить о нем свое мнение. Стиль его жизни говорит сам за себя. Он не довольствуется своим куском.

– Каким куском? Господи, да о чем ты говоришь? – Лана встала и подошла к его стулу.

– Я говорю о доме Тэннеров. Конечно, жених однозначно полагает, что сможет вернуть свой особняк, женившись на моей матери. Но его проект чреват большим просчетом. Цена для Уильяма Тэннера окажется, пожалуй, выше его возможностей. Он сделал свой выбор. Теперь никаких шатаний по белу свету, никаких переездов, перелетов! Пусть довольствуется тем, что будет находиться рядом с женой все двенадцать месяцев в году. Пусть считает себя самым счастливым мужчиной на свете. Я не позволю причинить матери какой бы то ни было вред.

– Ты… ты купил дом Тэннеров?

– Ой, только давай обойдемся без этого притворства. И не нужны мне невинные взгляды и робкий лепет! – отрезал он. – Не сработает! Ты можешь говорить что угодно, но я знаю – и ты тоже! – Уильям Тэннер ни минуты не раздумывал, жениться ему на моей матери или нет, едва узнал, кто купил милый его сердцу особняк.

– Да с чего ты это взял? Совершенно не знать человека и заочно выносить приговор! – Она выдала голосом предельную степень негодования, но, если честно, на сей раз ее протест был лишен прежней искренней горячности.

Откуда могла появиться у людей сама мысль о том, что отцу небезразлична судьба дома? Видимо, кто-то увидел, как несостоявшийся наследник особняка подглядывает за ходом реставрации. Он, кстати, и не делал из своего любопытства никакого секрета, в отличие от нее, Ланы. Она-то как раз осторожничала, не хотела быть замеченной, когда следила за постепенным обновлением их бывшего дома. Ее скрытность, если разобраться, была более предосудительна, чем откровенное любопытство Уильяма.

– Обманывать кого-то – совершенно не похоже на папу, – тихо и убежденно заявила дочь.

– Разве? Насколько я вижу из всего сказанного, это как раз похоже-таки на твоего папу, который, согласись, законченный эгоист. Уильям Тэннер думает только об Уильяме Тэннере и ни о ком больше. А в этом случае его поступки говорят сами за себя. Дом Тэннеров и был причиной его скоропалительной женитьбы, дорогая сводная сестренка.

– Ты даже не допускаешь мысль, что соединить людей может и любовь?

– Любовь? О чем ты? – Стив невесело улыбнулся. – Когда-нибудь – не в самый, может быть, лучший час твоей жизни – ты поймешь в конце концов, что нет на свете такой вещи, именуемой любовь. Любовь – это социальная болезнь, болезненная иллюзия. Каждый в свое время переболевает подобной иллюзией, упрощенно называя ее любовью. – Он громыхнул чашкой о стол и оставил Лану на кухне одну.

Та, ошарашенная его словами, прислонилась к дверному косяку. Неужели этот злой человек прав и отец действительно женился на Доминик, чтобы вернуть дом? Нет! Как Лана и сказала, это совсем не похоже на него. Но где-то в подсознании зародилось предательское сомнение.

Уильям всегда очень любил тот дом, и, насколько дочь могла припомнить, он вечно забивал ей голову разными историями о прожитых в этом доме годах. Глядя на обновленный особняк, он, казалось, переносился от печалей настоящего в свое счастливое детство. Несомненно, именно у дома Тэннеров он впервые встретил Доминик и наверняка был очарован ею.

Старый особняк словно испытывал на нем свои чары. Под их могучую власть подпал не он один – Лана тоже была околдована особой прелестью исторического для их семьи здания. А сейчас Лана Тэннер околдована еще чем-то, что никак не отнесешь к разряду мистики. Состояние, прямо сказать, чреватое дополнительными проблемами…

Следующий день начался так же, как и предыдущий. Стив разбудил Лану с чашечкой кофе в руках. Потом замер, прислонившись к притолоке, будто специально фиксируя свое присутствие. Но вскоре молча повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Нельзя сказать, что в ее жизни никогда не было мужчин. Приятели, знакомые, почитатели ее таланта всегда окружали Лану, но для нее куда более волнующим и романтичным было общение с ними на сцене. Балет – вот главный роман ее жизни. Для чего-то более серьезного не было ни времени, ни возможности. Искусство танца требовало особой преданности и полной отдачи. Так и только так можно было добиться сценического успеха.

Уже после несчастного случая, поломавшего всю ее жизнь, Лана несколько раз ходила на свидания, но редко ее дважды сопровождал один и тот же кавалер. В последнее время было несколько встреч с Биллом Каллагеном, врачом, чей офис находился этажом ниже балетной студии.

Билл мог бы стать неплохой партией – удачлив, молод, не женат и симпатичен. Ох, если бы она могла влюбиться! Ждать его, волноваться от предчувствия встречи, непрестанно думать о нем! Но, нет… Этих эмоций Каллаген не вызывал. В отличие от Стива Сейвина…

Неожиданная эта мысль буквально ошарашила Лану. Да, она вынуждена признаться хотя бы самой себе: этот человек, так неожиданно и грубо ворвавшийся в ее жизнь, занимает ее мысли. Более того, уже грезится – вдруг да он поцелует ее? Интересно, что можно почувствовать, если гипотетический поцелуй станет реальностью? Чувствовать его тело рядом со своим, ощущать тепло объятия… Господи! О чем это она?..

– Все еще в постели, сестренка? – раздался его голос из соседней комнаты.

Сестренка! Именно так Стив ее воспринимал. Почти родственница. Член семьи. А вот у нее были совсем другие мысли. Нескромные, честно сказать, мысли. Ситуация выходила из-под контроля. Общение с ним вызывало поток фантазий. Нужно заставить себя вернуться к реальности! Возможно, работа развеет нелепый настрой мыслей.

Лана зашла в студию и сразу же раздался телефонный звонок.

– Я позвонила тебе домой, чтобы узнать, слышала ли ты что-нибудь еще о том божественном мужчине, – сыне Доминик. – Это была всезнающая тетушка! Ее южный акцент становился более отчетливым, когда она начинала быстро говорить. – Знаешь, кто поднял трубку? Он сам! И скажу тебе: это замечательно. Просто замечательно. Я так рада за тебя!

– Тетя…

– Но лучше мы ничего пока не будем говорить ни Уильяму, ни Доминик. Пусть они не знают, что он здесь. Молодые уехали этим утром – еще одна причина, почему я не звонила до того… Но при первой возможности звоню. Ну так что ты думаешь о Доминик? Разве она не прекрасна? Да к тому же так подходит Уильяму – нежная и женственная, прямо как твоя мать. Но хватит о них, расскажи мне лучше о Стиве. О, я представляю себе – ты от него без ума?

Это так похоже на тетю Джун – при первой возможности переходить на долгий эмоциональный монолог. Предложения сливаются в одно, а тема разговора меняется со скоростью света. Как это ни странно, зачастую, начиная строить свои фантастические предположения, она тем не менее нападала на верный след, как, например, сейчас. Лана решила, что лучше резко прервать монолог и тем самым сразу поставить тетку на место, пока та не успела разослать приглашения на свадьбу племянницы.

– Оставь, пожалуйста, на другой случай роль свахи и забудь о своей идее нас свести! Я не желаю об этом слышать. – Лане показалось, что говорит она достаточно гневно и убедительно, что и подтвердила тетушка своей следующей репликой, высказанной разочарованным тоном:

– Но почему, девочка? Деньги и внешность – отличная комбинация…

– Стив не слишком жалует Тэннеров, неужели не понятно?

– Нельсон тоже не сразу полюбил леди Гамильтон. Но какая жизнь, какая страсть!

– У Сейвина на один глаз больше, чем у Нельсона, а ненависти к нашей семье втрое больше, чем у Нельсона по отношению к врагам отечества.

– Вздор! – отозвалась тетя. – Мы с ним очень мило и долго беседовали об Уильяме и Доминик и о тебе тоже. Он – восхитительный парень, как Доминик и говорила.

Ох, как хотелось бы вызнать у тетки о «милой и долгой беседе», особенно в той ее части, которая впрямую касалась Ланы. Но это – бессмысленное занятие: наплетет фантазий, а может, прибегнет и к явному обману. Раз она в мыслях уже один раз попробовала соединить любимую племянницу с новоявленным племянником, теперь ее уже не остановить.

– Доминик, кстати, чтоб ты знала, сообщила: сын пережил серьезную сердечную драму. Как он сам в разговоре с матерью выразился – я, мол, пресытился любовью. Он учился в колледже, когда влюбился в девушку и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, а потом променяла его на богатого прощелыгу. Разбила сердце мальчику! Конечно, теперь-то женщины буквально преследуют его. А как же иначе – такая партия! Но он непреклонен. Возможно, нужна особенная женщина, способная изменить его несколько циничное отношение к жизни.

– Тетя Джун, пожалуйста, не надо.

– Что «не надо», дорогая?

– Не пытайся налаживать какие бы то ни было отношения между нами. Я меньше всего хочу, чтобы Стив Сейвин думал, будто я очередная претендентка на роль его жены. Он уже выставляет папу охотником за удачей, человеком, способным жениться не на женщине, а на ее деньгах. Ему ничего не стоит посчитать, что корысть – наша семейная черта.

– Ах, дай ты мне хотя бы возможность помечтать. – Тетя громко вздохнула. – Почему ты всегда мне говоришь что-то неприятное? Ну ладно, хватит. Передай Уильяму и Доминик привет, если они тебе позвонят.

Этим вечером Лана допоздна задержалась в студии, стараясь оттянуть стычку со Стивом, которая – тут уж можно быть уверенной – обязательно произойдет. Когда отзанимались группы, Лана проделала целый комплекс упражнений для поврежденной ноги. Потом убралась в студии, желая хоть как-то убить время. По дороге домой остановилась у небольшого кафе и купила еды на двоих. До дома девушка добралась почти в девять часов.

Стив сидел ссутулившись над пишущей машинкой, когда Лана вошла в гостиную. Он обернулся и почесал затылок. Сначала ничего не сказал, но его обеспокоенный взгляд говорил сам за себя. Наверняка, дело не обошлось без вмешательства тетки, что-то она, видимо, и Сейвину наговорила. Иначе с чего бы он вел себя чуть ли не мужем, уставшим от ожидания неверной жены?

Он сдержанно спросил:

– Будем ужинать? Или, может, это лучше назвать легкой трапезой перед сном?

– Послушайте, мистер Сейвин, вы незваный гость в этом доме, поэтому считайте, что вам повезло, раз вы получаете еду в любом виде и в любое время.

– Постараюсь запомнить это. – Он встал из-за стола, чтобы забрать у нее сумки. – Ммм, жареный холестерин?

– Ты всегда так шутишь? Или у тебя хорошее настроение?

Он снова почесал затылок и лукаво улыбнулся.

– Вообще-то, когда есть, чего есть, – это уже залог хорошего настроения. – Он понюхал то, что должно было стать их ужином. – Пахнет не так уж плохо. Раз уж ты купила, я думаю, мы просто-таки обязаны съесть все это.

– Я уже не голодна, – ответила Лана, раздраженная его словами, желая видеть за каждой витиеватой фразой намек или попытку обидеть ее. – А ты давай, ешь.

– Но скучно есть одному.

– Следовало подумать об этом, прежде чем начинать глупые разговоры.

– Слушай, давай не будем ссориться. – Стив явно пытался загладить свою вину. Однако миролюбивые слова мужчины не успокоили раздраженную девушку. В каком бы настроении он ни был, следовало тем не менее сначала оценить ее благородный жест, прежде чем выдавать глупые комментарии.

– Мне нужно собирать вещи, – сказала Лана, пытаясь отделаться от внимания несносного мужчины. – Завтра я уезжаю сразу после утренних занятий.

– О да! Пайктон, так, кажется, называется то место?

– Да, там пройдет заключительный этап Международного конкурса.

– Ммм, – промычал он. – Именно он является действительной причиной отъезда или это только повод для встречи с нашими молодоженами?

– Ты даешь повод подозревать тебя в некотором умственном нездоровье, – оборвала его Лана так резко, что сама удивилась своей нелепой вспышке. – Сколько раз я должна повторять, что наши родители вернутся не раньше чем через неделю? Они не в Пайктоне, и я еду вовсе не на встречу с ними. Ясно? Да и потом – к чему мне вообще стремиться их увидеть? Можно поставить вопрос и иначе: какой им смысл встречаться со мной? – Стив продолжал недоверчиво смотреть на нее. – Ладно! Трать свое время, прячась здесь, как задумавший каверзу пес, лично у меня есть более интересные и важные занятия. – Она перекинула сумку через плечо и направилась в спальню, радуясь, что пустому разговору положен конец. Невыносимый тип! И надо же такому случиться, что ее отец женился на его матери. Остается надеяться, что в будущем семья не обязательно будет собираться вместе. Вот уж чего меньше всего хочется, так это находиться рядом со Стивом Сейвином дольше, чем уже вынудили обстоятельства.

Вестибюль недавно отреставрированного фешенебельного отеля кишел людьми, причастными к балетному миру. Большинство гостей – танцоры, преподаватели, хореографы, режиссеры, журналисты. Удобно, что отель находился в нескольких шагах от здания частной школы, где и проходил конкурс.

Еще немного, и мир узнает новые имена будущих звезд балета. Даже в вестибюле отеля ощущалось напряжение борьбы и предчувствие триумфа победителей.

Лана многих здесь знала. Старые друзья, знакомые, коллеги, они шумно приветствовали друг друга, весело перекликались, обмениваясь новостями. Приятно, что еще не забыто недавно гремевшее имя – Лана Тэннер. Мисс Тэннер проследовала за посыльным в свою комнату. Мальчик открыл дверь и отошел назад, приглашая ее войти. Лана застыла на месте: вместо скромной комнаты, в которой она останавливалась раньше, перед ней был роскошный номер люкс.

– Прошу прощения, – сказала она посыльному. – Должно быть, произошла ошибка.

Он посмотрел на ключ.

– Нет, все правильно.

– Но… – Сомнения еще оставались, и ей хотелось их высказать, но тут открылась дверь, соединяющая два номера, и на пороге появился Стив Сейвин.

– Ну разве не знаменательное совпадение? Выходит, у нас смежные номера. – Он протянул посыльному пару долларов и выпроводил его за дверь.

– Совпадение? Такая, значит, случайность! За кого ты меня принимаешь? – Когда дверь за юным слугой закрылась, Лана позволила себе высказать свое отношение к происшедшему: – Ты устроил это! И, пожалуйста, не пытайся отрицать.

Стив с демонстративным спокойствием посмотрел на нее, и только одна бровь изогнулась, выражая предельную степень изумления.

– Помнишь, мне было поручено заботиться о тебе? Ну так вот, я здесь. И забочусь. Нам с тобой не хватает самой малости – чтобы мама с папой к нам присоединились. Вот уж был бы обоюдный сюрприз!

Лана громко вздохнула.

– Хорошо, что ты не выбрал себе профессию сыщика. Разорился бы в пух и прах. У тебя тогда не хватило бы денег отремонтировать не то что особняк Тэннеров, но даже мой дом, который куда как меньше. Заруби на носу, мистер сыщик, – наши родители сейчас находятся посреди Средиземного моря. И появление их здесь не запланировано. Уж поверь мне.

Он прислонился к двери и покачал головой.

– Я так не думаю.

Ну что с ним делать! Хоть криком кричи, хоть кол на голове теши – он снова за свое. Ну нет больше сил терпеть его подозрения. Лана подошла к упрямцу и подчеркнуто спокойным жестом взяла его за руку.

– Если ты высказал всю порцию обвинений, запланированных на сегодняшний день, то можешь быть свободен. Пора тебе вернуться в свой номер и наметить следственные действия на завтра. Считай, что я специально организовала в Пайктоне Международный конкурс, чтобы обвести тебя вокруг пальца! Вокруг мои люди, и они-то уж обязательно скроют от тебя мою встречу с несчастными новобрачными. Ночью советую не спать – мало ли что я еще придумала, лишь бы провести незадачливую ищейку. У тебя есть пасьянсные карты?

– Нет. – Собеседник явно растерялся от ее многоречивого напора.

– Жалко. А то бы сидел за пасьянсом, и время бы пролетело незаметно, и слышал бы все шорохи, доносящиеся из соседнего номера, где замышляется злонамеренное действо. И запомни: у меня свои планы на этот уик-энд. – Она подтолкнула его к двери.

Стив улыбнулся.

– Уик-энд? Мне придется следовать за тобой по пятам.

– Ни за что! Здесь люди, которые знают моего отца, и я не собираюсь продолжать войну с тобой у них на глазах.

– Мы не будем воевать. Мы заключим пакт о ненападении, а родительская свадьба будет нашим маленьким секретом. – Стив прижал палец к губам.

– Интересно, как ты предполагаешь, я буду представлять тебя своим друзьям? – Раздражение нарастало. – Только не говори, чтобы я представила тебя как старшего брата. Все мои друзья знают, что у меня нет брата.

– Тогда нам придется сказать им, что я твой любовник.

– А что, если мой любовник тот, кому я буду объяснять твое присутствие?

Стив удивленно изогнул брови.

– Это было бы очень неприятно. Но я не думаю, что среди них твой любовник. Ты никогда, как мне кажется, серьезно не относилась к мужчинам-танцорам, в противном случае ты не оставила бы своего избранника. А поскольку никто еще не осмелился занять это место, какое-то время я буду мужчиной твоей жизни.

Лана почувствовала, что краснеет. Стив, видимо, уже все вызнал о Филиппе.

– Ты явно переусердствовал в своих поисках.

– Я люблю знать все. Это дает возможность владеть ситуацией. В данном случае не представляло труда кое-что узнать из твоего прошлого. Мне всего-то и пришлось прочитать колонку сплетен. Если принять во внимание опубликованные факты, то можно предположить, что у вас были испепеляющие отношения. – Стив взял ее за руки и ближе притянул к себе. – Журналисты не соврали, дорогая? Он обжег тебя своей страстью?

– Это не твое дело! – Она высвободилась из его объятий. – Почему бы тебе просто не вернуться домой?

– В Глаустере ты была более гостеприимной. Но смирись с действительностью: я не собираюсь уезжать. – Стивен положил руки на плечи девушки и развернул ее по направлению к спальне. – Надеюсь, сейчас ты переоденешься. Жду тебя через час – мы едем вместе обедать.

Лана вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Жаль, что нет засова, чтобы понадежней отгородиться от навязчивого соседа. Что теперь ей остается делать? Придется через час выходить на никому не нужное свидание. С этого ненормального станет затеять скандал, ломиться в дверь, всю округу оповестить об их разногласиях.

Вообще-то она планировала позвонить Филиппу и провести вечер с ним, вспоминая прошлое. Англичанин был ее самым частым партнером на сцене. Мир балета полагал, что они счастливая пара, и сплетничали о каждой детали того, что посчитали за бурный роман. Но злые языки ошибались. Бурным был не роман, а сам Филипп.

Будучи звездой балета, он не привык к отказам женщин. А так уж получилось, что именно Лана стала той единственной, которая отказала ему. Но несмотря на это, а может быть, именно поэтому, он сходил по ней с ума, называл самой желанной женщиной на свете. Филипп мстил за непокорность его воле, было время, когда он буквально преследовал ее, пытался запугать, любыми средствами хотел добиться повиновения. Уступи она, и, возможно, он тут же потерял бы к ней всякий интерес. Нет, не Филипп – герой ее романа.

Но тем не менее, если говорить честно, этот человек ей нравился. Когда Филипп был в настроении, он умел очаровывать. Легкий, веселый, приятный в общении. Но любить? Нет, любить, всерьез отвечать на его чувства – это невозможно. Лана никогда и помыслить не могла, что их может связывать нечто большее, нежели просто симпатия.

Филипп неистовствовал. После того как она дала ему ясно понять, что не желает с ним близости, он не находил себе места. Как так, ему, окруженному поклонницами, ему, звезде национального балета, отказывают во взаимности!

– Не любишь? – говорил он. – Ты просто не знаешь, что такое любить! Иди ко мне, ты почувствуешь мою страсть и не сможешь не ответить тем же. А любовь придет…

– Нет, – отвечала она. – Не от страсти к любви, а от любви к страсти – вот нормальное развитие чувств.

– Глупости! – возражал он, в нервозности сжимая кулаки. – Дитя прошлого века! Моралистка! Кого ты хочешь удивить своими высокими принципами? Меня? Считай, что уже удивила. А теперь расслабься. Иди ко мне, не мучай ни меня, ни себя.

– Нет, – отвечала она. – Если бы были с моей стороны мучения, то не состоялся бы наш с тобой разговор. Для меня секс – это вершина любви. А для тебя – просто минутное удовольствие, не больше.

Да, Филипп никогда не понимал «ее старомодных викторианских взглядов», как он это называл. Во время последнего их уик-энда в Пайктоне он всячески пытался расположить ее к себе: был внимателен и необычайно терпелив. Видимо, надеялся на то, что станет-таки объектом ее любви. И вот снова уик-энд. И снова, значит, предстоит защищаться от его домогательств. Может быть, даже к лучшему, что Стив будет с ней? Но как же смеется над ней судьба: предоставлен выбор между нелюбимым и невыносимым. Второй на данном этапе предпочтительней.