Текст книги "Домик с крокодилами"

Автор книги: Ольга Степнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Тогда слушай. Мы разошлись с Кармен.

– Вот те на! – От неожиданности я сел прямо на пол.

Кармен – молодая жена Сазона, была преданной, мягкой, любящей, заботливой и хозяйственной женщиной. В ней, правда, бурлили иногда испанские крови, и она запросто могла приревновать деда к Дженнифер Лопес или ещё какой-нибудь шоу-звезде, мелькающей на телеэкране в полуголом виде, но предположить, что Кармен выкинет какой-нибудь фортель в семейной жизни, было просто невозможно.

– В смысле вы набухались? – рискнул предположить я.

– Нет, в смысле решили пожить отдельно, – отрезал дед.

– Друг от друга?

– Нет, блин, от кошки Мурки!

– Она тебе, старому пню, изменила?

– Нет, это я, старый пень, изменил ей…

– С кем?!

– Вряд ли ты знаешь эту брюнетку.

– Вот и поговорили, – вздохнул я. – А как же дочка?

– А что дочка?! – заорал дед. – Я её с рук не спускаю! Дочке четыре года, у неё няньки, мамки, гувернантки, охранники и клоуны из цирка в качестве игрушек! Дашка живёт как принцесса и вниманием не обделена! А вот Кармен… куда-то свалила. Я хотел сказать Элке, что если к ней приедет моя жена, пусть она её домой гонит! Я жить без неё не могу. Все бабы против моей испанки – дырявые плоскодонки, у которых вместо мотора тухлый ботокс и гнилой силикон.

– Ну, дела-а… – протянул я. – Ты что, действительно думаешь, что Кармен поехала к Элке?

– А к кому ей ещё ехать-то? У неё в России, кроме Беды, близких подруг нет.

– А в Испании?

– Ты думаешь…

– Я думаю, не надо было тебе изменять гордой испанской женщине. Хорошо, что она тебя не зарезала!

– Она и так без ножа зарезала… И потом, сынку, я ж особо не изменял! Так, посмотрел на одну теледиву. С интересом.

– А я, если честно, даже и не смотрел ни на кого, кроме Элки…

Мы оба тяжело вздохнули.

– Сынку, позови Элку!

– Нет Элки.

– И Кармен нет.

Мы опять помолчали и повздыхали.

– Сынку, у тебя получается жить без Элки?

– Получается. Я много работаю, и мне некогда о ней думать.

– Разве можно работать, когда жизнь рушится?

– Кто сказал, что она рушится?

– Ты предлагаешь мне сходить на дискотеку? – язвительно поинтересовался дед.

– Предлагаю расслабиться и наслаждаться тем, что имеешь.

– Сынку, я столько имею, что расслабиться невозможно!

– Тьфу! – разозлился я. – Вернётся твоя Кармен, никуда не денется!

Я нажал на отбой, потому что Сазон начал нести бред о том, что если Кармен вернётся, он купит ей Испанию с королём, Средиземным морем и Атлантическим океаном…

Я нажал на отбой и с грустью подумал о том, что Элке Испании, короля, моря и океана будет мало, ей понадобится весь земной шар с прилегающими к нему галактиками.

С понедельника я начал возить Прохора в танцшколу.

Не скажу, чтобы он испытал восторг, узнав, что ему придётся учиться танцевать, но я, как мог, объяснил ему, что настоящий мужик должен уметь не только бить морды и пугать крокодилов, но и красиво двигаться.

– Станцуй! – приказал мне Прохор.

Я не умел танцевать, но пришлось выкручиваться, и я, хлопнув себя по ляжкам, дал гапака… Танец окончился неудачно, я сшиб стул, стол, тумбочку, и упал.

– Да-а-а, – протянул Прохор. – Танцор из тебя не очень. Может, и я обойдусь без балета?

– А девчонки?! – горячо возразил я, поднимаясь с пола и расставляя по местам мебель. – Где ещё можно познакомиться с симпатичными девчонками, как не в танцклассе?!

– Нигде, – согласился Прохор, и, вытянув шею, оценивающе посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене. – Ты думаешь, я могу понравиться какой-нибудь девчонке?

– А почему нет? Тем более после того, как тебя показали в «Новостях» с крокодилами! – ляпнул я, не подумав.

– Ага, значит, просто так, без крокодилов и «Новостей», у меня шансов нет, – погрустнел пацан.

– Знаешь, что я тебе скажу? – Я взял его за плечи и легонько встряхнул. – Настоящий мужик не должен думать, нравится он или нет. Настоящий мужик должен просто хорошо делать любое дело, за которое берётся.

– Ух, ты! – восхитился моему объяснению Прохор и вдруг без всякого перехода спросил: – А что такое секссимвол?

– А… ну… хм!

– Житель острова Секс?

– Мёртвый житель! – опять ляпнул я, не подумав.

– Ух, ты! – снова восхитился моему объяснению Прохор. – Кто его умертвил?

– Слушай, – взмолился я. – Отстань ты от меня с этим островом! Что я тебе, географ, что ли?

Первое занятие танцами привело Прохора в полный восторг. Никаких трудностей общения со сверстниками он не испытал. А я испытал гордость, потому что в этом были мои заслуги. Да и визит в «Аллигатор» парня сильно раскрепостил…

– Ваш мальчик очень способный, – сказала мне после занятий улыбчивая учительница танцев Ирина Петровна. – У него только первый урок, а он уже делает большие успехи!

– Просто я всегда хорошо делаю любое дело, за которое берусь, – гордо заявил Прохор и, задрав подбородок, прошествовал на выход.

– В нём есть упорство, трудолюбие и уверенность в себе, – добавила Ирина Петровна. – Все девчонки захотели танцевать с ним в паре!

Я улыбнулся, вспомнив, как ещё несколько недель назад занимался с бегающей лавочкой.

Жизнь вошла в спокойное, размеренное русло. По утрам мы с Прохором уходили на пляж, плавали и ныряли, загорали и дурачилась на песке. Потом занимались бегом, подтягиванием на перекладине, отжиманиями и некоторыми видами борьбы. Три раза в неделю – среду, четверг и субботу, – я возил Прохора в танцшколу, а через два часа, забирал его и отвозил домой.

Ирму Андреевну я почти не видел. Рано утром она уезжала в сопровождении верного Арно в офис, а приезжала иногда заполночь.

Никас частенько бесцельно слонялся по дому, наблюдая из окон за нашими тренировками и потягивая через соломинку сок из высоких бокалов. Он больше не приставал ко мне с разговорами о ненормальности своего сына, но продолжал прерывать наши тренировки, увозя Прохора в дельфинарий.

Настю я видел после её возвращения из больницы всего два раза, – мельком, издалека. Оба раза она садилась за руль красного «Пежо» и куда-то уезжала. Если честно, я чувствовал себя перед ней виноватым. Может, от того, что в душе относился к девицам такого рода довольно пренебрежительно? А, может, от того, что по какой-то причине она чуть не утопилась из-за меня? В общем, единственный дискомфорт, который я испытывал в этом доме – было присутствие в нём вздорной, сумасбродной и немного загадочной Муму. В остальном мне стало казаться, что я хорошо работаю и приношу пользу. Я перестал заниматься самокопанием и ворошить прошлое, задавая глупые вопросы «зачем» и «почему». Я начал жить легко и просто, вспоминая Элку без горечи и сожалений. Я не стал любить её меньше. Я просто понял, что это нормально, когда люди меняются, и что не стоит делать из этого трагедии.

Это случилось в субботу.

Я заметил, что все беды липнут одна к другой, как алкоголики, ищущие с кем выпить. Несчастья сбиваются в стаи, как бездомные, злые собаки.

К трём часам дня я привёз Прохора в танцшколу, отвёл его в класс и вернулся в машину, собираясь убить время просмотром телепередач по маленькому автомобильному телевизору. Первый же канал, который я включил, огорошил меня словами ведущего:

– На двадцать пятом километре Окружного шоссе горит кафе «Аллигатор». На место происшествия прибыли пожарные расчёты. Пожару присвоена третья категория сложности. Причины возгорания пока не установлены, о жертвах ничего не известно. Подробности мы сообщим в следующих выпусках новостей.

Я схватил мобильник, но вдруг понял, что не знаю номера телефона Сома. Сидеть и маяться в неизвестности я не мог, поэтому выключил ящик, завёл движок и рванул на двадцать пятый километр Окружного шоссе. В запасе у меня было почти полтора часа. Я должен успеть повидать Аркадия и вернуться за Прохором.

Когда я подъехал к кафе, пожар бушевал вовсю. Несмотря на усилия пожарных, огонь мощными, жадными языками лизал то, что осталось от одноэтажного здания. Клубы чёрного дыма застилали небо, придавая пейзажу жуткий, фантастический вид. Аркадий сидел на лавочке возле кустарника и курил. Руки у него тряслись, лицо казалось синюшно-бледным, несмотря на близость пожарища и безумно горячий воздух, от которого сразу начинали гореть щёки.

– Никто не погиб? – подбежал я к нему.

Сом отрицательно покачал головой. Его поварский колпак валялся на земле, а на всегда безупречно белом фартуке чернели разводы сажи.

– Все посетители и работники кухни успели выбежать, – хрипло сказал он. – Полыхнуло так, что мама не горюй… – Аркадий так глубоко затянулся, что на сигарете повис длинный столбик пепла.

– Думаешь, поджог? – Я присел рядом с ним.

– Думаю, да. Говорю же, полыхнуло одновременно со всех сторон. Клиенты потом сказали, что бензином сильно воняло… – Аркадия тяжко вздохнул. – Я в этот бизнес… всё, до последней копейки вложил. Чем кредиты теперь отдавать, понятия не имею.

Я схватил его за руку. В мозгу запульсировала одна мысль, от которой стало тошно и сильно заныло под ложечкой.

– Ты думаешь, это сделали отморозки, которых мы избили?

– Больше некому, – пожал Сом плечами и затушил сигарету об лавочку. – Их методы! Мерзкие, трусливые способы сводить счёты изподтишка…

– А конкуренты? – ухватился я за соломинку. – Может, это работа конкурентов?

– Да какие тут конкуренты, – вяло отмахнулся Сом. – Ближе чем через триста метров ни одного кафе нет, а если бы даже и были, на междугородной трассе клиентов на всех хватит. Туристы, дальнобойщики, рейсовые автобусы, и все жрать хотят. – Он закурил новую сигарету. – Ублюдки. Такого я даже от них не ожидал. Думал, приедут со стволами, рёбра переломают, посуду перебьют…

– Получается, во всём виноват я, – мрачно озвучил я мысль, не дававшую мне покоя. – Я неправильно припарковал машину, я ввязался в драку с бандитами и ввязал в неё тебя.

– Да брось ты, – снова отмахнулся Сом. – Никто ни в чём не виноват. Уроды, они и в Африке уроды! Уверяю тебя, я бы и без тебя нашёл, чем перед ними провиниться! Мясо бы не прожарил, салаты пересолил, в утку вместо яблок камней напихал. Ты ни в чём не виноват!

– Страховка у тебя есть? – чувствуя себя последней сволочью, спросил я.

– Мизер, – отмахнулся Аркадий. – Здание и оборудование, конечно, застрахованы, но я многое закупал на свои деньги. И потом… боюсь, мне теперь придётся доказывать страховщикам, что это не я сам совершил поджог, чтобы стрясти с них деньги. Чёрт! – Он отбросил недокуренную сигарету и закурил новую.

Пламя, безжалостно пожиравшее дело жизни Аркадия Сомова, наконец, начало гаснуть, сходя на нет. Чёрные клубы дыма стали светлеть и рассеиваться. К нам подошёл пожарный с усталым лицом.

– Кому-то ты насолил, парень, – обратился он к Сому. – Явный поджог!

– Знаю, – кивнул Аркадий.

– Ну, а раз знаешь, следователю сам всё объяснишь. – Пожарный ушёл, волоча ноги в огромных бахилах.

Воняло гарью и какой-то химией.

– Я с тобой, – обнял я за плечи Сома. – Что бы не случилось, знай – я с тобой! Во-первых, мне хорошо платят на работе, и все деньги я буду отдавать тебе. Мне просто не на что их тратить, я живу на всём готовом. Во-вторых, я найду этих уродов, и они заплатят тебе за всё.

– Ты мне ничего не должен, – твёрдо сказал Сом и шёпотом вдруг добавил: – И ты даже не представляешь, с кем мы связались!

– Это они не представляют, с кем связались, – усмехнулся я. – Они думают, я бедный учитель богатых детей?! – Я громко заржал, хлопнув себя по коленкам. Скорее всего, это было у меня нервное, но Сом тоже улыбнулся. – Поверь, у меня есть богатый опыт, как ставить таких уродов на место! – Я вскочил и обежал вокруг лавочки. Кулаки чесались, а бешенство разрывало меня изнутри.

– Я с тобой! – Сом встал и протянул мне огромную волосатую ручищу. – Найдём этих гадов и землю заставим жрать без соли! – Мы крепко пожали друг другу руки.

– Они тебе три кафе построят, – заверил я нового друга.

– Плевать на кафе, разгребусь как-нибудь. Главное, чтобы эта мразь не чувствовала себя хозяевами жизни.

– Организуем им светскую вечеринку! Ты знаешь, где их искать?

– Догадываюсь. Авторынок от этих козлов уже лет пять стонет.

– Что ж, завтра у меня выходной. Поедем вместе искать запчасти на твоего коня. Ты на чём ездишь?

– На «копейке»! – захохотал Сом. – На старой, ржавой «копейке»! Её зовут «Лялька-разбойница».

– Вот на эту марку машины мы и поищем запчасти!

Мы снова пожали друг другу руки, и подошли к пожарищу. Огромные лужи воды чавкали под ногами, чёрный остов, оставшийся от кафе, трагически торчал недалеко от обочины. Но Сом уже справился со своим горем, он смотрел на мир и на то, во что превратился его процветающий бизнес, вполне иронически.

– Бедные Таня и Ваня, – вздохнул он, перекрестившись.

– Крокодилы погибли?! – догадался я.

– Сварились. Вода в бассейне, наверняка закипела. – Сом перекрестил то, что осталось от заведения. – Жалко тварей. Знатная уха из них получилась! Слушай, может, доедем до соседнего кафе, помянём крокодилов, а заодно отпразднуем день рождения нашей банды?!

Я посмотрел на часы.

– Не успею, – вздохнул я. – Нужно Прохора забирать.

Мы обменялись с Аркадием номерами телефонов.

– Тогда до завтра, – ударил меня по плечу Сом.

– До завтра! – крикнул я, заводя машину.

До конца занятий в танцшколе оставалось пятнадцать минут.

Я опоздал ровно на три минуты.

Вбежал в класс и сразу же налетел на Ирину Петровну.

– А Прошу уже забрали, – улыбнулась она.

– Кто?! – опешил я.

– Приятная молодая женщина.

– Прохора никто не мог забрать, кроме меня! – заорал я, чувствуя, как сердце заныло в недобром предчувствии. – Никто, слышите?! Я вас предупреждал!

– Но… – Побледнев, Ирина Петровна отступила от меня на шаг. – Но Проша так обрадовался, увидев эту женщину!

– Что он сказал ей?! Как называл?! Мама?! Настя?! – Я схватил Ирину Петровну за плечи и потряс как плодоносящую яблоню.

– Нет, нет… Он просто подбежал к ней, схватил за руку и они вместе ушли. Почему вы так волнуетесь? Разве мальчик мог уехать с незнакомым человеком?! – Ирина Петровна выкрутилась из моих рук и поправила причёску. Лицо у неё покраснело, губы оскорблённо задрожали.

– Как она выглядела?! – заорал я.

– Обыкновенно, – попятилась учительница танцев. – Беленькая такая, в джинсах…

– Беленькая! – передразнил я. – В каких к чёрту джинсах?!

– Но мальчик бросился к ней как старой знакомой! – со слезами в голосе выкрикнула Ирина Петровна. – Не могла же я спрашивать у неё фамилию!

Паника так сильно схватила меня за горло, что стало трудно дышать.

– Вы в первый раз видели эту женщину?

– В первый.

– На какой машине они уехали?

– Не знаю! Я не видела. А в чём, собственно, дело? В чём вы меня подозреваете?! У нас элитная школа! Хорошая репутация! Внизу сидит охранник, правда, сегодня суббота и у него выходной…

– Выходной?!! – заорал я. – У ваших охранников выходной, а вы отдаёте ребёнка первому встречному?!! Так вот, знайте, мальчишку похитили! Мальчишку похитили по вашей вине!!!

Она вздрогнула, побледнела, и, кажется, начала валиться в обморок, но я уже мчался по лестнице вниз, на бегу набирая по мобильному Ирму Андреевну.

Её телефон был отключён. Это означало, что у хозяйки или важное совещание, или она на объекте с какой-нибудь важной комиссией.

Впрочем, мне и так всё было понятно. Всё, всё, всё, до самых мелких деталей, до низкой, гадкой, омерзительной мотивации, до каждого самого мелкого действия и отвратительного поступка.

Прохора похитили из-за меня.

Я научил его не бояться незнакомых людей, я научил его доверять и доверяться. Я научил его!..

Ну конечно, всё проще простого: парни, которых мы с Сомом избили – бандиты. Сом предупреждал, что они похищают людей. Потерпев позорный проигрыш в драке, они затихли на некоторое время, готовясь к подлому удару в спину… Скорее всего, они следили за мной, прикидывая, как побольнее ударить. Сому отомстить было проще простого – обычный поджог, и он остаётся гол как сокол. А я… Я залётная птица, у меня ни друзей, ни родственников, ни своего бизнеса. Зато есть мальчишка на воспитании – маленький, добрый, оттаявший по моей же вине пацан, доверяющий всем и каждому! Эти гады подослали какую-то нимфу ангельской внешности, которая с елейной улыбочкой увела мальчишку из класса, посадив неизвестно в какую машину, и наверняка наврав ему, что я жду где-нибудь за углом.

Это я виноват во всём. От ярости и бессилия я задыхался. Я почти терял сознание от чувства вины.

Зачем я ввязался в ту драку?! Зачем полез на рожон?!

Что теперь делать?..

Я ввалился в машину, и, нажав на клаксон, понёсся по встречке на красный свет, игнорируя всё, что двигалось и летело мне в лоб.

Возле дома стояла машина Ирмы Андреевны. Значит, она успела вернуться домой после совещания и визитов на свои многочисленные объекты. Бросив «Вольво» возле ворот, я ворвался в дом и помчался по коридору, сшибая какие вазы, стулья и статуэтки.

– Где Ирма?! – заорал я, увидев Арно, курившего возле двери кабинета.

– Ирма Андреевна занята, – попытался он остановить меня.

Я оттолкнул его, он полетел в кадку с пальмой, и последнее, что я увидел перед тем, как заскочить в кабинет – его задранные вверх ноги и удивленно-жалобный взгляд.

Ирма Андреевна пилила ногти за письменным столом.

Рядом с ней разрывался от звонков телефон, но она не обращала на него никакого внимания.

– Вы как всегда срочно и без доклада, – бросив на меня быстрый взгляд, сказала хозяйка. – Что за спешка?! На вас лица нет. Настя опять тонет?! – Ирма отвела руку, полюбовалась ногтями и закинула ноги на стол.

Телефон продолжал надрываться.

– Я говорил вам, что вы должны уволить меня?! Говорил?! – заорал я.

– Опять – двадцать пять, – вздохнула хозяйка. – Заспиртую!

Не соображая, что делаю, я схватил её ноги, сбросил со стола и грохнул трубку об аппарат, чтобы телефон не надрывался звонками.

– Ого! – удивилась Ирма моей беспорядочной жестикуляции и наглым выходкам. – Да что случилось-то?! Прохор опять дрессировал крокодилов?!

Я замер, затих, перестал конвульсировать, и, наконец, до конца осознал то, что мне следовало произнести сейчас вслух.

– Прохора похитили, – еле выговорил я.

Ирма Андреевна посмотрела на меня ставшими прозрачными стальными глазами.

– Что? – отрешённо переспросила она. – Что… вы… сказали…

Я ударил кулаком в стену. Пальцы хрустнули, но боли я не почувствовал.

– Прохора похитили, и в этом виноват я! – прокричал я, продолжая молотить стену ударами. – Я! Я неправильно припарковал машину! Я ввязался в драку с ублюдками! И поэтому «Аллигатор» сгорел! И поэтому похитили Прохора!!!

Ирма Андреевна закатила глаза. Выронив пилку, она потеряла сознание.

– Я разнесу этот город, но верну вам сына живым! – запыхавшись, прошептал я, ощутив, наконец, боль в кулаках. – Я найду Прохора!

Опять зазвонил телефон.

Снова бросив на рычаг трубку, я выскочил в коридор.

– Позови врача, – приказал я Арно.

– Куда врача, какого врача, – не понял он, но я уже не слушал его, я набирал по мобильному Аркадия Сомова.

– Сом! – крикнул я, когда он ответил. – Они похитили моего Прохора!

– Понял, – коротко сказал Сом. – Встречаемся через двадцать минут возле кинотеатра «Парус». Только не наделай глупостей по дороге, Бизя!

– Хорошо, – пообещал я, хотя не очень хорошо понял, что он имеет в виду под «глупостями».

На всякий случай я поехал к месту встречи, соблюдая все правила и скоростной режим. Слишком большой подарок будет для «синей шеи», если я пострадаю в аварии и не смогу действовать.

БЕДА

Это так больно, так странно и так скучно – когда уходит любовь.

В конце концов, это же не насморк, которым переболел и выздоровел.

Бизя не смог пережить моего успеха. После «насморка» у него начался гайморит.

В особо тяжёлой форме.

С тех пор, как Бизон уволился из школы, он стал другим человеком. Мнительным. Раздражительным. Не знающим, куда себя деть…

Я предложила ему стать моим агентом – вести переговоры с издательством и киностудиями, организовывать встречи с читателями, контактировать с прессой. Бизя взялся за дело с энтузиазмом, но потом сник, скис, заскучал и заявил, что лучше он пойдёт двор мести – пользы от этого больше будет.

Не увлекла его и роль мужа известной писательницы. Бизону вдруг стало не хватать собственной значимости, и чувства наши от этого стали какими-то шаткими, зыбкими и ненастоящими.

Он вообразил, что я заигралась в звезду, в то время, как я пахала как лошадь.

Писать книгу в месяц, это вам не метлой мести… Глаза постоянно слезились и воспалялись от работы за компьютером, спина болела, пальцы ломило, а место, на котором сидят, превратилось в большую трудовую мозоль. Такой интенсивной работы не выдерживали даже компьютеры, они горели с периодичностью раз в три книги, и я меняла их как перчатки. Только Бизя никак не мог понять: я не играю в звезду, я просто работаю, и эта работа мне нравится. Его вечное недовольство стало смахивать на депрессию. Он заявил, что чувствует себя декоративной собачкой, которую таскает под мышкой богатая барышня.

Это я-то – барышня?!

С вечно красными от работы глазами, сведёнными судорогой пальцами, больной спиной и отсиженной в блин пятой точкой?!!

Ну, купила я себе пару тройку колечек с бриллиантами, так что же мне голой ходить?!! Впрочем, мне и носить-то эти бриллианты некуда, потому что работа писателя состоит в вечном сидении дома.

Зато как возмутился Бизя, когда я попросила его побриться и причесаться перед фотосессией в «Бэлль»! Как обиделся! Он пыхтел, гундел, ворчал как старая перечница, и, в конце концов, припёрся на съёмки в разных носках, в грязных ботинках, с порезом от опасной бритвы на щёке, с машинным маслом под ногтями и с чесночным запахом изо рта. Декоративная собачка…

Думаю, больше в «Бэлль» меня с мужем не пригласят.

А когда нас снимали в телепередаче «Домашний любимец», он заявил вдруг, что любит закусывать пиво сухим собачьим кормом со вкусом кролика. Ну, и каково мне там было в бриллиантах?!! Пришлось улыбаться и говорить, что муж у меня породы сенбернар, и что они очень дружат с моей кавказской овчаркой Рокки.

А его манера спрашивать у моих поклонников, не читали ли они «Идиота»?! Конечно, все начинали думать, что это мой новый роман, и я вынуждена была объяснять, что князь Мышкин не мой герой, не мой формат, одним словом, не мой идиот.

А его привычка страшно чесаться и чесать меня, когда я раздавала автографы?!! При этом он заботливо спрашивал, не забыла ли я принять лекарство от красно-бурой чесотки. Поклонники отпрыгивали от меня как от бродячей собаки и бежали на дезинфекцию. Каково мне было в платье за три тысячи долларов орать им вдогонку, что я здорова, что никакой красно-бурой чесотки в природе нет, и что мой муж юморист, клоун, шутник и вообще, неизвестный артист, которого никто не снимает.

В общем, наши отношения дали трещину.

Чтобы спасти их, я нарастила волосы, ногти, ресницы и чуть было не увеличила грудь, но хирург, к которому я обратилась, сказал, что он ни за что не рискнёт впихнуть имплант шестого размера в мой исходный нулевой номер.

Увидев меня «нарощенную», Бизя нахмурился и сказал, что Элки нет дома, а он из принципа никому не подаёт.

– Это же я! – заорала я.

– Ты?! – удивился он. – А я думал, бродяжка пришла милостыню просить.

Рыдая вечером в ванной, я отдирала ресницы, волосы и ногти. Хорошо, что грудь не пришлось отрывать.

Любовь проходила как насморк. Это было больно, странно и скучно. В очередном разговоре на кухне, мы решили, что «надо пожить отдельно». Формулировка означала, что старого не воротишь, а нового мы ничего создать не смогли.

Наутро я нашла на столе записку «Уехал» и карту с двумя жирными точками, сделанными красным фломастером. Одна точка украшала африканскую столицу Найроби, а другая – южный городок у моря Солнечногорск.

Я порвала записку, а карту зачем-то повесила на стену. Представлять Бизю в Найроби было смешно, а в Солнечногорске – грустно. Каждый день я рассматривала эту чёртову карту в надежде, что жирные красные точки исчезнут, а Бизон… окажется на диване. И пусть у него будут руки в машинном масле, пусть он грозится мести дворы, пусть болтает с водителем мусорки о погоде, пусть фальшиво орёт в ванной песни «Битлов», пусть воняет чесноком, лишь бы эта карта не мозолила мне глаза.

Новая книга встала. С тех пор как Бизя уехал, я не написала ни строчки, ни дала ни одного интервью и стала чесаться на нервной почве, находя у себя все симптомы красно-бурой чесотки.

А вдруг ушлая негритянка нарожает ему негритят?!! От этой мысли у меня начинался цистит, гастрит и шевеление камней в желчном пузыре, которых никогда не было.

В конце концов, я позвонила в издательство, и, предупредив, что задержу книгу на месяц, собрала чемодан, бросив туда только старые джинсы, пару маек и путеводитель по Найроби.

Куда я ехала и зачем?! «Проветрится» – определила я для себя цель своего вояжа. В Найроби билетов не было, да и прямой самолёт туда не летал, поэтому я купила купе до Солнечногорска.

Оставив собаку на передержку соседке, я отправилась в самое бессмысленное и глупое путешествие в своей жизни.

Чего я хотела добиться? Ещё одного насморка? Я старалась об этом не думать.

Не думать и не чесаться.

Курортный город встретил меня жарой, толпами ошалелых туристов и дикими ценами в гостиницах. Как человек, зарабатывающий нелёгким трудом, я решила поискать вариант жилья подешевле и… Нашла миленький домик недалеко от моря за вполне сносные деньги. Хозяйке нужно было уехать куда-то на месяц, и она пустила меня в своё увитое зеленью гнёздышко всего за сто долларов, а также клятвенно данное обещание вытирать с мебели пыль, кормить канареек в клетках и поливать петуньи на клумбах.

Петуньи её особенно волновали.

– Вон той, голубенькой, нужно говорить по утрам «Здравствуй, милая девочка!», а розовой спеть песенку «Зайка моя». Вы умеете петь?

– Что вы, я же певица! – заверила я тётку, понимая, что такого уютного домика за такие смешные деньги мне не найти.

– Да, да, да, – прищурившись, она посмотрела на меня из-под широких полей соломенной шляпы. – А я-то думаю, отчего мне ваше лицо знакомо?! Тогда, может, и беленькой споёте?

– Спою, – закивала я. – Чего ж не спеть-то?!

Хозяйка перекрестила свои петуньи, помахала мне ручкой и вдруг запоздало представилась:

– Меня зовут Геля Абрамовна.

– А меня Элла.

– Только не забывайте вовремя поливать петуньи! – Она ушла, волоча за собой чемодан на колёсах.

Интересно, куда можно уезжать из такого райского места на целый месяц?!

О том, что Бизя не в Найроби, я узнала из местных новостей.

Чёртовы канарейки разбудили меня в шесть утра. Уж не знаю, какие колена они там выдавали, но их хотелось перестрелять, а не накормить. Я попыталась накрыть все десять клеток скатертями и простынями, которые нашла в доме, но это не помогло. Птиц такое затемнение только раззадорило.

Со сном было покончено.

Сварив на уютной маленькой кухне крепкий кофе, я вышла с чашкой во двор. Петуньи выглядели прекрасно, и, на мой взгляд, не требовали полива. Спеть для них меня могла заставить только выпитая бутылка виски, поэтому ни голубым, ни белым цветам ничего не светило.

Я выпила кофе, как смогла, полюбовалась на восход, вернулась в дом и включила старенький телевизор. Смотреть в это время суток было решительно нечего, кроме новостей, поэтому я отыскала местный канал и… сразу же, во весь экран увидела разгорячённое лицо Бизона. Это была съёмка с мобильного телефона какой-то драки возле кафе, и комментатор что-то оживлённо болтал о разборках бандитских группировок.

Я вскочила с кровати и подсела поближе к экрану. Крупный план предательски быстро сменился общим, на котором отчётливо было видно название кафе – «Аллигатор».

Я всё-таки спела «Зайка моя», но не для зажравшихся петуний, а по велению сердца. Итак, Бизя так же далеко от Найроби, как и я.

Если в этом городе появился Бизон, весь криминал вздрогнет и побежит в церковь замаливать грехи, потому что истинное призвание Глеба Сазонова вовсе не педагогика, а умение ворошить осиные гнёзда местных авторитетов.

Не долго думая, я нашла возле печки пачку бесплатных рекламных газет, отыскала раздел «работа» и стала искать объявление, которое могло бы заинтересовать Бизона.

Я нашла его сразу.

«Трудному ребёнку требуется воспитатель – мужчина с педагогическим образованием, спортивный, сильный, способный научить мальчика мужественности, бесстрашию и умению общаться с людьми».

Я поставила напротив объявления жирную галочку, и, позвонив по указанному телефону, спросила без долгих предисловий:

– Скажите, вам требуется воспитатель?

– Вы сильный, спортивный мужчина? – удивился на том конце женский голос.

– Неужели не слышно? – хмыкнула я.

– Простите, но у нас уже есть воспитатель, – ответил голос и отключился.

Я ни секунды не сомневалась, что «сильный спортивный мужчина с педагогическим образованием» в этом городе может быть только один – Бизон. Оставалось только вычислить адрес, по которому он трудится, обучая чьего-то отпрыска мужественности и бесстрашию.

Зачем мне был нужен этот адрес?!

А как бы я жила отдельно от Бизи, не зная, где он, что с ним, и какая гламурная краля крутит возле него задом?! Одним словом, его адрес был мне необходим как петуньям вода и песни Киркорова.

Покормив канареек, я рванула на авторынок и… каюсь, купила не неприметную «Тойоту», как хотела, а вызывающе-яркую красавицу «Ауди ТТ» небесного цвета. Я потратила на неё почти всю наличность, на которую собиралась себе ни в чем не отказывать весь этот месяц, но она того стоила. Почти час я гоняла на «аудюхе» по Окружному шоссе, пока не увидела кафе «Аллигатор».

Напялив бейсболку и огромные тёмные очки, чтобы не светить известной физиономией, я зашла в зал.

Как ни странно, из посетителей я оказалась одна. Наверное, виной тому было раннее утро.

– Что желаем, сударыня в это раннее время суток?!! – громыхнул раскатистый бас.

От неожиданности я вздрогнула. Он возник у меня за спиной – огромный, пузатый и улыбающийся как посол дружественной страны. Высокий белый колпак украшал его голову, а длинный фартук сиял белизной, несвойственной для такого рода придорожных заведений.

Я села за стол, стараясь, чтобы козырёк бейсболки надёжно скрывал моё лицо.

– Мясной салат, блинчики, гусь с яблоками, каре ягнёнка? – пристал ко мне дружественный посол.

– Ягнёнка с утра едят только хищники и полные идиоты, – отрезала я. – Чашку зелёного чая, сухофрукты и сухие галеты.

Неожиданно посол покраснел и смутился.

– Что, не держите диетических продуктов? – догадалась я, оценивающе разглядывая его невегетарианское пузо.

– Если честно, то да, не держим, – кивнул толстяк. – У нас тут в некотором роде шашлычная, а не больница.

– У вас тут в некотором роде кафе, – напомнила я. – Зелёный чай с жасмином у вас хотя бы найдётся?!