Текст книги "Портниха (СИ)"

Автор книги: Ольга Богатикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

   Дэн поднял на меня задумчивый взгляд и хотел что-то ответить, но не успел – в кухню вихрем влетела счастливая Ланка.

   – Ты чай выпил? – спросила она у своего кавалера. – Да? Вот и ладненько. Идем со мной, пусть мармулек после трудового дня отдыхает.

   Я проводила их взглядом, потом немного подумала и налила себе вторую чашку чая.

   На самом деле, это очень больно и обидно – быть чьим-то разочарованием. Уж я это знаю.

   Когда-то, когда деревья были большими, моя мать надеялась, что сумеет с моей помощью удержать возле себя отца. Любила его очень. Гораздо больше, чем меня. Однако, папа все равно ушел. Вернее, мы ушли.

   Я до сих пор помню, как мама, бледная и молчаливая, собрала свои и мои вещи в большой чемодан, а потом отец отвез нас с этим чемоданом на вокзал. Вручил матери билеты и какие-то деньги и сразу же уехал обратно. А мы сели в поезд и прибыли в этот город.

   В минуты плохого настроения, которые в течение следующих лет наступали у мамы достаточно часто, она любила кричать, что это я виновата в том, что наша семья распалась. Что если бы во мне была хоть капля родовой магии отца, все могло бы быть по-другому. Я слушала, молча глотала слезы и чувствовала себя самым мерзким и гадким существом во вселенной.

   Да, я прекрасно понимаю Дэна.

   Тоже, будучи ребенком, изо всех сил старалась угодить своей родительнице. Задобрить, чтобы не кричала и не била. Доказать ей (или все-таки себе?..), что я не ничтожество.

   Помню, как не хотелось мне возвращаться после школы домой – там меня ждали равнодушные глаза и презрительные усмешки. Еще помню, как ненавидела занятия по экономике, которую стала изучать под давлением матери. И с какой радостью выскочила в девятнадцать лет замуж, когда в моей жизни вдруг появился веселый и богемный Грег Ланифи – будущий отец Эланы…

   Что ж, что было, то уже быльем поросло. Шишек я за свою жизнь набила немало. Надеюсь, дочь учтет мои ошибки. И ее приятель тоже.

ГЛАВА 2

   Первый клиент в этот день явился ближе к полудню. Если честно, я очень надеялась, что посетителей сегодня не будет вовсе – работы и так накопилась целая пропасть.

   С того момента, как четыре недели назад господин Лиззе принес мне заказ на простыни для детского сада, новые заказы посыпались, словно из рога изобилия. К тому же, вчера вечером начала барахлить швейная машина, а сегодня она и вовсе делала решительные попытки сломаться окончательно.

   …Колокольчик на двери тихо звякнул, и в маленький холл моего ателье вошла высокая худая женщина.

   – Добрый день, – вежливо сказала она, когда я, оставив дела, вышла ей навстречу. – Могу я заказать у вас ночную рубашку?

   – Конечно, – кивнула я. – Но она будет готова не раньше завтрашнего вечера, сейчас у меня очень много работы.

   – Хорошо, – ответила клиентка. – Такой срок меня вполне устраивает.

   Я указала ей на одно из кресел, и она послушно в него опустилась.

   – Какого фасона вы хотите сорочку?

   – Видите ли, ночнушка нужна не мне, а моей дочери. Вот, – женщина вынула из сумочки маленький лист бумаги и протянула его мне. – Здесь указаны ее размеры.

   – Почему же вы не привели дочь с собой?

   – Она… не совсем здорова. И я не хочу лишний раз ее тревожить. А рубашка ей нужна особенная. Дело в том, что в конце этой недели дочка отправляется на лечение в клинику, а по тамошним правилам пациентка должна обязательно иметь широкую ночную сорочку. Причем такую, чтобы на ее горловине была пришита специальная тесемка. Я принесла эту тесемку с собой.

   Клиентка снова открыла сумку и достала из нее длинную голубую ленту. С подобными лентами я уже работала не раз, и они, к слову, действительно особенные. Обычно такую тесьму используют, дабы укрепить некоторые слабые участки одежды. В частности, ее пришивают на смирительные рубашки, чтобы те, на кого их будут надевать, случайно (или не случайно) их не порвали.

   – Правильно ли я поняла, – медленно сказала ей, – вам нужна… специализированная одежда?

   – Не совсем, – грустно улыбнулась женщина. – Не думайте, моя дочь не сумасшедшая. Хотя многие наши знакомые считают иначе. Мила просто другая. Не такая, как все. У нее аутизм, в достаточно серьезной форме.

   Аутизм.

   Как странно. Я слышала, что им чаще страдают мальчики.

   Помнится, когда моя Элана была маленькой, в детском саду, который она посещала, была секция для «особенных» детей, чьи родители не имели возможности оплатить магическое лечение их психического здоровья.

   Был среди этих ребят мальчонка с аутизмом. Рыжий, очень худенький. Он всегда, даже в помещении, носил кепку с длинным козырьком – плохо переносил яркий свет и категорически не любил громкую музыку и любые резкие звуки. Еще он каждый раз долго и жалобно плакал, когда родители приводили его в садик. А потом садился в уголок и целыми часами раскладывал ровными рядами пластиковые кубики. Ни с кем не играл, ни на кого не смотрел, ни с кем не разговаривал, кроме, разве что, старенькой нянечки и педагога-психолога, которые чем-то ему нравились. Других обитателей детсада он к себе не подпускал. Стоило кому-нибудь «неугодному» нарушить его личное пространство, с рыжиком случалась истерика.

   Я сама неоднократно видела, как во время прогулок этот мальчик сидел отдельно ото всех и с сосредоточенным лицом перебирал камни, палочки, пожухлые листья. Ни с того, ни с сего он мог вскочить на ноги и начать кружиться, как волчок. Мне говорили, что все эти незамысловатые действия его успокаивают, потому что каждый раз, когда он выныривал из своего внутреннего мира,испытывал настоящий стресс…

   – Когда Мила нервничает, она начинает рвать на себе одежду, – продолжила между тем заказчица. – Платья, кофточки, сорочки очень быстро приходят в негодность. Я хотела купить ей укрепленные вещи, но их можно изготовить только на заказ.

   – Знаете, – задумчиво сказала я, – я, конечно, сошью для вашей дочери ночнушку, но мне будет нужно сделать примерку, чтобы хорошо подогнать ее по размеру.

   – Зачем? – удивилась женщина. – Это же не бальное платье. Если рубашка окажется Миле великовата – не беда. Она в ней будет спать, а не танцевать.

   – Мне бы хотелось сделать свою работу хорошо, – улыбнулась я. – Неужели у вас нет возможности привести девочку сюда?

   – Возможность есть, – вздохнула клиентка. – Но это будет стоить всем нам кучи нервов. Мила очень не любит незнакомых людей и никогда не позволит чужому человеку к себе притронуться.

   – Я не буду ее трогать. Просто посмотрю, как на ней сидит рубашка. Один раз. К тому же, мне нужно знать, в каком количестве пришивать укрепитель, чтобы он не вызвал дискомфорт. Вы ведь знаете, что если не рассчитать его длину, он может удушить?

   В глазах женщины мелькнул испуг.

   – Ну, раз так,тогда я, конечно, ее приведу, – пробормотала она. – Скажите только когда.

   – Сегодня, – ответила я. – Часа через три.

   – Но ведь вы сказали, что у вас много заказов, – удивилась клиентка.

   – Так и есть. Но, думаю, для вашей сорочки смогу выкроить немного времени.

   Когда женщина ушла, я сразу приступила к делу. Все прочие платья, юбки, блузки и комбинезоны отправились отдыхать – ими решила заняться позже. Все-таки для пошива ночной рубашки действительно много времени не нужно. Зато, судя по уставшим измученным глазам клиентки, ее дочери помощь нужна в первую очередь.

   Саму девочку увидеть нужно обязательно, хотя бы на пару минут, чтобы знать над чем конкретно нужно работать.

   …Милу ко мне привели только вечером. Что интересно, ребенок, страдающий аутизмом, оказался миловидной шестнадцатилетней девушкой.

   Когда она переступила порог «Милагро», черты ее лица сначала стали жесткими, напряженными, однако спустя всего несколько секунд, разгладились,и Мила с искренним интересом начала осматриваться по сторонам.

   Пока мать уговаривала дочку отправиться за ширму и примерить новую ночнушку, я внимательно рассматривала ее магическим взглядом.

   Господи Боже! Такого полотна я в своей жизни еще не видела ни разу.

   Во-первых, сама энергетическая ткань оказалась соткана не так, как у остальных людей. Очевидно, «особенность» Милы была врожденной или же приобретенной в раннем детстве после какого-то серьезной происшествия. Возможно, во время родов она получила травму или же перенесла серьезную болезнь, и поэтому полотно выткалось необычным образом.

   Во-вторых, почти все ее энергетические нити находились в ужасном беспорядке. Спутанные, покрытые узелками страхов, они представляли собой один большой разноцветный клубок, который лично мне внушал ужас.

   Сколько же здесь работы!..

   Традиционной магией лечить девушку практически бесполезно. Даже мне понадобится много времени и труда, чтобы хоть как-то расплести эту пряжу.

   Это при том, что родители бедняжки явно сделали для дочери очень многое: некоторые нити выглядели восстановленными заново – наверное, Милу лечат уже очень давно, возможно, с самого рождения.

   Да… Одной ночнушкой здесь не обойтись. Радует одно – все энергонити хоть и спутанные, но крепкие и вполне себе жизнеспособные. А это значит, что за ее психическое здоровье еще можно побороться. Такой, как все остальные люди, она, конечно, не станет, однако научиться самостоятельно ориентироваться в этом непонятном для нее мире, скорее всего, сможет. Главное, убрать страхи, распутать эмоции и выпрямить самосознание.

   Что ж, это будет непросто.

   …Примерка длилась почти час. Чтобы уговорить Милу переодеться, ее матери пришлось потрать на уговоры немало сил. А потом столько же, чтобы убедить снять красивую, но ещё не до конца готовую сорочку. При этом женщине приходилось постоянно следить за тем, чтобы дочь ничего не сломала и ни на что не наткнулась – при всей своей миниатюрности девушка оказалась на удивление неуклюжей. А ещё очень подвижной – все, что попадалось ей на глаза, Мила пыталась потрогать руками. В конце концов я вручила ей коробку с катушками разноцветных ниток, и дальше наша работа проходила более-менее спокойно.

   Когда заказчицы, наконец, ушли, выяснилось, что собирать сорочку мне придется вручную: едва я прострочила один единственный шов, как швейная машина жалобно скрипнула и отключилась. Примерно двадцать минут я пыталась ее реанимировать, но потом плюнула и взялась за иголку сама.

   Словом, времени на пошив примитивной ночной сорочки ушло много. Когда я отрезала последнюю нитку, часы показывали девятый час вечера, а мобильный телефон – шестой пропущенный вызов от Эланы. Отвечать дочери я не стала – сшивая ткань, одновременно вплетала в нитки энергетические стабилизаторы, призванные нормализировать эмоциональный фон моей юной клиентки. Отвлекаться от этого дела чревато – можно сбиться и все придется начинать заново.

   Впрочем, собрав ночнушку воедино, работу над ней я ещё не закончила. Продолжать ее, правда, пришлось дома. Наскоро поужинав и выслушав от дочери претензию о том, что я «жутко ее испугала, и вообще это очень стыдно – не отвечать на телефонные звонки», отправилась в свою спальню и практически до утра занималась вышивкой – расшивала рукава, подол и боковые швы сорочки замысловатыми узорами, которые должны будут убрать у ее хозяйки тревожность и страхи, а также запустить механизм расправления спутанных энергонитей.

   В четвертом часу утра, когда дело наконец было сделано, я осторожно пробралась в комнату к спящей дочери, почти пять минут любовалась на нее и благодарила Бога за то, что он позволил моему ребенку родиться здоровым.

***

Мать Милы пришла за рубашкой буквально через несколько минут после того, как я повесила на дверь ателье табличку «Открыто». Долго ахала, разглядывая вышивку,и даже пыталась заплатить за этот неожиданный и очень красивый бонус чуть больше оговоренной суммы.

   Лишних денег я не взяла, все-таки доходы у меня неплохие, а ей во время реабилитации дочери пригодится каждая монетка.

   Едва клиентка вышла за порог, как громко звякнул дверной колокольчик,и в мою мастерскую ворвался веселый заснеженный вихрь, в котором я с удивлением узнала Аниту – ту самую девушку, которая месяц назад заказала у меня черную офисную юбку.

   – Госпожа Ланифи, меня приняли на работу! – радостно сообщила она и сунула мне в руки большую картонную коробку с логотипом одного из кондитерских магазинов города. – Вот, получила первую зарплату и решила сделать вам небольшой подарок. Угощайтесь.

   – Спасибо, – немного растерялась я. – А за что мне подарок?..

   – За волшебную юбку, конечно, – улыбнулась девушка. – Она ведь правда оказалась счастливой. Я в ней и собеседование удачно прошла, и переговоры с клиентами уже два раза проводила. Причем, очень успешно! Да и вообще, мне в ней так уютно и комфортно! Поэтому спасибо вам еще раз и приятного чаепития!

   Прежде чем я успела что-либо сказать, Анита помахала мне рукой и скрылась за дверью.

   Проводила ее взглядом и пошла открывать подарок.

   В коробке обнаружился торт, большой и наверняка вкусный. Сразу подумалось, что ни в одиночку, ни вдвоем с Эланой мне такую махину не осилить, а значит нужно вызывать подмогу.

   Вынула из сумки телефон, набрала знакомый номер.

   – Привет, дорогая, – послышался в трубке звонкий голос моей старинной приятельницы. – Давненько ты мне в такую рань не звонила. Что-то случилось?

   – Случилось, Марита. Мне подарили торт. Большой. С желе и без мастики.

   – О!.. Сейчас буду!

   – И соседа своего захвати.

   – Вот еще! Он же съест больше, чем мы с тобой вместе взятые.

   – Не жадничай. К тому же, у меня вчера сломалась швейная машина.

   – Аа. Тогда ладно.

   Они явились ровно через десять минут – моя одноклассница и, по совместительству, хозяйка небольшого цветочного магазина Марита Пэнс и Конор Руби – сапожник, слесарь, электрик и вообще умелец на все руки, чья мастерская расположена через стенку от душистых роз и хризантем Мариты. К их приходу я как раз успела вскипятить воду и заварить чай.

   – И откуда же у тебя взялось это чудо кулинарного искусства? – поинтересовалась Марита, разглядывая торт.

   – Принесла благодарная заказчица.

   – Везет, – вздохнула приятельница. – Мне за мои цветы дают только деньги.

   – И иногда по шее, – хохотнул Конор. – Алира, у тебя, говорят, машина сломалась? Если хочешь, я могу ее посмотреть.

   – Посмотри, пожалуйста, – кивнула я. – Работы куча, а шить не на чем. Я без нее, как без рук.

   – Чай остынет, – заметила Марита.

   – Ну и ладно, – отмахнулся мастер. – Холодный выпью.

   Он действительно не стал садиться с нами за стол, а вынул из кармана куртки какие-то инструменты и пошел чинить мою капризную технику.

   – Знаешь, Лира,ты все-таки дура, – сказала мне одноклассница, наблюдая за тем, как ловко Конор что-то откручивает и подкручивает в швейной машинке.

   – Почему это?

   – А потому! Посмотри, какой мужик пропадает! Умный, симпатичный, холостой. А уж какие руки у него золотые! К тебе, опять же, давно неровно дышит: то вывеску повесит, то карнизы заменит, машинку, гляди-ка, чинить побежал, даже торт не попробовал. У меня каждый день про твои дела спрашивает. Да и смотрит на тебя, как мой муж на бутылку пива – с нежностью и обожанием. А ты ничего не замечаешь.

   – Все я замечаю, – усмехнулась я. – И взгляды, и карнизы. За помощь, кстати, я ему рубашки бесплатно шью. И обрезки отдаю – на ветошь.

   – Шла бы ты за него замуж.

   – Он меня туда не звал.

   – Долгое ли это дело! Если позовет, пойдешь?

   – Нет.

   – Почему?

   – Потому что не хочу я замуж. Уже разок сходила. Хватит.

   – Да ладно тебе! Подумаешь, дуралей попался. Не все ж мужчины такие, как твой Ланифи.

   – Я в курсе. Но замуж не хочу. Мне, знаешь ли, нравится быть в своем доме хозяйкой и ни перед кем не отчитываться. К тому же, в моем возрасте с мужчинами интереснее дружить, а не кокетничать.

   – А интим?

   – А что интим? Чтобы он был, нужно обязательно состоять в браке?

   Марита хмыкнула, а я сделала глоток чая и на секунду представила себя в роли замужней женщины.

   Брр!

   Нет уж. Замужем я побывала, и впечатлений от этого мне хватило на всю жизнь.

   Марита, конечно, права – всех мужчин под одну гребенку стричь нельзя. Однако экспериментировать с ними не хочется. Хватит с меня экспериментов,их в моей жизни было немало.

   С первым мужем мне действительно не повезло. Хотя в том, что наш брак оказался неудачным, была доля и моей вины, ведь я прекрасно видела за кого выхожу замуж и мне ничего не стоило вовсе отказаться от этой авантюры. Впрочем, согласие на свадьбу я давала не столько из-за любви (хотя она тогда тоже имелась), сколько из-за горячего желания сбежать от матери.

   К тому же, Грег Ланифи тогда казался мне самым идеальным кандидатом в спутники жизни: красивый, веселый, общительный, творческий, талантливый. Муж – вольный художник-авангардист, что может быть лучше?

   Между тем, выходя замуж, я слабо представляла, как именно нужно строить семью. Считала, что все устроится само собой – мы ведь любим друг друга, а это самое главное.

   Однако, после свадьбы начались проблемы. Причем, сначала в финансовом плане. Во-первых, Грег категорически отказался искать себе постоянную стабильную работу – он же гений, а значит, будет трудиться только на себя и исключительно тогда, когда к нему снизойдет вдохновение.

   То ли вдохновение к нему снисходило редко,то ли его шедевры были обычной мазней, которую никто не хотел покупать, а только денег у нас почти никогда не было. Поэтому мне,тогда еще студентке четвертого курса, пришлось устроиться на работу, чтобы иметь хоть какую-то возможность оплачивать съемное жилье и покупку продуктов.

   Во-вторых, большая часть моей скромной зарплаты чаще всего уходила на нужды Грега – новые кисти и краски или посиделки с богемными приятелями в кафе и ресторанах.

   Однако самое «сладкое» в нашей семейной жизни началось после того, как родилась Элана.

   Маленький кричащий ребенок совершенно не способствовал вдохновению, поэтому дома драгоценный супруг стал появляться все реже и реже.

   Мои робкие глупые надежды на то, что он образумится, начнет зарабатывать и помогать мне ухаживать за дочкой, продержали наш брак на плаву ровно пять лет. Причем, за это время господин Ланифи успел конкретно истрепать мне нервы.

   Каждый месяц он находил всевозможные мастер-классы, конкурсы и прочую творческую ерунду, которая требовала его обязательного присутствия. В какой-то момент мне пришлось найти вторую работу, чтобы обеспечивать себе и дочери не только крышу над головой и накрытый стол, но и возможность платить за детский сад и услуги врача.

   Мать помогала мне неохотно, поэтому несколько лет своего детства Ланка провела, скитаясь по моим приятелям, соглашавшимся присмотреть за ней, пока я зарабатывала деньги.

   Профессия экономиста, которую получила в университете, приносила гроши, поэтому пришлось ее бросить и заняться тем, что я любила, и что всегда получалось у меня лучше всего – шитьем.

   Тут мне крупно повезло – я устроилась второй портнихой в ателье «Милагро», которое тогда принадлежало госпоже Калли – строгой пожилой женщине, ставшей для нас с Ланой в то непростое время очень близким и дорогим человеком.

   Грег в нашей жизни появлялся наездами – просто внезапно возвращался из очередной поездки, иногда привозя подарки или небольшую сумму денег, съедал находящуюся в холодильнике еду и благополучно уезжал обратно.

   Муж жил в свое удовольствие, абсолютно не интересуясь ничем, кроме своих собственных дел. А мои обиды, слезы и претензии воспринимал, как что-то странное и лишенное смысла – он художник и должен творить, а бытовые глупости его не касаются. Элана отца тоже не особенно впечатляла – дети, как выяснилось, чрезвычайно его напрягали.

   В какой-то момент, после того, как муж уехал на очередной мастер-класс, оставив дома пустые кастрюли и грязные тарелки, я расторгла со своей квартирной хозяйкой договор аренды, собрала вещи и вместе с дочерью переехала на новое место. Через пару дней после новоселья отправилась в управление муниципалитета и подала на развод.

   Зачем мне нужен человек, который давно стал чужим и возвращается ко мне только для того, чтобы поесть и переночевать в теплой постели?

   С разводом, в моей жизни почти ничего не изменилось. Разве что дышать стало легче и дела, наконец-то, пошли в гору.

   Грег, к слову, о том, что я пожелала стать свободной женщиной, узнал только через полгода, когда вернулся из заграничного путешествия и получил соответствующее уведомление. Ничего против он не сказал, только пожал плечами и молча подписал все нужные бумаги. Делить нам было нечего: общей собственности в нашем дурацком браке мы не нажили, а на дочь он никаких прав не заявлял. Собственно, день развода стал последним днем, когда я видела своего творческого мужа, больше в нашей с Ланкой жизни он не появлялся.

   На самом деле, Марита не права, считая, что после расставания с Ланифи я поставила на своей личной жизни крест. Наоборот, я изо всех сил пыталась ее наладить.

   На момент развода мне было всего двадцать четыре года, и я искренне считала, что в будущем обязательно появится хороший надежный мужчина, который станет для меня и Эланы надеждой и опорой. Функция мужа заключается не только в зарабатывании денег,и мне, как любой женщине, очень хотелось, чтобы рядом был человек, с которым я могла бы откровенно поговорить, поделиться своими планами, радостями и печалями, который бы сам рассказывал мне о своих делах и вообще помогал тянуть лямку жизни.

   Собственно, таких «помощников» в следующие несколько лет было аж четыре штуки. И ни с одним из них ничего не вышло.

   Так, первый – нежный, внимательный и заботливый, отправился ко всем чертям, когда заявил, что единственная преграда на пути нашего с ним счастья – моя дочь.

   Второй оказался жутко ревнивым, контролировал каждый мой шаг, периодически просматривал историю звонков в телефоне и уговаривал Элану докладывать ему о людях, с которыми я общалась в его отсутствие.

   Третий был ужасно скучен – вся его жизнь двигалась по кругу: работа-дом-телевизор-душ-постель. Он был добр и ответственен, неплохо зарабатывал и охотно играл с Ланкой в куклы. Однако находясь рядом с ним, я прямо-таки чувствовала, как начинаю деградировать,ибо этот человек кроме просмотра любимых сериалов не интересовался больше ничем и совершенно ни к чему не стремился.

   Четвертый – ужасный неряха, буквально вымораживал меня разбросанными по квартире грязными вонючими носками, и хаосом, который наступал везде, где он появлялся. В какой-то момент нам с дочерью надоело подбирать за ним одежду, подметать крошки и выводить пятная (ел он тоже очень и очень неаккуратно).

   – Мам, а зачем они нам нужны – эти дядьки? – спросила у меня как-то раз Элана.

   И я серьезно задумалась: а в самом деле – зачем? Радостями и печалями я уже давно делилась со своим подросшим ребенком, текущий кран и сгоревший выключатель мне чинил приходящий мастер, денег тоже было достаточно – работа в «Милагро» приносила хороший доход, а родовая магия, проснувшаясь за несколько лет до развода с Грегом Ланифи, и вовсе делала сшитые мною вещи популярными среди клиентов городских ателье.

   Что касается пресловутого интима,то тут, конечно, было сложнее. Впрочем, мне ничто не мешало встречаться с понравившемся мужчиной на его территории, не приводя к себе домой и не навязывая его общество дочери. Правда, такие интрижки после расставания с моим четвертым «помощником» случались очень редко и носили скорее характер неожиданных приключений, потому как ложиться под мужика ради одного только секса претило моим моральным принципам.

   Дочь, к слову, оказалась права – вдвоем с ней нам жилось очень хорошо. Мирно, спокойно и при этом достаточно весело и сытно. Мне даже удалось скопить денег и, взяв в банке небольшую ссуду, купить жилье в одном из таунхаусов в старой части города, неподалеку от работы.

   Через год после того, как я выплатила банку последние деньги, случилось несчастье – скончалась госпожа Калли. Оставив меня одну, старушка сделал напоследок нашему маленькому семейству неожиданный и очень дорогой подарок – после похорон выяснилось, что незадолго до смерти она переоформила документы «Милагро» на мое имя, и теперь я являюсь полноправной хозяйкой этого ателье.

   Собственно, после этого наши дела пошли ещё лучше. Имя, клиенты и стабильный доход у меня уже были, поэтому я начала потихоньку изменять мастерскую согласно своему вкусу: сделала ремонт, заменила технику (в том числе купила вязальную машину, чтобы делать на заказ свитера и кардиганы) и кое-какие элементы интерьера.

   К своему женскому одиночеству я привыкла, более того, оно вполне меня устраивало. Иногда я думала: быть может, так все и должно быть? Не везет мне с мужчинами, ну так что ж? Зато у меня чудесная дочь, успешный бизнес и хорошая интересная жизнь. Пусть все будет так, как есть.

   А замуж я точно больше не пойду.

***

– Мама, Дэну нужен амулет. На удачу.

   Я оторвалась от книги, которую в этот момент читала и подняла на дочь удивленный взгляд.

   – Зачем?

   – У него в понедельник очень ответственное мероприятие, – сказала Элана. – Без удачи не обойтись.

   – Пусть купит себе талисман,их в любой магической лавке пруд пруди.

   – Это не то! Нужен такой, чтобы у Дэна точно-точно все получилось.

   – Все так серьезно?

   – Не то слово!

   – И что же это за ответственное мероприятие?

   – Я собираюсь сменить место работы, – ответил вместо Эланы Дэннер, устанавливая на журнальный столик, стоявший в нашей гостиной, блюдо со свежеприготовленным печеньем. – И никакого амулета мне не нужно. Лана масштаб этого события преувеличивает.

   – Ничего я не преувеличиваю, – горячо возразила дочь. – Сам знаешь, на собеседовании ты разволнуешься, что-нибудь напутаешь. В итоге отравишь членов комиссии и будешь до конца жизни конструировать свои телестяжки.

   Я перевела взгляд на Дэна.

   – Отравишь?..

   Он улыбнулся.

   – Хочу устроиться поваром в один из городских ресторанов. Он называется «Кэлла». Слышали о таком, госпожа Ланифи?

   – Честно говоря, нет, – призналась я. – Наверное, это очень хорошее заведение.

   – Да, место вполне приличное, – кивнул парень. – Достаточно дорогое и с хорошей кухней. Просто я подумал, что это неправильно – каждый день идти на работу, как на эшафот. И заниматься тем, что категорически не нравится, все-таки конструирование – это не мое. А готовить я люблю. Правда, у меня нет соответствующего образования, но в «Кэлле» раз в несколько лет проводят собеседование для кулинаров-самоучек. Ищут таланты, так сказать.

   – Так там будет конкурс? – спросила я.

   – Ну да. И я хочу попытать счастья. Вдруг повезет?

   Что ж,такое горячее желание изменить свою жизнь, конечно, похвально, однако…

   – Дэн, а ты уверен, что оно того стоит? Я ни в коем случае не собираюсь тебя отговаривать, однако подумай сам: нужно ли превращать хобби в профессию? Одно дело не спеша готовить в собственной кухне и совсем другое – молниеносно выполнять заказы клиентов, которые зачастую бывают придирчивы и капризны. К тому же, в ресторане тебя ждет новый незнакомый коллектив, да и зарплата наверняка будет гораздо ниже, чем в конструкторском бюро.

   – Я все это понимаю, – кивнул Дэннер. – И ко всему готов. Готовить быстро умею, с коллегами как-нибудь подружусь, а зарплата там очень даже неплохая. В деньгах я, конечно, потеряю немало, однако того, что заработаю хватит и на жизнь,и на подарки для дорогих мне людей. Если, конечно, хозяева «Кэллы» согласятся взять меня к себе. Видите ли, Алира, в бюро я тружусь уже полтора года, однако полноценным членом его коллектива так и не стал. Ко мне все относятся презрительно, свысока. И самое обидное, что они имеют на это полное право. Я плохой инженер. Признаю это со всей честностью и ответственностью. Из-за меня ни раз тормозились сроки исполнения заказов, срывались эксперименты и так далее. Это ужасно стыдно, и я очень стараюсь делать свою работу хорошо, однако у меня то и дело вылезают какие-нибудь недочеты. Согласитесь,так трудиться нельзя. Пусть конструированием лучше занимается тот, кто сможет это делать без огрех. А я пойду на кухню. Готовить.

   Он говорил с таким жаром, что я заслушалась. Похоже, этот ребенок уже все для себя решил.

   – Я долго думал, – продолжил между тем Дэн. – В «Кэлле» выше младшего повара меня поначалу, конечно, не поставят. Однако там имеется неплохая перспектива карьерного роста, и, если я сумею показать, на что способен, смогу двинуться дальше. Впрочем, если господа владельцы этого ресторана мне откажут, буду искать другое заведение. Черт! Да любое, самое вшивое бистро устроит меня гораздо больше, чем конструкторское бюро.

   – Именно поэтому тебе и нужен амулет, – вмешалась Элана. – Чтобы с твоим талантом не пришлось жарить сосиски в пивной на окраине города.

   Дэн закатил глаза.

   А я подумала, что дочь в чем-то права. Приятель ее действительно очень способный, но при этом застенчивый, того и гляди, действительно станет волноваться и что-нибудь сделает не так.

   Честно говоря, за несколько недель, что прошли после нашего с Дэннером знакомства, я успела к нему привыкнуть и даже немного привязаться. Этот мальчик приходил к нам в гости каждую неделю и обязательно приносил с собой что-нибудь вкусненькое. Или же становился к плите и готовил это вкусненькое сам. Еще он с большим удовольствием участвовал в наших беседах, а зачастую сам же их заводил, причем, на самые разные темы. Для своего возраста он оказался необыкновенно начитанным и любопытным – живо интересовался всеми новостями города и страны, новинками литературы и кино, даже несколько раз вытащил Ланку в оперный театр. Это при том, что моя дочь кроме драматических постановок ничего никогда не признавала!

   Элане, к слову, Дэн с каждым днем нравился все больше и больше – во-первых, она стала трещать о нем без умолку целыми днями, а во-вторых, стоило ему появиться на нашем пороге, в ее глазах загорался такой же восторг, что и у него при виде ее самой.

   О том, насколько быстро развиваются их отношения я деликатно старалась не расспрашивать, однако, на всякий случай тайно положила дочери в сумку упаковку презервативов – все-таки от любви порой так срывает крышу, что о ее последствиях не вспомнит даже такая рассудительная девочка, как моя Элана.

   Разговор тем временем продолжался.

   – Вот скажи, Лана, каким образом твоя мама достанет для меня амулет? У вас в кладовке хранится коллекция древних артефактов?