Текст книги "Академия Хаоса. Лабиринт стихий (СИ)"

Автор книги: Ольга Ярошинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Плохо, – резко сказал он. – Неужели так сложно завалить девку? У тебя есть мое разрешение, чего же ты ждешь?

– Она не прошла Лабиринт, – ответил Родерик. – Возможно, в ней вовсе не огонь.

– Но ты мог бы попробовать.

Император принялся расхаживать туда-сюда, заложив руки за спину, которую держал очень прямо. Неестественно прямо. Этого стоило ожидать, хотя изменения происходили слишком быстро. Все анимаги заканчивают одинаково – и его звездность не стал исключением.

– Ты сам видишь – глухо произнес император, косо глянув на него. – Я меняюсь. В этом есть некая злая ирония: я, чей предок мог превращаться в тигра, становлюсь деревом. Через пару лет меня вынесут на задний двор, где я пущу корни в жирную землю, и птицы будут вить гнезда на моих плечах, а собаки – гадить на ноги.

– В императорский сад не пускают собак, – возразил Родерик, не зная, что еще сказать.

– У меня осталось не так много времени, – император повернулся к окну, занавешенному плотными золотыми шторами. – И я хочу, чтобы меня запомнили по великим деяниям, а не по обхвату ствола.

Вот что изменилось во дворце: из коридоров убрали кадки с пышными пальмами и другими растениями, чтобы император неосознанно не тянул из них энергию. Считают, это ускоряет процесс перехода.

– Я правил больше сотни лет, но на мою долю не выпало ни одной толковой войны, не считать же за них Охоты, – вздохнул он с обидой. – Годы мира и процветания.

– Это ведь прекрасно...

– Надо что-то большее, – повернулся император к Родерику. – Великое! Незабываемое! Такое, что будут воспевать в легендах! Денверон Укротитель Хаоса!

Родерик отпил чай. Вкус был приятным.

– Я думал и думал, и молил богов, – продолжил император, – и они пошли мне навстречу. Я встретил путника.

– Где? – не сумел скрыть удивления Родерик.

Очевидно, что если его звездность начал деревенеть, то вряд ли показывается на людях.

– Я больше не выхожу из дворца, – подтвердил его соображения император. – Максимум – могу помахать с балкона толпе. И все равно слухи уже поползли. Я встретил путника по пути в уборную. Можешь представить более неподходящее место для откровений? Он сказал, что явится избранный с огнем, и королева падет.

– Когда? – быстро спросил Родерик. – Как ее можно победить? Что еще он сказал?

– Ничего, – вздохнул император и опустился в кресло напротив, с трудом согнув хрустнувшие колени. – Эти путники – сплошная головная боль. Помню, встретил одного в молодости, так он сказал, что птицы не летают без крыльев, а цветы не растут без корней. Понимай как хочешь.

– Я встретил путника перед порталом, – Родерик сделал еще глоток. – Мне он сказал – просто продолжай идти.

– Сегодня? – оживился император. – Прямо перед аудиенцией? Значит, это действительно ты.

– Я?

– Избранный. Тот, кто победит королеву.

– Только есть одна проблема, – напомнил Родерик. – Мой огонь ушел.

– Как ушел, так и вернется, – отмахнулся император, а Родерик вдруг понял, как может использовать ситуацию в свою пользу.

– Путники всегда выражаются неясно, – задумчиво проговорил он. – Избранный. Кто избранный? Мужчина? Или, быть может, человек?

– Какая разница?

– А что, если избранный – женщина?

Император нахмурился и взял печенье с кусочками шоколада.

– Женщина? – повторил он. – Женщина не может удержать огонь.

– Королева могла.

– И чем все закончилось?

– Вероятность этого нельзя сбрасывать со счетов. Может, это действительно знак, ведь я пришел, ваша звездность, просить о разрешении не запечатывать огонь моей невесты, если таковой у нее появится.

Император задумчиво ел печенье, и крошки сыпались на роскошный халат.

– Зачем тебе это? – поинтересовался он. – Вернешь стихию, а девку под печать. Впрочем, если королева снова выпьет твой огонь, то хорошо бы иметь под рукой... как бы так выразиться...

– От кого прикурить, – насмешливо продолжил Родерик, сам себя ненавидя, и так стиснул чашку, что та раскололась в его руках, и чай выплеснулся на белоснежную скатерть. – Простите, – пробормотал он.

– Ничего, – улыбнулся император. – Избранным прощают и не такое.

Его зубы казались хрупкими обломками ракушек, а десны воспалились докрасна.

– Что говорят целители? – спросил Родерик. – Сколько вам... отмерено?

– А вот свою кончину я обсуждать не собираюсь, – резко отказался император. – Впрочем, это ведь не совсем смерть. Небольшой бонус анимагии – мы не умираем. Я окажусь рядом с отцом и другими родственниками. Наши корни сплетутся, а ветки станут касаться друг друга... Ужасно, – горестно покачал он головой. – Я так долго жил, а теперь, оглядываясь назад, не знаю, что вспомнить. А ведь я мог бы стать путником, знаешь?

– Да?

– Он встретился мне в Лабиринте, звал за собой. Но я выбрал другую дорогу, – император трескуче засмеялся, словно кто-то ломал сухие ветки. – А сейчас мог бы являться тебе и выдавать какие-нибудь мудрые сентенции, чтобы ты потом ломал голову, что я вообще имел в виду. Избранный с огнем. Неужели сложно назвать имя? Ищи теперь этого избранного... Кто у вас там еще есть с хорошим уровнем? Кто ходит вместо тебя на Охоту?

– Эвер Коринас, – ответил Родерик. – У него первый уровень. Избранный не обязательно мастер хаоса, ведь так?

– Откуда мне знать? – император обхватил голову ладонями, но после аккуратно пригладил рыжие волосы. – Теперь я думаю, вдруг избранный – не обязательно мужчина? Вот зачем ты это сказал?

– Просто дайте мне это разрешение, – напомнил Родерик. – Я обещаю, что прослежу за ней. И если появится опасность прорыва хаоса – запечатаю ее лично.

– У вас ведь на днях как раз случился прорыв, – вспомнил он.

– Да, девушка-анимаг со второго курса.

– Эх, я бы запечатывал всех женщин, – император протянул руку к письменному столу у окна, и из широкого рукава халата метнулась плеть-ветка, подхватила лист и чернильницу, а заодно и золотое перо. – Поверь моему опыту: женщина сама сплошной хаос. Удержать его невозможно.

– У нас в патруле есть женщина. Мастер хаоса, маг воды, – возразил Родерик.

Джемма едва не утопила Арнеллу, но сказала, все было под контролем. Может, он излишне драматизирует. Сегодня студентка выглядела прекрасно, тут он был согласен с нахальным сыном Энцо.

– Указ, – вывел император аккуратным почерком, напомнившим руку Беаты Флоран.

Ее обращение началось с десяток лет назад, и она пока не собирается в сад больших деревьев, хоть и предпочитает не выходить из здания академии без особой нужды. Значит, у императора впереди еще лет десять как минимум.

– Отныне девушки с магией огня освобождаются от обязательного запечатывания. Так?

– Так, – подтвердил Родерик.

– Я даже не возьму с тебя платы, – сообщил император, подписывая указ. – Ведь это не личный документ. Однако, если ты не вернешь свой огонь, Родерик Адалхард, мастер хаоса, маг огня, – голос его повышался, превращаясь в рык, – я воспользуюсь старым проверенным методом!

– Запечатаете меня? – спокойно уточнил Родерик. – Я и сам думал об этом, правда. Это выход. Пусть и не такой, как мне бы хотелось.

– Нееет, – протянул император. Он не глядя схватил длинной веткой-рукой со стола печать. – Я еще помню, чему учат в академии. Чтобы усилить стихию – иди к ней. Я годами жил под открытым небом, впитывая силы природы, моя третья жена, магичка воды, постоянно принимала ванны и плавала в море как дельфин.

– Вот как, – понял Родерик. – Значит, вы сожжете меня.

– А как еще мне с тобой поступить? – заорал вдруг император и вскочил на ноги. Халат распахнулся, обнажая торс, покрытый клочьями мха. – Ты просишь об очередной услуге, а в ответ не даешь ничего! Ты встретил королеву, но не смог даже сорвать волоска с ее головы! Ты ничтожество! Без твоей магии ты не значишь ничего! Избранный! Проваливай с глаз моих!

Родерик подхватил указ, на который шлепнулась тяжелая печать, и выскочил за дверь.

Слуга тут же отобрал у него лист бумаги, деловито пробежался взглядом по строчкам. В кабинете что-то грохнулось, упало, следом раздался звон разбитой посуды.

– Это часто в последнее время, – пробормотал слуга.

Соседние двери скрипнули, отворяясь, и в коридор вкатили клетку с тигром. Животное оскалилось на Родерика, щуря желтые глаза и обнажая длинные клыки. Значит, его звездность теперь питается чистой энергией, а вспышки агрессии – побочный эффект.

– Указ огласят в ближайшее время, – добавил слуга. – Вы еще что-то хотели?

– Нет, – покачал головой Родерик. – Ничего.

– Всего доброго, мастер хаоса. Просто продолжайте идти.

– Что? – дернулся он.

– Прямо по коридору, – добавил слуга. – Там выход.

– Благодарю, – пробормотал он и пошел прочь, сам не свой после аудиенции.

Глава 14. Стихийник

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – я не собиралась сдаваться, хоть и подрастеряла свою решимость.

– Потому что он оскорбителен! – возмутилась мама. – Что значит, чья ты дочь? Моя, разумеется.

– А отец?

– Умер, – вздохнула она. – Бросив нас практически без средств к существованию. Хочу заметить, что твоя стипендия – одно издевательство. Маги – гордость страны, ее опора и сила. Без магов хаос мигом расползется по империи, и все мы погибнем. И все, что я получаю – жалкие крохи, которых едва хватает на жизнь.

Мама сокрушенно покачала головой, и новенькие сережки в ее ушах печально звякнули.

– Красивые серьги, – заметила я.

– Спасибо, – улыбнулась она кокетливо. – Сегодня Энцо снова пригласил меня на свидание. Как думаешь, что мне надеть?

Она распахнула шкаф и сдвинула плотный ряд вешалок. Я сидела на пуфике у трюмо в маминой спальне, куда она притащила меня, чтобы похвастаться обновками. По всей съемной квартире стояли вазы с цветами, на полу у окна охапка кремовых роз благоухала в жестяном ведре.

– Вот в этом он еще меня не видел, – сказала мама, снимая ярко-голубое платье с пышными рукавами. – Мои глаза сверкают как драгоценные камни, когда я в нем.

– Здорово, – ответила я. – От кого ты меня родила?

– От твоего отца, – сказала она, приложив платье к груди. – Знаешь, Арнелла, я по-прежнему обижена. Ты сбежала, оставила какую-то дурацкую записку, а потом и вовсе удрала в окно.

– Интересно, в кого я такая?

– В меня, – кивнула мама. – Я тоже слегка авантюрна и склонна к проказам.

– И внебрачным связям?

– Это уже слишком, – вздернула она подбородок. – Я не желаю больше обсуждать эту тему. Давай-ка лучше посмотрим вот на что.

Она открыла ящик стола и достала бумагу с императорской печатью. Морда тигра смазалась и распухла справа, как будто у него болит зуб.

– Разрешение на брак, – торжественно объявила мама. Вынув еще один конверт, открыла его, и посреди спальни материализовалась иллюзия жениха. – Брюнет, тридцать лет, не красавец, но приятный на вид...

Я закатила глаза и простонала:

– Да сколько можно!

– Столько, сколько нужно, чтобы ты наконец взялась за ум и стала подбирать свадебное платье. Не загорай больше, а то будешь смотреться слишком смуглой в белом. Если бы ты предупредила, что приедешь, я бы договорилась с модисткой. Я нашла одну очень хорошую. Салон в конце улицы, берет не дорого по местным меркам. Хотя цены в этом Фургарте почти как в столице. Знаешь, мы можем отправиться к ней и без предупреждения. Прямо завтра с утра пораньше и поедем. В выходной, утром, вряд ли будет много клиентов.

– Ты вообще меня не слышишь, – поняла я, посмотрев прямо в глаза матери. Голубые и ясные, с мелкой сеточкой морщин. Раньше их не было. В уголках губ тоже пролегли тонкие нити намечающихся складок, а надо лбом серебрилась первая седина, которая, впрочем, была едва заметна в белокурых локонах.

– У тебя все в порядке, мама? – спросила я, ощутив укол беспокойства. – Тебе правда всерьез нравится Энцо?

Она широко улыбнулась, но мне почудилось напряжение и неискренность в ее улыбке.

– Когда выдам тебя замуж, тогда и буду в порядке. Энцо хороший человек и приятный мужчина. Добрый, щедрый...

– Сколько он предлагал ректору за то, чтобы меня отчислили? – вспомнила я.

– К цифрам они не перешли, – вздохнула мама и попыталась убрать черный завиток со лба жениха, однако ее рука прошла сквозь иллюзию. – Этот Адалхард слишком много о себе возомнил. Кто он вообще такой?

– Ректор академии, мастер хаоса, маг огня, – перечислила я. – У него даже орден есть.

Сегодня ректор выглядел собранным и решительным, словно перед боем, и от него очень приятно пахло: свежестью и совсем немного табаком. Подбородок был гладко выбрит, но тень щетины уже подчеркнула мягкую линию губ, а длинные ресницы загибались почти до бровей. Я тайком рассмотрела его профиль, пока мы летели, и вынуждена была признать, что ресницы у него шикарные, куда лучше, чем у меня.

– Ну, а у твоего будущего мужа есть две ткацкие фабрики, – сообщила мама так гордо, будто сама ими заправляла. – А еще сеть магазинов по всей империи, земли на юге... Кому вообще нужны эти ордена? Мужчина должен быть надежной опорой, стеной, за которой женщине приятно и комфортно. А если эта стена периодически уходит воевать с тварями хаоса, и неясно, вернется ли вообще, то кому она нужна? Ты ведь не влюбилась в какого-нибудь мага? Еще этого нам не хватало!

– А вот и влюбилась! – сердито выпалила я, отворачиваясь к зеркалу.

Мама замерла и неверяще улыбнулась, поймав в отражении мой взгляд.

– Арнелла, солнышко, так что же ты молчишь! – воскликнула она, отбросив голубое платье на кровать. – Говори скорее, кто он?

– Маг, – буркнула я, сама не рада, что ляпнула лишнее.

Кевин мне нравился, мне хотелось смотреть на него, разговаривать с ним, любоваться его улыбкой, а в душе будто теплело, когда я его встречала. Похоже, я влюблена.

Хотя когда он снова начал прославлять ректора, мне захотелось выпрыгнуть из экипажа на ходу. К счастью, мастер Адалхард не падок на лесть и быстро пресек эти излияния.

– Он учится с тобой в академии? – не отставала мама. – Какая у него стихия? Хоть бы не анимаг. Тот парень, что пришел с твоей подружкой, просто кошмарен. Ты видела какие у него зубы?

– Того парня зовут Джаф, – сказала я, переставляя пузырьки и баночки на трюмо. – И зубы у него отличные.

– И что, твой избранник тоже...

Она страдальчески прижала руки к груди.

– Он воздушник, – нехотя ответила я.

– Ох, – с облегчением выдохнула она. – Воздушники обычно очень красивые. Я бы тоже стала воздушницей, будь во мне хаос.

– Он симпатичный, – кивнула я, слегка оттаяв. – Он пригласил меня сегодня на вечеринку у него дома.

Мама ошарашенно посмотрела на меня, а после кинулась к шкафу.

– И ты молчала? – возопила она, передвигая вешалки. – Во сколько тебе надо быть готовой?

– Часам к семи, восьми. Миранда с Джафом заедут за мной, они тоже идут на стихийник, а сейчас отправились по магазинам. Вообще-то я думала пойти так...

Я пригладила встопорщенное кружево на груди, заправила прядь волос за ухо.

– А где его дом? – поинтересовалась мама, оборачиваясь. – Это вообще прилично, являться без сопровождения?

– Даже не думай пойти со мной, – осадила я ее.

– У меня тоже свидание, если помнишь, – насупилась она, подошла ко мне и, взяв щетку, принялась расчесывать мои волосы. – Блузочка милая, но фасон вышел из моды еще в том году. Надо что-то более дерзкое, чтобы этот воздушник ошалел от восторга и быстренько сделал тебе предложение. Почему ты не сказала сразу? Я думала, моя девочка уперлась из чистого противоречия, а у тебя любовь... Конечно, я не стану выдавать тебя за другого, хотя и придержим его на всякий случай, мало ли... Как, говоришь, фамилия этого мага?

– Тиберлон, – ответила я и ахнула, когда мама слишком сильно дернула мои волосы.

– Ты идешь в дом на Ветреной улице? – пропищала она, вытаращив глаза. – Огромный, роскошный, сногсшибательный особняк, словно отлитый из чистого серебра?

– Возможно, – не стала отрицать я.

– Так, вставай сейчас же, – потребовала мама. – Мы отправляемся по магазинам. Ты не можешь рассчитывать на предложение от Тиберлона, если придешь к нему вот так.

Она обвела меня рукой.

– Я не то чтобы хочу получить предложение...

– Прошу тебя, не начинай, – поморщилась мама и, схватив меня за руку, потащила в прихожую. – Давай поторопимся. Будет неудобно, если твоя друзья придут и не застанут нас дома.

***

Я едва поспевала за мамой, которая лавировала в людском потоке ловко, как форель против течения.

– Давай выберем что-нибудь красное! – выкрикнула она. – Хотя ты уже надевала красное на бал. Он был на балу, этот Тиберлон? Я его там не помню. Можно изумруд. К твоей внешности подходят яркие, насыщенные тона.

Маленькие магазинчики тесно прижимались друг к другу, кондитерская сменялась обувной лавкой, а следом шли украшения и магические артефакты. Миранда с Джафом отправились именно за ними, но за стеклом витрины я их не заметила.

– Какие фамильные цвета у этих Тиберлонов? – требовательно спросила мама, остановившись и поджидая меня.

– Да откуда я знаю! – сердито ответила я. – Ровена, его сестра, вечно ходит вся в золоте. Экипаж был с голубым. На гербе – белое облачко.

– Белый, голубой и золото, – кивнула мама, сведя брови, будто раздумывая над сложной задачей. – Арнелла, солнышко, это, конечно, отличный шанс взлететь на самый верх, во всех смыслах, но все же смахивает на журавля в небе. Куда проще схватить синицу.

– Если ты сейчас начнешь расхваливать своего приятного брюнета, я уйду, – пообещала я.

– Ладно, ладно, – проворчала мама, беря меня под руку и увлекая дальше по улице. – Ты изменилась, – недовольно добавила она. – Раньше была милой покладистой девочкой, а после того, как в тебе проснулся хаос, точно еж. Чуть что – ощетиниваешься иголками.

– А ты все такая же, – ответила я. – Пытаешься управлять моей жизнью, словно своей собственной.

– Я ее дала тебе, – напомнила мама.

– Так вот не надо теперь отбирать. И ты думаешь, я не заметила, что ты так и не ответила прямо на мой вопрос? Почему ты так боишься Лабиринта, мама? Ты знаешь, какая у меня наследственность? Ты родила меня от какого-то...

– Гляди! – воскликнула мама радостно. – Это ведь твоя подружка из соседней комнаты! Селеста! – она выкрикнула имя и помахала рукой, а я действительно увидела Селесту, стоящую около цветочного магазина.

Мама быстро направилась к ней, а я не могла сделать ни шагу, будто снова попав в ледяной столб.

Это была не Селеста.

Я видела ее лицо, голубые глаза, стройную фигуру, но это больше не была моя подруга. Завидев маму, она улыбнулась – на щеках появились милые ямочки, но глаза оставались холодными. Селеста перевела взгляд на меня, и я заставила себя подойти ближе.

– Поздравляю, – сказала я, указав на золотое колечко на ее пальце. – Ты получила то, что хотела. Счастья и всего самого лучшего...

– Ох, твои слова да богам в уши, – недовольно заныла она. – Свадьба была просто ужасной. Кошмарной. Не свадьба, а издевательство. Сперва свекровь пришла в белом, можешь себе представить? Я, конечно, знала, что она обожает единственного сына, но явиться в белом платье, как невеста – это перебор. Священник попался старый и толстый, и с таким гнусавым голосом, что я едва сдержалась, чтобы не побить его букетом. А букет уже к вечеру завял. Вот, хочу высказать претензии. Обещали, что над цветами поработает анимаг и они останутся свежими неделю!

– Я думала, ты уже в свадебном путешествии...

– Ой, успею, – отмахнулась она. – Честно говоря, нет особого желания.

– А как же море, солнце...

– Песок, жара и потные люди, – скривилась она. – Но Холден не хочет менять планы, так что придется ехать.

Поморщившись, она повела головой, словно ей натирал воротник.

– Ты счастлива? – быстро спросила я.

Селеста так недоуменно на меня посмотрела, словно я ляпнула глупость.

– Пожалуй, я буду довольна, когда мне принесут извинения за увядший букет, – отрывисто сказала она и дернула дверную ручку.

Над дверью звякнул колокольчик, и волна цветочных ароматов окатила меня с головы до ног. Я втянула запахи глубже, а Селеста – та самая девушка, у которой отдельный чемодан был отведен под духи, – даже не принюхалась.

– А ты как? – дежурно спросила она, стоя в открытых дверях. – Уже запечаталась?

– Нет, – пробормотала я.

– Это не так страшно, – сказала Селеста, снова болезненно дернув головой. – Раз – и все. Немного щекотно, и поначалу давит грудь. А потом привыкаешь. Доброго дня, – она кивнула мне и маме и скрылась в цветочном магазине, и оттуда вскоре понеслась недовольная тирада.

– Наверное, у нее женские дни, – предположила мама, вновь ведя меня по улице. – Она ведь такая живая хохотушка, легкая, словно перышко. А тут будто разом постарела на лет сорок, которые провела без, скажем так, мужского внимания. Я не буду такой занудой даже на смертном одре, обещаю. И зря она распрямила волосы.

Точно, вот что еще изменилось: ее кудряшки теперь лежали прямыми, как солома, прядями.

– Надо подумать, какую тебе сделать прическу. Но это уже потом, когда подберем наряд. Сейчас модно заплетать мелкие косички, а после собирать их в какой-нибудь хитрый узел.

– Ровена так носит, – вспомнила я. – Сестра Кевина.

– Кевин, – многозначительно повторила мама. – Арнелла Тиберлон. Звучит прекрасно! Нам сюда!

Она провела меня в ателье, и уже через пару минут вокруг меня суетились швеи, подгоняя готовое платье под мою фигуру, а я все думала о Селесте, и о том, как ректор запечатал тварь хаоса моей рукой. Так же поступили и с подругой: артефакт, похожий на жучка, впился в ее белую кожу, словно клещ, пробрался внутрь, вцепился тонкими лапками, распуская магическую паутину, способную удержать хаос, который, как оказалось, делал Селесту Селестой, с ее легкомысленностью, оптимизмом и страстью к духам.

Я машинально поворачивалась, поднимала и опускала руки, кивала и улыбалась, и изо всех сил старалась не заплакать.

***

Мы услышали звуки музыки еще до того, как подъехали к особняку Тиберлонов. Мама забраковала наемный экипаж Миранды и заставила нас ждать битых полчаса, пока не приехала другая карета, зато мы прибыли с шиком, блеском и усатым кучером, который открыл нам дверцу и помог выйти на мраморную дорожку, белую как молоко.

– Арнелла! – Кевин быстро шел мне навстречу от крыльца дома. – С невестой ректора!

– Вот она я, – кисло улыбнулась Миранда.

Кевин замедлил шаг, явно не зная, как вести себя с Джафом, который выбрался из экипажа последним. Миранда взяла его за руку, но Джаф убрал ладонь и засунул ее в карман брюк – ужасно невежливо. Поссорились? Я бы так и подумала, если бы не видела, как Джаф смотрел на Миранду: словно заблудившийся в пустыне человек на стакан чистейшей воды. Да и она не выглядела обиженной: стряхнула с его плеча невидимую пылинку, улыбнулась тепло и искренне.

– Арнелла, – повторил Кевин, подставляя мне локоть, и я положила ладонь на сгиб его руки. – Ты обворожительна. Готов поставить фамильный венец Тиберлонов, что ты воздушница.

– Идет, – подхватила Миранда. – Я лично уверена, что Арнелла анимаг.

– Думаешь? – засомневалась я и поймала на себе внимательный взгляд темных глаз Джафа.

В том, что он анимаг, никто и не сомневался. Хаос уже принял форму, еще до Лабиринта, что говорит об огромном потенциале.

– С невысоким уровнем, – добавила Миранда. – Прости.

– Ничего, – пожала я плечами и быстро глянула вниз, чтобы убедиться, что небесно-голубой корсаж не сполз. Он и так едва держался в пределах разумного. – Я не планирую стать мастером хаоса.

– Отчего же, – улыбнулся Кевин. – Всегда надо стремиться к большему. Давай я покажу тебе дом.

Перед нами открылись серебряные двери, и музыка почти оглушила меня. Особняк Тиберлонов внутри оказался не менее роскошным, чем снаружи. Золото, хрустальные люстры, мрамор. Потолки такие высокие, что казалось, их нет вовсе – голубой свод, украшенный тончайшими белыми разводами, напоминал летнее небо. Мамин выбор наряда вряд ли можно было назвать удачным: в голубом корсаже и пышной белой юбке я сливалась с обстановкой. Вот Миранда, в черном облегающем платье, с копной рыжих волос и здоровенным нелюдимым анимагом за плечом, выделялась сразу же.

Повсюду были люди: студенты, взрослые маги, я даже заметила Рурка, преподавателя по спортивной подготовке, который волок куда-то щуплого парнишку с подпаленными штанами.

– Так, где-то порезвился огневик, – с досадой сказал Кевин. – Они самые бешеные. Едва могут контролировать огонь. Мастер Адалхард – один на миллион. Совершенно особенный.

– Ты говорил, что покажешь дом, – улыбнулась я, расправляя юбку.

– Да, конечно, – согласился Кевин. – Девушки, предлагаю начать экскурсию с бара. Коктейли сегодня делает Эммет, а он в этом лучший.

– Эммет Лефой? – уточнила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы получше рассмотреть длинную закругленную стойку, у которой столпились девушки. Но за их спинами нельзя было разглядеть бармена.

– Он, – подтвердил Кевин. – Что там у вас за родство, я так и не понял?

– Достаточное, чтобы получить коктейли без очереди, – заявила Миранда и пошла вперед, пробираясь через толпу.

***

Родерик вернулся через портал в Фургарт. Храмы путников открывали там, где появлялись порталы, а этот, насколько он знал, возник лет сто назад. Стены, по традиции обтянутые кожей, изрядно обтрепались, стекло лампад поцарапалось, а в одной и вовсе треснуло. Жрец, укрывшись традиционным серым плащом, мирно спал на шкуре, расстеленной на полу. Храм напоминал шатер кочевников, который пережил не одно поколение. Может, так оно и было. Все мы приходим и уходим, и все, что остается – просто продолжать идти.

Вот только иногда не остается ни цели, ни желания.

Родерик вышел из храма, аккуратно придержав дверь, чтобы не разбудить жреца. В Фургарте сгустились сумерки. Фонари зажглись, и цепочка огней потянулась вперед, словно показывая путь.

Предательский огонь, оставивший его без своего тепла. Жестокое пламя, погасшее в его теле. Без магии он – ничто. Так сказал император. А еще добавил, что прикажет сжечь его, если Родерик не вернет свой огонь. Так лестно было бы поверить, что он и есть тот избранный, чье пришествие возвестил путник, но нельзя победить королеву хаоса, если в тебе хаоса нет. Ведь так?

Родерик потер грудь, которую рвало противоречивыми эмоциями почти до физической боли, и прибавил шаг.

Никто и никогда толком не понимал природу хаоса путников. Движение, развитие, сама суть жизни – им приписывали многое и сходились на том, что путники способны предсказывать будущее, словно видя все, что должно, или может произойти, как развилки дорог. Но отчего-то они не желали изъясняться прямо. Может, потому что ни один из них так и не закончил Академию хаоса, исчезнув в лабиринте стихий после первого курса?

За время его работы ректором таких было всего двое. Ларс Эйгер, с наследственностью анимагии, рыжий, здоровенный детина с кривоватыми передними зубами, и Фелиста фон Ферш, у которой отец служил воздушником в патруле. После того, как его дочь не вышла из Лабиринта, он оставил патруль и уехал в родовое имение на западных землях империи.

Путник, которого встретил Родерик, был старше. Кто знает, сколько дорог он исходил, сколько судеб открылось перед ним, словно карта исхоженных дорог? Просто продолжай идти. И Родерик шел, меряя шагами брусчатку Фургарта, ведомый огнями фонарей, пока не оказался у дома, похожего на огромное пирожное, украшенное венчиком взбитых сливок.

Музыка гремела, будоража быстрым ритмом сердце, в окнах мелькали силуэты людей.

Ему не особенно хотелось идти туда, но и оставаться одному не было сил.

Родерик вошел в распахнутые ворота, пересек двор – слишком широкий для города, где дома жались друг к другу, как озябшие птички – и толкнул дверь.

– Мастер Адалхард! – с преувеличенной радостью заорала какая-то подвыпившая девица с размазанной помадой и повисла у него на плече. – Возьмите меня с собой на охоту! Или просто...

Родерик отцепил от себя ее пальцы и, с облегчением увидев в толпе адекватную физиономию, направился к Рурку.

– А ты что делаешь в этом вертепе? – мрачно поинтересовался тот.

– Сам не знаю, – ответил Родерик. – Считай, что меня привела сюда судьба.

***

– Ректор тоже здесь, – проворчала Миранда, поворачиваясь к стойке. – Эй, будущий брат моей лучшей подруги, сделай мне что покрепче.

Эммет жонглировал напитками с такой ловкостью, как будто это ничего ему не стоило. Разноцветные жидкости взвивались фонтанами, перемешивались прямо в воздухе, закручивались маленькими смерчами, чтобы потом взорваться фейерверком и разлиться точно по бокалам, расставленным по стойке.

Я с подозрением принюхалась к коктейлю, что плюхнулся в мой бокал. Эммет шагнул ближе и аккуратно повесил на стеклянный край двойные вишенки.

– Огненный поцелуй, – сказал он и подмигнул мне, нахально улыбнувшись. – Название коктейля и плата за него.

Миранда залпом выпила свой коктейль и, поморщившись, повернулась в зал.

– Вы видели? – восторженно спросил Кевин. – Пришел мастер Адалхард! Эммет, сделай ему что-нибудь... что-нибудь особенное! О, я не могу поверить, что он в моем доме...

– И я, – мрачно согласилась Миранда. – Надеялась, хоть здесь его не будет.

Джаф молчал и ничего не пил, но, быстро глянув в сторону ректора, который разговаривал с Рурком, стиснул зубы, а его ладони, лежащие на стойке, сжались в кулаки.

Эммет снова принялся колдовать, и вскоре в высоком узком стакане, стоящем перед ним, смешались все шесть цветов хаоса.

– Звезда, – объявил он. – Как считаете, ректору нужна соломинка?

Подумав, он воткнул в стакан закручивающуюся спиралью трубочку и довольно кивнул.

Кевин повел пальцами, и стакан, плавно поднявшись над головами танцующих, поплыл к ректору.

– На башку ему вылей, – предложила Миранда. – Чтобы охладился. Смотри, какой мрачный. Встреча с императором не задалась? Я отойду ненадолго, поприветствую жениха.

Она соскользнула с высокого стула, и Джаф дернулся за ней, но, выдохнув, остался на месте.

Ректор заметил Миранду: умолк, повернулся к ней, чуть прищурил глаза. Вытянув руку и поймав стакан с разноцветным коктейлем, она нахально отпила глоток, но, помотав головой, всучила напиток Адалхарду.

– Там крепость градусов сорок, – сообщил Эммет, тоже наблюдая за сценкой. Миранда потянулась к ректору и прошептала ему что-то на ухо. Его ладонь машинально опустилась на ее талию. – А они неплохо смотрятся вместе. Ты бы, – он кивнул Джафу, – не лез на рожон. На вот лучше, разбитое сердце.

В широком низком стакане, который он поставил перед Джафом, плавало нечто красное, напоминающее сгусток крови.

– Пить надо одним махом, – добавил Эммет. – Сначала жжется так, что аж больно, а потом отпускает. Вишневое послевкусие, терпкость на нёбе...

Джаф не дослушал его и, сорвавшись с места, направился к ректору, рядом с которым Миранда смеялась своим колючим смехом. Рурк отобрал разноцветный коктейль и теперь цедил его с некоторой опаской, щуря правый глаз, куда норовила тыкнуть соломинка.