Текст книги "Отбор с осложнениями (СИ)"
Автор книги: Ольга Ярошинская
Соавторы: Ника Ёрш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 5. Уроки соблазна
После прогулки им сообщили, что завтра вечером будет бал в честь начала отбора. Невесты, несколько разочарованные тем, что принц так и не появился в саду, побрели во дворец, обсуждая, что надеть и какие будут танцы.
Бригитта же спросила, когда будет ужин, и, узнав, что его подадут прямо в покои, больше вопросов не задавала. Про Свейна и его бегство леди Дракхайн с Эммой так и не заговорила – лишь глянула с укором и этого вполне хватило, чтобы понять – она как никто осуждала разнузданность своей менталистки!
Сейчас, с аппетитом поглощая яства, выставленные на низком столике у камина, Бригитта выглядела вполне спокойной и довольной – насколько Эмма могла понять. Аура ее вообще не менялась. Словно ее приколотили гвоздями.
– Нам надо решить, что надеть завтра на бал, – решилась заговорить Эмма, кладя себе в тарелку рыбное филе.
– К счастью, этот вопрос уже решен, – ответила Бригитта, и ее голос вдруг прозвучал грубее, чем обычно. Взгляд, брошенный на Эмму, так же не сулил ничего хорошего.
Тоска сдавила сердце Эммы: мало того, что победа в отборе казалась ей все более призрачной, к этому добавилось еще и осуждение Бригитты. Между ними словно выросла стена отчуждения. Еще бы! Такая правильная леди Дракхайн в своем цветохроне наверняка теперь с трудом скрывала возмущение тем, как Эмма повела себя со Свейном. Прогуливаясь по саду наедине, она рассчитывала добиться понимания жениха, а вышло только хуже… Если бы не горянка, кузен получил бы поцелуй, а ведь их мог заметить там кто угодно!
Кроме того настроение Эммы окончательно упало от понимания того, как будет выглядеть ее черная гора среди ярких пышных платьев во время бала.
– Ты умеешь танцевать? – спросила Эмма, теша надежду на лучшее до последнего. – Ах да, если нальют…
Бригитта наконец подняла на нее взгляд. В карих глазах светилось понимание и сочувствие, и Эмма рассердилась на саму себя. Прочь сомнения и терзания! Нельзя сдаваться и отдаляться друг от друга! Нахмурив брови, она положила себе шпинатное суфле.
Сегодня на прогулке она увидела нечто, заставившее ее вздрогнуть. Это длилось всего мгновение, но картина не стиралась из памяти, хоть тресни. Когда Бригитта спешила к ней на помощь, цветохрон зацепился за колючую ветку, приподнялся, и Эмма увидела…
Она съела кусочек рыбки, посмотрела на Бригитту. Кажется, первый этап по пробуждению в ней женщины обозначился сам собой.
– Завтра до вечера у нас свободное время, и я знаю, чем мы займемся, – с преувеличенной бодростью заявила Эмма.
– Пойдем гулять в саду? – без энтузиазма предположила Бригитта. – Что там твой Тибрих? Вразумился?
Эмма помрачнела, понимая, что поднятой темы не избежать.
– Боюсь, что нет, – грустно ответила она. – Я надеялась пробудить в нем совесть, оставшись наедине.
– А пробудила страсть, – зыркнула на нее Бригитта.
– Это произошло по моей вине, – нехотя призналась Эмма, отведя взгляд. – Пару лет назад я готовилась к экзамену, училась снимать свои ментальные блоки. И так получилось, что кузен вошел на задний двор, где я тренировалась. С тех пор он не дает мне проходу. Что я только ни делала! Пыталась повлиять на него по-всякому! Но вот тот момент, когда я полностью раскрылась перед Свейном, стал для него чем-то вроде вспышки, отпечатавшейся в сознании.
– Да ты опасная женщина, Эмма Эжени, – произнесла Бригитта с легкой усмешкой.
– Я не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо, Бригитта, – вздохнула Эмма. – Наверное, ты считаешь меня испорченной? Легкомысленной? Но клянусь, что не собиралась с ним целоваться.
– Я не считаю тебя испорченной, – мягко возразила Бригитта. – По тебе сразу понятно, что ты… что цветок твоей невинности все еще в вазе.
Эмма нахмурилась, переваривая метафору, но вскоре отмахнулась и с улыбкой попросила:
– Забудем о Свейне и его отвратительных манерах, прошу. Есть кое-что гораздо более интересное! Мы с тобой пойдем по магазинам!
– О нет… – простонала Бригитта. – Эмма, я не стану надевать ничего, кроме цветохрона. Я чту традиции. Ты не заставишь меня…
– Да-да, – отмахнулась она, пробуя суфле и морщась. – Но на тебе есть еще кое-что. И это… просто ужасно.
Бригитта нахмурилась.
– Да, я говорю как есть, – кивнула Эмма. – Я могла бы попытаться подобрать менее ранящие слова, но не хочу. Это ужасно, Бригитта!
– Да о чем ты?! – воскликнула она.
– Сегодня, когда ты так спешила, чтобы спасти мою честь… кстати, спасибо тебе за это! Полы твоего цветохрона, зацепившись за колючую ветку, на мгновение задрались, и я увидела…
Бригитта сглотнула.
– ...твои панталоны, – горько произнесла Эмма. – Самый краешек, но мне хватило. Мало того, что они серые без единой рюши, так еще и доходят едва не до колен! Так нельзя!
– А мне удобно, – пробормотала Бригитта.
Эмма покачала головой.
– Нет, это не обсуждается, – сказала она. – Это станет первым шагом к пробуждению твоей женственности. В шелковом белье ты почувствуешь себя совсем по-другому, поверь.
Бригитта мрачно жевала котлету, глядя в прорезь цветохрона, и Эмма даже не могла представить, о чем та думает.
– Их же все равно никто не увидит, – произнесла леди Дракхайн. – На кой ляд мне другие панталоны, скажи? Я клянусь, что впредь буду осторожней в движениях…
– Не в этом дело, – отрезала Эмма. – Не важно – увидит их кто-то или нет. Важно, что ты сама будешь знать. Одно дело, когда на тебе панталоны до колен, и совсем другое – кружевные трусики. Ты будешь чувствовать себя более сексуальной, влекущей…
– Не буду, – упрямо заявила Бригитта.
– Только представь, – прошептала Эмма, склонившись к ней и игриво подвигав бровями. – У тебя под цветохроном будет маленький секрет…
Бригитта пристально на нее смотрела, и в ее карих глазах явно бурлили эмоции, но Эмма не могла понять, какие. Возможно, горянке все это непривычно и дико – кружевное белье, женские ухищрения, но Эмма твердо решила настоять на своем.
Она приметила улочку с магазинами еще на подъезде ко дворцу. Наверняка там кусачие цены, но леди Дракхайн сама говорила, что не нуждается. Найдет пару монет на новое белье…
– А еще…
Бригитта с тоской посмотрела на Эмму.
– Надо проверить, как хорошо ты танцуешь, – сказала та. – Но ты ешь, не спеши. Сделаем это после ужина.
Менталистка отодвинула от себя тарелку с непонятной зеленой массой, которую Вейрон не решился попробовать, и взяла креманку с мороженым. Смакуя каждую ложечку, она мурлыкала что-то себе под нос и выглядела очень довольной.
– Эмма, – произнес Вейрон, собравшись. Он решил больше не откладывать на потом сложный разговор. – Мне надо тебе кое-что сказать…
Сбился, сам себе поражаясь. Никогда еще ему не было так сложно говорить правду. Но в конце концов, она вроде умная девочка, должна понять. Он расскажет ей об операции, в самых общих чертах. Убедит держать все в секрете. Будет куда проще, если ему не придется притворяться женщиной перед ней.
– Говори, – кивнула Эмма. Она взяла из блюда с ягодами клубнику и, макнув ее в мороженое, положила в рот. Зажмурившись от удовольствия, облизнула губки, а после откинулась на спинку кресла и стала расстегивать пуговки на платье. – Ты можешь рассказать мне все. Любые секреты.
– Понятно, – кивнул Вейрон, наблюдая за ее манипуляциями.
Одна пуговка никак не поддавалась, но Эмме все же удалось ее расстегнуть. В вырезе платья показалась аппетитная ложбинка между двумя упругими холмиками.
– Мне сказали об отборе в последний момент, – проворчала Эмма, заметив взгляд Вейрона и расценив его по-своему. – И вот – единственное форменное платье, более-менее подходящее мне по размеру, оказалось тесным в груди. Ты наверняка меня понимаешь…
– Я? – переспросил Вейрон.
– Ну да, – подтвердила Эмма. – У тебя шикарные формы.
– Ах это…
– Тебя не смутит, если я буду ходить по нашим комнатам в таком виде? – спросила Эмма, немного виновато улыбнувшись.
– Ты можешь и вовсе раздеться, – предложил Вейрон с энтузиазмом.
– Это будет странно, – она вытянула шпильки, тряхнула головой, и мягкие каштановые волосы рассыпались по плечам. – Я буду голой, а ты – в цветохроне?
– Что тут такого? – с жаром возразил он. – Мы ведь с тобой теперь… почти сестры.
Эмма кивнула. Слегка оттянув ткань платья и сложив губки трубочкой, она подула в ложбинку между грудями.
Вейрон не сводил с менталистки взгляда. Как же она была притягательна в своей милой непосредственности!
– Фух, так гораздо лучше, – пробормотала Эмма с облегчением. – Знаешь, Бригитта, мы ведь с тобой очень похожи.
– Правда? – переспросил он, сглотнув.
– Мы обе вынуждены подчиняться правилам. Мы обе – жертвы обстоятельств, ограничивших наши возможности с рождения, – печально произнесла Эмма, подняв свои колдовские зеленые глаза на Вейрона, и он с трудом оторвал взгляд от ее декольте. – Я знаю, каково это – когда тебе не позволено быть самой собой. Моя семья до последнего пыталась отрицать существование во мне магии. Меня даже водили к ведуньям, которые обещали заблокировать мои способности. Не вышло.
– Слава всем светлым.
Эмма улыбнулась, склонив голову к плечу.
– Тебя тоже пытаются засунуть в рамки. Обрядили в этот цветохрон, привезли на отбор, не поинтересовавшись твоим мнением… Я вижу в тебе себя.
– А я вижу себя в тебе, – озвучил Вейрон свое тайное желание, которое становилось все труднее прятать под цветохроном.
– Видишь, как здорово мы понимаем друг друга! Мы становимся все ближе, Бригитта. Так что ты хотела мне сказать? – вспомнила Эмма.
«Что я мужчина, и хочу совсем иной близости», – подумал Вейрон, а вслух произнес:
– Мне все же кажется, что сейчас не время ходить по магазинам. Лучше уж порепетируем танцы и последим за конкурентками…
Эмма нежно улыбнулась и вдруг поднялась с места. Подойдя к Вейрону, обняла его за шею, слегка склонившись. Упругие грудки в глубоком вырезе оказались прямо у него перед глазами.
– Я понимаю, тебе страшно что-то менять, – с сочувствием произнесла она. – Ты привыкла жить по строгим правилам. Но ты смелая, Бригитта, и я верю в тебя. Это лишь первый шаг, и мы сделаем его вместе.
– Правила – это не так уж и плохо, – неуверенно пробормотал он.
– Поверь, главное – начать, – сказала Эмма, отстранившись. – А потом тебя будет не остановить! Твоя внутренняя женщина проснется, сметая все на своем пути!
Вот уж чего не хотелось бы…
– Завтра мы купим тебе еще и чулки, – пообещала она и вдруг приподняла платье. – Вот смотри, они такие тонкие, эластичные, крепятся на специальный пояс…
Вейрон смотрел. О, он бы ни за что этого не пропустил! Чудесные стройные ножки в белых чулках так и манили протянуть руку и коснуться их. Провести снизу вверх, чтобы проверить, где заканчивается тонкая ткань чулков...
– Хочешь потрогать? – предложила Эмма, будто услышав его мысли, и он, не заставляя просить себя дважды, погладил изящную коленку, скользнул ладонью выше по стройному бедру, затянутому в шелк. – Правда, приятное ощущение?
Он молча кивнул, не в силах подобрать слов. Он обязан признаться ей, пока это не зашло слишком далеко. Вот прямо сейчас!
– Правда, с ними надо осторожно обращаться, чуть что – и стрелка, – вздохнула Эмма, поворачиваясь к нему спиной и поднимая юбки еще выше. – Посмотри, кстати, сзади все в порядке? Кажется, я задела ногтем, когда надевала…
Вейрон вцепился пальцами в подлокотники кресла.
– Что там? Все нормально? – переспросила Эмма, не дождавшись ответа.
– Все просто прекрасно, – пробормотал он и откашлялся. Действие пилюль, переданных Донованом, явно заканчивалось.
Эмма опустила юбки и повернулась к нему.
«В принципе, лучше оставить ее в неведении», – подумал Вейрон, усмиряя пытавшуюся о чем-то докричаться совесть. – Она может выдать своим отношением, поведением, или вовсе разболтать чужой секрет остальным участницам отбора, среди которых прячется заговорщик».
– Что ж, ты наелась? – спросила Эмма и, протянув руку, шутливо поклонилась. – Позвольте пригласить вас на танец, леди Дракхайн.
– Может, не стоит? – Вейрон с надеждой покосился на дверь своей спальни.
– Вот поэтому стоит.
Он сжал ее руку, усмехнулся под цветохроном. Упрямая девочка не желала сдаваться.
– Нет же, Бригитта, – возмутилась Эмма, высвобождая ладонь, – твоя рука должна лишь слегка касаться моей. Прости, но у тебя хватка как у мужика. Помни о своей женственности, пробуди ее, покажи мне!
– Угу.
Вейрон поправил свободной рукой ткань на лице и приблизился к Эмме, горя желанием либо прижать ее и станцевать совсем другое, либо уйти к себе.
– Ну что ж, начнем. Обними меня.
Вейрон тут же обхватил тонкую талию девушки.
– Да нет же! – снова возмутилась Эмма. – Принцем буду я. А ты – леди Бригитта Дракхайн.
Вейрон, вздохнув, положил ладонь ей на плечо, и Эмма, охнув, виновато улыбнулась.
– Ну, ничего. Принц – крепкий мужчина. Но все же не налегай на него всем весом.
– Угу, – снова вздохнул Вейрон, а узкая ладонь Эммы легла на его поясницу.
– Вот так, – пробормотала девушка. – Вторую руку клади мне на ладонь. Но не всю пятерню, а лишь кончики пальцев. Осторожное касание. Ты робеешь, стесняешься, но при этом открываешься принцу. Знаешь, можешь еще слегка дернуть пальцами, будто ты дрожишь от тщательно скрываемой тайной страсти.
Вейрон молча посмотрел на Эмму. Он даже «угу» не смог из себя выдавить.
– Только не слишком дергай пальцами, – учила она его, нахмурив бровки, – а то принц еще решит, что у тебя припадок. Постарайся сейчас услышать меня.
– Я прекрасно тебя слышу, – пробормотал он.
– Душой, сердцем. Я проиграю в мыслях мелодию и попытаюсь передать ее тебе. Ты закрыта от меня, милая Бригитта, но я – открыта перед тобой.
Едва слышная мелодия сначала казалась подхваченной ветром из приоткрытого окна, но постепенно она становилась громче и в итоге зазвучала так ясно, будто скрипачи играли прямо здесь, в белой гостиной.
– Ты танцевала у себя дома? – спросила менталистка, и Вейрон вздрогнул от вопроса, вернувшего его в реальность. Эмма была так красива сейчас: каштановые волосы лежали мягкими волнами, глаза светились от энергии, и музыка, исходящая от нее, звенела без единой фальшивой ноты. К тому же Эмма так и не застегнула пуговки на тесном платье, так что вид сверху был потрясающим.
– С мужчинами никогда не танцевала, – сказал Вейрон честно. – В смысле, девушкам нельзя.
– Ох! Что за дикие нравы! – поразилась Эмма. – Хорошо, давай начнем. Глиссе правой ногой, плавно переходящее в плие. Знаешь, давай ты все же не будешь класть ладонь на плечо принцу, а вместо этого второй рукой слегка приподнимешь цветохрон.
– Нет.
– Но меня ты не должна стыдиться. Кроме того, я ведь уже все видела.
– Что – все? – не понял Вейрон.
– Твои ноги и даже немного больше, – напомнила она, многозначительно глянув чуть ниже пояса.
Вейрон остановился и попытался отнять руку, но Эмма не позволила. Сжав его пальцы в своих, она сердито проговорила:
– Прекрати стесняться меня. Я твой друг, мы на одной стороне. Ладно, забудем это на время. Давай продолжим. Шаг на пальцы левой ногой, а после правой. Плавнее, Бригитта, ты же леди. По сути весь этот танец нужно просто красиво ходить, давай же, где твоя грация?
– Похоже, у меня ее нет, – с деланной грустью проговорил Вейрон.
– Найдем! – угрожающе уверенно проговорила Эмма. – Повторим глиссе, переходящее в плие. Смотри, как это делаю я. И, как видишь, мне не стыдно поднять перед тобой юбку!
Она гневно сверкнула глазами и схватившись за низ платья, потянула ткань вверх. Вейрон нашел в себе остаток сил, чтобы отвернуться, иначе выдержка грозила его подвести.
– Эмма, я предлагаю закончить с танцами, – сказал он, вернувшись к столу и налив себе полный стакан воды. – Суть я уловила.
Выпив залпом, он обернулся и наткнулся на грустное личико менталистки:
– Ты совсем не хочешь бороться за принца, – прошептала она, и плечи ее поникли.
– Напротив! – возразил Вейрон. – Я здесь, чтобы бороться за него.
За его благополучие, но не суть…
– Тогда почему ты не помогаешь мне?
– Потому что ты требуешь невозможного. За один вечер хочешь пробудить во мне грацию, которой в этом теле в жизни не бывало.
– Нет же! – Эмма подошла к нему, схватила за руку и – о светлые! – снова прижала к своей груди, заверяя: – Я видела, какой ты можешь быть! Как тягуче-медленно двигаешься, когда расслаблена и наблюдаешь за другими девушками. В твоих движениях есть пластика, и еще какая!
– Какая? – Вейрон потерял нить разговора и отчаялся ее найти.
– Мужская, – внезапно заключила Эмма. – Ты привыкла жить среди братьев и, прости, но кажется переняла многие их повадки.
– Возможно, – осторожно кивнул Вейрон.
Эмма улыбнулась:
– Мы вместе решим все проблемы. Ты и я. – Она погладила его руку, прижатую к ее груди. – Медленно, но верно ты раскроешься и научишься доверять, научишься симпатизировать и даже любить. Да, да, Бригитта, я верю в это, а ты верь мне. Вижу по твоим потемневшим глазам, что ты боишься идти дальше и понимаешь это, но – молю – не отворачивайся от меня. Завтра на балу принц наверняка уделит внимание каждой из невест, а это именно то, что нам нужно. Я говорила с некоторыми невестами и они просто безнадежны! А Вилли… то есть Вильгельм не глуп! Видела, как он смотрел на тебя во время первого испытания? Зерно заинтересованности уже посеяно в нем и скоро оно даст ростки!
– Эмма…
– Да, Бригитта.
– У меня… рука затекла.
– Ох, прости!
Она отпустила Вейрона и тот быстро переместился на диван, положив одну из декоративных подушек себе на колени. Глядя на приближающуюся Эмму, он был близок к признанию со всеми вытекающими последствиями. Если она снова задерет юбку или начнет расстегивать платье…
– Прости, я слишком давлю на тебя, – Эмма присела рядом и мягко улыбнулась ему. Мелодия из ее мыслей постепенно затихла. – Давай оставим на сегодня тему танцев и раскрытия твоей сути.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он.
– Но я хочу поговорить с тобой о любви.
Вейрон закатил глаза. Час от часу не легче.
– Ты говорила, что принц должен полюбить твою душу, – мягко начала девушка, – но мужчины… они устроены иначе.
– Вот как? – против воли заинтересовался Вейрон. – И как же они устроены?
– В первую очередь они обращают внимание на внешность, – вздохнула Эмма. – И большинству из них этого довольно.
– Это не так, – возразил Вейрон. – Вернее, внешность – это, конечно, важно…
– Это первостепенно, – категорично произнесла она. – И тут мы в сложной ситуации. Я уверена, что ты очень привлекательна.
– С чего ты взяла?
– У тебя совершенно потрясающие глаза, – пылко произнесла Эмма. – И в них столько страсти и ума, что я готова смотреть в них вечно!
– Хм…
– А твоим ресницам позавидует любая невеста.
– Спасибо, – сказал Вейрон, чувствуя себя до смешного польщенным.
– У тебя хорошая фигура… Не каноническая женственность, прямо скажем, но в тебе столько силы, энергии.
– Пожалуй, ты права…
– А твоя грудь…
– Оставим мою грудь в покое, – попросил Вейрон.
– ...и попа...
– Что? – его голос сорвался на высокие ноты, как будто действие пилюль Донована вернулось.
– Ее видно даже под цветохроном, – игриво усмехнулась Эмма. – Упругая, крепкая, уверена, принц тоже ее заметил.
Вейрон облокотился на подлокотник кресла и прикрыл глаза ладонью.
– К чему я все это…
– Да, к чему? – страдальчески поинтересовался он.
– Чтобы принц заинтересовался твоей душой, сперва надо привлечь его телом. Да, понимаю твое негодование, но увы, мужчины такие.
Вейрон печально кивнул. Зерно правды в ее словах было.
– Мы собирались обсудить конкуренток, – вспомнил он, схватившись за эту идею как за спасательный круг. Все что угодно, лишь бы отвлечь ее от обсуждения его форм.
– На балу держи спину прямо, что твоя роскошная грудь была видна. Когда предложат напитки, наклоняясь к столу, можешь слегка оттопырить попку. Хотя тебе нет нужды это делать, она и так торчит... – продолжила добивать его Эмма. – Но ты права, нам надо понять, кого следует опасаться больше всего, с кого брать пример или наоборот, обходить стороной. У тебя есть мнение на этот счет?
Вейрон вспомнил фривольные фотокарточки, обнаруженные им в комнатах рыженькой невесты. Еще тогда у него мелькнула мысль: зачем их брать на отбор. Но что если их принес кто-то другой? Кто-то, кому очень надо победить, и для этого он не гнушается любыми способами, в том числе шантажом. Рыженькая уехала. В глубине души Вейрону даже было немного жаль. Симпатичная девчонка и явно с огоньком.
Амалия Стетхейм рыдала из-за помолвки, расторжение которой, насколько Вейрон понял, держалось в секрете. Возможно, кто-то намеренно донес до ушей принца эту информацию, надеясь, что он не позарится на брошенную другим невесту.
И этот интриган вполне может оказаться злодеем, завладевшим артефактом.
– Ирэна Воблер, – произнесла Эмма, не дождавшись от него предположений. – У меня мороз по коже от этой дамы. Уверена, она пойдет на все.
Пожалуй, ее стоит рассмотреть пристальнее… Досье Ирэны, оставшееся под матрасом в спальне, было самым пухлым.
– Давай закончим на сегодня, – предложил Вейрон, поднимаясь.
– И это все? – удивилась Эмма. – Ты даже сплетничать не умеешь!
– Увы, – согласился он, пятясь к двери в спальню. – Пойду к себе. Отдохну. Насыщенный выдался день.
Эмма поднялась и шагнула к нему, протягивая руки и маня его пальчиками.
– Это каждый вечер теперь будет? – проворчал он, когда она обвила руками его шею, но всерьез рассердиться за это не смог.
– Да, – кивнула Эмма. – Ты чудесная девушка, Бригитта.
– Я это уже знаю, – пробормотал Вейрон, стараясь не слишком сильно прижиматься к менталистке, поскольку фамильная гордость рода уже дала о себе знать.
– Будь на месте принца я, выбрала бы тебя, – сказала вдруг Эмма, заглянув ему в глаза.
– Спасибо, – поблагодарил он, повернулся к двери и вдруг почувствовал ощутимый шлепок сзади.
Вздрогнув, он обернулся и ошарашенно посмотрел на Эмму.
– Отличная попа, – она озорно улыбнулась. – А завтра мы ее нарядим в шелк и кружева.
Зайдя в спальню и захлопнув за собой дверь резче, чем намеревался, Вейрон задвинул засов. Эта менталистка сведет его с ума! Чему только ее учили в институте? Вроде, такая приличная, невинная девушка…
Он потер ягодицу и вытащил досье из-под матраса. Ирэна Воблер. Сорок четыре года. Трижды становилась лучшим менталистом года. Амбициозность выше крыши. Умение добиваться своего. Могла ли она шантажировать рыженькую? Донести о помолвке Амалии? Украсть Плетку Селены? Стоит к ней приглядеться…
Эмма опустилась в кресло и налила себе воды. У нее созрел новый план, как раскрепостить Бригитту. Конечно, она воспитывалась в обществе, где женщины должны подчиняться строгим правилам. Ей негде было увидеть, что можно вести себя по-другому. Эмма покажет ей пример. Она станет самой раскрепощенной и даже немного развратной, и тогда, быть может, Бригитта тоже допустит хотя бы маленькие вольности.
Эмма потерла запястье и поморщилась. Задница у леди Дракхайн оказалась просто каменной.
