Текст книги "Ловец душ и навья невеста (СИ)"

Автор книги: Ольга Ярошинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

23.

Он снял рубашку, повесил ее на низкие перила моста, потом и майку.

– Харди, ты чего? – встревожился Уго.

– Мне надо вытащить жруна, – сказал он.

– Но в газетах писали, ты уже…

– Меньше верь газетам, Уго. Я удивлен, что ты вообще их читаешь.

– Обычно я делаю это только в туалете… Харди, ты что же, хочешь как в тот раз?

– Не хочу, – вздохнул он. – Но надо.

– Зайди хотя бы с берега!

– Мне проще нырнуть сразу. Ты ведь знаешь, что делать? – Рихард снял ботинки, стащил брюки, белье, носки. Кожа покрылась мурашками от холодного ветра, а волны внизу побежали быстрее.

– Я не смогу! – воскликнул Уго, и Рихард, обхватив его за холку, притянул к себе, так что глаза оборотня оказались напротив его глаз. А потом вскочил на перила, оттолкнулся и, вытянув руки, нырнул в Черву.

Уго с полминуты стоял, словно в оцепенении, но потом тряхнул головой, обернулся, бросился к перилам и, жалобно взвизгнув, кинулся вниз по мосту и дальше, по течению реки, в черных водах которой большой белой рыбиной виднелось тело Рихарда.

***

Вода несла его, набиралась в уши, в нос, переворачивала и окунала глубже, так что скользкие пальцы водорослей гладили беззащитный живот, обвивали щиколотки. Рихард иногда открывал глаза, но не видел ничего кроме тьмы. Она была везде: и снаружи, и в нем. Всегда, с самого рождения. С той половиной мира его связала пуповина. Иногда ему казалось, что ее не перерезали полностью. Ребенок, рожденный мертвой матерью. Он давно должен был умереть сам. И тьма ждала его, звала, она его видела.

Легкие стало жечь, горло сдавило. И он не выдержал, сделал вдох, и тут же закашлялся от рези, замолотил руками, ногами.

– Наконец ты пришел, ловец, – глухой голос, уже знакомый ему, прозвучал где-то в подсознании, а потом Рихард пришел в себя на сухой траве, повернулся и закашлялся, выплевывая воду из легких.

– Ненавижу тебя! – выкрикнул Уго и стукнул его раскрытой пятерней по спине.

– Все! Хватит! Я в порядке.

– В порядке… – Уго вскочил и отойдя несколько шагов, поднял с земли свое красное пальто и, вернувшись, накинул его на Рихарда. – Тебе обязательно было это делать?

– Не знаю, – честно признался Рихард, повернувшись на спину и глядя на низкие тучи. Пальцы ног онемели от холода, зубы начинали стучать. – Думаю, из собаки будет легче достать навку, чем из человека, но я не хочу облажаться. После короткой смерти мое тело примет тьму легче.

– Ты помнишь, как долго тебе пришлось приходить в себя после того раза? – насупился Уго. Он бродил вдоль реки, собирая свои вещи, сброшенные впопыхах. – Но там это было понятно, ребенок. А тут – собака! Ты совсем не бережешь себя, Харди!

– Теперь у меня есть Карна. Приду домой, посмотрю в ее ясные очи… – сказал Рихард, садясь и кутаясь в пальто. – Где моя одежда?

– Там, где ты ее оставил. Или я должен был собрать твое бельишко, а уже потом вытаскивать тебя из воды?

Рихард посмотрел на Уго и виновато улыбнулся. Тот не успел толком раздеться и ходил перед ним в майке без рукавов и панталонах, туго обтягивающих зад. Пар поднимался от шерстяных плеч, а волосы ощетинились, как иголки у ежа.

– Я вижу твой хвостик, – ухмыльнулся Рихард, поднимаясь. – Всегда хотел спросить, как на него реагируют женщины.

– По-разному, – нехотя ответил Уго. – Надеюсь, Карне понравится.

– Она его никогда не увидит, – заявил Рихард.

– Это мы еще посмотрим.

– Я тебя уделаю. До моста наперегонки? – спросил Рихард и, не дождавшись ответа, рванул вперед.

***

Рихард вернулся к ужину. Взбудораженный, взъерошенный, провонявший и своим, и чужим потом, и еще какой-то тухлятиной. Уго одарил Карну улыбкой и исчез, чему она несказанно обрадовалась. А ловец, спустившись на кухню после душа, молча набросился на пирог, будто не ел по меньшей мере три дня.

– Приятного аппетита, – сказала Карна, садясь напротив. Рихард промычал что-то в ответ и откусил еще. – Как прошли ваши… занятия с Уго?

– Нормально, – ответил Рихард. – Это что, оленина в пироге? Жестковатая начинка. В следующий раз возьми другое мясо. Крольчатину, к примеру.

– Следующего раза может и не быть, – ответила она, вздернув подбородок. Взгляд Рихарда прошелся по ее блузке и снова вернулся к лицу. Темные глаза, бездонные провалы, две кротовьи норы, в которых можно пропасть навсегда. – А ты мог бы сделать над собой усилие и поддержать беседу, а не отделываться этим твоим «нормально».

– Как умер Эдмон?

Карна ахнула от негодования, сжала вилку.

– Полегче, – сказал ловец, слегка отпрянув, – ты ведь не собираешься ее в меня воткнуть? Сама хотела побеседовать.

Она поднялась, стул громко проехал ножками по полу, будто тоже выражая негодование. Окинув ловца взглядом, в котором он должен был прочесть разочарование, гнев и осуждение, Карна пошла прочь из кухни.

Рихард слышал звук ее шагов, поднимающихся по лестнице, потом все стихло. Он задумчиво дожевал кусок пирога. Хорошо, что она ушла. Его темная сторона натуры сейчас явно брала верх над светлой. А Карна будто нарочно его провоцировала. Эти голубые глазки, белая кожа. На ней наверняка остаются красные следы даже после обычных поцелуев. И блузка с рядком крохотных пуговичек-бусинок. Такие невозможно расстегнуть. Он бы потерял терпение уже после пятой. Такую блузку надо срывать, чтобы пуговки брызнули по всей кухне… Наверху хлопнула дверь, вторая, в ванной зашумела вода. Похоже, сейчас Карна как раз раздевается.

Рихард закрыл глаза, вызвал в памяти образ Уго – волосатые плечи, туго обтянутый майкой живот… Выдохнув, потянулся за следующим куском пирога. За окном быстро темнело, и давно можно было отправляться к Мирабелле, но Рихард малодушно доел весь пирог и лишь потом пошел собираться. Он взял кинжал и пистолет лишь по привычке: оружие ему сегодня не понадобится. Мелькнула мысль – подняться к Карне и попросить прощения, но он ведь не сказал ничего предосудительного. Надо бы и вправду выяснить, что там за умерший муж, и какие тайны еще она скрывает. Но он займется этим потом.

Луна на небе округлилась еще немного. Совсем скоро полнолуние, и оборотни будут сидеть в полицейском участке вместо того, чтобы нести патруль вдоль Червы.

Рихард быстро пошел вверх по улице, удаляясь от тихого дыхания реки, чей запах ему так и не удалось смыть с кожи. А еще этот голос… Он толком не понял – то ли услышал его снова, то ли потерял сознание от удушья, и это ему лишь померещилось.

Мирабелла ждала его у порога с раскрытой дверью. Кутаясь в длинный мужской халат, она кивнула и посторонилась, пропуская Рихарда в дом.

– У вас есть пистолет с серебряными пулями? – спросил Рихард.

– Конечно, – кивнула она.

– Если после… процедуры я стану вести себя неадекватно – стреляйте.

– В вас? – уточнила Мирабелла. Рихард кивнул. – Определите точнее – что значит «неадекватно» в вашем понимании.

– Рвану на кухню обжираться, выхлебаю виски из бара или полезу к вам целоваться.

Мирабелла усмехнулась.

– Так я могла бы перестрелять половину мужского населения страны.

– Вы поймете, – сказал Рихард. – Но я искренне надеюсь, что ваш пистолет нам не понадобится. Где собака?

– Миклос! – зычно выкрикнула женщина.

– У вас очень сильный голос, – поморщился Рихард.

– Я, знаете ли, певица.

– До последнего сомневался.

– У меня будет пистолет, вы забыли?

Усатый мужик уже спешил к ним со смотанной пеленками Фифи на руках. Они прошли в кабинет. Мирабелла вынула из шкафа пистолет, спрятанный в одной из «Историй Рывни» в красной обложке, села в кресло, закинув ногу за ногу. Усатый ревниво проследил за оголившимися ножками и по-хозяйски поправил ее халат, спрятав округлые коленки Мирабеллы. Понятливо усмехнувшись, Рихард взял у него Фифи и поднес к себе.

Собачка была все еще здесь. Он видел яркий огонек ее души, словно далекий костер в ночном лесу. Но в ее глазах жила и тьма, становясь плотнее, обретая силу.

– Я вижу тебя, – произнес Рихард, и мрак быстро устремился к нему, протягивая темные щупальца, как спрут.

– И я вижу тебя, ловец…

***

Карна долго не могла заснуть: все прислушивалась к звукам дома, ждала, когда вернется ловец, а в итоге провалилась в сон. Когда в дверь постучали, Карна подхватилась, вскочила с кровати, зачем-то взяв фотографию Эдмона.

– Открой, Карна! – послышался голос ловца.

– Что случилось? – выкрикнула она, поставив фото назад. Обернувшись, взяла со спинки стула халат и быстро его надела, завязав пояс потуже.

– Карна, мне нужна твоя помощь.

– Ты в порядке? – она подошла к двери и сдвинула в сторону шпингалет, приоткрыла. Ловец стоял там, опершись рукой о косяк. – Ты прогнал жруна?

– Типа того, – хрипло ответил Рихард и быстро вошел в комнату.

Карна не успела и ахнуть, как он прижал ее к стене, обхватив шею пальцами. Она вцепилась в его ладонь, пытаясь оторвать ее от своей шеи, двинула кулаком в плечо – все равно что сбивать руки о камни. Лицо его во мраке комнаты казалось бледным пятном, черные глаза – два бездонных колодца.

– Мне нужно воспоминание, – просипел он. – Прямо сейчас. Яркое, сильное, светлое. Давай.

Его лицо оказалось так близко, что она почувствовала тепло его дыхания на своих губах, а потом – как упасть с высоты – провалилась в воспоминание, увлекая ловца за собой.

24.

В коридорах института царил полумрак, и шаги Карны гулко отдавались под сводчатым потолком. А вот куратор Криста шла впереди бесшумно, как кошка. Маленькая, немного полноватая, с тугой гулькой пепельных волос на затылке и пушистыми завитками над шеей, она была одной из блюстительниц морали в институте, пожалуй, самой миловидной и, к счастью, не самой строгой.

– Он ждет меня в библиотеке? – спросила Карна, прекрасно зная ответ. Конечно, в библиотеке. Встречи студенток с посетителями мужского пола всегда проходили под статуей девственной Присциллы и под присмотром куратора. У самых дверей в библиотеку Карна придержала Кристу за плечо.

– Всегда хотела сказать: у вас чудесные волосы, – произнесла Карна. – Такие пышные, и оттенок редкий.

– Спасибо, – улыбнулась та. – С ними столько мороки.

Карна быстро вытащила из волос заколку – одну из любимых, серебряную, с голубым овальным камешком.

– Возьмите вот это… – предложила она, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – Крепкая, должна удержать даже ваши кудри.

Криста неторопливо взяла из ее рук заколку.

– Да, хорошая вещь, сразу видно. Что ж, пойду, примерю… Думаю, минут десять у меня это займет.

– Это настоящий топаз! – возмутилась Карна.

– Пятнадцать, – строго ответила Криста. – Не больше.

Она ушла назад по коридору, бесшумная и плавная, как кошечка, а Карна потянула на себя тяжелую дверь и скользнула внутрь. Эдмон стоял спиной к ней, под святой Присциллой, целомудренно удерживающей покрывало на груди. Услышав звук, он обернулся. Такой утонченный, что сердце сжалось от восхищения: безупречный узел галстука на белой рубашке, ни единой складки на брюках, в ботинки можно смотреться, как в зеркало.

– Любимая, – прошептал он. Преодолев несколько метров, разделяющие их, Эдмон склонился к ее руке. Теплое касание губ задержалось на коже куда дольше допустимого, но кто вообще выдумал все эти правила. Она запустила вторую руку в рыжие кудри, слегка липкие от средства для укладки, и Эдмон, выпрямившись, посмотрел на нее вопросительно. Карна сама шагнула к нему, потянулась к губам. Она так часто представляла – как это будет, и вот его губы наконец коснулись ее рта. Сначала легонько, почти щекотно, потом настойчивее. Руки Эдмона опустились на ее талию, обняли, на миг прижав к себе.

– А вдруг кто-то зайдет, – пробормотал он.

– У нас десять минут, – ответила она, увлекая его в небольшой закуток за книжным шкафом. – Может даже пятнадцать.

Ей хотелось большего, хотелось почувствовать себя любимой, желанной. Она так ждала этой встречи, и теперь ей нужно было нечто такое, что можно будет вспоминать следующий месяц, о чем мечтать перед сном, а может даже рассказать подругам. Она обняла его за шею, погладила плечи, а его руки скользнули по ее спине. Эдмон склонился к ней, глаза его потемнели, стали яркими, как изумруды, и поцелуй получился куда увереннее. Когда его язык тронул ее губы, она невольно задрожала, распахнула глаза шире.

– Ты не против? – смущенно спросил он, и Карна вместо ответа снова прильнула к нему.

Эдмон вжимался в нее все теснее, и его руки несколько раз опустились немного ниже талии. Но это все было не то. Карна взяла его ладонь и положила себе на грудь. Посмотрела на Эдмона.

– Мы ведь все равно скоро поженимся, – сказала она, шалея от собственной дерзости. – Можно.

Эдмон завороженно гладил ее грудь, пальцы легонько сжали сосок, нащупав его через белую форменную блузку и белье, и у Карны перехватило дыхание от жаркой вспышки внизу живота. Они целовались в пыльном закутке, лаская друг друга, и Карна вдруг поняла, что это скоро прекратится. Вот сейчас раздастся стук в дверь, и они отпрянут друг от друга, словно кошки, облитые водой. Она быстро оправит блузку, на которой Эдмон расстегнул лишь одну пуговку, а он пригладит растрепавшиеся волосы. Но его галстук окажется сбит на сторону, а она сама не сможет спрятать ни румянец, ни смущенную улыбку. Они будут разговаривать под святой Присциллой, а Криста, сидя в кресле, делать вид, что все в порядке, и потом Эдмон уйдет…

Стук в дверь прозвучал как приговор, и Карна с отчаяньем притянула мужчину к себе, прильнула к губам, желая продлить этот момент хоть немного. И он поцеловал ее в ответ, снова. Она почувствовала упругое прикосновение губ, язык проник в ее рот, так уверенно и настойчиво, и пол словно качнулся под ногами, а Карна вцепилась в плечи, вдруг ставшие шире, чтобы не упасть. Мужчина легонько сжал ее грудь, безошибочно обвел пальцем выступающий бугорок, а Карна ахнула и запрокинула голову, когда он оторвался от ее рта, и поцелуи ужалили шею. Было даже немного больно, кровь зашумела у нее в ушах, в горле пересохло. Карна потянула его за волосы к себе, поцеловала снова. А его руки совсем потеряли стыд: гладили, сжимали, изучали ее тело, которое горячо отзывалось на ласки и хотело большего. Она будто потерялась в реальности: на ней теперь не было ни блузки, ни белья, и Эдмон тоже снял и рубашку, и галстук, и между ней и крепким мужским телом почти не осталось преград.

Когда его губы оторвались от ее рта и накрыли сосок, вбирая его, покусывая, дразня языком, то Карна громко застонала, изогнувшись и подставляя себя под поцелуи.

– Ох, Эдмон, ещё!

Он пробормотал что-то в ответ, а потом приподнял ее под бедра и отнес на кровать. Накрыл своим телом, поцеловал в губы, в шею, снова вернулся к груди. Его руки скользнули вверх по бедрам, задирая юбку, сжали ягодицы. Карна выгибалась на кровати, то выкрикивая его имя, то захлебываясь стонами наслаждения. Она сминала пальцами простыни, царапала ногтями твердые плечи. Это была так горячо, страстно, непристойно, совсем не так, как она себе представляла, но так хорошо… Мужчина отстранился, выпрямился на кровати, быстро расстегивая брюки.

Кровать? В мозгу Карны будто что-то щелкнуло. В библиотеке не было кровати! Откуда?.. И почему так темно? Мужчина склонился к ней, поцеловал снова: его губы были нежными, но щетина уколола кожу. Карна вцепилась пальцами ему в волосы, прямые и жесткие, как конская грива, даже без намека на средство для укладки, и потянула от себя, посмотрела в глаза. А потом взвизгнула, извернулась, оттолкнула ловца и свалилась с кровати.

– Ты!.. Ты!.. – сев, она подтянула вверх бретельки сорочки сползшей до самой талии, пошарила взглядом и увидела халат, валяющийся на полу. Быстро подползла к нему на четвереньках и, схватив, прижала к груди. Рихард встал с кровати, направился к ней.

– Не подходи! Я думала, это Эдмон!

– Карна… Не поступай так со мной.

– Ты воспользовался моим воспоминанием!

– Ты сама мне его показала, а потом обняла и стала целовать, – ответил Рихард. – Карна… пожалуйста…

– Подлый негодяй! Мерзавец!

Он склонился, обхватил ее за плечи и, подняв, прислонил к стене. Выходит, это не Эдмон целовал ее так страстно, это не его руки и губы ласкали ее грудь…

– Я не сделал ничего, что бы тебе не понравилось, – прошептал Рихард, упершись ладонями по обе стороны от ее лица.

– Мне нравилось, потому что я думала, что со мной Эдмон!

– С ним ты не стонала, – он нахально улыбнулся, и Карна толкнула его в грудь и, поднырнув под рукой, отошла в сторону.

– Я ухожу, – заявила она. – Августина еще ответит за это…

– Ты сойдешь с ума в монастыре, – сказал он. – Не с твоим темпераментом туда соваться.

– Да пошел ты, – процедила она, и ловец вдруг побледнел, рванулся из комнаты, стукнула, распахнувшись, дверь, и Карна услышала какие-то сдавленные звуки.

Она надела халат, неуверенно вышла в коридор, щелкнула выключателем. Ловец стоял на коленях перед унитазом.

– Не смотри, – пробормотал он, а потом его снова вырвало. Карна поморщилась, но сделала еще несколько шагов вперед.

Черная густая жидкость вырвалась из его горла, и Рихард часто задышал, потянул за веревку смыва.

– Не смотри! – повторил он снова.

– Тебе плохо?

– Лучше не бывает.

– Рихард, ты вытащил жруна из Фифи?

Он кивнул и снова склонился над унитазом. Тело напряглось в спазме, мышцы выступили на спине. Гладкая кожа покрылась бисеринками пота. Карна сдернула с крючка полотенце, намочила его теплой водой, протерла плечи ловца, стараясь не замечать на них свежих царапин.

– Может, позвать врача? – спросила она.

– Чтобы он вылечил меня серебряной пулей в лоб? Не надо, – отказался Рихард, все так же сидя на полу. Он часто дышал, на виске пульсировала синяя венка. – Карна, не уходи.

Она молча промокнула ему лоб полотенцем.

– Не сейчас, – взмолился он. – Я не виноват, что ты решила показать мне именно это воспоминание. Ты сама его выбрала.

– Я ничего не выбирала, – ответила она. – Мне, наверное, снился Эдмон. Или я увидела его фотографию, поэтому так вышло.

– Ты первая поцеловала меня, – сказал он. – А я, как воспитанный мужчина, не мог не ответить…

– Я смотрю, тебе уже лучше, – язвительно заметила Карна.

Будто специально, чтобы опровергнуть ее слова, ловец застонал и стал заваливаться набок. Ахнув, Карна бросилась к нему и подставила плечо.

– Давай, поднимайся, потихоньку, – бормотала она, помогая ему встать. – Не спешим, идем тихо, шаг за шагом.

Ловец медленно переставлял ноги, опираясь на нее одной рукой и придерживаясь второй за стену. Когда он повернул в ее спальню, Карна не стала возражать – помогла ему лечь в постель, укрыла одеялом. Потрогала лоб – горячий и влажный.

– У тебя жар, – сказала она. – Надо больше пить. Сейчас, принесу чай.

Ловец еле заметно кивнул и тихо застонал, будто в беспамятстве.

Вскоре она вернулась, поставила тяжелый поднос на стол. Налив чай в чашку, поднесла ее Рихарду.

– Давай, маленькими глоточками, – сказала она.

Рихард открыл глаза и посмотрел на нее. Рука его приподнялась слабо, как у умирающего, погладила ее щеку.

– Обещай, что ты не уйдешь, – попросил он тихо.

Карна вздохнула.

– Это было недоразумение, – сказала она. – Я допускаю, что ты мог понять не так… Давай договоримся забыть об этом и не вспоминать никогда.

Рихард прикрыл глаза и устало кивнул. Отпил из чашки, которую она поднесла к его губам.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? Что мне делать?

– Ты и так уже сделала, – ответил Рихард. – Твои воспоминания, и особенно то, что случилось потом, качнули меня на светлую сторону грани.

– Тебя рвало чем-то темным.

– Организм отверг навь, – кивнул он.

– Выходит, что не только воспоминания помогают?

– Конечно, – подтвердил Рихард. – Дай еще чая.

Она промокала ему лоб полотенцем, поила чаем и потом, прикорнув на краю кровати, сама уснула.

Рихард приподнялся на локте, осторожно подтянул подушку, на которой лежала Карна, поближе к себе, так, чтобы она не свалилась на пол, укрыл одеялом. Потом встал и сходил в ванную. Раздевшись, смыл с себя пот, тщательно почистил зубы, стараясь сильно не шуметь, и снова надел штаны. Вернувшись в спальню, юркнул в кровать под одеяло.

Карна подхватилась ото сна, и он ощутил легкое прикосновение пальчиков к своему лбу. Она приподнялась, чтобы встать, и Рихард тихонько застонал:

– Карна… не уходи… не бросай меня…

Кровать рядом с ним снова прогнулась.

– Тихо, тихо, я здесь, все в порядке, – прошептала она.

Он обхватил ее запястье и задышал глубоко и спокойно. Карна поерзала немного рядом, попыталась осторожно высвободить руку, но вскоре снова уснула.

25.

Утром Карна проснулась от настойчивого стука. Она облизала губы, которые саднили и будто бы немного распухли, и повернула голову. Ловец спал рядом.

Карна быстро отвернулась, зажмурила глаза и произнесла про себя молитву святой Присцилле. Какое счастье, что вчера все зашло не слишком далеко. А ведь она хотела… Она отвечала на его поцелуи, а он… Карна мотнула головой, не желая даже вспоминать, что делал он.

Стук повторился, и Рихард, пробормотав что-то, закинул руку на Карну и подгреб ее к себе. Она пискнула, попыталась отодвинуться от горячей груди, а рука Рихарда тем временем по-хозяйски прошлась по всем ее изгибам.

Карна кое-как спихнула с себя тяжелую руку, выкрутилась и сползла на пол. Встав и поправив халат, с подозрением уставилась на ловца. Но тот спал: его ресницы не дрожали, и дыхание даже не сбилось.

В дверь снова постучали, и Карна, опомнившись, выбежала из комнаты.

– Грета, это ты? – выкрикнула она, быстро спускаясь по лестнице.

– Я, кто ж еще, – донеслось снаружи.

Карна распахнула дверь и едва не обомлела. Свет падал из-за спины стоящего, так что она толком не видела его лица, и на какое-то мгновение ей показалось, что перед нею Эдмон: тот же изящный силуэт, рыжие волосы. Она моргнула, глаза привыкли к свету, и наваждение рассеялось.

– Я не одна, – запоздало сообщила Грета, просачиваясь мимо Карны. – Заходи, Зейн, но как дома себя не чувствуй – ни к чему это. Мы все лишь гости в этом мире, и скоро покинем его чертоги.

Карна попятилась, запахнула халат плотнее.

– Вы, так понимаю, помощница ловца? – спросил мужчина, шагнув через порог. А Карна почувствовала дежавю наоборот. Вот так и она явилась к Рихарду незваной гостьей, а тот стоял босиком и кутался в пальто. Пусть на ней и халат, но под ним только сорочка, и это смущало.

– Карна, – представилась она, стараясь не думать о том, как сейчас выглядит в глазах мужчины. А тот как назло был довольно привлекателен: тонкие, хоть и суховатые черты лица, острые скулы, синий полицейский мундир подчеркивает отличную осанку. Над губами тонкая рыжая полоска усиков. Эдмон тоже ненадолго отрастил такие, когда у него только начали пробиваться волосы на лице. А вот глаза у мужчины оказались совсем не такими, как у Эдмона: серые, холодные, они смотрели на нее цепко и внимательно, так что Карна невольно поежилась и обхватила шею рукой – почему-то именно она привлекла внимание гостя.

– А это Зейн, – встряла Грета. – Следователь из местного полицейского участка. Зачем пожаловал? Опять не справляешься без Харди?

– Верно, он мне нужен, – не стал отрицать Зейн и обратился к Карне. – Не соблаговолите ли попросить его спуститься?

– Я не думаю, что Рихард в состоянии помочь вам сегодня…

– Чем вы тут занимались, что у Харди аж не осталось сил? – с насмешкой спросила Грета.

– Он плохо себя чувствует, после вчерашнего дела, – сухо пояснила Карна. – Можно обойтись без ваших двусмысленных намеков? Между нами исключительно деловые отношения, и занимаемся мы только делами.

– Дела-дела, я поняла, – Грета ухмыльнулась и пошла вверх по лестнице, ведя рукой по перилам. – Сейчас проверю, как он там. Может и вправду наша монашка его укатала.

– Грета! – сердито выкрикнула Карна.

– Не обращайте внимания, – сказал Зейн, его голос был мягким и обволакивающим, но отчего-то лишь насторожил Карну. Так в пушистой кошачьей лапе прячутся острые когти. – Она не в себе, это вся Рывня знает. На самом деле, это очень благородно со стороны Рихарда – взять Грету-бормотуху к себе на работу. А с другой стороны, мало кто захочет работать с ловцом. У каждого есть тайны, секреты, нечто такое, о чем мы не говорим другим людям…

– Рихард ведет себя деликатно и смотрит только те воспоминания, которые я ему показываю, – отрезала Карна и тут же почувствовала, что краснеет. Но Зейн отвернулся и уставился в окно, заложив руки за спину. И его поза, и рыжие волосы, чуть завивающиеся на концах, снова напомнили ей мужа.

– Разумеется, – ответил он. – Но я все равно удивлен. По городу уже пошли слухи о помощнице ловца, но я никак не ожидал увидеть перед собой такую…

– Какую? – с вызовом спросила Карна. – Растрепанную, босоногую, в халате?

– Я полицейский, – мягко ответил Зейн, обернувшись к ней. – Мои возможности не сравнятся со способностями ловца, но все же и я что-то могу. Я вижу суть, и прекрасно понимаю, кто передо мной. Вам здесь не место, Карна. Если вы попали в затруднительную ситуацию, я буду рад предложить вам помощь: сопроводить к родственникам, оказать финансовую поддержку… В конце концов, мой дом куда просторнее и ближе к центру…

– Но из него не такой хороший вид, – сказала Грета, спускаясь по ступеням. – Карна, не соглашайся. Вернее, финансовую помощь можешь взять…

– Спасибо за предложение, но мне ничего не нужно, – поспешно ответила Карна, выдавив улыбку. – Грета, что там?

– Все очень плохо, – ответила служанка и поджала губы.

– Рихард на самом деле так плох? – нахмурился Зейн.

– Рихард? – удивилась Грета. – Причем тут Рихард? Что с ним станется? Он живучий, как бродячий кот, и точно еще не израсходовал свои девять жизней. Я говорю в общем. В целом. Все очень плохо. Миру скоро придет конец. Тьмы становится все больше, света меньше, и однажды все мы окажемся в беспросветной и безысходной мгле.

– Понятно, – кивнул Зейн и, улыбнувшись краешком губ, подмигнул Карне. – Ловец спустится?

– Уже идет, – ответила служанка.

Рихард на самом деле показался наверху лестницы, во все тех же брюках и наспех накинутой черной рубашке. Карна поспешно отвела взгляд, почувствовав неловкость. Они договорились забыть и не вспоминать произошедшее, но как это сделать? Рихард медленно спускался вниз, но вдруг оступился, выругался и едва не упал, успев вцепиться в перила обеими руками. Карна ахнула и бросилась к нему на помощь.

– Спасибо, – смущенно поблагодарил ее ловец, выпрямляясь. – Что бы я без тебя делал.

Он попытался попасть пуговицей в прорезь, но пальцы его дрожали, и Карна не выдержала и сама застегнула ему рубашку. Поправила воротник и даже не слишком смутилась, когда ее пальцы случайно коснулись его шеи.

Рихард вдруг перехватил ее руку и поднес к губам.

– Тебе лучше? – спросила Карна, выдернув ладонь, но губы ловца все же успели обжечь ее кожу, вновь напомнив о прошлой ночи.

– Гораздо, – кивнул Рихард и обратился к Зейну. – Срочное дело?

– Да, – кивнул тот. – Подозреваемый в убийстве.

– Подозреваемый? – поморщился ловец. – Выходит, он живой? Ты же знаешь, Зейн, я терпеть не могу смотреть во всех этих отбросов, мне и так сейчас мерзко. Дай лучше труп. Посмотрю ему в глаза и скажу, кто убийца, к чему все эти подозреваемые?

– Я бы так и сделал, вот только глаз у трупа нет, – холодно ответил Зейн. – Как и головы. Прошу прощения, дамы.

Грета лишь отмахнулась, а Карна, ахнув, непроизвольно подалась к ловцу.

– Мог бы и подождать со своими вестями, пока не останемся одни, – неодобрительно заметил Рихард, приобняв Карну и на миг прижав к себе. – Ладно. Пошли.

Он сдернул с вешалки пальто, сунул ноги в ботинки и вышел вслед за полицейским.

– И снова без завтрака, – заметила Грета. – Так что у вас вчера произошло?