Текст книги "Ловец душ и навья невеста (СИ)"

Автор книги: Ольга Ярошинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

13.

Карна держалась молодцом: бледная, растерянная, на плаще какое-то мокрое пятно, а на лбу свежая царапина – по-видимому, от люстры, разлетевшейся хрустальными брызгами, но в обморок не падает – и на том спасибо. Она вытащила Фифи из сапога в углу и прижала к себе как родную.

– Мы так испугались, – доверительно сообщила она.

– Да ты что! – язвительно удивился Рихард. – Может, надо было послушаться и подождать меня у ворот? Как считаешь?

Карна вздохнула, виновато отвела взгляд и что-то пробубнила себе под нос.

– Громче повтори, – попросил он, – а то после выстрелов, люстры и твоих воплей я слегка оглох.

– Я боюсь темноты, – отчетливо сказала она. – Когда я там одна.

– Вроде не маленькая, – проворчал Рихард. – Ладно. Все живы, и даже Фифи уцелела…

Он вынул из кармана платок, вытер Карне лоб и стал расстегивать ее плащ.

– Что ты себе позволяешь? – возмутилась она, оттолкнув его руку.

Рихард посмотрел на нее угрюмо.

– Слушай, давай уже прекращай это. Ты только что была в борделе и могла сама убедиться, что женские прелести – не такая уж редкость.

– Ты сравнил меня со шлюхой? – ахнула она.

– Принципиальных различий между вами нет, в физическом плане.

Пока Карна хватала ртом воздух, он быстро расстегнул ее плащ до конца и потрогал пятно, расплывшееся по блузке, потом понюхал пальцы.

– Что за…

– Это Фифи, – буркнула Карна.

Рихард широко ухмыльнулся и потрепал собачку по макушке, а Карна схватила его за запястье.

– У тебя кровь! – воскликнула она.

– Жрун задел, – ответил он, присаживаясь у останков твари и цепляя пальцами розовую ленточку ошейника, усыпанную блестящими камешками. – Обычно они толстые и медлительные, а этот из-за голодухи вырос в машину для убийства.

– Тебе надо обработать раны, – Карна ссадила Фифи на пол и подошла к Рихарду.

– Вот вернемся домой, и обработаю, – равнодушно ответил он. Поймав Фифи, подтащил к себе и быстро повязал ей на шею ленточку. – Вот, теперь ты Жожо…

– Жрун мог нанести тебе серьезные увечья!

– Больше всего меня беспокоит нога, на которую ты повалила вешалку.

– Я хотела помочь.

– Я так и понял.

– Правда, Рихард, дай я тебя осмотрю, я умею оказывать первую помощь, в институте нас учили. Могла попасть инфекция

Она суетилась вокруг него со слезами на глазах, и Рихард, поднявшись, снисходительно кивнул, лишь бы она успокоилась.

– Ты права, – сказал он. – Пойдем, поможешь.

Дорогу в кабинет Вилмоса он помнил и, войдя в помещение, обшитое резными дубовыми панелями, направился к бару, откуда вынул хрустальный графин и два стакана. Плеснув в оба стакана янтарной жидкости, взял один и отпил глоток. Горло обожгло – он редко пил и не любил алкоголь. Жрун оказался здоровенным и быстрым – это полбеды. А вот то, что он говорил с ним… Рихард сделал еще глоток. Может, ему показалось. Или что-то изменилось на той стороне грани, или он сходит с ума – оба варианта так себе.

– Надо снять рубашку, – сказала Карна, нахмурив брови. – Рихард, да у тебя же весь рукав в крови!

Он убрал стакан и потянулся к пуговицам, но она его остановила.

– Подожди, дай лучше я, вдруг у тебя серьезные повреждения.

Рихард присел на стол, наблюдая за женщиной. Ее губы слегка дрожали, глаза влажно блестели – похоже, запоздалая реакция. Тонкие пальцы заплетались, едва справляясь с пуговицами, слезы все же потекли, и он осторожно привлек Карну к себе, обнял и погладил по спине здоровой рукой.

– Все хорошо, – тихо сказал он. – Все закончилось.

Смахнув слезы, она оттолкнула его, вздернула подбородок вверх, и Рихард невольно улыбнулся, уже догадываясь, что за этим последует.

– Если это такой хитрый план: напугать меня навкой, а потом утешить, то спешу сообщить – ничего у тебя не выйдет! – заявила Карна.

– Ты сама решила пойти со мной, – возразил он. – Может, хотела, чтобы я тебя спас, а ты меня потом отблагодарила? Если что, я не против.

– Вилмос отблагодарит.

Слезы у нее больше не текли, а пальцы двигались проворно и уверенно. Она расстегнула пуговицы на его рубашке и помогла ее снять. Левая рука на самом деле выглядела скверно. Всего лишь царапины, но крови натекло много.

– Не ожидал, что ты все же разденешь меня сегодня, – поддел он ее.

Карна повернулась к бару: взяла салфетки, бумажные и тканые, нашла носовые платки.

– В институте благородных девиц у нас была медицинская практика. Мы работали сестрами милосердия в богадельнях и приютах для нищих. Так что сейчас я не рассматриваю тебя как мужчину. Ты пациент.

– Сейчас не рассматриваешь, а раньше, выходит, рассматривала? – ухмыльнулся Рихард.

Она вытерла кровь на его плече салфеткой, а потом взяла второй стакан и плеснула виски прямо на царапины.

– Что ты творишь? – выкрикнул он. – Где твое милосердие?

– Это называется дезинфекция, – сказала она поучительно, промокая рану.

– Это называется пытка, – сказал Рихард, отдышавшись. – Давай как-то аккуратнее.

– Какие мы нежные, – проворчала Карна.

Она перетянула его руку полотенцем – слишком туго, но он не стал возражать, обработала сбитые костяшки на правой кисти, потом переместилась за спину, и Рихард постепенно расслабился: иногда кожу пощипывало, наверное, слегка ободрался, пока ерзал под жруном, но в целом было терпимо и даже приятно. Слишком приятно. Так что Рихард невольно порадовался, что Карна занимается лишь спиной.

– Встань, надо снять штаны, – заявила она, появившись перед ним и бросив окровавленные салфетки в урну под столом.

– Может, не надо? – неуверенно возразил Рихард.

– Ты ведь сам сказал, что больше всего пострадало бедро. Я должна взглянуть.

– Уже почти не болит…

– Рихард, ты нуждаешься в медицинской помощи. Я видела мужчин и раньше и знаю, как они устроены. Ничего принципиально нового в тебе нет, поверь.

Он хмыкнул, привстал со стола и потянулся к ремню.

– Нет, я сама, тебе нельзя тревожить руку, чтобы кровь снова не пошла, – сказала Карна и взялась за ремень на его брюках.

– Жмыха мне в печень, – пробормотал он себе под нос, изо всех сил стараясь думать о чем-то отвлеченном: о грядущей проверке, задолженности по налогам, покосившемся заборе позади дома…

Нежные пальчики коснулись его живота, потянули вниз штаны.

– Ого, – произнесла Карна, опускаясь на колени. – Какой огромный…

Рихард быстро глянул вниз. Карна, нахмурив брови, изучала кровоподтек на его бедре – к слову, не такой уж большой. Он тут же зажмурился, но образ женщины, стоящей перед ним на коленях, не таял, хоть ты тресни. Влажная салфетка, смоченная виски, прошлась по его бедру. Он приоткрыл один глаз, посмотрел вниз.

– Очень больно, да? – пробормотала она, разглядывая его бедро и осторожно промокая его салфеткой, а затем вытянула губы трубочкой и подула.

– Все, уже ничего не болит, – заявил он, быстро подтягивая штаны, и поворачиваясь к Карне спиной.

– Точно? – засомневалась она, выпрямляясь.

– Да, ты очень помогла, – сказал он, заходя за стол и садясь в кресло.

– В институте благородных девиц мне часто говорили, что лечить – мое призвание, – похвасталась она.

– Ты отлично дуешь на ранки, – подтвердил он. – Уверен, в богадельнях не могли не оценить твой талант.

Карна укоризненно посмотрела на него и вновь открыла бар. В нижней его части нашла небольшой ледник и металлическое ведерко с совком.

– Знаешь, Августина была права, – сказал Рихард, наблюдая за тем, как она набирает в ведерко колотый лед. Такая сосредоточенная и серьезная, что даже забавно. – Ты не должна уходить в монастырь.

– Я не интересовалась твоим мнением по этому поводу, – заметила Карна. – И не поинтересуюсь. Как по мне, твоя жизнь тоже не идеал. Кто в здравом уме захочет стать ловцом?

– Меня не спрашивали… – невесело усмехнулся он. – А ты была счастлива в браке?

– Да. Хоть это тоже не твое дело, – ответила она. Смочив салфетку в талой воде, попыталась оттереть пятно на блузке, и та плотно прилипла к телу, очертив высокую грудь.

– Так зачем же отказываться от удовольствий, которые в монастыре окажутся под запретом? – вкрадчиво спросил Рихард, наблюдая за ней. – Ты ведь можешь выйти замуж еще раз. Или не выходить, а просто…

Карна расстелила на столе полотенце, высыпала на него лед, а затем свернула, так что получился холодный компресс.

– Я видел, как ты реагировала на меня. Там, в борделе… Тебе явно нравилось, – продолжил он.

Она подошла и плюхнула полотенце со льдом ему на бедро, и Рихард невольно ахнул от холода.

– Ты и вправду начинаешь ворковать как голубь, когда пытаешься флиртовать, – усмехнулась она. – Пойду поищу Фифи.

Карна скрылась в коридоре. А Рихард, уныло посмотрев вниз, переместил компресс со льдом немного выше.

14.

К тому времени, как она вернулась, прижимая Фифи подмышкой, ловец успел одеться. Хорошо, что он любит черный цвет – на нем не заметна кровь. А может, именно поэтому он так и одевается: с учетом издержек профессии. Теперь его плечи и волосатую грудь скрывала рубашка, и Карна с облегчением выдохнула. Она не соврала, когда сказала, что видела мужчин и раньше, но, ни в богадельнях, ни в приютах для нищих такие спины не водились: с крепкими, словно вылепленными скульптором мышцами, широкими лопатками и теплой гладкой кожей.

Рихард развел огонь в камине и жег в нем окровавленные салфетки. Полотенце, которое она использовала для компресса, висело на спинке стула возле камина и исходило паром.

– И какой у нас план? – спросила Карна.

Она отпустила Фифи на пол и прошлась вдоль книжного шкафа, трогая корешки наугад: все красные с позолоченным шрифтом. Похоже, Вилмос покупал книги, ориентируясь исключительно на цвет обложки: Карна нашла несколько абсолютно одинаковых изданий истории Рывни.

– Надо прибрать останки жруна, дождаться Вилмоса, всучить ему Фифи под видом Жожо и получить вторую часть гонорара, – ответил Рихард. – Может, все же пойдешь домой? Я схожу, найду Уго в патруле, он тебя проведет.

– Нет, вдруг тебе станет плохо от потери крови, – отказалась Карна, вытянув тут самую историю города. Лучше уж она проведет ночь тут, в компании ловца, чем пройдет хоть пять метров с его другом-свиньей.

Собачка цокала коготками по кабинету, подняв мордочку кверху и будто нюхая воздух – ничего общего с тем ужасным созданием, от которого в холле осталась лишь грязная лужа. Рихард нашел в столе початую пачку с крекерами. Бросил печеньку на пол, и Фифи тут же набросилась на нее, урча от голода.

– Совсем ее не кормили в этом твоем борделе, – укоризненно сказала Карна, аккуратно разделяя склеенные страницы книги.

– Он не мой, – возразил Рихард. – И вопреки тому, что ты наверняка обо мне думаешь, я там не такой уж частый гость.

– Я о тебе вообще не думаю, – фыркнула Карна и тут же, сама себе противореча, спросила: – А почему ты должен был стать ловцом?

Потянувшись, она взяла со стола пачку крекеров, и Фифи тут же подбежала к ней. Рихард молчал с минуту, и Карна уже решила, что он не ответит.

– Сейчас в гильдию ловцов принимают почти всех желающих. Требуется физическая выносливость и хоть какая-то смелость. Они не умеют убивать навь: тупо палят из пистолетов, рубят серебром, – ловец нахмурился, так что его темные брови почти сошлись в одну линию. – С простыми навками, вроде жруна, это может сработать. Но вотумы возвращаются снова, пока не получают своё, а высшая навь забирает множество жизней до того, как ее удается упокоить. Раньше было по-другому. Ловцом мог стать человек, который однажды уже перешагнул грань между мирами живых и мертвых. Мальчиков – беспризорников или из бедных семей – топили. А потом откачивали. Тех, кого удавалось вернуть к жизни, учили дальше. Некоторые после этого могли видеть сокрытое – вот из них и получались ловцы.

– Какой ужас! – воскликнула Карна.

– Я обошелся без этой процедуры, – слегка улыбнулся Рихард. – И перешагнул грань еще до рождения.

– Как это? Был мертв, еще не родившись?

– Моя мать умерла в родах. Меня достали из мертвого тела, и какое-то время я тоже был мертв, был частью того мира, за гранью. И теперь, когда убиваю его порождение, то убиваю навсегда – оно не является снова. Поэтому Августина и назвала меня одним из лучших, – Рихард достал кинжал и протянул рукоятью вперед. Карна осторожно обхватила ее пальцами.

– Я думала, он больше, – сказала она, поворачивая кинжал и ловя отблески огня, пляшущего в камине. Одна грань кинжала была светлей, чем другая.

– Не в размере дело, – ответил он со странной улыбочкой. – Хотя он довольно большой. Такой кинжал получают ловцы после выпуска из академии. Две грани: живое и мертвое, свет и тьма.

– А кристалл? – Карна прикоснулась пальцем к белому камню, вправленному в рукоять у самого лезвия. – В нем будто клочья дыма.

– Когда я убиваю навь, ее сущность попадает в кристалл, – сказал Рихард, и Карна тут же испуганно отбросила кинжал на стол.

– Тот ужасный жрун в твоем камне?!

– Ему не выбраться, – Рихард подмигнул ей и спрятал кинжал в ножны на поясе. – В твоем институте благородных девиц учили мыть полы?

Оказалось, что не учили. Какое-то время Рихард наблюдал за тем, как Карна развозит грязь по полу, но потом отобрал у нее швабру и сделал все сам. Останки жруна собрал в совок и бросил в камин. Горел он ярко, но кабинет пришлось проветрить. Осколки люстры и вазы Рихард смел в угол, а пулю, застрявшую в потолке, вынул с помощью стремянки, найденной под лестницей, и спрятал в карман.

– Если Вилмос будет спрашивать, скажем, что все так и было, – пояснил он. – Мы пришли, а жрун уже выбрался и разнес полдома. Кто-то убрал серебряные вилки, которые лежали под дверью и отпугивали жруна. Знать бы зачем…

– Может, чтобы ты их не спер, – невинно предположила Карна.

– Может, и так, – не стал спорить Рихард. – В общем, наша легенда такая: я поймал жруна, посмотрел в глаза, вытянул тьму, и собачка стала прежней.

15.

Вилмос Грох не заставил себя ждать и явился с первыми лучами солнца. Он толкнул дверь дома и замер в холле, осматривая учиненный погром. Осколки люстры и вазы лежали в уголке блестящей кучей, обои свисали клочьями, паркет был весь исполосован царапинами, а один рожок на вешалке сломался и висел, как поникшая ветка.

– Я вычту это из вашего гонорара, – процедил он.

– По какому праву? – возразила Карна, появившись из кабинета. – Это сделал жрун еще до того, как мы появились в доме. Вы не озаботились тем, чтобы надежно его запереть, и подвергли жизнь Рихарда и мою серьезной угрозе.

– Моя помощница, – представил ее Рихард, выходя следом. – Карна.

Вилмос окинул Карну взглядом и слегка подрастерял свою высокомерность.

– Приношу свои извинения, – сказал он, вынимая из кармана пальто солнечные очки, дужка на которых была обмотана шнурком, и водружая их на нос. – Я не мог и представить, что ловцу помогает дама. Иначе, разумеется…

– Моя Жожо! – в дом ворвалась Мирабелла – в распахнутом розовом пальто с крашеным меховым воротником и крохотной шляпке по столичной моде, протянула руки к собачке, выглядывающей из-за ноги Карны. Схватив песика, покрыла узкую мордочку поцелуями, вымазав ее помадой.

– Она серьезно переволновалась, – доверительным тоном сообщила Карна. – Ей столько пришлось пережить. Возможно, первые дни она будет вести себя немного иначе, даже перестанет отзываться на собственное имя…

– Ну-ка, дай сюда эту псину, – затребовал Вилмос, нахмурившись. – Вы что же, держите нас за идиотов? Посмотри, Мирабелла, у твоей собачонки не было такого пятнышка на хвосте, и шерсть теперь другого оттенка, не такого рыжего.

– Вилмос! В Жожо была навь! – воскликнула Мирабелла. – Конечно, это могло поменять мою крошечку, но это все еще она, я чувствую, мое сердце подсказывает мне.

Собачка, зажатая в декольте певички, вытаращила глаза.

– Ты уверена? – спросил Вилмос, хмурясь.

– Ну конечно! – пылко ответила она. – Тебе только кажется, что Жожо стала рыжее, это все твои очки. Не понимаю, зачем ты надеваешь их при ловце. Тебе есть, что скрывать?

– Ладно, если ты думаешь, что это и вправду Жожо… – пробормотал он. – Пройдемте, я заплачу остаток.

– Рассчитайся с помощницей, – проворковала его любовница, – а я бы хотела уточнить у ловца кое-какие нюансы. Я так волновалась! Моя Жожо не пострадала? Вы были с ней нежны?

Вилмос послушно кивнул и пошел в кабинет, Карна следом. А Мирабелла улыбнулась Рихарду, и он вдруг вспомнил улыбку жруна, увиденную им ночью.

– Хитро, – одобрительно кивнула она. Поставив собачку на пол, слегка подтолкнула ее носком ботинка. – Подменить псину – просто и эффективно. Жрун, я надеюсь, сдох?

Легкомысленная актрисулька исчезла, и теперь перед Рихардом стояла умная и жесткая женщина.

– Жруна больше нет, – обтекаемо ответил он.

– Довольны собой?

– Почему бы и нет? Я всегда горжусь хорошо проделанной работой, – он улыбнулся в ответ, чувствуя, как знакомый холодок недоброго предчувствия впивается иголками в спину.

Мирабелла шагнула к нему, прижавшись большой мягкой грудью, и прошептала на ухо:

– Ты тут не самый хитрый, ловец.

– Вилочки из-под двери убрали вы? – спросил он наобум и посмотрел ей в глаза.

Если в глаза Карны он окунался, словно в чистую воду, то сейчас будто попал в крошево льда и снега, собравшегося у обочины оживленной дороги. Алчность, злоба, похоть и одиночество… Мирабелла отпрянула и отвела взгляд, и Рихард был этому рад.

– Вы хотели моей смерти? – спросил он. – Почему? Зачем вам это?

– Вышло лучше, чем я надеялась, – ответила она. – Мне не нужна твоя смерть, ловец, живым ты даже полезнее.

Когда Вилмос с Карной вышли в холл, Мирабелла уже снова держала на руках собачку, воркуя над ней, как над утерянным и вновь обретенным младенцем.

– Благодарю, – сказал Вилмос. – Надеюсь, ваши услуги нам больше никогда не понадобятся.

– Всего светлого, – пожелала Карна в ответ.

Рихард помог ей надеть плащ, накинул пальто на плечи, стараясь беречь руку. Открыл дверь, пропуская Карну вперед, а Мирабелла шагнула следом, провожая их, как радушная хозяйка. Вспышки фотокамер ослепили их со всех сторон.

– Расскажите, как вам удалось прогнать навь?

– Собака теперь не опасна?

– Кто ваша помощница?

Карна застыла на мгновение, а потом бросилась за спину Рихарда, но Мирабелла загородила дверь, не давая им вернуться в дом. Она радостно улыбалась, держа собачку у груди.

– Я так благодарна ловцу, – прощебетала она. – Настоящий герой! Спас мою Жожо. Рисковал собственной жизнью ради собачки!

– Мирабелла Свон! – выкрикнул один из репортеров. – Звезда театра! Какие отношения связывают вас с Вилмосом Грохом?

Мирабелла кокетливо улыбнулась, выставила плечико и послала в камеру воздушный поцелуй.

***

Рихард растолкал невесть откуда взявшихся репортеров, подсадил Карну в экипаж, на котором, по-видимому, приехал кто-то из акул пера, и сказал извозчику адрес.

– Какая первоклассная стерва, а? – восхитился он, когда экипаж тронулся. На кочке их качнуло, и Карну бросило к нему. Рихард машинально приобнял ее за плечо, но она отстранилась. – Обвела меня вокруг пальца как мальца!

– Кто? – не поняла Карна.

– Да Мирабелла же! – воскликнул он. – Она все это подстроила! Когда жрун молодой, достаточно серебряных пуль. Это мог сделать обычный полицейский. Любой человек, столкнувшийся с навью, попытается от нее избавиться как можно скорее. Но не Мирабелла. Я должен был догадаться! Такая расчетливая стерва ни за что не стала бы рисковать просто так. Эта любую карту превратит в козырную.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Карна покачала головой. В тесном экипаже, качающемся на разбитых дорогах Рывни, ее мгновенно разморило. Тем более под утро она решила попробовать виски Вилмоса, а все крекеры съела Фифи… – Какие карты?

На очередном ухабе ее снова бросило в объятия Рихарда, и она не стала отстраняться. Было так удобно и тепло, и спокойно…

– Она наплела Вилмосу о своей горячей любви к песику и стала тянуть до последнего, – пояснил Рихард, обнимая ее. – Пока для избавления от жруна не понадобился бы отряд полицейских. Вилмосу не нужна огласка, а там, где много народу, она всегда случается. Он вызвал меня, чтобы сделать все тихо.

– А Мирабелле нужна огласка? – спросила Карна. – Зачем?

– Как зачем? – удивился ее непонятливости Рихард. – Она звезда – этого сезона. Но в спину дышит армия молодых и зубастых. Мирабелла хочет замуж и спокойной сытой жизни. А Вилмос, раз она в него так вцепилась, неплохой вариант. У него серебряные шахты по ту сторону Червы и нет детей. Значит, и прямых наследников тоже. И судя по тому, что Вилмос упрятал свою любовницу в Рывню, жена не станет мириться с его изменами, которые сейчас будут обсуждать все, кому не лень. И уж тем более с ними не станет мириться его тесть, он очень высокого полета. Ради обычной интрижки актрисы столько журналюг не набежало бы. Мирабелла устроила сенсацию с ловцом, чтобы новость наверняка попала на первые страницы.

– Какая пошлость, – вздохнула Карна. – А для тебя будут какие-то последствия?

Рихард помолчал, глядя в окно. Город только-только просыпался и, укутанный утренним туманом, казался чище и красивее.

– Вилмос подумает, что это подстроил я – всех этих репортеров, – тихо сказал он. – Мирабелла сделает все, чтобы он так подумал. Соврет. Вроде, для меня это реклама… Вилмос не слишком-то умен, раз не понял, кого пригрел на груди. И он попытается мне отомстить.

– Он знает, что ты завалил проверку, точно, – пробормотала Карна сквозь сон. – Ну, уволят тебя. Найдешь работу получше.

Рихард насмешливо посмотрел на Карну, но не стал ее разубеждать. Экипаж снова подпрыгнул, и голова девушки сползла ему на грудь. Рихард немного съехал по сиденью, устроил Карну удобнее – она уже заснула и ее ресницы даже не дрогнули. К аромату фиалок добавился легкий запах собачьей мочи, хорошего виски и крекеров. Рихард осторожно заправил за маленькое ушко выбившуюся прядь, погладил щеку с нежным румянцем.

– А ты найдешь другой выход, – прошептал он, глядя на женщину, уснувшую на его груди. – Не монастырь.