Текст книги "Пейзаж с водоёмом и смертью"

Автор книги: Ольга Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ольга Волошина
Пейзаж с водоёмом и смертью

Записки Ксении Воробей, частного детектива

Мертвец неловко скрючился в кресле, прижав левую руку к груди. Из-под застывших восковых пальцев ещё сочилась кровь. Бледные губы кривились в страдальческой гримасе, открытые глаза уже потускнели. Правая рука, сжатая в кулак, безвольно свесилась с подлокотника и касалась пола под столиком с аквариумом…

– Откуда вы знаете убитого?

– Я его в первый раз вижу.

– Тогда каким образом этот труп оказался в вашем доме, уютно устроившись в кресле перед вашим телевизором. Ха-ха!

– Он пришёл, уселся в кресло и умер. Я ничего не могла с этим поделать. И не имею понятия, кто он такой и как его зовут.

– Ну, хватит шуток! Я вас серьёзно спрашиваю, откуда взялся у вас этот труп? Кто он такой и кто его прикончил? Не усложняйте своего положения, вам и так нелегко будет доказать…

– Вы что же, хотите сказать, что я его прикончила и вызвала вас, потому что затруднилась с укрытием трупа!? – рявкнула женщина, потеряв терпение…

Глава 1. Посторонний труп

День не задался с самого начала: мало мне было пылесоса и возни с парадным обедом, традиционно подгорающим в духовке, так вдобавок мой упитанный рыжий кот ухитрился выловить из аквариума последнюю несчастную золотую рыбку. Толстое стекло и англо-русский словарь на 75 тысяч слов в качестве пресса не спасли вуалехвостую красавицу. Чёрная кошка Алиса истошно мяукала со спинки моего любимого кресла, то ли отчитывая нашкодившего Рыжика, то ли от обиды, что рыбка досталась не ей. Кот на всякий случай пятился задом к шкафу, обвисший хвостик последней обитательницы моего аквариума трагично торчал из его зубастой пасти. Я оплакивала вуалехвостку, одновременно пытаясь поймать кота, чтобы задать ему трёпку… Жаркое в духовке окончательно сгорело. В квартире гадко завоняло обуглившейся телятиной. Мне осталось только извлечь из духовки безнадёжно испорченный кулинарный шедевр.

А ведь всему виной моя заграничная родственница Ольга, которой приспичило приехать из Варшавы именно в день какого-то всенародного праздника. То ли дня конституции, то ли независимости. Затрудняюсь сказать точнее, так как пользуюсь импортными календарями. Нет, свою тётку я очень даже люблю, но лучше бы ей приехать в любой другой день. Да и эта глупая идея сделать мне сюрприз, не сообщая времени и способа приезда. Теперь я дёргаюсь при каждом звуке громыхающего лифта: без этого транспортного средства тётке не втащить свои громоздкие чемоданы даже на второй этаж. Ездить налегке Ольга никогда не умела…

Внизу оглушительно хлопнула дверь. Хорошо ещё, что офисы фирм первого этажа закрыты из-за всенародного выходного праздника. А то бы дверь хлопала каждые пять минут, доводя меня до нервного шока. Не выпуская из рук злосчастную жаровню, прислушалась: лифт не тронулся с места, значит, это не Ольга. Я с облегчением перевела дух, но вдруг неожиданно и резко затренькал звонок. Хлоп! – жаровня шмякнулась прямо мне на ноги. Заныла ушибленная нога, по ковру расплывались грязные пятна от подгоревшего мяса и соуса, светлые домашние брюки были безнадёжно испорчены. Усыпавшие пол неаппетитные куски горелого мяса довершали картину разгрома. Рыжий разбойник с рыбкой в пасти окончательно скрылся из поля моего зрения, избежав справедливого возмездия за учинённое убийство. Звонок жалобно чирикнул в последний раз и смолк.

От ужаса я не могла двинуть ни рукой, ни ногой: сейчас войдёт Ольга и, если не упадет в обморок от ужасающего вида меня и комнаты, то непременно начнет выкрикивать все известные ей плохие русские и польские слова. Судорожно сглотнув слюну и чудовищным усилием воли сдвинув себя в направлении входной двери, я сделала несколько шагов. Больная от ушиба нога мешала прибавить шаг. Через полчаса или, может, пару минут я осторожно открыла дверь квартиры и с изумлением и облегчением увидела то самое лицо мужского пола в плаще грязно-серого цвета и несколько бесформенной шляпе. Погода с утра совсем не радовала: лил нескончаемый, нудный летний дождь.

Одеяние странного пришельца довершали болтающаяся на длинной нитке пуговица и полосатые носки на ногах. Туфли почему-то находились в его левой руке, с них стекали грязные капли. Правая рука была прижата к груди и заметно дрожала. Вышеупомянутое лицо в проёме моей двери имело какой-то нездоровый вид, весьма болезненный бледно-зелёный цвет и тёмно-фиолетовые губы. Оно пыталось что-то сказать, слабо шевеля губами, но получались какие-то бессвязные едва различимые хриплые звуки.

Я решительно втащила незнакомца в квартиру, ухватив его за рукав насквозь промокшего плаща, со всей доступной мне осторожностью поместила несчастного в кресло и бросилась на кухню. Из сердечных средств в моей аптечке нашёлся только престарелый корвалол. Я дрожащими руками накапала побольше в рюмку, плеснула воды. Такой омерзительный цвет лица может быть только от приступа какой-то кардии. Хоть я и не видела вблизи сердечника в критическом состоянии, но была об этом наслышана от соседки.

Торопливо переместившись в комнату с пованивающим лекарством в руке, я пробормотала:

– Вот, выпейте… быстренько, а я сейчас вызову врача.

Тут я взглянула на мужчину в кресле: моя протянутая рука с рюмкой повисла в воздухе, от ужаса я замерла в дурацкой и неудобной позе. Рот незнакомца приоткрылся, глаза закатились, – видимо, он уже потерял сознание, пока я там возилась с каплями. Но и это было ещё не самое страшное: левая рука прижата к груди, из-под пальцев, вцепившихся в серый пиджак, жиденьким ручейком стекала кровь. Полы распахнутого длинного плаща как-то жалко и неаккуратно лежали на полу, рядом бесприютно валялись мокрые туфли. Правая рука касалась пола между креслом и столиком с аквариумом. Почему-то мне вспомнилась оторванная пуговица. Интересно куда она закатилась? Да вот же она, лежит в аквариуме на краю кормушки. Странное место для фурнитуры, однако. Я протянула руку к пуговице, неловко задела её пальцем, она соскользнула и пошла ко дну.

Это нелепое происшествие удивительным образом привело меня в чувство: я бросилась к телефону. Набрала «03» одеревеневшими пальцами, скороговоркой проговорила адрес, сообщила о несчастье с мужчиной и обессилено опустилась в противоположное кресло. Сгоревшее мясо, кот с убиенной рыбкой, Ольга из Варшавы – всё было забыто… В голове засела только одна гадкая мысль: кровь на костюм несчастного могла вытекать только из раны. И сам он удариться этим местом никак не мог. А сие означало только одно – прожить без общения с родной полицией мне, по всей видимости, сегодня не удастся. Да хоть бы он остался жив! Об ином исходе не хочется и думать.

Снова раздался звонок, и я уныло поплелась в прихожую. На этот раз за дверью оказалась ожидаемая с нетерпением личность в несвежем белом халате. Женского пола, с растрёпанной причёской вчерашней укладки, поджатыми губами и очень суровым выражением лица, начисто лишённого косметики. Ясное дело, с чего бы ей радоваться! Небось, дежурство к концу подходило, впереди отдых в семье за праздничным столом с мисками салата и водочкой, а тут приспичило кому-то занедужить. Дама решительно оттеснила меня вглубь квартиры, плюхнулась на стул около обмякшей в кресле фигуры. При виде вытекающей из груди мужчины крови врачиха ещё крепче сжала губы, округлила и без того круглые глаза. Затем взяла свесившуюся на пол руку и разжала, наконец, рот:

– Помер уже! Раньше надо было вызывать, – отчеканила она неожиданно звонким голосом, не слушая моих оправданий. – Теперь звоните уже в полицию.

Дамочка в халате протяжно вздохнула, окинула меня долгим подозрительным взглядом и, осуждающе стуча толстыми каблуками, удалилась из моего жилища. Я с тоской набирала номер телефона старого приятеля Серёги, волею судьбы служившего полицейским офицером…

Глава 2. Я попадаю в затруднительное положение

– Ксения?! Привет, весьма рад тебя слышать. Особо в праздничный день. Соскучилась что ли? – после продолжительных противных гудков послышался, наконец, в трубке долгожданный басок приятеля.

– Сейчас ты перестанешь радоваться, – зловеще пробормотала я, забыв поздороваться.

– Чего натворила с утра? – опасливо поинтересовался Серёга.

– А всё твоя полицейская контора виновата! Празднуют неизвестно что, в то время как разгул преступности достиг невероятных масштабов!! – моё возмущение набирало обороты.

– Только не говори, что нашла труп спозаранку, – простонал майор, растеряв весь свой праздничный оптимизм.

– Не нашла. Он сам того… Пришёл и помер у меня в кресле без всякого моего на то согласия.

– Господи, твоя воля! – взвыл майор, – Где ты его взяла? И кто он такой, в конце концов?

– Сколько можно объяснять, что это неизвестный тип и неизвестно, откуда взялся.

– Сейчас приеду! Вызывай полицию! – с этими словами Серёга отключился.

Хоть что-то дельное сказал в конце своего выступления. Теперь остаётся только надеяться, что Ольга приедет после того, как полиция и труп освободят мою жилплощадь. Уже и то хорошо, что я вспомнила о приезжающей родственнице. Это свидетельствовало о возвращении ко мне способности почти здраво мыслить.

Для лучшего протекания мыслительного процесса следовало подкрепиться чашечкой кофе. Сия замечательная идея имела целых три положительных момента. Во-первых, я избавлю себя от малоприятного общества погибшего, коль скоро моя помощь ему уже не нужна. Во-вторых, успею обдумать сложившуюся скверную ситуацию до приезда полиции и даже дружественного майора. А в-третьих, избавлю себя от созерцания разгрома в гостиной, всё равно генеральная уборка теперь неактуальна даже в свете приезда важной гостьи.

Запах кофе всегда эффективно действовал на мою способность напряжённо думать. И делать выводы. Я моментально сообразила, что шарить в карманах убитого в поисках документов и прочей ценной информации довольно опасно. Если за этим занятием меня застукает полиция, вряд ли мне будет особенно уютно. А замести следы не успеть!

Значит, мне доступен только дедуктивный метод. И никакой конкретной экспертизы. Мужик явно от кого-то убегал. Вероятнее всего от того, кто почему-то решил его пришить. В мой подъезд попал, потому что дверь была открыта. Тут ему, видимо, повезло, захлопнул за собой дверь, и преследователь – или их было не один, – остались с носами. Кодовый замок – замечательное достижение современной инженерной мысли. На первом этаже нашего подъезда одни офисы – тут ему невезуха вышла, пришлось тащиться наверх, истекая кровью. А моя дверь на втором этаже – самая крайняя, легче всего дотянуться до звонка. Туфли снял, чтоб не было слышно, куда идёт. Это для бандитов. Всё элементарно, но не объясняет самого важного: кто он и зачем его хотели убить?

Дальше я уже ничего умного придумать не могла, так что звонок прозвенел очень вовремя. На моё счастье Сергей приехал раньше оперативной бригады. Горюнов, конечно, тоже мент, с этим не поспоришь. Но совсем свой, можно сказать, почти родственник. С тех пор, как мы с ним перестали быть одноклассниками, он несколько раз даже пытался на мне жениться, а я один раз почти согласилась. Но что-то помешало, в такой тяжёлый момент и не вспомнишь, как там вышло с неженитьбой…

Майор молча прошествовал в мою гостиную, ещё утром такую мирную и уютную, и уселся в кресло с самым суровым выражением лица, какое только имелось в его арсенале. Мне ничего не оставалось, как опуститься на стул. Сергей сцепил руки в замок и только после этого сказал, слишком уж отчетливо произнося слова:

– Рассказывай, давай. Со всеми подробностями. И без вранья.

Я изложила всё происшедшее и свои соображения по этому поводу довольно обстоятельно, но быстро, чтобы успеть до приезда оперов.

– Не могла бы ты как-нибудь через раз вляпываться? Хоть иногда давала бы шанс прочим гражданам.

– По-твоему, я должна была захлопнуть дверь перед умирающим? За кого ты меня принимаешь! – я просто задохнулась от возмущения.

В этот драматический момент раздался новый звонок. На этот раз приехала полицейская бригада.

***

До боли знакомая процедура осмотра места происшествия, с манипуляциями фотографа, вознёй с несчастным трупом, снятием непонятно чьих отпечатков с фрагментов моей мебели, близилась к концу. Теперь начнется терзание главного и единственного свидетеля, то есть меня.

Старший опер покрутил головой, видимо выбирая, где бы поудобнее меня допросить. Я решила помочь представителю власти, указав ему диванчик у самого окна. Оперативник уселся и деловито раскрыл внушительный блокнот. Записав, как обычно, мои анкетные данные, он задал первый существенный вопрос:

– Как звали убитого? И кто он такой?

Значит, документов, удостоверяющих личность, при покойном не нашли. Хорошо, что я не проверила его карманы, всё равно мне это ничего бы не дало.

– Я его впервые вижу!

– Очень странно, что в такой ситуации труп оказался именно в вашей квартире, уютно устроившись в кресле перед вашим телевизором. Ха-ха!

– Он пришёл, уселся в кресло и помер. Я ничего не могла с этим поделать. И не имею понятия, кто он такой и как его зовут.

– Ну, ладно, шутки тут неуместны! Я вас вполне серьёзно спрашиваю, откуда взялся у вас погибший? Кто он такой и кто его прикончил?

– Если бы я это знала, непременно бы сообщила. К сожалению, знаю не больше вашего. И мои показания не особенно прояснят вам картину…

– Не усложняйте своего положения, вам и так нелегко будет убедить следователя в вашей полной непричастности к этому прискорбному происшествию.

– Вы что же, хотите сказать, что я его прикончила и вызвала вас, потому что затруднилась с укрытием трупа? – окончательно рассвирепела я, потеряв терпение.

– Не нужно нервничать, Ксения Владимировна. Подумайте хорошенько, может быть, вам позвонил кто-то. Или как-то иначе сообщил о его приходе. Может, он должен был что-то принести вам или передать.

– Я уже утомилась повторять одно и то же. У меня, между прочим, из-за вашего трупа мясо сгорело в духовке. Вон воняет до сих пор, и хоть бы кто обратил на это внимание.

Тут я вовремя прикусила язык, так и не проболтавшись о приезде родственницы. Не хватало ещё, чтобы её допрашивали. В противоположном конце комнаты врач негромко говорил что-то тому, которого я определила в эксперты. Я вытягивала шею и изо всех сил прислушивалась, но оперативный начальник так громко приставал ко мне со своими дурацкими вопросами, что до меня не доходило ни одного внятного звука.

– Ну ладно, если что-то вспомните, – эта фраза уже смахивала на окончание допроса, – сообщите нам немедленно. Вам ещё придётся давать показания следователю. Уж вы подумайте, как следует. Да, кстати, и вы не должны никуда уезжать. Наверняка, знаете. Не известив, значит, нас об этом. Вот вам номер телефона. Ну и… Звоните, – он наконец понял, что из меня не выжмешь того, о чём я понятия не имею.

Оперативники покинули мою квартиру, когда я уже совсем отчаялась расстаться с ними. И труп с собой увезли.

Ольге теперь не придётся с ними встречаться. Единственный светлый момент в сегодняшних событиях!

***

Дверь со стуком захлопнулась, и я осталась в квартире одна. Вернее с кошками, которые немедленно материализовались из какого-то укромного уголка. Происшествие нынешнего утра уже казалось мне эпизодом из плохого боевика: в моей квартире умер неизвестный человек от раны непонятного происхождения. Убийцы преследовали его практически до самой двери. И весь этот кошмар происходил совершенно мирным летним и даже в некотором роде праздничным днём, хотя и ненастным.

А может, мне это привиделось от перенапряжения? Да уж нет: вон грязная лужица натекла с туфель пришельца. А там под креслом и сами туфли валяются, как это полиция так оплошала. Выуживать чужую обувь из-под своей мебели, и уж тем более выбрасывать в мусорку я не была в состоянии. Пусть полежат себе там, тем более что они вполне могли оказаться вещественным доказательством или ещё чем-то там. В малосознательном состоянии я поплелась за тряпкой, чтобы хоть попытаться создать видимость порядка.

Не успела я даже коснуться лужицы на полу тряпкой, как опять заверещал звонок. Боже, дай мне силы прожить сегодняшний день до конца и не повредиться головой!

На этот раз за дверью стояла моя тётка Ольга во всей красе. Притом свеженькая, жизнерадостная и улыбающаяся. Она окинула меня с головы до ног быстрым взглядом и с усмешкой поинтересовалась:

– Отсюда стражи порядка удалились? Замуж что ли вышла за Серёгу? Или он тебя на службу к себе определил?

Глава 3. Меня преследуют и грабят

– Оленька! Наконец-то ты здесь! Как я рада тебя видеть! – я изо всех сил пыталась изобразить беспечную улыбку, но выходило из рук вон скверно.

– Ты мне зубы не заговаривай! Хотя я тоже рада тебя видеть… Но видок у тебя, должна тебе честно сказать… А уж интерьерчик квартиры заслуживает отдельной характеристики…

Та-ак! Первый отвлекающий маневр бездарно провалился. Попробуем следующий: я деликатно, но настойчиво оттесняла тётку к кухне. Сейчас с помощью кофе и болтовни о майоре Горюнове отвлеку внимание Ольги от безобразного вида комнаты и полного отсутствия обеда. А тем временем соображу, как подать дотошной родственнице некоторые избранные детали случившегося кошмара. Незачем ей знать все подробности.

– Оленька, пойдём кофейку выпьем. А то у меня от всего этого просто голова раскалывается. А потом сообразим, чем дальше заняться.

Пани Ольга недоверчиво окинула взглядом всю мою крупную фигурку, но затолкать себя на нейтральную кухонную территорию позволила. Магическое слово «кофе» возымело-таки своё действие.

Уютно устроившись за кухонным столом с чашкой любимого напитка, я почувствовала себя гораздо увереннее. Уже спокойно глядя на Ольгу с такой же дымящейся посудинкой в руках, я осторожно начала:

– Сегодня я затеяла уборку к твоему приезду, – в этом месте милейшая родственница попыталась буркнуть что-то типа, оно, мол, и видно. На что я и бровью не шелохнула, спокойно продолжая почти правдивый рассказ. – Тут как раз мужик какой-то дверью ошибся, да и вошёл ко мне. Уселся, понимаешь ли, в кресло… Но, спасибо Господу, Серёга Горюнов вовремя появился. Он как раз в гости ко мне выбрался ради праздника. Так что…

– Постой, постой, – перебила меня тётка в тот момент, когда мне совсем уж казалось, что все опасные повороты пройдены. – Этот, значит, мужик так хорошо с утра принял горячительного, что по ошибке в твоем кресле и помер с перепою. А Сергей очень кстати подошёл, чтобы труп, получается, по назначению отправить. Вместе с группой товарищей из родных, стало быть, органов. Тот самый мужик на носилках и был, видимо, простыней закрытый. Я как раз думала, кто это так некстати помер к моему приезду. И что там за праздник у вас случился, что-то я не припомню?

Вот тут-то я и попалась, и как это я не догадалась у Серёги спросить, что за праздник у нас такой.

– Ну… Серёгу я, конечно, сама позвала. Ведь я же не виновата, что этот тип ко мне притащился, чтобы так вот неожиданно помереть, – растерянно мямлила я.

– Всё ясно, – подытожила Ольга. – Ты, как всегда, всяких проходимцев в квартиру впускаешь. А несчастный Сергей по старой дружбе должен тебя потом из очередной передряги вытаскивать.

– Проходимец? Мимо моей квартиры благополучно пройти ему не удалось… Жалко мне его стало. Он такой был больной и несчастный.

В общем, через полчаса родственница уже была в курсе всех подробностей сегодняшнего происшествия, допросив меня по всей форме, так как мой бессвязный рассказ её не особенно удовлетворил. Покончив с деталями, Ольга закурила сигарету и глубокомысленно изрекла:

– Для начала наведём-ка мы в доме порядок. А тем временем и подумаем, чем нам такое происшествие может грозить. И что нам в свете этого следует предпринять. В чистой комнате всегда думается лучше.

В этом вся Ольга: у меня, можно сказать, крупнейшие неприятности. У давешнего мужчины в шляпе и плаще все проблемы окончилось самым пренеприятным образом, да простится мне нелепый каламбур… А для некоторых главное, чтобы пыль на мебели не лежала! Но я послушно потащилась за пылесосом, зная по опыту, что сопротивление ни к чему не приведёт.

Под противное жужжание пылесоса ничего умного мне в голову не приходило. Кошки с интересом обозревали комнату с безопасного наблюдательного поста на спинке дивана. Кровь, на моё счастье, с кресла и пола отмылась, а вот жирные пятна от горелой телятины мне нипочем не смыть. Эти глубокие мысли помешали мне услышать Ольгину реплику с первого раза, и ей пришлось повторить. Я подняла от ковра глаза и с удивлением увидела, что Ольгина часть работы уже давно закончена. И теперь она стоит с тряпкой в руке возле злополучного кресла и чем-то громко возмущается.

– Ну и местечко же ты нашла для аквариума, Ксения! Тут же каждый твой, с позволения сказать, гость может всякую дрянь в воду бросить. Хоть пепел стряхивай, хоть фантики от конфет бросай. И кстати, куда делись твои несчастные рыбки? От мусора, что ли передохли?

– Да их, бедных, Рыжик перетаскал, бандюга этакий!

– Чего ещё можно ожидать от твоего кота! Эге, а что там за пуговица громадная на дне валяется? Я же и говорю, мусора полно.

– Это от плаща несчастного убитого мужика оторвалась.

– И прямиком в аквариум влетела. Что как раз и подтверждает мои самые худшие предположения. Давай-ка быстренько перенесём аквариум в спальню, пока хоть водоросли с улитками остались.

Я бросила пылесос и со вздохом взялась за край аквариума. Ольга ухватилась за противоположный. Не прошло и получаса, как мы, кряхтя и отдуваясь, перетащили аквариум в спальню и удобно пристроили его на окне.

После такой тяжкой работы я полностью потеряла всякую способность и думать, и пылесосить. Ольга тоже притомилась, потому спустила мне недочищенный ковёр. Родственница заявила, что не прочь чем-нибудь подкрепиться. Я тоже проголодалась, но, учитывая сложившуюся ситуацию с продуктами в доме, сочла благоразумным не высказываться.

Ольга полезла в холодильник и обнаружила там то, что и должна была обнаружить: полное отсутствие чего-либо съестного, за исключением жиденького пучка зелени. Я молча пожала плечами, не излагать ведь ей историю безвременно скончавшегося жаркого, заранее зная, что мне при этом будет сказано.

– Из этой зелени даже мне не удастся скроить хоть какую-нибудь еду. Так что иди-ка ты в магазин, прихвати картошечки, мяса, перчика болгарского парочку стручков. Ну и сама там посмотри, чего ещё взять. Вино и джин я с собой привезла, так что выпить у нас с тобой найдётся. Мне же пока со своим багажом разобраться надо.

Я послушно отправилась в ближайший супермаркет. Тут не поспоришь: неприятности проходят, а голод остаётся.

***

Дождь прекратился, но всё равно было мокро и холодно. Переходя через дорогу, я зябко поёжилась и тут же почувствовала спиной чей-то настырный внимательный взгляд. Я резко обернулась. Невысокий мужчина в чём-то сереньком не успел спрятаться за газетный киоск и неловко затоптался на противоположной стороне дороги, делая вид, что как раз хотел прикупить газетку. Для убедительности он даже достал из кармана какую-то мятую бумажку.

Надо бы повнимательнее приглядеться к окружающим. Вдруг убийцы мужика с пуговицей приставили ко мне своих шпионов, думая, например, что я приятельница убитого. Если это действительно «хвост», то он ещё проявится.

В супермаркете я лениво наполняла тележку, нарочно не оглядываясь и не обращая внимания на окружающих. Возле полок с алкоголем был известный мне закуток между стендами. Улучив момент, когда меня никто не мог видеть из-за громоздкого шкафчика, я свернула к укрытию и нырнула в нишу, бросив тележку около полок с коньяком.

Когда я вынырнула через минуту из потайного уголка, возле моей тележки растерянно крутился какой-то тип, нерешительно держа в руках бутылку самого дорогого коньяка. Узрев меня, он невольно протянул руку, чтобы поставить коньяк на место, но вовремя опомнился и сделал вид, что именно за этим коньяком сюда и приплёлся. Мужик был другой, но тоже в чём-то беспримесного мышиного цвета. Видимо, серое у них используется для конспирации.

Уже у кассы, выгружая свои покупки, я покрутила головой, и увидела давешнего любителя дорогих коньяков. Мужик шустро проскочил мимо охранника на контроле, но отсутствие бутылки я успела зафиксировать. Видимо, такой крупный расход не был предусмотрен утверждённой бандитским начальством сметой, и от коньяка пришлось избавиться.

Тяжёлые пакеты оттягивали мне руки, но я, тем не менее, твёрдо решила зайти ещё в аптеку и на почту, чтобы окончательно убедиться в наличии слежки. В этот момент я была благодарна судьбе, за то, что она так вовремя послала мне тётку из Варшавы: теперь я не буду одинока перед лицом опасности.

В аптеке я прихватила аспирин, – пригодится когда-нибудь, – и быстро выскочила на улицу. Шпик успел шмыгнуть за угол, но я увидела краешек серой экипировки. С почты, купив конверты, я выскочила ещё энергичнее, и была вознаграждена: моему преследователю не повезло, он зацепился краем одежды за торчащий кусок арматуры, выломанный из оградки крыльца. Пока он дёргал плащ, пытаясь освободиться, я хорошо его разглядела. Это был «хвост» номер один. Видимо, с кадрами у преступников напряжёнка, наверное, зарплата маленькая и платят с задержкой. Да и качество подготовки меня откровенно разочаровало. Конечно, в такую погоду толпы народа по нашему микрорайону не ходят, и затеряться среди людей не так уж легко. Но можно бы и поаккуратнее попадаться мне под ноги.

***

Дома я вывалила добычу на кухне, немного отдышалась и начала излагать Ольге свои наблюдения, стараясь не упустить ни одной мелочи. Ольга внимательно слушала, одновременно производя какие-то манипуляции с продуктами из супермаркета. Когда я закончила свой рассказ, она уже выкладывала на тарелки что-то аппетитное на вид и очень вкусно пахнущее. Пока я увлечённо работала челюстями, Ольга выдавала мне свои выводы, с которыми у неё всегда ловко получалось.

– Твои уличные наблюдения только лишний раз подтверждают мои прежние предположения. Этот знакомец в шляпе и плаще, скорее всего, прихватил бандитскую кассу и хотел с нею скрыться. Теперь ограбленные преступники уверены, что он успел тебе эти ценности передать. Только так можно объяснить их повышенный интерес к твоей персоне.

– Ведь я же тебе говорила, что у него не было никаких вещей и свёртков. Где же он мог спрятать деньги?

– Кто тебе сказал, что это были деньги? Ты что, детективов не читаешь? – возразила моя начитанная тётка. – Обычно это бывает небольшая кучка бриллиантов, которую он вполне мог сунуть в карман плаща.

– Оль, опера же ничего не нашли. Значит, при нём ничего не было.

– Так он уже всё перепрятал. Вот в этой самой твоей гостиной.

– Этого он никак не мог сделать, ведь уже еле дышал. У него ни сил, ни времени на это не хватило бы. Из кресла он так и не встал.

– Вот он и припрятал всё на месте, сидя в твоем любимом кресле. Они очень здорово это умеют, – и Ольга полезла под кресло, пошарить в поисках бандитских сокровищ.

А я подумала, что в это кресло уже никогда не смогу сесть. Когда жуткая тайна откроется, нужно будет его – кресло – вынести на помойку. Ольга тем временем показалась из-под моей мебели, растрёпанная и с пустыми руками.

– Пока не удалось, но мы с тобой ещё поищем, как следует. А вообще я считаю, что тебе необходимо сообщить о преступных наблюдателях полиции. Самим нам с ними бороться опасно. Да и смысла нет, не наше это дело. Звони, давай, телефон-то у тебя, небось, есть, – скомандовала Ольга.

Я послушно развернула бумажку, оставленную мне старшим опером, и принялась набирать номер. У мужика, снявшего трубку с полицейского аппарата, спросила капитана Шмелёва. Эту самую фамилию вместе с капитаном я извлекла всё из той же оперативной записочки. Мужик на том конце как раз и оказался необходимым Шмелёвым, но попросил меня подождать. Положил трубку на стол и долго ещё с кем-то что-то выяснял. Слов я разобрать не могла, звук в трубке был сильно дребезжащий и глуховатый. Когда я уже совсем решила, что обо мне забыли, в трубке раздался утомлённый голос капитана:

– Ну, какие там у вас новости, Ксения Владимировна? Или что-то случилось?

– Тут у меня обнаружились новые обстоятельства: бандиты приставили ко мне соглядатаев. Двоих. И очень, между прочим, очень непрофессионально шпионящих. Так что у вас не будет проблем с их поимкой. Или установлением наблюдения, – и я подробно изложила детали своего контрразведывательного шоппинга и все приметы соответствующих агентов.

На том конце связи долго молчали, и я уже решила, что Шмелёв отключился. И тут он прорезался:

– Вы эт-то… Понаблюдайте, что ли. Вам может померещилось, но если они вас, эт-то… Побеспокоят… То вы звоните. Мы примем меры, значит.

Звучно скрипнув от злости зубами, я шваркнула трубкой об стол, не попрощавшись с начальником Шмелёвым.

– Ну что он тебе такого сказал, что у тебя с лица последняя краска слезла? – осведомилась Ольга.

С трудом подбирая слова, я изложила тётке содержательную речь капитана, кое-где добавляя некоторые выражения от себя, нисколько не заботясь о нежных ушах моих хорошо воспитанных кошек. К концу своего рассказа я уже сообразила, что на Шмелёва можно пожаловаться Сержу Горюнову. Всё же он довольно долго был в меня влюблён и вряд ли теперь захочет, чтобы я погибла от рук неизвестных бандитов. И я снова схватилась за телефонную трубку.

Объяснять приятелю суть возникшей у нас с Ольгой проблемы мне пришлось длинно: во-первых, после всего случившегося я уже сильно нервничала. А во-вторых, я всё время сбивалась на комментарии. Непонятные, но со всеми плохими словами, какие мне удалось освоить за свои тридцать с хвостиком лет. После очередного «блина» Серёга врубился, хихикнул и изрёк:

– Не бойсь, Ксюха. Эти тебя не тронут. К тебе ж полицейскую охрану приставили, совершенно точно тебе говорю, – и друг детства отключился, не дожидаясь от меня нового потока словесных упражнений.

Две чашки крепкого кофе, сваренного заботливой родственницей, привели меня в неопасное для общества состояние. Теперь мне стало понятно, почему я так быстро расшифровала своих преследователей: ясное дело, в полиции оклады у шпиков гораздо меньше, чем в бандитских группировках. Тех бы я дольше вычисляла.

– Оль! Давай в кино, что ли, сходим, а то я больше не могу этого выдержать. Да и шпикам неплохо бы развлечься. Если конечно им деньги на билеты выделили.

Мы на всё плюнули и ушли в кино, не вымыв даже чашки от кофе. Что было очень нетипично для дисциплинированной пани Ольги.