Текст книги "Суперкот против мышиной мафии"

Автор книги: Ольга Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ольга Волошина
Суперкот против мышиной мафии

Часть первая. Похищение
Глава первая, в которой автор представляет сам себя

Суббота выдалась беспокойная. Хотя и пятница была не легче. В пятницу Пётр Агафонов провожал супругу и детишек, на отдых в приятный во всех отношениях южный город Анапу. Самого Петра Агафонова (тридцати пяти лет от роду, роста среднего, телосложения худощавого, глаза карие, волосы тёмно-русые прямые), трудившегося руководителем конструкторского бюро большой игрушечной фабрики, в отпуск не пустили. Точнее, он сам отправил почти всех сотрудников отдыхать, и теперь вынужден был отложить собственный отпуск. Нина Сергеевна, супруга Агафонова и мама двоих очень энергичных близнецов шести лет, Мишки и Гришки, управлялась с шустрыми мальчиками довольно ловко, и прекрасно отдыхала в их компании.

И как раз в субботу у Петра Агафонова, то есть у меня, был день рождения. Любой, читающий эти строки, запросто поймёт моё беспокойство, переходящее в лёгкую панику. С одной стороны, я с нетерпением ожидал звонка от жены Нины Сергеевны и близнецов Мишки и Гришки, ведь этим звонком меня должны были поздравить с днём рождения и сообщить о своём отдыхе у моря. С другой стороны, по случаю личного праздника ожидались гости. Их нужно было чем-то угощать и развлекать, а готовить я никогда не умел, и учиться в день своего рождения совсем не собирался. Хорошо подумав, я сбегал в супермаркет и набрал всякой еды, которая приятно выглядела и вкусно пахла. Чистые тарелки, стаканы и угощение из магазина расставил на большом столе.

Из развлечений было приготовлено: много музыкальных записей, шахматы-шашки, «Новинки для аквариумиста-любителя» для приятеля Вавика Картофеляна. И ещё сюрприз: испытание опытной модели скачущей, квакающей и плавающей лягушки на одной пальчиковой батарейке, которую наша фабрика должна была запустить в производство. Замечательного зверя придумал я сам и очень этим гордился.

Гостей было четверо. Худой и длинный как жердь Вавик Картофелян (тридцати четырех лет, рост метр девяносто пять, волосы пегие, отдающие рыжиной, глаза такие же) вручил мне свёрток с подарком и тут же уткнулся в аквариумные новинки. Кругленький и стеснительный Коля Савостеев, известный скрипач Большого классического оркестра (тридцати пяти лет, рост и вес тщательно скрываются, волосы кудрявые – лохматые и очень тёмные, глаза карие), сунул мне в руки отличную голландскую удочку в красивой упаковке. Затем он бочком продвинулся к столу и устроился возле торта и большой коробки с конфетами. Виктор Яблочный (молодцеватый блондин, среднего роста и упитанности, глаза серые, весёлые) – с обычной своей широкой улыбкой на лице ещё с порога начал рассказывать анекдот последней свежести, красноречиво похлопывая рукой по толстенному тому. «Энциклопедия юмора. 200 лет смеха с иллюстрациями» значилось на обложке. Книга явно предназначалась в подарок имениннику. Между прочим, Яблочный – это не прозвище, а фамилия балагура Вити. Признаться, она ему очень подходит. Последним появился Андрей Зайченко, дипломированный массовик-затейник (роста большого, с крупными конечностями), весёлый, шумный, разноцветный. То есть, одет разноцветно. А волосы, брови ресницы у него белёсые, глаза бледно-голубые, веснушки блёклые, но их много.

Все были в сборе, можно было начинать веселиться, чем мы немедленно и занялись. Яблочный с Андрюхой развлекали компанию анекдотами и частушками, потом Зайченко даже взялся показывать фокусы, интересно и умело. Правда, мне сбоку было видно, куда исчезают и откуда достаются предметы. Один раз «испарившийся» стакан даже выпал из-под полы Андрюшиного пиджака. Но от этого представление не становилось менее весёлым. Коля набросился на конфеты, дома ему их, наверное, не давали, и громче всех хихикал с набитым сладостями ртом. Остальные подкреплялись бутербродами, которые сами себе делали в перерывах между приступами хохота. Так что с развлечениями и угощением всё сложилось удачно.

Над анекдотами и фокусами мы смеялись так громко, а кастрюля с водой из очередного фокуса вдруг вырвалась из рук Андрея и упала с таким грохотом, что в нашу дверь тут же зазвонили. Я испугался, что пришла соседка с нижнего этажа немного поскандалить из-за кастрюли. Но за дверью стоял сосед Антонов (среднего роста, вполне взрослого возраста, весьма симпатичный, но очень серьёзный), со своими чрезмерно озорными сыновьями, десяти и одиннадцати лет, которые пытались учить наших мальчишек всяким глупым штукам, направленным против спокойствия родителей и соседей. Больше, конечно, соседей, так как родителей довести гораздо труднее.

– От вас тут такой классный шум идёт, что мы решили зайти за Мишкой-Гришкой, – весело доложил младший Антонов, энергично жуя резинку.

– Это у меня день рождения, – попробовал оправдаться я.

– Здорово! Значит, есть конфеты и торт, – обрадовался Антонов средний, решительно втащил за собой в прихожую брата и папашу и закрыл дверь.

Антонов старший, по имени Сан Саныч, хотел, было, что-то сказать в их оправданье, но из гостиной уже слышался громкий голос Антонова младшего (рост порядочно ниже моего плеча, волосы взъерошенные, цвета соломы, уши лопоухие, а в целом весьма симпатичный мальчишка по имени Гоша):

– Лёха, давай сюда мигом! У них тут торт шоколадный, большущий, почти нетронутый. И конфеты ещё остались! Сперва съедим, потом ещё поиграть успеем. Когда народу много, играть всегда веселее.

Антонов средний, он же Лёха (ростом повыше брата, цвет волос такой же, нос курносый) резво переместился поближе к сладкому, бросив Сан Саныча в прихожей на произвол судьбы. Этот последний поправил очки на носу и смущённо пробормотал:

– Вы это… их того… извините, значит.

– Да что уж там, у самого такие же скоро вырастут. Присоединяйтесь, у нас тут весело. У меня день рождения сегодня, так уж вышло.

– А как же?..

– Пошли-пошли.

Пока мы обменивались любезностями в прихожей, Антоновские отпрыски уже управились с шоколадным тортом и увлечённо размазывали по физиономиям остатки конфет из большой коробки.

– Мальчики! – воскликнул огорчённый Сан Саныч. – Нельзя же так, в самом деле!

– Пап, да ты не расстраивайся, что тебе не осталось. Мама говорит, что сладкое вредно – зубы выпадают. Зато тут колбасы с сыром ещё до фига! И рыба есть. Тебе тоже еды хватит.

Антонов старший тяжко вздохнул, плюхнулся на ближайший стул и с трагическим выражением на добродушной физиономии принялся жевать бутерброд с колбасой. Приятели мои восприняли набег соседских пацанов на праздничный стол как продолжение развлекательной программы. Даже Вавик Картофелян оторвался от аквариумной литературы и с интересом взирал на шоколадное пиршество. Загрустил только Коля из Большого классического оркестра: теперь ему нескоро удастся дорваться до такого фантастического количества сладкого. Наверное, дома ему и денег карманных много не дают, чтобы не скупал шоколад в окрестных магазинах.

Глава вторая, в которой под фокусы и развлечения исчезает антиквариат

Потеряв интерес к праздничному угощению, оба младших Антонова ненадолго заскучали.

– Что у вас тут ещё? Чтоб мне лопнуть, если вы тут не занимались фокусами! – оживился Гоша Антонов, дожевав последнюю конфету. – Тут вам есть чему поучиться у меня, так как я лучший фокусник-иллюзионист в нашем дворе. А то и в микрорайоне!

Тут он скосил глаза на старшего брата, тщательно вытиравшего руки о нашу лучшую скатерть, и добавил:

– Ну, кроме Лёхи, конечно.

Антонов средний очень внимательно оглядел свои ладони, вытер их ещё о штаны на всякий случай и сказал:

– Валяй, показывай.

– Внимание уважаемой публики! – драматически взвыл Гоша Антонов, закатив глаза и выделывая руками какие-то кренделя. – Сейчас из ваших карманов начнут пропадать мелкие предметы. Следите внимательно за своей собственностью!

Уважаемая публика приготовилась развлекаться, но на всякий случай, отодвигалась подальше от «иллюзиониста» для безопасности содержимого своих карманов. И только Лёша Антонов устроился поудобнее в кресле, предвкушая удовольствие. Собственности у него, скорее всего, не было.

– Следите, следите за руками! Внимательнее, ещё внимательнее, не отвлекайтесь! – подвывал фокусник для пущей важности, пристально глядя на скрипача Колю.

Бедный Коля обеспокоено заёрзал на своём стуле.

– А теперь вы, – Гошка выбросил правую руку с растопыренными пальцами, указывая на Картофеляна, – проверьте свои карманы, пожалуйста.

Вавик послушно полез в правый карман пиджака, затем – в левый. Физиономия его вытянулась ещё больше, чем обычно.

– Нету… Ничего нету. Ключи от машины, зажигалка, мелкие монеты, жвачка, – растерянно перечислял пострадавший. – Только бумажник во внутреннем кармане остался.

– Внутренние карманы гораздо труднее очистить, – серьёзно доложил юный Копперфилд, затем снова картинно вскинул руку и упёр её в Колю Савостеева. – Карманы! Проверьте ваши карманы!

Коля испуганно зашарил и извлёк на общее обозрение множество предметов: две карамельки, одну запонку, две связки ключей, зажигалку, початую пачку «орбита» и множество мелких монет.

– Я не курю, – растерялся скрипач. – Зачем мне зажигалка?

– Мои! Мои ключи нашлись! – радостно взревел Вавик, который уже не надеялся получить их обратно. Как знать, вдруг фокус удался бы только наполовину.

– А теперь ещё внимательнее смотрите: будут исчезать крупные предметы, – радостно завопил Гоша, купаясь в лучах славы.

В замурзанных рукавах и под полами рубашки малолетнего умельца исчезли по очереди две ложки, нож, солонка, два стакана, банка с растворимым кофе и увесистая «Энциклопедия юмора». Здоровенный том видимо стал завершающим штрихом, так как, отправив его неизвестно куда, Антонов младший эффектно развёл руки в стороны и начал раскланиваться. Зрители захлопали в ладоши, затопали ногами. Андрей Зайченко вскричал с лёгкой завистью в голосе: «Вот это класс! Ну, даёт пацан!» Не радовался только папаша юного дарования. Всё это время он обеспокоено вертел головой и вздыхал.

– Вещи-то вернуть бы надо, – робко заикнулся Сан Саныч.

– Эт-та мы мигом, – снисходительно успокоил его старший отпрыск и полез под стол.

Когда весь реквизит был извлечен из-под стола, Лёша поинтересовался:

– А что у вас есть ещё интересного для развлечения, раз уж съесть больше нечего?

– Почему же нечего? У нас кока-кола есть.

– Кола пойдет, – снисходительно обронил Лёха. – Но надо же и о духовном подумать. Так чем же вы ещё развлекаться собирались?

– Да вот шахматы, шашки там… Музыка всякая.

– Это всё мура! А карты у вас есть? Я бы научил народ в «очко» играть, или там в «покера».

– На деньги?! – запаниковал Антонов-отец.

– На хрюканье, мяуканье и прочее гавканье. Классно, когда народ под стол лезет и оттуда хрюкает. Или квакает.

Особого желания похрюкать никто, похоже, не имел. Но от карт отказаться не решились. Не взяли в игру только Антонова старшего. Да ещё скрипача Колю, потому что он неожиданно для всех заснул в своём кресле и даже тоненько оттуда похрапывал.

После первого хрюканья-мяуканья раздался звонок в дверь. У меня душа ушла в пятки: теперь-то это наверняка соседка снизу, и скандала не миновать. Под нами проживала грозная дворничиха Гортензия Васильевна Собакина, державшая в страхе всё население нашего дома. Да разве только нашего? Всех домов на подведомственной ей территории. Замирая от недоброго предчувствия, я поплёлся открывать. На счастье звонившим оказался почтальон. Он строго спросил:

– Здесь проживает Пётр Петрович Агафонов?

– Да, он по этому адресу и проживает. То есть это я – Пётр Петрович. Сейчас документы покажу.

И тут, наконец, зазвонил мой мобильник. Я бросился на кухню с телефоном, так как боялся не услышать чего-нибудь важного в общем шуме. Успел на ходу сообщить ребятам:

– Там почтальон что-то принёс…

Супруга моя, Нина Сергеевна только и успела сказать:

– С днём рожденья, дорогой! Мы добрались хорошо и устроились…

На этом слове телефон у неё отобрали близнецы.

– Пап! Тут классно, все купаются и мороженое лопают целыми днями, – заверещала трубка голосом Гришки. По голосу мы различаем их быстрее, чем по лицам. – Ну, ладно, ладно, едят, а не лопают.

– Здесь есть моряки и катамараны, а также пальмы и горы, – это уже Мишка…

– А мама мороженое нам покупала. Мы за твое здоровье по две штуки слопали… Ну, ладно, съели. Хотя на самом деле просто слопали. И очень быстро.

– В горах всякие звери водятся, и мама обещала, что мы туда пойдём.

– А корабли здесь настоящие, и плавают даже в дальние страны. Мама сказала, что мы тоже куда-нибудь поплывём.

– Пап! Не бойся, нас в дальние страны не пустят. Мама говорит, что у нас совсем заграничных паспортов нету.

– А тут паспортов не дают, надо за ними в Москву ехать.

– Так что мы далеко не поплывём и утонуть, наверное, не успеем…

– Если, конечно, шторма не будет. Тут, знаешь ли, штормы – как в Москве дождь. Плёвое дело.

Когда я вышел из кухни, игра была, видимо, в самом разгаре, потому что шум стоял ужасающий. Я выглянул в прихожую: почтальона не было.

В комнате по-прежнему галдели. Разгорелся какой-то нешуточный спор. Как всегда и бывает с этими азартными играми.

– А куда почтальон делся? – спросил я у Андрея, стоявшего в стороне от компании и с интересом наблюдавшего за всеобщим оживлением.

– Я расписался за письмо, он и ушёл.

– А что тут произошло? – совершенно напрасно полюбопытствовал я, так как и сам уже понял.

– Молодежь очки не поделила, теперь вот отношения выясняют…

Действительно, Лёха выговаривал Гоше на повышенных тонах:

– Ей богу, видел, как ты карту сбросил. Пап, ну скажи, ты ж с ним рядом сидел. Неужто не видал?

– Гадом буду, если я хоть раз смухлевал сегодня. Сдохну и съем твой ботинок! То есть, сначала съем, а потом сдохну…

– Гоша, не смей так ужасно выражаться! – разгневался Сан Саныч.

– Ботинок лучше свой ешь! – возразил Лёша младшему брату.

– Какая разница, чей ботинок лопать, если вина не доказана. Так что лезь под стол и кукарекай.

Лёха полез под стол, бурча себе под нос что-то не очень вежливое. Проорав невнятное: «Куре-ку-ку!», – он так энергично вылезал обратно, что чуть не перевернул стол вместе с остатками пиршества. Со столом обошлось, а вот большая стеклянная ваза-цветочница с грохотом слетела на пол и разбилась вдребезги. Тут даже Коля проснулся в своём кресле и растеряно заморгал глазами. Антонов старший побледнел, потом покраснел и спросил еле слышно:

– Где у вас веник?

– На кухне под мойкой, – машинально ответил я и тут же спохватился: – Да не беспокойтесь вы, я сам. Пустяки какие!

– Мы с Лёхой всё уберём, дядь Петь, – успокоил меня Гоша и скрылся в кухне.

Остальные некоторое время взирали молча на царивший в комнате разгром. Первым опомнился Витя Яблочный и сказал:

– Пора нам расходиться, пожалуй. Что-то мы уж слишком разбушевались.

– Да-да, – поддержал его Вавик. – Вот только поможем имениннику с уборкой – и по домам.

– Да что вы, ребята, – воспротивился я. – Негоже гостей заставлять работать. На то и праздники, чтобы после них наводить порядок. Я сам вполне справлюсь. Да и поздно уже.

Гости по очереди расходились по домам. Гоша с Лёшей уничтожили следы происшествия с несчастной вазой и тоже испарились, прихватив с собой отца. Оставшись один, я решил напиться чаю и спокойно составить план наведения порядка.

С чашкой горячего крепкого чая я в изнеможении опустился в кресло и обвёл глазами картину произведенных праздничных разрушений. Что-то из увиденного мне очень не понравилось. Правда, я сразу не понял, что именно меня насторожило. Это не был беспорядок или испорченная скатерть, разбитая ваза или залитый водой ковёр… Было что-то иное, чего я с первого взгляда не уловил. Нечто неясное отметило только моё подсознание.

Я ещё раз медленно обвёл глазами комнату слева направо, затем – наоборот – справа налево. И тут до меня, наконец, дошло, в чем причина моего беспокойства. Прекрасной фарфоровой Пастушки с крошечными поросятами на подставке-лужайке не было больше на привычном месте. На маленьком столике под золотистым торшером стало абсолютно пусто. А ведь сегодня утром они как всегда стояли на кружевной салфетке.

Куда же могли исчезнуть симпатичные фигурки к концу дня? Может, кто-то нечаянно переставил их на другое место? Но ведь торшер стоит в самом дальнем углу комнаты, туда никто не подходил. Хотя как знать, в этой суете кто угодно мог переставить, что угодно куда попало. И никто бы этого не заметил. Вот сейчас я начну убирать всё подряд и найду наши старинные фарфоровые игрушки. Я отставил чашку с недопитым чаем и принялся за уборку.

Через два часа комната сверкала чистотой, даже Нина Сергеевна не добилась бы большего успеха. Вся посуда расставлена по местам, ковёр вычищен, замызганную скатерть стирает машина-автомат. Но Пастушка и поросята так и не нашлись. Я грустно вернулся в кресло к своему недопитому, вконец остывшему чаю. Это не было просто огорчение, это была трагедия. Пропавшие фарфоровые игрушки были не только антикварными, они имели для нас особую ценность как семейная реликвия.

Давным-давно дедушка Агафонов подарил симпатичные фигурки своей жене, тогда ещё молодой моей бабушке, большой любительнице игрушек и животных. И с тех пор, как мы с Ниной Сергеевной поселились в этой квартире, антикварные игрушки неизменно стояли на столике под торшером, а близнецы Гришка и Мишка с большим уважением относились к фигуркам, которые были намного старше их родителей.

Теперь любому станет понятно, как сильно я огорчился, обнаружив пропажу старинного фарфора. Тем более, что других редкостей у нас в доме не было.

Глава третья, представляющая детективное бюро «Ключи от секретов»

Сколько времени я просидел в тоске над пустой чашкой, даже не припомню. Но, в конце концов, надо было что-то делать. Для начала я решил восстановить в памяти всю цепочку событий сегодняшнего дня. И выходило, что игрушки кто-то унёс, так как сами они никуда уйти не могли. Спокойно поразмыслив, я решил, что кто-то из гостей нечаянно прихватил Пастушку и поросят вместе со своими мелкими вещами, которые после участия в фокусах могли перемешаться – на столе и в карманах самодеятельных иллюзионистов.

Может быть, все мои переживания напрасны, и нужно лишь обзвонить всех друзей и попросить их проверить вещи в своих карманах. Я приободрился, особенно когда увидел, что время ещё не позднее – всего десять часов вечера, – и я смогу узнать утешительную новость уже сегодня. Уснуть этой ночью в томительной неизвестности мне бы не удалось.

Начать решил со скрипача Коли. Он должен соблюдать режим, чтобы хорошо играть на своей любимой скрипке, так что засиживаться перед телевизором допоздна дома ему не разрешают. Но у Коли моих игрушек не оказалось, у него в карманах вообще ничего не было, кроме давешних двух карамелек и пяти рублей мелочью. Ну что ж, это тоже утешает: значит, шансов становится всё больше.

Второй звонок снова ничего не дал. У Вавика Картофеляна в кармане оказались: ключи от его собственной машины, зажигалка, множество монет разного достоинства и… чайная ложка с праздничного стола. Откуда же ей ещё взяться! Вот как она туда попала? Не иначе, фокусник Гоша что-то там не рассчитал. Вавик заверил меня, что ложку непременно вернёт при случае, но вряд ли очень скоро. Я ведь знаю, как он занят. Конечно, я знал, мне бы и самому непросто пришлось, случись мне возвращать кому-то чайную ложку. Зато Картофелян поделился со мной ценным наблюдением: когда мы начинали веселиться, а Коля только-только принялся за торт, фигурки на столике ещё стояли. Вот потом он уже не мог сказать, как долго они там находились.

Третий звонок прояснил гораздо меньше, чем второй. У Яблочного карманов не было вовсе, кроме крошечного нагрудного для ключей от дома. У Вити с детства была привычка держать руки в карманах, что очень не нравилось его домашним. Поэтому все костюмы Вите шили на заказ с карманами-обманками, а в готовых джинсах жена собственноручно аккуратно их застрачивала. Конечно, у Вити были припрятаны секретные одежки с карманами, но сегодня ему не удалось их надеть, так как жена провожала его до самой двери, даже сама аккуратно завернула подарок в красивую бумагу.

На Андрея Зайченко я очень рассчитывал: ну почему бы ему не прихватить Пастушку во время демонстрации фокусов. Выслушав по телефону мой печальный рассказ, Зайченко кинулся проверять свои карманы, которых у него было много, и все они оказались довольно вместительными. Вот полный перечень найденного в ходе проверки у Андрея: три носовых платка, высохшая косточка от абрикоса, большой грецкий орех и маленькое яблоко, древняя сушка с обсыпавшимся маком, пять рублей одной монетой. И вот ещё… – тут Андрей ужасно смутился, – грязная вилка со стола. Видимо, от неудачного фокуса осталась. То ли Андрюхиного, то ли Гошиного.

– Слышь, старик, я тебе заброшу вилку-то, только послезавтра, если ты будешь дома. Завтра я очень занят. Заодно и поболтаем без суеты.

Надежда таяла с каждой минутой. Оставались только мальчишки Антоновы. Однако, время уже позднее, соседям звонить неприлично. К тому же мне пришло в голову, что с ребятами лучше поговорить с глазу на глаз. Мне припомнилось, с каким ужасом взирал Антонов старший на своих сорванцов во время представления. Нет, папаша не должен заподозрить, что сегодня произошло такое ужасное событие, невольными свидетелями которого были все мы, включая и его самого.

Эта новая мысль меня потрясла. Ведь в комнате всё время находилось не меньше пяти человек одновременно, и один из них должен был что-то заметить, даже не придав в тот момент этому значения. Но тут я окончательно запутался: ведь если никто не прихватил игрушки по ошибке, значит, кто-то взял их нарочно. Но как раз этого быть не может, ведь за весь день в комнату не входил ни один чужой человек. Это рассуждения меня смутили, я сидел в кресле не в силах больше ни о чём думать. Так и не заметил, как заснул сидя…

Когда утром я проснулся, уже давно уже было светло: большие часы на стене показывали восемь. Окончательно проспал и опоздал на работу! Я в ужасе соскочил с кресла и вспомнил, что сегодня должно быть воскресенье. Ведь вчера совершенно точно была суббота. Чтобы совсем проснуться, я пошёл сварить себе кофе и по пути на кухню вспомнил об ужасном событии, случившемся вчера. Уже за чашкой горячего и чересчур сладкого кофе вспомнил и о последней своей надежде на рассеянность братьев Антоновых, нечаянно прихвативших наши семейные реликвии. Придётся с утра пораньше прогуляться по двору, хотя все взрослые предпочитают в воскресенье подольше побыть дома и полениться. Зато мальчишки наверняка выйдут пораньше, у них всегда так много дел, что нужно приступать к ним с самого утра.

Однако во дворе никого, кроме нашей дворничихи Гортензии Васильевны Собакиной, не было. Или я вышел слишком рано, или уже опоздал.

– Доброе утро, Гортензия Васильевна!

– Здрасьте, здрасьте, Пётр Петрович. Как вы там один дома?

– Да пока ничего, вот вчера у меня гости были. Надеюсь, мы не очень шумели?

– А мы вчера на дачу ездили, так что ничего услышать не могли.

«Вот повезло, так повезло!» – подумал я. Тут мне опять посчастливилось: из подъезда выбежали Гоша и Лёша Антоновы, избавив меня от необходимости поддерживать светскую беседу с Собакиной.

– Здрасть, тёть Гор, – на ходу выпалил младший из братьев.

– Привет, бандиты, – бодро откликнулась дворничиха Гортензия, которая настаивала, чтобы её называли Тесси, а не Гóра. Но согласитесь, тётя Тесси звучит немного нелепо.

В бандиты мальчишки попали вовсе не за Гóру. И не то, чтобы она к ним плохо относилась. Просто дворничиха Собакина величала «бандитами» всех людей от двух до шестнадцати лет. Лиц мужского пола от шестнадцати до тридцати Гортензия называла «убивец», а женского – «мымра расфуфыренная». И только после тридцати люди заслуживали право называться именем и отчеством. В самом крайнем случае – фамилией. Лишь молодой участковый Прошкин удостаивался обращения «товарищ старший лейтенант участковый Прошкин». Такая уж была у Гортензии Собакиной классификация окружающего населения.

– Здрасть, дядь Петь, – успели заметить меня мальчишки на полминуты раньше, чем скрылись за углом.

– Привет-вас-то-мне-и-надо! – выпалил я на одном дыхании, не то они бы точно смылись.

– Так пошли на детскую площадку, там и поговорим спокойно, пока всю малышню во двор не выпустили.

Я кивнул удивленной Собакиной, и скрылся за углом вслед за мальчишками. То-то озадачена теперь дворничиха моими загадочными делами с «бандитами» Антоновыми. Наверняка я попал в чёрный список взрослых, не внушающих доверия.

На детской площадке мы втроем удобно устроились на маленьких деревянных карусельных лошадках. Тут я и рассказал ужасную историю о пропаже игрушечных поросят вместе с их Пастушкой скрипучим деревянным голосом, так как очень переживал, как бы детская лошадка подо мной не проломилась. В какой-то момент мне показалось, что в прищуренных Гошкиных глазах промелькнула хитрая искорка. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Лёшка солидно заговорил первым, пихнув брата кулаком в бок.

– Не, дядь Петь, нам нипочем не утащить в карманах даже совсем маленькие игрушки. Ни нечаянно, ни нарочно. У нас такие малюсенькие карманы в джинсах: мама специально выбирает такие, чтобы мы не пихали в карманы всякую нужную дрянь. А теперь выкладывай, что такое ты хотел сообщить, – разрешил он младшему брату.

– Я хотел сказать, что очень здорово всё вышло: кто-то стырил старинные фарфоровые игрушки – ведь это настоящее всамделишное преступление. И мы должны заняться его расследованием! Правда, дядь Петь? – в восторге выпалил Гоша и добавил: – Конечно, под вашим руководством.

Я не нашёлся, как отреагировать на такое неожиданное предложение. Тогда Гоша сказал для пущей убедительности:

– Ведь дядя участковый Прошкин нипочем не найдёт. Так может, мы ему и сообщать зря не будем?

Малец высказал интересную мысль. Придётся действительно обращаться за помощью к профессионалам, если учесть все предпринятые мною до сих пор бесполезные действия. Ведь нельзя же принимать всерьёз предложение Гоши Антонова заняться частным сыском вместе с ним и его старшим братом. Огорчать мальчика не хотелось, и я сказал:

– Об этом стоит подумать. Но я должен хорошенько всё взвесить, как что-то дельное придёт в голову, непременно сообщу.

Я простился с ребятами и вернулся домой. Мне действительно требовалось всё как следует обмозговать. Чтобы думалось легче, следовало подкрепиться завтраком. И я приготовил себе пару бутербродов, уселся с ними в любимое кресло и принялся рассуждать. Конечно, Гоша прав: обращаться за помощью к участковому бесполезно, да и вообще в полицию заявлять без толку. Представляю, что мне там скажут: «У нас тут серьёзные преступления, а вы хотите, чтобы мы занимались вашими игрушками?!»

Остается только один выход: попробовать обратиться в частное детективное агентство. И сделать это нужно немедленно! Многие частные предприятия работают и по воскресеньям. А в детективных агентствах наверняка не бывает выходных дней, ведь преступления тоже совершаются во всякое время. Даже по субботам и воскресеньям. Так я решил обратиться к частному сыщику.

Теперь требовались немедленные действия. Я вооружился адресным справочником «Жёлтые страницы», придвинул к себе телефон и открыл толстый том на букве «Д».

Частных детективных агентств оказалось негусто: всего одиннадцать названий. Я принялся методично обзванивать их все по порядку.

В агентстве «Фандорин нового времени» мне предложили лучший профессиональный шпионаж за конкурентами, соперниками, должниками и даже членами семьи. «Бюро имени Пинкертона» специализировалось на сборе компромата на кого угодно. «Компания Холмс и потомки» занималась расследованиями крупных ограблений. Частный детектив полковник Пронин предложил мне подобрать лучших в мире телохранителей.

Без всякой надежды набрал я последний номер из недлинного списка. Экспериментальное детективное бюро «Ключи от секретов» ответило мне приятным женским голосом:

– Что у вас стряслось? Пропажа старинных игрушек? Да, это наш профиль. Соединяю вас с шефом. Пётр Петрович, с вами будет говорить Константин Константинович Мурзиков.

В трубке послышался довольно приятный, хотя и немного высоковатый, мужской голос. Видимо, Мурзиков совсем ещё молод.

– Детектив Мурзиков очень внимательно вас слушает. Старинные фарфоровые игрушки, говорите? Так, так…семь человек гостей,.. все друзья и знакомые… Так, так! Приезжайте к нам на Зоологическую улицу, мы подробно обсудим вашу проблему. И обязательно найдем фарфоровые раритеты. У Мурзикова ещё не было провалов!

Несколько хвастливо, но обнадеживающе. И я отправился надевать свой лучший костюм…