Текст книги "Гость из тех времён"

Автор книги: Ольга Златогорская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Алина вспомнила шуструю старушку и не поверила. За восемьдесят? Воевала в разведке? Вот этот одуванчик?

Но от парней она действительно спасла. А бабуся сказала:

– Мой руки, умывальник во дворе.

Алина вернулась, на ходу вытирая руки. Бабуся улыбнулась:

– Ты как Наталья. Та тоже вечно с полотенцем ходит.

Алина с удивлением уставилась на полотенце у себя в руках. Точно, мама часто с ним из кухни выходит… Как будто повесить нельзя.

– Давай, садись за стол, – скомандовала бабуся. – Да рассказывай, какое у тебя дело.

Только сейчас Алина вспомнила, что так и не позавтракала дома. Мама с ложечки не кормит. Она вечно: погрей сама, ты же девочка… А бабуся вот и в тарелку налила, и хлеб порезала, и даже майонез положила. Знает, что внучке надо.

Алина решила не хитрить.

– Бабусь, папа тебе зеркало привез вчера?

– Привёз… – неохотно отозвалась бабуся.

– Что-то не так, да? – Алина отложила ложку.

– Привезти-то он привез, да только лопнуло оно по дороге-то. Стекло старое. Не знаю, что и делать.

– Покажи, – прошептала Алина.

Бабуся не стала говорить: доешь, потом посмотрим. Она понимала.

Зеркало стояло в маленькой спаленке. Сверху вниз по нему шла трещина. Но это ещё не всё: треснув, половинки стекла сошлись под небольшим углом. И теперь человек в них не отражался. Совсем. Получалось мутное, бесформенное пятно.

Бабуся снова положила руку внучке на плечо. Алина поняла, что глотает слезы.

– Оно для тебя что-то значило, да? – тихо спросила бабуся.

Алина кивнула.

– Ладно, – бабусина рука погладила заострившееся плечо Алины. – Что-нибудь решим. Не плачь. Может быть, еще удастся его починить. Приедет Матвеич, он вставит новое стекло…

– Не надо новое! – закричала Алина. – Всё дело в старом!

– Хорошо, – не стала спорить бабуся. – Попробуем тогда что-нибудь придумать со старым.

– Не выбросишь? – жалобно пробормотала Алина.

– Нет, что ты. Раз тебе надо.

– Спасибо, – Алина шмыгнула носом и приобняла бабушку в ответ…

Они всё-таки съели окрошку. А потом Алина увидела на подоконнике коричневые альбомы.

– Бабусь, что это?

– Фотографии. Старые.

– Можно посмотреть?

– Конечно. Они же твои.

Алина вздрогнула. Бабуся сказала это в точности как Лён.

Фотографии шли не по порядку. Некоторые Алина знала: бабуся на работе, бабуся с молодым дедушкой, бабуся со своей мамой… С пожелтевших карточек смотрели почти не знакомые лица. Алина перевернула картонную страницу… и чуть не выронила альбом.

С карточки размером чуть побольше мобильника на неё смотрел Лён.

Такой, каким он обычно приходил: в смешных штанах с манжетами под коленом, в рубашке с закатанными рукавами. Только Лён приходил босиком, а на фотографии он в круглоносых туфлях. Лён улыбался и смотрел прямо на зрителя.

– Ба… Кто это? – прошептала Алина. Голос не слушался.

Бабуся глянула и с привычной грустью ответила:

– Это мой брат, Лёня.

Алина потрясла головой, чтобы уложить в ней мысли.

– А почему я про него никогда ничего не слышала?

– Он погиб, когда ему было, как тебе.

– Как… погиб?

– Глупо и нелепо. Упал в реку… Ходил в поход с классом, на берегу под ним обвалился пласт земли. Только и успел, что «мама» сказать. Последние его слова были… А там обрыв и вода холодная. Его только через две недели нашли. Фотография как раз перед походом сделана…

В голове Алины пронеслось: «Неправда. Он живой. Ко мне он приходил живой!»

А бабуся вздохнула:

– Очень способный мальчишка был. Рисовал замечательно… Не то что я. Хотя мы и близнецы, а совсем не похожи…

Алина отложила альбом, обняла бабусю за шею.

– Вы похожи, ба, – прошептала она. – Честно-честно.

– Ты мне его часто напоминаешь, – так же шепотом ответила бабуся. – Особенно сегодня.

– Ба, можно мне эту фотку взять? Я отсканирую и отдам.

– Возьми, конечно, – легко согласилась бабуся. – Я для тебя альбом готовлю. Надписываю, кто где. А то вырастешь, захочешь про предков узнать, а спросить-то не у кого будет…

* * *

Алина возвращалась назад и снова смотрела в окно. В голове застряла бабусина фраза: «Спросить не у кого будет». Не надо, чтобы бабушка умирала. Дедушка вот умер, хватит. Теперь вот Лён. Зачем папа отвез зеркало? Зачем оно сломалось? Почему все уходят, умирают и бросают?

Слезы покатились сами собой.

Лёна больше не будет. Никогда. Зеркало не починить, сломанное не станет целым. Из-за папы ушел такой замечательный друг. Брат. Пусть отделенный временем, но – брат, а не дедушка. А папа никогда ничего не понимает. Только указывает. И с мамой ссорится. А потом мама стоит у окна, как кукла. Как будто она тоже умерла.

На скамейку рядом сел какой-то мужчина.

– Девочка, что случилось? Я могу чем-то помочь?

– Можете! – выкрикнула Алина. – Оставьте меня! Все оставьте!

Она уткнулась лицом в согнутый локоть и разревелась в голос.

– Мужик, отвянь от ребенка! – грозно сказал кто-то сзади.

– Да я помочь хотел, – растерянно отозвался мужчина.

– Без тебя помогут, – сурово сказал тот же голос и добавил: – Билетики предъявляем.

Алина рывком вытерла лицо и достала билет.

Пожилой кондуктор всмотрелся в зареванное Алинино лицо.

– Помощь нужна? – негромко спросил он.

– Нет, – всхлипнула Алина.

– Если что, на кнопку вызова нажми и говори.

– Хорошо.

Алина соглашалась со всеми, лишь бы её оставили в покое. Плакать в людном месте нельзя, тут же спасать прибегут. Надо ехать домой. Там хотя бы можно закрыться в комнате.

Слезы стояли в глазах и горле, мешали видеть и дышать. Плакать – нельзя, не плакать – тоже. Алина чувствовала, что на неё смотрит весь вагон. Сейчас она ненавидела всех этих людей – за их любопытство, за жалость и за то, что, в конечном счете, им на неё плевать.

В самом мрачном настроении Алина приехала к своему новому дому. Достала мобильник, позвонила Ленке.

– Мои не трезвонили тебе?

– Не-а.

– Хорошо. Я дома, если что.

– Ок.

– Давай. Пока.

– До завтра.

Алина сунула телефон в карман и увидела, что у её подъезда сидит та самая компания. Еще было время шагнуть в тень дома, и тогда её не заметят. И попросить папу спуститься, чтобы пройти спокойно. Но что там говорил Лён? Если испугаться – всю жизнь будут приставать. А вся жизнь – это очень долго.

И ещё Алине почему-то казалось, что отступить сейчас – это предать Лёна.

Алина решительно зашагала к подъезду.

Парни увидели её и, конечно, привязались.

– О, гляньте, та самая фифа!

– Девочка-девочка, давай познакомимся!

– О, у неё такие формы… – и дальше гадость такая, что Алина вцепилась в ремень сумки.

– Ой, она нас презирает! Не замечает! Иг-но-ри-ру-ет!

Тот самый, с тонкими светлыми волосами, вскочил со скамейки и вклинился между Алиной и дверью. Сегодня он был без кепки, но менее противным от этого не делался.

– Деточка, пойдем в подъезд, ты мне там… – и новая гадость, да такая, что Алина, не задумываясь, врезала по наглой ухмыляющейся роже сумкой, в которой лежала увесистая книга. А еще говорят, нет пользы от бумажных изданий! С электронной книгой такого эффекта бы не получилось!

Парень растерялся, и Алина увидела, что он ничуть не старше её. И не сильнее. И ручки у него – как спички. Прав Лён! Главное – дать отпор! Алина мстительно врезала ему еще раз, на этот раз сверху. Замахнулась снова… Тот парень, которого бабулька-разведчица назвала Антоном, перехватил её руку.

– Хватит уже, – добродушно улыбнулся он. – А то убьешь.

– Туда ему и дорога! – в запале ответила Алина.

– Он больше не будет, – пообещал Антон. – Можешь ходить спокойно. Ты к кому приехала?

– Живу я здесь! – всё еще сердито ответила Алина и выдернула руку. Впрочем, Антон уже почти не держал. – На восьмом этаже.

Кто-то из мальчишек присвистнул. Побитый нахал отлепился от двери и отошел к скамейке. Мрачно поинтересовался:

– Что сразу не сказала? Мы своих не трогаем.

– А ты спрашивал? – ехидно отозвалась Алина. Быстро набрала код домофона, дверь с писком открылась. – Адьёс, мальчики. До новых встреч.

Пальцы у неё мелко тряслись. Алина не сразу нажала на кнопку лифта, и ключ в замок попал не с первого раза. А когда Алина вошла… Да что ж это такое!

– Папа! – закричала она. – Не смей!

Отец выносил с балкона приемник.

– Что ты орешь как полоумная? – рассердился он. – Помогла бы лучше рухлядь выкинуть!

– Это не рухлядь! – заорала Алина. – Тебе бы только выкинуть! Зеркало угробил! Теперь приемник хочешь сломать!

– Да он не работает все равно! – закричал отец в ответ. – Что ты цепляешься за мусор!

– Не работает? – от ярости побелело в глазах. – Я тебе покажу, как он не работает.

Алина рывком размотала провод на удлинителе, вставила вилку в розетку, точным движением включила звук. Музыка загрохотала почти стразу: приемник остался на отметке «Нью-Йорк», а там всегда хорошая передача.

Папа присел перед приемником на корточки. Сделал потише. Пробормотал:

– Чудо какое. Теплый ламповый звук… А я его чуть не выкинул.

Он смотрела на приемник непривычно мягко, словно знакомого увидел. Алина вдруг подумала, что ничего не знает про папину родню. Где его дедушка? Бабушка живет в другом городе и приезжает редко, про дедушку не говорят… Может, там тоже какая-то тайна?

Папа приоткрыл крышку.

– Опа, это комбайн. Тут проигрыватель. Жалко, пластинок нет…

– Почему нет? – внешне спокойно спросила Алина. А в груди всё прыгало от радости, что она успела спаси то, что связывало её с теми временами. А значит, и с Лёном. – В серванте, внизу, большая коробка. В ней пластинки. Старые, на семьдесят восемь оборотов.

Папа восхищенно пробормотал:

– Да ты у нас прямо Шерлок Холмс. Всё нашла.

А мама тихо спросила:

– Алина… Ты откуда знаешь про зеркало?

Алина обернулась. Мамины руки комкали кухонное полотенце.

Можно было отшутиться. Сказать: я же Шерлок Холмс. Но враньё – это предательство. Сначала – маленькое. Потом – большое. И от него станет так, как будто Лёна никогда не было.

Тихо, но твердо Алина ответила:

– Я была у бабуси сегодня. Ездила в гости.

– Зачем? – мама не собиралась ругаться. Кажется, она растерялась.

– Навестить. Мы её совсем забросили.

– И как? Не страшно?

– Нормально. Я же днем ездила. И вообще, мне уже скоро паспорт получать. Я большая.

– Большая – это хорошо, – кивнула мама и тоже присела перед приёмником. Погладила его по боку. Как Лён.

– Можно мне его в комнату поставить? – тихо спросила Алина.

– У тебя места нет, – отозвалась мама.

– А мы его вместо пианино, – нахально предложила Алина. Ей хотелось зажмуриться, но она решила стоять до конца. – Мам, я не буду больше в музыкалку ходить.

Мама почему-то не рассердилась. Она чуть улыбнулась:

– Да уж вижу, как ты занимаешься. Явно надоело. Давно тебе говорю: не хочешь – не ходи, а позориться с тройками не надо.

Алина не верила своим ушам. Может, это сон? Или родители заболели? Надо ещё что-нибудь потребовать. На проверку.

– Папа, – окликнула Алина. – Ты, прежде чем выбрасывать что-то, у меня спрашивай, ладно? Вдруг оно мне нужно?

Папа не ответил: мала ты ещё требовать. Просто кивнул.

Алина ушла в свою комнату и села на диван. Сегодня он не казался таким твердым. Да и ужасный розовый цвет под покрывалом не видно. Диван как диван…

Родителей словно подменили. Может, они хотят осчастливить семью малышом? Обычно в фильмах от этого сначала ссорятся, а потом надолго мирятся. Или ещё что-то у них случилось. Алина вдруг поняла, что никогда не интересовалась, что происходит между её родителями.

Почему они никогда не рассказывают про себя?

Почему только отругиваются: ты маленькая, от тебя никакой помощи?

А может быть… так и есть?

Эта мысль пришла неожиданно. Действительно, а как родители должны догадаться, что она уже большая? Что от неё не только проблемы, что ей можно доверять серьезные дела?

В комнату заглянула мама.

– Есть будешь? Погреть тебе?

– Я сама, – отозвалась Алина, всё ещё рассуждая о том, что бы такое взрослое сотворить. И не заметила, что мама посмотрела на неё как-то странно. Но ничего не сказала, кивнула и ушла. На балконе загрохотало: папа, кажется, нашел, что выбросить.

Алина не волновалась: кроме приемника, там ничего ценного не осталось.

На кухне обнаружилась полная раковина посуды. Мама ещё не мыла её после обеда. И Алина неожиданно для себя обрадовалась. Закала рукава рубашки и взялась за жирные тарелки.

Закончив, Алина вышла в коридор и посмотрелась в новое зеркало. Тонкое, изящное, светлое. Собрала волосы в пучок, покрутила головой. В какой-то момент на неё посмотрел Лён.

Алина знала: из этого зеркала он не выйдет никогда. Он там, куда уходят все люди, когда кончается их срок. Но главное, что он был. И остался в ней, Алине. Совсем немного, но хватит и этого.

– Что, нашла кого-то в зеркале? – пошутила мама, проходя мимо.

– Да, – твердо ответила Алина. – Себя.