Текст книги "Тайна зеркального озера"

Автор книги: Ольга Бэйс

Соавторы: Наталья Сорокоумова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Скальдин расчищал себе дорогу к скорпиону. Он видел, что яд делает с армией, а потому целью его стало уничтожить главу оборотней. Он нещадно отрубал головы волкам, новые воины с удвоенной силой бросались на него и видел он перед самыми глазами клацающие пасти…

Оказавшись вплотную к скорпиону, он со всего маху обрушил на него свой алмазный меч, и в толстой броне появилась прореха. Но это только ухудшило положение вещей: из трещины хлынул поток злобных летучих мышей, и сразу добрый десяток их вцепился Скальдину в волосы… Вскрикнула Кристина, укушенная маленьким летающим вампиром, однако развернула луч зеркала и принялась полосовать орду мышей, сжигая их на лету.

На помощь Скальдину спешил Итан, поднявший над головой меч…

Ангелина в ужасе зажала себе рот, чтобы не закричать: Черный скорпион развернул жало и нацелил его на бойцов, готовясь превратить их в статуи… Случайная мысль вдруг мелькнула у Ангелины в голове: зеркало!

Она бросилась к своей кровати и стремительно выкатила из-под неё выдвижной ящик. Лихорадочно вышвыривая из него какие-то старые вещи, лоскутки, куски картона и пыльных кукол, она подцепила из глубины овальное зеркало, величиной с большую тарелку, извлекла его на свет и быстро протерла куском материи…

Вернувшись к зеркалу, она крикнула: пропусти, и смело шагнула за податливую занавесь безвременья. Пустыня окружила её пылью и запахом крови, но она уже бежала по сыпучему боку бархана, падала, снова поднималась и карабкалась, держа зеркало и не выпуская его из рук… Достигнув вершины, она повернула зеркало так, чтобы гладкая поверхность его была направлена на скорпиона…

Итан боковым зрением увидел, что в его мире неожиданно появился новый герой. Отбиваясь сразу от пятерых волков и не понимая, что собирается делать девушка, он, однако, успел крикнуть Кристине:

– Помоги Ангелине!

Кристина не медлила. Обернувшись и разглядев тоненькую фигурку девушки, она ударила пятками в бока единорога и единым духом взлетела на бархан. Соскочив на песок, она принялась размахивать зажатым в руке зеркальцем так, что свет его обрисовал вокруг четкую границу и оборотни, натолкнувшись на неё, уже не могли причинить вреда обеим воительницам. Ангелина, закусив губы так, что они стали мертвенно бледными, подперла зеркало руками и во все горло завопила:

– Посмотри сюда, Не-имеющее-имени!

Черный скорпион шевельнул жалом и развернулся. Прямо в его голову ударил отраженный свет луны, ослепил, но его глаза успели-таки увидеть свое собственное отражение в зеркале… Скорпион отшатнулся, а мечи Итана и Скальдина разрубили воздух. Скорпион застонал, отступая, и фея, разгадав замысел Ангелины, щелчком пальцев увеличила зеркало до невероятных размеров, и в нем отразилась вся армия зла… Дикий визг сотряс землю и небо! Плюясь кровью, бросились оборотни врассыпную, спасаясь от своих отражений, но поздно: все они, увидевшие себя в зеркале, отступали, гонимые безумным страхом, и Черный скорпион, огрызаясь, уходил прочь чересчур торопливо, бросая на поле битвы остатки своей грозной армии.

Вслед им радостно вопили и улюлюкали гномы и эльфы, швырявшие в спины серебряные стрелы. Армия тьмы уходила в ночь с позором. Карибэт бросил им вслед пригоршню песка и презрительно сплюнул. Скальдин вытер пот с разгоряченного лица и бросил меч. Едва тот покинул его руку, как сразу же исчез. До следующей битвы.

Итан облегченно перевел дыхание. Фея уменьшила зеркало Ангелины до первоначальных размеров, чтобы его можно было нести без усилий, и все вместе люди поднялись на бархан.

Ангелина сияла. Её румяные щеки и прерывистое дыхание говорили о невероятном волнении, которое она испытала во время поединка, глаза горели боевым огнем, а на губах блуждала легкая детская полуулыбка. Вцепившись в зеркало, она смотрела вслед убегающим войскам тьмы .

– Как ты догадалась? – спросил восхищенно Итан, обнимая её.

– Я просто вдруг вспомнила наш разговор с Игорем, – радостно ответила она, с трудом сдерживая тяжелое дыхание. – Помните, я говорила, что по восточной философии зеркало считается оберегом против зла? Зло видит свое страшное отражение, пугается и спешит уйти. Я решила испытать это на деле. И получилось!

– Все же это было очень рискованно, девочка, – строго сказала Фея. – Ты могла пострадать.

– Если вы все боретесь с «Не-имеющим-имени», значит и я тоже должна.

– В этот раз сработало, – сварливо пробормотал Карибэт. – Но в следующий раз «Не-имеющее-имени» может принять такой облик, которому глаза будут не нужны.

– Например? – сразу же спросила Кристина.

– Например, огромный многотонный раскаленный утюг, который просто размажет всех по доске, – предложил Старец. Он во время битвы сидел возле разлившегося серебряного озера и шептал магические слова, даже не стараясь поверить в их силу. Впрочем, его никто не посмел бы осуждать или уличать в трусости – Старцу давно перевалило за десять тысяч лет, и ему прощали некоторую умственную слабость. Но после этих слов всем стало очень неуютно, и сотни глаз настороженно посмотрели в сторону исчезающих оборотней.

– Это было бы слишком грубо, – неуверенно заявил Карибэт и передернул плечами.

Некоторое время все молчали.

– Битва выиграна, Фея, – сказала ласково Аланто за спиной людей. – Теперь я хочу получить свое.

– Разумеется, – ответила Фея и шагнула к ней.

– Я сама выберу того, кто мне нужен, – остановила её Аланто и двинулась вдоль строя.

– Подожди, царица теней! – попыталась остановить её Фея. – Это ошибка!

Но, прежде чем кто-нибудь успел что-либо ещё сказать или сделать, Аланто остановилась перед Ангелиной, все ещё продолжающей улыбаться по-детски наивно, коснулась её плеча белоснежной рукой и открыла глаза.

– Нет! – вскрикнул Итан в ужасе…

Ангелина зачарованно вгляделась в большие янтарные глаза Аланто, увидела в них свое отражение и странные переплетения загадочных теней, пульсирующие разноцветные нити миражей, охраняющих серебро глубоко в недрах мира, и кого-то ещё – невыносимо страдающего в сетях кошмарных видений. Ангелина мысленно протянула этому кому-то руку и сразу почувствовала, как её затягивает в янтарные моря загадочных измерений. Её тащило вглубь сна, но она не испугалась. Вообразив себя птицей, она легко взмыла из пропасти, пролетела над желтым морем и опустилась на берег… Тот, кому она протянула руку, стоял за её спиной – спасенный и благодарный. Ангелина счастливо рассмеялась и обернулась…

…Бросившись к Аланто, Итан натолкнулся на невидимую преграду, и она оттолкнула его, как упругая сетка. Опрокинувшись на спину, он едва слышно промолвил:

– Нет! Ангелина…

И в следующий момент Аланто отпрянула от девушки, отдернула руку и, дрожа, закуталась в роскошные длинные волосы. Глаза её закрылись, мертвенно-бледные губы что-то прошептали, и на глазах изумленных людей и маленького народца Аланто исчезла. Спустя секунду исчезло и серебряное озерцо.

– Ангелина! – Итан порывисто схватил её за плечи. – С тобой все в порядке?

– Конечно! – ответила она, улыбаясь. – А в чем дело?

– Аланто впервые со дня создания мира ушла без награды, – ошеломленно сказал Карибэт. – Она отказалась от платы. Почему?

– Что она тебе сказала, девочка? – обратилась Фея к Ангелине.

– Я не совсем точно разобрала. Кажется – «тебе пора вернуться».

– Что? – переспросила Кристина. – Совсем непонятно.

Откуда-то сверху раздался гулкий бой часов. Пробило четыре раза.

– Нам пора, – сказал Скальдин. – Все устали. Предстоит тяжелый день.

– Надо торопиться, Игорь, – сказала Фея. – Вы должны успеть закончить фильм.

– За несколько дней – это просто немыслимо, – покачал он головой. – Мы работаем, но все же картина – это картина.

– Я растяну для вас время настолько, насколько нужно, – ответила Фея. – Но не до бесконечности. Итану пора покинуть зеркальный плен.

– Мы справимся.

– Не сомневаюсь.

Они расстались посреди светлеющей пустыни. Помахав на прощание, люди вернулись в свой мир, а маленький народец отправился по домам, чтобы отоспаться и набраться сил для новых сражений.

Ангелина что-то мурлыкала себе под нос, пряча зеркало под кровать. Учуяв запах гари, она кинулась со всех ног на кухню, вытащила остатки запеканки и горько сказала:

– Наш роскошный ужин сгорел.

– Не беда, – махнул рукой Скальдин. – Я просто с ног валюсь. Приму ванну и немного посплю.

– Хорошо что папы не было дома, – заговорщицким тоном сообщила Ангелина Кристине, едва Скальдин удалился. – Он бы с ума сошел, бедный.

Она опять запела веселую песенку, вываливая горелую массу в ведро.

– Ах, как прекрасно любить! – разобрала слова Кристина. – Как прекрасен мир, когда любишь!

Ангелина закружилась в танце с воображаемым партнером. Кристина напряглась. Ей было до боли знакомо такое умиротворенное выражение лица и отрешенный взгляд в сочетании с нерифмованными строчками песни… И она сама не так давно кружилась вот так же, чувствуя вырастающие за спиной крылья и невесомость во всем теле…

Резко прервав кружение Ангелины, Кристина схватила её за запястья и строго спросила:

– Милая моя, ты влюбилась?

– Ах, как прекрасен мир, когда любишь, – мурлыкала Ангелина.

– Только не говори мне, что влюбилась в Итана!

– А почему бы и нет? Что в этом плохого? – рассмеялась она.

– Да потому что любит он только Сонели и только ради неё он терпит весь этот кошмар в зеркале, – Кристина умоляюще заломила брови. – Опомнись! Ты не можешь претендовать на него!

Ангелина перестала петь и стала совершенно серьезной.

– Я не претендую, – ответила она. – Я просто хочу сделать все для того, чтобы он мог найти свою единственную любовь и спасти свой мир и наш мир от гибели. Я не сделаю ничего, что причинит ему боль.

– Но ты уже это сделала! – всплеснула руками Кристина. – Ты будешь страдать, глупая!

– Если это спасет его и Сонели, то – пожалуйста. Я пойду на любые муки.

Она с грохотом захлопнула духовку, распахнула окно, чтобы проветрить кухню, и убежала, сдерживая слезы.

– Она погубит себя, – сказала Кристина.

– Она поймет, что Итан не сможет остаться с ней, – проговорила Фея, отразившись в зеркальном кругу кухонного шкафчика.

– Понять – это одно, а принять – это другое, – возразила Кристина.

– Она справится. Она сильная. Даже царица Аланто не смогла одолеть её.

– Это странно, верно?

– Более чем. Спокойных снов, – Фея исчезла, оставив Кристину одну.

А в спальне отца на кровати лежала Ангелина и во весь голос рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Сотрясаясь всем телом, она даже не пыталась сдерживать слезы. Из зеркала трюмо, полускрытый темнотой и отблесками заходящей луны, с выражением немыслимого страдания на лице, смотрел на неё печальный Итан…

Глава 4

Утром, когда все встретились за завтраком, происшествия прошедшей ночи могли бы показаться порождением сумеречной фантазии подсознания, извлекающего из нашей памяти разноцветные осколки жизненных впечатлений и творящего из них причудливую и сказочную мозаику наших сновидений. Показались бы, но сны у каждого свои, а сидящие сегодня за одним столом Кристина, Скальдин и Ангелина точно знали, ЧТО с некоторого момента объединило их судьбы и их воспоминания.

– Можно мне пойти с тобой? – тихо спросила Кристина.

– Да, – ответил Скальдин, хотя и не был уверен, что это удобно.

– Я тоже пойду с вами, – вдруг отозвалась Ангелина, – мне папа дал задание кое-что пофотографировать.

– Вот и замечательно, – сразу оживился Игорь Алексеевич, словно это решало его проблему. – Чем больше мы успеем сделать за оставшееся время, тем больше шансов у нас добиться успеха.

* * *

Кристина впервые видела, как снимается кино. Нужно сказать, что увиденное сначала её порядком разочаровало. Её представления о том, как это происходит, слишком мало совпадали с действительностью. Но, тем не менее, ей было жутко интересно. С поистине детским восторгом следила она за тем, как накладывается грим, как подбираются и подгоняются костюмы для каждой сцены отдельно, как ассистенты заполняют пространство студии дымом и как руководят массовкой. Даже щелканье хлопушки перед дублями вызывало у неё довольную улыбку. В актерах видела она возрождение давней истории и украдкой всхлипнула, когда актер, исполняющий роль Итана, тщетно взывал к своей Сонели, сгорающей в огне. Режиссерскую работу Кристина была готова назвать просто гениальной – настолько реалистично и искренне играли люди, словно сами когда-то пережили безумное чувство обретения любви и её потерю.

Кристина стояла за спинами помощников и гримеров, страстно желая поучаствовать хотя бы в одной сцене, пусть даже в роли кустика или деревца. И счастливая возможность ей неожиданно представилась. Увидев взволнованную Кристину – с приоткрытыми влажными губами, с горящим взором и руками, стиснутыми у груди, один из ассистентов предложил вставить её образ в картину заднего фона, как одну из душ, порабощенную злом.

Её повели в гримерную, растрепали волосы, напудрили и одели в легкий тонкий сарафан, поставили перед объективами фотоаппаратов и долго щелкали, заставляя двигаться, улыбаться, хмуриться, сердиться и страдать. Потом с помощью компьютера планировалось лучшие снимки наложить на фон, но даже ещё не видя результата проведенной работы, Скальдин с восхищением сообщил ей на ушко, что она – самая красивая и самая талантливая из всех актрис, занятых в фильме.

А ещё Кристина взяла на себя ответственное дело. Полагаясь на собственную интуицию и волшебное зеркальце, она смешивалась с толпой поклонниц и поклонников актеров и самого Скальдина, каждый день приходивших к съемочным павильонам, чтобы лицезреть своих кумиров, и пыталась определить, может ли среди этих людей быть человек, хранящий в себе душу Сонели. Книга Игоря Алексеевича имела грандиозный успех, так что продолжала теплиться надежда – вдруг та, которую искал тысячи лет Итан, живет здесь, в этом городке и, движимая неведомым чувством тоже приходит к павильонам, в шумную толпу поклонников. Однако и зеркало, и интуиция хранили молчание. Сонели была невидимой и неслышимой.

Уходить со съемочной площадки не было никакого желания.

А когда помощник режиссера сказал, что, скорее всего, к концу недели они заканчивают здесь работу и отправляются в Москву, она почувствовала, что на душе стало тяжело и серо.

Фея обещание свое сдержала. День был удлинен настолько, что съемочная группа успела выполнить колоссальный объем работы, чего, собственно и не планировалось. Работая в таком темпе, фильм можно было закончить в рекордные сроки, тем более что все двигалось без сучка, без задоринки.

Но покидать чудесный город у моря все равно не хотелось до слез.

Своими мыслями она поделилась с Ангелиной, когда вечером они вместе готовили ужин.

– А вам с Игорем вполне можно было бы здесь еще погостить, разве у вас есть дела, которые не подождут еще хотя бы недельку? – В голосе девушки что-то дрогнуло, словно это предложение значило для нее значительно больше, чем это могло бы показаться на первый взгляд.

– Но мы и так вас стесняем, – неуверенно возразила Кристина.

– Вы же знаете, что не должны сейчас бросать нас… – неожиданно вырвалось у Ангелины.

Женщины посмотрели друг другу в глаза. Они не сказали больше ни слова, но с этого момента уже знали, что до решающего дня осталось меньше недели. Они должны быть в тот день вместе. Это тоже не вызывало не малейшего сомнения.

Несмотря на то, что работы хватало всем и на отдых времени почти не оставалось, по ночам Ангелина часто не могла сразу заснуть и все смотрела, смотрела в зеркало, словно пытаясь в нем утопить свою тоску и боль. Она прекрасно понимала, что непонятный и внезапно вторгшийся в её жизнь Итан, в сущности, ей принадлежать не может, как она не может принадлежать ему. Их разделяли не просто века и расстояния – их разделяли звездные миры, в которых существовало другое понимание жизни, времени, судьбы и любви. Итан боролся за Сонели, Ангелина боролась за Итана, но кто станет бороться за неё саму, если она так неразумно поступила, отдав свое сердце человеку из Зазеркалья!…

Дни в работе, ночи в бессоннице. И щемящее чувство боли от пролетающего мимо счастья, до которого даже невозможно дотронуться…

Ангелина проснулась от какого-то звука, или скорее от ощущения тревоги, которое было спровоцировано этим звуком. Она прислушалась, но ничего больше не услышала. Окно было открыто, и яркий свет убывающей луны, отсчитывающей время до рокового часа, хорошо освещал комнату. До рассвета было далеко, но сон не возвращался. Чувство тревоги возрастало.

Ангелина встала и подошла к окну. Небо было безоблачным и звездным.

Нет, оттуда веяло только легкой ночной прохладой, привычными запахами моря и цветов. Там было все знакомо и спокойно.

И тут она опять услышала странный звук, словно легкий всплеск. Это было где-то в комнате. Она, не задумываясь, повернулась в сторону зеркала и замерла от этой так давно ожидаемой неожиданности. Посреди ее комнаты совсем близко стоял Итан. Ей показалось, что она слышит, как бьется его сердце, или точнее, как бьются их сердца. Ей бы только протянуть руку и коснуться его лица…

И все-таки он оставался в плену зеркала. Ещё несколько дней должен был он смотреть на земной мир через тонкую преграду волшебного стекла.

Он молча смотрел на неё, совсем не моргая, напряженно, как на предмет невыразимых мучений. Огромные глаза немного светились из-за скрытых слез – казалось, скажи Ангелина хоть одно ничего не значащее слово, и польются они горячим искрящимся потоком.

Ангелина села в постели и бессильно опустила руки. Она старалась не смотреть на Итана, потому что знала – стоит ей взглянуть на него и никакие зеркала и колдовские чары не удержат её в этом мире, где она не могла так долго найти настоящую любовь, и она бросится к Итану, голыми руками ломая осколки стекла, чтобы только коснуться его…

Она закрыла лицо ладонями и тихонько застонала, кусая губы. Итан вздохнул печально.

– Ведь с первой минуты мы были обречены, – сказал он, опуская голову.

– Да, – ответила Ангелина, не отнимая ладоней от лица. – Я думала, что у меня будет все по-настоящему. Я считала, что принц на белом коне – не для меня, что я все-таки больше реалистка, чем мечтатель. И ошиблась.

Он не нашелся, что сказать.

– Знаешь, съемки здесь окончены, – почему-то сообщила она, как будто он не мог знать этого сам. – Материал уже отправили в Москву. Это значит, в этом году фильм выйдет на экраны.

– Я бы должен радоваться, но не могу, – ответил Итан. – Может, мне стало все равно? Мне кажется, что сейчас я не могу вспомнить, как выглядит Сонели. С недавних пор я начал забывать обо всем, что нас связывало с ней … Я покину зеркальный плен только на три дня. Разве успею я сделать все, что должен?…

Внезапно Ангелина разозлилась. Она резко откинула одеяло, прыжком соскочила с кровати и, сверкая суженными от ярости глазами, подбежала к зеркалу. Итан изумленно вскинул брови.

– Никогда не смей говорить, что не успеешь найти ее! – прошипела она, стукнув кулаком по стеклу. – Никогда не смей говорить, что твои усилия пропадают даром!… Никогда не говори этих страшных вещей!… Я лучше умру, чем позволю тебе ещё сто лет прожить в зеркале… Я из-под земли выкопаю Сонели и верну тебе её! Слышишь!?

Последние слова она выкрикнула, прильнув лицом к зеркалу. Итан сжал губы.

– Ты сейчас так похожа на неё, – вдруг сказал он, отступая на шаг и разглядывая Ангелину. – У тебя её глаза и её голос! Неужели…

– Хватит! – застонала она, сползая на пол и сотрясаясь в рыданиях. – Хватит… О, боже, я и так сгораю от боли… Не надо, Итан!… У меня не хватит сил сопротивляться воле зла, если ты будешь так мучить меня своим присутствием… Уходи, пожалуйста…

– И у меня не хватит сил, – тихо сказал он. Ангелина подняла заплаканное лицо. Они оба прижали ладони к стеклу и мертвое зеркало согрелось в их руках. – Что бы ни случилось потом, обещаю – тебя я не забуду.

– Я буду до последней минуты с тобой, – ответила она, растирая по красным щекам слезы. – Я верну тебе Сонели!

Они просидели рядом – он с одной стороны зеркала, она с другой, – до самого утра. Больше им ничего не пришлось сказать, потому что говорить не хотелось.

Едва взошло солнце, Итан исчез. Ангелина, чувствуя себя полностью разбитой и абсолютно несчастной, поспешила покинуть дом, пока все обитатели профессорской квартиры не проснулись. Ангелина понимала, что в сложившейся ситуации никто не сможет дать ей дельного совета, никто не сможет по-настоящему помочь ей, и даже спокойная и умная Кристина, в которой нашла она понимание и сочувствие, вряд ли могла подсказать, как заставить сердце разлюбить. Да, она призывала Итана не сдаваться, но разве сейчас она сама не была готова бросить все и отдать свою судьбу на волю волн?

Море – вот кто был лучшим другом. Оно всегда старалось утешить и приободрить, оно было терпеливым и очень добрым, оно выслушивало все жалобы и горестные вздохи… Кто мог быть сейчас хорошим собеседником? Море. Оно столько всего повидало на своем веку, что Ангелина, глядя на быстро бегущие волны и белые барашки, взбивающиеся на мелководье, осознала, как, в сущности, незначительно и мелко её горе. Ведь в море гибли целые корабли и острова, а маленькая слезинка Ангелины растворилась в соленых волнах и успокоила взволнованную душу.

Все утрясется, говорило море, шурша песком. Все пройдет, и горе забудется. Наступят дни солнечного тепла, и будет жарко. Тучи на небе канут в Лету и никто не вспомнит про них, купаясь в мягких волнах и горячих лучах… И твоя печаль уйдет. Однажды ты проснешься и поймешь, что все мечты стоят у порога и надо открыть им дверь. Сейчас все кажется безнадежным и тоскливым, но имей терпение – и судьба непременно вознаградит тебя… Плачь – и станет легче. Горюй – и придет надежда. Жди – и случится чудо…

Она бродила по берегу моря целый день. Забыв о том, что в доме непременно начнут волноваться из-за долгого её отсутствия, Ангелина, тем не менее, назад не торопилась. Разувшись, она медленно шагала по пляжу, оставляя ровную цепочку следов, заходила по щиколотки в воду, позволяя волнам ласкать ноги, а потом отправилась на пирс, села на скамейку и просидела почти до заката. Странное дело, но она совсем не чувствовала голода и жажды – погрузившись в горестные мысли, она потеряла ощущение времени. На пирс приходила шумная толпа отдыхающих, они фотографировали море и небо, пирс и Ангелину, задумчиво смотревшую за горизонт, но она их даже не заметила. Топали по доскам любопытные чайки и пытались заглянуть ей в лицо, в надежде выпросить хлебных корочек или иного лакомства – она их не видела.

Ангелина все думала и думала. В сотый раз прокручивала она в голове всю случившуюся с ней историю и не понимала, в какой момент дало слабину её сердце. В сказки она почти что верила, но разве могла представить себе, что влюбится так горячо в чуть ли не сказочного героя?!

Я помогу ему вернуть Сонели, думала она, но потом наступит минута и мне придется уйти, чтобы им не мешать. Смогу ли я просто отвернуться и навсегда забыть произошедшее?… Зачем все это? Какой в этом смысл?…

Солнце коснулось края горизонта. Подул с моря вечерний ветер, и Ангелина зябко передернула плечами, с удивлением отмечая, что день, оказывается, тихонько сгорал в небе. Она с сожалением поднялась со скамьи, собираясь возвращаться.

Пляж был пуст, только кричали неугомонные чайки.

Две высокие волны поднялись у края неба и побежали к пирсу. Ангелина удивленно смотрела на них – такого она ещё не видела, чтобы две волны, словно привязанные друг к другу, так быстро приближались к берегу. Заинтересовавшись, она подошла к самому краю пирса.

Волны в человеческий рост со звоном накатили на пирс и разбились о сваи, забрызгав не успевшую отскочить Ангелину. Она сердито принялась стряхивать с себя воду.

Водяная пыль осыпалась, и море успокоилось.

– Все не так уж печально, – сказал кто-то позади Ангелины. Она вздрогнула, обернулась и остолбенела.

На скамье, свесив широкий мощный хвост, весь в рыбьих серебряных чешуйках, сидела русалка. Длинные зеленые волосы скрывали наготу мокрого тела, по гладкой коже стекали капельки воды и сразу же высыхали на ветру. Русалка была в солидных годах, но возраст угадывался исключительно по мудрому взгляду да нескольким тонким, едва намеченным морщинкам возле глаз и губ.

– Вы так думаете? – ошеломленно спросила Ангелина. Одно дело видеть сказочных существ в Зазеркальном мире, во время битвы с «Не-имеющим-имени», когда все казалось только сном, а другое – столкнуться в своей реальности нос к носу с настоящей русалкой, спокойно восседающей на пирсе.

– На самом деле – не думаю, – русалка пошевелила хвостом, глядя на переливы роскошных блесток. – По-моему, всё хуже некуда.

– Почему? – сразу же спросила Ангелина, осторожно приближаясь к русалке.

– Потому что все опускают руки, – объяснила та. – Итан паникует, Кристина и Скальдин совсем забыли о том, что на них возложена роль защитников вашего мира и вместо того, чтобы прислушиваться к отзвукам зеркал, прислушиваются друг к другу.

– Но как же иначе? – потрясенно проговорила Ангелина. – Они же любят друг друга? Разве нет?

– Несомненно, – кивнула головой русалка, но черты её нежного лица все равно сердито заострились. – Однако, я полагаю, что судьба свела их вместе не только для того, чтобы они наслаждались любовью. У них есть кое-какие обязанности.

Ангелина почувствовала необходимость заступиться за своих соотечественников. Кроме того, она вдруг осознала, что виной её переживаний все-таки было Зазеркалье, где она увидела Итана, где смогла прикоснуться к нему и понять, что безнадежно влюблена…

– Ну, знаете, – возмущенно сказала она. – В вашем мире творится черт знает что, вы не можете разобраться в своих проблемах, и пытаетесь свалить их решение на обычных людей! Это, по меньшей мере, нечестно!

– По меньшей мере? – с любопытством переспросила русалка. – А по большей мере?

– Хамство! – выпалила Ангелина и тут же смутилась за резкий выпад.

– Неужели? – подняла брови русалка. – Насколько мне известно, это ваш мир виноват в том, что зло приобрело силу и мощь, которых никто не знал до этого. Это в вашем мире оно освоилось, как дома – тут вам и сектанты, тут вам и преступления, убийства и грабежи, ложь и слезы… Полный набор продуктов питания для «Не-имеющего-имени», между прочим…

– Ну-у… – растерянно протянула Ангелина, опуская глаза.

– Да, – безжалостно говорила русалка, – именно так. К тому же, это ведь ваша человеческая фантазия придумывает нелепые сказки и населяет нашу реальность всякой нечистью, против которой мы бороться не можем при всей силе магии. Ты ведь тоже, друг мой, увлекалась в детстве сочинением небылиц, где властвовали слабые и немощные герои, едва способные постоять за себя. Их всегда приходилось спасать, и чаще всего – именно человеку из реальности!

– Откуда вы это знаете? – покраснела Ангелина.

– Птичка начирикала, – ответила русалка, не смягчаясь. – Лично мне твои герои доставляют большие неприятности. Они мечтают или хнычут – страшные зануды.

– Тогда они казались мне очаровательными романтиками…

– Вот-вот…

Ангелина села на краешек скамьи.

– Как-то некрасиво все получилось, – сказала она. – Мне так стыдно.

– И правильно. И должно быть стыдно, – русалка вдруг протянула руку и положила холодную ладонь Ангелине на локоть. – А теперь все летит в тартарары, и никто из вас не может найти в себе сил сражаться со злом. И даже ты, личность сильная настолько, что грозная Аланто отступила, – даже ты опускаешь руки и жалуешься морю, как ты несчастна. Твое несчастье длится только несколько дней, а ты готова рвать на себе волосы…

– Это не совсем так, – пробормотала Ангелин.

– Почему же не так?… А теперь просто представь, что это твое горе может продлиться тысячи лет! Много веков взаперти, практически безо всякой надежды на спасение, наедине со своей совестью, которая день и ночь ворочается в груди и не дает покоя… Ты видишь, как идет время, как все вокруг меняется, как люди влюбляются, расстаются, плачут, смеются, скорбят и все такое, но ты – ты не можешь жить, ты только существуешь там, где нет ничего, кроме боли… Это пытка. Существовать без жизни.

Ангелина закусила губу. Она вдруг очень ясно представила себе это – века полнейшего, горького одиночества, мимо движутся живые люди с живыми переживаниями, а тебе остается только лишь смотреть на них и понимать, что три дня свободы по сути своей короткий кошмар, в котором ты бежишь, бежишь до судорог в коленях и знаешь, что бег закончится новым веком забвения…

Русалка тихонько сжала локоть Ангелины, словно пытаясь приободрить. Жесткость исчезла с её лица, и опять оно стало нежным и ласковым, наверное, таким должно быть лицо матери…

Ангелина решительно выпрямилась.

– Вот что, – сказала она твердо, глядя русалке в глаза. – Я совсем не знаю, что должна буду сделать, чтобы исправить положение. Но я знаю, что и на самый страшный шаг храбрости у меня хватит. А если не хватит – то я себя заставлю его сделать.

– Когда придет время – ты будешь знать, что делать, – ответила русалка. – Тебе подскажет сердце и твоя душа. Но храбрость нам всем понадобится.

– Мне пора идти.

– До встречи.

Ангелина сделала несколько шагов, но потом, как будто вспомнив что-то, остановилась, обернулась и спросила:

– Мне удивительно знакомо ваше лицо. Мы не могли встречаться раньше?

– Очень может быть, – ответила русалка, соскальзывая в воду и поднимая фонтан брызг. Белая рука её взметнулась над водой, помахала Ангелине и исчезла.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Ангелина постояла немного на пустом пирсе, а потом побежала домой.

Русалка нырнула поглубже, выплыла на поверхность, легла на воду и тихо закачалась на волнах. Рядом с ней появилась Фея Зеркального озера на троне из мыльных пузырей.

– Невероятно, – сказала русалка. – Какая в ней скрыта сила!

– Ты всерьез полагаешь, что… – начала Фея, но русалка прервала её:

– Мы узнаем это, когда придет время!… В доме на озере мне казалось, что нет более сильной человеческой души, чем у Кристины. Но сейчас я поражаюсь снова.

– Тебе не кажется, что ты слишком жестко с ней говорила?

– Жестко? М-да… Но иногда только жесткостью можно пробудить желание сражаться до конца, как это ни прискорбно. Если бы я знала другой способ вдохновить её, то воспользовалась бы им… Она вновь вся в огне. Итан был очень легкомысленен, разбудив в ней страстные чувства, но его можно понять – в каждой девушке ему хочется найти Сонели. Он устал.

– Наверное, мы все устали, – проговорила Фея. – Через несколько дней все решится – ещё одно столетие в зеркале или свобода.

– Ангелина первый раз в жизни влюбилась, – продолжала русалка. – Разве можно было предвидеть, что полюбит она именно нашего Итана? Грустное совпадение. И он тоже ищет в ней любовь.