Текст книги "В городе Солнца(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Annotation

Люди в прошлом создавали образы идеального будущего: Города Солнца. Похоже, что человечество его уже построило, этот мир будущего: с тоталитарным правлением, с жесткой вертикалью, с господством человека над природой и высокими технологиями. Только вот жить в этом городе – отнюдь не уютно. Например, журналисту Кроласу, который проживает в южном мегаполисе, который отгорожен от других городов и стран непроходимой пустыней. И, с недавних пор, ему снится по ночам совсем другой город. С тех пор, как он, благодаря случайности, приобретает себе на черном рынке странного друга и советника... А в реальности его ожидают весьма странные приключения...

Манскова Ольга Витальевна

Глава 1. Вран.

Глава 2. Дела редакционные.

Глава 3. Интервью.

Глава 4. Дом, уютный дом...

Глава 5. Коммунятник.

Глава 6. Подземка.

Глава 7. Собор и монастырь.

Глава 8. Вран, Шнобель, и снова – дома.

Глава 9. Юбилей и информтека.

Глава 10. Дядя Ося.

Глава 11. Приключения со Шнобелем.

Глава 12. Герой – спасатель.

Глава 13. О начале начал...

Глава 1. Сделка.

Глава 3. На монастырском подворье.

Глава 4

Глава 5. Кафе "Старая Прага".

Глава 6. Переговоры с Крысой.

Глава 7. Гондурас.

Глава 8. Пир Тараканова.

Глава 9. В логове Волка.

Глава 10. Задушевная беседа.

Глава 11. Обыск.

Глава 12. Попытка бегства.

Глава 1. Началось и поехало...

Глава 2. Гипнокристаллы.

Глава 3. На "Дороге"

Глава 4. В "Раю"

Глава 5. Шнобель, Барабашка и Пёс.

Глава 6. В карцере.

Глава 7. Большие проблемы

Манскова Ольга Витальевна

В городе Солнца

В Городе Солнца

Фантастическая повесть

Часть 1. Журналист – это нечто старинное...

Глава 1. Вран.

Он всегда оттягивал момент сбора на работу до тех пор, пока это было возможно. Почему-то никак не получалось по нормальному, не спеша, встать, одеться, выпить чашечку той коричневой синтетической бурды, которая называется "кофе"...

Нет. Иоганн тянул до последнего, валяясь в постели, глядя мелодрамы и слушая мажорные песенки. Пока на табло его телекса не появлялось то время, которое он считал критическим: за этой чертой грозило явное опоздание. Лишь только тогда Иоганн вставал, в спешке собирался и опрометью вылетал на площадку, к лифту.

Так было и сейчас. И вот, он уже внизу. Вышел из подъезда своей многоэтажки, насквозь провонявшего мочой и наркосигаретами. Задержав дыхание, только снаружи судорожно глотнул, вбирая в легкие уличный воздух, тоже не слишком чистый. И на него сразу, стихийным бедствием, надвинулась улица. Замелькали перед глазами машины, едущие на безумной скорости. Замельтешили спешащие люди...

Дверь его подъезда выходила на первый ярус города: наземный.

На этом ярусе, по определению, не было ни бусов, ни поездов метро. Разрешены только частные машины. И то, не на всех улицах; некоторые были исключительно пешеходными. Чтобы уменьшить поток транспорта, бусы и метро пустили по второму ярусу. Иначе было бы не избежать аварий. Но многие водители частных машин считали верхом лихачества ехать на красный свет, да при этом орать на прохожих: "Куда ты прешь, козел?" И потому, аварийность в городе всё равно была высокой. А поток машин и людей, как обычно, зашкаливал.

В общем, всё было настолько же радостным, насколько в любое рабочее утро...

Иоганн открыл дверь подъезда, сделал шаг, и ... Тут же вписался в флуоресцентную урну для пластиковых бутылок.

"И какой придурок отпинал эту урну на самый центр!" – подумал он растерянно. И пнул урну обратно, к стене. Она заскользила по идеально гладкой, почти зеркальной поверхности иссиня-черного тротуара.

А Иоганн прошел вдоль стены дома и повернул налево. И вдруг четко услыхал сзади звонкий мальчишеский голос:

– Фас!

Он обернулся. И вовремя. Какой-то мальчишка спускал с поводка двух собакокрыс.

"Мерзкий слюнтяй! Развлекается, гад... По виду, ярко выраженный потомок богатых родителей. Наверное, принял меня за беззащитного инженера или учителя, – подумал Иоганн. Он знал, что собакокрысы после команды "фас" не знают отбоя. – Ничего, я не такая уж легкая добыча"...

Став в боевую стойку, он широко расставил полусогнутые в коленях ноги. Хладнокровно подпустил собак поближе. Затем достал из кармана газовый пистолетик. Такой пистолет имел право носить каждый журналист. Последняя, усовершенствованная модель. Стреляет пулями, разрывающимися вблизи цели, а они выбрасывают пары ядовитого газа. У человека этот газ вызывает конвульсии, а затем парализует жертву на несколько часов. Но собак, более чувствительных к запахам, убивает насмерть... Даже таких, как эти потомки экспериментов в области генной инженерии.

"Сотворил же некий урод этих собачек... Имя этого экспериментатора не сохранилось для истории. Отвратительные твари – эти мутанты", – подумал Иоганн, глядя на подбегающих зверюг. Эти животные более походили на крыс, но только имели длинные, стройные лапы. Их красные глаза сверкали бешенством, а из пастей, обрамленных весьма острыми зубами, капала слюна.

Когда собаки были совсем близко и уже собирались прыгнуть и вонзиться зубами в его ногу, Иоганн нажал на кнопку своего оружия. Послышался отвратительный визг, и обе псины завалились на бок и начали дергаться в конвульсиях.

Иоганн полюбовался, как издыхают псы, а "малыш", их хозяин, неподалеку распускает зелёные сопли, размазывая слёзы кулачками по лицу. Но любовался недолго: проворно ретировался в тень, за какой-то ларёк. "Не хватает только проблем с обществом защиты животных! – подумал он, спешно убегая к ближайшей станции метро. – Эти ребята быстренько изобразят картину расправы с несчастными беззащитными пёсиками, безжалостно уничтоженными жестоким маньяком-авантюристом. И слупят в пользу папочки пацана огромный штраф. Впрочем, сразу скажу, что я журналист. Даже эти истероиды редко связываются с пишущей братией. Чревато. Но и мне не стоит лишний раз искушать судьбу".

Вскоре он был у большого, круглого здания из прочного, пуленепробиваемого стекла с литерой "М" наверху.

"Не совсем экономично; другим способом было бы доехать быстрей и дешевле... Да ладно уж... Главное – побыстрее смыться. Кажется, никто не снимал это побоище на камеру", – подумал он, пробираясь к дверям метро сквозь колонну нищих оборванцев. Они, как обычно, выпрашивали пласткарты у всех входящих. Около одних был какой-нибудь плакат, написанный от руки на упаковочном картоне: "Подайте на клонирование почки, ради Господа!", "Исполню любую работу. Часть платы – вперед", "Я приехал с другой части города. Меня здесь обокрали. Подайте на проезд"... И тому подобные. А другие выпрашивали в голос, очень жалостливо.

"Может быть, половина из них – настоящие, а не ловкачи, вымогающие таким образом пласткарты, в своей совокупности – на крупную сумму. Но разве всем угодишь! Самому тоже жрать надо. И каждый день, заметьте", – буднично подумал Иоганн. Он уже давно жил в этом городе, и за это время привык быть не слишком человеколюбивым и добреньким. Доброта обходилась дорого...

Он ехал теперь на эскалаторе вверх, на второй ярус надземного метро. В длинном проездном подъёмнике на второй ярус ему бросились в глаза бегущие яркой строкой по стене сбоку, ядовитого цвета объявления...

"...В этом сезоне модно носить длинные, пушистые хвосты, прикрепляемые поверх фюзелона. Это очень эротично и игриво. Особо смелые женщины могут сопровождать хвосты маленькими кошачьими ушками".

За бегущей строкой следовал показ самых одиозных моделей.

"... Женщинам в стиле вамп советуем полную эпиляцию волос на голове и накладные ногти длиной три сантиметра. На наших ногтях вы обнаружите отличную гравировку, выполненную в стиле ричмена. Фюзеляж открытый, грудь татуирована змеями и черепами..."

Он не стал вчитываться далее. Уставился в спины едущих впереди людей.

Потом поднял голову вверх. Там приближался светящийся экран с рекламами знаменитых шоу-звезд. Почему-то в последнее время он испытывал к ним особенное отвращение.

"Кажется, я прямо-таки ненавижу этих полуискусственных недолюдей с накладными носами и с измененными формами головы, – думал он, смотря на кривляния "звёзд" на огромном экране. – Большинство из них страшно живучи и являются ровесниками моей прабабушки. Но – те же мини-юбки и декольте, что и пятьдесят лет тому назад. И те же пошлые шлягеры... Наверное, я становлюсь циником".

В поезде метро было невыносимо жарко. Он мчался в сильно разогреваемой на солнце прозрачной стеклопластовой трубе второго, надземного яруса. До Иоганна доходили слухи, что некогда в Ростове было подземное метро, но потом завалилось по причине расположенных близко к поверхности грунтовых вод и того, что город стоит на слоях ракушечника. Только на одной из диких окраин, вблизи ростовской стены, метро на протяжении километров трёх, не более, и теперь уходило под землю.

Редко, но он бывал в тех местах. На той окраине...

Там, вдали от центра, располагались совершенно жуткие, на его взгляд, сооружения. Например, завод по производству синтепродуктов: спиралевидное, уходящее, как казалось, за небесный свод, здание, растущее из чего-то, похожего на прозрачно-зеркальную вавилонскую башню, которая вверху, постепенно сужаясь, вдруг снова переходила в другую точно такую же, широкую снизу, пирамиду. Здание немного шаталось, как колос на ветру, однако не заваливалась. В этом здании из прозрачного металлопласта выращивали синтекорма и "фасовали" разнообразные "макдональдсфуськи", по выражению его приятелей... То есть, всяческий попкорн, чипсы и прочее, на перекуску.

Рядом с этим заводом был ещё Аграр Биг Юзин, снаружи смотрящийся как огромное черное здание без окон, иглой прокалывающее небо. Из искусственного мрамора. На конце шпиля-иглы был водружен громадный памятник быку-клонингу, мясо которого выращивали все этажи этого заведения в грандиозных масштабах. Перед этим комплексом, дополненным бетонными сараюшками, пристроенными с обеих сторон, величиной каждая с большой стадион, какой-то "крейзибичбой", если ругаться на пергазетном сленге, из "анкюлотников" (административных чинуш) расположил "вечный огонь" – голографическую иллюзию огромного огня, высотой в несколько метров.

В этом комплексе приходилось по газетным делам бывать некоторым обозревателям, коллегам Иоганна. Они говорили, что внутри предстает зрелище не для слабонервных. Громадные, растущие на глазах, ляжки, сердца, печёнки... "Росли бы уж лучше готовые колбасы, что ли", – думал Иоганн, слушая подобные рассказы. Он нередко размышлял о том, что это здание является символом прошлой эпохи. Ушедшей цивилизации, остатком которой и являлся его Ростов, "вечный" город Солнца... И глыба ушедшего, но застывшего куском прошлого была неоднородной: от нанотехнологий и института клонирования до сортиров на улице и развалюх – курятников, в которых жили люди. При этом что-то из бывших достижений науки было забыто, что-то запрещено. Странный, безумный мир на окраинах вселенной...

Размышляя почему-то об этих жутких окраинах, на что сподобили его мысли о жаре и тесноте вагона метро, вовсе сейчас не подземного, он доехал до своей станции. У газетного киоска, наверху, Иоганн на минуту задержался. Поискал глазами, по ежедневной привычке, среди всяких там «Новостей спорта», «Плейбоев» и многочисленных «Личных дел» и «Секс-новинок», свою родную «Новости дня»...

"Достойная, беспристрастно говоря, газетенка, – усмехнулся он, окинув взглядом и другие издания. – Даже чуть-чуть информации есть. Дезы, конечно, больше. Но – как иначе? Нужно же развлечь публику. Ну, и политика, однако... А значит, сплетен побольше, или полить кого грязью, под заказ... Да, с нашей по читаемости может поспорить только "Недельный калейдоскоп" и "Вести отовсюду". Шефуля неплохо раскрутился".

Иоганн застрял здесь, долго пытаясь в этой пестроте выставленных журналов и газет отыскать новый выпуск "Новостей дня".

"Ну, где же она? А, вот, наконец, родимая! Вышла. В срок, как и полагается. Только: что это? На первой странице – портрет Линды? И – начало моего интервью? – удивился он. – Уже? Оперативно работают... Где они только фотку такую достали? Растерянное лицо, растрепанные волосы. Убегающая, вполоборота".

Спускаясь уже вниз, на эскалаторе, в этот раз с прозрачными, стеклопластовыми стенами и видом на город, он задумался о Линде...

Он вспомнил, как увидел её впервые, посланный редакцией в большой концертный зал. На конкурс "Пупси-бест"...

"Линда Аувербах и конкурс "Пупси-бест" – что может быть нелепей такого сочетания?" – подумал он. Но тогда, пару лет назад, начинался этот престижный скандальчик именно так. Линда участвовала в этом крутом конкурсе по выявлению новых шоу-звезд. Она была как все, крутила попкой и пела дешёвые шлягеры. Пока не вышла в финал. Но в финале... При прямой трансляции, куче журналистов, съемочной камере и многоцветной публике, она вдруг вышла на сцену в строгом черном платье и своим, неприкрыто безумным, чистым и звонким голосом исполнила такое... Под совершенно оглушающую тишину и без всякой музыкальной аранжировки:

– Белый день у меня за плечом,

Но мне ненавистен свет.

Природа была запретным ключом

Для меня миллиарды лет.

Но теперь – ничто не власть, не закон

Нет ни преград, ни путей...

Я – клон! – Сгусток незваных гостей.

Я не могу, как все, умерев,

Вернуться в мир тайных грез,

Я не могу любоваться на свет

Каких-то бессмысленных звёзд.

Меня не качал в колыбели отец,

Не пела мне песен мать,

Какое дело мне до сердец,

Когда я могу убивать.

Я пришёл из таких миров,

Что не поверну назад,

Я буду цепляться за жизнь, за кровь,

И здесь создавая ад.

Удобной игрушкой хотели создать,

Нажать на кнопку: вперёд!

Но вам никогда в тех мирах не бывать,

Где только лишь сталь и лёд.

Не надо, мол, станет в муках рожать! -

Наделали колб, и вперёд?

Из бездны мрака, твою мать,

Сюда открылся проход.

Вали кулём, потом разберём,

А что получилось – живёт.

А может, не с нашей дуды мы поём?

И не наш это был расчёт?

Белый день у меня за плечом,

Но мне ненавистен свет.

Природа была запретным ключом

Для меня миллиарды лет.

Но теперь – ничто не власть, ни закон

Нет ни преград, ни путей...

Я – клон! – Сгусток незваных гостей.

После исполнения песенки, Линда, удачно использовав тщательно замаскированный миниатюрный флайер, взмыла в воздух, пролетела над всем залом и скрылась за дверью, где её тут же подхватили и унесли в машину нанятые телохранители.

Что тут началось!

Во-первых, всем было ясно, что таким образом она отказывается от премии и титула Мисс-Пупси, ставящей обладательницу в ряды шоу-леди высшего света. Такой титул даёт своей обладательнице безбедное существование до конца дней, а каждый шаг избранницы непременно попадает в "Личное дело" и "Скандалы недели". Её узнают всюду, а на улицах у дома встречают с овациями...

Многие из тех, кто присутствовал в зале, не сразу поняли происходящее и стали хоть как-то реагировать. Высокопоставленные лица продолжали сидеть со стеклянными улыбками китайских болванчиков и аплодировать. Акулы шоу-бизнеса, приходя в себя, разражались руганью. И, поскольку концерт более не возобновился, наиболее понятливый народ стал потихоньку рассасываться.

Ощущение было такое, будто в зал бомбу подбросили...

«В этом всём скрывается одно странное обстоятельство, – подумал Иоганн. – Дело в том, что проблема клонирования считается какой-то почти что неприличной. Как я понял, её все обходят, стараются совсем не касаться. Нет, не запрещают. Но всё равно, её как бы и нет вовсе... Ещё много лет тому назад стали появляться заметки о массовом клонинге зародышей, внедренных в организм матерей. Потом – о клонировании готовых взрослых людей с заданными способностями. Но – никаких дискуссий. Даже нам, газетчикам, до сих пор непонятно, „деза“ это всё тогда была – или нет. Все продолжают жить так, будто фактов подобных нет и никогда не было... С чем я лично встречался? Иногда клонируют органы, но очень топорно и бездарно. Они получаются хуже искусственных аппаратов. По принципу: сделать хотел козу, а получил...Непонятно что, в общем. Еще сдают за большие деньги свои клетки в какой-то „генофонд“. Где они и хранятся, как общий национальный запас. Но это делают люди – ну, с очень большими деньгами. Как-то один скандальный ночной клуб выпустил на подиум для показа моделей кучу абсолютно одинаковых женщин. Но все они оказались искусственными роботами-манекенами с заложенной программой. Новая супермодель. В конце мини-показа они сняли с себя не только все наряды, но затем стали снимать волосы, зубы, ногти и части тела. Брр... Жуткое зрелище».

А после «Пупси-бест» Линда надолго исчезла для общественности и журналистов. Наверное, некоторые силы, если бы постарались, то смогли бы её разыскать. Но зачем им взбалмошная девчонка, поющая сумасбродные песенки? У них есть и другие занятия.

Обнаружилась вновь она недавно. Просто, город вдруг заполонили аудио и видеоблоки со странными ирреальными рисунками и надписью: "Линда Аувербах". Неразрешенными попс-кайфами торговать рисково: продавцов могут нагреть на порядочную сумму. Но, во-первых, этот закон всё же не распространяется на самого автора, а во-вторых, видимо, доход с этих "пластов" и "молотилок" с лихвой покрывал все штрафы.

Песни Линды теперь были грустные и мелодичные. А скандальная известность придавала им шарма и делала их ещё популярнее. Они очень нравились Иоганну. Однажды он прослушал одну из них, со вставленным в ухо "микрошпионом". Случайно, на улице. Она просочилась из наглухо изолированного окна через аспиратор, когда он шел мимо. И он даже умудрился записать её на корреспондентский дискотч...

И дома, удобно устроившись в армчеаре, слушал и слушал её постоянно.

...Я зайду за грань зеркала.

И увижу там море.

Я зайду за грань зеркала,

И увижу огонь.

То – послание прошлых времён...

Сон.

То – послание бывших побед...

Бред.

То – несбывшихся мыслей чужих

Звон...

Здесь – дым сигарет.

Дым сигарет. Пепел души.

Поиск прошлых утрат.

Кукольный мир памперсных див,

Рекламных, с полночных врат.

Пепел души, пепел и дым...

А там, за гранью зеркал,

Куда не попасть, куда не уйти -

Мир из рифов и скал.

Я выхожу в дальний путь,

В дальний сон.

На корабле я лечу

В даль времён

Море ласкает пучинами слёз,

С веток свисают сосульки из грёз,

И по траве я бегу босиком

К радуге вечной за дальним песком...

С этого всё и началось... Началось его «помешательство» на Линде... И он, где только мог, покупал на чёрном рынке записи новых её песен...

С воспоминаниями о Линде, Иоганн спускался вниз на эскалаторе метро. И вскоре его выплюнуло снова на улицу, в толчею и смрад этого сумасшедшего города.

Он не знал, любил ли он этот город... Или ненавидел. Слишком сложные у него были с ним отношения.

Ему казалось, что никогда, с самых времён его основания, вплоть до современности, середины двадцать второго века, здесь не шёл дождь. Всегда раскалённые, громадные и совершенно жуткие строения упирались в пустое небо, похожее на театральную декорацию.

Он покинул станцию метро, миновал Садовую и вышел на большую площадь, прежде чем свернуть в свой, Газетный, переулок.

А вот и ростовская Пирамида на площади. Украшенная надписью: "Эхнатону – благодарные ростовчане". А вокруг – конечно же, тусовочные девицы, из числа тех, кто согласен рекламировать всё. Даже памперсы гипертрофированного размера с такой же гипертрофированной соской во рту. Это и есть скандально знаменитые "памперсные дивы".

"Пирамида слоится, как ростовские пиплы, – сравнил мысленно Иоганн. – Она отображает всю общественную жизнь Ростова. Во время демонстраций, наверху, на верхней платформе, пристроенной к срезанному верху Пирамиды, народу предстают офисные матёрые чинуши. Как обычно, на громадных "котурновых" задвигающихся шпильках ультрасовременных туфель и в металлоцеллофановых анкюлотах. Блистая своей дорогой одеждой... Потом идут средние ярусы и пристройки к ним; там устанавливаются рекламы. Чем выше – тем более крупные, и тем дороже платил заказчик за их размещение. Ну, а в самом низу, почти всегда, кроме демонстраций и разгонов – присутствуют так называемые "памперсные дивы": чаще всего, это девушки, вошедшие в город, обнесенный ростовской стеной в три метра толщиной, с пизанс-территорий. И они действительно попадают сюда через "Полночные" врата, про которые и пела Линда. Врата с самым дешевым нелегальным пропуском, потому и самые доступные. Они открываются только ночью и только для девушек-селянок". Иоганн знал, зачем и почему: селянки считались сексуальнее постоянных жительниц города.

Пирамида издавна была главным местом встреч, знакомств и тайной торговли.

Маршрут Иоганна, когда он шел на работу, всегда проходил, минуя Садовую, через площадь, мимо Пирамиды. С этой площади он сворачивал в свой «Пергазетный»... Слова «Переулок газетный» писались здесь на табличках домов именно в таком сокращении. Говорили, что так повелось с очень давних времен.

А ещё, иногда он любил гулять здесь, в самом центре, в пешеходной зоне города. И ему нравилось, что по всему центру почти весь транспорт пустили по второму и третьему ярусу. Он любил рекламы "Маслосыра" (это слово писалось сверху вниз без всякого пробела, на одном из самых знаменитых Ростовских магазинов), прожекторы универшопов, шоры мюзикпопсов, тротуарные бриннинги и брэнчдогкиоски, – и прочую эту граундфлошную, людную толчею.

Первое время Ростов его шокировал и выталкивал. И вытолкнул бы, как нечто инородное, из своих недр. Если бы он тщательно, с трудом, не скрывал своё "пейзанское грэндфазёрство", как он выражался среди друзей, имея в виду своё сельское происхождение. Особенно тщательно его надо было скрывать от потенциальных работодателей...

А так же, если бы он не был предприимчив и не смог бы с легкостью заводить друзей среди "тусовки" и перекантовываться порой у них, не имея средств на съем жилья, а иногда – и на пищу. Постепенно, он привык к этому городу. И, в конце концов, выбился "в люди", то есть, нашел постоянную работу с возможностью оплачивать жильё и еду.

Впрочем, если задуматься, Линда и тут сыграла немалую роль в его жизни. Он с первых же своих случайных заданий в газете, куда отважился податься, пробуя себя в роли журналиста, вышел на хорошую тему, ещё с того самого "Пупси-Бест". Газете нужны были слегка скандальные материалы, освещавшие культурную жизнь города. И то, что он стал посвящать свои газетные статьи Линде Аувербах, неожиданно понравилось редактору. А это сыграло в его судьбе решающую роль.

"Если б не она, я до сих пор был бы типичным газетным ритзибоем, пристающим к прохожим с наивными пергазетными квестпейпами", – подумал Иоганн, проходя мимо Пирамиды. Памперсные дивы картинно напомнили ему о его собственном сельском происхождении. Таком же, как у них. Да, он прорвался, занял определённую, и неплохую, нишу в жизни этого странного города...

"В общем, я и до сих пор не знаю, люблю ли я Ростов. Впрочем, это только Отцы Города его перманентно любят, клянясь ему в верности, когда выходят на трибуну, венчающую Пирамиду, во время демонстраций. В своих белых тогах, украшенных шитьём и бисером. Или, в праздничных анкюлотах. Им очень легко его любить", – подумал Иоганн.

Для него же это был город бесконечной жары, несгибаемого зноя... Он с трудом переносил такую "жесть". И, наверное, иногда всё же ненавидел город. Хотя и жил в нём, и вынужден был признать его существование космически неизбежным фактом.

Ну, а сейчас у него оказалось в запасе минут двадцать. Он слишком быстро домчался до центра, так как собирался ехать на бусе третьего яруса, что гораздо дешевле, а не «в тьюбе», выражаясь на сленге. И потому, Иоганн решил завернуть на граундфлошный запретный рынок за Пирамидой. Давно собирался... Ну, пока просто прицениться к продаваемой там живности.

Здесь "фасовали", говоря словами одной модной песенки, "всё, что нельзя". От генномутантных животных – результатов "закрытых экспериментов", до некоторых форм запретных бластеров. Ну, и что-нибудь и вовсе экзотическое и нелепое... Например, так называемые "фольксвагенвестерны": машины, легко трансформирующиеся просто в стационарник с сенсорным стереопроектором. То есть, в симулятор, имитирующий различные устройства, не только машину изнутри. С ощущением настоящей езды или полёта. Ну, и, кроме того, такой симулятор ещё и мультики крутил, и фильмы. Что угодно. Большинство из имеющих такое устройство людей любило смотреть вестерны. В отличной, объёмной графике. Фольксвагенвестерны были под официальным запретом. Потому, что не раз люди путали кнопки и вместо настоящей езды по городу вдруг зависали на симуляторе. Или, и вовсе сидели на трассе и смотрели фильмы. Перекрывая своей "тачкой" проезд...

Ну, и однажды Иоганн даже видел продающийся здесь, за Пирамидой, собранный каким-то умельцем, новенький блестящий нестандартный комп. Он чуть не закричал с испуга, когда это увидел, потому что в случае, если кто-либо обнаруживал такое устройство, ему следовало тут же донести об этом в полицию. Такие, старые, компы попадали под запрет, они были под высшей степенью секретности. Иоганн тогда бочком, бочком – и ретировался. В случае, если кто видел комп, но не донес, могли "пришить" соучастие... Потому, он поспешил смыться. В случае чего, скажет, что и не заметил...

Такой вот весёлый был за Пирамидой толчок.

Сейчас он, вдобавок, пошел за Пирамиду не просто из любопытства, а с конкретным намерением. Ему, не так давно, захотелось присмотреть какое-нибудь животное. Достаточно умное. Умней обычных. То есть, запретное для вольной продажи: «мутагенное» как стали говорить, продукт генной инженерии. Потому что в том месте, в которое он хотел его отнести и там подарить, запрещали держать животных.

"Мне нужно подобрать такое животное, которое умеет прятаться и дурить среднестатистического хомо. Впрочем, "среднестатистический" – это означает почти что полный дебил... Животное, которое ничем бы не выказывало своего присутствия, если его попросят скрыться с глаз, – размышлял Иоганн. – Самые умные животные – это, пожалуй, лисокоты с пушистым, ярким мехом. А ещё, собакообезьяны. Последние, впрочем, вредные и противные, и отнюдь не преданы хозяину. Они жутко воняют и лают преотвратительно. Среди рынка фасуют иногда и что-нибудь доисторическое: саблезубых тигров миниатюрного размера (со средних параметров кошку), маленьких динозавриков и шерстистых носорогов. Но это мне явно не подходит".

Поразмышляв таким образом, он решил, в конце концов, поискать какого-нибудь лисокотенка. Их можно было уже купить относительно дешево, потому что недавно обнаружились мутагенэкземпляры, способные скрещиваться с обыкновенными котами (между собой они никогда не скрещивались, эти "лиски"). Хотя для Иоганна, скорее всего, такая покупка всё равно будет пока не по карману. Нужно будет поднакопить средств.

Проходя вдоль вытянувшихся рядов стоящих шеренгой торговцев с предлагаемым товаром, Иоганн засмотрелся на маленьких, размером примерно с большую, толстую гусеницу, крокодильчиков. Из числа тех, что богатые школьники любят подбрасывать в сумки своим товарищам, прямо на уроке. И на больших жаб размером с человеческую голову. Следом шли двухголовые питоны, ракопауки и фантастической окраски змеи.

И вдруг он встал как вкопанный. На него смотрели ГЛАЗА. И эти глаза были умные, пронзительные, леденящие душу. Было такое впечатление, что они видели его насквозь.

И он еще не пришел в себя, когда уже понял, что это глаза птицы. Она... вернее, наверное, он, ибо это был мужской взгляд, взгляд воина, можно сказать... Внимательно его рассматривал. Птица по форме и размеру была похожа на черного ворона, но имела очень большой и широкий клюв. Хвост и крылья у неё (у него ?) были синие, хохолок на голове – зеленый. Впереди – пятнышко, будто галстук-бабочка, серебристо-серого цвета на черной груди. Спинка и голова были тоже серебристо-серые. Удивительнее всего было то, что, кроме лап, и крылья оканчивались чем-то, похожим на костистые кожистые пальцы. Пальцев на конце каждого крыла было три, и они обладали, по-видимому, довольно прочной хваткой.

И эта птица, сидя на плече очень странного типа с подозрительной внешностью, явно изучала Иоганна, и очень внимательно. В то время как хозяин этого существа, редкостный, по внешнему виду, плут, в старом персидском халате, с косящими вправо и влево глазками, будто никогда не смотревшими в упор на человека, так же глубинно изучал одним из скошенных глаз возможности карманов потенциального покупателя. И видел, что из одного из них заманчиво торчит кончик пласткарты.

В общем, Иоганн показался ему достойным внимания клиентом. Поэтому, он льстиво проканючил слащавым голосом:

– Молодой сэр хотел бы узнать полностью свою судьбу? Или – о том, что предстоит ему вскоре? А, быть может, молодой сэр хочет ответа на вопрос? Только сегодня, только для вас, мой ворон расскажет вам всё! Он – птица счастья, птица судьбы. Спросите его! Он – сама судьба, дающая ответ.

Только сейчас Иоганн заприметил, что на груди этого плута висела сумка, набитая листочками бумаги. Никаких особых фокусов... Похоже, этот уличный торговец промышлял простой дешёвкой: птица элементарно вытаскивает листок из сумки, и затем вы читаете так называемое "предсказание". А разблокированная вами пласткарта перетекает из вашего кармана в карман торговца.

Иоганн и не стал бы заниматься подобной ерундой, и, очутись он в другом месте, его никогда бы не заинтересовало подобное предложение. Но здесь... ВРАН (а он сразу мысленно назвал птицу именно так) приковал его своим взглядом. Иоганн снова посмотрел на него. И вдруг натянуто улыбнулся. Потом достал из кармана пласткарту, снял с неё личную блокировку и подал её торговцу. Вран сипло закаркал (довольно засмеялся?) и стал чистить клювом перья под крылом, забавно переступая при этом с лапы на лапу. Потом он, вдруг, достал именно из-под крыла, а не из сумки торговца, сложенную трубочкой бумажку. Переложил её из клюва в когтистую лапку и подал Иоганну. Тот развернул её и начал читать, всё более удивляясь:

Выверни наизнанку

карманы своей души:

Посыплются хлам и бумага,

цветные карандаши,

Детские разукрашки

наивных прошедших лет,

бабочки и букашки,

пепел от сигарет...

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно?

Может, найдёшь там пряник,

Забытой любви цветок,

Засушенных трав букетик,

Весенних дождей глоток,

Забытые безделушки

в быту распятой души -

сломанные игрушки,

детские карандаши.

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно – ещё?

Что тебе нужно?