Текст книги "Волчья жена. Глава 9 (СИ)"

Автор книги: Ольга Виноградова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Виноградова Оля
Волчья жена Глава 9

Через пару десятин я поняла, что семейная жизнь – это не мое. Не полностью, но местами. Зашить, постирать, приготовить я могла и делала это если не с удовольствием, то вполне безопасно для жизни окружающих, но остальное...

За скотиной я ходить не умела совсем. Особенно за крупной. Тем более за рогатой! А если скотина имеет самый что ни на есть скотский характер и норовит то копытом, то рогами меня достать... В общем, хлев я обходила десятой дорогой, ибо у Князя все коровы были характером ему под стать. А бык... тому только волчьих зубов в пасти не хватало.

К курятнику я тоже приближаться опасалась, хотя мы с Агнешкой курочек держали. Яйца в хозяйстве вещь расхожая. У Вацлава я тоже сунулась по старой памяти и вскоре выскочила, ибо петух меня врагом лютым посчитал. В курятник ворвался, заголосил, крыльями забил и давай меня клювом потчевать.

Дальше – хуже. Вдовицы меня к соленьям, вареньям и компотам на зиму приставили. Я на разложенное на столе ягодно-фруктовое богатство посмотрела, вдовиц скептическим взглядом смерила и подальше от печи попятилась. Нет, если какое средство от поноса надобно или для прочищения мозгов, я мигом сварганю, но колдовать над крыжовником, смородиной и яблоками было выше моих сил! Даже обещания поделиться всеми секретами не помогли. Мне и одного не надо, а тут все! Скрепя сердце вдовиц я решила оставить. Я лучше ночью за травками побегаю с голодными волками в компании, чем в их вотчину полезу.

Помимо дел хозяйственных я занималась своей одеждой. Тут Князь рогом уперся и запретил что-либо забирать из Спотыкачек. Мол, нечего в дом всякую дрянь тащить... Это он так про запах Вадимира отозвался. А то, что мне до полночи пришлось с ниткой и иголкой сидеть, чтобы хоть смену белья себе сделать, так не его проблемы! Он вообще на более чем десятину ухлестал за кудыкины горы в сопровождении подручных и десятки. Сказал, дела княжеские накопились порешать надо бы... Меня же старостой оставил. Дескать, пускай народ привыкает... Только одного не учел Вацлав, что народ у нас зубастый и зубки эти в ход пускать очень любит, вот и потек ко мне ручеек желающих откусить от меня кусочек. То соседские дети огород потоптали, то собака в крольчатник залезла, то муж не в ту постель ночевать пришел... И ведь все суда по справедливости требовали! А справедливость то у всех своя и моя многим не по вкусу пришлась. Если раньше я с деревенскими на ножах была, то к возвращению Вацлава уже на вилах. Правда, с хворями ко мне все равно шли. Молча, стиснув зубы, но шли.

Я отчаянно ругалась с Башиком через забор, когда десятка во главе с Князем подъехала к избе. Проклятый пастух уже в который раз насмехался над моими отношениями с быком. Сегодня мое терпение лопнуло, и я в ярости пыталась попасть по наглой физиономией свежесобранной свеклой. Вдовицы же пытались спасти то немного, что еще оставалось лежать на просушке. Мы настолько увлеклись руганью, что появления Князя с десяткой нам не помешало самозабвенно продолжить орать.

– Янэ, – верещал Башик, – ты даже не знаешь за какое место свеклу держать! Понятно почему к быку подход найти не можешь!

– Зато я знаю какое место тебе укоротить надобно, чтобы всем спокойнее жилось! – вцепилась в очередную свеклу и замахнулась.

– Руки коротки! – заржал пастух.

– Ничего, я поближе подойду, чтобы не промахнуться, а промахнусь так не велика беда: подумаешь, голову оттяпаю, вместе с языком, – с другой стороны в свеклу вцепилась вдовица. Я грозно на нее посмотрела, требуя отпустить снаряд, но та мотнула головой и потянула овощ на себя. Я на себя. И она на себя...

Свекла не выдержала, треснула у черенка. Я и вдовица полетели в разные стороны. Она к забору с ботвой, я в руки Вацлава с корнеплодом.

– Что здесь происходит? – устало произнес запыленный оборотень.

– Ругаемся, – я пожала плечами и легко скинула с себя руки волка.

– И почему я не удивлен? – хмыкнул мужчина. – По какому поводу?

– Она быка брагой напоила! – сдал меня Башик.

– Не поила! Эта пьянь сам всю кадушку вылакал и добавки потом требовал! – я решила все свалить на досадную случайность. Но... таки да, напоила. А как еще мне с этой заразой было отношения наладить? Я все перепробовала, вот и решила пойти на крайние меры – выпить с ним с утречка, авось к вечеру друзьями бы стали... Только эта скотина ужратая увидел деревенское стадо в поле, ограду проломил и махнул перед телочками кренделя выделывать. А чтобы пастух не мешал, загнал напарника Башика в ближайшую рощу на дерево.

– А как же бык до браги-то добрался? – деланно изумился Князь.

– Да я кадушку переносила, у загона передохнуть остановилась, на миг отвернулась, а он...

– На миг всего? – улыбнулся Вацлав.

– Только вдохнуть успела! – тряхнула головой.

– Врет, – завопил Башик через забор, – я сам видел как она ему брагу пихала!

– Уймись, окаянный! – шикнула я, обернувшись. – А то капуста полетит, она поувесистее будет!

– Капусту не дам! – встала грудью на защиту урожая одна из вдовиц.

– Но-но, не даст она, – обиделся пастух. – Ты, Янэ, бросай давай, я хоть бочечку на зиму засолю, а то мою всю мотыльки пожрали. Одни кочерыжки на огороде торчат.

– А ты бы меньше в княжеском дворе носом торчал, тогда бы и капуста целее была, – огрызнулась я, вспомнила про зажатую в руке свеклу и бросила ее в показавшуюся голову мужика. – Попала! – победно взвизгнула.

Голова исчезла. За забором что-то загремело. Послышалась яростная ругань и проклятия. Потом все затихло.

– Янэ! – прозвучало требовательно в оглушительной тишине.

– Нет, меня! – ответила я испуганно и отпрыгнула от Вацлава. Просто на всякий случай.

– Янэ, ты все проблемы так решала? – намекнул оборотень. – В селе хотя бы половина жителей осталась?

– Да все на месте! – вспылила я. Если не доверяет зачем оставлял за себя?!

– И все живы? – продолжил поддевать меня Князь.

– Представь себе! – сложила на груди руки и посмотрела с вызовом.

– Не могу, – с веселой усмешкой сказал волк.

– Ну так иди и по головам посчитай, – я поджала губы и направилась в избу. Разговоры разговорами, а покушать не мешает собрать. Скорее всего Вацлав голоден.

Я оказалась права. Ел оборотень так, что за ушами трещало. Его в поездке одними делами что ли потчевали? Едва доев и чуть не облизав тарелку, Князь отхлебнул молока и, наконец, расслабился. Мужчина пересел на сундук к стене, откинулся на стену, закрыл глаза и выдохнул. Я встала и двинулась к выходу. Ну его... еще с разговорами полезет... А мне ему что сказать? А еще страшнее что он скажет! Вернулся ведь. Значит, кончилось мое время.

– Янэ, – подпрыгнула на пороге. – Как дела, Янэ?

Не успела. Печально.

– Да нормально. Три вывиха, один перелом и пара синяков. Еще с простудой дед Паш приходил...

– Я не о том, – оборвал меня Вацлав.

Осознав, что не отвяжется, я вернулась в избу. Села на порожек между горницей и теремом.

– Урожай собрали. Элишка и Делька соленьев наварили, да компоту, и вареньем не обделили... – я упорно делала вид, что не понимаю.

– Янэ, – протянул мужчина. Эх, как сказал-то... будто обнял словами! Аж мураши по коже прошлись. – Как у тебя дела?

Фыркнула.

Нашел о чем спросить. Вот как-то не думала я о себе.

А действительно как у меня дела?

Прислушалась к себе. А в ответ тишина...

Мда...

Жива. Это точно. Воспоминания? Ну, есть они. Очень далекие, старой пылью и паутиной покрытые. Не вернулись еще так, чтобы чувствовать их. Оттого и боли нет и даже на себя прежнюю я отчасти похожа, хотя умом понимаю быть такого не может. Чувства? Присутствуют. Какие и к кому? Да хотя бы страх. Боюсь я. Если бы сказал Вацлав: все, сегодня твоим мужем буду и не спорь – то я мигом бы на кровать и... к стеночке сопеть в подушку. Я уже сонного отвара лета так на два наварила. Свеженького. Крепенького. И по углам в скляночках рассовала. Ух, как орал на меня кузнец, когда я срочно потребовала меня посудой стеклянной обеспечить!

– Янэ, – протянул Вацлав. – Сядь рядом, – попросил он.

– Не хочу, – буркнула я. Подобралась и стрельнула глазами в сторону двери. Успею или нет?

– Нет, – ответил на мои мысли Князь. – Просто посиди со мной. Я соскучился, – мечтательная улыбка на расслабленных губах.

А голос-то, голос! До костей пробирает, только не стужей, а жаркой печкой.

– Обжимать будешь? – спросила недовольно.

– Буду, – согласился мужчина.

– А целоваться? – я нахмурилась. С места пока не двигалась.

– Ммм... – Вацлав открыл один глаз. – Вот даже не думал, пока ты не спросила. А теперь... – он вздохнул. – Только бегать за тобой нет никаких сил, но если ты посидишь смирно, то может быть и получишь свой поцелуй...

– Тогда я тут посижу. Смирно, – насупилась.

– Сейчас встану, – пригрозил оборотень.

– Сиди уж, болезный! – вскочила суетливо, стол обошла и забралась к волку под бок. Его рука тут же обвила мои плечи и притянула ближе. – Только целоваться ни-ни! – погрозила я Князю пальцем.

– Ни-ни, – покладисто согласился он и прижался губами к моему виску.

– Вацлав! – возмутилась я.

– Ни-ни, – повторил он. И его губы спустились ниже.

– Князь! – тряхнула головой.

– Так ты смирно сидишь, – тихонечко выдохнул он мне в ухо. – Вот и сиди дальше, – снова коснулся щеки.

– Так нельзя! – я высвободилась, но не отсела. Откуда-то пришло понимание, что так нужно, так правильно, и уходить мне сейчас никак нельзя. Только вот гордость... И что ей спокойно не спится?

– А как можно? – Вацлав открыл оба глаза и заинтересованно посмотрел на меня. – Ты только скажи, Янэ, я на все готов, – улыбнулся.

– Не знаю, – пробормотала я, осознала как жалко выгляжу супротив уверенного в себе Князя и поспешила добавить: – Но не так точно! И вообще, ни-ни! – судорожно выдохнула я.

– Ага, – Вацлав развернул мою голову к себе, приподнял подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Ни-ни... – прошептал он наклоняясь.

Вот же кочерыжка...

Поцеловал!

Взял и поцеловал!

Моему изумлению не было предела. Не то, чтобы я не ожидала, но надеялась, что Вацлав не станет брать быка за рога, а он взял! А я... А у меня... Неужто я просто чурбан бесчувственный и только для колки дров гожусь?! Вот как возьму, как поцелую его сама!

И поцеловала...

Руки ему на шею закинула, в волосы вцепилась, телом к нему прижалась и язычком в рот проскользнула. А Князь замер под моими руками, потом дрогнул и стиснул меня так, что кости захрустели.

А поцелуй...

Уж как-то совсем перестал быть невинным. И уже руки мужчины в путешествие по моему телу пустились, наглое такое путешествие, но приятное. Мелькнула заполошная мысль отстраниться, но ей на смену пришла строгая: жена я ему или где? Всю жизнь если бегать буду, то так девкой и помру!

И вот уже и сарафан где-то на животе болтается и рубаха распущена, а губы Вацлава где-то ниже моей шеи гуляют, и во мне что-то живое трепыхаться начало. Истома сладкая по телу разлилась, будто проснулась я только что, и потянуться хочется, но лень. Я улыбнулась, продолжая гладить Князя по голове. Согласная я, ой согласная, на все согласная...

– Вот тебе и хрен с перцем! – раздалось от двери. – Я тут, а они здесь... Ну вы бы хоть предупредили что-ли! – проворчал Косень.

Вацлав оторвался от меня, тихо рыкнув. Я спрятала горящее лицо на груди мужчины. Убью Косеня. И закопаю. Может хоть удобрение из него выйдет путное.

– Чего пришел?! – выдохнул Вацлав.

– Так сам просил сказать, когда баня будет готова! – пробасил из сеней подручный.

– Ну так готова? – волк сжал кулаки.

– Готова, – ответил Косень. Голос звучал тише, значит, отступил дальше. Боится, морда кабанья, и правильно делает! Злой оборотень – плохо, злая ведьма – еще хуже, а если оба, да против одного... Косеню не то что своих ушей не видать будет – свет белый только в воспоминаниях жить останется.

– Ну так иди! – рявкнул Князь.

– Куда?! – удивился подручный.

– В баню!!! – крикнула я одновременно с Вацлавом.

Косень, ругаясь, пошел. Наверное, в баню. Догонять и уточнять, лично у меня, желания не было. Впрочем, и то, другое, почти новое для меня желание, тоже уплыло. Я вздохнула, слезла с сундука, отвернулась от оборотня и принялась наводить порядок в одежде. Князь тоже встал, вышел в сени, загремел кружками и заплескал водой. Вернулся.

– Янэ, – подошел ко мне и обнял, – ты же не думаешь, что на этом мы остановимся?

Покачала головой. Думаю? Да пока вообще мало о чем могу думать! У меня мысли, как тараканы, из избы разбежались. Мне посидеть, подумать за кружечкой ягодного настоя с мятой, а еще лучше поговорить бы с кем по сердцам, только не с кем. Я помрачнела. Агнешка...

Вацлав собрал вещички и ушел. Я же затушила грустные мысли домашними хлопотами.

***

Ночь была прекрасна. Тиха. Молчалива. Несколько прохладна. Кутаясь в подаренную кем-то из болящих шаль, я сидела на крылечке и прихлебывала смородиновый взвар с медом. Хорошо... Спать бы пойти, только не засну. В светлице своей уже Вацлав улегся, а мне мимо него красться не с руки... Разбужу ведь. Люди для оборотней хуже медведя-шатуна по зиме ходят.

Удивительно жизнь повернулась. А может оно так и надо? Раз и все по-другому! Чего в болоте кикимору за нос тянуть? Он у нее не бесконечный. И все же... Ведь могло быть иначе. Уже б с Вадькой за столом сидели, гостей выпроваживали, да мечтали поскорее вдвоем остаться. Теперь же... Нет места мечтам – одно ожидание. Когда? И это с ума сводит. Вроде бы вот-вот и снова все застывает. Не торопиться Вацлав отчего-то. Боится дров наломать? Так чего уж теперь-то... Все равно никуда от него не денусь.

Странно: Вадьку вспомнила...

Я плотнее закуталась в шаль. Вздохнула. Нет, мало что осталось от любви моей первой. Несчастливой, как водится. Быстро вспыхнула и так же быстро погасла. И хорошо! А то бы погасла позже и куда деваться?

– Янэ... – неслышно подкрался Князь. Я открыла глаза и задрала голову вверх. Мужчина стоял надо мной и улыбался чуть заспанно и устало. – Иди спать.

– Мне и тут хорошо, – тепло улыбнулась.

– Боишься? – Вацлав уселся за моей спиной, вытянув на ступени длинные ноги. Босые. С аккуратными пальцами.

– Тебя-то? – усмехнулась.

– Никакого от тебя уважения! – волк положил подбородок на мое плечо. – Ммм... – унюхал настой. – Еще осталось?

Молча отдала ему кружку.

Хорошо.

Было.

А как теперь?

Тепло. Уютно.

Если бы еще руки к настою не тянул... Но где я и где тот идеальный мужчина, который вместе с собой и своими босыми ногами не забывает прихватить горячего питья?

– А тебе оно надо? – лениво отозвалась. Хотелось опереться на Князя, но рисковать не хотела. Днем он тоже просто посидеть предложил, а вышло? Да и "то" пусть снова выйдет, только без внезапного появления гостей с безусловно важными новостями.

– Что надо? – Князь допил настой и снова пристроился на моем плече.

– Мое уважение, – буркнула я. И чуть подалась назад. Тяжко противиться искушению.

И не надо. С Вадькой у нас тоже все так начиналось. Взгляд. Прикосновение. Вроде обычное, а вроде и ласка. И с Вацлавом так будет? С оборотнем, которого я так долго ненавидела? Будет. Однако...

– И уважением тоже нужно, – вздохнул волк.

– А не много ли хочешь? – усмехнулась.

– А не много ли ты говоришь? – мужчина пощекотал меня.

– Ай! – взвизгнула, извернувшись в его руках. – Мне положено, девка я, вот и говорю, что вижу. Могу спеть или сплясать, если музыку организуешь.

– Чего ты боишься, Янэ? – задал неожиданный вопрос Князь.

Сказать или нет? Так много от этого вопроса зависит. Готова ли я довериться? А вдруг не поймет и не примет? Вздохнула. Вроде и выбор легкий, но сделать трудно.

– Не тебя, себя опасаюсь. Мне ведь Леший сказал, что вернется все. Когда – не ясно, но вернется. А я не хочу тебя ненавидеть. Снова... – сказала и повернулась к оборотню, лицо на его груди спрятала. Что-то я разволновалась сильно и настой как назло кончился, пойти еще сделать? Так не выпустит, вон как руками вцепился, будто в волк в овечью шкуру. – Я ведь все помню, Вацлав. И то, что мамку мою оборотень задрал, и Агнешку в огне, и тычки и подначки твои, и ночь ту я тоже помню, только не чувствую. Оттого говорить могу спокойно, без злобы и ненависти, но что будет после? – отстранилась, Вацлаву в глаза посмотрела.

– А ты не думай, Янэшка. Ты так сожжешь себя. Вот когда придет время, тогда и смотреть будем, а пока лишнее это, – тепло улыбнулся, только... только мелькнула в уголках его губ грустинка и понятно стало, что он тоже боится этого. Тоже думает и как и я как быть не знает.

Я опустила взгляд, повернулась и снова на грудь мужа откинулась, глядя на перемигивающиеся между собой звезды.

– Не могу. Мне ведь что-то с колдовским даром делать надо. Я все хочу до нашей с Агнешкой избы дойти, посмотреть, может какие записи найду, но с половины дороги назад поворачиваю. Боюсь, как зайду, так и нахлынут на меня чувства. Ничего с этим поделать не могу.

– Ну и обожди пока. Ничего с даром твоим не сделается. Если боишься, выходит, не готова ты еще с колдовством управляться.

– Думаешь оттого боюсь? – извернулась, взглянула на Князя.

– Я так думаю, – твердо сказал волк.

– Хорошо, – сказала. И... поверила что-ли... чуть полегче не сердце стало.

– Может спать? – предложил мужчина.

– Спать? – удивленно взметнулись брови. – А...

– А ты не акай, а спать ложись, а то договоримся до чего-нибудь, – проворчал Князь.

– А...

– Рано еще, Янэшка. Тебе ведь скорее любопытно, чем ты готова телом со мной поделиться.

Ну да, прочитал как в открытой книге. Все то про все он знает!

– А как же ты тогда... – спросила и язык прикусила. Ну кто же такие вещи у мужчин спрашивает?!

Вацлав закатил глаза, застонал и упал спиной на крыльцо.

– Потерплю! – выдохнул он сквозь смех.

– Нет, ну я серьезно! – выдохнула, перевернулась и села верхом на мужчину.

– И я серьезно! – ответил Вацлав и руки ко мне потянул. Мужчина сплел свои пальцы с моими, сжал ладошки и потянул меня к себе. – Глупая, – жарко выдохнул в губы. – Маленькая, – коснулся моего рта. – Все еще будет... – поцеловал.

А я и впрямь себя глупой и маленькой почувствовала, а еще довольной так, что мурчать захотелось кошкой дикой. Никогда за собой таких порывов не замечала.

– А знаешь, что мне в тебе нравится? Действительно нравится, – спросила после долгого поцелуя.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – на лице Князя расцвела азартная улыбка.

– Воля у тебя сильная.

– То есть? Объясни, – потребовал волк, нахмурившись. Не понял, похоже.

– Все просто. Ты ведь меня обижал часто, а обида она обе стороны ломает. Когда осознаешь, что не прав, что попусту ярился, что кому-то больно сделал, то отдача с удвоенной силой по тебе бьет и ломает. А тогда даже самые сильные к земле клонятся и смотрят глазами побитого пса, а ты... Ты даже после "той" ночи так на меня не смотрел.

– А ты хотела бы видеть меня на коленях? – нахмурился Вацлав.

– Нет. Ты мужчина. Ты сильным должен быть, чтобы на тебя опереться было можно, чтобы поддержать мог. А пес, пусть и с глазами преданными, всего лишь тварь жалкая. Ты мне такой не нужен, – покачала головой.

– Я волчий Князь, Янэ. У меня не выйдет псом стать. Хоть ошейник одень, хоть палками бей – я только огрызаться стану.

– Ну, ошейник ему... – я усмехнулась. – Если кто его на тебя надеть посмеет, лично руки вырву и в кандалы закую!

– Если лично ты... можешь считать, что желающих не осталось! – засмеялся оборотень.

Я гордо задрала нос, немного покрасовалась в таком виде и покатилась со смеху. Князь присоединился ко мне.

***

Дни покатились за днями. Вечера на крыльце вошли у нас в привычку. Мы сидели, прижавшись друг к другу. Молчание порой прерывалось шутками или обсуждением текущих дел. Вацлав не навязывался, но старался потихоньку посвящать меня в дела Княжества. А дел-то оказалось не мало. Тут и торговые договора и военные обязательства, и охрана границ, и налоги... От всего этого голова шла кругом, но я честно пыталась вникнуть, пока не задавая вопросов зачем мне все это надо. Вдоволь наговорившись, нацеловавшись, мы шли спать. Каждый в свою постель, но с каждый днем расставаться на ночь мне становилось все тяжелее. После целого дня осторожных прикосновений, украденных в углах поцелуях, теплых объятий прохладным вечером, тело ломило от предвкушения. Плоть мягко уговаривала, шептала, требовала...

Мало...

Хочу еще его губ, его рук.

Больше ласки, больше близости, больше наслаждения.

Я медленно сгорала, понимая, что еще немного и сдамся. Сама приду и не попрошу, а потребую, но чуть погодя, чтобы близость стала настолько острой, настолько чувственной, что смыла собой все то зло и неприятие, что было и еще, возможно, будет между нами. Тогда будет за что зацепиться, будет что терять и что вспоминать.

За две седьмицы Князь переделал все домашние дела: поставил новый погреб, с печником в компании переложил дымящую печь в бане, покрасил крышу на избе, сбил и повесил новые ставни, которые вдовицы с немалым талантом расписали яркими красками. Не побоялся и огород вскопать, мебель тяжелую тягать, когда мы со вдовицами избу к осени намывали.

Я уже довольно сносно в хозяйстве ориентировалась, но от помощниц не отказалась, ибо лекарь в большом селе без дела не сидит. А сосновцы так вообще приученные чуть чих, так сразу за настоечкой бежать, чтобы не разболеться. Кто же осенью будет на печи лежать да охать, когда надо полями заниматься, да к зиме готовиться?

Со вдовицами мы общий язык нашли. Поделили все честь по чести и в дела друг дружки не лезли. Впрочем, коли было желание и время подсобить друг дружке, то помогали. А как без этого?

Изредка Вацлав уезжал, забирая с собой верную десятку. Я знала, что отправлялся он в Логово, так величали древний замок в дне пути от Соснового бора. Там и принимал Князь послов других государств и вел с ними переговоры. Я в Логово не рвалась, как-то не вязался у меня образ оборотня в простой рубахе с топором в руке и Князем, которого побаивались, у которого ехали защиты искать и помощи просить. Я себе не представляла, как выглядит жизнь в замке, да и представлять не хотела. Разве я когда-либо буду с послами за одним столом сидеть и вино пить? О чем говорить-то? О курях? Или о способах быка-пьяницы добыть себе кружечку вожделенной браги? Княжеская скотина передо мной чуть ли не на задних копытах выучилась ходить... Жалко его. Погибнет ведь от похмелья. Вот и таскаю тишком по кружечке в день. Даже отдельную бадейку в сарае поставила, чтобы недалеко ходить.

И в избушку я наведалась. Книжечку нашла с рецептами и заговорами. Прочитала, стала потихоньку на практике применять. Сперва боялась, кто знает как колдовство себя покажет, ан ничего все живехонькие ходят. Конечно, я ничего болящим не говорила, я бы только заикнулась, что с колдовством зелье, так они бы окошко вынесли, торопясь выздороветь где-нибудь подальше от избы неумелой ведьмы. А так пили, как миленькие, благодарили еще потом!

Как ни странно, но окутавшее меня спокойствие не исчезло после визита в нашу с теткой избушку. Хотя я тряслась сильно, прибиралась спешно, чтобы покинуть побыстрее когда-то уютное и веселое место, но обошлось, а потом страх притупился. Вернется все? Ну и пускай возвращается. Мне самой пора со своими чувствами справляться. Не будет дар меня всю жизнь защищать, так что...

– Янешка! – разбудил меня среди ночи тихий шепот. – Янешка, выгляни в окошко, дам тебе горошка!

Я соскочила с кровати и намерением тоже чего-нибудь шутнику отвесить, подошла к окну. И ведь Князя не испугался!

– Кому тут жить надоело?! – прошипела я, открывая окошко. – С... Лешик?! – вот уж кого точно не ожидала увидеть. Инородь крайне редко к людям забредает. Неуютно им среди нас. Тесно и жизни мало. Они к природе привыкли. – Ты чего?

– Того! – выпалил зеленоволосый парнишка. – Собирай манатки и давай за мной.

– Куда?! – я потрясла головой. Вдруг пройдет наваждение? Странно все это. Уж не сон ли?

– Туда! Кончай языком молоть, пойдем, говорю! – Хозяин начинал злиться.

– А если не хочу? – уперлась. Нет, ну приперся среди ночи, тащит куда-то без объяснений... Он, конечно, свой, привычный, да только и ему не много времени надо, чтобы в хмарь болотную переродиться и тогда прощай-прости Янэшка. Я на такое пойти не могу. У меня, можно сказать, только жизнь налаживаться начала. В очередной раз...

– Вылезай! – тихо зарычал Лешик, схватил меня за руку и потянул на себя. И таки вытащил! Я приземлилась, ойкнув, придавила парня и мстительно попрыгала на нем. А нечего порядочных девиц от мужниного дома по ночам воровать!

– Дурная голова, что делаешь? Вацлав проснется...

– Не проснется, – отрезал Лешик. Я ему кой-чего подкинул. Будет до утра младенчиком почивать.

– Ну, ты даешь! – ахнула я. – Да если он узнает...

– А ты тут постой еще подольше, да пори погромче, тогда точно узнает. Шуру за мной, да тихо! – недовольно пробурчал Хозяин Леса и пошел через огород на выход.

Ну да, не по деревне же ему шастать. В Сосновом полно молодых, до шалостей охочих. Они тоже любят времечко потемнее и поспокойнее.

Я шла за Лешим, зевая и растирая глаза. Спать хотелось неимоверно. Он ведь меня в самое сладкое время вытянул, когда один сон за десять идет! Прощу, коли что интересное покажет, а если просто так, по своей прихоти непонятной, меня из кровати вытащил... Ей-ей, под заповедными дубами костерок разложу. Не запалю, что я зверь бешеный? Но попугаю до хрипоты в голосе!

Холод неприятно щипал босые ноги. Туман мокрыми хлопьями повисал на длинной ночной рубахе, заставляя ежится и ругаться вполголоса. На ходу я наскоро заплела косу, чтобы волосы в лицо не лезли. Догнала Лешего и подстроилась под его шаг.

Что же все-таки случилось, да такого, что Леший за мной в село пришел? Ох, грызет любопытство косточки мои непутевые, воет от голода, да носом водит. На Хозяина с интересом смотрит. Вот у кого все ответы есть, только молчит пока и хмурится. Да и вообще неважно Леший выглядит: взгляд колючий, будто ежовые иглы; руки ломано неловко сцеплены; губы бормочут что-то неслышное; шаг короткий, нервный... Кто же довел бедолагу до такого состояния? Он же того я гляди в припадке забьется!

Я попыталась приободрить Лешика, но он шикнул на меня, погрозил пальцем да велел поторапливаться. Я хмыкнула и шаг ускорила. Дорога по полю длиннее на порядок, нежели по селу идти, да и по полям колосящимся не с ноги пробираться: колосья за подол цепляются, стебли жесткие стопы режут. Зеленому хоть бы что, а мне только плеваться и остается!

Недалеко от ворот мы на дорогу вышли, прошмыгнули на другую сторону и снова в лес. Только Леший уже тропинку короткую смотал. Несколько шагов, и вот мы уже у речки сидим, на воду глядим. Вернее, я гляжу, ибо умыться пошла, а Хозяин на месте крутится и нервно по сторонам озирается.

– Ну?! – нетерпеливо спросила я, притопывая ногой.

– Ты скажи мне, любезная, тебя кто надоумил теткин пепел в реку кинуть?! – зарычал Леший, наворачивая круги.

– Это-то тут при чем?! – нашел о чем поговорить ранним утром!

– Отвечай! – некрасиво взвизгнул парнишка, подпрыгнув на месте.

– Тихо-тихо! – я попятилась, выставив перед собой руки. Да отступать особо не было куда – вода за спиной. – Она сама и надоумила. Сказала, что хочет хоть так в родном месте покоится.

– Ах покоиться... – прошипел Лешик. – Ну вот пусть бы и покоилась! Вот же стервь! При жизни ею была, а уж после смерти вообще озверела! – парень вцепился себе в волосы и начал дергать их.

– Полегче! – возмутилась я. – Не надо так о мертвых...

– О мертвых?! Мертвых?! – окончательно взбеленился Хозяин. – О мертвых не надо так, а вот о живых... – протянул он.

– О каких живых?! – взревела я. Надаю, честное слово надаю по ушам этому возмутителю спокойствия и памяти! – Я сама видела, как Агнешку огонь пожрал. Ни следочка не оставил, только пепел, что я собрала и в реку кинула. Опомнись! У тебя никак несварение...

Леший меня перебил.

– У меня не несварение, у меня заворот! Мозгов! И то ли еще будет! – с ужасом вздохнул Хозяин.

– Это еще почему? – снова удивилась я.

– За мной, – скомандовал зеленоволосый. – Я лучше тебе покажу.

И мы потопали вдоль реки. Силой своей Леший раздвигал плотные заросли кустарника, освобождая путь. Поддерживал меня, не давая свалиться в тронутую стылой осенью реку, и все ругался, ругался сквозь зубы. Поносил глупых ведьм, еще более глупых племянниц и даже Князя задеть умудрился, хотя к чему Вацлава он приплел я сообразить не смогла.

– Смотри! – рявкнул Лешик.

И я посмотрела...

А на дне реки, в небольшой запруде, словно бы покрытой сверху тонкой почти прозрачной пленкой, лежало тело. Женское тело. Зеленые волосы, зеленоватая же кожа и волосы цвета молодой листвы. Глаза инороди, да именно так, были еще закрыты, да и грудь еще не ходила, однако, существо уже не лежало спокойно, а дергалось, руками взмахивало и перекатывалось.

– Агнешка! – выдохнула я. И села. Вот этого я никак не ожидала.

– Ясно теперь?! – Леший сел рядом.

– И кто же она теперь? – спросила я. Потерла глаза. Так, на всякий случай. Щипать не стала, понятно – не сон, только не легче мне от этого.

– Лесавка.

– То есть... – сглотнула. Уголок рта дернулся. Мда... Не смеяться. Не смеяться. – А... а... Уй, прости не могууу! – простонала я и захохотала.

– Чего ты ржешь? Ну чего ты ржешь?! Я тут перед ней расстилаюсь, сердце свое треплю, а ты потешаешься?! Я вам помог, вестников рассылал, тропинки мотал, а вы... ладно бы свинью подложили, но жену-то на кой?! – Хозяин аж запрыгал от гнева. – Я что с ней делать буду?!

А меня распирало веселье. Было дело и не раз – жаловался Хозяин, дескать, владения большие, за всем смотреть не успевает, ему бы помощничков пару-тройку, но пока с Лесом столкуешься, пока он силы накопит довольно, чтобы добровольно отданное сердце переродить, столько времени пройдет... А если еще и Хозяин придирчивый, то жаловаться можно и до конца света, а желаемого так не получить! И ведь еще сердце еще раздобыть надо, а оно на дороге не валяется... Не выйдешь же к первому встречному с просьбой, отдай мил человек, не обижу! Не так поймут, догонят, переспросят и снова не так поймут...

– Ты, Лешик, мне все советы давал, теперь вот меня послушай, а не ногами дрыгай. Ты домик бы какой построил, чтобы было куда ее привести. Сам же знаешь, что инородь после второго рождения чувствует. Разброд и шатание в мыслях. Уже не человек, но еще и не другое существо. А тут ты, такой весь из себя красивый, в венке из лилий и в рубахе их крапивы...

– А из чего другого можно? – парень нахмурился.

– Чем тебе крапива не угодила?

– Жжется! – обрубил зеленоволосый.

– Можно, – разрешила я и продолжила сочинять, – так вот, венок, рубаха. Животинку в дом не забудь какую притащить, желательно убогую и калечную...