Текст книги "Самая правильная ведьма (СИ)"
Автор книги: Ольга Смирнова
Жанр:
Юмористическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Это было письмо – без подписи и даты. Почерк очень характерный – строгие высокие буквы, резкие заостренные очертания, сильный нажим, словно писавший еле сдерживал чувства.
"Марисса, не хочешь со мной говорить – не надо. Но так или иначе я выскажусь. Ты прекрасно знаешь – да, да, и не отнекивайся, это не солидно, да и просто глупо – что с первой нашей встречи я схожу по тебе с ума. Я всегда давал понять, что мое отношение к тебе никогда не будет родственным. И хочу, чтобы ты знала – Рид не сможет любить тебя так, как я. Я буду тебя ждать, где обычно, всю ночь. Приходи, нам надо выяснить все до конца. Посылаю это кольцо в знак моей любви".
Сказать, что Мира удивилась, прочитав это письмо – ничего не сказать. Она несколько минут сидела, то глядя перед собой, ничего не понимая, то снова перечитывая строки, но упрямые буквы не хотели складываться в другие слова. Ее мама была неверна отцу? Изменяла? Как ее любовник осмеливался слать столь откровенные письма, учитывая, что супруг Мариссы был колдуном? Ведь колдуны – они страшные собственники, свое охраняют почище драконов, чахнущих над добытым золотом. Не гнушаются слежкой, прослушкой, подсматриванием, чтением доносов третьих лиц на своих родных. Данное письмо могло означать только одно – тайный избранник был колдуном более могущественным, нежели отец. Означало ли это, что проклятие – его рук дело? Решил избавиться от соперника простым и действенным способом. И избавился, только и Мариссу при этом загубил. Прочитав письмо еще раз, Мира выдохнула и решила, что поспешила с выводами – нет ни слова о том, что ее мама отвечала автору взаимностью, скорее даже наоборот, есть намек на то, что Марисса не желала с ним разговаривать, но почему тогда он просит ее встретиться с ним "где обычно"? Это как понять? Откуда у замужней женщины с ребенком есть "сама знаешь где" места для встреч с мужчинами? Да еще и кольцо прислал, не побоялся. Значит, отношения зашли так далеко? Или это лишь желание писавшего? И знал ли отец, что его жены домогался еще кто-то?
Дрожащими пальцами ведьмочка развернула вторую бумажку. Без подписи, без даты, но почерк, несомненно, тот же.
"Не буду врать, что сегодня было приятно. Ты нанесла мне прямое оскорбление, я этого так не оставлю. Ты осмелилась отвергнуть мое расположение, пренебречь моими чувствами, такое не прощается. Еще раз скажу, Рид – жалкая пародия на мужчину, он слаб духовно и физически, я мог бы расправиться с ним, лишь шевельнув мизинцем. Один я знаю, как сделать тебя счастливой. Заклинаю, подумай, прежде чем решать окончательно. Твоя дочь – не преграда, я приму и ее. Для связи со мной шлю зеркало, надеюсь, ты не забыла мои уроки и помнишь, как им пользоваться".
Тааак. Это уже совсем серьезно, озадаченно почесала лоб Мира. Неизвестный опустился до угроз. Это могло послужить причиной наложения проклятия, так? Мама ему окончательно отказала, и он ее проклял со злости. Тогда он точно колдун, только они настолько самолюбивы и горды, что как один мнят себя центром вселенной и требуют от всех и каждого послушания и покорности. Изображают при этом полнейшее равнодушие, но расценивают чужое несогласие как прямое оскорбление. И с той же страстью, что изучают науки, мстят обидчикам. Как бы узнать, кто писал эти письма? Это явно был кто-то знакомый, кто-то близкий их семье – обращался к ее отцу фамильярно, позволял себе пренебрежительно отзываться о нем, говорил о каких-то уроках, которые давал ее матери, да еще и о родственных чувствах упоминал. Почему именно родственных? Кому он мог приходиться родней? Папе, маме? И почему не заявил о себе, когда они погибли? С другой стороны, если он виноват в их смерти, то это вполне объяснимо.
А может Мира вообще не в том направлении копает, ведь неизвестно, кто еще мог точить зуб на ее семью. Мало ли у отца было врагов, у каждого уважающего себя колдуна обязательно найдется пара десятков. Может, кому в свое время заклинание неправильно наложил или наоборот, слишком правильно. Обычно услуги колдуны оказывают анонимно, дабы не привлекать излишнего внимания к себе, ведь те, кто становятся жертвами, обычно не довольствуются наказанием только заказчиков, им и исполнителей подавай, вот и приходится колдунам скрываться да маскироваться, а то от желающих отомстить палкой придется отбиваться, они дом осадят да и возьмут штурмом.
А мать у нее вообще ведьма – там изначально полный караул, только и успевай следить, как бы в колодец доброхоты не толкнули, подножку не подставили, кирпич на голову не скинули или косу не подожгли. А уж проверять покупки на наличие в них яда и отравляющих веществ Мира привыкла давным-давно, это безусловным рефлексом стало. И ведь до сих пор находила иногда!
Так что, в принципе, если рассматривать проблему в глобальном смысле, заказать наложение проклятия мог кто угодно, располагающий нужной суммой денег, и влюбленный колдун – это, конечно, перспективный вариант, но отнюдь не единственный. Он мог просто не успеть отомстить за поруганную честь и отвергнутую любовь. Хммм, любовь, любооовь. Какая у колдунов к чертям любовь может быть? Конечно, Мире хотелось бы верить, что ее отец был исключением из правила и маму любил, но, по сути, колдуны могли желать, хотеть, жаждать, но не любить. Нет у них такой функции в сердце. Все окружающие для них – игрушки, извлекаемые из коробки для развлечения, либо подопытные кролики. Есть конечно особая каста, власть имущие называется, но и те пользуются авторитетом лишь постольку поскольку. Способен обеспечить колдуну удовлетворение его страстей – к науке или плотских – ты царь и бог, нет – уж не обессудь, если к другому уйдет, а только жив останешься – спасибо скажи.
Ну да ладно, решила Мира после нескольких часов бесплодных размышлений, все равно сворачивание мозгов набекрень ничего не прояснит. Надо бы показать найденные вещи колдуну завтра, может, подскажет, кому они принадлежали.
И верно, колечко было хоть и простенькое, да из непонятного металла с надписью по ободку. Что за надпись – не разобрать, буквы вроде видно, а слова перед глазами расплываются – нечто похожее Мира уже наблюдала в квартире Тионы, когда пыталась названия книг в шкафу рассмотреть. Значит, точно колдовство, а раз так, колдун и должен подсказать. Зеркальце было черненого золота, но такое тусклое, что собственное отражение разглядеть невозможно. Тоже мне, подарочек от пылкого влюбленного, с сарказмом подумала Мира. Получше ничего не нашлось? Потом вдруг вспомнила, что это зеркало было передано ее маме как средство связи, и всмотрелась в мутную поверхность пристальнее. Интересно, оно еще работает? И как бы заставить его ожить? Никогда прежде Мира не сталкивалась с подобным и просто не знала, с какой стороны подступиться. Потыкала пальцем в некое подобие своего отражения, но даже следов не осталось. Повертела в руках, поискала кнопочки, выемки или еще чего подходящее. Погладила обрамление, подышала на него, постучала костяшками пальцев по узору, дошла до того, что даже на диалог вызвать пыталась:
– Ауууу, ээээй! Алло, алло, первый, первый, я второй. Вызывает Лютик. Ответьте! СОС! СОС!
– Ты когда напиться успела, коровушка? – голос ангела, появившегося над столом, причем опять одной рыжей головой, буквально дышал жалостью и сочувствием.
Мира подскочила на стуле, спрятала за спину зеркало, и покраснела, прекрасно понимая, как выглядела со стороны.
– Ты бы колокольчик носил, что ли, а то до инфаркта доведешь, – буркнула. – А хочешь, подарю? Красивый такой, с ромашками. И намордник заодно с кляпом, чтобы рот свой поменьше раскрывал.
Рыжий покачал головой:
– На инфаркт можешь не надеяться, у тебя сердце дай бог Истины каждому. Не поверишь, сам тебе завидую. А оскорбляешь меня зря. Ну что я еще мог подумать, когда увидел тебя, разговаривающую с зеркалом? Многие пьяницы так начинали... мол, одному пить неохота, а так хоть какая компания.
Мира покраснела еще сильнее.
– Ты бы лучше за собой следил, пупсик. Я-то как раз справляюсь. Завтра вот с колдуном встречаться собираюсь.
Петр проявил жгучий интерес:
– Так, так, а поподробнее?
Неожиданно для себя ведьмочка рассказала ангелу все – начиная от визита к Матрене Патрикеевне и заканчивая найденными письмами. Петр слушал внимательно, конопатый лик его был светел и безмятежен. Под конец сказал:
– Колдун – это хорошо, только осторожной с ним надо быть, а то ненароком чего удумает, потом жалеть будешь, что от проклятия не умерла.
Мира придерживалась того же мнения, но чисто из вредности озвучивать свои мысли не стала.
– И, кроме того, коровушка, вещички эти прибери подальше, а еще лучше при себе носи, чую, влезла ты со своими расследованиями, куда приличный человек ногу поставить побрезгует. Хотя без этого тоже никак.
– То есть? – не поняла ведьмочка мудреной речи. – Какие расследования? Я ж только вещи родительские из ящика вынула и с колдуном договорилась, расследованиями еще и не пахнет.
– Пахнет, не пахнет, это ты потом богине своей будешь при личной встрече объяснять, что у тебя там ароматизировало. И если о безопасности своей заботиться не начнешь, то встреча состоится раньше, чем ты думаешь. Ладно, проехали, чего воду в ступе толочь, ты давай, давай, при мне собирай все, да укладывай к себе в сумку. А то потом начнется: ой, я забыла, ой, меня отвлекли, еще какое-нибудь ой... знаю я вас, баб мозгами обделенных...
– А ты... а ты... тоже обделенный! Придурок! – Мира всерьез решила обидеться, но Петр как всегда не придал этому ни малейшего значения. – Ты что-то знаешь? Почему мне нужно осторожнее быть?
Но ангел нагло проигнорировал ее вопрос и завёл разговор о своем:
– Я чего пришел-то – там, наверху, совещание у нас было. Ну совещали нас с Кассом, совещали, чуть на лоскуты не порвали за то, что мы с тобой беседовали.
Мира не могла не улыбнуться злорадно.
– И вот, пару часов воспитательных работ нам впаяли-таки, звери зверские, так что до завтра меня не будет, придется справляться самой, усекла?
Ведьмочка безразлично пожала плечами:
– Двадцать два года выживала, уж сутки-то без твоего благостного взора как-нибудь перекантуюсь.
– Ты, милочка, не путай теплое с кислым. Мало того, что на данный момент проклятие, то самое, родовое, заметно активизировалось, так еще и зеркало ты это вытащила на свет божий, глаза б мои его не видели.
– А что не так с зеркалом? – спросила Мира. – Вот уж безобиднее предмета не придумаешь.
– Ты совсем с головой не дружишь или как? – набычился ангел. – Ты мне что говорила – средство связи, да? Так какого, прости бог Истины, хрена, ты туда попугайским образом аукала? Мало того, ты не видишь, а мне-то прекрасно и явственно понятно, что с зеркалом этим не все так просто. Ты мозги включи, коровушка! Или ты их за ненадобностью удалила хирургическим путем?! А если б тебя, идиотку такую... – Чем дальше он говорил, тем больше распалялся. И в какой-то момент раздался тихий хлопок, лик ангела на секунду исказили телевизионные помехи. Затем все вроде бы пришло в норму, но в то же время ангел стал немного другим. Мира пригляделась и поняла, что выглядеть Петр стал... ярче, что ли. Потерял прозрачность, зато обрел сочные, болезненно яркие полутона и оттенки. Засиял так, будто ему миллион батареек напихали везде, где можно. Или один супермощный генератор. Мира от неожиданности некрасиво открыла рот. Машинально протянула руку, чтобы дотронуться, но тут рыжий моргнул, чертыхнулся чуть слышно и хлопнул в пухлые ладошки. Лик его помигал и потух, обрел прежний вид – мутновато-прозрачный, бледный по сравнению с недавно виденным. Как ни в чем не бывало, Петр продолжал говорить, правда, заметно сбавив тон. – То ли колдовство на нем какое, то ли заговор. Ну это тебе колдун твой сказать поточнее должен, а до того момента – как сказал, прибери и чтоб не вытаскивать. Колечко тоже, от греха подальше.
Не то, чтобы Мира была в восторге от командного и безапелляционного тона Петра или горела желанием выполнять его приказы, но рациональное зерно ангельских рассуждений и собственные опасения заставили подчиниться. Собрав со стола кольцо, зеркало и два письма, ведьмочка под бдительным оком рыжего сложила их в небольшой пакет и засунула в сумку.
– Доволен?
– Отличненько, в дамской сумочке, как известно, черт ногу сломит, а нужного не сыщет вовек. – Пропел ангел и, подмигнув, растворился в воздухе, на прощанье кинув: – Бывай, красотка.
– А что это было? – закричала она ему вслед, имея ввиду недавнюю смену ангелом окраски, но Петр не услышал.
Мира некоторое время тупо пялились на то место, где только что был ангел, затем устало опустилась на стул. Надо пойти отдохнуть, слишком много переживаний свалилось на нее в последнее время, не переварить.
Глава 6, в которой Мира осваивает новые виды спорта.
Утро выдалось ясным и солнечным. Хорошее настроение девушки было подпорчено лишь тем, что визит в участок не отменить и в управление идти придется, но там хоть толк может выйти, если в архив удастся попасть.
Натянув легкий сарафанчик, но и, памятуя о переменчивости погоды, кофту захватив, девушка повесила на плечо свою сумку с ценным грузом и вышла из дома. План у нее был таков: быстренько отстреляться в участке – показания им подавай, так ладно, не проблема, затем бегом в управление, там объяснительную накатать, наказание принять, и про маму вызнать все, что получится. Дальше действовать в зависимости от полученных результатов, но к пяти как штык быть у Матрены Патрикеевны для встречи с колдуном. Как видите, домой девушка зайти по любому не успевала, поэтому и найденные вещички, как ангелу было обещано, прихватила. В дальнейшем выяснилось, что не зря.
До участка Мира добралась быстро – время было раннее, маршрутки ходили часто и полупустые, а неслись как угорелые. Водитель ей попался совсем без головы – пока ехали, у Миры не раз возникало ощущение, что машина совершенно не касается земли колесами, а планирует по воздуху.
Сидящий за рулем эльф потряхивал платиновыми волосами, сверкал белозубой шальной улыбкой, а в глазах его, ясных, голубых, светилось чистое безумие; на особенно крутых виражах он всхрапывал, как породистая лошадь. Только такие и идут в водители, другим на дороге не выжить.
Сжавшись в комочек на заднем сидении, Мира молилась всем богам, чтобы доехать целой и невредимой. Успокаивало только одно – водитель не первый год за рулем, вон сколько кружочков на лобовом стекле (таким образом все водители отмечали свой безаварийный стаж – приклеивая на стекло разноцветные кружки, дабы пассажирам сразу было видно, и что самое интересное, без обмана это происходило, друг за другом конкуренты следили строго), и если до сих пор жив, значит, есть вероятность, что и ее, Миру, доставит к пункту назначения в целости и сохранности.
Участок представлял собой мрачное двухэтажное здание из черного кирпича, построенное еще в довоенное время гномами-невольниками. Маленькие окошки, плоская крыша и двери в полчеловеческого роста – Мира как увидела это торжество безумной архитектуры и зодчества, так стало ей дурно при одной мысли о том, что потолки в этой обители скорби столь же низки.
Но этого просто не может быть, тут же поспорила девушка сама с собой, ведь здесь работают – она доподлинно знала – люди нормального роста, уж они-то никак не смогут высидеть, согнувшись пополам, в помещении полный рабочий день. Значит, внутри все в порядке.
Выпрямив спину и приняв самый безмятежный вид, девушка подошла к сторожу, сидевшему в небольшом предбанничке и зорко поглядывавшему в окно.
– Добрый день, мне назначено.
– Куда? Когда? К кому? Зачем? – выпалил старичок в одно слово, так невнятно и глухо, что Мире пришлось сунуть ухо в окно, чтобы расслышать.
– Сюда мне, куда конкретно, понятия не имею. Когда? Сказали, чтобы с утра была как штык, богиня их знает, во сколько именно. К кому... так, дайте-ка вспомнить... одного, кажется, Тим звали... рядовой Тим Брайт, – имя вспомнилось неожиданно легко. – Второй – толстый такой, напарник его, сержант какой-то... ну толстый, помню, а как фамилия, нет. Вы уж простите. А зачем... так показания снимать с меня будут...
Старичок слушал веселое чириканье Миры с оловянными глазами и, судя по всему, из сказанного уловил только последние несколько слов. Строго взглянул на нее из-под кустистых бровей, повел шишковатым носом:
– Это ж ты непотребство пришла творить сюда, прошмандовка этакая? Кто ж тебе чего тут позволить с себя снимать, а? Тут идейное заведение, а не притон какой. А ну пошла отсюда! – И даже со стула вскочил там, за стенкой, в порыве праведного негодования и обиды за "отчий" дом, а может за ручкой потянулся, учитывая его следующие слова? – А уж коли придет охота снять чего-нибудь интересное, так мы всегда вам рады, но по другому адресу... написать?
Мира рассмеялась и погрозила ему пальцем:
– Какой вы, однако, шалун! Не поняли меня совсем, все мыслишки какие-то скабрезные у вас. А возраст-то, поди, не для шалостей уже! – И резко сменила тон: – Говорю еще раз, хрыч старый, дело у меня. Зови рядового Брайта, пусть сам за меня рассказывает, чего они там снимать с меня хотят.
Дед некоторое время пускал дым из ноздрей, пыхтел и ерепенился, но куда-то позвонил. Через две минуты на пороге показался рядовой Тим Брайт – такой же нескладный, особенно в дверном проеме в согнутом пополам виде. Глаза красные, не выспавшиеся, вид встрепанный, как у воробья, которого спугнули во время принятия водных процедур в луже.
– Вы! – сказал он обвиняющим тоном, делая шаг вперед и вытаскивая себя из дверей. Казалось, за два дня он потерял ровно половину своего веса – форма висела на нем как на вешалке, хоть сейчас на подиум, модельеры бы передрались за такого манекенщика.
Выпрямился, посмотрел на девушку сверху вниз, затем обратился к старичку:
– Петр Тимофеевич, это к сержанту Клаусу по делу. Уж не сердитесь на дитя неразумное, ведьма, чего возьмешь.
– А то я не вижу, что ведьма, а все одно, порядок быть должон, ведьма она или русалка. Нечего тут непотребными обещаниями разбрасываться, коль выполнять не собирается. Эти бабы, они всегда так – обещать горазды, а как до дела – так сразу хвостом круть мокрым, жалобным, и в кусты.
– Петр Тимофеевич, вы нам дверку-то откройте, а то время поджимает, сами знаете, как у нас с этим строго, – заюлил тощий, чуть ли не по пояс залезая в открытое старичком окно. – Прошу, милая леди.
Мира улыбнулась такому обращению, но все равно на секунду почувствовала себя настоящей дамой, хоть и пришлось согнуться в три погибели, пролезая в дверь. Слава богине, платье было приличной длины, а потолки внутри, как она и предполагала, нормальной высоты.
– Ну у вас и охраннички, – с чувством сказала, как только Тим вошел вслед за ней – он чуть задержался, успокаивая старика.
– Не судите строго, милая леди, он не со зла такой. Просто лет двадцать назад его русалки под воду утащили, да защекотали до смерти почти, чудом спасся. С тех пор ими бредит. А до того был лучший оперативник в отделе, представляете? И ведь до сих пор разум не вернулся, а за службу отличную у начальника рука приказ об увольнении подписывать не поднимается, вот и сидит Петр Тимофеевич у нас в охранниках. Так-то он безобидный.
Мира не слишком верила в "безобидность" любой особи мужского пола, пусть и преклонного возраста, но спорить не стала – побыстрей бы закончить и уйти.
Коридоры были на удивление широкими, хорошо освещенными. Девушка и тощий вполне могли идти парой, но парень деликатно отставал на шаг.
– Сюда, пожалуйста, – он указал на ни чем не примечательную дверь слева. Открыл, пропустил Миру вперед.
Ведьмочка оказалась в просторном кабинете, уставленном казенной даже на вид мебелью – два шкафа, под завязку забитых бумагами, стол, два неудобных, жестких стула, один задвинут за стол, другой напротив и все.
– Присаживайтесь, – рядовой Брайт указал на стул.
Мира выполнила указание, пристроив сумку на пол около стула, сложила руки на животе и выжидательно уставилась на Тима. Тот под ее выразительным взглядом занервничал, пару раз уронил бумажки, покраснел, похмыкал и наконец, откашлявшись, произнес:
– Допрос буду вести я, сержант Клаус на работу не вышел, взял больничный.
Мире мгновенно вспомнился умоляющий голос: "Я больше не могу..." и надсадное пыхтение. Не в силах сдержаться, девушка сначала улыбнулась, глядя на Тима, а затем, когда он уловил, какое направление приняли ее мысли и улыбнулся в ответ, и вовсе расхохоталась.
– Это он... ой, не могу... физподготовку не пережил, бедняжка... так что ли?
Тощий прикладывал заметные усилия, чтобы сохранить серьезное выражение лица, но предательские чертики так и прыгали у него в глазах. Он поднес ладонь к лицу, пряча неуместную на его взгляд улыбку, еще раз откашлялся и произнес:
– Без комментариев. Итак, вы были вызваны для допроса на поводу недавнего происшествия в Банановом переулке. Необходимо запротоколировать ваши показания. Будьте добры, расскажите, что произошло в тот вечер.
Отсмеявшись, Мира подумала-подумала и решила, что об измене Егора окружающим знать не обязательно, и начала:
– В тот вечер у меня было отвратительное настроение, и под словом отвратительное я подразумеваю самое гадкое и тоскливое, которое только может быть ...
Так слово за слово, она обстоятельно и детально пересказала события той ночи, тощий старательно конспектировал, не забыв при этом включить диктофон для пущей важности. Мира на черную коробочку косилась с подозрением, словно она могла уличить во лжи, хотя видит богиня, ни слова неправды не прозвучало из уст допрашиваемой. Конечно, про собственные мысли и разговоры с ангелом девушка тактично умолчала, что не сделало ее рассказ менее захватывающим. Увлекшись, девушка с восторгом и ужасом живописала свои злоключения, размахивала руками в особо трагичных моментах и то понижала голос до шепота, то взрывалась криком.
Когда повествование подошло к концу, и парень, отложив ручку, со вздохом блаженства размял пальцы, Мира осмелилась задать свой вопрос:
– Тим... можно я буду вас так называть, и на ты, и ты со мной на ты – лады?.. а то рядовой Брайт звучит так скучно... спасибо... Тим, а вы правда с этим Ричем братья?
Брови рядового Брайта взлетели на недосягаемую высоту.
– А... вы... то есть ты... с какой целью интересуетесь... ешься?
Мира опустила глаза – не могла же она сказать, что по задумке, если затея с колдуном знахарки провалится, в срочном порядке придется изыскивать другого колдуна, а Рич – единственный немного более доступный, чем все остальные. Минутное замешательство девушки Тим понял по-своему, спросив с непонятным даже для самого себя разочарованием:
– Ааа... понравился, что ли?
И почему все сразу думают именно так? – поразилась ведьмочка. – Сначала рыжий, теперь этот. Мира была не настроена шутки шутить или хуже того дразнить человека, тем более, такого серьезного, как рядовой Брайт, поэтому ответила максимально честно:
– По делу. Не сочти за дерзость, но твой брат, он... как бы это сказать... колдун первостатейный, и этим все сказано. А я еще жить хочу и потому с колдунами не связываюсь.
Тим хмыкнул:
– Не слишком для него лестно. Обычно девицы так и норовят возле его ног упасть.
– Считай меня исключением из правил, – промямлила Мира, закрывая для себя эту тему. – Так, если что, можно через тебя будет с ним связаться?
– Если очень надо, то конечно. А что случилось-то? – вдруг поинтересовался тощий, перебирая листочки с записями ее показаний. – Серьезное что-то?
Мира правду говорить не собиралась, но и врать, глядя этому типу в глаза, почему-то не могла. Пришлось ограничиться кратким:
– Типа того. Можно смело утверждать, что для меня это вопрос жизни и смерти.
– Хорошо, – сразу посерьезнел тощий, пытливо вглядываясь в сидящую напротив девушку, – ты только телефон мой для связи запиши, чтобы сюда не таскаться лишний раз.
Мира послушно достала записную книжку, не найдя в предложении Тима подвоха и накарябала продиктованный номер.
– А я думала, ты заклинание истины будешь накладывать на меня, – брякнула, не подумав.
Тим усмехнулся как-то невесело, затем кивнул на дверь:
– Здесь над входом оно висит, каждый заряд получает, будь здоров. И это не я придумал, – добавил поспешно, когда брови Миры начали угрожающе сходиться, но причину ее гнева не угадал.
– А предупредить не судьба? За вранье знаешь, что бывает под таким заклинанием, умник?
Рядовой Брайт округлил глаза, словно эта мысль только что пришла ему в голову, и покаянно развел руками:
– Я... виноват, прости. Только... ну отвлекся, можно сказать, и забыл предупредить.
– Отвлекся, значит? – Мира почти шипела, подавшись вперед всем телом и напрочь забыв о добрых чувствах, к этому тощему испытанных недавно. – То есть ты отвлекся, а меня из-за твоей невнимательности могло током шарахнуть.
Нет, ну это надо! – возмущению ведьмочки не было предела. – Забыл он! А кабы она соврать намеревалась? Кто б ее потом в себя приводил? Нарушение заклинания истины влечет за собой очень неприятные последствия в виде сильного разряда тока с последующим отключением сознания как минимум на полчаса. Квалифицированная врачебная помощь в данном случае обязательна, не говоря уже о том, что после получения такой травмы ни о каких дальнейших походах речи и быть не могло бы, и все планы Миранды рухнули бы как карточных домик. Повезло, что она решила не лгать ни словом? А с чего она вообще так решила? С такой же разницей могла и присочинить что-нибудь, дабы себя обелить еще больше, но нет, словно душа к этому не лежала, внутри все протестовало, а Мира своей интуиции доверяла.
Девушка попыхтела еще злобненько, дабы тощий осознанием вины проникся до конца и помучился.
– Может, воды? – предложил Тим беспомощно, не зная, как выкрутиться из щекотливой ситуации, ведь кроме этической составляющей его проступка оставалась еще и юридическая – по закону он был обязан поставить входящего в кабинет в известность о налагающемся на него заклинании. За неисполнение положен денежный штраф, а с учетом того, что зарплата рядового и так – чистые слезы, то можно было смело утверждать, что узнай начальство о его проступке, работал бы он этот месяц задаром. Не сказать, чтобы эта зарплата что-то сильно меняла в планировании им собственного бюджета, но все-таки...
– Сам пей свою воду, – фыркнула девушка непочтительно и спросила с надеждой: – А кофе нет?
Тощий вскочил с места, заметался по кабинету, открыл дверцу шкафа, за которой обнаружился допотопного вида чайник и банка с кофе, хорошим, кстати:
– Есть, я сейчас сделаю, подождешь пару минут?
Мира царственно кивнула, выражая согласие.
– Слушай, а ты, я так поняла, уже два года здесь впахиваешь? И все еще рядовой?
Тощий приостановил на минутку свои метания от чайника к банке с кофе и спокойно ответил:
– Видимо, не судьба мне на этом поприще карьеру сделать. Я ведь сюда пошел, можно сказать, из чувства противоречия, всем юношам в той или иной мере присущего. Нахлебался за это по полной...
– Но уходить не хочешь? – угадала Мира. – Почему?
– Да потому, – начал Тим медленно, словно раздумывая над ответом, хотя наверняка для себя уже давно все четко определил. Хоть он и производил порой жалкое впечатление, но только потому, что смущался и краснел; никто, и Мира первая подписалась бы под этим, не смог бы обвинить его в недостатке самоуважения. Он установил для себя правила и неукоснительно их соблюдал. Несмотря на кажущуюся мягкость, Тим производил впечатление на редкость цельной натуры, прекрасно знающей свое место в этом мире и способной горы сдвинуть, чтобы это место занять. Но все хорошо в свое время, и видимо, его время еще не пришло.
Некоторая суматошность, присутствующая в его движениях прямо сейчас, вполне логично объяснялась низким вырезом платья девушки, которая без особого стеснения выставила на обозрение все, что этим вырезом собственно и открывалось. Нервный взгляд рядового Брайта так и норовил нырнуть туда, но это вполне нормальная, предсказуемая мужская реакция, другое дело, что Мира не чувствовала, как это обычно бывало с другими мужчинами, что Тим готов пойти на поводу у собственного желания. Это было и странно, и с другой стороны, вызывало уважение. Зов плоти будто бы и не беспокоил парня совершенно, то есть, он, этот зов, точно присутствовал, и девушка это видела, но мозги при этом работать не переставали.
– ...потому, – продолжал тощий свою мысль, – что здесь, в участке, и заклинание истины не даст мне соврать, – почему-то после этих слова по губам рядового Брайта скользнула едва заметная ироничная усмешка, которую Мира – ошибочно, что выяснилось, правда, много позже, отнесла на счет упомянутого далее напарника, – остались одни сержанты Клаусы, а его во всей красе ты имела возможность лицезреть утром. И вот скажи мне – как такие люди могут охранять покой горожан? Как они могут патрулировать улицы, когда и десяти метров за подозреваемым в случае чего пробежать не смогут? Как они будут проводить допросы, если полны предубеждений и закоснелых представлений об устройстве мира? И к чему, собственно, мы придем, если будем надеяться на таких патрульных? К полной и безоговорочной победе анархии надо законом и порядком, я скажу тебе. К тому, что вампиры будут совершенно безнаказанно совершать преступления и никто их не остановит...
Пыл, с которым Тим высказывал все, что у него наболело, кому-то мог показаться смешным, но только не Мире. И вообще парень, когда выпрямлял спину, расправлял плечи, становился похож на человека. В свете вчерашних событий ведьмочка четко понимала, что если бы не Рич со своим ангелом-хранителем и не ее Петр, съели бы ее проклятые кровопийцы в лесу, а косточки бросили под ближайшим кустом, и никто бы плакать не стал.
– Что-то я увлекся... – рядовой Брайт резко оборвал сам себя, в это же время закипел чайник, и Тим быстро сделал Мире кофе. Сыпанул на глаз сахара, помешал. Протянул чашку. Та взяла, отпила – такой крепкий, что задохнулась поначалу, но неожиданно поняла, что ей нравится, хотя всю сознательную жизнь предпочитала слабенькую бурду и искренне считала, что крепкий кофе пить – что зерна кофейные жевать. Ан нет, ошиблась.