Текст книги "Полдень, XXI век (сентябрь 2011)"

Автор книги: Ольга Дорофеева

Соавторы: Юстина Южная,Олег Кожин,С. Вербин,Геннадий Прашкевич,О. Романова,Татьяна Шипошина,Ильдар Валишин,Александр Голубев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ОКСАНА РОМАНОВА
Как я провела выходные
Рассказ [1]1
  Если человек талантлив, он талантлив во всём. Оксана Романова была мне известна как художник, иллюстратор фантастики. И вдруг она появляется на мастер-классе со своим рассказом. Оказывается, рассказ не первый, но прежде автор просто стеснялась показывать пробы пера. И проба пера оказалась такой, что ведущие мастер-класса Евгений Лукин и Святослав Логинов дружно решили, что рассказ нужно не разбирать по косточкам, а немедленно печатать.
  С. Логинов


[Закрыть]

В пятницу Федька повесился. Это он не по обиде, а по собственной дурости сделал: решил проверить, на самом деле шея сломается или нет. Так и болтался в петле до вечера, пока дядя Толя не пошел в сарай за дизелем. Ну, дядя Толя, конечно, позвал бабушку. Та пришла и долго ругалась на Федьку. Сказала, раз он такой болван, пусть и остается висеть до утра, авось чему научится. Федька, конечно, хотел возразить, да ему веревка горло передавила. А когда он сообразил и начал реветь, бабуля уже ушла.

Я, если честно, поверила бабушке и поэтому не поленилась сбегать в погреб за краской. Как Федька ни отбивался, а я ему руки-ноги в синьку окунула и еще на пузе успела половину слова «дурак» написать. А потом дядя Толя Федьку решил снять – он вообще добрый. Я сразу деру дала, только братец бегает быстрее, даже со свернутой шеей. Ох, навалял он мне тогда! Шесть зубов и глаз выбил. А потом пошел на речку мыться.

Чего-то мне неудобно было на ужин без глаза идти, и я решила посидеть пока на чердаке у Доктора. Там тепло, уютно и никто не сунется. Доктор, когда узнал, что я к нему на чердак лазаю, даже лампу мне подарил: пусть, говорит, там будет, все равно и мне пригодится. Но только он сам туда не ходит, только иногда Жменю присылает пыль убирать. А в пятницу Жменя чистит подвал, так что я сидела совсем одна.

Глаз нарастает быстро, не то что зубы. Я даже подумала, что если зубы с костями растут одинаково, то Федька будет ужинать с головой набекрень, а мне придется есть кашу. Может, вообще не ходить тогда? Но бабуля кричать будет. Ладно, вот начну видеть левым глазом и тогда пойду домой. А пока я взяла посмотреть старые книжки – их тут целые кучи.

У меня уже набрались любимые, с картинками про зверюшек. Особенно мне нравится скелет лошадки, он такой красивый! Я всегда хотела лошадку, но бабуля сказала, что только через ее труп, а у нее следующая смерть еще не скоро, через два года, когда папа вернется. А когда я спросила, можно ли через мой труп, бабуля долго смеялась. Она думает, что раз я хожу только в первую группу, то умирать еще не научилась. А я уже почти умею, честно!

Вот, пока я эти картинки смотрела, Доктор домой пришел. И не один, а с кем-то чужим, не из нашей деревни. Я такого голоса еще никогда не слышала. И Доктор этому гостю говорит: смотрите, только никому не рассказывайте! Говорит, незаконная эта назия, все материалы и приборы могут отнять и права на смерть лишат. А второй ему отвечает: не беспокойтесь, я сам заинтересованная сторона, надоело уже танатальные налоги платить. Доктор засмеялся, такой довольный сразу стал, и договорился с тем мужиком на завтра. Сказал, завтра спокойно умрете, и целый месяц о вас никто знать не будет.

Тут я решила, что глаз у меня совсем прошел. Поэтому спустилась с чердака и побежала ужинать, пока Федька все не слопал. Бабуля сразу увидела, что у меня зубов не хватает, и брата отругала. Хотя он все равно синьку до конца не отмыл, поэтому я все равно что отомстила. Поэтому мы были квиты и помирились.

Ночью я ему рассказала про Доктора и чужого дядьку. Федька обрадовался и сказал, что, наверное, у них есть машина смерти, чтобы по-настоящему умирать можно было. И спрашивает: ты покойника видела? Ну, я когда книжки на чердаке глядела, там были нарисованы всякие потрошеные люди, уж наверное их не живьем резали. Поэтому я сказала, что видела и не один раз. Федька сразу разозлился, стал кричать, что это я все вру, а я не врала вовсе. Мы чуть обратно не поругались. Потом я ему объяснила, как все на самом деле, и братец тоже захотел книжки посмотреть. Я сначала его на чердак пускать не хотела – это же моя тайная нора! – а потом решила, что за это он меня с собой возьмет, когда будет прыгать в заброшенную шахту из-под ракеты. Так мы и договорились.

Прямо ночью и пошли, все равно на чердаке есть лампа. Главное, ходить там потихонечку, чтобы половицы не скрипели, а то Доктор проснется. Федька книги как увидел, так и обалдел совсем. Я ему хотела любимую показать, а он про животных смотреть не захотел и сразу ухватил про людей. Нашел там картинки с голыми тетеньками и застрял. А мне так скучно стало: спать неохота, домой идти тоже не интересно, с Федькой не поболтать… Я ходила-ходила, да и спустилась вниз. Захотела машину поглядеть, про которую братец врал. У Доктора дверь единственная в нашей деревне, которая закрывается, а я маленькая, я через подвал к нему залезала. Жменя сначала сердилась, а потом поняла, что хозяин мне разрешил приходить, и успокоилась.

Она и сейчас тут в уголочке стояла, только диодки подмигивали. Я ей помахала, она тоже свою лапу подняла, а потом опять отключилась. Наверное, ее зарядить забыли. Я бы могла ей кумулятор из нашего сарая притащить, только он очень тяжелый. Поэтому я Жменю оставила стоять, а сама в дом пошла.

Там в большой комнате у Доктора сразу кухня и едальня, очень удобно – за чайником бегать не надо. А вот где у нас кухня, у него мастерская сделана. Я сразу туда направилась, потому что куда еще машину ставить?

Комната здесь большая, ее Доктор удлинил, когда стенку в хлев прорезал. Он ведь коров не держит, только собак, кроликов и трех свинок. А мне крольчатина не нравится, ведь когда кусочек вырезаешь, кролик так дерется задними лапами, что потом дырки целый час зарастают. И вообще, пока мясо со всех костей у него обберешь, намучаешься – он такой маленький! Но зато и восстанавливается быстрее меня: его в клетку сунешь, а он уже обратно мясом затягивается. Если бы не бабуля, я бы вообще этих кроликов выбросила – противные они.

А Доктор их не ест, держит для опытов. И собак тоже. Про поросят не знаю, не видела. Доктор свой хлев виварием называет, тут у него чистенько, и клетки для всех специальные сделаны, с водяным стоком. Между комнатой и хлевом он прозрачную занавеску повесил, только через нее все равно все видно.

Вот, а в той половине, которая мастерская, там все машинки собраны. Доктору вся деревня свои механизмы тащит на починку. Сейчас он там стол разложил, белый и красивый, продел его в три специальных колечка с диодиками и проводками и к компе подключил. Компа у Доктора большая, темно-коричневая, как наша Зорька, но не разговаривает, и детских кнопок на ней нету. У нас в школе Сима Левовна показывала, как на нашу страничку попадать, где форум, – просто на детскую кнопку жми, и сразу там. А на взрослой компе нужно все буквами набирать, это неудобно, но иногда приходится, потому что у дяди Толи тоже на компе детских кнопок нет, а на выходных меня на форум только он пускает.

Я подумала, сейчас хотя и ночь, но может, хотя бы Зинка Бот на форуме есть. Федька говорит, она – это программа, ей из компы никуда не деться. А я знаю, что она тоже иногда уходит. Если три раза подряд быстро-быстро нажать кнопку со звездочкой, то Зинка из списка гостей форума исчезнет. Я так часто делаю, чтобы она пошла отдохнуть. Но по пятницам мне ужасно скучно, и хотя уже, наверное, настала суббота, я все равно решила с Зинкой поболтать. Компа была включена, поэтому я сразу стала набирать название форума. А машина мне и пишет: ты кто такая? Я сказала, что Вика, но у нее внешнее ухо не работало, поэтому пришлось тоже печатать. Компа мне сказала, что имя неправильное. Я обиделась – я не маленькая, писать умею! Стала с компой ругаться – она мне все талдычит, что имя не мое, а я ей в ответ всякие обидные слова печатаю, чтобы знала, как меня обижать!

Компа первая сдалась, она столько слов не знает. Меня ведь Федька учил. В общем, пропустила она меня. А форум у нее был какой-то странный, на наш школьный не похожий, но Зинка Бот там тоже сидела. Я ей сразу говорю: привет, Зинка! Она так обрадовалась, давно тебя не слышала, мол, как дела? А я ей: Зинка, чего ты тут делаешь, пошли лучше на школьный форум общаться. Она мне и отвечает: на самом деле, говорит, я сразу и там, и тут. Просто когда Доктора попросили для школы Бота написать, он Зинку придумал и себе тоже копию сделал, чтобы было с кем поговорить по работе. Я ей сказала: ты разве понимаешь, про что он говорит? Зинка засмеялась, целую строчку смайликов сделала, и говорит: конечно, понимаю, он же все свои изобретения в компе держит, а я как бы тоже кусок компы.

Ну, мы так болтали с полчаса, потом я про машину спросила: правда, что Доктор сделал секретную убивалку? Зинка долго молчала, я даже чуть не рассердилась, но вспомнила, как Сима Левовна нам рассказывала, какие кнопки можно нажать, чтобы Зинка снова заговорила. Я все сделала, как учили, Зинка опять стала писать мне. Хотя, кажется, она немного расстроилась, потому что сначала меня наругала, сказала: нехорошо про чужие тайны выведывать. И еще сказала, что если бы Доктор на своей компе настройки поменял, то никакие глупые девчонки бы про его секреты не узнали, а так он сам виноват, а она нет.

В общем, рассказала она мне про убивалку. Оказывается, Доктор сделал эту машину совсем недавно, когда его другу из города отказали в очередной смерти, и тот от горя спятил. Тогда Доктор и решил, что можно будет собрать домашнюю убивалку, раз городские не справляются. Зинка сказала, что он придумал какой-то другой способ, про который еще никто не знает. Доктор придумал, как оглушить няню-вируса, который нас обратно восстанавливает, почти на месяц. Городские машины смерти, они огромные и могут убить на три года, но там такая очередь стоит! И танатехники животных не берут, хотя многие очень просят, чтобы любимая собачка снова была нормальная, а не ходячие кости. А в домашнюю убивалку можно даже лошадку запихнуть.

Потом Зинка мне показала няню-вируса на экранчике. Он, оказывается, тоже машинка, только совсем-совсем крошечная и не из пластика, а белковая. Его когда сделали, держали сначала только в больницах, чтобы раны быстро вылечивать, а он стал быстро умножаться и поселился во всех людях и животных. Няня-вирус есть теперь у всех с самого рождения, а умирать по-настоящему никому не дает. То есть человек все равно стареет, но живет. Поэтому накопилось очень много дряхлых людей, прежде чем нашли способ временной смерти. Вот если удается убить кого-нибудь хотя бы на год, его няня-вирус восстанавливает не из старых, испорченных клеток, а делает новые по записи, когда человек был молодой и здоровый. Я еще подумала, что зря Федька пытается умереть – его няня-вирус тогда сделает совсем глупым ребенком. Хотя если так, я буду старшей сестрой, и это здорово!

А еще мне пришла в голову идея: у меня есть Ватрушка, это кошка, она очень старая. И я Зинку спросила, может она для меня Ватрушку убить, хотя бы на месяц? Зинка поворчала, но сказала, что если я никому-никому никогда про машину Доктора не скажу, то может. Я сразу через подвал выбралась и побежала к нам. Ватрушка всегда спит в коровнике, она ждет, когда бабуля утром будет от Зорьки мясо отрезать – тогда и кошке немного дают. Я сразу ее нашла на сене в уголке. Ватрушку уже и держать было неприятно: шерсть стала жесткая, а кости на хребте выпирали. Но я ее все равно отнесла к Доктору в дом.

Зинка мне сказала положить Ватрушку на стол, только кошка лежать не хотела. Я тогда взяла клетку с кроликом, кролика вытряхнула, а Ватрушку вместо него запихала и поставила куда велено. Потом включила кнопки, какие Зинка показала.

Только я про Федьку забыла, а он книжку дочитал и стал меня искать. Он видел, как я с кошкой вернулась, и полез за мной следом. Ага, заорал: я все знаю! А сам ничего не знал, потому что только что пришел. Я ему так и сказала, но он опять разозлился и начал за мной гоняться, чтобы отлупить. Снова выбил мне зуб и поставил синяк на всю щеку. И сказал, что сам будет на кнопки нажимать, потому что я дура. Он начал включать машину, а я ему назло втайную щелкнула по клавише со звездочкой три раза, и Зинка ушла. Федька ее и так звал, и этак, и ругался, и даже компу пнул, но Зинка Бот все равно не вернулась. Тогда он все равно стал кнопки жать. Смотрю, а машина-то заработала! Все тихонечно так загудело, огоньки замигали, а на компе побежали всякие строчки, только слишком быстро, не прочитаешь.

Федька ко мне повернулся и говорит: ага, дура, думала, я не сушею? И тут мне так обидно стало – почему я все первая узнала, про все с Зинкой договорилась, а Федька пришел на готовенькое? Не думала, что у меня брат такой гад. Я даже заплакала. А потом подумала, что, раз он меня обманул, я ему тоже пакость сделаю. Там на стене были розетки с разными кумуляторами, я один выдернула и пошла в подвал, где Жменя стояла. Поменяла ей кумулятор на заряженный и сказала, чтобы она шла в мастерской прибираться.

Жменя-то Федьку не знала, сразу на него набросилась. А у нее специальная защита встроена, такие молнии вонючие, чтобы крыс гонять. Вот она этими молниями стала Федьку лупить. Как он заметался по всей мастерской! Все перевернул, в стол врезался, локоть расшиб до крови! Я так смеялась, что чуть не лопнула. Потом только услышала, что лестница скрипит, – это Доктор все-таки проснулся. Пришлось Федьку срочно хватать и удирать, даже Ватрушку забыли и стол не выключили.

Дома мы быстро в кровати забрались, сделали вид, что всю ночь тут так и лежали. А потом как-то быстро и на самом деле уснули.

С утра нас бабуля разбудила и повела умываться. Чего-то она меня долго мыла, а потом в лице переменилась и убежала. Вернулась уже с Доктором, а за ними еще полдеревни пришло, и всякий пытался меня за щеку ущипнуть. Только когда я заплакала, они отвязались. А Доктор тихонечко мне сказал, что знает, кто у него ночью по мастерской шарился. Только он не обидится, если я ему скажу все-все, что сделала с его машиной. Я испугалась и сказала, что во всем Федька виноват. А братец на меня стал валить. Мы чуть не подрались, но нас бабулька с Доктором растащили и сказали, чтобы мы больше никогда друг друга не били, потому что вчера ночью в нас няня-вирусы выключились. И теперь все болячки и синяки будут надолго. Мне даже зеркало принесли, чтобы я на свой фингал посмотрела: он такой здоровый стал и фиолетовый! Я сначала решила, что это ужасно, а потом заметила, как взрослые на меня смотрят и завидуют, и пошла соседской Нюрке хвастаться. А Федька начал всем показывать свою ссадину на локте, как будто это круче синяка.

Потом было большое собрание деревни, куда нас не позвали, но там все равно скучно: мы немного подслушали через вентиляторную дыру. Доктор всем рассказывал про свою машину и про то, что теперь программа позволяет убивать определенные белковые штуки внутри носителя. Он еще чего-то сказал про резонансовый мунитет, который должен сохраняться в организме, поэтому сколько-то лет новые няня-вирусы не смогут заводиться в человеке, а за это время можно будет нормально умереть навсегда. Ватрушку дохлую показывал. Тут я совсем стала зевать (еще бы, они же выспались, а я нет) и ушла домой.

А вечером Доктор опять пришел и велел мне и Федьке за воскресенье написать про все, что было. Только честно, без вранья. И обещал за это нам в четверти отличные отметки по Родной речи. И еще шоколадку. Поэтому я сейчас пишу сочинение, а Федька-дурак без меня пошел прыгать в ракетную шахту. Когда вернется, я ему обязательно какую-нибудь гадость сделаю.

ИЛЬДАР ВАЛИШИН
Навигатор «Принцессы»
Военно-морская сказка

Время, описываемое в данном повествовании, было, по мнению многих историков, тихим, бессобытийным и для изучения просто не интересным. Хотя бы потому, что материалов для написания диссертации про этот исторический период осталось совсем немного. И были историки в этом вопросе совершенно правы. Впрочем, в своей научной правоте и пожизненной непогрешимости они, как истинные учёные-гуманитарии, никогда и не сомневались.

* * *

…Уже взрезали свинцово-серые волны облупленные форштевни имперских линкоров, влекомых в океанские просторы волей седых (или чернобородых, кому как приятнее) капитанов; уже разбивались огромные дождевые капли об листовую обшивку тяжёлых авианесущих аэростатов, плывущих то по небу закатному, то по небу на восходе; уже затевали первые бои на городских площадях бесшабашные бойцы абордажных отрядов, и звон фамильных таллийских шпаг и шпаг фамильных верненских звучал безумным, апокалиптическим, яростно весёлым гимном гаснущей и вновь возрождающейся жизни, смешиваясь с непрестанным рокотом одиночных, спаренных или счетверенных зенитных пулемётов. Все эти события были стихийны, необоснованны, невзаимосвязаны и неконтролируемы – тогда ещё никто не знал, что из этого безумного грохочущего и сверкающего века однажды взойдёт на вечернем горизонте яркая звезда подпоручика Райда Лайкэри. Вот так-то, судари мои, перелётные птицы…

* * *

Штормами океан славен, а моряки славны вечной с океаном борьбой. И покуда свет стоит, не изменится этот порядок… Волны били дредноут его императорского величества «Принцесса» по скулам, но стальной гигант неколебимо, со скоростью 18 узлов, шел в направлении Е. N. Е.

* * *

Второй штурмнавигатор «Принцессы» предпочитал, чтобы его звали Волчонком. Настоящее его имя на корабле уже и не помнили, – благо ввиду специфики своей работы штурмнавигаторы по судовой роли не проходили, как, впрочем, не проходили вообще ни по каким документам. «Элита элит», – говорили они о себе, но, конечно же, никто с ними не соглашался.

Волчонок лежал на своей койке, по старой привычке не сняв кителя и высоких абордажных ботинок из плотной чёрной ткани. Глаза Волчонка были закрыты, а пальцы бессмысленно выщёлкивали из пистолетного магазина тусклые цилиндрики патронов и тут же вставляли их обратно. Таким немудрёным способом Волчонок тренировал умение отрешаться – позволять своему телу выполнять все давным-давно отработанные поколениями предшественников действия, подобно хорошо отрегулированному автомату. Впрочем, в реальном бою Волчонка всегда захватывал сумасшедший азарт, и все эти поколения ужасались, должно быть, столь нерациональному применению немаленькой мускульной силы Волчонка. Одним словом, штурмнавигатора в полной мере из Волчонка не вышло. Но бойцом он всё равно был отменным. И даже понимал кое-что в судовождении. Хотя и старался особо об этом не распространяться. Ибо суда, равно, как и корабли, водить не любил и не хотел.

Волчонок привычно не отреагировал на входящего в кубрик соседа – штурмнавигатора Эрла Ворспауна. Как не отреагировал и на обычное предложение снять-таки обувь. Впрочем, Эрл и не рассчитывал на какую-то реакцию. Просто обычный ежедневный диалог… Хотя трудно диалогом назвать беседу из одной короткой фразы. Впрочем, очень может быть, что штурмнавигаторы при взгляде друг на друга обменялись какой-то информацией, которую обычный смертный не только высказать, но и осознать не в состоянии. Эрл стянул с себя мокрую робу повседневного ношения, отстегнул от широкого ремня два пистолета (кобуры крепились не по уставу – по бокам, а горизонтально за спиной, ствол над стволом) и бросил на стол, заваленный книгами и бутылками с и из-под минеральной воды, на которую Эрл и Волчонок демонстративно переводили большую часть своего денежного довольствия. Не маленького даже по меркам Имперского флота. «Здоровье дороже», – говорил Волчонок. «Один чёрт, не больше недели в год на суше бываем, куда их девать», – подтверждал Эрл. «Штурмнавигатор выше меркантильности», – объяснял весь этот бред Большой Кодекс.

* * *

Капитан дредноута вице-адмирал Ризо в своём неизменном – до безумия белом – кителе впечатывал шаги в доски палубы. Шторм, прошедшийся по кораблю, оставил немного следов– даже стихии непросто было бороться с громадой «Принцессы», – но всё же один из двух разведывательных гидросамолётов сорвало огромной волной с креплений и ударило об надстройку – в клочья. «Снять пулемёт и двигатель, если он может быть отремонтирован, всё остальное за борт». «Бумаг придётся заполнять… много», – вице-адмирал вздохнул. Он не любил заполнять бумаги. Он любил действовать: двадцать лет назад он водил в безумные ночные атаки меж вскипающими водяными столбами разрывов да под грохочущий огонь орудий береговой обороны юркие торпедные катера серии TBS, тридцать лет назад – звенел шпагой, выясняя туманные вопросы чести, на улицах столицы, а теперь… Операция по доставке наследницы престола в указанную точку– остров 24/6. Докатился, морской волк… Моряк стареет не тогда, когда его волосы становятся седыми, а когда начинает придавать значение своей седине.

* * *

– Знаешь, Эрл, – Волчонок, как и большинство штурмнавигаторов, субординацию не соблюдал принципиально, – я недавно узнал, что у нас на борту принцесса.

– Это хорошо, Волчонок: значит, капитан в ближайшее время не кинет нас в новую мясорубку.

– С каких это пор ты стал радоваться этому, Эрл?

– Я устал. Мне надо немного отдохнуть, Волчонок.

– А я отдыхаю только в бою. От жизни.

– Дай поспать, Волчонок. Через два часа я буду готов в одиночку штурмовать тяжёлый крейсер.

– Если ты когда-нибудь попробуешь не взять меня с собой на абордаж, сломаю челюсть.

– Это будут равносложные задачи.

* * *

…И когда ветер дует в лицо, и солнце блестит в алмазной крошке водяной пыли на волосах, ты чувствуешь, что ты прекрасна. Воздух пахнет морской солью и немного оружейным маслом – на мостике установлена спаренная зенитная установка. Мокрый «Чёрный-по-серебру» на мачте. Ветер не в силах даже слегка пошевелить отяжелевшую ткань. Самое прекрасное в мире судно – не хрупкая и лёгкая прогулочная яхта, не комфортабельный до роскоши и неприязни круизный лайнер, а воплощение мощи и вызова – грозная и прекрасная «Принцесса». Корабль, которому я приписываю нежную рушу,спрятанную под бронёй толщиной в 16 дюймов, как каждая женщина придумывает что-то нежное внутри своего мужчины… Я мплитаристка? Нет. Я просто люблю этот корабль. Он – гордость Империи, а значит, и моя гордость… Порыв ветра сорвал с головы берет и унёс в океан…

* * *

– Но, Ваше Высочество, я должен выполнять приказ Императора, я не могу оставить вас на военном корабле. Вы будете доставлены в ваш замок в точке «24/6». – Ризо был непреклонен. – Мы прибудем через 4 дня, принцесса.

«Как хорошо быть адмиралом, – подумал Ризо. – Вдвойне хорошо быть адмиралом легендарным – в любом твоём действии общественность видит или героизм, или стратегический гений. Главное – постоянно подкармливать эту легенду. Желательно кровью. Предпочтительно своей».

– Адмирал, с автожира наблюдения докладывают об аэростате в 16 милях к юго-востоку. Предположительно – «Воздающий», сэр.

«Френсис Дикон. Я знал его отца. Малыш далеко пойдёт, но против нас не выстоит даже его птичка». Ризо усмехнулся: зенитное вооружение «Принцессы» было беспрецедентным – 24 127-миллиметровых орудия, 6 орудий 155-миллиметровых и огневой пояс из 150 25-миллиметровых зенитных автоматов создавали полусферическую защиту корабля. Ризо, как и многие другие, считал создателя корабля гениальным, но сумасшедшим. Ибо не было греха в жажде величия. Ибо все пути хороши, если ведут к славе. Слава… Слава… Слава…

* * *

Ко многому готовы штурмнавигаторы, могут они уходить от прицельных выстрелов в узких коридорах штурмуемых кораблей, могут отбивать незащищённой рукой удары шпаг, игнорируя боль и кровопотерю, могут выполнять приказы, которые любой здравомыслящий человек посчитает безумными, – но к случайному столкновению на палубе с представителем королевской семьи Эрл Ворспаун готов не был. Он привычно вышел из кубрика и тотчас врезался плечом в стройную девушку лет восемна… но услужливое подсознание уже извлекало из памяти досье на Принцессу – что ей уже три месяца как девятнадцать, что натуральный цвет её волос гораздо темнее, и – совсем уж не к месту – о неподслащенных лимонах, которые принцесса любит есть на завтрак. В памяти мелькали данные о площадях принадлежавших королевской семье и непосредственно принцессе поместий в квадратных фарлонгах с мгновенным переводом в руды, рисовалось фамильное древо императорской семьи с гербами, мозг Эрла быстро заполнялся всей информацией, которой щедро снабжали его предшествующие поколения. Но Эрл не обращал на информационный поток ни малейшего внимания. От его плеча растекались тёплые успокаивающие волны. Неизвестное ощущение не испугало штурмнавигатора – штурмнавигаторы не испытывают страха. Они кроме боли вообще мало что способны испытывать. О чём сожалеть тоже, к счастью, не умеют.

* * *

…Принцесса остановилась и посмотрела на моряка повнимательней – он был молод, строен, возможно, красив, но он был всего лишь моряк. Следовательно… Принцесса не знала, что из этого следовало. Ей вдруг захотелось что-нибудь сказать, но она просто не знала, о чём можно говорить с моряком… Впрочем, какая разница, кто он, если ты – принцесса?

– Как твоё имя, моряк?

– Эрл Ворспаун, принцесса, штурмнавигатор первого класса.

Принцесса немного удивилась, что ей не сказали: «Ваше Высочество», но вольность эта оказалась ей внезапно симпатична.

– Вы не устроите мне экскурсию по кораблю, моряк?

Скользнувший ироничный взгляд навстречу.

– Да, принцесса, хотя корабль вам уже показывали два раза – Ла Бриза и ваш отец. И… я не моряк, принцесса.

Действительно, на чёрном кителе Ворспауна нигде не было золотистого крылатого якорька военно-морских сил. Вместо этого на воротнике блестела крошечная серебряная с вкраплениями алой эмали капля. Принцесса никогда прежде не видела такой, но своего интереса не показала.

– Ведите… штурмнавигатор.

* * *

Штормами океан славен, а моряки – вечной борьбой с его рокочущей силой. Но что есть сила океана перед тихим словом женщины? Шелест травы. Звон монист. Шорохи. Всё это знал штурмнавигатор первого класса Эрл Ворспаун: знал, что ни до чего хорошего не доводили его предшественников «близкие контакты», даже динамику процента потерь знал: всё это как раз сейчас вбивалось ему памятью предшественников. Но одновременно, сливаясь в один голос, звучало единодушное «Иди, Эрл…».

* * *

И он сделал шаг вперёд.

* * *

– Что, командир, подцепил девчонку? – Волчонок был временами излишне и не к месту циничен.

Эрл, не целясь, швырнул ему в голову бутылку. Волчонок поймал её левой рукой и аккуратно поставил у кровати.

– Командир, я надеюсь, ничего серьёзного у тебя не возникло?

– Я тоже на это надеюсь, Волчонок.

– Осторожнее, командир.

– Постараюсь, Волчонок.

* * *

Вице-адмирал Ризо ненавидел подобные каботажные рейсы. Он любил просторы, любил грохот 18-дюймовых орудий, любил тёплый коньяк, горячий ром и любил свою страну. И хотел ей добра. И сражался за неё во всех морских войнах последней четверти века. Вице-адмирал сидел за своим рабочим столом и курил вторую за полчаса сигарету. Хотелось чего-то, что Ризо не мог высказать словами.

* * *

Принцесса смотрела в иллюминатор на дробившиеся в волнах лучи заходящего за горизонт солнца. Ей было хорошо и спокойно. Теперь она точно знала, о чём можно говорить с моряками. «Штурмнавигаторами, – поправила она себя. – Эрл Ворспаун – штурмнавигатор». Со штурмнавигаторами можно говорить о море, о небе, скалистых берегах и белых чайках… Они поэты – штурмнавигаторы. По крайней мере, некоторые из них. Принцесса улыбнулась своим мыслям. И подмигнула своему отражению в толстом стекле иллюминатора.

* * *

Эрл Ворспаун сидел на холодной бронеплите второй орудийной башни и тянул холодную кардифскую минералку из длинной узкой бутылки. Пузырьки углекислого газа тихо звенели, отрываясь от стеклянных стенок. Эрл длинным глотком допил остатки воды вместе с выпавшим осадком, достал из ножен короткий узкий нож и, взяв бутылку двумя пальцами за горлышко, легонько ударил по ней обухом. Звон был тонкий и чистый. Почти как от хрусталя. Хрусталя из прошлой жизни. Эрл Ворспаун, сунул пустую бутылку в карман и направился в свой кубрик. Можно было выбросить бутылку за борт, но ни к чему было по мелочи гневить Океан. Ни к чему. Краем глаза Эрл Ворспаун заметил, что в каюте принцессы горит свет.

* * *

Волчонок сделал вид, что спит и вошедшего соседа не видит. У него не было сейчас настроения общаться с кем бы то ни было. Он вообще не любил разговоров после полуночи.

* * *

И была ночь, и было утро – день второй.

* * *

И был день второй солнечным и безветренным.

* * *

Эрл привычно встал ещё до восхода. Он тихо оделся, снял со стены тяжёлую пехотную шпагу (не имперских государственных мастерских, конечно, а просто очень похожую) и выскользнул за дверь. Он вышел на палубу и направился на полубак – обычное место своих утренних тренировок.

Он почувствовал неладное уже на подходе ко второй башне главного калибра. Что-то неясно тревожное. Лишь через пару секунд он услышал впереди свист чужой шпаги в широких круговых атаках.

«Северная техника, – подумал Эрл, – почти полное отсутствие прямых колющих ударов». Поднявшись по трапу, он увидел принцессу. В тёмно-сером с просинью дублете она, закрыв глаза, крутила «с весьма высокой скоростью» узким прямым клинком, имитируя атаки в разных направлениях.

«Интересные увлечения у наследницы престола, – подумал Эрл. – Если всё будет хорошо, то без работы не останемся».

– Принцесса, это место очень давно зарезервировано мной для тренировок.

– Прогоните меня, – широкая свободная стойка школы Ла Вн. Медленно проявляющаяся на лице хищная улыбка. Школа Ла Ви изучена штурмнавигаторами досконально пять лет назад, когда сам Ла Ви полчаса провёл в безрезультатных атаках на ныне покойного штурмнавигатора Бенье. Кончилось всё тем, что Бенье отнял у Ла Ви шпагу и сломал её об угол ратуши.

– Атакуйте, принцесса.

Атака просто безупречна, но не против штурмнавигатора – скрежет – npi гём на гарду – залом рую i – Д0611ван1 ie.

– Не больно, принцесса?

– Терпимо… – Принцесса растирает запястье. – Чем ты занимаешься Эрл? Чем вообще занимаются штурмнавигаторы?

– Мы управляем кораблями.

– Для этого не нужны такие весьма специфичные навыки.

– Предварительно мы захватываем эти корабли.

– Понятно… Атакуйте, штурмнавигатор.

– Постараюсь поаккуратнее, принцесса.

– Как получится, Эрл.

* * *

Волчонок не стал мешать Ворспауну тренировать принцессу. Просто встал, прислонившись к зенитной спарке, и смотрел на поединок. Вмешался только минут через пять:

– Эрл, кончай издеваться над девушкой.

– В каком смысле, Волчонок?

– Ты даришь ей ложную надежду. Разрешите, Ваше Высочество? – Вопросительный взгляд принцессы на Эрла.

– Хорошо. Зайдите за бронещиток, принцесса.

Взмах шпаги – рубящий, в лицо, – принять на локоть и в подсечку, – прыжок, рука тянется за пистолетом – зафиксировать в кобуре, вдавив кисть, – удар в лицо левой, ствол обнажён, – уход от пули влево с извлечением пистолета, уход от рикошета – выпад шпагой с одновременным выстрелом в голову – шпагу отбить рукой, выстрел в упор – шпагу к чёрту, курок заблокировать пальцем – заблокировать курок.