Текст книги "Не рассказывай (СИ)"

Автор книги: Ольга Вечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Денис значительно выше ростом. Почему я каждый раз забываю об этом простом факте? Понимаю, что не боюсь его. А когда начинаю думать, что стоило бы, – передо мной, по сути, едва знакомый бугай метр восемьдесят с чем-то – он вдруг расплывается в улыбке. Такой счастливой и широкой, что у меня от ярости внутри всё взрывается.

– О, дерзкую, всю из себя независимую Ксюшу бесит, что я трахаю не только её. Да ладно!

– А ты трахаешь? – прищуриваюсь.

– Бывает.

Я размахиваюсь и влепляю ему пощёчину. Он сжимает зубы.

– Какие психи. Ты втрескалась, что ли? В меня.

– Мне просто противно.

– Ой, ну надо же! – Он закатывает глаза. – Противно ей.

– Отойди, мне некомфортно.

– Неа.

Я изо всех сил толкаю его в грудь, чтобы отодвинулся хоть на миллиметр! Тогда он хватает мои руки, фиксирует их, тянется и целует в губы.

– Ты спятил! – шиплю я сквозь зубы. – Пошёл на хер!

В ответ Денис снова чмокает меня в губы! А потом ещё раз! Я отворачиваюсь, тогда он наклоняется и зло шепчет на ухо:

– А чего ты хотела?

Его интонации кожу царапают, словно наждачкой.

Я застываю. Лишь сердце колотится, где-то под горлом бахает.

Он продолжает:

– Верности? Преданности? Как щенка меня три недели шпыняешь. Приезжай – не приезжай. Хочу – не хочу. Буду – не буду. Сегодня обнимаешь, завтра с мужем миришься. Я же не спрашиваю тебя, спишь ты с ним или нет.

Его голос, не агрессивный, но при этом отрывистый, до костей меня продирает. Я не привыкла к столь сильным эмоциям. Их много, они густые, хоть ножом режь. Они пугают меня до писка.

Но вместо того чтобы закричать, дёрнуться или хотя бы зажмуриться, я отстраняюсь и заглядываю в его глаза. Холодею. Боже... Как много в них огня! Сколько в этом огне дикой необузданной ревности. У меня волоски на коже дыбом, я забываю дышать.

Денис опять бросает взгляд в пол. Делает шумный вдох. Потом смотрит уже спокойнее – будто осознал, что переходит грань. Хватка рук становится слабее. Но нижняя челюсть по-прежнему напряжена.

– Слово лишнее, взгляд не тот – на выход, – говорит он тише. – До следующего дня, когда у принцессы хорошее настроение случится. А когда оно случится – неизвестно. И неясно, случится ли вообще!

Он вновь сжимает мои запястья крепче. Я всхлипываю.

– А тебя это не устраивает? – спрашиваю.

– Меня-то? – Нависает. Смотрит в глаза.

Пульс стучит в висках. Сердце колотится ускоренно. Во рту пересыхает.

Денис хочет что-то сказать. Сомневается. Облизывает свои губы. А потом кидается и целует меня. Жадно, хаотично. С языком.

Я дёргаюсь, но он думает, что снова буду драться. И держит. Наваливается. Под его напором я отступаю назад, пока не впечатываюсь спиной в стену.

Его губы безумно вкусные. Его язык уже у меня во рту, и это лучшее мгновение за всю неделю. Меня шарашит от ядовитой мысли, что он так же целует другую. Что у него на неё встаёт – так же быстро, как на меня. Что ему с ней классно. Я кусаю его, слегка, но ощутимо. Ему по хрену, он имеет меня глубоком поцелуем.

Я же горю в ревности – никогда в жизни не чувствовала её так сильно.

Денис вдруг отпускает меня, и я мигом вцепляюсь в его толстовку. Боже, у него толстовка с капюшоном, но мне нет до этого никакого дела! Я обнимаю его изо всех сил. Щипаю, бью, а потом прижимаю сучёныша к себе. Отчаянно отвечая на поцелуи.

Он стонет мне в рот. Глухо, низко. Едва не рычит и снова целует. Губы, щёку, шею...

Клянусь, меня в жизни никогда так не хотели. Исступлённо, остро. Будто если отпихну его сейчас – он не выживет.

Какие у меня глупые мысли в голове, но так хочется именно об этом думать. Я сама хочу. Его хочу.

Позволяю ему стянуть с меня кофту. Он вновь хватает мои запястья и быстро целует предплечья. Именно там, где раны. Это так просто и трогательно одновременно, что мне снова в груди больно.

Денис, воспользовавшись моим замешательством, стаскивает свою толстовку вместе с футболкой, и я кидаюсь к нему. Обнимаю за шею, прижимаюсь. Вдыхаю аромат его кожи – сегодня густой, пряный.

К нашим ногам падает мой лифчик. Я стягиваю свои брюки, стринги. Денис спускает джинсы. В следующую секунду он подхватывает меня под бёдра, словно пушинку. И зажимает между собой и стеной. Его так много! Он становится моим миром.

Я выгибаюсь навстречу, хочу его. Он толкается бёдрами, и я вскрикиваю, почувствовав бесцеремонное вторжение. До боли сильное и глубокое, до дрожи нужное. Я стискиваю его плечи и не сдерживаю стонов.

Он толкается бёдрами, заполняя меня, растягивая. Он трахает меня. Сразу яростно, сильно. Отголоски боли проходят, меня бросает в удовольствие. И я расслабляюсь, принимая его. Большого, жадного. Необходимого.

Денис толкается бёдрами снова и снова. Агрессивно, нетерпеливо. Я царапаю его кожу и зажмуриваюсь. Жадно дышу, не сдерживаясь.

– Ещё, – говорит он, врезаясь в меня. – Ещё!

В ответ мои стоны становятся громче.

Наши губы встречаются. Оргазм столь яркий, что обескураживает. Я дышать во время него не могу. Замираю и только чувствую. Словно существую в эти секунды только благодаря Денису. Словно живу благодаря ему.

– Моё имя, – требует он.

– Что? – шепчу я растерянно.

Внизу живота всё пылает, сжимается. Там горячо и мокро.

– Имя, блть, моё назови! – Он ударяет ладонью по стене. Сильно.

Я вздрагиваю.

– Моё имя, Ксюша. – Он целует мои губы. – Ксюшенька, ну же, – шепчет, зацеловывая.

На руках держит, к сердцу прижимает. И целует. Целует. Целует.

– Денис, – говорю я.

Он улыбается. Широко, открыто. Меня бросает в пот от счастья. Полного и абсолютного.

Денис совершает толчок. Его член всё ещё во мне, и я ахаю.

– То-то же, – говорит он.

Обнимает крепче и вновь двигается. Я откидываюсь на стену, позволяю трахать меня так, как ему нравится. Брать всей его мужской силой. Подчинять.

Денис резко отстраняется, опускает меня на ноги и хватается за свой член. Напряжённый, ровный, красивый. В следующее мгновение тёплая струя ударяет в мой живот. Денис откидывает голову и стонет, кончая на меня. Я сжимаю сверху его руку, двигая ей в такт. И смотрю на него. Любуюсь. Я глаз отвести не могу.

Глава 21

У него глаза затуманенные, потемневшие. У меня, наверное, округлённые, дикие.

Мы оба часто дышим. Это было потрясающе.

Денис абсолютно серьёзен. Рядом с ним я ощущаю себя... нет, не маленькой девочкой. Мне по-прежнему двадцать семь, за моими плечами ряд сложных решений, неудавшийся брак. Но сейчас я словно в безопасности. Будто могу позволить себе быть ранимой, обидчивой, ревнивой и даже злой.

Рядом с ним я могу быть неидеальной.

На животе его тёплая сперма. Я чувствую новый для себя запах. Запах его удовольствия. Он приятный, мне нравится.

Денис рассматривает мой живот, потом грудь. Наконец, совершает усилие и поднимает глаза.

Мы смотрим друг на друга. Что же делать теперь? Я не знаю. Но ругаться мне точно не хочется.

Собираюсь что-то сказать, но он отводит взгляд. И я осекаюсь.

– Надо было надеть презерватив, – говорит, указывая на свои штаны. Потом наклоняется за ними, начинает одеваться.

– Ничего страшного, – отвечаю я медленно, машинально прикрываюсь руками. – Не до того было. Спасибо, что прервался.

Он кивает, как бы говоря: всегда пожалуйста, обращайся. Губы поджимает. Всё ещё серьёзный. Меня так раздражали его улыбки, а сейчас я бы многое отдала, чтобы он воспользовался одной из них. Пусть самой крошечной.

– Так а... кто эта девушка? – спрашиваю я робко, вдруг почувствовав себя неуверенной от того, что стою перед ним голой. Его густая жидкость на моей коже остывает, её капли катятся по ногам. Хочется в душ.

– Просто подруга. – Денис натягивает футболку.

– Она не знает обо мне?

– О тебе никто не знает, ты ведь просила не рассказывать.

– Твои друзья...

– Никто. Я сказал, что ничего не было.

Пара секунд тишины. Всё никак в себя не приду.

– Денис, свободные отношения не означают, что можно спать со всеми подряд. Я была только с тобой. А ты... обидел меня.

– Свободные на то и свободные. Когда свободен, я делаю, что хочу. С тем, с кем хочу.

– А если я попрошу тебя перестать спать с другими? Пожалуйста. – Я всё ещё не хочу ссориться. Наверное, мне бы понравилось, чтобы он меня обнял. Прекратил, наконец, одеваться и вернулся ко мне!

Через пару вдохов Денис действительно подходит ближе, но не касается. Смотрит в глаза.

– Ты зря обижаешься. Каждый раз, когда ты мне пишешь, я приезжаю. Твои права никто не ущемляет, – будто специально язвит он.

– Зачем ты так делаешь? – говорю прямо. – Ты приехал поругаться, я верно понимаю?

– Я приехал напомнить, что не только ты решаешь, когда нашему сексу быть. – Денис окидывает меня взглядом.

Мне очень холодно и нестерпимо хочется в душ.

– Я так сильно задела тебя? Ты мне мстишь?

– Нет. Ничего не изменилось, всё будет как раньше.

Он отходит от меня. Пихает ноги в ботинки.

– К своей подружке поедешь? – спрашиваю я, скрестив руки на груди.

Его невозмутимый вид и равнодушие выводят меня из себя. Я этого блюда в браке накушалась. Сыта по горло!

Гончаров пожимает плечами. Глаз не поднимает.

– Да, возможно, – не спорит он.

– Она говорила, что соскучилась.

– Я помню. Мы познакомились ещё до армии, но я тогда с другой встречался. А тут списались с соцсетях, сходили на пару свиданий. Она вроде ничего такая. Может, что получится.

– Ну ты и сучёныш, —качаю я головой. – Помылся бы хоть.

Денис поднимает глаза.

– Мне нормально. Никто не жаловался. Да и ты тоже.

– Что? – Я теряю дар речи. Он ведь несерьёзно? – Да пошёл ты! – психую.

Он поворачивается к двери.

– Только попробуй сейчас уехать! Эй! – спохватываюсь я, понимая, что он действительно сейчас уйдёт.

Гончаров открывает замок.

– Да подожди ты, давай поговорим. Боже, постой десять минут! Я сейчас помоюсь и оденусь. Мне холодно!

Спешу в ванную комнату, а когда возвращаюсь, обернувшись полотенцем, в прихожей уже никого нет. И вещей его нет. Мне кажется, только запах нашей близости остался.

Такая злость берёт! Из-за его бля*ского поведения, наглости, из-за того, что на меня это так сильно действует! Хочется швырнуть ему вслед чем-нибудь!

Я подбегаю к окну и вижу чёрную «Камри». Денис заканчивает чистить её от снега, открывает водительскую дверь. Поднимает голову, смотрит на меня. Без улыбки. А потом машет. Как ни в чём не бывало. Садится в машину.

Я показываю ему средний палец.

На прощанье охреневший кобель мигает фарами и уезжает.

Спать я ложусь в совершенно разбитом состоянии и с мыслью, что не хочу его видеть больше никогда в жизни. Мерзкий гадкий мужик! Как так можно вообще? Я давно уже выросла из всей этой грязи, и нужно было так вляпаться! Мне стыдно, что сдалась его напору. Стыдно, что чувствовала так много удовольствия и счастья.

Подтягиваю колени к груди, обнимаю их. И думаю, думаю, думаю о его словах... Кручу их в голове и так, и эдак. Вспоминаю его взгляды. Нет, что-то не то.

Он просил назвать его имя. В такой момент... сразу после моего оргазма. Денис точно не из тех мужчин, которые любят поболтать, когда их член находится в женщине. Во время секса он предпочитает заниматься делом, кайфуя от каждого движения, это я уже поняла. Натура у него увлечённая. Но он остановился. И словно... потребовал признать его право на существование в моей жизни.

От этой мысли я снова сжимаюсь.

Он ведь не думал, что, будучи с ним, я представляла себе другого? Например, мужа. Боже... какой ужас! Нет, ни разу такого не было.

А что, если и правда думал? Во вторник, среду и четверг я отказалась от встреч: у меня были месячные. Он решил, что я снова его бросаю? Возвращаюсь к Титову?

А эти его слова: «Я же не спрашиваю тебя, спишь ты с ним или нет». Если бы спросил, что бы я ответила?

Утро субботы я посвящаю уборке и походу по магазинам. Денису решаюсь позвонить лишь в обед. Долго настраиваюсь, воюю с несгибаемой гордостью. А когда побеждаю её, запихиваю в выдуманный подвал, заваливаю сверху воспоминаниями о поцелуях и счастье, что испытывала в его руках, хватаю мобильный и нажимаю на контакт – его сотовый оказывается недоступен. Как же так?

Он же не забанил меня?

Глава 22

Весь вечер я жду сообщения о том, что Гончаров в сети. Звонила же – значит, должно прийти уведомление. И ему, и мне, кстати. Лучше бы только мне, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

Жду, даже телефон проверяю, но пусто.

И невольно, самую малость, я начинаю беспокоиться. Денис, конечно, далеко не душка, но насколько я успела узнать этого парня, игнор не в его стиле.

В воскресенье за завтраком, сразу после йоги, прошу Наташу одолжить сотовый. Вдруг он меня действительно забанил? Гордость заводится с пол-оборота и сиреной вопит о том, что засранец меня попросту кинул. Точно, сто процентов! Добился, чтобы назвала его имя. Растаяла в горячих объятиях. Оттрахал, как хотел, без резинки. Кончил на меня и свалил. Возможно, гештальт закрыл, галочку поставил или что-то в этом роде.

Боже...

Вычеркнуть бы его из жизни и забыть! Но беспокойство упорно не даёт покоя. Я всего лишь хочу убедиться, что сучёныш жив и здоров.

Если Денис ответит на вызов, пошлю его на хрен и сброшу. Понимаю, что глупо, но перед этим парнем совершать глупости под влиянием эмоций не стыдно. Он мой секрет. Я о нём не рассказываю.

С этой мыслью я набираю заветные цифры, но телефон Дениса оказывается недоступен и с Наташиного мобильного.

Странно. Кто в наше время может отключить сотовый на все выходные?

Кажется, Денис действительно пропал.

Днём я решаю съездить к нему в гости. Выходной, машин нет, добираюсь быстро. Боже, ну мало ли что! Гордость гордостью, но вдруг случилась беда?

Знакомой «Камри» во дворе нет, дверь оказывается закрытой. Я стучу, никто не открывает.

Вечером понимаю, что действительно беспокоюсь. Я ведь ничего о нём не знаю. Гриша вроде бы говорил, что у Дениса есть мать и сёстры. Но я с ними не знакома. Вдруг он в аварию попал и лежит где-то в больнице один? Не звонить же мне Григорию с просьбой переслать досье на таксиста?!

В соцсетях Гончарова нет, только в инстаграме. И то контакт без личной информации и фото. Подписан на ноль человек. Ему, кажется, вообще никто не интересен. Странный такой. Словно из другого мира.

Наконец, не выдержав, я нахожу среди подписчиков Дениса Рената. Больше никого из короткого списка не знаю.

Строчу ему в директе короткое сообщение – спрашиваю, не знает ли он, где Денис.

Ренат отвечает почти сразу. Успокаивает, что сейчас позвонит матери друга и выяснит.

Через пару минут снова мне пишет: «Денису разбили сотовый. В выходные он был у своих в Дивногорске, но уже выехал в Красноярск. Починит телефон и выйдет на связь».

«Понятно. Спасибо!» – отвечаю я.

Что ж. Паника была напрасной и никому не нужной. Денису непременно о ней донесут, потешат его эго. Но это ладно. Меня больше пугает облегчение, которое я испытываю от новости, что с мальчишкой всё хорошо.

Понедельник проходит по стандартной программе. Босс до сих пор в Китае, поэтому мы освобождаемся с планёрки на полчаса раньше и сразу включаемся в работу. У меня куча завалов после выходных. Плюс нам наконец отремонтировали самый большой склад, и теперь нужно организовать перевозку товара. Это тоже ложится на мои плечи.

Уже по пути домой я получаю новое сообщение от Рената.

«Ксюша, привет! Извини, что беспокою. Денис не выходил на связь? Он как от матери вчера уехал, так и пропал».

Меня бросает в пот.

«Ты к нему не ездил? – печатаю я быстро. Потом, подумав, добавляю: – Привет».

«Никита ездил: у него заперто. Чёт я уже волнуюсь. Если он объявится, напиши, хорошо?»

«Конечно».

Не знаю, что мною движет, но решаю опять заехать к Денису домой. Мне совсем не по пути, крюк приличный. Дом у них старый, все друг друга знают. Может, имеет смысл спросить у соседей?

Паркую машину у его подъезда через тридцать минут. «Камри» по-прежнему нет, но свет в его окнах горит. Вроде бы. Или это соседская квартира? Ладно, заскочу на минуту. С меня не убудет.

Захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж и стучусь в дверь. Никто не открывает. Тишина.

Тогда я пытаюсь дозвониться до соседей слева – тоже тишина. В этот момент распахивается дверь напротив. На лестничную площадку выходит женщина лет семидесяти. И смотрит на меня. Довольно свирепо.

– Здравствуйте, – говорю неуверенно. – Здесь парень живёт. Вы его случайно не видели вчера или сегодня?

– Вы к Денису? Он дома.

– Да? – удивляюсь я. – Не открывает что-то.

– Дрыхнет. Звонок не работает. Пока был в армии, тут такие жили... – Она качает головой. – Я матери его звонила постоянно. Выселяй немедленно этих гадов! Она отмахивалась: платят они якобы хорошо и вовремя. Дура такая! Угробили парню жильё! Я видела своими глазами – приходила помогать отмывать. А кто ему ещё поможет? Вот и звонок сломали. И вещи многие вынесли. А я что сделаю? Мне восьмой десяток. Не кинусь же со скалкой. Хороший он. И отец у него был хорошим. Царство небесное.

Женщина медленно подходит к двери и начинает стучать кулаком. Основательно так стучать, откуда только силы берёт! Проходит половина минуты, а она всё не останавливается.

Едва я собираюсь попросить, чтобы перестала, – очевидно же, что нет никого, – как замок щёлкает, дверь приоткрывается. На пороге Денис в чёрной толстовке, капюшон надвинут на лицо. Ниже толстовки... эм, синие боксеры. И всё.

– Баб Кать, случилось чего? – бурчит сонно. – Вы чего долбитесь?

Я выхожу из-за двери и говорю:

– Привет.

– Девушка к тебе пришла красивая, – сообщает соседка. – И стоит мнётся. Будешь мяться вот так же, – обращается уже ко мне, – никогда замуж не выйдешь. Смелее надо. – С этими словами баба Катя неспешно идёт к себе в квартиру.

– Я мимо проезжала, – говорю, прищурившись. – Эй, Денис, ты в порядке? Посмотри на меня.

Он слушается нехотя. Я вглядываюсь в его лицо. Свет на площадке тусклый, но мне хватает, чтобы разглядеть всё. И чёрные гематомы на щеках и возле глаз. И многочисленные ссадины. И разбитые губы... Холодок пробегает по коже.

– Чего припёрлась? – хмуро бурчит он. И отворачивается.

Глава 23

Денис

– Ты подрался, что ли? – спрашивает Ксения, игнорируя мой выпад.

Уж не знаю, есть в её словах насмешка или нет, но разбираться не хочется.

– Упал, – иронизирую.

В пол смотрю. Голова и без того раскалывается на части, а тут ещё и мысль внутри пульсировать начинает: пришла. Взяла и пришла. Соскучилась? Потеряла? Беспокоится?

Бред. Видимо, с мужем опять поцапалась, вот и прискакала. Зачем – ясно-понятно. Чтобы вставил поглубже, как ей нравится. Но... вдруг всё же беспокоилась?

Тошнота волной подкатывает к горлу. Глубокий вдох отдаётся болью в рёбрах. Блть. Со «вставить» пока могут возникнуть проблемы.

– Сам упал, или кто подтолкнул? – спрашивает Ксюша невозмутимо.

– А тебе-то что? Как в себя приду, дам знать. Сегодня порадовать тебя вряд ли получится.

– Ну ты и хам, – констатирует она.

Стоит ещё мгновение, потом поворачивается и идёт к лестнице. Я глаза поднимаю и на неё пялюсь наконец. Жадно. Длинные светлые волосы сегодня прямые и гладкие. Гибкая фигурка скрыта под чёрным пальто. Всё помню. Каждый изгиб её, каждый сантиметр. Вкус и запах помню. И Ксюша вдруг такой мне кажется ранимой и беззащитной в этом своём свободном пальто, что вспышка раздражения на самого себя ослепляет. Придурок психованный.

– Постой, Ксюш. – Я делаю рывок вперёд и хватаю её за рукав пальто. – Эй, не уходи.

Ксюша резко оборачивается, я силюсь улыбнуться. У самого голова кружится, аж заносит. Едва не покачиваюсь.

– Извини, – говорю более-менее примирительно.

Я просто ревную тебя до одури.

– Фигово себя чувствую, – произношу вслух. – Зайдёшь?

– Больше хамить не будешь?

– Не буду.

Возвращаюсь в квартиру, всё ещё держа её за рукав пальто. Чтобы не смылась. Фигово мне, блть. Это правда. Руки немеют, и перед глазами пятна. Сознание опять же будто в тумане – что-то вкололи в травме. Мне не нравится.

– Я сейчас приду, – говорю быстро.

Спешу в ванную, закрываюсь, включаю воду и смачиваю лицо. Пытаюсь удержать содержимое желудка внутри, и у меня бы ничего не вышло, останься там хоть что-то. Уже прополоскало несколько раз, больше рвать нечем, только желчь и осталась. Херово.

Вот что за идиотский сегодня день! Один из худших в жизни, наверное. Вишенка на торте – понимание, что в единственный раз, когда Ксюша приехала ко мне в гости сама, я в столь убогом состоянии. Хоть бы сообщение написала сначала. А, телефон же девчонки разбили. Случайно уронили с крыльца на плитку. Надо будет забрать из ремонта.

Несколько раз умываюсь холодной водой, потом и вовсе подставляю голову под поток. Бр-р, жесть. Но мало-мальски в себя прихожу.

Морда помятая, глаз заплывает, губы в кашу. Зря повесил зеркало, не радует оно меня.

Выхожу в коридор – нет её. Удрала. И без того испорченное настроение падает в абсолютный ноль. Сука, надо было хватать её и тащить сразу домой! Но нет, у меня же гордость! Успел наговорить гадостей, молодец. Больше точно не придёт. С психу ударяю ладонью по косяку. Рёбра тут же простреливает болью, словно узкий нож всадили.

– Денис, поздно уже кулаками махать, драка закончилась. – Ксюша выходит из комнаты в коридор. Да ладно!

Я резко улыбаюсь, корочки на губах трескаются, и капля какой-то жидкости быстро течёт по подбородку. Я поспешно вытираю тыльной стороной ладони – кровь, слава богу, не слюна, что потекла при виде цацы. Она пальто уже сняла, в блузке белой.

– Думал, ушла, – признаюсь честно, продолжая вытирать лицо. Да что она не останавливается-то!

Ксюша подходит ближе. Я стою, смотрю на неё. Красивая, аж глазам больно. Серьёзная, правда.

– Не дерись щас, ладно? – просит она тихо. – Я не враг, с мировой приехала.

– Ладно, – соглашаюсь.

Она стягивает капюшон с моей головы. Смотрит внимательно. Я глаза прикрываю.

– Он ещё и улыбается! – злится Ксюша. – Места живого нет, он стоит и лыбится!

– Чё мне, плакать теперь? – Открываю глаза и вскидываю брови.

– Вот придурок. – Она пальцы в кулаки сжимает. – Из-за бля*ей своих пострадал? Где они, кстати? Что-то не видно. Врал, поди, нет у тебя никого. Сидишь, меня ждёшь у телефона.

– Скоро приедут, честное слово, – отвечаю с вызовом. – Познакомлю как раз.

Ксюша поражённо качает головой. А потом тянется и обнимает меня, кладёт голову на грудь. Я глаза снова закрываю. Боженьки мои, приятно-то как. Уже не улыбаюсь. Обнимаю её в ответ. Кладу руки на упругие ягодицы. Но не глажу или щипаю, не до этого пока. Просто положил и держу вот так. Ксюша холодная, на улице мороз, она явно замёрзла в своём пальтишке на рыбьем меху.

Грею её задницу, в общем, хорошим делом занимаюсь. Дышу медленно и глубоко. Стою почти ровно. Она прижимается сильно-сильно, и мне становится больно.

– Ай, – говорю спокойно, чтобы её не пугать. – Полегче, малышка.

Ксюша отстраняется, суетясь задирает толстовку, смотрит на мою грудь и резко одёргивает ткань вниз.

– Ты в больнице был? – Она злится очень сильно. И при этом зачем-то плачет.

Мне ведь не кажется? Поразительный контраст, он немного дезориентирует, поэтому говорю как есть:

– Был. Карточка на столе.

Через минуту я сижу на диване, Ксюша читает заключение врача-травматолога. Трещина в ребре. Множественные гематомы, сотрясение. Я тоже читал. Ничего там нет такого, о чём бы я не мог догадаться по ощущениям.

– Таблетки пьёшь? – спрашивает она.

– Это обезболивающее, я от него тупею почему-то. Пока терпимо – терплю.

– Ты и без него тупой, судя по всему. Раз в драку полез! Что так отделали.

Я закатываю глаза, а потом и закрываю их вовсе.

– Прости, Облачко, цапаться нет сил. Щас чуток полежу и продолжим.

Укладываюсь на подушку, а потом проваливаюсь в пустоту. Не то чтобы в сон, скорее в плотный туман. Всё слышу, чувствую, но при этом процентов на тридцать. Кружусь в карусели. Становится хуже. Утром был отбор, наконец-то. Не знаю, что мне помешало. Две недели мозг парили, каждый день говорили: завтра-послезавтра. Готовился, ждал. В итоге в день икс будто не поверил, что оно уже. Именно в этот раз собеседование не перенесли. Состоялось.

Давно меня так качественно не отделывали.

– Денис, – слышу я у самого уха, – скорую вызвать?

Качаю головой.

– Отлежусь, и пройдёт. Норм, – отвечаю. А потом я, видимо, совсем крышей еду. Остатки мозга из меня выбили в трёх боях, ничего там в башке не осталось. Иначе объяснить не могу, зачем прошу её по-человечески: – Не уходи.

Вот для чего? Чтобы что она делала? Смотрела на меня спящего, битого и злого? Дурь какая. Сам это понимаю, поэтому вовсе не расстраиваюсь, когда дверь входная хлопает. Ну почти.

Ничего, отлежусь денька три-четыре и приеду. К ней. Спрошу, зачем приходила. Опять нос задерёт, так к стене прижму – проходили уже. Ей нравится, когда берёшь будто силой. Как бы лишая её права выбора. Она понимает, что остановлюсь в любой момент, если надо. Но не просит. Ни разу не просила. Только бы с мужем не помирилась. Снова. Блть, вот на фига я так зацикливаюсь на этом всём? Тошнит ещё сильнее.

Просыпаюсь поздно. Кое-как поднимаюсь, бреду в ванную. Умываюсь холодной водой. Такое странное ощущение: жрать хочется и тошнит – всё это одновременно. Но хоть что-то проглотить нужно. Я стягиваю толстовку, потому что вспотел адски, бросаю её в корзину. Помыться бы, но сил нет. Утром уже.

Захожу в кухню, включаю свет и замираю.

Ксюша сидит за столом с телефоном.

При моём появлении вздрагивает, вытаскивает наушники из ушей. Щурится на яркий свет.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – гостеприимно возмущаюсь я.

– Ты так трогательно просил не уезжать, что я решила сделать тебе одолжение, – улыбается она. Кладёт телефон на стол, врезается глазами в мою фиолетовую грудь и снова начинает плакать. Беззвучно. Даже не морщится. Просто слёзы по лицу текут. Она их не вытирает.

А ещё Ксюша в моей футболке. Этот вроде бы простой, блть, факт почему-то выбивает из тела последние силы. В моей. Футболке. Контрольный в солнечное сплетение. Я отворачиваюсь.

– Это в бреду было. Я думал, что не с тобой разговариваю, – голос звучит хрипло. Сердце ускоряется.

– Я так и поняла, именно поэтому и осталась. Позлить тебя, – парирует она спокойно.

– Признайся, что на бля*ей посмотреть хотела.

Я подхожу к плите и нахожу на ней кастрюлю с каким-то супом. Ещё тёплым. О, пойдёт.

– Хотела, конечно, на них посмотреть. Даже еду сварила, чтобы покормить девчонок. Но никто почему-то не приехал.

– Тогда поем я.

Тянусь за тарелкой.

– Садись, инвалид, я помогу.

Ксюша поднимается с места и начинает хозяйничать на моей кухне.

Смешная такая. С хвостом высоким. Моя белая футболка ей ниже задницы. Ноги красивые у неё, когда на цыпочки приподнимается – вообще вау. Только руки снова в свежих ссадинах. Вот что мне сделать, чтобы она забыла про тупую привычку себя ранить? Я ж не психолог, не умею слова подбирать. Я бы мог, наверное, её смешить и отвлекать. Да хоть каждую минуту. Если бы позволила помочь.

Я плюхаюсь за стол. Да какое там! Здоровый-то на хер был не нужен. А подбитый, да ещё и с поражением? Думал, возьмут в СОБР, на плечо её закину и никуда не денется. А щас...

Ксюша ставит передо мной тарелку. Садится рядом.

– Ты раньше времени не радуйся, я не особо повар, – тараторит быстро. – Мой муж был достаточно богат, чтобы мы каждый день ели в ресторане.

– Давай, добивай, – бурчу я беззлобно, улыбаюсь. Мешаю жидкий суп. – Больше на бульон похоже.

– Денис, я почитала в интернете: при сотрясении в первые сутки бульоны советуют, – произносит она уже серьёзно, без шуток и улыбок. Будто волнуется. – А то вырвать может. Поешь пока так. А завтра уже что-то понормальнее придумаем, ладно? Готовлю я, правда, посредственно.

Я отправляю ложку в рот.

– Мне нравится, вкусно, – говорю честно.

– Мне приятно, – улыбается она. – Расскажешь, что случилось? – спрашивает, заглядывая в глаза.

Мешкаю.

Хочется рассказать ей правду. Что не на улице отделали хулиганы. Сообщить, что я вообще-то КМС по боксу и дрался с профи. Им проиграть не стыдно. Но поймёт ли?

Глава 24

– Хвастаться нечем, – отмахиваюсь.

Ксюша губу закусывает, о чём-то задумалась.

Бульон, кстати, действительно неплох – решаю на нём пока сосредоточиться. Тарелка быстро пустеет.

– Можно ещё? – нарушаю молчание.

– Конечно. – Она спохватывается, поднимается из-за стола, берёт мою чашку, подходит к плите. – Ты либо хвастаешься, либо молчишь? Третьего не дано? – спрашивает с грустной улыбкой.

Самая грустная девушка на свете. Парадокс в том, что никому не идут улыбки сильнее, чем ей.

– Как, в общем-то, и ты, – парирую сразу же. – Главное правило: никому не рассказывать о том, за что стыдно.

Ксюша оборачивается, наши глаза встречаются. Мы удерживаем зрительный контакт несколько секунд, словно соревнуемся. Воюем.

Она отворачивается первой.

– Тебе передо мной стыдно? – спрашивает. – За драку?

Ставит передо мной вновь полную тарелку, я возвращаюсь к еде.

– Не-а. Но я ведь правильно играю в твою игру? – улыбаюсь, но уже не так широко. Киваю на её руки.

Она не моя. Это всё, что следует знать на данном этапе. Не моя девушка. И моей быть не хочет. А значит, всё бессмысленно.

Ксюша уезжает домой примерно через час – когда время близится к одиннадцати. После ужина мы некоторое время пьём чай. Потом она сообщает, что ей пора. Поднимается с места и спешит в ванную, откуда выходит уже в блузке и юбке. Я иду провожать.

Подхожу к ней вплотную и обнимаю.

– Ты потный весь, запачкаешь меня, отстань, – шипит она возмущённо.

Но я не слушаю, как, впрочем, и всегда. Прижимаю к себе, касаюсь носом шеи. Ксюша вздрагивает от этого движения. Я легонько толкаюсь бёдрами, чтобы почувствовала. Её дыхание сбивается. Нравится ей мой стояк.

– Трещина в ребре, а всё туда же, – пищит еле слышно. Сама же обнимает за шею.

Не отодвигается. Не брезгует больше. То ли смирилась, то ли приятно ей.

– Может, останешься? – спрашиваю. Веду рукой по её спине, заднице.

– Толку с тебя сейчас, – огрызается. А сама жмётся.

– Приезжай тогда на неделе. Очухаюсь, – обещаю ей на ухо.

– Посмотрим, – отвечает. – У меня дел много. Я сегодня заехала внепланово. Думала на десять минут, а сама вот как задержалась. Давай дальше сам как-нибудь, без меня.

– Ну я жду, короче. – Прижимаюсь к ней пахом, чтобы запомнила. – Хочу тебя.

Стояк мой она чувствует отлично, вон как дыхание задерживает. Реагирует. Ей, в общем-то, больше ничего и неинтересно во мне. Ксюша приподнимается на цыпочки и нежно целует в шею, проводит рукой по ёжику волос, шее, спине. Блть, какая чувственная. Я закрываю глаза и втягиваю её запах. Пздц какая. Просто на разрыв.

Хорошо с ней. Непонятно, правда, почему. Мечта на уровне детсадовского возраста – когда увидел какую-то игрушку, и именно её теперь и надо. Почему – не важно. Хочу. Хочу. Дайте. Вот только у сестёр моих в детстве прихоти подобные быстро проходили, а у меня отвлечься и переключиться на другое уже несколько недель не получается.