Текст книги "Второй шанс для Елены! (СИ)"
Автор книги: Ольга Гусейнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Ольга Гусейнова
Второй шанс для Елены!
Глава 1
Россия 2006 год
Я вошла в дом на подкашивающихся ногах и, привалившись к стене, с трудом позвала маму. Через минуту она вышла из столовой и, заметив меня, подпирающую стенку, побледнела и подскочила ко мне, с тревогой вглядываясь в лицо.
– Дочь, что случилось ты какая-то вся серая и мокрая как мышь?
– Не знаю, меня всю трясет и кости ломит. И, мам, ты знаешь, что-то сердце давит непривычно сильно.
Было так больно, что в данный момент что-то утаивать от мамы было сложно и глупо, но заметив ее еще больше побледневшее лицо, почувствовала себя еще хуже. А еще через минуту я свалилась к ее ногам, потеряв сознание. Через пару дней, пройдя обследование и начав лечение, поняла, что моя жизнь с этого дня полностью изменилась. Я родилась с пороком сердца, и все было бы ничего – с ним можно спокойно жить, но поход на природу неделю назад, во время которого я здорово простыла и ничего об этом не сказала маме, чтобы не посадили под домашний арест, повлек за собой необратимые последствия. Я не только простыла, но и продолжила ходить в школу, ведь до выпускных экзаменов осталась пара недель. Мой ослабленный организм с легкостью подхватил весенний грипп, ходивший по школе, и в итоге я попала в больницу с тяжелыми осложнениями. Мое сердце не смогло справиться с болезнью, и теперь я проведу в больнице море времени, пока врачи не наладят его работу. А ведь еще совсем недавно мечтала стать врачом и помогать людям, а теперь глупым безответственным поведением уничтожила все свои планы. Теперь моим вторым домом стала больница, а верными спутниками – кислородная маска и стойка с капельницей.
Россия 2012год
Оторвав взгляд от ЖК-монитора, висящего на противоположной стене, наблюдала как в мою индивидуальную палату бесшумно вошли мама и папа и почему-то неуверенно, с печальными улыбками на лицах, молча подошли ко мне. Как всегда одетые в белые халаты и с масками на лице, уже привычно для меня расположились по разные стороны кровати. За шесть лет, что я провела в этой больнице, ко многому успела слишком хорошо привыкнуть. И даже к медперсоналу, который знал меня и подобных пациентов не только в лицо, а словно мы стали близкими родственниками. Несколько раз меня выписывали отсюда в надежде, что, наконец, состояние стабилизировалось, и я иду на поправку, но уже через пару недель или в лучшем случае месяцев, я снова неизменно оказывалась здесь и борьба за жизнь возобновлялась. Юность плавно перешла в молодость, но на мне это никак не отразилось, ведь за время болезни я приобрела одно несвойственное столь юному возрасту, как однажды отметил мой личный врач, качество – рациональный подход ко всему, что со мной происходит или окружает. Именно благодаря этому качеству я смогла спокойно относиться к каждодневным медицинским процедурам, осмотрам и манипуляциям. Так надо для моего выживания, а значит, я потерплю и сделаю все как полагается. Иногда казалось, что из-за этой рациональности я превращаюсь в старушку, но как только эмоциональный всплеск проходил, на его место вновь возвращалась рассудительность и жесткое понимание необходимости того, что нужно и жизненно важно.
Месяц назад лечащий врач сообщил, что дела совсем плохи, и мне необходима пересадка сердца. Когда родители услышали об этом, для нас всех это стало последней каплей. Мама рыдала, не переставая, папа утешал как мог, но и он словно ушел внутрь себя, а я лишь молча размышляла, пытаясь осмыслить всю ситуацию целиком.
Чужое сердце?! Как это, что это, и каким образом с ним жить дальше? Думать о том, что могу не пережить операцию по пересадке или вообще не дождаться донора нельзя. Жить хотелось неимоверно, а упаднические черные мысли заранее обрекали на провал. Ведь не зря же говорят, что мысли материальны. Весь этот месяц со мной работали психологи, пытаясь вывести из странного состояния ступора. И лишь отец помог, однажды вечером без матери пришел ко мне и мы смогли душевно поговорить и, более того – всплакнули. Ему удалось убедить меня, что чужое сердце или даже другое тело не могут изменить мою сущность, потому что моё 'я' – это душа, а не кусок плоти. И благодаря его железной уверенности в этом, я поверила ему и приняла это для себя.
В юности отец перенес паротит, следствием заболевания стало бесплодие. Поэтому когда на свет появилась я, то стала для родителей бесценным сокровищем, а вот теперь умираю, а они ничего не могут поделать, не смотря на то, что наша семья является одной из богатейшей в России. Да, за деньги можно купить все, кроме любви и здоровья, и в этом я убедилась на собственном опыте. Из-за болезни полюбить не успела, а если операция пройдет неудачно, то и не смогу никогда. А ведь тайно от всех мечтала именно об этом.
Мама и папа, присев по бокам кровати, и взяв каждый по моей руке, с печалью в глазах смотрели на меня, а я только переводила взгляд, с пристальным вниманием следя за ними.
– Что случилось, говорите прямо, терпеть не могу секретов!
Мама тоскливо посмотрела в окно, а папа, спрятав боль из глаз, твердо и уверенно произнес, пожимая мою руку.
– Завтра тебя ждут в клинике в Германии. Для тебя нашли идеального донора. Та женщина попала в аварию сегодня ночью, ее мозг поврежден, и без аппарата невозможно поддерживать ее жизнь, да и с ним тоже долго не протянет. На все про все у нас не более трех суток, потом у нее начнут отказывать внутренние органы. Билеты в бизнес-класс я забронировал, с нами полетит твой врач для консультаций на месте и для подстраховки во время перелета. Не волнуйся, я с ним уже все обсудил и он считает, что обычным рейсом можно лететь. С администрацией аэропорта я договорился, нас пропустят без досмотра и волокиты. В Германии встретят представители клиники, где будет проведена операция. Так что скоро, солнышко мое, у тебя, наконец, начнется полноценная жизнь. Ты все сможешь, я в тебя верю, родная.
Пока слушала папу, глаза заволокло слезами. Господи, как же мне повезло с родителями. Столько любви и заботы ко мне. Не знаю других людей, кого любили бы так сильно и безмерно. Ради них я перенесу все, ведь они вложили в меня все что могли за шесть лет сплошных операций, уколов и процедур, они все время были рядом. Поддерживали, утешали, развлекали и учили всему что знали. Вытерев слезы, заметила как мама тоже готовится заплакать, а папа напрягся, опасаясь, что я расстроилась, смогла собрать себя в кучу и криво улыбнуться со словами.
– Я рада, что ситуация, наконец, подходит к своему логическому концу. Теперь или пан, или пропал, но честное слово, я устала так жить, хочется уже определиться с местом пребывания.
Последние слова вызвали у мамы неконтролируемые слезы, а папа слегка поморщился. Я же почувствовала что-то неладное, меня тревожило какое-то чувство недоговоренности. Что они боятся мне сказать?
– Мам, пап, давайте без секретов, что еще случилось, и что вы боитесь сообщить?
Мама перестала плакать, круглыми глазами глядя на меня, все сильнее краснея, а папа сглотнул и нерешительно сказал, с тревогой посматривая на меня.
– Мама беременна! Три месяца уже! Оказывается! И только вчера догадалась об этом.
Последнее он как-то с ехидной усмешкой заметил. Наверное намекая на то, что женщина за сорок уже должна уметь замечать во время подобное состояние. Я, тоже округлив глаза, посмотрела на маму, которой в этом году стукнуло сорок три, и папу, в прошлом месяце отпраздновавшего свое пятидесятилетие, и только ухмыльнулась, отметив, что они, оказывается, до сих пор ведут активную половую жизнь, раз еще и детей делать успевают. А еще я представила, какой они испытали шок, узнав, что судьба подарила им еще один шанс стать родителями. Боженьки мои! Уже сейчас страшно за своего будущего братика или сестричку, ведь мама, живущая только папой и мной и отец, который кроме работы и своей семьи больше ничего и никого не видит и не любит, просто задавят своей заботой и любовью нового члена семьи. Но главное, у нас будет ребенок! Я не выдержала и громко, с замиранием сердца, счастливо выдохнула.
– У нас будет ребенок?! Охренеть! Родители, я вас люблю и уважаю!!! Папа, ты вообще супер, молоток! Боже, у нас будет ребенок! – я все повторяла это и повторяла, и не могла никак насладиться этой новостью и своим счастьем. Именно сейчас внутри отпустило, ушла тревога. Если я умру, не справлюсь, они выживут благодаря этому чуду, которое нам всем подарила судьба. Наш ребенок – моя страховка, что самые любимые люди на свете, смогут пережить боль расставания со мной. Если что!!! – Это такое чудо!
Заметив как папа и мама расслабились и вместе со мной счастливо улыбаются, в голову пришла тревожная мысль, которую я сразу озвучила, причем самым безапелляционным тоном, на который была способна.
– Извини, папа, но я лечу только с врачом. Вы с мамой поедете на поезде. Как раз к результатам поспеете. На самолете ей нельзя – это вредно для малыша, пока она будет одна добираться, поседеет или заболеет от тревоги, а это опять же вредно для здоровья. Сейчас будущий ребенок для всех нас – самый главный на свете. Мы с Петром Алексеевичем спокойно вдвоем долетим, подготовимся, прооперируемся, и я обязательно буду жить, потому что очень хочу увидеть нашего ребенка. – в душе понимала, что мои шансы пятьдесят на пятьдесят, но весело продолжила: – Вы же понимаете, что я за вас спокойна буду. Уффф, даже представить себе не можете, как обрадовали этой новостью. Мне теперь ничего не страшно, я все смогу. Я буду бороться и о плохом больше думать не буду. Спасибо, родные мои.
Они в шоке сидели и смотрели на меня, потом мама, судорожно всхлипнув и обвив мои ноги руками, уткнулась лицом в колени и зарыдала. Папа взял мою синюшную сухую ладонь, прижал к своей шершавой от щетины щеке и прохрипел, с трудом справляясь с эмоциями.
– Ты, дочь, только соберись, настройся на победу и все получиться. Мы с мамой будем рядом, когда ты проснешься. Мы всегда будем рядом, чтобы не случилось, доченька. Только напрягись еще немножко, и все будет хорошо.
Мы еще час просидели вместе, словно прощались надолго. Мне почему-то показалось навсегда! И я не ошиблась…
Глава 2
Меня доставили в салон самолета и устроили в одном из кресел, прямо возле прохода и я оглядывала остальных пассажиров. Мы с Петром Алексеевичем сели последними в самолет, и после того как нас усадили, стюард сразу задраил двери и началась стандартная подготовка к взлету. А я с голодным любопытством продолжала вертеть головой. Все-таки это хоть какое-то приключение в моей жизни, и теперь, в свете последних событий, еще неизвестно – будет ли еще такая возможность потолкаться среди живого народа. В бизнес-классе располагалось всего двенадцать кресел, по два в трех рядах. Мой врач сидел возле окна, а я – возле прохода, и потому во всю использовала возможность с удобством разглядывать остальных пассажиров. Справа от меня, в первом ряду посредине салона, разместились две девушки моего возраста, судя по их редким репликам, они уже успели познакомиться или были знакомы до этого. Поймав на себе их любопытные взгляды, я улыбнулась и, отняв кислородную маску от лица, представилась.
– Привет, меня зовут Елена Севастьянова. Еду на операцию, надеюсь ее благополучно пережить.
Я сказала это с легкой усмешкой, а девочки, в первую секунду нахмурив лоб в сожалении, быстро взяли себя в руки и, улыбнувшись в ответ, по очереди представились.
– Привет, меня зовут Юля Крымова, я в гости к тетке лечу, она недавно замуж за иностранца вышла. – с веселой задорной усмешкой закончила высокая голубоглазая брюнетка, сидевшая чуть дальше от меня. После нее представилась шатенка с огромными раскосыми, потрясающей красоты глазами, золотисто-коричневого цвета.
– Привет, меня зовут Алев Штерн, лечу в Германию, потому что там, возможно, живут мои биологические родители. Я сирота и уже много лет ищу своих родителей и может быть немцы, к которым я лечу, они и есть. Кроме имени и фамилии ничего не помню о себе!
Юля и я с интересом и сочувствием посмотрели на эту красотку. Даже представить себе не могла, каково это – не иметь родителей. На пару минут меня отвлек вопросами о самочувствии Петр Алексеевич, а потом я снова повернулась к девушкам. Мы поболтали еще несколько минут о том, кто куда конкретно едет и где остановится, как уже набравший довольно большую высоту самолет затих, странная тишина резко ударила по напряженным от перегрузки взлета барабанным перепонкам. В этой оглушающей тишине, резко раздался щелчок, и все синхронно вздрогнули от того, что выпали оранжевые кислородные маски, затем самолет сильно тряхнуло, и в хвосте заорали. Крик длился всего секунду, за которую мы с Алев успели обернуться назад и увидеть огненный смерч, несущийся на нас. Непроизвольно схватившись за руки, посмотрели друг на друга, а затем нас накрыли огонь и боль. Боль длилась всего секунду, а может и меньше.
Темнота, тишина и я, парящая в нигде. Сознание никак не могло определиться где это нигде, но продолжало попытки это сделать, и почему-то от этого становилось очень больно и тоскливо. За что? Почему я? Мы? Ведь так безумно хочется жить! Я же так много не увидела, не почувствовала, не полюбила! Неожиданно показалась маленькая светлая точка, и я рванула к ней всем своим существом. Точка расширялась, в секунды превращаясь в большое светлое, но какое-то мутное пятно, неожиданно почувствовала, что не одна. Странное чувство, учитывая факт, что не чувствую тела, словно у меня нет его. Чувствовать без тела! Мысль появилась и пропала, как только заметила что-то знакомое. В этом сером мареве проявилась сначала одна яркая звездочка, а потом и другая, и обе они подтянулись ко мне. Странно, но из ниоткуда пришло знание: это Юля и Алев. Они подплыли и слились со мной, отчего я почувствовала себя увереннее и спокойнее, и мы уже втроем куда-то плыли. То тут, то там из тумана выплывали похожие на нас звездочки разной степени яркости и суетливо мельтешили, то появляясь, то пропадая. Нас всех куда-то влекло, но мне становилось все хуже и страшнее, от этого. Всех в одно место, стало ужасно обидно и горько.
Я рванулась в сторону от этого стадного хоровода. Все сильнее пыталась вырваться из толпы и неожиданно почувствовала, что у меня есть поддержка в виде Юли и Алев. Не понимая моих действий, они, тем не менее, активно помогали рвать неведомые путы, которыми всю нашу поблескивающую толпу куда-то несло. Наконец, последний отчаянный рывок, и мы трое на свободе, неожиданно одни плывущие в серой пустоте. Сбившись в кучу, наша блестящая троица безмолвно парила в темной, но уже прозрачной пустоте. Времени здесь нет, и мы бы вряд ли смогли определить сколько вот так парили, пока неожиданно вдали не увидели странное скопление огромных ярких звезд, напоминающих блестящее ожерелье из драгоценных камней на невидимой нити. Подплыв к ним поближе, мы застыли, завороженные этим сиянием, недоступным нашему пониманию. Между тем, темнота вокруг нас сгустилась, превратившись в чернильное пятно, причем с явным ощущением, что оно живое, а рядом с ним расплылось яркое светлое облако. И это облако почему-то выглядело таким родным для меня, таким притягательным, так хотелось слиться с ним в единое целое. Вся моя сущность засверкала, потянулась к этому облачку. А еще я услышала разговор. Странный разговор облака и чернильного пятна в пустоте, где ничто и нигде. Кажется я сошла с ума!
– Трое? Это странно, но зато как удобно, ты не находишь?
– Сестра, ты уверена, что приняла правильное решение?
– Да, родной, столько моих детей страдают, я должна им помочь исправить свои ошибки.
– Сестра, значит одна моя, мои дети уже слишком много заплатили за чужую вину, она станет искуплением и милосердием для них. Если ты правильно выберешь хрустальную слезу!
– Братец, не сильно ли ты много на себя берешь, требуя, что-то у меня.
– Я прошу у тебя. Ведь в них и твоя сущность тоже! Ведь это твои детишки как всегда неудачно поиграли в проклятье, ты не находишь.
В пустоте всплыло третье пятно, на этот раз тускло-серого цвета, и нагло вступило в напряженный разговор странной парочки.
– Брат, сестра, боюсь, вам обоим придется поделиться. Мои потомки вымирают, и скоро некому будет петь мне священные песни, и сила уйдет в пустоту, как и мы с вами. Мы слишком много дали воли своим потомкам, осталось мало времени и возможностей все исправить. Мы должны объединиться и решить эту проблему, иначе созданное погибнет, будет нарушен еще один закон мирозданья, а главное, ожерелье миров распадется. Мне будет жаль, а вам?
Молчание остальных двух пятен тяготило души трех маленьких серебристых точек, зависших перед тремя высшими в ожидании неизвестно чего, но с трепетом вслушиваясь в разговор.
– Решено, дорогие братья, я согласна с вами. Каждому миру по одной возможности. Одному из трех видов потомков шанс на выживание.
В моей голове раздался женский мягкий любопытный голос: 'Скажи дитя, чего ты хочешь больше всего?' Я ответила, не задумываясь: 'Жить! Хочу любить и быть любимой'.
Почувствовала и услышала такие же ответы своих спутниц, и то, как дернулись мы трое, поняв, что ответили синхронно в один голос. Значит это облако спрашивало одновременно всех? Серое пятно подобралось поближе, а я почувствовала холод, исходящий от него. Снова удивилась способности чувствовать при полном отсутствии тела.
– Занятные сущности, сестра? Не ошибись с выбором!
– Нам всем придется поделиться, брат, а тебе особенно, ведь твоему миру нужна двойная помощь.
Серый потемнел и облетел нас троих, снова сбившихся в кучу. Потом снова женский голос спросил.
– Кем ты хочешь быть, дитя мое?
И снова наш синхронный ответ, с легким удивлением в конце.
– Женщиной!
– Любой?
Мы молчали, не зная как ответить, вдруг Юля ответила, а мы мысленно с ней согласились.
– Какая разница, лишь бы молодой и красивой, но главное – счастливой!
Чернильное пятно заволновалось и тоже приблизилось к нам практически вплотную, но странное дело, Юля и Алев шарахнулись от него, а мне стало тепло и уютно.
– За счастье надо платить, ты готова, дитя мое?
Не раздумывая, с отчаянной надеждой выкрикнула, снова услышав нас троих.
– Да, я готова!
Светлое облако, изменив форму, задумчиво зависло перед нами, потом выдало.
– Да будет так! Дети, мы даруем вам новую жизнь и вы сами приняли ее таковой. Один дар на всех вы поделите между собой. И единое проклятье на троих, хотя и выраженное в разных формах, но вам придется с ним справляться самим и поодиночке. Это ваша плата за новую жизнь.
Мы шокировано молчали, но вопрос задал серый, все больше темнея.
– Ты решила, кто кому и как?
– Я решила положиться на судьбу, наши миры сами притянут достойную. А как? Я чувствую прошедших сквозь пламя, боюсь у них нет выбора. Им придется обвенчаться с ним снова, чтобы полностью возродиться в мире живых.
Как только в голове замолчал ее голос, они вплотную приблизились к нам, и вокруг нас закружился хоровод, в скором времени превратившийся в сверкающее кольцо с нами троими в центре. Серое марево нигде вспыхнуло миллионом искр, а затем сознание поглотила дикая обжигающая боль. Я горела, причем в буквальном смысле в белом племени. И умирала тысячи раз.
Глава 3
Я снова чувствовала, понемногу приходя в себя. Не открывая глаз, просто лежала и пыталась прочувствовать невербально, что со мной, где я и кто я. Тело не болело, но ощущалось как нечто чужеродное, хотя с каждой секундой это чувство смазывалось, и вскоре я смогла пошевелить пальцами рук и ног и с облегчением сделать глубокий вдох. Мое тело и оно меня слушается! И удивительное дело, именно сейчас поняла, что практически не чувствую свое сердце, а ведь за столько лет привыкла постоянно ощущать его боль и метания. Потянув носом, почувствовала странные ароматы витающие вокруг. Цветов, духов и, как ни странно, живых существ, потому что в этот момент не только почувствовала запах, но и услышала звуки и приглушенные голоса вокруг меня. Еще раз глубоко вздохнув, испытывая легкий страх в душе, открыла глаза и, проморгавшись, смогла, наконец, сфокусировать взгляд и оглядеться.
Я лежала в большой, богато декорированной золотом, лепниной и тканевой драпировкой комнате, в кровати истинно королевских размеров, с тяжелым бархатным балдахином. Возле кровати стояли трое мужчин с нахмуренными лицами и напряженно наблюдали за мной. Судя по всему, они долго ждали пробуждения. От их вида у меня непроизвольно отвисла челюсть, вытянулось лицо и округлились глаза. Еще секунду назад, пока не открыла глаза, решила, что мне всего лишь приснился дурной сон. Я не летела на самолете, не погибла вместе с другими пассажирами, не скиталась по этому странному ничто и нигде вместе с двумя девушками и не участвовала в странном разговоре с непонятными пятнами-облаками. Сон, просто еще один дурной сон, навеянный лекарствами и болезнью.
А сейчас, рассматривая троих мужчин, стоящих вокруг кровати и пристально, с исследовательским любопытством следящими за моей реакцией на них, я поняла, что скорее всего сошла с ума. Причем стопроцентно! Очень высокие стройные мужчины худощавого телосложения, одетые в цветные бархатные камзолы, доходящие до колен, из-под которых выглядывали штаны, скорее всего из тонкой кожи. Полусапожки из более грубой, но искусно выделанной кожи, с разноцветной росписью на бортах. Слишком высокие, слишком стройные и слишком высокомерные, нереально прекрасные лица. От их красоты сводило скулы и хотелось прищуриться, чтобы не слепило глаза. Светлая мраморная кожа, вытянутые лица с тонкими ярко-малиновыми губами, аристократические носы с тонко вырезанными ноздрями и огромные кошачьи глаза разных цветов. А главное, большие плоские, с длинными кончиками, смешно загибающиеся вбок уши. Эльфы! Не совсем стандартной и привычной фэнтезийной наружности, но перепутать их с другими нереально. И это в 21 веке…. А где? А…. Ага, значит не все сказки врут, а? Или я все-таки сошла с ума!!!
Прямо передо мной, стоял мужчина в синем бархатном камзоле с серебристой вышивкой на воротнике и манжетах, с карими влажными, скорее коровьими глазами и шоколадного цвета волосами, заплетенными в длинную косу, спускающуюся ниже ягодиц. Мне его даже жалко стало. Как с такой тяжестью на голове все время ходит? Осматриваю следующего. Золотистый блондин с яркими зелеными глазами травяного оттенка, взгляд которого оставил в душе тревожный осадок и плохие предчувствия. На его лице высокомерие смешивалось с напряжением и злостью в глазах, сложилось впечатление, словно я таракан, который участвует в забегах, и если не оправдаю его ожиданий, то меня просто раздавят как бесполезное насекомое. Я перевела взгляд, с еще большим страхом посмотрев на последнего члена этой троицы, – серебристого блондина, но и он не спешил приветствовать меня радостной улыбкой. Сложив длинные тонкие руки на груди, с едва скрываемым презрением, смотрел мне в глаза. Обалдеть, какой радушный прием!
С трудом сглотнув вязкую слюну, снова вернулась взглядом к шатену, он, к удовольствию, на меня как на насекомое не смотрел. Что ж, и на этом спасибо. Однако за сочувствием и печалью, с которыми тот наблюдал за мной, скрывался жесткий научный ум. И безмерная усталость. За время долгой болезни я отлично научилась читать по лицам, сколько бы их не старались сделать непроницаемыми, жесты, мимика, взгляды, речевые обороты все равно всех выдавали. Наконец, кареглазый заговорил на непонятном языке. Речь изобиловала, журчащими и свистящими звуками, от которых хотелось залезть пальцем в ухо и хорошенько его почесать. Я тупо пялилась на него, а потом не нашла ничего умного как просто поджать губы и, словно извиняясь, пожать плечами. Но почему-то языковой барьер меня не огорчил, а скорее дал легкую надежду, что с ума я не сошла. ПОКА! А то мало эльфы, так еще и язык их сразу понимать, тогда точно сказка или дурной сон, а так все нормально. Ну попала куда-то, ну очнулась неизвестно кем и где. Пока есть вопросы, мозгам некогда скатываться в истерику и панику. А тем более, сходить с ума! Сейчас важнее определиться со всей ситуацией в целом, а потом вдаваться в частности.
Эти хмурые товарищи, наконец, догадались, что я их абсолютно не понимаю и, повернувшись друг к другу, злобно зашипели. Причем сильнее всего шипел золотой, а шатен просто оправдывался. Серебристый же только вставлял едкие замечания, от которых и золотой, и шатен скрипели зубами от злости. Я по-прежнему лежала молча, затаив дыхание, пристально разглядывала мужчин и, старалась все осмыслить и разложить по полочкам. Яснее ясного, это не сон, как бы не хотелось, по этому злобно настроенному серпентарию понятно, такое даже в самом страшном сне не приснилось бы. Фантазии бы просто не хватило. Поэтому я мучительно, слово за слово восстанавливала наш разговор с пятнами. Что я там захотела? Жить, любить и быть любимой, а где все это и принц на белом коне? Дальше вопрос стоял – кем быть? Ответили – женщиной, правда, любой, а что это значит? От этого вопроса засосало под ложечкой и срочно захотелось взглянуть в зеркало. Тут же вспомнила, как Юлька добавила – молодой и красивой, а главное, счастливой. Я, конечно, не против быть эльфийкой, а вдруг, нет! Ведь мы не уточнили, для кого именно красивой? Как долго? И когда быть счастливой? И даже молодость – весьма относительное понятие. Трупы на кладбищах тоже могут быть женщинами, молодыми и совсем недолго красивыми и вполне возможно – счастливыми… что покинули этот бренный мир.
Накрутив себя до невозможности, с трудом села, свесив ноги. Первое, что заметила – у меня тонкие белые руки без привычной болезненной сухости и синюшности, с длинными изящными пальцами с прекрасным маникюром. Опустив взгляд чуть ниже, поняла, что одета в длинное до пола бархатистое платье черного цвета с золотой вышивкой по всей поверхности и цепочкой маленьких пуговичек от горла до самого низа. В голове возникла и вовсе глупая для данного момента мысль: 'Как этот шикарное платье расстегивать-то долго придется. Зато оказывается я такая же стройная как и мужчины, стоящие в молчании и наблюдающие за мной с живым любопытством.' Подвинулась к самому краю кровати и неуверенно встала на ДВЕ ноги, испытывая легкое головокружение и тошноту, а еще слабость в ногах. Покачавшись из стороны в сторону, подняла взгляд на шатена, с восхищением глядящего на меня, и с облегчением улыбнулась ему. Потом снизу вверх смотрела на него, на глаз определяя, что теперь мой рост приблизительно метр семьдесят, не меньше. Но учитывая тот факт, что смотрю на него, задрав голову, его рост приближается к двум метрам. Повернувшись к двум другим мужчинам, такого же роста, кстати, и, заметив их недовольные лица, сама скривилась и про себя обозвала двумя сушеными воблами. Зато между ними увидела большое зеркало от пола до потолка и, пошатываясь, поплелась к нему, с каждым шагом чувствуя, что все больше срастаюсь с этим телом и привыкаю к нему как к родному. Встав напротив зеркала, с трепетом в душе, взглянула на свое отражение и оцепенела от счастья и зависти к самой себе. Спасибо вам, дорогие мои пятнышки, что не обманули и такой подарочек сделали.
Из зеркала на меня смотрела высокая стройная изящная девушка не старше двадцати лет с округлой высокой грудью и тонкой талией, по плечам и спине которой разметалась волна пламенеющих волос. Огромные глаза цвета молодой зеленой листвы, омытой дождем, украшенные густыми красноватыми ресницами и бровями. Тонкий нос и мягкие, четко очерченные, слегка припухлые губы ярко-малинового цвета. И уж совсем очаровали небольшие, с острыми кончиками ушки, выглядывающие из-под красной массы волос, не то что у этих злющих вобл. Проведя первый придирчивый осмотр своей новообретенной внешности, наконец, смогла облегченно выдохнуть. Слава богу, с внешним видом неприятных сюрпризов не вышло. Я старалась запомнить, сродниться с новым образом, настолько сильно отличающимся от прежнего, что как не искала, не смогла найти ни одной знакомой черточки. Я – человек умерла во взорвавшемся самолете, сейчас на меня смотрела я – эльфийка, и мне с трудом удавалось сдерживать себя и не заплакать от накативших страха и отчаянья. Первый восторг прошел, уступив место потерянности и странной пустоте внутри. Что теперь со мной будет? И как родители переживут мою смерть? Оставалось только надеяться, что благодаря маминой беременности, на них эта трагедия отразится не так губительно. А я сейчас могу только ждать и наблюдать за развивающимися вокруг событиями, не в силах пока ничего изменить. И панике рядом со мной не место!
На ногах я стояла уже твердо, довольно быстро привыкнув и к длине тела, ног и рук, и ощущению себя в пространстве, поэтому смогла более уверенно обернуться и в тревожном ожидании посмотреть на мужчин. Они смотрели на меня, а я – на них. Как сказала одна героиня в произведении Моэма: 'Если уж решилась взять паузу – то держи ее, сколько можешь!', поэтому я, чуть подняв бровь, молча взирала на них. Наконец, шатен не выдержал и спокойно произнес, тыкая себя пальцем в грудь.
– Эл Галдор Доанодаэ!
Я повторила за ним и, получив в ответ довольный утвердительный кивок, он продолжил, переведя палец на самого злобного блондина, и представил его мне. Наверное.
– Эл Бельфалас Аундаэ!
Я снова повторила и снова кивок и последний мужчина.
– Эл Ваньяр Аундаэ!
Когда он представил второго блондина, я поняла, что они родственники. По крайней мере, сходство имеется, небольшое. Затем Галдор переместил палец на меня и произнес, удивив меня.
– Эла Эленаль Аундаэ!
Я непроизвольно отрицательно покачала головой и сказала с нажимом.
– Елена Севастьянова!
Бельфалас, со сверкающими злобой и бешенством глазами, подскочил ко мне и, тыкая мне в грудь пальцем, от чего меня сильно качнуло назад, прошипел.
– Эла Эленаль Аундаэ!
Только повторил имя, а мне все сразу стало понятно. Похоже, я его родственница и заняла чужое тело, и именно это его так бесит и рождает бесконтрольную ненависть ко мне. Но ведь я не виновата в этом. Моя и так слабая уверенность в лучшее сдулась как воздушный шарик, и я смогла только с сочувствием посмотреть ему в глаза, чем похоже только еще больше его разозлила и коротко кивнув головой, тихо согласилась.
– Эла Эленаль Аундаэ!
С меня не убудет, тем более Елена Севастьянова погибла, а на свет родилась Эленаль. Ну хорошо хоть имена похожи, долго привыкать не нужно. А то вокруг и так к слишком многому привыкать придется. Заметив, что я согласилась и смирилась, Бельфалас успокоился и, повернувшись к Галдору, что-то резко сказал. Больше не глядя на меня, развернулся и вышел из комнаты. Ваньяр, все это время стоявший и молча наблюдавший за моим поведением, презрительно скривив губы, тоже последовал за родичем. Я разом почувствовала, как на меня навалилась усталость, страх и одиночество, к которым я совсем не привыкла, испуганно повернулась к Галдору. Мужчина, выглядевший не старше тридцати лет, посмотрел на меня глазами, в которых светился ум, накопленный многими десятилетиями, от чего почувствовала себя еще хуже. Галдор, подхватив меня под локоток, подвел к кровати и, чуть надавив, заставил сесть. Затем поднял мой подбородок, вынудив смотреть ему в лицо, показал жестами, что говорить я не должна и, сухо улыбнувшись, тоже удалился, но как оказалось, не на долго – буквально через пару минут вернулся обратно, а позади него шла тоненькая красивая эльфийка с золотистой косой до пояса. Подойдя ко мне, девушка застыла, в напряжении глядя на меня, а Галдор представил ее.
