Текст книги "Лавка песочных часов"

Автор книги: Ольга Туманова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Туманова Ольга
Лавка песочных часов

Ольга Туманова

Лавка песочных часов

Машина свернула с людного проспекта, и вновь свернула, и въехала на тихую улочку. И запахло стариной: брусчатка, узкие двухэтажные дома со ставнями, с металлическими засовами, и в лобовом стекле – сумрачный силуэт средневековой башни.

– Донжон. Одиннадцатый век, – сказала Сильвия и на миг оторвалась от дороги, обернулась на заднее сиденье, где, нежно прижавшись друг к другу, сидели Макс и Ирэна. Обернулась, не ожидая ответа: пара занята лишь собой; приехали отметить десятую годовщину свадьбы, а такая нежность, словно у них медовый месяц. Эпоха любовного ренессанса. Мило, конечно, и все же – не дети; будет ночь, будет уединение:

– Какая прелесть, – неожиданно для Сильвии воскликнула Ирэн и на миг оторвалась от Макса. – Смотрите! – и копна рыжих волос взметнулась, и прядки ударили Макса по лицу (черная бородка и красная грива, – молча усмехнулась Сильвия, – эффектно, избито и:), – Макс! Сильвия! да посмотрите же! – словно она, Ирэн, а не Сильвия повезла их на экскурсию, восклицала Ирэн и тыкала пальчиком в приоткрытое окно. – Уличные фонари в стиле a lanterne magique. Нет, ну какая прелесть!

– Эта улица полна преданий, – Сильвия улыбнулась восторгу Ирэн. – Говорят, здесь в каждом доме кто-то замурован в стену, и по ночам по лестницам блуждают тени.

– Ой! Страшно! – с деланным испугом воскликнула Ирэн и вновь прижалась к Максу. – Ой, – повторила, уже смеясь, – страшно!

Макс заботливо убрал прядки со лба Ирэн и, любуясь Ирэн, сказал с восхищением:

– Ты такая эмоциональная!

Да уж! – про себя сказала Сильвия, а вслух: "Здесь каждый дом имеет биографию, красочную, богатую, и, – Сильвия невольно понизила голос, кровавую".

– Ой! – воскликнула Ирэн.

– Дорогая, это, действительно, интересно, – сказал Макс и спросил у Сильвии. – Здесь нет кафе? Или бистро? А, быть может, какой-нибудь ресторанчик в старинном духе?

– Ты – гений! – воскликнула Ирэн. – Конечно! Ресторанчик! И давайте пройдемся по этой улочке. А какие здесь магазинчики? Ой, как все это мило!

– Здесь есть пара лавочек, но у них:– Сильвия замялась: никто из ее знакомых ничего не знает достоверно, никто не дает никаких проверенных сведений – но: никто сюда и не ходит. И зачем она свернула на эту улочку?

– Лавочки! – воскликнула Ирэн. – Макс, как это мило – лавочки! И в них продают кусочки кровавой старины? Сильвия, да остановись же!

– Здесь надо ходить с кем-нибудь из местных жителей, – не останавливая машины, ответила Сильвия. – Из тех, кто: Но я ни разу:

– Ну, нет! Я не хочу их сказок про синюю бороду. Какую-нибудь занятную историю расскажет нам и лавчонок – так можно сказать, дорогой? – Ирэн засмеялась и прижалась к Максу.

– Можно, дорогая, – улыбнулся Макс. – Ты такая творческая.

– Ах, Макс... Сильвия! Да остановись же! Ты и на город свой хочешь смотреть через бронированное стекло, как смотришь на зверей в саванне.

Сильвия прикусила губу и поморщилась от боли.

– Нельзя же смотреть на жизнь только из раковины. Жизнь так скоротечна. А надо успеть попробовать все, – Ирэн хихикнула и теснее прижалась к Максу, или хотя бы очень– очень многое.

Господи, ну почему умные интересные мужчины любят пустышек? – подумала Сильвия и глянула в зеркало: восторженная кошка, тощая, растрепанная – или она пахнет как-то особенно? Она пахнет парфюмерной лавкой в день осенней распродажи.

Сильвия с досады остановила машину: пусть идут. Но тут же устыдилась своих недобрых мыслей:

– Послушай!

Но Ирэн ее не слушала; прижавшись к Максу, говорила, показывая пальчиком в окно:

– Ты посмотри какое чудо. Напрасно мы не взяли камеру.

– Да, – сказал Макс. – Действительно. Надо будет вернуться и заснять.

Сильвия глянула: дом, на который показывал восторженный пальчик Ирэн, и впрямь был хорош; ну, не то, что бы хорош, а интересен, самобытен. Каменной кладкой и строением он не отличался от соседних домов, но на его фасаде красовалась искусная вывеска. Вывеска сиюминутно менялась, и формой, и объемом, и содержанием. Впрочем, Сильвия присмотрелась и поняла, что содержание у вывески одно: "Лавка песочных часов", но текст был то английский, то французский. Потом – латынь. И появилось что-то малопонятное, и Сильвия поняла, что текст на старофранцузском. Но тут пошла арабская вязь, следом за ней – иероглифы, и появилось что-то несусветное, должно быть, клинопись.

И контур песочных часов, похожих на пирамиду, отраженную в озерной глади.

– Восхитительно, – сказал Макс.

– Да, – растерянно согласилась Сильвия. Как же она не замечала этой панорамы, а ведь раза три проезжала мимо: Или владелец лавки обновил фасад?

Ирэн распахнула дверцу и, худенькая и быстрая, тут же оказалась посреди тротуара. И Сильвия вновь ощутила тугую волну тревоги.

– Послушай, Макс, – негромко, чтобы не слышала Ирэн, сказала Сильвия. Поверь моей интуиции, что-то тревожно мне на этой улице, не стоит:

Тут звякнул колокольчик – это Ирэн распахнула дверь лавки, и Макс, красивый, холеный, улыбнулся Сильвии снисходительно и развел руками, мол, что ему делать с этими женщинами? У одной – сплошные восторги, у другой – сплошные страхи.

– Ирэн, – и вновь глянул на Ирэн, и вновь улыбнулся, – Ирэн говорит: сбываются только те суеверия, о которых знаешь. Ты с нами идешь?

Вновь звякнул колокольчик – то Ирэн вошла в магазин, и дверь захлопнулась, и Макс, не ожидая ответа Сильвии, стремительно шагнул следом за Ирэн.

Сильвия подождала минут пять, вышла из автомобиля и подошла к окну лавки, заранее нетерпеливо постукивая пальцами по часикам, мол, пора, опоздаем к обеду.

Магазин и впрямь был мил необычайно, внутри такой же оригинальный, как и снаружи. Странно просторное помещение, несоразмерное с узким фасадом, было сумрачно, и от него веяло прохладой: иллюзию прохлады создавали бесчисленные растения (они показались Сильвии диковинными: она много путешествовала, но подобная растительность была ей в новинку). Растения росли и в огромных напольных кадках, и в мелких подвесных кашпо, и листья их, всевозможных узоров, трепетали под дуновением воздуха (должно быть, в смежной комнате работал кондиционер, и дверь была открыта).

По полу, похожему на песчаный берег, асимметричным узором плавали блики (на потолке, что высок и не виден из окна, подвешены светильники, – догадалась Сильвия, – и узор светильников имеет форму созвездия Часов).

Меж бликами блуждали причудливые тени.

И всюду стояли песочные часы, и крохотные, на полминутки, и огромные, длиною, должно быть, в сутки.

Часы были различной формы, и привычной, и овальной, и в форме греческой пси: И песок в них всевозможных оттенков, от бледно-серого до краснокирпичного.

Коллекцию собирали ни один год, а быть может, и ни одну жизнь, и собирали по всему миру.

Макс и Ирэн, обнявшись, стояли в глубине магазина, любуясь диковинными часами на мраморном постаменте. С улицы часы казались двумя плоскими треугольниками, острыми, как лезвие бритвы. Часы были огромны, высотой метра в три. "И на какой же они срок? И для чего они были созданы? И кем? И где?"

Пара сделала шаг к часам, и оказалась в свете блика, и Ирэн выглядела повзрослевшей (Сильвия невольно улыбнулась), а Макс – солиднее.

"Действительно, интересно", – подумала Сильвия и хотела войти в магазин, но тут сумрачная фигура вышла из боковой двери (неслышным, должно бы, шагом, потому что ни Ирэн, ни Макс не обернулись на ее шаги). Фигура приблизилась к треугольным часам и перевернула их (перевернула легко, словно то были медицинские часы), и пошла прочь.

И Сильвия вновь ощутила незримую волну тревоги.

Да отчего же, – сама себе удивилась Сильвия, – летним полднем, в городе, на тихой уютной улочке.

Но тревога не рассеивалась, она крепчала, твердела, становилась желанием броситься к машине и умчаться прочь.

Часы! Старик перевернул часы, но теперь наверху была не колба, полная песка, песок был в колбе нижней, а верхняя колба была полой, лишь жалкий ручеек песчинок поспешно струился к воронке.

Ирэн и Макс, ничего не замечая, нежно прижимались друг к другу и казались скульптурой.

Плафон качнуло струей воздуха, яркий луч выхватил пару из полумрака, и фигуры их преломились, как в жаре костра, и струились вверх, к Часам.

И не веря тому, что видит, Сильвия смотрела, как контур пары размывается, тает, парится вверх и исчезает.

И – полумрак. Мелкие светлые блики. Причудливые тени странных растений.