Текст книги "Танцующая Рена (СИ)"

Автор книги: Ольга Тт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Тт Ольга
Танцующая Рена

Я мчался сквозь опустевший, замёрзший лес, проламывая путь сквозь голые сучья кустов и тяжёлых еловых лап. Слишком медленные ноги, слишком приметный мех и свет. Просто свет. Мир, похоже, не возражает, что бы меня прикончили...

А уж желающих в избытке!

Своими новыми, огромными ушами я прекрасно слышал преследователей: снег трещал под их ногами так громко, что я живо представлял, как ломаются хребты у миллионов снежинок разом. Это пугало и отвлекало: никогда прежде я не слышал столько всего разом!

Кто это был – я рассмотреть не успел, дав дёру сразу, как они возникли рядом. И, судя по шуму, гналось за мной не менее трёх пар человек.

Позорище... Драпаю от кучки двуногих болванчиков.

Я держался частых деревьев и сугробов, которые легко выдерживали мою тощую, рыжую шкуру, почти летел, со всей доступной мне скоростью и не успел заметить, когда еловые лапы расступились, выпуская меня на заметённую дорогу.

И тут же увидел, как надо мной, встав на дыбы, нависла грузная кобыла. Громкий девичий визг, раздавшийся вслед за этим, словно ножом резал уши. Не удержав равновесие, всадница выпала из седла. Я мельком заметил лишь длинные светлые волосы, разметавшиеся по снегу, когда лошадиные копыта опустились в сантиметрах от моего хвоста.

Спасибо Луне: хоть крохи удачи остались при мне.

Хруст и стон ломающихся веток, вдалеке, напомнили о моём беглом положении. Я рванулся в противоположную сторону, но, едва проскочив дорогу, остановился. Цепочка следов на снегу приведёт охотников ко мне. Я повернул голову в сторону, втягивая воздух, но не разобрал ничего, кроме запаха девчонки. Проклятье! Мой собственный нюх был в разы острее!

Может, рвануть по дороге? Нет, пожалуй, не выйдет: она отлично просматривается в обе стороны – подстрелят, как пить дать.

Скрип снега раздавался всё ближе. Настолько, что даже девчонка услышала. И тогда в мою голову пришла отличная идея: раз уж из-за этой белой я потерял прорву времени, то пускай она меня и выручает.

В три прыжка я преодолел разделявшее нас расстояние и нырнул под её плащ, прижавшись к спине. Что ж, девчонка, моя шкура – в твоих руках.

И тут же едва не взвыл от того грохота, которым сопровождался прорыв охотников через кусты на дорогу. Еле сдержался. И нутром почуял, как напряглась моя 'защитница'.

– Кхм-кхм, – услышал я грубый мужской голос, – госпожа, вы тут, случайно, лиса не видели?

И тут мне разом поплохело. С чего я взял, вообще, что какая-то блондинка будет врать и выкручиваться ради блохастой, рыжей псины? Надо было лапы рвать, а не метаться, из стороны в сторону: зимой дни короткие, а ночью бы я зашкерился, как надо!

– Видела! – с какой-то мстительностью в голосе призналась девчонка. – Только не лиса, а трусливую лисицу! Выскочила прямо под ноги кобыле, напугала её...

– Правда? Куда он побежал? – перебил её тот же голос.

Ну всё, одно неосторожное слово, девчонка, и я тебя покусаю!

– Да как вы из кустов выскочили – так ломанулся обратно! – продолжила она, как ни в чём не бывало. – Вы бы поспешили, а то не догоните!

На моё удивление, никто из охотников не выразил и капли сомнения её словам, послушавшись совета.

– Тупые безликие... – проворчала она, когда шаги начали стихать.

Я осмелел несколько позже, когда сам перестал их слышать. Выбрался из своего укрытия очень осторожно, почему-то боясь, что девчонка может меня ударить – что поделать, жизнь у меня такая!

Она этого не сделала. Напротив, даже не шевельнулась, только взглядом провожая мою понурую спину.

'И не холодно на снегу-то сидеть?' – подумал я, поднимая взгляд...

Ох, Мать Луна, ты должно быть шутишь!

Девчонка смотрела на меня так же удивлённо, как, должно быть, я на неё: её непривычно синие (среди нас таких не бывает) глаза открывались всё шире и шире. Я уж решил, что нет предела их размеру, когда она спросила:

– А ты... точно лис?

Ха-ха. Нет, блин, волк. Просто очень долго болел.

– Да хоть медведь, – вдруг улыбнулась она, а я так и сел на свой хвост. Девочка, ты что, мысли читать умеешь?

Я прищурился, пытаясь найти на её лице подтверждение своей догадке. И тут же получил горсть снега прямо в морду.

– Сам ты... Телепат! – неожиданно зло, крикнула она, словно я слово какое пошлое применил. – Я – это я. Рена, ясно!? А с этими... Волшебниками ты меня лучше не путай!

Как скажете, дамочка... Я хмуро отряхнулся и снова на неё посмотрел. Мать Луна! Она же, точно, безумна!

Но, кем бы Рена ни была, я за свою шкуру перед ней в долгу. В столице говорят, что долг платежом красен. Чем я мог отплатить – мне было не ясно. Я даже 'спасибо' ей сказать не мог – только рычал и фыркал непонятно.

– Да не за что, – сказала Рена, каким-то чудом поняв меня. – Ты дальше как, сам?

Сам? Ты, девчонка, верно шутишь? Мать Луна, она шутит, она с чувством юмора. С жестоким чувством юмора. Сам. Один. Зверь, без клыков и когтей. В незнакомых землях. Не зная местных законов и правил.

Мы, морфы, народ конечно гордый, но выживание – превыше большинства наших принципов.

– Ну, если всё настолько плохо, – сказала Рена, снова сумев понять мой взгляд, – так и быть. У меня были дела в этих местах. Но завтра я попробую что-нибудь придумать.

***

Мягкий, голубой свет погас, и я понял, что падаю. Причём, падаю спиной вниз, что мешает трезво оценить высоту и время, оставшееся до приземления. Спустя мгновение надо мной возникли чёрные ветви деревьев и я, зажмурившись, приготовился к удару.

Как ни странно, хруста собственных костей я не услышал. Вместо него раздался звон битого стекла и удивлённые возгласы: я обрушился на чей-то шатёр, попутно сломав что-то очень хрупкое.

Тело тут же сковал холод; с неба, большими, частыми хлопьями, падал белый снег. Никогда раньше его не видел. Я поднял руку – лишь бы убедиться, что могу двигаться – и с когтей на лицо упала капля крови. Вот причуда – такая же красная, а не голубая, как я думал прежде.

Не стоило этого делать, мой друг. Правда, не стоило.

– Что это за тварь? – взвизгнула рядом какая-то женщина.

– Этого я не призывал, – ответил ей мужчина.

Я скосил глаза на говорящих и удивлённо приподнялся на локтях: на первый взгляд, они казались такими же белыми и мягкими, как и сам Тодо. На тонких запястьях женщины, что стояла ближе ко мне, я разглядел голубые ниточки вен.

Неужели, это твой дом, дружище? Стоило отправлять меня туда, откуда сам бежал и куда не возвращался?

Я втянул носом воздух: нет, это был не его дом. Я почуял разницу так же легко, как когда впервые встретил Тодо. И уж точно, мне не нужен был нос, что бы понять, насколько далеко от дома я оказался: там, откуда я родом, никогда не всходило солнце.

Там, откуда... Кажется, я, наконец, понял всю глубину его любимой фразы...

– Вы можете изгнать это обратно? – спросила женщина, которая пахла молодостью и неопытностью.

Что ж, мне стало интересно, как именно этот тощий, старый хрыч будет изгонять меня 'обратно'. Я даже сел, демонстративно поглядывая на свои окровавленные когти. Изогнутые, роговые наросты закрывали собой две верхние фаланги пальцев и, минимум раз в неделю, спасали мне в столице жизнь.

Старик хмуро на меня взглянул и вытащил из рукава пряно пахнущую деревяшку. Я такие в кино видел. Палочка волшебная. Забавно. Объясняет их длинные, чёрные мантии. Шляп только не хватает.

– У веских слов опасна сила, нельзя умом её понять, откуда б ни явилась чертовщина, немедля требую её изгнать!

Шатёр подо мной, в ответ на напыщенное 'заклинание', слегка надулся и сквозь ткань просочился фиолетовый свет. Я втянул носом воздух и понял – это не за мной. Интересно, а меня в школу волшебников возьмут? Я же тварь заморская, наверняка какой-никакой дар у меня да найдут.

– Позвольте мне, Мастер! – проворковала женщина, буквально лопаясь от старания. Её указка пахла затейливо и приятно.

– Какие б в прошлом не таились корни, любая тварь боится молний!

От этих слов моё нутро задрожало. И, собрав остатки своих сил, я отскочил в сторону.

Туда, где мгновение назад был хвост моей гривы, ударила яркая молния, Оставив дымящуюся дыру в навесе и выпарив снег до самой земли.

А дамочка-то с характером!

– Вы неплохо сочиняете на ходу, мисс. Но я уже просил вас не использовать короткие формы.

– Но, мастер!..

Слушать её оправдания я не стал. Что ж я – не морф, что ли? Я изменился, став вдвое выше и втрое шире каждого из них. Мягкий подшёрсток сменился густой и очень жёсткой шерстью. Сразу стало тепло. По растущему в горле рыку я вдруг понял что мы, морфы, очень не любим, когда в нас швыряются молниями.

И только дневной свет неприятно жалил глаза зверя, но я никогда не полагался на них целиком.

Женщина взвизгнула, сделала шаг назад и, наступив на собственную мантию, рухнула в сугроб. В воздухе мелькнули ярко-красные сапожки.

Сами понимаете, молния – очень серьёзное заявление, и я бросился на незнакомку с самыми кровожадными намерениями.

– По залам ночью стонут цепи... – затараторил мужчина, но я прервал его, ударив лапой. Мужчина отлетел в сторону, а по воздуху разлился запах свежей крови. Так, главное, не давать им говорить стихами. Пожалуй, стоит всё же прикончить самого опытного, для начала.

Я прыгнул на мужчину и в этот момент мир странным образом изменился! Деревья выросли и отдалились, грузное тело стало почти невесомым, а мой нос словно заткнули пробкой.

Изменения произошли столь стремительно, что осознал я их только тогда, когда раненный мужчина откинул меня в сторону, словно щенка.

И даже тогда, в первую минуту, я обвинил во всём солнце, лучи которого никогда прежде не касались моей головы. А потом услышал за спиной гадкую усмешку.

***

Проснулся я от того, что Рена пыталась аккуратно вытащить меня из сумки, в которой я пригрелся. Вылезать не хотелось абсолютно – снаружи стояла жуткая холодрыга и волком выла вьюга.

– Да вылезай ты уже! – простонала девчонка, – пока я не решила, что тебя зимний мор свалил!

Ну вот, в дело пошла местная народная медицина. Сделаю вид, что испугался. А то мало ли, какие у этого мора методы лечения...

Рена же, уверившись, что мор мне не грозит, засуетилась по комнате. Она вела себя уверенно, по хозяйски, и я понял вдруг, что это её дом. Вот только выглядел он донельзя заброшенным. Девчонка же ничуть этого не смущаясь, пританцовывая и мурлыча под нос простенький мотивчик, доставала из разных шкафов и углов столь необходимые зимней ночью вещи: одеяла и дрова для печи.

Я, невольно, залюбовался. Пела Рена не ахти как, но мне нравились её простые, лёгкие, движения. Мы, морфы, любим язык тела.

– Сразу предупреждаю, – сказала Рена, поймав мой взгляд, – я в чаровстве ничего не смыслю.

Я, почему-то, так и думал.

– Но я хотя бы знаю того, кто понимает. Тут неподалёку должна быть коридорка к её дому, так что не переживай, что-нибудь да придумаем.

Я не переживаю. Надо бы конечно, но либо это форма шока, либо лисья голова слишком мала для такого рода волнений.

– Интересно, что же ты такого натворил, а, прохвост? – Рена весело улыбнулась, а я вздрогнул. Девочка, девочка! Ты полегче с прозвищами: человек, который звал меня так погиб меньше дня назад! А тут ещё ты со своей проницательностью. Неужели все белые думают одинаково?

– Прости, если лишнее говорю, – тут же стушевалась Рена, – Я по глазам читаю.

Она сделала паузу, словно это должно было мне что-то объяснить, но, не найдя светлой печати озарения на моей морде, соизволила продолжить:

– Святые Энергии! Да кто же ты, лис? Все местные, хотя бы немного, да умеют глаза отводить, а у тебя вся душа нараспашку! Я, может, и смотреть не хочу, а всё равно замечаю! И не пытайся вид делать, что ты местный!

Смешная. Я и не пытался. Или ты, девочка, решила что лисья шкура – лишь продуманная маскировка?

– Думаешь, глупость сказала? Кого только не встретишь! А как в глаза заглянешь – так и понятно, стоит ли с человеком дело иметь...

Она посмотрела на меня так, словно ожидала чего-то. Ей что, разрешение моё нужно? Но мне не хотелось разочаровывать девушку раньше времени, и я отвернулся. А то разглядит ещё лишнего и меня вместо дров в печь затолкает. Я даже по нашим, морфовским меркам не подарок, чего уж говорить об этих мягких, во всех смыслах...

– Ты голоден, прохвост? – наконец позвала она меня.

Более чем, если задуматься. Когда я последний раз ел? Ах да...

– Ты считаешь, что сейчас подходящее время для ужина? – обеспокоенно прошипел Тодо, выглядывая за дверь.

– Помирать на голодный желудок было бы совсем уж обидно, – отвечаю я, вываливая содержимое холодильника на стол.

– У нас говорят: перед смертью не надышишься.

– Ну а у нас не говорят. Если б я постился перед каждой дракой – умер бы от голода.

Тодо покачал головой.

Мой дорогой друг был, с моей точки зрения, престранным существом. Тонкая, белая кожа, светлые, желтоватые волосы, тупые, квадратные зубы, а также мягкие и совершенно бесполезные когти. Тодо зовёт из 'ногтями'. Гривы на холке тоже нет. Я бы назвал его противоположностью морфа.

– Эй, Прохвост, – окликнул он меня, подходя к окну, – а бывают летающие морфы?

– Нет, только медленно падающие. Белок-летяг знаешь? – отвечаю я, подходя к нему вместе небольшой кастрюлей тушёного мяса.

– Белок не знаю. У нас крысы-летяги водились . С перепонкой между лапками.

– Вот и с морфами так же. Планировать могут, а летать – нет.

– Планирование нам бы сейчас тоже сгодилось, – кивнул Тодо, глядя на улицы, пролегавшие десятками этажей под нами.

– Ашера одна из таких, – напомнил я.

– Вот почему гнездится так высоко.

Тодо хмуро вытащил обойму из магазина, в который раз пересчитывая патроны. Это помогало ему собраться. У нас огнестрельное оружие было не входу – так уж исторически сложилось, что драках и потасовках использовались в основном клыки и когти. Дальнострелы у нас – синоним трусости.

Но Тодо мог быть кем угодно, но не трусом. Он просто умирать очень не хотел. Да и обращался с пистолетом мастерски.

– Если бы удалось связаться с Корпусом – мы могли бы уйти в глухую оборону до их прибытия, – замечтался я.

– Ты говорил, что Корпус не для защиты, а для отмщения, нет?

– Нам просто нужно правильно ставить задачу. Не 'спасите-помогите!', а конкретно: 'на верхнем этаже третьего шпиля Ашера и два десятка её сообщников готовят план по смещению действующей на территории столицы власти'. Примчатся как миленькие.

– А потом?

– Потом отбрехаемся.

Мы оба понимали, что этот план далёк от реальности. По многим причинам.

– Признай, Прохвост, – Тодо выглядел так, словно уже похоронил себя, – нас спасёт только чудо.

***

Упав в снег, я тихо зарычал – иначе просто не получалось – и посмотрел на ведьму. Кто хоть раз встречал морфёнка на улицах битых фонарей, тот знает, что размер не имеет значения до тех пор, пока есть клыки и когти.

Но ведьма смотрела не на меня. Я проследил её взгляд и заметил голубой блеск в снегу. Проклятье! Камень, который я с момента перемещения сжимал в когтях, последний подарок моего друга, всеми небольшими своими возможностями привлекал к себе внимание.

Я рванулся к нему (проглочу, если потребуется, но этим белым не отдам), и тут тело замерло, словно одеревенело. Скосив глаза я увидел, что мужчина опять направляет на меня свою чёртову указку! Я ему её в одно место вставлю...

Но до тех пор, пока этот радостный момент не наступит, я был вынужден лишь беспомощно наблюдать, как женщина аккуратно, с помощью красного же платочка, поднимает Мир Аташи за тонкую металлическую цепочку.

– Убери от него свои грабли! – пытался крикнуть я, но не смог издать даже рыка. Я рванулся всем своим сердцем и мир вокруг меня вновь озарился голубым светом.

Глаза я открыл в двадцати шагах от рухнувшего шатра.

– Куда делась эта тварь? – взвизгнула женщина

– Мне интереснее, что у вас в руке, мисс? Чем бы ни было это существо, оно принесло нам занятный артефакт.

– Хотите отправить его в академию, мастер?

– Сначала сам посмотрю. А вы, мисс, наворожите безликих, пусть прочешут лес в поисках нашего серого друга.

Я видел, как колдун спрятал мой камень в карман. Узнать бы у Рены, что это за академия... Так, погодите ка... Опять сон?

Я обернулся. Позади меня стояли всё те же охотники, кого Рена назвала безликими. Ну, лица у них всё же были, правда одинаковые. Хм, это часть сна или так было взаправду?

Ближний замахнулся на меня ружьём. Я начал поднимать руки, но тело всё ещё было почти деревянное. Заметил только, что мои когти снова при мне и зажмурился, ожидая удара.

И вновь каким-то чудом избежал его! Оцепенение вдруг спало: я снова мог двигаться.

Передо мной, стояла Рена. Она имела весьма грозный вид, даже со спины. Как любезно с её стороны появиться в нужный момент и спасти меня от ночного кошмара. Снова.

– Даже жаль, что ты не морфа, Рена, – сказал я, радуясь звучанию собственного голоса.

– А что бы тогда было? – спросила она, оборачиваясь и я, вскрикнув, отпрыгнул.

Ох уж эти Зверевы лабиринты, хоть спать не ложись...

Рена вдруг стала морфой! Всего мгновение назад была собой и вдруг стала...такой, как я. Она улыбнулась, демонстрируя белоснежные треугольные зубы и протянула мне руку, на когтях которой я увидел стальную филигрань.

У неё было, вне сомнений, лицо Рены. Вместо длинных, пшеничных волос, у морфы были короткие и белые. Кожа, правда, была не такая тёмная, как у меня, а, скорее, булатная. Одета морфа оказалась тоже по нашему: носко, удобно и... сексуально.

– Не переживай, – неожиданно сказала она, делая шаг вперёд, – что-нибудь да придумаем!

Я, в ответ, сделал шаг назад, втягивая воздух. Что ж, пахнет она совсем как морфа. Так что я сделал ещё шаг назад.

– Да что с тобой, прохвост? Я же сказала, что помогу тебе!

Улыбка морфы – страшнее оскала (их ещё нужно уметь не перепутать).

– Именно это меня и настораживает, – отвечаю, – как-то всё слишком просто

Непривычный свет солнца играл на филигранях, завораживая. Мать Луна, в кого ж я такой впечатлительный!? Стоило мне подумать об этом, как Рена сделала шаг вперёд, уткнулась носом в мою шею.

– Мне нравится твой запах, Лис! – прошептала она, когтями одной руки перебирая пряди моих волос, а другой почёсывая гриву. Её собственная была заплетена в длинную белую косу, с нелепым розовым бантом на конце.

Я грубо оттолкнул её. Уж морфа-то должна знать почему у нас так не принято.

– Ты переходишь все границы!

– Прости, я не подумала, – стушевалась она.

Конечно, не подумала. Морфы не думают. Они планируют, прощупывают слабости, рассматривают варианты. Ох, если бы Рена и впрямь была морфой...

– Ладно-ладно, – она опять пугающе улыбнулась и подняла ладони, – давай в качестве извинения я помогу вернуть то, что у тебя украли?

– В качестве извинения? За что?

– За дерзость, – пояснила она, напрягаясь перед изменением.

Я не мог смотреть, во что она изменится. Хотел, но почему-то не мог, а потому проснулся.

За окном была тихая ночь. Рена тихо дышала рядом. Её лицо было спокойным и белым, кожа мягкой, когти – бесполезными. Такая безоружная.

Но... знаешь, Рена, будь ты морфой – я бы загрыз тебя во сне.

В следующий раз я проснулся от холодного сквозняка. Рены рядом не было, а вместе с ней развеялось и тепло, которым она делилась со мной ночью.

Подняв морду, я принюхался – в доме её не было.

Лис, ты таким дураком стал! Похоже, хождения сквозь миры пагубно влияют на умственную деятельность. Это, кстати, ещё по Тодо можно было понять. Ведь будь он умнее... на его месте был бы я.

Проклятье! Впервые за неделю выпал момент перевести дух, а я трачу его на пустые сожаления. Интересно, это и есть призраки, которые преследовали мою мать после гибели отца? Тогда мне стоит отпустить их, пока я не стал ею.

Ну её, эту чёртову столицу, вечное полнолуние, мать и Корпус!

А может, и эту девчонку тоже? Где она сейчас? Не буду удивлён, если разглядев во мне всё 'хорошее', она отправилась искать тех, кто готов купить мою шкуру. На её удачу я успел завести таковых в первую минуту пребывания в этом мире.

Будь я сам на её месте, и знай о себе всё то, что знаю, я бы сжёг себя ночью в этой самой печи. Хотя нет, я бы сжёг весь дом, что бы следы замести. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Я и поступил так с одним морфом пару лет назад.

Хлопнула входная дверь, скрипнули половицы – вернулась. Я понял, что это Рена, ещё до того, как почуял её. Несколько мгновений она стояла у входа, а потом, судорожно вздохнув, вбежала в комнату и бросилась собирать разбросанные вещи.

Я, мягко говоря, удивился – Рена была раздета! Не полностью, но тёплым и зимним хлопковое платье назвать было нельзя. А её руки и босые ноги покраснели от холода. Она шмыгала носом и стучала зубами. Это что было, зимние оздоровительные процедуры?!

Кстати, хороший вопрос: что Рена делает в этой глуши? Это ведь её дом? Почему я не слышу на улице чужие шаги и голоса?

– Х-холодрыга...! – проныла она и торопливо натягивая разбросанные свитера. Неряха.

Тут её взгляд наткнулся на меня и девчонка улыбнулась. Через мгновение я был схвачен её холодными руками. Что ж, моя очередь отдавать тепло.

– Знаешь, лис, я ведь ненавижу зиму: холодно, серо, уныло! Всё замерзает, замолкает. Те, кто поумнее, бегут от неё в тёплые края.

А почему тогда ты здесь?

– Дела... – уклончиво прошептала она

Ну да, 'дела'. У меня в Корпусе тоже были 'дела'. У матери моей были 'дела'. Да вся столица ежедневно была занята 'делами'!

– Погоди-ка...

Я замер. Не уверен, что успел натворить, но делать этого, судя по её голосу, не стоило.

И тут меня взяли за шкирку.

Ошарашенный подобной наглостью, я бы ничего не сказал, даже если бы мог. Последний раз так только отец делал много-много забытых лет назад. Что ж, Рена, право сильного сейчас на твоей стороне, но я этого не забуду.

– Ты что там себе про меня надумал, а? – процедила она сквозь зубы, после долгого взгляда. Я тут же забыл всё, что обещал и принял как данность, что везде был не прав.

– Да что бы я... Да как какая-то прошмандовка!!!

Ой-ёй. Не знаю, как принято у белых, но у нас злая морфа – хуже стихийного бедствия.

– Интересно, что ещё ты обо мне успел придумать? Что я тебя на воротник пущу? Чучело набью?

Нет, про это не успел.

– Ужин сготовлю?

Мало ли, какие вас, белых, вкусы...

– В цирк продам?

Да там наверно своих заколдованных хватает...

– Ну, ты и тва-арь, – вдруг рассмеялась она и осторожно опустила меня на пол. – Я ведь слово тебе дала, прохвост!

Если бы все слова были непреложны, то...

– Слушай! – резко оборвала Рена мою мысль, – я тебя от безликих прикрыла – это раз, я с тобой едой поделилась – это два. Я с тобой теплом делилась! Знаешь, одно хорошо суровой зимой – она учит судить по поступкам. Так что ещё мне сделать, что бы ты доверился мне? Или в твоём мире принята некая особая клятва на крови?

Я сел. Мне наверно послышалось...

– Пасть прикрой, а то зимний мор подхватишь! Сказала же, глаза у тебя не местные. Я сразу поняла, как увидела, хоть и не сразу поверила. Но глаза не врут. Твои уж точно. Такая ерунда из-за этого приснилась, ты даже не представляешь!

Очень даже представляю!

– Хотя я понимаю в чём дело, – сказала она, опускаясь рядом со мной, – Тебе сложно, потому что я знаю о тебе больше, чем ты обо мне.

Это ты тоже по глазам прочитала?

– Да. И считаю, что тебе со мной очень повезло! Кто ещё на моём месте смог бы войти в твой положение?

Рена положила руку на мой загривок. Я безвольно опустил морду, понимая, что всё равно насквозь пропах ею за ночь.

– Ну, хватит топтаться на месте. Я тебе что угодно расскажу, но прежде, мы навестим тётю Аду. И, если повезёт, сам спросишь меня о том, что тебе интересно.

Я почуял неладное, едва Рена открыла дверь. Это такой особый вид обоняния. Его ни одним заклинанием не отбить. И что интересно (если судить по её в раз побелевшему лицу), девчонка тоже почувствовала что-то.

Она сорвалась с места, не успел я и ухом дёрнуть. Шустрая.

Сквозь сугробы Рена ломилась с невероятной скоростью. Я б так не смог. Я бросился следом за ней, проваливаясь в её глубокие следы. Нутром я чуял неладное и старался не отставать. Раз сам её не тронул, то теперь уж никому не позволю. Так уж у нас принято.

Рена, охнув, остановилась на пороге сарая, где даже мой примитивный нюх уловил запах пугливой кобылы... И её крови.

Опять... Девочка, давай-ка убираться отсюда?

Внезапный выстрел заставил меня прижать уши, а Рена метнулась в проём. Молниеносно, словно её ветер вдул.

Положившись на инстинкт, я, прижимаясь к снегу, бросился к ней. Ещё горсть свинца проскочила сквозь ворота всего на мгновение отстав от меня.

Я не успел ещё начать волноваться, когда увидел, что Рена не ранена. И не только Так же она не была напугана, взволнована или удивлена. Присев, она одним глазом выглядывала в щель между досками.

– Знаешь, Лис, до твоего появления никто не пытался меня подстрелить, – сказала она, посмотрев на меня с укоризной.

Если ты, девчонка, хочешь заставить меня чувствовать себя виноватым, тебе стоит лучше продумать образ 'дамы в беде'.

– У меня, правда, были неприятности разного рода. Но стрельба – нет, никогда – оправдалась Рена. – Вот что, Прохвост, жить хочешь?

Странный вопрос.

– Тогда делай, что велю, – продолжила она, зачем-то стягивая валенки, а за ними и носки. – Как появится возможность – беги через площадь, за ней налево, как минуешь руины старого квартала, беги сквозь лес. Если не собьёшься с пути – наткнёшься на ночлежку. Там меня и жди.

Рена встала и я зубами схватился за подол её дублёнки. Дай ты мне хоть минуту на осознание происходящего, девчонка!

Кого ты называешь безликими? Что именно ты собираешься сделать? Неужели я тебе совсем ничем не могу помочь?

Рена хмуро выглянула наружу, но тут же спряталась обратно от ещё одного выстрела – Лис, я ценю твою заботу но ты только под ногами мешаться будешь! Если через две минуты твои лапы не будут сверкать на другом конце деревни, обещаю: попадёшь под горячую руку!

Я не был согласен. Да ладно тебе, Рена, ну хоть одного-то покусать можно?

Едва подумав об этом, я тут же получил сильную затрещину.

-Голову включи, упрямое ты животное! Начни уже действовать в собственных интересах! И вообще: дома будешь характер показывать! Мой мир – мои правила!

Рена, отвернувшись, вышла из сарая. Смелая. Глупая.

Я обиженно выглянул ей вслед. Раз такая умная, не помогу ей, даже если попросит.

Рена, нагнувшись, коснулась пальцами сугроба и снег, словно прилипнув к кончикам её пальцев, таял и тянулся за ней лентой.

– Вот вам танго, вот вам вальс, – услышал я её тихий шёпот.

Рена сделала шаг вперёд, шаг влево. Её руки описали в воздухе широкую дугу и вода, повторяя её движения, с неожиданной силой и яростью хлестнула подошедших вплотную безликих. Краем глаза я заметил, как из-за снегопада выходит ещё пара охотников. Рена сделала шаг в сторону, развернулась на одной ноге, словно балерина и так же, картинно, словно птица, взмахнула руками. Я балет в жизни не любил, но в её движениях была необъяснимая энергия.

– Я танцую лишь для вас, – услышал я вместе с тем, как снег вокруг взвился метелью. Ветер вторил её словам, словно наигрывая мелодию

Или же это – лишь моё воображение?

В любом случае, увиденного мне хватило для того, что бы сделать, как велела Рена и позорно сбежать.

Снова.

Раньше мне нередко приходилось спасать шкуру бегством Но в каждой из проигранных схваток я хотя бы пытался дать бой.

Уши обдало жаром. Я обернулся. Позади, вздымаясь, казалось, выше туч и сминая их в черно-алом вихре пылало жаром огненное торнадо

Знаешь, Рена, мне давно не было так паршиво. Хотел бы я обнюхать тебя своим носом. Морфы лишь ему и доверяют. Я бы лучше глаза потерял, чем вой нос. Тогда бы я не видел ни твоих синих глаз, ни твоей мастерской улыбки, которая так легко располагает к себе.

Мы, морфы... Ладно-ладно... Конкретно я всегда был падок на чужую доброту. И от того, что Рена неожиданно начала поднимать вьюги, мне стало немного легче. Девчонка тоже не ангел. И теперь нравится мне намного больше...

Спустя почти километр (спасибо, чувство расстояния осталось при мне) я натолкнулся на крошечный домик, который был сложен из неровных брёвен.

Дверь оказалась крепко примёрзшей и мне пришлось дожидаться Рену. Я не знал, сколько придётся ждать, не был даже уверен, стоит ли, после того... Но, если задуматься, я всегда был той ещё сволочью, но Тодо, тем не менее, всецело полагался на меня. Может и мне стоит попробовать?

Вскоре я заметил её между елей. Прятала ладони в рукава, тряслась от холода, едва переставляя задубевшие ноги, которые едва-едва спасал от снега порванный надвое шарф.

'Поделом тебе, девчонка, в следующий раз будешь аккуратнее с фейерверками!' – подумал я и тут же себе устыдился.

Ну, ладно, знал бы, в зубах хотя бы твои носки утащил.

– Чего на морозе сидишь? – стуча зубами, спросила она и толкнула дверь. – Вот чёрт. Каждый в-вдох и к-каждый шаг...

Она пропела эту строчку. Рука изогнулась змеёй, плечи пошли волной а затем Рена стряхнула растаявший лёд себе под ноги.

Дверь распахнулась и она вбежала в тесную комнатушку, остановилась у камина. Глубоко вздохнула, сцепила руки за спиной и сказала:

– Пламень ярко, словно мак.!

Рена хлопнула в ладоши над камином и плюнула в него огнём.

Эти песни, танцы... Скажи, Рена, ты – шаманка? Я подошёл ближе, пока девчонка, скинув с себя дублёнку, устраивалась у очага.

Помещение заполонил необычный запах. Я прикрыл дверь лапой, насколько смог и подошёл к девчонке, силясь разобрать оттенки запахов. Мне показалось, что Рена пахнет чем-то, похожим на землю, а огонь, который она выдохнула – ею самой. Но эти запахи начали быстро выветриваться.

– Хорошо, что ты в порядке, – сказала она, хватая меня по-настоящему ледяными руками (это всё равно было приятно).

Ох, Рена, я тебе, кажется, жизнь испортил, да?

– Лис?

А?

– Извини, что нагрубила. Я вижу, правда вижу, что ты сильный, храбрый, самостоятельный. Просто это... Немного личное.

Извинения приняты. Но всё же, что это было, девочка?

Рена посмотрела на меня, двинулась ближе к огню, и я опасливо поджал хвост.

– Что-что... Глупость моя. Огромная, – ответила она хмурясь.

Я напрягся, ожидая услышать привычное уху 'не стоило с тобой связываться'.

– Твоя правда, Прохвост. Я просто глупая девчонка!

Я так не думаю. Я это только подозреваю.

– Надо же было мне так подставиться! Лис!

Если она прямо сейчас не начнёт говорить, то я её покусаю

Рена посмотрела на меня, поджав губы.

– Знаешь, это долгая история...

Не страшно. Я готов слушать, сколько потребуется.

– Я не знаю, как устроен твой дом, Лис, о там наверняка куда лучше, чем здесь!

Даже не представляешь, как ты ошибаешься.

– Слушай, Лис, а ты мог бы научить меня шагать между мирами?