Текст книги "В погоне за мечтой"

Автор книги: Ольга Связина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

О причинах того, что на столь высокую ответственную должность приняли первую попавшуюся девчонку с улицы, без рекомендаций и практически без проверки, мне стало известно позднее. Оказалось, что с некоторых пор среди знати при дворах соседних королевств стало модным держать при себе волшебника «на все случаи жизни». Нашему королю никак нельзя было остаться в стороне, но выбор придворного мага затянулся: что, если приглашенный на эту должность волшебник окажется чересчур честолюбивым и возжелает власти над самим правителем, а то и захочет занять его место? С этой точки зрения потерявшая память девица – без корней, без прошлого а стало быть, легко поддающаяся влиянию, – представлялась идеальной кандидатурой. При этом настоящая ведьма, без дураков – спросите рыбака Ваську!

Глава 3

Вступая в должность, я все же немного побаивалась – а ну как на самом деле заставят колдовать? Но работка оказалась не бей лежачего: в обязанности придворной чародейки входило обязательное присутствие на утренних выходах короля (главное – лицо сделать посерьезнее, вроде как у меня все под контролем). На банкет с иностранными послами когда пригласят, а когда и без лишних свидетелей обойдутся. Все остальное время – спи-отдыхай! Со скуки я даже принялась было читать какую-то местную книжку, но дальше названия так и не продвинулась: один взгляд на как будто знакомые, но таким причудливым образом искривленные и переплетенные друг с другом буквы вырубал не хуже снотворного. Выспавшись днем, я принималась жечь свечи по ночам, порождая слухи о творимом за закрытыми дверями страшном колдовстве…

Как на грех, неуютные каменные стены, нервная пляска тусклого свечного огонька и темнота ночи (или, того хуже, яркая полная луна) за окном создавали лучший антураж для того, чтобы в одиночку предаваться хандре. Я раньше и в соседнюю-то область не любила выезжать (пару раз посылали в командировки как самого молодого и мобильного сотрудника, но потом я так всех достала своим зудением и жалобами на невыносимые бытовые условия в дешевых гостиницах, что отступились), а тут – совершенно другой мир, со своими порядками и монастырскими уставами. Не говоря уже об элементарных удобствах – ввиду отсутствия таковых!

Бывало, вернешься из очередного Череззаборногузадирищенска, пачку договоров на стол директору хлопнешь, сумку с походным набором к Олеське по дороге закинешь – и к родителям на выходные, пирожками с капустой стресс заедать… Даже младший братишка с его вечными претензиями и несмешными подколками теперь, через годы и расстояния, вспоминался исключительно с хорошей стороны: все-таки в компьютерах он хорошо разбирается, ноутбук мне сколько раз чинил и от вирусов чистил. Как же я хочу снова вернуться домой! Больше всего на свете…

Впрочем, жаловаться на холодный прием или чрезмерную подозрительность было бы грешно – приняли меня во дворце хорошо, можно сказать, радушно. Для жизни и работы выделили роскошные апартаменты в служебном крыле: раньше там квартировал придворный алхимик, и после того, как он, нанюхавшись собственных эликсиров, спикировал с колокольни на самодельных бумажных крыльях, в комнаты никто не заглядывал. В полной уверенности, что чародейки просто обожают затхлые темные помещения, декорированные пылью и паутиной, дворцовый распорядитель гордо распахнул дверь в лабораторию и был немало удивлен моим отказом войти в эту жуткую пещеру.

Пришлось здорово наломаться, прежде чем помещение стало мало-мальски пригодным для жизни – даже с помощью отряженной мне в помощь кухонной девушки уборка заняла три дня. В наследство от предшественника остались три смежные комнаты, бесчисленное множество химической посуды: колбы, реторты и чашки всех форм и размеров, что-то вроде спиртовки или примуса (не разбираюсь в этом), а также небольшая печка с плитой, на которую как раз помещался пузатый медный котел. Вся мебель состояла из двух столов, двух стульев, трех пустых стеллажей из-под книг (по словам распорядителя, фолианты на всякий случай сожгли… дикие люди!) и одного комода, содержимое ящиков которого я выбрасывала, не разглядывая – для сохранения душевного спокойствия. А спал непризнанный ученый прямо на полу, на комковатом соломенном тюфяке…

Две узкие кровати – одна для меня, другая для горничной – выдали за казенный счет. Ширма появилась как будто сама собой, во всяком случае, я не просила. Дюжие молодцы, пыхтя и отдуваясь, притащили два сундука: один для летней, другой для зимней одежды. В последнюю очередь в комнате появились еще один стул, матрас и подушка. На этом список благодеяний заканчивался – очевидно, одеяло и постельное белье не входили в число вещей первой необходимости. Вообще при словах «наволочка», «простыня», «пододеяльник» у дворцового завхоза вытянулось лицо, будто он впервые об этом слышит.

Плечистая кухонная девушка, одна стоящая двух грузчиков, безропотно перетаскивала вещи из угла в угол, пока я не остановилась на таком раскладе: самую маленькую комнату, без отдельного выхода в общий коридор, зато с большим окном, отвела будущей горничной. Туда же отправился один из одежных сундуков: мне все равно пока не нужен, нет зимних вещей, а два легких платья отлично чувствовали себя и вися на ширме. Комната с печкой стала лабораторией и спальней. Потом я горько об этом пожалела – как же смердит при варке полуготовое мыло! И все время жарко, даже при открытом окне… Но первое время была очень довольна своим стратегическим решением. Третья комната стала приемной: стеллажи с красиво расставленными на полках ретортами создавали внушительное впечатление. Еще пару стогов сухой травы по стенам развешаю, и получится настоящее чародейское логово!

Хлопоты по обустройству на какое-то время позволили отвлечься от грустных мыслей: задумываться просто было некогда, целыми днями я носилась, как белка в колесе, а по вечерам без сил падала на комковатую перину и проваливалась в темное беспамятство – без снов, без сожалений. Но вот наконец комнаты приобрели законченный вид (как говорится, в семье не без дизайнера!). Подготовившись к приему посетителей, я сложила руки на коленях и принялась ждать, когда в двери начнут ломиться желающие излечиться от всех болезней, узнать смысл жизни и обрести рецепт бессмертия. И ждала… ждала… Пока не почувствовала, что еще один день с книжкой да ночь при свечах – и одной умственно полноценной чародейкой в Старгороде станет меньше.

Решительно распахнув дверь в большой мир, я отправилась на поиски приключений. Несколько раз стражники находили меня в самых отдаленных уголках дворца и выводили к цивилизации, пока я не научилась более-менее сносно ориентироваться в хитросплетениях каменных коридоров и почувствовала себя вполне готовой к выходу в город. А первый клиент, смущенно пожаловавшийся на таинственное кишечное недомогание, буквально окрылил. Я как раз знала великолепный рецепт против этой напасти – зря, что ли, так внимательно изучала состав волшебного чая для похудения, из-за которого мы с Олеськой однажды пропустили «по болезни» три рабочих дня!

Все необходимое удалось достать в первой же «растительной аптеке» – травница Тамара лично занималась сбором и сушкой сырья, ручаясь за качество. Расфасовав готовую смесь в шелковые мешочки вместо бумажных пакетиков (все пальцы исколола, пока сшила!), я снабдила их подробной инструкцией, как заваривать и пить, и в торжественной обстановке вручила страждущему.

То ли травы и впрямь творили чудеса, как обещает реклама, то ли сработало самовнушение – через три дня побледневший, но довольный придворный разнес обо мне добрую славу по всему дворцу, так что жаловаться на отсутствие клиентов больше не приходилось. Мне отлично удавалось находить и другие темы для жалоб…

Укороченная юбка, не достающая до земли на целых два сантиметра (я настаивала на пяти, но подлая портниха нажаловалась Инквизитору, и тот сказал свое твердое «нет»), все равно успешно подметала мостовую, украшая подол пылью и сором. Может, именно поэтому – чтобы сберечь дорогие платья, – влиятельные и знатные дамы велели закладывать карету даже для того, чтобы проехать сто метров по улице. По штатному расписанию придворной чародейке тоже полагался служебный транспорт – все-таки лицо, приближенное к трону, негоже пешком ходить, что люди скажут? Из королевской конюшни мне предложили на выбор сразу два экипажа, и этот тест-драйв я не забуду никогда в жизни!

Условно наиболее популярные модели карет можно было поделить на два типа: «жесткие» и «мягкие». Сложно сказать, какой оставил о себе худшее впечатление: деревянные колеса «жесткого» экипажа (без всяких там шин и прочих излишеств) подскакивали на каждом кирпичике брусчатки и отдавались у пассажира в позвоночнике, заставляя ребра постукивать друг о друга, как кастаньеты, а зубы – выбивать чечетку. Обтянутое мягкой тканью и набитое то ли конским волосом, то ли опилками сиденье нисколько не облегчало участи сидящего, а лишь умножало его скорби.

«Мягкий» экипаж представлял собой примерно то же самое, что и «жесткий», с одним различием – «салон» кареты не скреплялся намертво с передней и задней колесными осями, а раскачивался на толстых и прочных кожаных ремнях, закрепленных на деревянной раме. Попадая в него, пассажир мог, не покидая суши, в полной мере испытать на себе все прелести морского путешествия.

Совершив в каждой из казенных карет круг почета по центральной площади перед дворцом, я вывалилась на брусчатку, не понимая, где небо, а где земля. Чувствовала же себя при этом так, точно попала в десятибалльный шторм, и велела немедленно вернуть испытанные экипажи на место – пока придворный палач не хватился излюбленных пыточных инструментов. После чего сделала окончательный выбор в пользу пеших прогулок. Богатырское здоровье нужно, чтобы пользоваться средневековыми удобствами… Да и к народу так ближе.

– …Госпожа, ради Христа!.. – от стены отклеилась почти слившаяся с серым камнем тень.

– Ах, ты!.. – замахнулся было суровый охранник, но я удержала его за руку. Попрошайки уже давно мне не досаждали – не оттого, что мало подавала. Просто как-то по простоте душевной вместе с мелкой монеткой предложила одному калеке с изъязвленными ступнями замечательную заживляющую мазь – новый рецепт собственного изобретения, уж очень хотелось попробовать на живом человеке. Несчастный бросился прочь со всех ног, отбросив костыли… С тех пор и прошел слух, будто бы я умею лечить не только отварами и наложением рук, но и волшебным словом.

Уже значительно позже, внимательно наблюдая за жизнью Старгорода, я поняла, что нищенство – прибыльный столичный бизнес, в котором имеющий настоящие увечья обладает неоспоримым преимуществом перед коллегами-симулянтами. А навести какую-нибудь болячку подчас в разы труднее, чем вылечить…

Я с любопытством уставилась на отважную нищенку – очевидно, новенькая в столичных низах, еще не знакомая с городскими легендами, она не пыталась давить на жалость подвязанной в колене ногой или искусно наведенными синяками. Совсем молоденькая девушка, только очень чумазая и в жутких лохмотьях. Держится как-то странно, ссутулившись, точно пытается спрятать что-то, прижатое к животу. Пропадет ведь на улице! Куда бы ее пристроить – может, на дворцовую кухню? Потаскает немного горшки и подносы, пообтешется, а там и до горничной постепенно дорастет…

На этом месте моя летящая резвым скакуном мысль внезапно споткнулась и запрыгала на трех ногах. Я не могла поверить собственным глазам:

– Машенька?!!

С девушкой-горничной с постоялого двора «Корона» для особо привилегированных гостей я была знакома, быть может, на полчаса дольше, чем со всеми остальными обитателями этого мира. Но чувствовала себя так, точно столкнулась на улице со старинной подругой, которую не видела добрых полгода. В свою очередь та, похоже, встречного восторга вовсе не испытала и сжалась еще сильнее, будто мечтая провалиться сквозь землю. И бежать бы бросилась, кабы ноги держали…

– Левушка, что ты стоишь столбом, помоги девушке, она же сейчас упадет!

Тигриным прыжком тезка царя зверей бросился к несчастной горничной (судя по всему, уже бывшей), и молниеносно произвел захват, облапив ее за плечи широченными, формата газетного листа, ладошками.

– Полегче, Лев, это ведь человек, а не медведь! Ты никогда за девушками не ухаживал?

Тот недоуменно пожал плечами, но хватку ослабил.

– Машенька, да на тебе лица нет – просто не узнать! Ты, наверное, голодная?

Неуверенно оглянувшись на своего «кавалера», та согласно кивнула.

– Это заведение для приличных людей, проваливайте отсюда! – хозяин небольшого и с виду уютного трактирчика, привечающего клиентов в двух шагах от центральной городской площади, бросился нам наперерез, полный решимости оградить покой почтенной публики – если понадобится, даже ценой собственной жизни.

– Дорогу придворной королевской чародейке, если не хочешь остаться импотентом! – сквозь зубы выдавила я. Не так уж часто в этом мире меня не опознавали с первого взгляда, и с непривычки было даже обидно.

Моментально сориентировавшись в обстановке, трактирщик склонился до земли:

– Добро пожаловать, госпожа! Такие почтенные гости у нас бывают не часто, вот и не сообразил сразу, что эти господа тоже с вами, уж простите старика!

Заняв мигом освободившийся столик, мы сделали большой заказ. Левушка, правда, от закуски отказался, чтобы не отвлекаться – он ведь на работе! – и принялся бдительно озирать окрестности. Я плотно позавтракала, насколько позволял корсет, и еще не проголодалась. Машенька же изо всех сил старалась держаться в рамках приличий, но не могла и жадно заглатывала кусок за куском, почти не жуя, будто не ела несколько дней.

– Нельзя сразу есть так много, если долго голодала, – я попыталась если не остановить, то хотя бы несколько притормозить девушку. – Плохо станет!

– Ерунда! – та махнула рукой. – Всего-то три дня не ела. Мне и неделю приходилось на одной воде сидеть.

– Ты что, из «Короны» ушла? Надеюсь, это не из-за меня? – встревожилась я.

– Да нет. – После моих слов стесняясь в открытую доедать оставшуюся на тарелке снедь, Машенька пальчиками потихоньку отщипывала небольшие кусочки и проворно засовывала за щеку, очевидно, полагая, что если понемножку, то я ничего не замечу: – Хозяин сам уволил, как только стало заметно.

– Что?

Бросив последний взгляд сожаления на тарелку, в которой еще оставался соус, и была даже корочка хлеба, чтобы вымазать его начисто, девушка отодвинула свой стул от стола и расправила плечи. Разумеется, ничего она к животу не прижимала – он в этом не нуждался.

– Так ты замуж вышла? Поздравляю! – покривила я душой. Сомнительное счастье – муж, который заставляет беременную жену жить впроголодь подаянием.

– Не вышла. – Машенька вновь ссутулилась и замкнулась в себе. – Ну, спасибо за хлеб-соль… Пойду я. – Напоследок она все-таки исхитрилась стянуть со стола и спрятать в складках грязной юбки недоеденную корку.

– Куда ты собралась?

– Ну, – она неопределенно дернула плечом, – я тут у одной доброй женщины пока живу. Своих детей у нее нет, и она обещала позаботиться о моем малыше.

– Почему же она тебя не кормит?

– Она и так согласилась у меня ребенка бесплатно взять. И позволяет ночевать на своем подворье, в сараюшке. Теплом…

– Вот что. – Я жестом подозвала хозяина трактира и, не обращая внимания на бурные возражения, расплатилась за обед. – Ни в каком сарае ночевать ты больше не будешь. Пойдешь со мной во дворец, работать по специальности, горничной. Высокую зарплату и быстрый карьерный рост не обещаю – но, по крайней мере, будешь сыта и одета.

– Меня не возьмут…

– Ерунда! Кто осмелится возражать придворной чародейке? Скажу, что Настасья одна не справляется. В крайнем случае, заплачу из своего кармана. Один кусок мыла стоит столько, что хватит двух служанок целый год кормить, вместе с семьями… А горничная ты от бога, думаю, жалеть мне не придется.

– Нет-нет! – горячо заверила Машенька. – Из кожи вылезу, но услужу!

– Первым делом – ванна, – я проводила девушку в свою «лабораторию», почти половину площади которой занимала большая деревянная бадья с чистой холодной водой. Доставкой кипятка обычно руководила Настасья, но ее, как водится, не было на месте – не привыкнув ежесекундно прибегать к чужой помощи, чтобы почесать нос, я пользовалась услугами горничной только в тех случаях, когда стопроцентно не могла справиться сама: затянуть за спиной тугие завязки корсета и распустить их перед сном, наполнить ванну… Все остальное время Настасья была свободна и использовала его, чтобы почесать языки с закадычной приятельницей – королевской поварихой.

Лично спустившись в кухню, я попросила поднять в свою комнату несколько ведер крутого кипятка. Расторопные поварята доставили требуемое в мгновение ока и застыли на пороге, глядя во все глаза, что же я собираюсь делать: варить лягушек или шпарить мышей? Пришлось разочаровать мальчишек, напомнив, что внизу их еще ждет работа, а тот, кто подглядывает за ведьмами через замочную скважину, превратится в летучую мышь… Подростков точно ветром сдуло, а я, посмеиваясь, опрокинула первое ведро в бадью:

– Попробуй, не слишком горячо получается?

– Это… мне? Горячая ванна? – изумилась и растерялась девушка.

– А кому же еще? Извини, конечно, но в холодной тебя и за неделю не оттереть… Держи мыльце.

Новоиспеченная придворная горничная с каким-то испугом покосилась на безобидный кусочек фигурного мыла с нежным цветочным ароматом:

– Это то самое… На три семьи?

– Что? – удивилась я. – Да ты не сомневайся, новое – до тебя им никто не пользовался!

– А-а-а… – Машенька все равно не торопилась брать в руки озорного зайчишку, воинственно держащего наперевес свекольного цвета морковку. С натуральными красителями никогда не угадаешь, какой оттенок получится в следующий раз. Собрана травка не на южном, а на северном склоне того же самого холма – и уже совершенно иной эффект. Травница Тамара могла бы гордиться ученицей! Исправлять свои ошибки я пока еще не умела, зато, поломав голову, могла догадаться о причине неудачи и попытаться избежать этого в следующий раз.

Не избалованные переизбытком косметики, придворные купили бы и испорченное мыло, с перемешавшимися цветными слоями, но я не желала ронять марку и бракованные куски оставила для личного пользования. Это была первая пробная партия, разлитая в фигурные пряничные формы, и пока я догадалась, что смесь перед заливкой нужно слегка охладить, чтобы узор не расплывался (но не слишком – мыло застывает очень быстро!), «проб и ошибок» накопился целый ящик.

– Бери, не бойся – оно ничего не стоит. Видишь, белый с красным перемешался? Все равно мне его не продать, а самой до конца жизни хватит. Так что не жалей, намыливай смело!

Девушка взяла «зайку» в ладоши бережно и осторожно, точно хрупкую фарфоровую статуэтку:

– Какое красивое… Как пряник!

– Я его в пряничные формы и разливаю… Только не кусай! Ну, не буду мешать. Надо будет чистой воды подлить – только позови.

– Нет-нет, сама! – она замахала руками. – Это ведь я ваша горничная, а не наоборот!

Пока Маша плескалась, я призадумалась над новой проблемой: где взять наряд для беременной служанки? Неброское платье типового фасона – своеобразную униформу дворцовой прислуги – можно заказать у специальной портнихи или, если казна не готова понести такие расходы, обратиться к городской швее. Но что девушке носить до этого? Другой горничной на сносях, у которой можно на время одолжить запасное платье, я во дворце – да, пожалуй, и во всей столице, – не встречала.

И тут, как нельзя более вовремя, появилась Настасья – румяная, веселая, с огромным кренделем в руках.

– А что, у поварихи ведь есть запасное платье? – задумчиво поинтересовалась я.

Вцепившись зубами в румяный бок замечательной сдобы (с орешками, на меду!), девушка молча кивнула, подтверждая – да, есть:

– Нарядное, для выхода. Такое с оборочками, – пояснила она. И тут же переспросила: – А что?

– Вот что… – я полезла было в карман широкой юбки, в котором вместе с надушенным платочком пристрастилась таскать мелочь, но вспомнила, что почти всю медь отдала в той неприветливой забегаловке, и бросилась к комоду, в котором, кроме горшочков и пакетов с «реактивами», хранила также бархатный мешочек со сбережениями:

– Возьми у нее платье и принеси мне сюда. Вот, денежку передай – пускай новое себе купит… просто очень срочно надо!

– Целый сребреник за поношенное платье?! – У бедной Настасьи от изумления глаза на лоб полезли – она даже про калач забыла.

– И за беспокойство… Ах, да – и какой-нибудь чепчик раздобудь. Такой, знаешь – с лентами… В общем, на свой вкус.

– А для кого это?

– Для новой горничной…

Сладкий крендель со стуком упал на пол и раскололся пополам, рассыпаясь вокруг липкими крошками и дроблеными орехами. Сверху рухнула сама Настасья – слава богу, не плашмя, а на колени. Девушка она крупная, так что даже каменный пол вздрогнул:

– Вы меня прогоняете? – В звенящем голосе заплескались слезы. – Это… из-за мыла?!

«Мыльная история» произошла где-то с полмесяца тому назад, когда я только-только от скуки на все руки вспомнила о давнем хобби. В моем мире страсть самостоятельно варить мыло воспринималась окружающими как блажь, к тому же весьма накладная: необходимые компоненты не только стоили дорого, но и достать их было непросто. Старгород не мог похвастаться собственным парфюмерным супермаркетом, зато тот же щелок, к примеру, распространялся здесь совершенно свободно. Конечно, химическая чистота местных ингредиентов оставляла желать лучшего, но, отправив в сточную канаву каких-нибудь двадцать литров «опытов», я наконец получила первый кусок настоящего, твердого мыла с не очень противным запахом.

Постепенно аромат становился все приятнее, затем начались эксперименты с цветом – небольшие партии я варила исключительно для собственного употребления и складывала «запас» в объемный ящик. И вот в один прекрасный день обнаружила, что он девственно пуст! Исчез даже небольшой обмылочек, оставшийся после вечернего купания. Призванная к ответу горничная, захлебываясь слезами, призналась, что важная придворная дама, остановив ее в коридоре, вежливо поинтересовалась, не знает ли она секрет красоты госпожи чародейки? Раздувшись от собственной важности, девушка призналась, что знает. Тогда добрая дама предложила Настасье целый золотой за маленький кусочек волшебного средства – и та не устояла! Пропажу одного мыльца я не заметила… Затем второго… третьего… Пока совсем ничего не осталось!

В приступе раскаяния девушка высыпала на стол весь свой золотой запас – созерцая немалую даже по современным меркам груду, я не на шутку задумалась о расширении бизнеса. Сорта «Чародейка № 1», «Чародейка № 2» и «Чародейка № 3» пользовались большой популярностью в придворной среде, впору задуматься о расширении ассортимента – мне следовало благодарить Настасью за отличную идею, воплотившуюся в непрекращающийся золотой поток, а вовсе не сердиться.

– Да нет, мыло тут вовсе ни при чем, – я махнула рукой. – И вовсе тебя никто не прогоняет. Просто так, решила нанять вторую горничную. Ну, давай: одна нога здесь, другая там. Сейчас Машенька из ванны выйдет, а надеть ей нечего…

– Она что же, во дворец голая пришла? – вконец опешила девушка.

– Ее обноски даже пол мыть не сгодятся.

Несмотря на полученный строгий наказ, Настасья не торопилась на кухню.

– А сколько ей лет? – обернулась она уже в дверях.

– Примерно как тебе. Вы непременно подружитесь!

Что ж, иногда и чародейки ошибаются!

– А почему она такая толстая?

– Не толстая, а беременная. – Я постучала костяшками пальцев по двери лаборатории: – Машенька, ты как там? Надо спинку потереть?

Судя по звукам, от такого предложения новая горничная ушла под воду с головой и едва не захлебнулась.

– Все в порядке? Тебе помочь? – встревожилась я.

– Нет-нет, не надо! – донеслось из-за двери. – Это ведь я ваша горничная теперь, а не наоборот!

Оставив русалочку плескаться, я отправилась на поиски дворцового завхоза – кастеляна: срочно требовалась дополнительная кровать. Во дворце, как в Греции, было все – нашлись и еще один лежак для горничной, а также тюфяк и шерстяное одеяло. Пока слуги в соответствии с моими начальственными указаниями устанавливали кровать и взбивали матрас, из-за разделяющей комнату прислуги и лабораторию двери доносились душераздирающие повизгивания – похоже, там дрались щенки. Старательно делая вид, что так и надо (пустяки, рабочий момент!), я внутренне боролась с желанием распахнуть створку, немедленно выяснить, в чем там дело, и помирить всех, не сходя с места.

Эффектное появление на пороге осталось незамеченным – девушки так увлеченно таскали друг дружку за волосы, что наверняка не обратили бы внимания, даже въедь я в комнату верхом на лошади. При этом фыркали и визжали, точно дикие кошки.

– Что здесь происходит? – со всей возможной грозностью поинтересовалась я. Вопрос проигнорировали – просто не расслышали.

– Девочки! – пришлось повысить голос.

Тщетно. Увлеченные своим делом борцы налетели на трехногую табуреточку, при помощи которой я забиралась в высокую бадью-ванну, и она, отлетев в сторону, больно ударила меня под коленки.

– Брейк! – от внезапной боли я взревела совсем уж нечеловеческим голосом. Наверное, даже дохлые куры на кухне принялись испуганно креститься: – Боксеры, по углам! Доложить обстановку: что это вы здесь устроили?!

– Это все она! – отцепившись друг от друга, хором отозвались девушки.

– Машенька, ознакомь меня со своей версией событий, пожалуйста!

Та не заставила себя долго упрашивать:

– Она принесла мне чепец! – Наклонившись, горничная подняла с пола изрядно потоптанную в драке тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся аляповатым головным убором пронзительно-алого цвета: – Вот!!

– Действительно, к платью совсем не подходит, – согласилась я.

Нарядное платье поварихи – болотного цвета монстр весь в оборках и рюшечках, – и без того смотрелось на девушке чудовищно, обтягивая живот и сползая с плеч, так что казалось, что она вот-вот выскочит из ворота.

– А что такого?! – раскрасневшаяся и растрепанная Настасья сдула со лба светлую кудряшку и спрятала выбившиеся волосы под синий, в тон платья, чепец. – У нас в деревне гулящие девки завсегда в красных косынках ходят!

– Настенька, – голосом, полным меда и яда, промурлыкала Машенька, – девушка простая, деревенская… Как же ты во дворец-то попала – пришла и постучала в ворота?

Я не уловила потайной, наверняка саркастический смысл замечания, но Настасья моментально сравнялась цветом лица с тем самым спорным чепчиком.

– Зато в подоле не принесла! – зло выплюнула она.

– Ты просто никогда не любила по-настоящему!

Две дикие тигрицы изготовились к прыжку, чтобы рывком повалить противника и вцепиться зубами в незащищенное горло. В последний момент между хищницами вклинилась я:

– Стоп-стоп-стоп! Сделаем так, чтобы все остались довольны: ты, Настенька, отдашь Машеньке вот этот вот свой чепчик, а этот новый наденешь сама…

– За что?! – возмутилась девушка.

– Я же просила тебя подобрать головной убор на свой вкус. Не зря говорится: не подсовывай другому то, чего сама носить не хочешь!

Надув губы, Настасья выхватила у новой горничной уже мало на что похожую красную тряпку и вышла из комнаты, чтобы вскоре вернуться с новым чепчиком, на этот раз как положено – зеленым.

– Держи. – Она протянула его Машеньке, с мстительным удовольствием наблюдая, как та руками старается удержать само собой сползающее с плеч платье. – Ты лучше веревочкой подвяжи! К ушам…

– Завтра же закажем придворной портнихе новое платье по мерке, – предупреждая новую ссору, пообещала я.

– Она родить успеет, пока швея провозится, – фыркнула Настасья. – Только подгонять по фигуре будет неделю…

– Труд портнихи не так прост, – вступилась за нее Машенька. – Надо снять мерки, раскроить ткань, а потом еще сшить…

– Откуда ты все это знаешь?

– Моя мама – швея, – просто пояснила она. – Нас у нее шесть дочерей, и всех она обучала шить. Младшие так и устроились на тканой улице, а мне повезло попасть в горничные «Короны»… Во всяком случае, так мама думала, пока я не вернулась… с пузом.

– И что? – удивилась я. Как странно: при живой матери девушка живет из милости в сарае у чужой женщины, побирается!

– Теперь у мамы только пять дочерей, – печально заметила Машенька.

– Па-а-адумаешь, шесть! – фыркнула со своего места Настасья. – У меня вообще восемь братьев и сестер – это только те, кто выжили!

– Вы, деревенские, вечно плодитесь, как кролики, – не удержалась от подколки девушка.

– Не то что вы – городские скромницы! – хмыкнула та.

– Девочки, девочки, не ссорьтесь! – примирительно заметила я. – Нам вместе еще жить и работать, а как известно, худой мир лучше доброй ссоры. Тот, кто хочет работать на меня и дальше, должен будет соблюдать нехитрые условия: самой ссоры не затевать и в них не ввязываться, на выпады не отвечать и ни в коем случае больше не драться! Согласны?

Оглянувшись друг на дружку, девушки неуверенно кивнули. Что ж, это главное!

Судя по тому, что ночью из-за двери топот и крики не доносились, обе стороны свято блюли заключенный пакт о ненападении.